Пестрый калейдоскоп нелепых курьезов. Все главы

­
Глава 1. РАКУШКА

«Сейчас или никогда…» – пробормотал 57-летний, толстый, лысеющий чиновник Антон Поликарпович, оплачивая в магазине полный комплект хоккейной формы.
Его руки слегка дрожали, а на лбу выступили капли пота, словно он уже стоял на льду, а не у кассы.
В магазине ему выдали всё: каску, которая напоминала шлем космонавта, коньки, острые, как лезвия бритвы, нагрудник-бронежилет, похожий на доспехи средневекового рыцаря, и теплые шерстяные колготки, которые вызвали у него ностальгию по детству.
Огромные черные непромокаемые трусы, больше похожие на палатку, и странное приспособление в виде ракушки на резинке, которое он долго вертел в руках, пытаясь понять, куда его надевать. Ну и, конечно, клюшку – длинную, гладкую, как посох волшебника.Продавец, словно упаковывал подарок на Новый год, запихал все эти вещи в большую сумку на колесиках и с улыбкой передал Антону Поликарповичу.
Приехав домой, Антон Поликарпович решил примерить всё сразу. Он хотел посмотреть в зеркало, как он будет выглядеть в этом необычном наряде. Процесс облачения занял у него около двух часов. Ковыляя на коньках, словно пингвин на льду, и опираясь на клюшку, как на костыль, он подошел к зеркалу.То, что он увидел, вызвало у него смешанные чувства.
В зеркале стоял не хоккеист, а скорее персонаж из комикса – низкорослый, рыхлый человек, закованный в доспехи, которые явно были ему велики. Но выбора не было.На планерке в пятницу новый начальник департамента, строгий, как школьный учитель, объявил: «В выходные с мужиками поиграем в хоккей. Приходят все, никто не опаздывает».
А потом, сделав паузу, добавил: «А те, кто не придет или те кто не играет в хоккей – они кто? Трусы! А трусы нам в департаменте не нужны. Государственное дело делаем!»И вот теперь, стоя на дрожащих ногах перед зеркалом, Антон Поликарпович думал: «Сейчас или никогда. Я смогу доказать, что я настоящий мужик, что я не трус, и …доработаю в Департаменте статистики до пенсии».
В этот момент нога в коньке подкосилась, и Антон Поликарпович, облаченный в хоккейные доспехи, не по его размеру, грохнулся на пол лицом вниз. Разбитый нос и синяк под глазом стали последней каплей. Сидя на полу, он задумался: «А может, перевестись в Департамент макроэкономической статистики? Говорят, там новый начальник не такой зверь, как наш…»
На следующее утро Антон Поликарпович отвез и сдал обратно в магазин все хоккейные причиндалы, кроме хоккейной ракушки. Ее он утром надел сразу на себя и теперь стоял в ней под брюками на кассе.«Очень приличная вещь для ежедневной носки, – подумал он, – всегда может пригодиться».Из магазина он поехал в управу и подал заявление в кадры о переводе в другой департамент. Там было четыре свободные вакансии.А хоккейная ракушка, как талисман, осталась с ним. Ведь кто знает, что еще приготовила ему жизнь?


Глава 2. Тайский массаж.


57-летний, маленький, толстенький, лысеющий чиновник Антон Поликарпович совсем недавно перешёл в департамент макроэкономической статистики.
За последнюю неделю он так устал, что не чувствовал ни рук, ни ног. 14 февраля они сдали объёмный труд с анализом за 2024 год и прогнозами на 2025–2027 годы.«Да…» – с ностальгией подумал Антон Поликарпович.– «В департаменте статистики, откуда я ушёл в конце прошлого года, было, конечно, совсем по-другому – душевно, лампово, как говорят сегодня тинейджеры.
Но там появился новый начальник – хоккеист на всю голову, безумный и активный, как мартовский заяц».– «Да уж…» – размышлял Антон Поликарпович, бредя по улице. – «Жизнь меня испытывает.
Скорее бы на пенсию…»С этими мыслями он пошёл от метро в сторону своего дома.Вечерело.Город, словно уставший путник, медленно погружался в сумерки, а в небе зажигались первые звёзды, будто крошечные фонарики, освещающие путь домой.
И вдруг, как вспышка молнии, прямо перед ним загорелась неоновая реклама на фасаде дома: «ТАЙСКИЙ МАССАЖ».– «Вау… Что-то новенькое», – подумал Антон Поликарпович, и его сердце, словно птица в клетке, забилось чаще.
И тут его мозг заволокло эротическими мыслями, которые, словно густой туман, проникали повсюду.Он представил себе всё, что знал о Таиланде: бескрайние пляжи, ослепительное солнце, лазурное море, маленькие красивые женщины…Молнией пролетела мысль: «ГЕИ!» – которую Антон Поликарпович тут же убил, как муху мухобойкой, в зародыше.
И он понял: именно сейчас его может спасти только массаж.Лёгкие, нежные руки двух, а лучше трёх, прекрасных таек доставят ему незабываемое удовольствие.А ещё… всё может быть!Он читал, что в таких массажных салонах есть массажи с продолжением…!!!Как только он об этом подумал, кровь прилила к его мозгу, лицу и ещё некоторым частям тела, словно река, вырвавшаяся из берегов.«Сейчас или никогда!» – подумал Антон Поликарпович и смело открыл дверь массажного салона.
Его встретила маленькая и, как ему показалось, очень красивая азиатская женщина. «Тайка», – подумал Антон Поликарпович, и его сердце замерло, как будто остановившись на мгновение.С первых секунд он почувствовал завораживающий аромат восточных благовоний, который, словно невидимый шёлк, окутал его.
У него слегка закружилась голова, будто он попал в сказочный мир, где всё возможно.– «Любезная…» – прокашлявшись, твёрдым голосом произнёс Антон Поликарпович.– «А делают ли у вас тут тайский массаж?»Девушка, сложив ручки домиком, поприветствовала его и на ломаном русском ответила:– Да, конеСно! Тай массассАЗ, тай массаЗ!– А сколько массажисток его делают? – спросил он, стараясь сохранить деловой тон.– Два, – ответила девушка.
Глаза Антона Поликарповича вылезли из орбит, а волосы вздыбились, как у испуганного кота.– Как два?! Вы чего?! Я не такой! Мне к девушкам! Никаких мужиков!! – прокричал он скороговоркой.– Да-да, конеСно, конеСно! Только девуСка у нас! Только девуСка! – залепетала администратор. – Их двА, два девуСка!«Ух…чертовка нерусская» – подумал Антон Поликарпович.– «Ну, слава богу, тут нет этой гребаной ГЕЙдерности».– Итак… Я вас понял. Мне тайский массаж в четыре руки.Четыре женские руки, – строгим голосом сказал Антон Поликарпович.– И на час.
Его мозг опять запеленал влажный эротический туман, во рту появилась липкая слюна, и он почувствовал, что снова начал потеть, словно школьник перед экзаменом.В салоне царил полумрак, пахло мятой и ещё какими-то травами. Горели свечи, создавая атмосферу таинственности, будто он попал в древний храм, где всё дышало загадкой.
Администратор проводила его в маленькую комнатку, где играла тихая, ненавязчивая музыка, и стоял массажный стол.На столике напротив стояли баночки и бутылочки с кремами и маслами.Две маленькие массажистки в розовых, чистеньких халатах, сложив ручки домиком и опустив головы, стояли тут же.– «Прекрассссно…» – подумал Антон Поликарпович, предвкушая начало своего первого эротического приключения.
Он разделся, снял свой тёмно-синий офисный костюм, брюки, всё аккуратно сложил на стуле и, оставшись в одних семейных трусах и носках, подошёл к массажному столу, который тайки только что застелили новой одноразовой простынёй.Стол был очень высокий. «Гулливеров тут массируют»,– усмехнулся Антон Поликарпович, и одна из таек, догадавшись, что он вряд ли сам залезет на стол, быстро, с помощью педали, опустила его вниз.
На поверку стол оказался не слишком то и большим – это Антон Поликарпович понял, когда половина его живота с двух сторон свисала по краям, словно тесто, вылезающее из формы.«Ох…» – хотел было вздохнуть он, пытаясь подсобрать своё «тесто» по бокам, но другая тайка жестом показала, что ему нужно опустить голову в дырку в массажном столе и вытянуть руки по бокам.– «Прекрассссно…» – подумал Антон Поликарпович и, взявшись за свои бока обеими руками, опустив голову вниз, был готов окунуться в наслаждение и эротику.В комнате, наполненной уже ароматом лаванды, звучала медленная, тихая музыка.
Антон Поликарпович наконец почувствовал нежнейшие прикосновения четырёх женских рук, которые размазали благоухающее масло по его уставшему от нервотрёпки и стрессов телу.«Вот оно!!! Вот оно!!!» – кричал мозг и внутренний голос Антона Поликарповича.Сердце его замерло, а низ живота… вернее, под животом, заметно приободрился, словно пробудившись от долгого сна.
Вдруг он почувствовал, как одна маленькая тайка залезла на массажный стол с ногами.«Прекрасно, сейчас будет массаж телом по телу», – подумал он и закрыл глаза.То, что произошло в следующую секунду, не описать словами! Это был шок!!!
Тайская массажистка стала на его спину ногами и, взявшись за его руки, вывернула их с хрустом!– Аййййййй!!! Яяяяя!!! Яйййй!!! – истошным голосом закричал Антон Поликарпович. – Ты что делаешь?! Суууука!!!Тайка немного опустила руки и потянула, что есть силы, его ногу вверх .
Антон Поликарпович взревел, как раненый зверь.Он выгнул спину, но цепкая тайка обвила его руками и ногами и не собиралась отпускать, повисла на его спине.Но Антон Поликарпович был силён, как могучий дуб.Он сделал круговое движение животом, и миниатюрная тайка улетела в дальний угол комнаты.
Вторая быстро с криками выбежала из комнаты, и Антон Поликарпович услышал приближающиеся голоса.Дверь открылась, и на пороге стояли две маленькие азиатки и здоровенный русский мужик в форме с надписью «ОХРАНА».– Что?! Что тут у вас происходит?! – закричал Антон Поликарпович.– Это что, вы тут гестапо с инквизицией устроили?!Она вывернула мне руки, как на дыбе, чуть не оторвала ногу, так тянула её! И вы это называете массажем?! – заверещал Антон Поликарпович.– «Где ваша жалобная книга?!
Я не последний человек в городе! Я вам устрою! Вы меня не знаете!! Я не позволю так со мной обращаться! Один мой звонок – и вас тут не будет! Я пойду в травмпункт! Эта мерзавка сделала мне вывихи обоих рук!!!И сломала ногу!!!»
Тайки что-то щебетали, Антон Поликарпович подвывал, и вдруг, как гром среди ясного неба, гаркнул охранник:– Щас, курицы… – начал он строгим голосом, но потом не сдержался и как засмеётся во весь голос.– Мужик, ну… ты это… всё в натуре, попутал! Мы не салон эротического массажа!У нас тут классический тайский массаж!
А классический массаж – это массаж всего тела, с сильным растяжением мышц и суставов, как в йоге.– Да, мужик… Вот ты попал… – сочувственно произнёс охранник.– Всё, не расстраивайся, бывает.
Давай, помогу одеться.Антон Поликарпович был в шоке.Он всё перепутал!Настроение было на нуле, а руки, вывернутые назад, очень болели.Он оделся, взял в дрожащую руку свою портфель и, понурив голову, пошёл к выходу из салона.Охранник проводил его и на выходе тихо сказал:;– Братан, эротический салон – через два дома.
Там! Делают Фсё!!! И… – шепотом добавил, – даже …шпингалеты передёргивают!!!И сунул ему рекламку в карман.– Не пожалеешь! Отвечаю!Тёмный город жил своей жизнью.
Горели фары проезжающих машин, и окна домов светились, как огни далёких кораблей в ночи. Антон Поликарпович устало брел домой.Ныли суставы, а в душе царила пустота, словно после бури, которая унесла все его мечты.«Хорошо, что сегодня пятница… Отдохну на выходных.
А если руки болеть не перестанут, пойду в поликлинику и возьму больничный. Дня на три… Или на пять. Лучше на пять».И тут он вспомнил:– А где, кстати, рекламка, которую мне дал охранник?
Про тот другой массажный салончик…


