Сокровищница духовности преподобного Германа

ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ.

Сокровищница духовности преподобного Германа Аляскинского.

Сборник поучений отца Германа о духовной жизни, почерпнутых из его писем и бесед.

I

ПУТЬ ХРИСТИАНИНА.

НЕ ВОЗНОСЯ себя в сан учителя, тем не менее, исполняя свой долг и обязанность послушного слуги на благо ближнего, буду излагать свои мысли, основанные на заповедях Священного Писания, тем, кто жаждет и ищет своего вечного Небесного Отечества.

Истинного христианина делают вера и любовь ко Христу. Грехи наши нимало христианству не препятствуют, по слову Самого Спасителя. Он изволил сказать: «Не праведные приидох призвати, но грешныя спасти». Радость бывает на небеси о едином кающемся более, нежели о девятидесяти праведниках. Также о блуднице, прикасающейся к ногам его, фарисею Симону изволил говорить: имеющему любовь многий долг прощается, а с не имеющего любви и малый взыскивается. Сими рассуждениями христианин должен приводить себя в надежду и радость и отнюдь не внимать наносимому отчаянию; тут нужен щит веры.

Грех любящему Бога не что иное, как стрела от неприятеля на сражении. Истинный христианин есть воин, продирающийся сквозь полки невидимого врага к Небесному своему Отечеству, по апостольскому слову: «Отечество наше на Небесех», а о воинах говорит: «несть наша брань к плоти и крови, но к началом и ко властем» [против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной (Еф.6:12)].

Пустые века сего желания удаляют от Отечества, любовь к тем и привычка одевают душу нашу как будто в гнусное платье; оно названо от апостолов «внешний человек». Мы, странствуя в путешествии сей жизни, призывая Бога в помощь, должны гнусности той совлекаться, а одеваться в новые желания, в новую любовь будущего века, и чрез то узнавать наше к Небесному Отечеству приближение или удаление; но скоро сего сделать невозможно, а должно следовать примеру больных, которые, желая любезного здравия, не оставляют изыскивать средств для излечения себя.

(Из письма от 20 июня 1820 г.)

II

ЛЮБОВЬ К БОГУ.

ОДНАЖДЫ ПРИГЛАСИЛИ СТАРЦА на фрегат, пришедший из Санкт-Петербурга. Капитан фрегата был человек весьма ученый, высокообразованный, он был прислан в Америку по Высочайшему повелению для ревизии всех колоний. С капитаном было до двадцати пяти человек офицеров, также людей образованных. В этом-то обществе сидел небольшого роста, в ветхой одежде, пустынный монах, который своею мудрою беседою всех образованных собеседников своих привел в такое положение, что они не знали, что ему отвечать. Сам капитан рассказывал: «Мы были безответны, дураки пред ним!»

Отец Герман сделал им всем один общий вопрос: «Чего вы, господа, более всего любите и чего бы каждый из вас желал для своего счастья?» Посыпались разные ответы. Кто желал богатства, кто чинов, кто красавицу жену, кто прекрасный корабль, на котором он начальствовал бы, и так далее в этом роде. «Не правда ли, — сказал отец Герман, — что все ваши разнообразные желания можно привести к одному, что каждый из вас желает того, что, по его понятию, считает он лучшим и достойным любви?» «Да, так» – отвечали все. «Что же, скажите, — продолжал он, – может быть лучше, выше всего, всего превосходнее и по преимуществу достойнее любви, как не сам Господь наш Иисус Христос, Который нас создал, украсил такими совершенствами, всему дал жизнь, все содержит, питает, все любит, Который Сам есть любовь и прекраснее всех человеков? Не должно ли же поэтому превыше всего любить Бога, более всего желать и искать Его?» Все заговорили: «Ну, да! Это разумеется! Это само по себе!»

