Мелиховы

Михаил

Дон штормило. В хуторах появились отряды активистов по "расказачиванию" - новая власть призывала отнимать у рачительных хуторян излишки и делить с бедняками. В один такой хмурый день пришел отряд и к Петру Мелихову. Не сказать, чтобы семья жила богато - не хуже и не лучше других,  совершенно обычная семья: глава Пётр, жена его Татьяна и двойняшки пяти лет - Миша и Маша.
Уж кто нажаловался на это семейство, останется загадкой на века, но вот то, что случилась трагедия, ожидать которой никто не мог, это беспорный факт.
Молодые и весьма ретивые коммунисты утащили из дома всё, что могли, но этого показалось мало. Они стали избивать казака, требуя отдать припрятанное добро. Мужчина молчал, а его уже лежачего всё били и били ногами. В группе нападавших была девушка Ксения, которая тоже боролась с "кулаками".
Совершенно одичавшие каратели разворошили печь в доме и там обнаружили мешок зерна. Мешок зерна! Это и был тот самый припрятанный "клад".
Через два дня после избиения Пётр умер.
А ещё спустя некоторое время во сне скончалась и Татьяна, не перенеся страданий. Её мучили сильнейшие головные боли, ставшие совершенно невыносимыми после этого происшествия.  Двойняшки утром проснулись по обе стороны от уже неживой матери.
Дети остались сиротами, дом почти весь разрушили при обыске, не осталось никого и ничего.
Машу взяла на воспитание та самая Ксения, которая приложила руку и даже ногу к этой истории. А вот имеющий более буйный нрав Миша к ней не пошёл, возненавидел и до конца своей жизни не мог простить такой подлости.
Шли годы, Миша рос в посёлке сам по себе, тут поест, там переночует. Машу воспитывала Ксения (уже спустя годы бабушка Ксения смотрела и детей Марии. Жили они по соседству с Михаилом, но прощения она так и не получила, да и отношения брата и сестры всю жизнь были весьма прохладные).

Пришла война. Михаил, а в будущем мой дед, воевал в партизанском отряде.
А после победы, оставив свой хутор, уехал в Шахты, искать заработок.
Там он и познакомился с красавицей Ниной, которая стала его женой.

Нина

Нина была своенравна и тверда характером. Ещё бы - нужно было помогать матери прокормить младших брата и сестру. Отец погиб под Харьковом в первый год войны, мать так и не смогла оправиться от горя и всё время плакала. Уходя на войну, он оставил её с тремя детьми и младенцем под сердцем. Малыш родился за месяц до гибели отца, а мать совершенно сникла.

В июле 1942 в город вошли немцы. Они хотели быстро наладить угольное производство, но жители сопротивлялись. Начались расстрелы, а многих просто заживо сбрасывали в шурф шахты. В каждом доме теперь жили немцы, съедая все припасы и устраивая пьянки.

По посёлку прошёл слух, что немцы собираются угнать в Германию девушек на принудительные работы. Все волновались.
Однажды ночью в окно постучали. "Беги" - сказал в темноте чей-то голос и Нина побежала. Сначала осторожно выбралась из дома, тихонько прикрыла калитку, выходящую в огород. Повезло, что задняя часть двора выходила на пустырь и можно было уйти незамеченной. А потом побежала. Она неслась, что есть мочи, в кромешной тьме, не разбирая дороги.

Сухая, выгоревшая за лето степная трава впивалась в ноги, больно царапая, но она не обращала внимания. Дыхание сбивалось, ноги кровоточили, но она продолжала бежать.
Вдруг она споткнулась и покатилась куда-то вниз. Больно ударившись о кусок скалы, она рассмеялась. Овраги! Наконец ровная степь закончилась! В оврагах можно было легко спрятаться,  они все поросли кустарником. А ещё тут били родники, значит от жажды помереть не получится.
Нина проверила не потеряла ли кусок хлеба, который схватила перед побегом. Нет, хлеб был на месте. Значит и голод не грозит. Нина упала навзничь на плотную мягкую траву и мгновенно уснула.

Вдруг её кто-то толкнул. Немцы! Нашли!
Нина испуганно вскочила. Уже светало. Она проспала несколько часов.
- Тише ты, чё всполошилась?
- Девчата!

Катька и Валька снова опрокинули Нину в траву и засмеялись.
- Лежи, а то фрицы заметят. Дед Михей в окна постучал, все девчата и сбежали. Ищут они нас. Лежи молча.

Трое суток девушки прятались. А потом прибежал Колька, принёс хлеба и протарахтел:
- Мамка сказала возвращаться. Поезд ушёл, девок увезли уже. Немцы поорали и успокоились. Мамка сказала, что вы ушли на Наклонную к тётке помогать. Они не знают, что сбежали. А деда Михея повесили, как предателя. А Зойка и Клавка сами поехали, их не заставляли, представляешь, Нин. Вот, паскуды.
- Тише, ты, а то договоришься.

Девчата пошли в посёлок. Немцы и правда ничего им не сделали. Только стоящий в доме Катьки на постое солдат, цокал языком и неодобрительно качал головой. Он знал, но молчал.