Глава 3. ОКЕЙ, бумер.



Антон Поликарпович, маленький толстенький чиновник 57 лет, сидел на кухне, уставший после долгого и изматывающего рабочего дня в его департаменте макроэкономической статистики.Его лицо, обычно румяное и добродушное, сейчас выражало усталость, а глаза смотрели куда-то в пустоту, словно пытаясь найти там ответы на вечные вопросы бюрократии.
Его сын, 25-летний Артём, сидел на диване, уткнувшись в телефон. На экране мелькали яркие, словно вспышки фейерверка, картинки, а из наушников доносились отрывистые, ритмичные звуки музыки, напоминающие какофонию будущего.– Ну что, сынок, как дела? – спросил Антон Поликарпович, садясь в кресло с видом человека, который только что вышел из битвы с бумажным драконом.Артём, не отрываясь от экрана, буркнул:– Норм, пап.
Всё затащено.– Что затащено? – переспросил отец, нахмурив свои густые брови.– Ну, в смысле, всё окей, – пояснил Артём, наконец оторвавшись от телефона и бросив на отца быстрый взгляд.Антон Поликарпович почувствовал, как в его голове начал формироваться густой туман непонимания.
Он решил копнуть глубже, как археолог, раскапывающий древние тайны.– Ну всё-таки, как на работе? Что нового? Девчонка у тебя есть? С друзьями как? Выходные нормально провёл?
Артём, наконец, оторвался от телефона и посмотрел на отца с лёгкой, чуть снисходительной усмешкой.– Ну, на работе вроде норм, движ есть.
– А ты сам-то как, пап? – бодро спросил Артём, садясь напротив отца.– Как вайб?
Антон Поликарпович нахмурился, словно услышал слово из древнего языка.– Вайб? Это что за слово такое? У нас в отделе вайбов не выдают, только премии, и то редко, – вздохнул он, потирая виски.
Артём засмеялся, его смех был лёгким и заразительным.– Ну, пап, вайб – это типа атмосфера.
Как ты себя чувствуешь?– А, – кивнул Антон Поликарпович, хотя всё ещё не понимал.– Ну, атмосфера… как атмосфера.
Работал весь день в экселе, устал.– А ты? Что у тебя насчёт работы? Как вообще там дела? – спросил Антон Поликарпович, пытаясь вернуть разговор в более понятное русло.– Норм, – ответил Артём.
– Проект затащили, начальство довольно. Правда, иногда коллеги начинают флеймить из-за ерунды, но я стараюсь не агриться.
– Флеймить? – переспросил отец, чувствуя, как его терпение начинает таять, словно мороженое на солнце.– Ну, спорить, ругаться, – объяснил Артём.
– Иногда просто кринж, но я стараюсь не обращать внимания.Антон Поликарпович вздохнул.
Ему казалось, что он разговаривает с человеком, который говорит на языке инопланетян.– А что ты вообще на работе делал? – спросил он, чувствуя, как его мозг начинает медленно плавиться.
– Фиксил баги, – ответил Артём, открывая ноутбук.
– У нас на работе факап случился, пришлось всё чекать.– Факап? – переспросил отец, насторожившись.
– Это что, уголовное дело? Тебя не уволят? – с тревогой спросил Антон Поликарпович.– Нет, пап, – засмеялся Артём. – Факап – это просто провал. Серьёзная неудача.
Мы почти всё починили, но ещё немного надо поработать.– А баги… это такие маленькие картинги-машинки без крыши? – неуверенно спросил Антон Поликарпович.
– У вас в офисе, что, автомастерская? Чинят картинги?Артём чуть не уронил ноутбук от смеха.– Нет, пап! Баги – это ошибки в программе.
Ты совсем не в сабже.– В сабже? – Антон Поликарпович растерянно посмотрел на сына.– Это что, новый вид французского салата?
– Нет, – вздохнул Артём.– Сабж – это тема разговора. Ты просто не в теме.– Ага, – кивнул отец, хотя всё ещё ничего не понимал.– Ну, ладно. А что ты там фиксил?
– Ну, там был кринж, – сказал Артём, делая вид, что сосредоточен на экране. – Просто полный кринж.– Кринж? – Антон Поликарпович нахмурился. – Это что, болезнь какая-то?
Ты не заболел?– Нет, пап, – засмеялся Артём.– Кринж – это когда стыдно или противно.
Ну, типа, когда всё идёт не так, и ты чувствуешь, что это полный провал.– А, – кивнул Антон Поликарпович, хотя всё ещё не понимал.– Ну, у нас на работе тоже бывает кринж. Особенно когда начальник отчитывает.
Артём улыбнулся.;– Ну, у нас, к счастью, начальник не кринжовый.
Он вообще вайбовый.– Вайбовый? – переспросил отец.– Это что, именно он вам там вайбы раздаёт?– Ну, типа, у него хорошая атмосфера, – объяснил Артём.– Он не орёт, не кринжует, всё спокойно.
Антон Поликарпович, собравшись с духом, сказал, как ему казалось, очень важную и нужную фразу в воспитании сына, хотя всё ещё не понимал, о чём она:
– А ты, сынок, там никого, надеюсь, не шипперишь?Артём чуть не подавился чаем.– Пап, ё-моё…
Откуда ты это слово знаешь?– Ну, – сказал он, выдержав театральную паузу,– я тоже не какой-то там дремучий динозавр, кое в чём глубоко разбираюсь, так сказать, слежу за тенденциями… держу руку на пульсе, откликаюсь на все чаяния молодежи, – гордо сказал Антон Поликарпович, подбоченившись с видом академика словесности.
– Пап, ты сам какими-то газетными вырезками шпаришь, тебя не поймёшь, – засмеялся Артём.
– Зачем ты там следишь, где ты там свою руку держишь… и на чьём пульсе?
И вообще, что за мутное такое слово «чаяния»? Оно вообще про чай? – засмеялся он.
– Во-первых, пап, – сказал Артём, – шипперить – это когда ты представляешь, что двое людей или персонажей в паре. Но это больше для фанатов сериалов.
– Ага, – кивнул отец, хотя всё ещё не понимал. – Ну, ладно.Ты там, сынок, никого не шипперишь?
– Ну, или если будешь шипперить, обязательно предохраняйся, – сказал Антон Поликарпович с серьёзным видом.– Биз Б, – сказал Артём. – Давай, Олд петюню!
– И, подняв ладошку, хлопнул по ладошке Антона Поликарповича, после чего засмеялся.
– И ты там не флеймь, сынок, ни с кем, – продолжил Антон Поликарпович с самодовольной улыбкой.– А то вдруг начнёшь ругаться, а тебя уволят.
– Папа, – вздохнул Артём, – флейм – это не ругань.Это когда в интернете спорят и переходят на личности.Но я не флеймлю, я спокойный.– Ну, хорошо, – кивнул отец.
– А то я волнуюсь. Ты главное, сынок, на работе не попадай в факапы, не кринжуй и не шиппери никого. А то вдруг и мало ли что…– Пап, – улыбнулся Артём, – всё будет окей.Я просто фиксю баги и чекаю сабж.
Не переживай.– Ну, ладно, – вздохнул Антон Поликарпович. —И смотри, чтобы у тебя всегда вайб был хороший.А то вдруг кринж начнётся.Артём засмеялся и потянулся за чашкой чая
.– А с девчонками как? – задал Антон Поликарпович свой традиционный вопрос. – Когда ты уже женишься, сын?
– С девчонками пока онли френдзона, но одна тян вроде сасная, – ответил,Артём, прищурив глаз.
– С друзьями вчера была вписка, гоу было огонь.Там бэнгеры играли, вайб просто космос.
Но один бумер, сосед, начал агриться, что шумно.Ну, сорян, конечно, но это же вписка, чекать надо было, куда он лезет.Антон Поликарпович почувствовал, как его мозг начал медленно перегреваться.
Он попытался перевести дыхание и переспросил:– Что? Что ты опять такое сказал? Какая вписка? Кто агрится? И кто это вообще – бумер?
Артём вздохнул, понимая, что придётся объяснять.– Ну, вчера была тусовка у друга дома. Музыка, танцы, всё такое.Там играли классные треки, атмосфера была крутая.
Но сосед, мужик лет сорока, начал злиться, что мы шумим. Ну, я извинился, но это же вечеринка, он должен был понять.Отец, всё ещё не до конца понимая, но пытаясь поддержать разговор, спросил:– А девчонки?
С кем ты там общался? Переведи на нормальный, что ты там сказал.Артём, ухмыльнувшись, ответил:– Ну, одна девушка мне нравится, но пока мы просто дружим.
Она, кек, вроде тоже заинтересована, но я пока не уверен.А так, в основном, тян было много, но я не флеймил, просто чекал вайб.
– Сынок, а что это за девушка, которая тебе нравится?Расскажи поподробнее, – сказал Антон Поликарпович.Артём, намазывая масло на хлеб, ответил:– Ну, она классная. Тян, в общем.
У неё тамблер-гёрл стиль, но это не значит, что она бунтарка.
Просто вайб у неё такой… сасный.– Тамблер-гёрл? – переспросил отец, чувствуя, как его мозг снова начинает закипать.
– Ну, это типа стиль такой. Неформальный, но крутой. Она слушает бэнгеры, иногда сама музыку пишет.
В общем, не банально…Антон Поликарпович кивнул, хотя до конца не понимал, о чём идёт речь.– А как вы познакомились?
– Ну, тоже на прошлой вписке.Там был движ, все чекали вайб, и мы просто начали общаться.
Она, кстати, тоже любит игры, так что мы иногда вместе фиксим какие-нибудь квесты. Режемся в настолки.
– Фиксим? – переспросил отец, чувствуя, что его словарный запас явно устарел.– Ну, проходим, – объяснил Артём.– В играх есть такие задания, их нужно выполнять. Мы с ней иногда играем вместе, это весело.
Антон Поликарпович задумался.Ему было странно слышать, что его сын, который раньше проводил всё время за книгами, теперь увлекается играми и тусовками.
Но, с другой стороны, он радовался, что Артём нашёл себе друзей и, возможно, даже девушку.– Ты там чекал вайб? Это что за язык такой?
Ты вообще по-русски можешь говорить?
Артём, смеясь, объяснил:;– Ну, я просто чувствовал атмосферу, понимаешь? Всё было классно.
– Сынок, а ты не мог бы говорить попроще? А то я уже совсем запутался.
Артём засмеялся.;– Ну, пап, ты просто бумер.Тебе сложно понять наш сленг.
Но это нормально. Мы же стараемся, правда?
Отец улыбнулся.– Ну, да, наверное, стараетесь, – ответил Антон Поликарпович.– А то я уже чувствую себя каким-то скуфом рядом с тобой, – сказал он и засмеялся.Артём, улыбнувшись, ответил:
– Да ладно, пап, ты не скуф.
Ты просто Бумер, но это нормально!
Окей, Бумер?!!
Антон Поликарпович, с лёгкой улыбкой, пожал плечами:– Окей, сынок. Окей.
Вечером, лёжа в кровати, Антон Поликарпович задумался.Ему было странно слышать, как его сын использует в разговоре совсем непонятные и странные слова, как "вайб", "кринж" и "бумер".
Но, с другой стороны, он понимал, что каждое поколение имеет свой язык и свои ценности.
Главное, чтобы Артём был счастлив и нашёл своё место в жизни.И ещё он очень надеялся, что это поколение будет всё-таки читать книги Толстого, любить стихи Пушкина и, читая книги Александра Дюма, верить в благородство и честность.
И ещё он верил, что ни он, ни его внуки никогда не увидят переизданную книгу, в которой будет описание, как кринжовый скуф Пьер Безухов на вписке познакомился с сассной няшкой Наташей Ростовой…
А Артём, в свою очередь, понимал, что отец его очень любит и хочет понять его, помочь ему не повторить его ошибок и что он будет всегда его поддерживать.
И, возможно, однажды он сможет объяснить ему, что такое "вайб" и почему это так важно.
– Пап, ты самый лучший у меня, – крикнул Артём отцу в соседнюю комнату- Даже если ничего не понимаешь.
– И я тебя очень люблю! – сказал Артём- А я тебя сын, – сказал Антон Поликарпович.