«А любите ли вы Бога?» — спросил тогда Старец. Все отвечали: «Конечно, мы любим Бога. Как не любить Его?» «А я, грешный, более сорока лет стараюсь любить Бога, а не могу сказать, что совершенно люблю Его», — возразил им отец Герман и стал объяснять, как должно любить Бога. «Если мы любим кого, — говорил он, — мы всегда поминаем того, стараемся угодить тому, день и ночь наше сердце занято тем предметом. Так же ли вы, господа, любите Бога? Часто ли обращаетесь к Нему, всегда ли помните Его, всегда ли молитесь Ему и исполняете Его святые заповеди». Должны были признаться, что нет. «Для нашего блага, для нашего счастья, — заключил Старец, — дадим себе обет, – что по крайней мере от сего дня, от сего часа, от сей минуты будем мы стараться любить Бога уже выше всего и исполнять Его святую волю!» Вот какой умный, прекрасный разговор вел отец Герман в обществе. Без сомнения, этот разговор должен был запечатлеться в сердцах слушателей на всю их жизнь!»

(Яновский, в Житии преподобного Германа Валаамского, 1868 г.)

III

ПРОМЫСЛ БОЖИЙ.

СТРАШНЫЙ СЛУЧАЙ имеет силу пробудить нас к сознанию существования различных бедствий и опасностей, нас окружающих, от которых Промысл Божий нас хранит. В то же время он убедительно убеждает нас сознать свою немощь и слабость и искать покровительства Отца и Его сильнейшей защиты, утверждающей нас в Премудрости и Слове Божием, сошедшем свыше по воле Отца Небесного под завесой плоти, подобной нашей, сотканной Божественной Силой из Непорочной Девы, для нашего спасения. Он стал человеком и научил нас молиться, чтобы мы не были введены в искушение. Это напоминает нам, от Какого Отца мы имеем свое бытие, и это в свою очередь должно заставить нас искать нашего Небесного Отечества и нашего вечного наследия.

(Из письма к Баранову, 1809 г.)

IV

ДУХОВНАЯ БРАНЬ.

МЫ НЕ В морских волнах обуреваемся, но среди прелестного и многомятежного мира страждем и скитаемся, по апостольскому слову. Хотя и не имеем той благодати, которую имели святые апостолы, но сражение наше к тем же бесплотным началам и властям, к миродержителям тьмы века сего, к духам злобы поднебесным, кои всех путешественников к Небесному нашему Отечеству стараются перехватить, и удержать, и не допустить. По слову святого апостола Петра, “супостат (противник) наш диавол, ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить (1 Петра 5:8); поэтому мы, слабые и немощные, несомненно имеем нужду искать помощи в молитвах друг друга.

(Из письма от 13 декабря 1819 г.)

Старец был занят в своей келье рукоделием, как вдруг в келью пришел его ученик Герасим и не произнес обычной молитвы ["Молитвами святых отец наших, Господи Боже, помилуй нас"] у двери. Войдя в келью, он сказал: "Благослови меня, отче". Старец ничего не ответил; ученик повторил свою просьбу несколько раз, но Старец не ответил. Ученик простоял несколько часов и наконец решил выйти из кельи. Придя на следующий день, он произнес обычную молитву; старец ответил: "Аминь". Ученик сказал: "Благослови меня, отче"; старец благословил его и сел за работу. Тогда ученик спросил его: "Батюшка, почему ты не благословил меня и не ответил, когда я вчера просил тебя?" На это Старец отвечал: «Когда я пришел на этот [Еловый] остров и поселился в этой пустыне, много раз бесы приходили ко мне как будто для надобностей то в виде человеческом, то в виде зверей, тогда я много потерпел от них и разных скорбей, и искушений, поэтому-то я теперь и не говорю с теми, кто войдет ко мне без молитвы».

(Записки Лазарева, октябрь 1864 г.)

V

АПОСТОЛЬСКОЕ РВЕНИЕ.

Ах! ЗДЕСЬ, ВОСХИТИВШИСЬ я духом, при всей краткости времени к продолжению истории урвав кратчайшую минутку, несколько прибавлю речей [о путешествиях миссионеров и апостольском рвении].

