45 до абсурда
В этом не было ни таланта, ни благородства, ни пользы для общества. Скорее, это походило на навязчивую привычку человека, который однажды уронил на пол стакан и с тех пор старался вычислить вероятность его разбития в зависимости от времени суток, температуры воздуха и цвета носков.
В её мире не было мелочей. Всё имело значение. Всё нуждалось в подсчётах, обмере, табличках и кривых графиках, нарисованных в клетчатой тетради, где страницы были такими замызганными, что сами выглядели как предмет исследования.
Её мозг был одновременно калькулятором и цирковым клоуном: всё считал, всё высмеивал, ничего не принимал как должное. Пешеходы? Показатели плотности потока. Кошка на капоте машины? Полевой эксперимент по изучению теплового притяжения биологических объектов. Даже собственные ощущения она воспринимала как странные формулы.
Когда я однажды сказал ей: "Это было странно", — она не спросила, что я имею в виду. Она потребовала точных данных: какие именно параметры показались странными? Температура кожи? Угол наклона тела? Длина вдоха?
— Нужно быть конкретным, — строго сказала она, закручивая ручку в пальцах, как хирург перед операцией на реальности.
Странность, по её мнению, — это отклонение от нормы. А норму можно вывести, если собрать достаточно наблюдений. Никакие мои увещевания о том, что не всё в жизни обязано быть сведено в таблицы, не работали. Она лишь сочувственно кивала, как доктор, слушающий бред тяжело больного. Она верила: если достаточно долго анализировать реальность, она сдастся и покажет все свои формулы.
Поначалу её наблюдения казались почти милыми. Она вела учёт тому, как часто открывается форточка на лестничной клетке и как это соотносится с вероятностью дождя на следующий день. По её данным, если форточка хлопала больше трёх раз в сутки — вероятность осадков возрастала на 12,3%. Конечно, данные были нерепрезентативны. Но кого это вообще интересовало? В её вселенной любое число, однажды записанное в тетрадь, приобретало магическую силу.
— Все события подчиняются скрытой логике, — объясняла она, рисуя в воздухе странные графики пальцем. — Нужно только видеть взаимосвязи.
Так родились её первые великие таблицы:
Таблица 1. Вероятность событий в зависимости от положения человека на диване:
Положение Событие Вероятность
Полулёжа Звонок в дверь 78%
Сидя ровно Пустота и скука92%
Вверх ногами Всплеск вдохновения47%
Таблица 2. Связь окурков и мусоровозов:
Действие Итог Психологический эффект
Окурок попал Чувство всемогущества +50 к самоуверенности
в мусоровоз
Окурок мимо Экзистенциальная тоска -30 к настроению
Она начала видеть закономерности везде. Разбитое яйцо утром предвещало сломанную пуговицу вечером.
Две встретившиеся белые собаки означали успешный день. Падающая ложка в раковину — сигнал проверить электронную почту на важное сообщение.
— Всё взаимосвязано, — говорила она, глядя на меня взглядом, в котором светилось что-то одновременно детское и пугающее.
Я уже не спорил. Что ещё оставалось делать?
Ведь на любое возражение, что мир вокруг — это чистый хаос, началась бы многочасовая лекция о порядке, с отсылками ко всяким Сенекам, Геродотам и их великим изречениям.
Марк Аврелий? — ни в коем случае не упоминать в суе. Это святое.
Никакие увещевания не работали.
Страсть к аналитике прожигала её насквозь. Даже самые интимные моменты жизни превращались в опытные образцы, нуждающиеся в сборе данных.
Я привык к этому странному симбиозу: она — собиратель абсурдных наблюдений, я — её невольный объект тестирования.
И всё шло нормально, пока она не решила ввести систему координат в места, где раньше жили чувства. Спорить с человеком, который вёл учет того, сколько раз в неделю я моргаю за ужином, казалось небезопасным. Особенно с учётом того, что она уже начала строить по этому поводу прогнозы. Конечно, наука не могла обойти стороной и личную жизнь.
Однажды, после очередного акта близости, она лежала, голова её свисала с края кровати, волосы касались пола, а глаза смотрели куда-то в бесконечность, как будто там, между пыльными носками под кроватью, скрывалась истина мироздания.
— Это было необычно, — сказала она, слегка растерянно.
Она медленно подняла голову, словно запускала новую операционную систему.
— Что именно? — Спросил я.
— Ну... Ощущения. Они были... другие.