P.S.
А утром, проходя по министерскому коридору, Антон Поликарпович увидел двух потрёпанных жизнью сорокалетних тёток из бухгалтерии.
И вдруг выдал:– Хай, няшки!
Готовьтесь, скоро мы Сигма-бои вам на 8 Марта вписку устроим…Вам понравится… будет вайбово…
Сказав это, Антон Поликарпович с гордым и самодовольным видом пошёл дальше по коридору министерства, походкой пьяного матроса, заправив пиджак в брюки от костюма, напевая …Сигма…сигма…сигмабой,сигмабой …сигмабой!!!»



Глава 4. Сальса.



Антон Поликарпович был маленьким, толстеньким чиновником 57 лет, напоминавшим добродушного гнома из сказки.Его круглое лицо, всегда светилось улыбкой, но в последнее время он начал задумываться о своём здоровье.
Однажды, в одно из тех утренних мгновений, когда солнечный свет, нежный и золотистый, заглянул в его скромную квартиру, Антон Поликарпович остановился перед зеркалом. Его отражение, словно немой свидетель прожитых лет, смотрело на него с лёгким укором.
Он внимательно рассмотрел свои округлые щёки, мягкий животик, напоминающий подушку, и руки, которые казались такими же пухлыми, как булочки из любимой булочной. В этот момент, словно озарение, к нему пришла мысль: «Пора! Пора взяться за себя!»С энтузиазмом, горячим и искренним, как пламя свечи, он решил, что настал час перемен.
Он вооружился решимостью, словно рыцарь перед битвой, и с головой окунулся в мир диет, обещающих чудеса преображения.Первой на его пути стала кремлёвская диета, строгая и загадочная, как древний ритуал.Он следовал ей с фанатичной преданностью, считая каждый грамм углеводов, словно математик, решающий сложную задачу.
Но, увы, через пару недель он понял, что его тело, упрямое и своенравное, не спешит расставаться с накопленными сокровищами.Не сдаваясь, он переключился на яичную диету, которая казалась ему простой и доступной, как утренний завтрак. Яйца, варёные и жареные, стали его верными спутниками.
Но даже их золотистая нежность и аппетитный аромат не смогли победить его любовь к пирожкам и бутербродам.Третьей попыткой стала арбузная диета, лёгкая и освежающая, как летний дождь. Он наслаждался сочными, сладкими ломтями арбуза, представляя, как его тело становится стройным и подтянутым. Но и здесь его ждало разочарование: арбузы, хоть и вкусные, не смогли стать панацеей от его проблем.
Ни одна из диет не принесла ожидаемого результата.Его тело, словно старый друг, упрямо сопротивлялось переменам, а душа тосковала по привычным радостям жизни. Антон Поликарпович вздохнул, но в его глазах всё ещё теплилась надежда.Он знал, что путь к переменам долог, но он был готов идти по нему, шаг за шагом.
Антон Поликарпович, несмотря на все свои благие намерения, был слабаком и тряпкой в самом прямом смысле этих слов.Его добрая душа, словно мягкий воск, легко поддавалась искушениям, а сила воли, хрупкая и ненадёжная, как осенний лист на ветру, не выдерживала даже малейшего испытания.
Особенно это проявлялось в его отношениях с едой. Он не мог пройти мимо ни одного «Макдоналдса», этих ярких, манящих храмов быстрого питания, которые теперь как-то странно и даже загадочно назывались «Вкусно – и точка».Эти слова, простые и лаконичные, словно магическое заклинание, притягивали его, как мотылька к огню.
Каждый раз, проходя мимо, он чувствовал, как его ноги, словно предатели, сами несут его к двери. Аромат свежих булочек, жареного мяса и картошки фри, насыщенный и соблазнительный, окутывал его, как тёплое одеяло.Его желудок, словно верный союзник, начинал урчать, а разум, слабый и покорный, тут же находил оправдание: «Ну, один разочек можно…»И вот он уже стоял у стойки, заворожённый яркими картинками меню, выбирая между Биг Маками и Чизбургерами, словно ребёнок в кондитерской.
Его руки, будто сами собой, тянулись к кошельку, а глаза светились радостью, как у школьника, получившего долгожданный подарок.Да, Антон Поликарпович был слабаком, но в этом была своя прелесть.
Его слабость делала его человечным, а его любовь к еде – искренней и неподдельной. И пусть «Вкусно – и точка» манила его, как сирена, он знал, что где-то в глубине души всё ещё теплится надежда на перемены
Да и на работе дела шли не лучшим образом.Прошлый начальник ушёл в другое министерство на повышение, и неделю департамент жил в ужасе и страхе, гадая, кто займёт его место.
Больше всего Антону Поликарповичу не хотелось, чтобы к ним вернулся их бывший начальник – здоровенный дебелый детина, хоккеист на всю голову. Тот жил и работал под девизом: «Кто не любит хоккей – тот, наверно, просто гей!»
Он заставлял всех по вечерам, с 21 часа , играть с ним на ледовой Арене в Кунцево. Антон Поликарпович не был геем, но хоккей он не любил, да и ехать из Кунцево в Сокольники, в час ночи ему, ох как не хотелось
На их счастье, бывший начальник к ним не пришёл, и по слухам, департамент должна была возглавить какая-то женщина.;У коллектива сразу отлегло на сердце.Девчонки из бухгалтерии уже представляли, какое у них в этом году будет крутое 8 Марта, если начальница – женщина.
Новая начальница пришла в департамент сегодня утром…;И всё сразу пошло не так. Во-первых, она собрала всех в своём кабинете и резко, эмоционально, представилась:;– Элла Ромуальдовна.
А дальше начался просто тихий ужас. Она поднимала каждого, и каждый должен был, стоя, представляться и рассказывать, какую должность занимает и чем занимается.;С должностями в приветствии все 16 сотрудников нашего Департамента Макроэкономической статистики ещё как-то справились, а вот с рассказом о том, кто чем занимается, вышел явный конфуз.
Все, повторяя друг за другом, талдычили:;– Я занимаюсь макроэкономической статистикой.Один Лев Саломонович выпендрился. Он сказал:;– Я занимаюсь статистикой макроэкономики…
Новая начальница, которой было около 50-ли лет, словно грозная королева, восседала в своём огромном, величественном кабинете начальника департамента.
Пространство вокруг неё казалось наполненным холодным, почти ледяным величием.Кабинет, обставленный с безупречным вкусом, был выполнен в строгих, лаконичных тонах: тёмное дерево, матовое стекло и металл, отливающий серебристым блеском.
На стенах висели картины в минималистичных рамках, а на столе, огромном и полированном до зеркального блеска, стояли лишь несколько аккуратно разложенных папок и дорогая ручка, словно символ её власти.
Она была одета в мужской полосатый костюм, который сидел на ней с такой безупречной точностью, будто был сшит специально для неё.
Полоски на костюме, строгие и чёткие, словно подчёркивали её решительность и непоколебимость. Но самым примечательным элементом её образа была брошь, приколотая на лацкане пиджака.
Это была не просто брошь – это было настоящее произведение искусства: змея, изящная и коварная, с холодными, почти живыми глазами, пожирала кролика, маленького и беззащитного.Брошь, выполненная с поразительной детализацией, казалось, излучала едва уловимую ауру власти и опасности.
Каждый, кто входил в кабинет, невольно замечал её, и в этот момент в груди появлялось лёгкое, но настойчивое чувство тревоги. Антон Поликарпович, едва разглядев эту брошь, сразу понял: ничего хорошего от неё ждать не стоит.Она сидела с прямой спиной, её взгляд, пронзительный и оценивающий, скользил по каждому, кто осмеливался войти в её владения.
Её руки, ухоженные и сильные, лежали на столе, пальцы слегка постукивали по поверхности, словно отсчитывая время до следующего приказа.Всё в ней говорило о том, что она – человек, привыкший командовать и не терпящий возражений.
Её присутствие наполняло кабинет энергией, которая одновременно притягивала и пугала. Антон Поликарпович, стоя перед ней, чувствовал, как его сердце начинает биться чаще, а в горле появляется лёгкий комок.
Антон Поликарпович, как только разглядел эту брошь, сразу понял: ничего хорошего от неё не жди.Но он смело встал, назвал себя и… не стал оригинальничать.
Бодрым голосом протараторил:;– Занимаюсь макроэкономической статистикой.
Наверное, именно на этом её терпение и лопнуло.
Она взревела, как пантера:;– Молчать!
Все меня слушают! Завтра, – продолжила она так же грозно, – к утру, чтобы все мне принесли письменные отчёты о том, кто и чем конкретно занимался на прошлой неделе. А те, кто не принесёт, будут уволены!!!
Антон Поликарпович смутно вспомнил, что эту фразу где-то слышал совсем недавно по телевизору.;«Ну точно, – подумал он, – Илон Маск так сейчас строит американских чиновников вместе с Трампом!!
А у нас теперь свой Илон Маск в юбке».Подумал Антон Поликарпович и загрустил.
Увольняться ему совсем не хотелось.До пенсии ему было ещё долгих 8 лет.
Придя в свой кабинет, он полил цветы во всех 8 горшках, взрыхлил землю в трёх и сел писать отчёт.;Начал он так:;– На прошлой неделе я работал над важной проблемой нашего департамента…
И задумался.Мысли его путались. Что написать конкретно, как сказала эта мегера Элла Ромуальдовна, он не знал.
Антон Поликарпович впал в глубокий стресс.Он мгновенно вспотел, снял галстук, открыл окно.
Москва, величественная и непокорная, боролась с бесконечными, словно спутанные нити судьбы, пробками.
Но пробки, упрямые и неумолимые, словно древние титаны, её победили, окутав город плотным одеялом из выхлопных газов и раздражённых гудков.
И тут свежий, кристально чистый воздух, словно долгожданный гость, ворвался в кабинет, наполнив грудь Антона Поликарповича живительной бодростью.Каждый вдох был словно глоток свободы, лёгкий и освежающий, как утренний бриз над бескрайним полем..
И тут же он почувствовал, как проголодался…До обеда оставалось ещё два часа, но голод – не тётка, решил Антон Поликарпович.
Ему жутко захотелось поесть, и он отправился в свой родной старый ресторанчик со странным новым названием «Вкусно – и точка». Антон Поликарпович был полностью согласен с началом названия – «Вкусно», но точку ставить не желал. «Время для точек ещё не наступило», – подумал он.
В своём ресторанчике он никогда не брал много еды.Он любил смаковать.Его традиционный набор состоял всего из трёх гамбургеров, трёх чизбургеров, двух больших порций картошки фри, большой колы и двух пирожков с малиновым вареньем.
Антон Поликарпович был зрелым, серьёзным и консервативным мужчиной, и вот уже 25 лет он никогда не изменял своим привычкам, и в еде прежде всегоОднажды, после корпоратива в Министерстве , где подавали жалкие, непонятные треугольнички с воткнутыми в них зубочистками, он сильно проголодался.
Слегка подшофе, он вошёл в зал Мак Дональдса на Тверской, и громко, обращаясь к таджику, убирающему подносы со стола, заявил:;– Любезный, мне, как всегда, и побыстрее!
Это поставило в ступор не только таджика, но и трёх уборщиц-узбечек, всех продавцов на кассах и даже администратора зала – молодящуюся девушку лет 48.
Вернувшись в министерство, плотно пообедав , Антон Поликарпович ещё три часа сидел в раздумьях над первым предложением своего отчёта, но так ничего и не придумал.Немного задремав, он проснулся ровно к окончанию рабочего дня в 18 часов, быстро собрался и пошёл домой.;– Пусть будет как будет, – подумал он.– Другим тоже нечего писать.Эта мегера, новая начальница, всех не уволит. Меня и в этот раз пронесёт. Я же везунчик!
По дороге домой он так вымотался, что не чувствовал ни рук, ни ног.;– Нужно как-то привести себя в тонус, – решил он.
– Завтра важный день: встреча с новой начальницей и отчёт.
Пока он шёл, ему вдруг вспомнилось, что на его личную почту пришло письмо от «Рос.ру».
Там говорилось, что для предпенсионеров в Москве есть много интересного: хоровое пение, плетение корзин, кружки по интересам… Антон Поликарпович сразу отмел всё, кроме курсов танцев сальсы.
Его очень заинтересовала эта идея.
Он представил себе жгучих, словно пламя, мулаток, чьи тела, гибкие и грациозные, как тропические лианы, в ритме зажигательной сальсы или страстного пасадобля прижимались к нему.
Их горячие, полуобнажённые тела, благоухающие ароматами экзотических цветов, кружили его в умопомрачительном, головокружительном танго.
Каждое движение было наполнено энергией и страстью, словно сама жизнь пульсировала в такт музыке. Их глаза, тёмные и глубокие, как ночное небо, сияли искрами, а улыбки, загадочные и манящие, обещали бесконечное наслаждение.;– Сейчас или никогда, – подумал Антон Поликарпович и решил записаться на курсы сальсы.
Благо, вынося мусор, он видел вывеску в соседнем дворе: «Школа танцев "Crazy Salsa"».