В феврале сорок третьего город освободили. По льду замёрзшей Грушевки прибежала Настька и заорала: "Победа!!! Немцев побили!"

До Победы было ещё два долгих года, но жизнь потихоньку стала налаживаться. Шахты должны были работать, чтобы обеспечивать страну углём. Девушки спустились в забой и работали не хуже мужиков. Нине было всего 16 лет, хотелось на танцы, а приходилось таскать огромные глыбы угля.

Но девчата не роптали. Так было надо. Нина осталась за старшую. Лёвка, её средний брат, погиб, подорвавшись на мине за посёлком. Мальчишки просто играли и их разорвало на части. Мать вообще ушла в себя, а Нина наоборот вдруг повзрослела. Оставалась девятилетняя Люська и годовалый Толик, которых надо было растить.

В школу Нина уже не вернулась, хотя после освобождения занятия возобновились. Не до этого было. А восьми классов и так вполне хватит.

После Победы в посёлок вернулись мужчины, жить всем стало легче. Но Нина продолжала работать в шахте, хотя и на более лёгкой работе. А мать ожила. Ей было всего 38 лет и наверное хотелось любви. А Нине было 18 и она не знала, чего хотеть, война всё решила за неё. Мать шила себе новые платья и завивала волосы. А потом стала бегать на танцы.
Нине тоже хотелось танцевать. Но жили они беднее соседей, где отцы вернулись с фронта и могли заработать. Мать тоже работала, но денег не хватало. Самое красивое праздничное платье было одно на двоих. Мать сохранила девичью фигурку, поэтому носили платье по очереди, меняя воротнички.

А потом Нина влюбилась. Она не собиралась, нет. Глупости всё это. Надо было семью кормить. Но так уж вышло.

Николай был очень красив - широкоплечий, скуластый, с копной жгуче-чёрных волос, зачесанных наверх. Все девчонки ахали, а он выбрал её - Нину.

Оно и неудивительно, в посёлке жили в основном переселенцы из центральной России. Девчата чаще всего были рябые, с блёклыми волосами. А Нина по отцу имела татарские корни, они и перебили бледность генов матери, родившейся в Орловской губернии.
Девчата завивали свои редкие волосы и подкручивали на горячий гвоздь ресницы, отбеливали кожу... Да что только не делали в попытках стать краше.
Нине тоже хотелось завивать и краситься. Густые чёрные волосы и так вились от природы, но в моде были мелкие кудряшки и она стала завивать волосы на тряпочки. Волосы не сдавались. Они продолжали лежать плотными крупными локонами, отказываясь превращаться в барашки. А вот с ресницами пришлось на время распрощаться. Они тоже отказывались игриво завиваться - так и торчали плотной густой чёрной щёткой. Нина нагрела гвоздь посильнее, приложила к непослушным ресницам, они и прилипли к гвоздю. Слёзы не помогали. Ничего не помогало. Поэтому Нина отчаялась и перестала мучить себя.
-"Буду, такой, какая уродилась"

А уродилась Нина необыкновенной красавицей. Просто не понимала этого. А парни понимали и ходили табунами, но Нине нравился Николай. Они стали встречаться, а потом решили пожениться.
Мать была против. Она устроила скандал, ведь если у Нины будет своя семья, то что ей делать одной с детьми, как быть?

Нина рассорилась с Николаем и он в гневе уехал из города. С матерью Нина не общалась, только сказала, что выйдет замуж через пять лет за первого встречного, вот только брат с сестрой подрастут.

Так в девятнадцать лет молодость моей бабушки закончилась. Танцы не манили, парни не нравились.

А потом на шахту приехал работать Михаил - мой дед. Он был не очень симпатичный, но удивительно добрый и умел насмешить. Нет, она не влюбилась, просто поняла, что хочет за него замуж. Назло матери. И спрашивать больше не будет. Ей было уже 25 лет.
Когда Миша предложил пожениться, Нина поставила одно условие - мы уезжаем из города. А Михаил был рад - он вырос на просторе, на воде. Маныч манил и снился. А тут - шумный город, теснота и много людей.


Нина стояла на высоком берегу Маныча и плакала. Куда ни глянь - везде была вода, а где-то вдали виднелись крыши маленького хутора. Здесь ей предстояло жить. Нина выросла в городе, а тут похоже было всего несколько хат. В городе ходил транспорт, а тут даже дороги не было, только колея от какой-то телеги.
- Нравится? Смотри, это Маныч! - Миша махнул рукой в сторону горизонта.

- Хутор там? - не ответила Нина, - а  как нам туда попасть? Вплавь?

- Пешком. Тут всего шесть километров.

Нина с тоской посмотрела на свои новые туфли на небольшом каблучке.

- Ну, что пойдем? Всего-то шесть километров! - вздохнула она.

- Давай, подвезу!
Миша повернулся спиной и присел.

Так он и тащил на закорках свою красавицу жену, а она хохотала над его шутками.


Мелиховым Нине и Михаилу, моим бабушке и дедушке, посвящается.