Находясь между ведром и ненастием, между радостей и скуки, между довольствием и недостатком, сытостию и гладом, теплом и холодом, при всех моих печалях обретаю нечто веселящее меня, когда слышу разговоры между братиею о проповеди и о разделении для того себе разных пределов; особливо прение между иеромонахами Макарием и Ювеналием, ибо они и вокруг Кодьяка пускались на малейших кожаных лодочках, не взирая на все морския опасности, а отец архимандрит Иоасаф Болотов оставался с нами, как будто с малыми детьми, в гавани.

Также и далее простирая те иеромонахи свои мысли: некогда прохаживаясь в своей гавани, где я грешный случился быть между ними, взошли мы на холмик к полуденной стороне, сели, смотря на океан, и между прочим начали говорить, кому из нас куда идти для проповеди, ибо приближалось тогда время отправления судов, на коих тем должно было ехать. И вышел между ними в то время спор, для меня убогого утешный и радостный. Есть на Куковских картах назначено к северу: по одной реке живут русские люди, а у нас об них разные слухи, о коих мы между разговорами тогда напоминали, желая как бы с ними видеться. Отец Макарий начал говорить: «Я, по намерению своему, если Бог изволит, когда буду на Алеутских островах по пристойности же должен быть и на Аляске, куда меня аляскинцы уже и звали, и как той стороне ближе те русские, то буду искать способов как бы проведать достоверно о них». А отец Ювеналий, услышавши про Аляску и не давши от ревности более тому говорить, с торопливостию духа тому сказал: «Аляска по всему моей части принадлежит, то прошу покорно меня тем не обижать; как судно ныне отпускается в Якутан, то я и проповедь должен начинать от юга, и проходя вдоль по океану к северу и обшед Кенайскую губу, непременно в здешнюю гавань нужно идти по Аляске». Слушая то, отец Макарий покрывался унынием и, приняв печальный вид, говорил умиленно: «Нет, батюшка, ты меня тем не тесни; сам ты знаешь: цепь Алеутских островов совокупилась с Аляскою, то непременно моей части подлежит, а оттуда весь северный берег; тебе же, если изволишь, довольно на весь твой живот южная часть Америки». Я же нижайше слушая таковое прение приходил от радости в восторг.

(Из письма игумену Назарию от 19 мая 1795 г.)

VI

ЗАЩИТНИК СИРОТ.

ПОСЛЕ ТОГО КАК ОТЕЦ ГЕРМАН поселился на острове Еловом, в первые годы там было наводнение или приливная волна (вероятно, от землетрясения), и люди, жители острова, в страхе сообщили об этом Старцу. Он пришел из своей кельи в дом своих воспитанников, где каждое воскресенье служил часы, так как не было ни часовни, ни церкви. Сняв с места икону Божией Матери, он вынес ее на отмель и, поставив ее на то место, до которого в последний раз поднялась вода, начал молиться Богу. И когда закончил молиться, сообщил присутствующим, чтобы они не боялись, сказав, что далее места, где стоит святая икона, не пойдет вода; что и произошло! Это подтвердили те, кто слышал об этом событии.

И когда нужно было нести икону обратно, то, наставив народ, отец Герман, как говорят, сказал Софье Власовой (которая уже была надзирательницей за воспитанницами [его приюта]), что в случае, если когда-нибудь снова случится такое же волнение моря, то эту икону следует положить на иловую отмель, и обещал, что дальше этого места море не пойдет. Эта икона и по сей день находится на острове Еловом, называемом Новый Валаам.

(Записки Константина Ларионова, май 1867 г., Ситка.)

VII

ДУХОВНАЯ СИЛА.

МНЕ БЫЛО ТРИДЦАТЬ ЛЕТ, когда я встретился с отцом Германом. Надо сказать, что я воспитывался в морском корпусе, знал многие науки и много читал; но, к сожалению, науку из наук, т.е. Закон Божий, едва понимал поверхностно и то теоретически, не применяя к жизни, и был только по названию христианин, а в душе и на деле – вольнодумец.