Он решил, что записаться именно сегодня – это то, что приведёт его в тонус и поможет сбросить вес перед завтрашним совещанием с Эллой Ромуальдовной.
Школа танцев располагалась в соседнем дворе, в отдельно стоящем здании, где также находились шиномонтаж, баня и мастерская «Дом быта».
Антон Поликарпович решил не заходить домой и сразу записаться на первое занятие.
Он был уверен в себе: импозантный мужчина, хоть и ростом всего 165 см, он никогда ни на секунду, не сомневался в своей привлекательности.
Когда он вошёл в небольшой, но уютный зал, его сразу поразило гендерное неравенство: танцоров было вместе с ним трое, а танцорок – в три раза больше.
Среди мужчин выделялись двое. Первый, Альберт, лет 65–70, в широкой белой рубахе с подплечниками и рукавами до пола, он был в черных в облипку брюках и почему-то в женских с каблуком лаковых туфлях
Стоял он как балерина, сомкнув пятки и широко расставив носки.Он увлечённо рассказывал второму танцору, как в 1962 году на городских соревнованиях по бальным танцам в городе Удомле Тверской области, завоевал гран-при.Его собеседник слушал его очень внимательно и молчал
С придыханием, он взволнованным голосом закончил свой рассказ словами,– Танцы – это моя жизнь! Я – бальник! Я – бальник!
Второй мужчина, лет 50, стоял по стойке «смирно» в военной рубашке цвета хаки с погонами прапорщика советской армии.
Его худые ноги в трениках выглядели нелепо в начищенных до блеска зимних хромовых сапогах.
Но, наверное, он привык к ним за долгие годы службы, и ему так удобнее будет танцевать, – подумал Антон Поликарпович.
От него сильно пахло перегаром и селёдкой с луком— Мы что…? Куда…? – спросил он зычным голосом и завис… Через минуту отвис и продолжил:– Мы тут,что танцевать собрались или сиськи мять?
Дамочки, душа жаждет пасадо б*я… ну или сальца! – и загоготал голосом Гарика (Бульдога) Харламова, очень довольный своей гусарской шуточкой.
Окончание его фразы про танец «пасодоБля» вышло у него как-то очень некультурно, подумал Антон Поликарпович.
Антон Поликарпович с облегчением подумал, что конкуренции эти двое ему не составят, и стал рассматривать дам пришедших на танцы.Возрастной контингент танцорок, конечно, оставлял желать лучшего.
В основном, дамам было за пятьдесят.
Стайку студенток в количестве 4 штук, постоянно листающих свои смартфоны, Антон Поликарпович сразу вычеркнул из наблюдения…
Тем более что они, увидев, что парней лет по 20 нет вообще, смеясь, быстро ушли.
Две дамы, стоявшие в центре зала, показались Антону Поликарповичу странноватыми.
Мало того что они пришли в тренировочных костюмах своей молодости, причём их разной молодости…
На одной, невысокой и пухленькой даме, был шерстяной синий с начесом… хороший, добротный динамовский костюм с двумя белыми полосками из СССР, с вытянутыми коленками на спортивных штанах, и он ей явно был на 3 размера меньше.
А еще на. её шее висели бусики, …крупные такие, как перепелиные яйца, красные бусики…
«Время никого не щадит», – подумал Антон Поликарпович. – «Наверное, в СССР она была как Наталья Варлей из фильма "Кавказская пленница" – стройная, гибкая и худенькая… в динамовском костюмчике.
Сейчас же фигура этой дамы в этом костюме ему сразу напомнила сеньора Помидора из "Чиполлино"».
Вторая дама была «на стиле»…Она была одета в модный лет 30 назад адидасовский костюм, вероятно, купленный ещё в Лужниках в 1993 году у Ашота.
На ней, женщине лет 55, были ядовито-жёлтые лосины и мастерка «Адидас», которая предательски… ну никак не хотела сходиться на её могучей и необъятной груди 8 размера.
Поверх лосин на ней была короткая белая юбка в крупные красные маки с надписью на русском: «БАРБИ».Дама была очень активная и не могла устоять на месте, совершала круговые движения то грудью… то широкими бедрами в своей маковой юбке.
Две другие дамы были ещё более странные… но, как минимум, скромные, что Антон Поликарпович записал им сразу в актив.
Одна из них была помоложе, ей было лет 47…Зорким взглядом альфа-самца моментально определил ее возраст Антон Поликарпович.
Дама была в цветастом ярком вязаном халате, застёгнутом до самого горла, стояла у окна и вязала, посматривая на всех широко открытыми глазами.
Она явно чувствовала себя не в своей тарелке.
Другая дама, также лет 50-ти , сидела на складном рыбацком стульчике, – «наверное, муж стул дал», – подумал Антон Поликарпович.
Дама постоянно поправляла сползающие с ее носа толстенные очки— и читала книгу Николая Островского «Как закалялась сталь».
Она скрытно, изредка, не прерывная чтения, бросала быстрые изучающие взгляды на нас, трёх мужиков, стоящих в центре зала.
«Библиотекарша…» – сразу определился, Антон Поликарпович.
И тут Антон Поликарпович увидел стоящую к нему спиной статную женщину с длинным красивыми ногами в розовой балетной пачке.
Со спины он подумал, что это известная в 90-е балерина Анисья Волчкова.«…Точно, точно она…» – подумал Антон Поликарпович.
«Большие руки, широкие плечи… всё как у Анисьи».Антон Поликарпович, аж вспотел, от желания закружиться с ней в эротическом танце – пасадобля
Но тут она повернулась, и… Антон Поликарпович остолбенел, Обмер!!!
И у него отвалилась челюсть.
Перед ним в балетной пачке стояла Элла Ромуальдовна!!!; Его начальница!!!
Из министерства, неприступная и очень строгая.Начальница, которой ему завтра надо сдать отчёт о его работе за последнюю неделю.
Антон Поликарпович, силой неимоверных усилий, взял себя в руки и потушил огонь страха, только что вспыхнувший в его сердце..;«…А что, может быть, это судьба…» – подумал он.
А эта, Элла Ромуальдовна, ничего так!—отметил про себя Антон Поликарпович , разглядывая длинные красивые ноги и большую грудь своей начальницы. «…И не такая уж она и высокая… всего каких-то 180 см»
Она была, по рассказам девчонок из бухгалтерии, в прошлом капитаном волейбольной команде города Верхняя Пыжма.
И сейчас, когда они с ней вот так случайно встретились, похоже, также как и он решила попробовать себя в танцах.
Неловкость, которая между ними возникла, была прервана залихватским ритмом ламбады.
Это преподаватель танцев включила музыку и стала приглашать всех встать в змейку.
Ламбада была знакома Антону Поликарповичу не понаслышке.
Он считал себе супер профессионалом в танце ламбада.Его умение крутить бёдрами, держась за талии горячих 20-летних студенточек, ещё в 2002 году было подтвержено и отмечено Грамотой лауреата!!
Которую ему тогда же и вручили итальянские аниматоры в турецком отеле «Кемер-бич-Ресорт»
Змейка ламбады, пополняясь новыми танцорами, зажигательно двигалась по залу.
Преподавательница, умница, завлекла в зажигательный эротический танец всех: спортсменок в спортивных костюмах, библиотекаршу с книжкой, даму в халате с вязанием в руках, танцора Арнольда и полупьяного прапорщика и, конечно же, во главе стала Эльвира Ромуальдовна.
Она величественно возвышалась, над всеми как Александрийский маяк.
Вдруг, сзади к Эльвире Ромуальдовне хотел было пристроиться хлыщ Альберт, тот самый Лауреат конкурсов бальных танцев города Удомля 1962 года.
Но не тут-то было!
Антон Поликарпович технично сделал широчайший приставной шаг, и седой, с крашеной рыжей козлиной бородкой, субтильный сморчок в мгновение ока отлетел к окну.
Антон сделал второй приставной шаг в направлении Эльвиры Ромуальдовны и впился в её бёдра, которые находились где-то на уровне его подбородка
;«Настоящий мачо», – подумал о себе, Антон Поликарпович. – «Не обращает внимания на такие мелочи».
И они двинули все вместе в ритме ламбады извилистыми кружевами по танцевальному залу.
Преподавательница поставила после ламбады несколько других композиций.
Танцоры и танцорки танцевали и менялись парами, смеялись наступая друг другу на ноги.
Только Антон Поликарпович и Элла Ромуальдовна протанцевали вдвоём весь вечер в самом сердце зала, прижавшись друг к другу, словно два одиноких корабля, нашедших пристанище в бурном океане жизни.;
Они не слышали ни то, что музыка менялась, ни то, что происходило вокруг них.
Их мир сузился до размеров этого зала, до ритма их сердец, бьющихся в унисон.Мир для них на мгновение остановился, затаив дыхание, этим медленным, почти магическим танцем, который они танцевали вдвоём.
Каждый их шаг был наполнен нежностью и страстью, словно они писали свою собственную историю на паркете, покрытом звёздной пылью.
Антон Поликарпович нежно, почти с благоговением, держал Эллу Ромуальдовну за ягодицы, думая, что держит за талию…
Элла Ромуальдовна, словно королева, снизошедшая до простого смертного, не возражала.
Она, прижимая голову Антона Поликарповича к своему животу, облачённому в воздушную балетную пачку, нежно, гладила его по голове, словно пытаясь успокоить его тревожную душу.
Время для них двоих просто остановилось, замерло, словно заворожённое их нежным, почти священным единением.
В этот миг они были больше, чем просто начальник и подчинённый, больше, чем мужчина и женщина. Они были двумя душами, нашедшими друг друга в хаосе жизни.;Они пришли в себя, когда преподавательница несколько раз мигнула светом.
Антон Поликарпович и Элла Ромуальдовна огляделись по сторонам.
Они стояли, обнявшись, посреди зала. В зале уже никого не было, все, видимо, разошлись, и преподавательница попросила их покинуть её занятие.Элла Ромуальдовна пошла в раздевалку переодеваться.
Антон Поликарпович, слегка запыхавшийся, но счастливый, вышел из зала, всё ещё ощущая на своих ладонях тепло Эллы Ромуальдовны.
Его рабочий костюм, слегка помятый после долгого вечера, казалось, сохранил в своих складках отголоски танца – лёгкий аромат её духов, едва уловимый, но такой запоминающийся.
Он вышел на улицу раньше неё, словно хотел продлить это мгновение, это чувство лёгкости и свободы, которое подарил ему танец.
Ночь встретила его прохладным, почти ледяным воздухом, который, однако, не смог остудить его разгорячённое тело.Он поднял голову и посмотрел на небо, тёмное и бескрайнее, усыпанное мириадами звёзд, словно кто-то рассыпал по нему горсть алмазной пыли.
Луна, полная и сияющая, как серебряный диск, мягко освещала его лицо, подчёркивая лёгкую улыбку, которая не сходила с его губ.
«Да, вот ведь как бывает», – подумал он, и его мысли, лёгкие и воздушные, как облака, поплыли в сторону только что пережитого момента.
В танце с Эллочкой, как он ласково называл её про себя, время словно остановилось. Оно текло незаметно, как песок сквозь пальцы, унося с собой все тревоги и заботы.Он вспомнил, как их тела двигались в унисон, как её руки мягко касались его плеч, а её дыхание, тёплое и ровное, смешивалось с его собственным.
В тот момент он забыл о своём возрасте, о работе, о том, что завтра ему нужно сдавать отчёт.Всё, что существовало, – это музыка, её близость и этот невероятный, почти магический ритм, который объединил их в одном порыве.
Антон Поликарпович глубоко вздохнул, чувствуя, как лёгкая дрожь пробегает по его телу.Он знал, что такие моменты редки, как драгоценные камни, и их нужно беречь. И пусть завтра его ждут новые испытания, сегодня он был счастлив.
В это время открылась дверь, и с крыльца спустилась Элла Ромуальдовна в шикарном длинном чёрном пальто.
Она позвонила по телефону.;
Через минуту на парковку Танцевальной школы въехал правительственный мерседес с мигалкой. Водитель вышел из машины, открыл заднюю дверь для Эллы Ромуальдовны.
Она подошла к машине и, уже собираясь садиться, вдруг кокетливо улыбнулась и сказала:;– Антон Поликарпович, спасибо вам за прекрасный вечер. Я… – она сделала паузу, – жду вас! Завтра на работе!!
И как-то по-девичьи глупо захихикала, после чего села в свою машину и уехала.
Вечер был тихий, звёздный, окутанный мягким бархатом ночи, в бесснежной Москве, которая, словно уставшая красавица, готовилась ко сну.
В домах загорелись огни, тёплые и уютные, как будто подмигивая Антону Поликарповичу, словно тысячи маленьких фонариков, ведущих его домой.
Он, отдохнувший, словно после долгого путешествия, и умиротворённый, как море после бури, пошёл к себе домой, улыбаясь своей тихой, загадочной улыбкой.
Его мысли, лёгкие и воздушные, как облака на закате, кружились вокруг того, что завтрашний день не такой уж и страшный. Наоборот, он был полон больших, ярких надежд и сладких ожиданий, словно обещание чего-то нового и прекрасного.
«И уж точно меня завтра не уволят…» – подумал он с лёгкой, почти детской уверенностью, чувствуя, как в груди разливается тёплое, золотистое чувство надежды