Она задумалась. Настоялась в тишине, как крепкий чай. Потом села, взяла тетрадь со столика и сделала очередную запись в табличку:
Приложение из тетради №2: "Камасутра как объект системного анализа"
(Выписки из исследовательского журнала. Объект: телесно-эмоциональные реакции в зависимости от физической конфигурации)
Поза “Алиса в Стране Чудес”
(по классике — "Випарита Карани")
Женщина лежит на спине, ноги подняты вверх.
Эффект: ощущение эмоционального эха, возможен фантомный стыд.
Комментарий:"Поза предполагает вертикальный переток энергии. Энергия, увы, не пришла."№7. “Говардхана”
Женщина на четвереньках, партнёр сзади.
Эффект: смещение ориентации, дезориентация восприятия.
Комментарий:"Рекомендую фиксировать угол головы. Странность напрямую связана с ним."№12. “Арда-Шишасана”(Половинчатая покорность)
Женщина лежит на боку, партнёр позади.
Эффект: усиление доверительных ощущений, постактовое философствование.
Комментарий:"Эффект медитации. Захотелось спросить: а что мы вообще делаем здесь?"№17. “Поза журавля в отражении”(неофициальное название)
Оба стоят, партнёр поднимает женщину за бёдра.
Эффект: острое ощущение экзистенциальной бесполезности происходящего.
Комментарий:"Аналитически непонятная поза. Всё время кажется, что не так держу расчёт."№21. “Двойной треугольник”(Таттва-Якта)
Женщина и партнёр сидят лицом к лицу, ноги переплетены.
Эффект: выраженная эмпатическая связность, но снижение тяги к анализу.
Комментарий:"Слишком много чувств, мало данных. Подозрительно."
...Она снова сделала пометку в тетради:
Положение: "она вниз головой".
Результат: смещение восприятия + ощущение странности + лёгкая головная пульсация + сомнение в реальности происходящего.
Затем подняла голову, прищурилась, будто прицеливалась, и посмотрела на меня.
— Видишь ли, — начала она, словно объясняла школьнику, почему небо голубое, — положение тела изменяет приток крови к мозгу.
А значит, усиливает эмоциональное восприятие.
Но! — она подняла палец, — одновременно повышает вероятность временного когнитивного расстройства. То есть, ты чувствуешь, как бы это сказать... магию, но не можешь сформулировать, что именно произошло.
Я моргнул.
— Так ты говоришь, всё было необычно... потому что ты была вниз головой?
— Именно, — кивнула она. — Мы достигли эффекта субъективной дезориентации. Это редкий случай, когда тело провоцирует иллюзию смысла.
Именно поэтому я чувствовала себя, будто попала в чужой сон, но всё происходящее имело логическую структуру.
Она снова уткнулась в тетрадь, и уже через секунду бормотала себе под нос:
"Подозреваю, что критическим является угол от 37° до 52°. Нужно будет сравнить с позицией №3."
Я не знал, что ответить. Мне хотелось либо засмеяться, либо уйти в монастырь.
Она между тем продолжала:
"Предварительный вывод:
Смещение гравитационного центра во время полового акта оказывает влияние на субъективную эмоциональную оценку происходящего.
Возможные побочные эффекты: кратковременная потеря способности различать 'странно' и 'нормально'."
Она записала всё это, потом ещё минуту сидела молча, глядя в одну точку, а затем спросила:
— Нужно будет повторить эксперимент. Для чистоты данных.
Голос её был настолько серьёзен, что я почувствовал себя лабораторной крысой, которая слишком поздно осознала, что сыр в лабиринте был ловушкой.
Если бы ты увидел её блокнот без пояснений, ты бы решил, что это полевые записи сумасшедшего шамана, который решил измерить невидимое линейкой и запаковать чувства в файл Excel.
Она больше не ограничивалась телом.
Теперь она анализировала отношения, поведение, повседневность — всё, что шевелилось или даже просто лежало в зоне досягаемости.
Мини-сценка: "Индекс доверия"
— Дружба, — сказала она однажды, — это формула.
Доверие = (Кофе ; Секунды молчания без неловкости) ; Количество проверок телефона
Она выдала это с видом человека, который нашёл формулу тёмной материи в соцсети.
— Чем дольше молчите и чем меньше отвлекаетесь, тем надёжнее связь.
— А мемы? — спросил я.
— Мемы не считаются. Это цифровой шум.
В какой-то момент она развила целую теорию "тишины как константы души".
Тишина = (Часы без телефона ; Глубина вдоха) ; Количество случайных уведомлений
Она утверждала, что если достичь значения "3,2 и выше", можно услышать внутреннего зверя.
— Ты знал, — спросила она, перелистывая журнал, — что первое свидание, назначенное на растущую Луну, имеет на 14% больше шансов перейти в разговор о детях?