Тем более я не осознавал Божественности и святости нашей религии, что я прочитал много атеистических сочинений Вольтера и других философов XVIII века. Отец Герман сразу заметил это и пожелал обратить меня. Но это было нелегко! Меня надо было убедить, показать святость нашей религии; а потому требовалось много времени, знаний и умения хорошо и убедительно говорить.

К великому моему изумлению, простой, необразованный монах отец Герман, вдохновляемый благодатью, говорил и рассуждал так мудро, сильно и убедительно, что, мне кажется, никакая ученость и земная мудрость не могли устоять перед его словами. На самом деле отец Герман обладал большим врожденным умом и здравым мышлением, читал много духовных святоотеческих книг; и, что самое главное, он имел благодать Божию! Но так как в короткий зимний день у меня не было времени, чтобы отдаться ему, то он каждый день приходил ко мне на вечерний чай, а иногда и на обед, и мы беседовали с ним до полуночи, а иногда и после; он никогда не оставался на ночь. Ни дождь, ни снег, ни буря не мешали ревностному Старцу навещать меня и возвращаться одному в полночь за полверсты! Он приходил ко мне регулярно каждый день в старой рясе без пальто; я согревал его чаем и беседовал с ним непрестанно: о Законе Божием, о вечности, о спасении души, о христианской жизни и о других вещах. Сладостная речь лилась из его уст непрекращающимся, захватывающим потоком!...

Затем в полночь или после Старец отправлялся домой один — во всякую бурю и холод; никто не сопровождал его по скользкой каменистой тропе; но ангелы сопровождали и поддерживали его: Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе хранить тебя на всех путях твоих (Пс. 90:11). И согревала его христианская любовь, которой он был проникнут ради спасения ближнего.

Такими постоянными беседами и молитвами святого Старца Господь совершенно обратил меня на истинный путь, и я стал настоящим христианином. Всем этим я обязан отцу Герману: он мой истинный благодетель.

(Письмо Яновского от 22 ноября 1865 г.)

VIII

ГОРДОСТЬ.

ВЕСНОЙ 1820 года вы прислали мне две книги, чтобы я мог высказать вам свое мнение об авторе;1 но тогда я не успел их просмотреть. Но, прочитав их позже, увидел, что он, взлетев высоко над облаками в гордости западного мышления, включает себя в число пророков и думает, что посредством своей высокой учености и расчетов он может также писать, как писали пророки о состоянии правительств; дивно и самое дивное, как гордость ослепляет человека! Он говорит, что его писания могут не всем нравиться, что некоторые могут высмеивать, и он не видит, что высмеивал прежде всего себя; он думает, что утверждает Истину, но он спорит с самим собой и со Священным Писанием. Больше говорить о нем скучно, но из этих немногих слов вы можете видеть мое мнение о нем; человек, который может не знать твердо Истины, должен всеми средствами избегать таких книг.

(Из письма Яновскому, 10 августа 1821 г.)

___
1. Этот неназванный автор, судя по данному здесь описанию, возможно, был Сен-Симон или один из других «пророческих социалистических философов, предшественников Маркса, чьи труды были так же популярны среди русской и европейской интеллигенции в начале XIX века, как труды Вольтера и других» немного раньше.

IX

СМИРЕНИЕ.

ВО ВСЮ МОЮ ЖИЗНЬ ЗДЕСЬ от моих же русских я видел больше презрения, упрека и насмешки, к которым я уже привык, и по такой привычке думаю, что на самом деле мое ничтожество таково.

(Из письма от 28 декабря 1818 г.)

X

СОБЕСЕДНИК АНГЕЛОВ.