Глава 5.Корпоратив на 8 Марта 2025




8 Марта 2025 годы в департаменте макроэкономической статистики решили праздновать 7-го марта в пятницу.
Антон Поликарпович, 57-летний чиновник из министерства, был человеком основательным. Его округлый живот, всегда аккуратно прикрытый пиджаком, словно символизировал его подход к жизни: всё должно быть солидно, но без лишних потрясений.
Однако накануне 8 Марта он решил, что пора удивить своих коллег – 13 женщин их отдела.
В департаменте макроэкономической статистики министерства работали 16 человек, из которых трое были мужчинами, включая Антона Поликарповича, и 13 дам вместе с их начальницей Эльвирой Ромуальдовной.
Из 13 женщин две находились в декрете, а две – в отпуске. Таким образом, на празднике должны были присутствовать 8 женщин и Эльвира Ромуальдовна.
С Самуилом Моисеевичем, главным специалистом по макроэкономическим тенденциям, Антон Поликарпович работал уже больше года.
Самуил Моисеевич был легендой министерства. Он всегда был подтянутым, курчавым, седовласым и слегка картавым мужчиной в самом расцвете сил. Ему было 64 года, и он работал в министерстве с 1995 года, то есть уже 30 лет. Легендой он стал из-за того, что был четырежды женат, и все его жёны были дамами из их министерства. За эти 30 лет он не пропустил ни одной юбки и слыл заправским бабником.
Самуил Моисеевич Апфельбаум был очень добродушным, весёлым и незлобивым человеком.
По рассказам соблазнённых им подружек из бухгалтерии, он всегда очень красиво ухаживал: дарил цветы, шампанское и делал всё, чтобы незамужняя женщина, живущая заботами о двоечнике-сыне в школе и проблемами сломавшейся стиральной машины, могла почувствовать себя, хоть ненадолго, в его обществе королевой и единственной.
Самуил Моисеевич умел устроить даме праздник, ему и самому это нравилось.
Понятно, что после двух или трёх жён и десятка соблазнённых женщин, все дамы за 40 в их министерстве, на которых он обрушивал водопады заботы, нежности и внимания, понимали, что он прохиндей: поматросит и бросит. Но устоять против его напора они не могли, и были рады вырваться из повседневных скучных будней. Да и по слухам от девочек из бухгалтерии, Самуил Моисеевич в свои 64 года был ещё "ОГОГО и очень, очень даже неплох!
Эта слава о его "ОГОГО" расползлась по всем этажам министерства, и он купался в её лучах.
Самуил Моисеевич был страстным коллекционером антиквариата, деньги у него водились всегда, и всем своим жёнам и детям, которых у него было четверо (все девочки), он помогал всегда.
В следующем году он собирался на заслуженную пенсию, и в министерстве по отделам шушукались: дадут ли ему почётное звание «Почётный работник государственной статистики»?