Я сделал лицо, в котором одновременно жило непонимание, страх и недожаренный ближневосточный скепсис.
— Проверено. 87 случаев.
— У тебя были 87 свиданий?
— Я анализировала чужие.
Я начал подозревать, что если однажды она заплачет — она сначала зафиксирует угол ската слезы и построит по нему синусоиду.
Микронаблюдение: "Падение предметов и откровенность"
"Если во время беседы падает карандаш — это не просто инцидент.
Это сигнал о приближении инсайта.
Карандаш — индикатор раскрытия."
— Дорогая, — сказал я, пытаясь удержаться за край реальности, — если я сейчас уроню шкаф с этим колхозным сервизом, который подарила твоя мама, то что мы будем иметь?
Она, не моргнув, ответила:
— Разрушение паттерна стабильности, сопровождающееся всплеском адреналина, когнитивной перезагрузкой и… возможно… неожиданным катарсисом.
Плюс: высокий шанс перехода на новый уровень общения, если ты выживешь.
Пауза.
— То есть, ты не будешь злиться?
— Я буду вести наблюдение.
Злость — это слишком субъективно.
Она начала составлять карту "магических точек квартиры", где чаще всего происходили озарения, конфликты и сильные объятия.
Угол возле холодильника имел индекс хаоса 0,8.
Кресло у окна — 1,6 по шкале интимной ясности.
Подоконник признан зоной эмоциональной левитации.
Она перестала улыбаться. Это был тревожный знак.
Теперь даже чайник на плите становился объектом стратегического мониторинга.
Она ввела понятие "температурной кривой осознания", в которой кипящая вода играла роль катализатора личных трансформаций.
Сила человеческой воли = (Объём чайника ; Количество ожиданий) / Температура разочарования
Другими словами, чем дольше человек терпеливо ждал, пока закипит чайник, тем выше была его духовная устойчивость. Если же человек щёлкал выключателем, проверяя, "ну когда же уже", — это считалось индикатором слабости, сродни капитуляции на поле моральной битвы. Иногда мне казалось, что она не пьёт чай, а участвует в ритуале воскрешения логики.
График бутербродов стал её очередным детищем.
Она построила модель, объясняющую падение бутерброда на пол:
Высота падения Тип намазки Вероятность падения намазанной стороной вниз
30 см. Масло 68%
50 см. Джем 84%
70 см. Арахисовая паста 92%
С балкона Всё сразу, включая депрессию 100%
"Проблема не в бутербродах, — писала она в своей тетради. — Проблема в фундаментальной подлости природы."
Наблюдения за случайными улыбками оформились в отдельный трактат.
"Человек, который улыбается без видимой причины более трёх раз в день, либо счастлив, либо сошёл с ума, либо работает в сфере обслуживания."
Она составляла таблицу "векторного распределения улыбок по территории торгового центра", отмечая зоны максимальной фальши. Конечно, на этом она не остановилась.
— Мир — это система сбоев, — говорила она, с таким видом, будто открыла новую версию квантовой механики. — Я всего лишь пытаюсь поймать закономерность этих сбоев. Чтобы когда-нибудь... управлять ими.
Она записывала всё подряд: Число чиханий за день. Количество упавших предметов. Порывы ветра в окне. Продолжительность пауз в разговорах. И пыталась свести это в одну великую таблицу, которую гордо называла "Модель Повседневной Энергетики".
Однажды я после работы просто сидел и молчал.
Она внимательно на меня посмотрела и записала:
"Объект демонстрирует ложную стабильность.
Возможна внутренняя турбулентность. Требуется наблюдение в динамике."
Я сказал, что я просто устал.
Она сделала пометку:
"Фаза отрицания. Подтверждает теорию."
Мы гуляли вечером. Было красиво.
Я посмотрел на небо, на фонари, на пустой трамвай — всё казалось ненастоящим, но тёплым.
— Красиво, — сказал я.
Она кивнула, как бухгалтер в конце квартала.
— Да. Уровень восприятия эстетической случайности — примерно 7,3.
Плюс запах осеннего воздуха, плюс твоё молчание — всё это создаёт эффект субъективного волшебства.
— Может, просто... красиво?
Она долго молчала.
— Возможно. Но если не зафиксировать — исчезнет.
Волшебство — как редкий химический элемент. Без формулы оно неустойчиво.
Она достала смартфон и вывела формулу:
Счастье = (Кол-во совпадений ; Время до осознания) ; Степень внутреннего сопротивления
Я спросил, зачем ей это.
— Чтобы доказать себе, что я не чувствую случайно. Что я всё понимаю.
Иначе это просто животная реакция, неосмысленная. Я не хочу быть реакцией.