В КОНЦЕ 1930-х и начале 1940-х годов, когда Русская Православная Церковь в Америке находилась под юрисдикцией Зарубежного Синода, я провел более трех лет в качестве пастыря на Аляске, где отовсюду слышал множество историй об отце Германе, Аляскинском Чудотворце. Люди рассказывали о его подвижнической жизни, о его чудесах, о многочисленных случаях чудесной помощи от воды его источника, от возложения земли с его могилы на больные места, о случаях прозрения слепых, об исцелении всякого рода калек и т. д. Конечно, всего не упомнишь. Это было давно, и почему-то я тогда ничего не записывал. Я хорошо помню, что было сказано очень много. Я сам общался с теми, кто получил чудесную помощь по молитвам угодника Божия.

Когда я служил священником на Кадьяке, алеуты там тоже много рассказывали мне об отце Германе, и вот два следующих случая, которые, как я помню, нигде не встречались мне в печати, но они кажутся мне вполне достоверными.

Алеуты рассказывали, что когда отец Герман был еще жив и жил на Еловом острове, местные жители зачем-то ходили к Старцу. И не раз это случалось так: они подходили к часовне, где он совершал Богослужение, и слышали прекрасное хоровое пение, множество поющих голосов. Они удивлялись, откуда пришел народ. И все это время пение было ясно слышно, и такое стройное, сладкое пение... Они открыли дверь в маленькую часовню, и там стоял отец Герман один, читал, напевал вполголоса, совершая Богослужение. И, верно, он был один, и с ним никого не было. Отец Герман не был священником, а мог только читать и петь на клиросе. И такое замечалось не раз. Это Ангелы Божии пели вместе с ним хвалу Господу.

В житии отца Германа есть такой случай. Старца спросили: «Как ты живешь один в лесу, отец Герман? Тебе не скучно?» Он ответил: «Нет! Я там не один! Там Бог, как и везде Бог. Там святые Ангелы. А разве с ними можно скучать? С кем лучше и приятнее общаться, с людьми или с Ангелами? Конечно, с Ангелами!»

Протоиерей Прокопий Поварницын.

XI

ЧУДЕСНЫЙ ПРАЗДНИК.

Он сказал им в ответ: вы дайте им есть... И ели все и насытились.
Св. Марк 6: 37, 42.

РАССКАЗАЛИ МНЕ АЛЕУТЫ и такой случай, который произошел на Еловом острове незадолго до смерти отца Германа. К Старцу на остров пришли два американских туземца, то ли охотники, то ли рыбаки. Во всяком случае, они пришли посмотреть на Старца, потому что о нем много говорили еще при его жизни. Они были очень голодны и, поздоровавшись со Старцем, попросили его накормить их. Он охотно согласился, но сказал им, что им придется немного подождать, на что они согласились. Отец Герман пошел к маленькому каналу недалеко от его кельи, который впадал в ручей, а тот в океан. Старец спустился к воде и поймал руками небольшую рыбку. Он принес ее в келью и начал готовить. Туземцы, видя, что одна такая рыбка вряд ли утолит их голод, обратили на это внимание Старца. Но Старец лишь ответил, что им не следует беспокоиться. И что же произошло? Когда еда была готова и Старец подал ее им, он не только накормил их досыта, но и от этой рыбки осталось много. Удивленные и чудесно накормленные, они ушли и рассказали об этом многим людям. И эта история дошла до меня.

Все, что здесь изложено, я лично, находясь три года на Аляске, слышал от местных жителей-алеутов.

Протоиерей Прокопий Поварницын.
16 июня 1967 г.,
святителя Тихона Калужского.
Сан-Франциско, Калифорния.

XII

ДРУГ И СОВЕТНИК ВЛАСТИ.

Письмо преподобного Германа Баранову, главному правителю русских колоний.

Ваша Светлость, Александр Андреевич:

Да сохранит ОТЕЦ щедрот и Бог Всемогущий, хранящий вселенную, и вашу жизнь и благоденствие; Ему Одному мы должны вечно воздавать славу и благодарение.