Вторым коллегой-мужчиной в его департаменте был кандидат физико-математических наук Иннокентий Зайцев. Ему было 32 года, он был очень высокий – под метр девяносто – и очень худой, как рельса.
Когда он поправлял на носу большие круглые очки, он всегда напоминал Антону Поликарповичу Учёного Кролика из мультика про Винни-Пуха.
Он был кругом круглым отличником: в школе, университете, аспирантуре и на практике в их министерстве, куда он пришёл лет пять назад случайно, да так и не смог выйти.
«Лабиринты сталинской высотки поглотили его душу», – смеясь, подумал Антон Поликарпович.
Иннокентий, или Кеша, как ласково его звали наши дамы, был, мягко говоря, каким-то несуразным, угловатым. Он ходил в вечно помятом костюме. И заказывал на обед каждый день исключительно пиццу, что Антону Поликарповичу, как истинному ценителю хорошей еды из "Макдоналдса", это очень и категорически не нравилось. Любители бургеров и пиццы – это вечные соперники и противники, как лёд и пламя, как "Спартак" и ЦСКА, непонимающие друг друга.
Антон Поликарпович, считал Кешу настоящим «чмошником» как сказали бы в СССР или «задротом», как сейчас говорит молодёжь.
Слово «задрот» активно не нравилось Антону Поликарповичу. Оно всегда ему неприятно напоминало его школьные годы и дразнилки одноклассников после того, как его застали в 7-м классе под окнами школьного медпункта, где в это время девочки из 10-го класса проходили плановый медосмотр.
В СССР слово «задрот» имело совсем другое значение, чем сейчас, и было связано с другим неблаговидным занятием мальчиков в пубертатный период во время первых поллюций, про которое говорили в СССР: «передёрнуть затвор», «поиграть в карманный бильярд» или «погонять Дуньку Кулакову».

Идея как-то по-особенному поздравить женщин в этом году на 8 Марта пришла ему в голову внезапно, когда он, сидя в своём кабинете, услышал, как женщины обсуждали прошлогодний праздник.
– Всё было мило, но как-то… скучновато, – сказала одна из них.
– Да уж, цветы и конфеты – это, конечно, хорошо, но хочется чего-то большего, – поддержала другая.
Антон Поликарпович нахмурился. Он всегда считал себя человеком, умеющим удивлять, но, видимо, в прошлом году не справился. Решив исправить ситуацию, он собрал двух других мужчин из отдела – Самуила Моисеевича и Иннокентия.
– Мужчины, 8 Марта на носу! Надо сделать так, чтобы наши дамы запомнили этот день надолго. Предлагаю устроить сюрприз, – объявил он, потирая руки.
Самуил Моисеевич, любитель классики, предложил, слегка картавя на букве «р»:
– Давайте устррроим концерррт! Я спою ррроманс, Кеша прррочитает стихи, а вы, Антон Поликарррпович, станцуете! Говорррят, вы ходите в школу латиноамеррриканских танцев: рррумба, сальса, пасадобль… – с уважением скороговоркой сказал Самуил Моисеевич.
Антон Поликарпович покраснел, как помидор, и замахал руками:
– Нет, нет, танцы – это не моё. Давайте что-то более… элегантное.

Самуил Моисеевич, человек практичный, предложил:
– А давайте закажем огррроомный торррт с надписью "С 8 Марррта!" и устроим чаепитие с шампанским.
Кеша, мечтатель и романтик, добавил:
– И ещё шарики! Много шариков! И цветы каждой!
После долгих споров решили совместить всё: торт, шарики, цветы и небольшой концерт. Антон Поликарпович, хоть и сомневался в своих танцевальных способностях, согласился на «маленький сюрприз» от себя лично.

Накануне праздника мужчины тайно собрались после работы. Самуил Моисеевич репетировал романс, Иннокентий разучивал стихи, а Антон Поликарпович… пытался освоить несколько па из сальсы. Его попытки были настолько неуклюжими, что Самуил Моисеевич едва сдерживал смех, а Кеша предложил:
– Может, лучше просто подарите цветы?
– Нет! – упрямо ответил Антон Поликарпович. – Я должен удивить!
Торт заказали огромный, с розовыми розами и поздравительной надписью. Шарики купили в количестве 50 штук, чтобы хватило на всех. Цветы выбрали самые красивые – розы и тюльпаны.

Но тут в дело вмешалась начальница Антона Поликарповича – Элла Ромуальдовна, строгая и властная женщина, которая, как говорили, могла одним взглядом заставить любого сотрудника работать в выходные. Узнав о подготовке к празднику, она вызвала Антона Поликарповича к себе.
– Антон Поликарпович, я слышала, вы готовите сюрприз для женщин департамента? – спросила она, глядя на него поверх очков.
– Да, Элла Ромуальдовна, – ответил он, нервно потирая руки. – Мы хотим сделать праздник незабываемым.
– Хорошо, но только чтобы всё было прилично. Никаких вольностей, – предупредила она.
Антон Поликарпович кивнул, но в голове у него уже зрела идея, которая могла бы удивить даже Эллу Ромуальдовну.

Идея пришла Антону Поликарповичу поздно вечером, когда он, лёжа на диване, смотрел телевизор. На экране шло шоу, где мужчина в костюме пожарного исполнял стриптиз.
– Вот это сюрприз! – воскликнул он. – Но как это организовать?
На следующий день он тайно обсудил это с Самуилом Моисеевичем и Иннокентием.
– Мы пригласим стриптизёра! – объявил он.
– Антон Поликарпович, Вы с ума сошли? – удивился Самуил Моисеевич. – Элла Ромуальдовна нас убьёт!
– Ничего, она ничего не узнает, – уверенно сказал Антон.
Стриптизёра нашли через знакомых. Его звали Нарзан. В 90-х от него сходили с ума нынешние бабушки, но сейчас ему было уже 55 лет, и он легко согласился прийти в карнавальном костюме полицейского на их корпоратив в министерство.

В пятницу Элла Ромуальдовна на планерке объявила, что сегодня короткий день:
– Если мужчинам есть, что сказать или поздравить в этот день женщин их департамента, то мы – сказала она, и кокетливо сделав многозначительную паузу, продолжила: может быть, и придём в 18:30 в переговорную комнату на нашем этаже.

– Так, стриптизёр есть, – подумал Антон Поликарпович. – Нам нужен ведущий… классный ведущий корпоратива.
У него есть друг и одноклассник Витька, который за всю свою жизнь провёл тысячи корпоративов и стал известным артистом. Он его и спасёт – проведёт весело и задорно их праздник 8 Марта.
И Антон Поликарпович позвонил своему однокласснику Витьке Задкову. Он знал, что он тоже был ведущим корпоративов.
На другом конце трубки ему вальяжным голосом ответили:
– Витрий Тагиев, слушаю.
– Ну, слава богу, дома, – подумал Антон Поликарпович и сказал: Витька, привет, это Антоха, узнал? Витька, выручай, братан, надо провести корпоратив в нашем министерстве.
– Антоха, привет, во-первых, не Витька… а Витрий Тагиев… – сказал он и засмеялся. – Ты же знаешь, мой творческий псевдоним. Сто лет не слышались и не виделись, братан, – продолжил Витька.

– Братан, – начал Витька, – я за эти годы стал серьёзным артистом. Какие корпоративы и утренники? О чём ты, братан? У меня все дни расписаны: съёмки, сериалы, спектакли… и вообще, я бухой сейчас.
Весь план Антона Поликарповича сделать сюрприз женщинам департамента летел в тартарары, и вот-вот должен был взорваться и разлететься на тысячи мельчайших кусков.
– Витя, ты мне мозги не делай! … я всё про тебя знаю. Рад за тебя, друг, вижу тебя по телеку, радуюсь! Вить, но ты мне должен! – требовательно сказал Антон Поликарпович. – Это я тебя ждал на Марата в Питере в 1993 году, под окном у любовницы прокурора Охтинского района. Ты позвонил, и я приехал через 10 минут на своем стареньком "жигуле"… ты в одних носках, без трусов, выпрыгнул из окна со второго этажа… я дал тебе одежду и кров в своей комнате в общаге… помнишь? Да, если бы не я, мир не узнал бы великого артиста Витрия Тагиева!
– Ну, конечно, помню, Антоха! – воскликнул Витька с трепетом от нахлынувших на него воспоминаний.
– И что? – продолжил Антон Поликарпович. – Пришло время возвращать должок!
– Не могу сегодня, брат, давай завтра, – сказал Витька.
– Ладно, Вить, я тебя понял. Нет так нет… но чтоб ты знал: корпоратив будет в нашем министерстве, на нём будет Элла Ромуальдовна… – и он назвал шёпотом её фамилию.
Витька, услышав фамилию, сразу приободрился и, наверное, протрезвел, спросил:
– Та самая…?
– Да, Витенька, та самая, – сказал Антон Поликарпович.
И для пущей важности, чтобы уже добить окончательно, он блефанул, выложив свой козырной туз:
– И ещё сегодня… как бы невзначай… к нам в министерство приедет кое-кто… со Старой площади… поздравлять Эллу Ромуальдовну… ну, ты меня понял… многозначительным шёпотом сказал Антон Поликарпович.
– Ты имеешь в виду… – хотел было сказать Витька…
Но Антон Поликарпович резко перебил его и сказал:
– Вить, ну… не по телефону… но ты правильно подумал!!!
– Ну, это, брат, совсем другое дело! – воскликнул Витька, оживившись. – кстати, ты не поверишь, но только что пришла смс от режиссёра, и на сегодня съёмки отменили. Я, конечно же, приеду к тебе, друг мой Антоха, помогу по-братски. – А к скольки мне ехать? – спросил Витька.
– Приезжай к 20:30. Я закажу на твою настоящую фамилию, Задков, тебе пропуск, паспорт не забудь, – засмеялся Антон Поликарпович, потирая руки от предвкушения.
– Антоха, у меня только одно условие, – добавил Витька. – Если хочешь, чтобы твои тётки запомнили этот 8 Марта на всю жизнь, ты должен их как следует «набухать» до моего приезда.
– Договорились! – весело ответил Антон Поликарпович и, радостно потирая руки, отправился в свой кабинет.

