Страдание как первооснова творчества писателя

Я-тип: страдание как первооснова творчества писателя

Писатели испокон веков представлялись людям загадочными творениями Я-типа — и этот самый загадочный Я-тип, учитывая положение буквы Я в алфавите великого и могучего, можно и нужно трактовать самыми разными способами: тип-отброс социума, потому что обыкновенно принимается им как квинтэссенция всевозможного чудачества; тип-замыкатель истории человечества, ибо только он, инженер, конструируя из бессмыслицы мыслей ровное и четкое строение, способен передать новым представителям А-типа человека (то есть стандартному, наделенному порой восхитительной возможностью просто быть, а не жить) что-то, что может пробудить его ум как раз для того, чтобы жить, а не быть; тип библейский, по собственному желанию кладущий самого себя на алтарь страдания ради общества и думающий о себе в последнюю очередь не только для простоты земной плоти, но и потому, что иначе просто не умеет. Последний смысл Я-типа станет объектом рассмотрения в этом эссе.

Чтобы осознанно называть себя писателем (а обычно эта осознанность истинным пишущим просто не приходит, потому что потребность излагать свои чувства на бумаге рождается вместе с ними) нужно сначала научиться страдать. Страдания и мучения есть первооснова этого вида творчества: пишет ли человек о цветастых бабочках в летнем саду или о неразделенной любви с твердыми намерениями самоликвидироваться. Вдохновение само по себе есть последствие этого самого Иисусова чувства: творец берется за перо/ручку/клавиатуру только под влиянием внутреннего эмоционального месива — положительного или отрицательного, которое не способен держать в себе конкретно на данный момент. Данный момент здесь играет роль исключительной важности — со временем ощущения притупляются, а то и вовсе имеют тенденцию кануть в небытие, поэтому окружающие так часто могут заметить автора, не стесняющегося что-то со сверхъестественной быстротой писать в блокноте в том же вагоне метро. Из этого выходит что-то вроде элементарной цепочки реакций: переживание — выплеск — успокоение, но метафора дорогого вина, отстаивающегося в погребах шато, теряет свой смысл при подразумевании чувства — поэтому вдохновение представляют как нечто мимолетное, что необходимо как можно скорее ловить в ладонь или даже за хвост.

Так почему же именно страдание является эмоциональным базисом автора? Ответ весьма прост как для писателя, так и для читателя: оно заставляет чувствовать себя живым. Можно сколько угодно говорить о ценности спокойствия и стабильности, но, утаивая или нет, каждый при заданном вопросе признается — никакая устойчивость сердечного ритма не сравнится с ощущением, когда оно заходится в быстроте своего биения. Это уже нечто инстинктивное, заложенное в основу ДНК: когда человеческую психику травмируют (не обязательно в самом ужасном из возможных толкований), она способна только на три основных ответа на влияние раздражителя — «бей», «беги» или «замри». Это незатейливая защитная реакция организма на переживание, обыкновенный выброс адреналина — но он стимулирует действие: для автора — писать, для читателя — проникаться мыслями автора, а это и есть то, чего веками добивается писательство.

Особенно это касается российского менталитета. Исторически сложилось так, что люди России — «терпилы» сами по себе, хотят они того или нет. Эта печальная трансформация, опять же обращаясь к научному и конкретно к «народной» эволюции, проходила в течение очень долгого времени, находя свое отражение и в интересующей нас литературе. Попытайтесь припомнить хоть одно произведение русского автора, включенное в школьную программу, лишенное душевных терзаний (тут уже в основном отрицательных) и несчастного конца — счастливец Пушкин (и то не всегда) не в счет. Действительно, едва ли такое найдется, в отличие от литературы других стран мира — душа нашего социума просто привыкла к такого рода чувствам и уже просто не замечает в них что-то необычное и даже неприятное. Русский человек сделал почти невозможное — он сумел вычленить в стоге страдания иглу удовольствия. Оно откликается в нашем общем сердце — вот и возникла «Россия для грустных» по Порнофильмам, «метафизические российские бездны» по Сорокину, «я думаю, самая коренная духовная потребность русского народа есть потребность страдания, всегдашнего и неутолимого, везде и во всем….» по Достоевскому.

Поэтому вот, что стоит сказать в заключении тебе, читающий это пишущий желторотый птенец: хочешь стать почитаемым в России автором — для начала выучись страдать. Помучаешься — и хорошие стихи напишешь. Не только для Лили Брик.