Ваше ужасное несчастье насильно пробуждает нас к мысли о несчастьях и опасностях, которые нас окружают, от которых Промысл Божий нас хранит. Как убедительно мы вынуждены признать свою собственную немощь и слабость и искать защиты и всемогущей защиты Отца – к этому нас приводят Премудрость и Слово Божие, Который сошел по воле Отца Небесного под покровом плоти, подобной нашей, сотканной силой Бога от Пречистой Девы для нашего спасения. Он был Человеком и соблаговолил научить нас молиться, чтобы мы не были введены в искушение. И таким образом мы напоминаем, от какого Отца мы имеем наше бытие, и как мы должны искать наше Небесное Отечество и наше вечное наследие.

В этом письме я считаю нужным сообщить вам следующее: Ваше первое письмо, прежде, пришло с медом; а теперь я получил одно с орехами, а также чесноком и луковицами. Я приношу вам свою благодарность. Но приложенное в нем прошение, при всей моей любви к сиротам, обязывает меня сверх моих сил. Это, конечно, дело добродетели, и я от всего сердца желал бы быть полезным. Но свойственное мне беззаботие и естественная склонность к уединению составляют великое препятствие к этому, поскольку тот, кто желает быть наставленным в чем-либо нематериальными вещами, должен непременно бежать от этого мира забот. Поэтому для меня совершенно невозможно исполнить это обязательство, хотя бы я и желал этого.

Теперь я имею честь доложить вам: у нас в Кадьяке все мирно и благоденственно. Все живы и здоровы. Также и у вас в доме Антипатр Александрович (сын Баранова) учится с мальчиками, но все они еще не собраны.

«Нева» не забыла проститься с нами, но против ее воли неблагоприятная погода заставила ее вернуться к нам на зимовку. А Леонтий Андреанович (Гагемейстер, капитан «Невы»), в знак своей любви к этим краям и в память о себе, крестил сына Христофора Димитрия — он родился 26 октября — и был крестным отцом вместе с Ириной Александровной (дочерью Баранова) 8 ноября.

В ваши именины крестили кельта из Медновского района; вы стали его крестным отцом, и ему дали ваше имя. Поздравляю вас с вашим новым сыном, прошу вас заботиться о нем и дорожить им, быть ему и всем жителям этого края любящим отцом и благодетелем.

Из Охотска мы не получали ни кораблей, ни вообще никаких новостей. Может быть, они зимуют в Уналашке? Мы не знаем. И действительно, несмотря на все мое врожденное любопытство, я очень дорожу тишиной настоящего времени, когда в святые дни мы собираемся где-нибудь и наслаждаемся обществом друг друга в мире и уюте или листаем какую-нибудь литературу в наших архивах. И время летит, и остается только время осмотреть кладовые, где хранятся наши запасы на вечность, чтобы, когда время пройдет, мы не остались голодными, когда придет время ликования.

Между тем мы были заняты различными мнениями относительно ваших обстоятельств. До нас доходили довольно дурные слухи, и все лето, пока мы не получили достоверных сведений, мы были встревожены неизвестностью и унынием. Разнообразные слухи заставляли нас ожидать какой-то внезапной опасности и для нас самих. Но слава Богу! С «Невы» мы услышали сначала новости о вас, а затем об альбионских путешественниках. Я сожалею о неудаче поселения. Иван Александрович внушил нам немалую любовь к тем местам.

В остальном желаю радостного успеха вашим благим намерениям. Да будут труды ваши семенами Небесных плодов терпения в вечности! Да увенчаются они венцом бессмертия! Чего я со всем усердием желаю Вашей Светлости.

1809 г.
Покорнейший Герман.

Прошу вас не тревожиться, но у меня есть небольшая просьба. Мать Христофора должна быть в Ситке. Она была замужем за Лисовским, но мы слышали, что муж умер. Если она не вышла замуж снова, не будете ли вы так любезны отправить ее обратно в Кадьяк к сыну?

XIII

ЗЕМНОЙ ГРАД ПРЕПОДОБНОГО ГЕРМАНА.