Закрыв дверь кабинета, Антон Поликарпович отвинтил пробки от пяти бутылок красного вина, слил вино в офисный графин, стоящий на его столе, и в каждую бутылку добавил на треть водки, после чего закрутил пробки обратно.
«Ну вот и славно, – подумал Антон Поликарпович. – Сам отнесу бутылки, поставлю их на праздничный стол, сам открою и налью всем по первому бокалу».
«В этом году мы сделали прекрасный стол», – подумал Антон Поликарпович.
Мужчины украсили переговорную шариками, расставили цветы на столах и спрятали торт в соседней комнате. Они заказали из ресторана изысканные блюда: жульены, мясо по-французски, уйму салатов и закусок.
Антон Поликарпович заранее заказал себе во «Вкусно – и точка» три бургера и две большие порции картошки фри, которую планировал есть во время перекуров, тайно укрывшись в своём кабинете.

К 18:30 в сё было готово. Женщины, заходя в переговорную, удивлялись и улыбались, видя праздничное убранство.
Когда все собрались, Антон Поликарпович торжественно объявил:
– Дорогие наши коллеги! Сегодня мы хотим поздравить вас с праздником весны, красоты и вдохновения.
Он налил всем дамам первый бокал «креплёного» вина и произнёс первый тост:
– За женщин!
Мужчины выпили по первой стопке водки.
Самуил Моисеевич начал с романса, но, переволновавшись, забыл слова и закончил на высокой ноте, которая больше напоминала крик чайки.
Антон Поликарпович налил всем дамам по второму бокалу «креплёного» вина, и Самуил Моисеевич произнёс второй тост:
– За прекрасных дам!
Мужчины выпили по второй и сразу в вдогонку – по третьей рюмке.
Иннокентий, читая стихи, так увлёкся, что начал жестикулировать и случайно опрокинул тарелку с салатом "Оливье". Под смех и аплодисменты все выпили за третий тост:
– За присутствующих здесь дам!
Дверь в переговорную тихо открылась, и Витрий Тагиев, весь на стиле, проскользнул в помещение. На нём был надет капюшон, широкие, как шаровары, брюки и белая порванная майка.
Элла Ромуальдовна, также присутствовала в зале, пила вместе со всеми, смеялась и аплодировала.
Она была женщиной высокой и имела бурное спортивное прошлое в волейбольной команде города Верхний Пыжма, алкоголь на неё действовал слабо.
Атмосфера в переговорной становилась теплее и душевнее.

Наконец, настал черёд Антона Поликарповича. Он вышел в центр, взял букет цветов и… начал танцевать ламбаду! Он был супертанцором ламбады. Его движения были зажигательными, он старался изо всех сил. Женщины смеялись, но это был смех радости и умиления.
И вдруг, сбросив с себя худи с капюшоном, Тагиев, в одной майке, которую он резко разорвал на своей могуче груди до пупка, босиком, эффектно выскочил в центр зала, чтобы поддержать немного стеснявшегося Антона Поликарповича.
Все присутствующие мгновенно узнали его и начали кричать:
– Тагиев! Тагиев!
Поднявшись со своих мест, они влились в ламбадную змейку. Звуки ламбады, разгорячённые «креплёным» вином, создали в переговорной особую атмосферу.
Витрий Тагиев подошёл к Антону Поликарповичу и, дыхнув на него перегаром от штрафного стакана виски, который ему только что налили, выпалил:
– Антоха, народ к разврату готов!

– А сейчас будут конкурсы! – объявил Тагиев.
Но в это время в зале свет погас и тут же включился.
Стриптизёр Нарзан в костюме полицейского вышел в центр зала и, быстро сбросив с себя фуражку, обнажил длинные седые волосы возрастного мачо. Потом стал медленно снимать с себя ремень и тереть им у себя между ног.
Дамы визжали, но потом у него всё пошло как-то не так.
Одним резким движением он снял с себя весь карнавальный костюм полицейского и, решив сделать оборот вокруг своей оси, поскользнулся на разлитом на полу шампанском, упал на пол в шпагате. Дамы ахнули, а затем продолжали смеяться и аплодировать стриптизёру Нарзану.
И только Антон Поликарпович услышал звук, похожий на хруст лопнувшего сырого яйца в руке.
Он подбежал к Нарзану, поднял его из шпагата и, собрав разбросанную его одежду, отвёл его в свой кабинет. Там он достал из холодильника ледяную бутылку колы и дал её Нарзану, который приложил её к своему распухшему от удара в шпагате достоинству.
Антон Поликарпович Налил Нарзану стакан виски и с благодарностью и сочувствием отдал гонорар стриптизеру.
Нарзан собрался, переоделся, вызвал такси и уехал.

Антон Поликарпович вернулся в переговорную, украшенную шариками и транспарантом «Да здравствует 8 марта!».
Вечер был в самом разгаре. Переговорная превратилась в импровизированную танцплощадку. Витрий Тагиев, как настоящий мастер церемоний, объявил:
– А теперь, дамы и господа, конкурс, который заставит вас смеяться до слёз! Мне нужно три мальчика и три девочки!
С мальчиками вариантов не было. В центр зала вышли трое: Соломон Моисеевич, Кеша и Антон Поликарпович.
А вот девушки сначала начали отнекиваться и убегать.
Но Тагиев, как настоящий профи, ловил их, как разбегающихся кур в курятнике, и после нескольких рывков наловил три штуки.
Из девушек департамента ему удалось словить Аллочку, кадровика, разведённую 35-летнюю даму в самом соку, в глубоком декольте и коротенькой юбке; главного бухгалтера Розу Самуиловну, женщину лет 50, строгую и принципиальную; и изрядно подвыпившую секретаршу Эллы Ромуальдовны, Любу.
Витрий Тагиев, как настоящий мастер церемоний, объявил:
– А теперь, дамы и господа, конкурс! И называется он «Прищепки»!

Участники разделились на пары: девушки и их коллеги-мужчины.
– Правила просты, – продолжил Тагиев, – девушки завязывают парням глаза, а я прикрепляю прищепки в самых разных местах. Затем включается музыка, и задача парней – как можно быстрее найти все прищепки. Победит тот, кто справится первым!
Когда все три пары оказались в центре зала, Тагиев расставил их друг напротив друга и раздал дамам чёрные тряпочки, которыми они завязали глаза мужчинам. Далее он сам, взяв по 4 прищепки для каждой дамы, самостоятельно прикрепил эти прищепки на одежду женщин.
Причём у каждой дамы одна прищепка была приколота к груди, другая – к попе, две другие он прикрепил на спину и где-то внизу на платьях или брюках.
Из умной колонки Яндекс Алиса зазвучала музыка – «Сиси Кейтч».
И конкурс начался.
Соломону Моисеевичу в пару досталась разведёнка-кадровичка Аллочка. Он, опустившись на одно колено и как человек с опытом, начал своё путешествие по Аллочке с самого низа, проведя своими руками по колготкам Аллы, и ничего не найдя, он было решил сделать это дважды, поднимаясь всё выше и выше, как говорил герой «Кавказской пленницы», но тут же получил по рукам лёгким шлепком, который как бы ему говорил: «Что вы делаете?.. Я не такая» …намекая, что на ногах у Аллочки прищепок нет. Соломон Моисеевич всё понял, встал с одного колена и начал нежно гладить Аллочку по спине, делая вид, что он что-то ищет.
Рядом в это же время Кеша искал прищепки на главном бухгалтере Розе Самуиловне, серьёзной женщине 50-ти лет. Он был выше её сантиметров на сорок и, будучи ещё достаточно молодым человеком и не самым в эротическом плане подкованным мачо, начал поиски прищепок на её теле с головы. Роза Самуиловна сегодня два часа с плойкой делала себе кудряшки в своём кабинете и, испугавшись, что Кеша испортит ей причёску, закричала с узнаваемым одесским акцентом:
– Кеша, и что… Ви там в моей голове пробуете отыскать? Мой муж Яша, с его слов, не нашел там практически ничего. Все предметы, которые ви должны н найти на мине, находятся ниже, гораздо ниже!
Кеша быстро сориентировался и опустил свои длинные руки на попу Розы Самуиловны.
– Ой, вей! – вскричала Роза Самуиловна. – Кеша, что ви творите? Как вам не стыдно? Ви же, мальчик из приличной семьи. Что о вас подумает ваша мама? Ви хватаете меня так же нескромно, как мой Яша в нашу первую брачную ночь!
– Зато я нашёл прищепку! – радостно ответил Кеша.
Все сидевшие в зале покатывались от смеха, наблюдая за сценами, разворачивающимися в центре зала.
Секретарша Любочка, поняв суть конкурса, взяла всё в свои руки. Как только Антон Поликарпович с закрытыми глазами подошёл к ней и положил ей руки на бёдра, она, схватив его руки, тут же переместила их на свои груди и шепотом сказала:
– Антон Поликарпович, мы победим! Мы же команда. Ищите тут, они упали в декольте.
Антон Поликарпович с руками на грудях Любочки оторопел от неожиданности, но не растерялся и стал медленно ощупывать её выдающиеся достоинства. В процессе этого действия Люба звонко и задорно смеялась, а Антон Поликарпович, исследовав все глубины декольте Любы, с радостью закричал:
– Я нашёл! Нашёл даже две прищепки!
Зал покатывался от смеха. Через несколько минут, ощупав всех и везде, мужчины нашли все прищепки, приколотые к дамам.

«Да… – подумал с улыбкой Антон Поликарпович, сняв повязку с глаз: Мы взглянули друг на друга по-иному. И наша офисная жизнь в департаменте, уже никогда, не будет прежней».

В конкурсе победила пара Антона Поликарповича и Любы.
Тагиев торжественно вручил им ежедневник и календарь на 2025 год с эмблемой министерства, оставшийся после празднования Нового года.
Так как именно Антон Поликарпович заказывал всю сувенирку в этом году, и в его кабинете стояли ещё три не розданные коробки с этими ежедневниками и календарями, он, как истинный джентльмен, отдал оба приза Любе.
Тагиев пригласил всех к столу. Все выпили ещё по бокалу красного «креплёного» вина, сделанного Антоном Поликарповичем из вина и водки.
Тагиев понял, что настала кульминация вечера, и предложил ещё один конкурс.
Все с радостью согласились: и те, кто участвовал, и те, кто смотрел и ухахатывался на своих местах за столом.

Тагиев, как истинный профессионал, начал издалека:
– Этот безобидный конкурс раскроет таланты наших женщин, их знания, умения, навыки и опыт, приобретённый ими на их жизненном пути. Мне нужны три добровольца.
Поднялся лес рук, как говорила первая учительница Антона Поликарповича в начальной школе.
Изрядно выпившие дамы были готовы на всё.
Но… первой встала со своего места Элла Ромуальдовна и решительно прошла в центр зала, где уже стояли три стула.

Тагиев выбрал также ещё для конкурса милую 45-летнюю пухленькую женщину Татьяну Степановну, завхоза, и практикантку Олю, девушку лет 20.
Тагиев подошёл к столу и взял три пол-литровые бутылки с водой.
– Попрошу мужчин сесть на стулья, – сказал он. – А теперь, дамы и господа, конкурс, который заставит вас смеяться до слёз! Называется он "Открути"!
Участники разделились на пары: девушки и их коллеги-мужчины. Каждой паре выдали по пластиковой бутылке с крышкой.
– Правила просты, – продолжил Тагиев, – парни зажимают бутылку между ног, а девушки должны как можно быстрее открутить крышку ртом. Руки использовать нельзя! Музыка играет, время пошло.
Тагиев открыл и обратно закрутил все три бутылки. Мужчины сели на стулья и зажали бутылки между своих ног. Дамы начали решать возникший перед ними вопрос по-разному.

Студентка-практикантка Оля сразу села на пол в позу йоги, которая называется – Гомукхасана или «поза коровы». Она, встав на четвереньки, выгнула спину и схватилась зубами за крышку бутылки, торчавшую между ног Соломона Моисеевича.
«Наверное, йогой занимается», – подумал, Антон Поликарпович, смотря с одобрением на Олю на четвереньках. «В Советском Союзе, в котором якобы не было секса, была, оказывается, йога. Только эта асана у нас называлась «поза раком», – усмехнулся про себя Антон Поликарпович.

Завхоз Татьяна Степановна, маленькая пухленькая женщина, села по-турецки напротив Кеши. Кешины длинные коленки возвышались над ней, как гора Эверест. Она явно не могла достать до бутылки, торчавшей из этого Эвереста.
Но Татьяна Степановна, давно была замужем, и трудности её никогда не пугали. Она уверенно схватила бутылку обеими руками и, опустив её горлышко, вниз к полу, на полшестого, приподнялась на коленях, обхватила пробку практически висящей бутылки пробкой вниз …своим ртом. В её точных, выверенных движениях, как она обращалась с бутылкой, направленной на полшестого, чувствовался большой опыт медработника или как минимум реанимационной сестры.
«И явно она была серьёзной претенденткой на победу», – подумал Антон Поликарпович.

Элла Ромуальдовна сначала, узнав о том, какой будет конкурс, смутившись, хотела отказаться.
Но проснувшаяся в ней где-то в глубине под действием паров алкоголя озорная 18-летняя девчонка, капитан волейбольной команды из города Верхняя Пыжма, по кличке, которая у неё была среди подруг, «Эллочка-ледокол», сказала ей строго: «Элла, не ссы, прорвёмся!»
И Элла Ромуальдовна, стоя грациозно выгнув спину, наклонившись с высоты своих 180 см вниз, дотянулась до крышки бутылки, торчавшей в ногах Антона Поликарповича, губами.
Все, кто видел эту картину, заливались смехом. Некоторые уже бились в истерике. Переговорная содрогалась от смеха и ходила ходуном. Дамы очень старались, но всё было не то. Просто открутить пробку от бутылки губами было ох как не просто.
Пробки не откручивались. Какие только ухищрения дамы не применяли – не помогал ни язык, ни зубы.

И вдруг победный рык пантеры разнёсся на всю переговорную. Элла Ромуальдовна держала в зубах крышку от бутылки Антона Поликарповича. Он от радости и неожиданности закричал:
– Ура! Мы победили!
И непроизвольно сжал ноги. Бутылка водой мощной струёй ударила в разгорячённое лицо Эллы Ромуальдовны. Она от неожиданности, вся мокрая, в стекающих с её причёски, лица и шикарного брючного костюма каплях воды, присела на колени.

Тут внезапно резко открылась дверь в переговорную, и на пороге появился статный, высокий, седой мужчина с огромным букетом красных роз и с двумя охранниками за спиной.
Он своей харизмой и величавостью, чувствовавшейся в каждом его движении, чем-то напомнил Антону Поликарповичу Ипполита из фильма Рязанова «С лёгким паром», но именно Ипполита до того, как он потом принял душ в меховой шапке и пальто.
– Лев Сигизмундович… Лев Сигизмундович… – в мгновенно затихшей переговорной раздался шёпот.
Во время несколько секундной паузы в комнате, только что наполненной весёлым смехом и криками, воцарилась тишина. Был слышен только припев песни Киркорова:
– Зайка моя…

Картина, которую увидел Лев Сигизмундович, потрясла его до глубины души.
В середине зала сидели три мужика с зажатыми бутылками между ног. На полу напротив них сидели дамы, а в самом центре – вся мокрая Элла Ромуальдовна.
Лев Сигизмундович не смог долго сдерживать свой смех и громко расхохотался. Он подошёл к Элле Ромуальдовне, всё так же в голос смеясь, подал ей руку и сухой платок.
Элла Ромуальдовна стояла перед ним в позе нашкодившей третьеклассницы, очень смущаясь и пряча глаза.

Со словами «Зайка моя… я твой зайчик», пропев весело куплет Киркорова, он с нескрываемым восторгом, вручив огромный букет Элле Ромуальдовне, сказал:
– Вот это… дааа, ну вы тут даёте!!! Эллочка, я никогда не сомневался, что ты всегда и во всём победитель. Что ж, вы начали без меня? Я бы тоже с удовольствием поучаствовал в ваших конкурсах, – смеясь очень добро и по-свойски, сказал Лев Сигизмундович.
Все с облегчением вздохнули, и смех, и крики опять наполнили переговорную.

Тагиев наконец дождался того своего важного гостя, о котором говорил ему Антон Поликарпович, и, быстро подсуетившись, налил полный стакан виски, подбежал к Льву Сигизмундовичу с криками:
– Штрафную! Штрафную!
Лев Сигизмундович, узнав Витрия Тагиева, по-отцовски потрепал его по щеке и сказал с улыбкой:
– А я-то думаю, кто стоит за этими безобразиями? Приветствую тебя, Витя, приветствую!
Взял стакан виски и, выпив его наполовину, сказал:
– Ну, вы тут продолжайте, а мы с Эллой Ромуальдовной, с вашего позволения, откланяемся.
Взял её под руку, и они пошли на выход.
По дороге он обернулся и сказал:
– Витя, наш следующий корпоратив, который мы организуем у нас… на Старой площади, будешь вести ты. Запиши меня к себе в расписание! – засмеялся он.
Тагиев обалдел от сказанного и залепетал скороговоркой:
– Конечно, конечно, дорогой мой Лев Сигизмундович!

Дверь за охранниками, сопровождавшими Льва Сигизмундовича, закрылась, и народ продолжил свой праздник.
Рассказывать, что было дальше, Антон Поликарпович не стал бы никому из тех, кто не присутствовал на этом корпоративе. Это всё уже было личное…

В 10 часов вечера все стали потихоньку расходиться. Соломон Моисеевич пытался проводить домой Розу Самуиловну, но та отнекивалась и причитала:
– Соломон, но что ви не даёте мине проходу уже 25 лет? Я девушка из приличной семьи, и моему Яше ваши вечные притязания на мою честь точно не понравятся. Он мечтал вам дать в морду ещё в 2000 году. Ви что, решили сделать его именно сейчас счастливым?
На Иннокентии повисла еле волочившая ноги секретарша Люба, которая, перепутав его с Антоном Поликарповичем, говорила:
– Иннокентий, вы за сегодняшний вечер проникли ещё не во все мои глубины. А я девушка очень глубокая. Мы едем ко мне.
Кеша не сопротивлялся, занёс Любу в такси, и они уехали.
Антон Поликарпович в обнимку с его пьяненьким одноклассником Витькой Задковым, который называл себя псевдонимом Витрий Тагиев, обнявшись и раскачиваясь, как две берёзки на пригорке под порывами ветра, во весь голос пели песню их молодости:
– «Рашен, рашен, рашен герл… май беби, гив ми, гив ми… онли лав!!»
– Братан, – сказал Витька, – я твой должник за Льва Сигизмундовича. У меня что-то с занятостью последнее время как-то не очень, а сейчас я думаю, всё после корпоратива, который я им проведу на Старой площади, будет окей!
– Ну, молодец ты, брат… – сказал Антон Поликарпович. – Мы друзья.
И закончил песней:
– Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи…
Витька подхватил её, и они пошли дальше по улице, напевая эту песню.
Вдруг рядом остановилась машина.
– Это за мной приехал водила, – сказал Витька, икнув.
Они ещё раз обнялись, и Витя уехал.

Антон Поликарпович шёл по ночной Москве, словно по волшебному ковру, устеленному мерцающими огнями фонарей и переливами новогодних гирлянд. Он глубоко вдыхал прохладный, свежий воздух, напоённый тонким ароматом весны, который, как нежный шёпот, предвещал скорое пробуждение природы.

Праздник удался на славу, словно яркий фейерверк, озаривший небо искрами радости и смеха. Всем было весело и смешно, а в этом была именно его заслуга – как умелого дирижёра, который превратил обычный вечер в незабываемую симфонию эмоций.
– Ну а что касается Эллы Ромуальдовны… – вздохнул он и вспомнил их незабываемый трёхчасовой чувственный танец на занятиях сальсы. – Она влюблена в другого, – имея в виду Льва Сигизмундовича, – и этот другой очень достойный мужик. Пусть у них всё будет хорошо! Ну и у меня тоже всё будет хорошо! – сказал вслух Антон Поликарпович и зашагал к метро.

Москва была прекрасна, словно драгоценная шкатулка, сверкающая в лунном свете. Новогодние гирлянды, украсившие город, как алмазные нити, опутавшие его улицы, должны были совсем скоро уступить место нежным зелёным листочкам весны. Весна, словно терпеливый художник, медленно, но верно захватывала город, раскрашивая его в свежие, сочные тона.
Этот весенний воздух, наполненный ароматами пробуждающейся природы, словно тёплое одеяло, окутывал душу Антона Поликарповича, наполняя её теплотой и светлыми надеждами. Каждый вдох был как глоток живительного эликсира, вдохновляющего на новые мечты и свершения.