МЫ ВЕРНУЛИСЬ из 200-мильного путешествия по островам и побережьям наших колоний. Одним из самых приятных воспоминаний, которые мы привезли из этой поездки, был отец Герман, который уже сорок лет живет среди индейцев и полностью посвятил себя своей просветительской миссии. Энергия и живость его ума, глубокое и истинное благочестие сделали его приятным и поучительным спутником, и мне было жаль расставаться с ним.

В 1795 году сей достойный священнослужитель был отправлен к тогда еще язычникам-алеутам на остров Кадьяк. Эта земля, которую вполне справедливо называют Страной Голода, страдает от сурового климата. Горы голые, а побережья и внутренние районы покрыты девственными лесами и болотами.

В 1795 году на Кадьяке обосновалась миссия из нескольких священнослужителей. Один из них пал жертвой собственного рвения. Когда он шел навестить бедных жителей деревни, его поглотило болото. Другого отправили обратно за недостойное поведение. Отец Герман верно исполнял свой долг.

Добираться до Германа было трудно. Нам пришлось пробираться сквозь лес, где буря поломала сухие ветви деревьев и разбросала их, а также вырвала с корнем множество деревьев. Посреди острова мы нашли полуразрушенную хижину. Там стоял он, маленький старичок 76 лет, сгорбленный, с ослепительно белой бородой и волосами, и яркими живыми глазами, которые, однако, были почти полностью лишены зрения. У него был звонкий, полный жизни голос, который был отражением живости утонченного ума. Движения его были энергичны, как у тридцатилетнего человека. У него было чувство юмора, и трудно было понять, как он мог сохранить столько гибкости и интереса ко всему, прожив сорок лет в одиночестве.

Я выразила желание посетить его хижину. Герман заметил, смеясь, что вид его замка смотрится весьма внушительным. Хижина стоит на поляне и вот-вот развалится. Внутри все соответствует внешнему виду. Вход через нечто вроде передней, заваленной хворостом и разными другими вещами. Главная комната так же темна, как и первая. Вдоль стен комнаты, на русский манер, тянутся деревянные скамьи. Печь огромных размеров немного утоплена; Кожаная подушка на скамье, служащей кроватью. Одеял и матраса нет; подоконник единственного окна служит обеденным столом. Стол и деревянная миска дополняют домашнюю обстановку, как и несколько потрескавшихся глиняных сосудов. В углу видна старая библиотека, состоящая из религиозных книг, одобренных Греческой Православной Церковью. Книги потрескались от частого использования.

За хижиной небольшое поле, которое возделывает отец Герман и на котором выращивает картофель, репу и редис. До берега две мили, и ему приходится самому таскать оттуда все водоросли, которые он использует в качестве удобрения. Сухие ветки, разбросанные вокруг, служат ему дровами, и этот достойный человек заверил нас, что ни один принц в своем замке не может быть более полновластным господином, чем он, и что у него всего в изобилии. Мы увидели на хлебной доске немного хлеба, и его происхождение нам было не совсем ясно. Отец Герман рассказал нам, что он сушит картофельные ломтики в печи, а затем молет их в муку на маленькой ручной мельнице. Его хлеб имел весьма приятный вкус.

По нашей просьбе отец Герман согласился отвезти нас к своим ученикам. Мы отправились в путь, и, увидев, что его слабые глаза едва различают препятствия на пути, я предложила ему руку, и он, казалось, был очень рад, что мои 25 лет поддерживают его 76. Вскоре мы подошли к берегу залива, где стояли разные хижины, окруженные лугами и небольшими садами.

«Мужчины ушли за мясом и мехами, — сказал нам отец Герман, — а женщины сушат рыбу; но здесь, в доме, я вижу свою небольшую паству. Мария подходит с детьми».

Мария — женщина зрелого возраста, которую после легкомысленной жизни обратил в Христианство старец Герман, и теперь она с усердием и добротой заботится о вверенных ей детях. Родители, отсутствовавшие все лето, рады знать, что об их детях хорошо заботятся, что они учатся писать по возрасту и что их обучают Христианскому учению. Мы посетили урок веры, который вел отец Герман. Это был образец сердечной и простой теплоты. Мария также занимается сельским хозяйством в районе поселения, и весьма успешно. Самые узкие уголки используются для посадки овощей и цветов. В этом году ей удалось собрать 100 центнеров картофеля, и это, вместе с изобилием рыбы, поможет справиться с угрозой голода этой весной.

Зрение отца Германа слишком слабое, чтобы он мог читать церковные службы... Он знает их наизусть.

Его наставления и молитвы на самом краю обитаемой земли останутся с нами в светлой памяти.

(Из письма Елизаветы фон Врангель, урожденной баронессы Россильон, родителям в Ревель из Ситки, около 1835 года.)

XIV

РЕВНИТЕЛЬ ПРАВОСЛАВИЯ.

Я СПРОСИЛ отца (Германа), почему он ищет спасения в этом унылом одиночестве и почему добровольно отделился от своих сограждан, которых он должен был обратить.

Герман: «Ты считаешь, что я должен обладать Истиной, и моя кажущаяся праздность тебя огорчает. Но знаешь ли ты, что такое Истина и где Ее найти?»

Я видел, что необходимо подчеркнуть нашу лютеранскую веру, и ответил ему: «Мы убеждены, что обладаем ею, потому что уважаем веру наших братьев во Иисуса Христа».

Герман: «Нет, нет! Те, кто отошли от истинной Православной Церкви, не на правильном пути».

Этот разговор мне не понравился, и я дал смелому монаху понять, что мы могли бы с большей пользой провести время.

«Видите ли, — заключил Герман, оставляя эту тему, — моя епархия не очень большая, всего несколько сотен человек. Фетишизм исчез из этого края тридцать лет назад. Я видел многих, кто изменился к лучшей жизни. Теперь я счастлив обвенчать детей, которых когда-то крестил. О, если бы у нас была часовня и колокол!»

Это желание я смог исполнить. Несколько месяцев спустя корабль привез необходимые доски и брусья, и при активной помощи алеутов часовня была построена.

(Из дневника Фердинанда фон Врангеля, 1835 г.)1

___
1 Записи XIII и XIV были любезно предоставлены и переведены с немецкого оригинала господином Арно Кохом. Неопубликованные немецкие рукописи находятся во владении внука губернатора Врангеля, Вильгельма фон Врангеля. Более ранние записи в этой «Сокровищнице» см. в «Православном Слове», 1969, № 6; 1970, №№ 1, 4–5.

XV

ДАР ПРОЗОРЛИВОСТИ.

В 1834 году, когда губернатор Ф. П. Врангель находился в Кадьяке, отец Герман приехал к нему по его приглашению (как и предшественники губернатора, ибо старец был красноречив и неутомим в назидательных беседах). В кабинете для отца Германа была приготовлена кровать; и когда утром приходили застилать постель, то находили ее совершенно нетронутой, а старца – бодрствующим!

В то время отец Герман однажды попросил господина Врангеля написать что-то (позже я слышал, что это было, по-видимому, письмо к какому-то митрополиту, но я не знаю, к какому именно), с просьбой нисколько не шлифовать язык, а писать точно под его диктовку. Закончив, он попросил прочесть, и, увидев, что письмо верно под его диктовку, Старец встал со своего места, поблагодарил губернатора и сказал: «За ваш верный труд, Фердинанд Петрович, поздравляю вас с получением чина адмирала». Господин Врангель вскочил с места с видимым испугом и, поклонившись, сказал: «Что вы имеете в виду, отец?» На что отец Герман ответил, что получит. И когда господин Врангель уехал в Санкт-Петербург, это предсказание сбылось. Возможно, этот добрый человек еще жив и не забыл о случившемся.

(Записки Константина Ларионова, 21 мая 1867 г., Ситка, в кн.: Валаамские миссионеры в Америке, СПб., 1900, с. 174.)