— А жить?
— А жить можно и под наблюдением.
Я понял: она не просто боялась хаоса.
Она боялась, что если однажды не объяснит, что с ней происходит —
это будет настоящим.
Она однажды пришла ко мне с озарением в глазах и сообщила:
"Я поняла! Настоящий показатель внутреннего счастья — это количество раз, когда человек путает краны горячей и холодной воды в день. Чем больше путаешь — тем ближе ты к просветлению."
Я тогда молча пошёл наливать себе воду. И обжёгся. Её глаза тут же загорелись и она записала ещё один плюсик в таблицу.
Она сидела за столом заваленным тетрадями и блокнотами из которых торчали закладки с пометками цветными маркерами. Среди бумажного хлама стоял пустой чайник, и лежала авторучки и карандаши, обгрызанные до состояния археологических экспонатов. Засохший бутерброд с намазанной верхней стороной смотрелся среди научных трудов, как аномалия в строгой системе учёта.
Озарение могло посетить её в любой момент, и тогда она хватала ручку или карандаш начинала выводить новую формулу:
Индекс ежедневного выгорания (I_e) = (Количество упавших предметов ; Время первой зевоты) / Количество чиханий без свидетелей
Её мир стал матрицей маленьких знаков, а слова она выводила специально разработанным почерком для своей аналитики.
Любой взгляд в окно — мини-исследование о скорости полёта голубей.
Любая трещина в асфальте, — уравнение внутреннего морального состояния.
Любое молчание после разговора — отдельная тема в разделе "Прогнозирование социальной инертности".
Она больше не смеялась. Слишком много данных требовало внимания.
И только одна мысль иногда пробивалась сквозь толщу чисел, таблиц и графиков:
"А вдруг... вдруг всё это правда бессмысленно?"
Эта мысль была, как маленькая заноза под ногтем — мешала, но не убивала.
И она снова бралась за расчёты.
Ведь если посчитать всё правильно, может быть, мир перестанет быть хаотичным месивом и сложится в идеальную схему — как огромный невидимый швейцарский механизм, где каждый смех, каждая падение вилки, каждое странное ощущение вниз головой будет иметь своё точное, математически выверенное место.
Она записала последнюю на сегодня гипотезу:
"Уровень счастья обратно пропорционален количеству попыток его измерить."
И, наконец, выключила свет. Спустя некоторое время она вдруг спокойно произнесла куда-то в темноту:
— Следующий раз... секс под углом сорок пять градусов.
Я даже не успел переспросить — она уже продолжала, в своей привычной, научной манере:
— Чтобы оптимизировать эмоциональную отдачу. При угле в 45°, как при идеальном снайперском выстреле на дальнюю дистанцию, минимизируется угловая минута отклонения. И если допустить, что оргазм — это метафорическая цель, то мы обязаны сократить влияние баллистических колебаний.
Она замолчала, удовлетворённая собственной гениальностью. Я смотрел на неё — на тетради, графики, падающие чашки, расчёты падения окурков и угловое отклонение оргазмов. И не выдержал.
— Дорогая, — сказал я, — нельзя впихнуть невпихуемое. Ты пытаешься упаковать понятие о небе в коробку из-под пиццы, где расписаны ингредиенты и посчитаны калории. Может, всё-таки оставишь место волшебству момента?
Она задумалась на секунду. Очень короткую секунду.
Потом достала ещё одну тетрадь и начала рисовать график зависимости "волшебства момента" от атмосферного давления и скорости ветра
Я лежал в темноте, глядя в потолок, ощущая себя участником какого-то затянувшегося социологического эксперимента.
Где-то в глубине сознания шевельнулась мысль, что мне, возможно, стоит начать бояться. Но было уже поздно. Я хотел спать, и решил, что глобальный аудит человеческой абсурдности можно отложить на завтра.
Завтра начнётся очередным Днём Сурка.
Постскриптум
После того как рассказ был опубликован, половина моих знакомых девушек заблокировали меня в соцсетях.
Без объяснений, без дискуссий. Просто щелчок — и всё:
аватарка исчезла, сердечки испарились, чат обнулился.
Я даже не знал, что они до этого ещё были на связи.
Что именно их так возмутило — сказать не могу.
Может, решили, что это про них.
Может, просто устали от того, что кто-то смеётся над тем, что они привыкли раскладывать по полочкам.
А может, прочли слово "окурок" и ушли навсегда.
Мы не были супер-друзьями или тайными любовниками.
Просто... друзья.
Как и тысячи друзей в великом архиве френдзоны.
Такой себе цифровой музей неловкости, где экспонаты не разговаривают, но обижаются.
А вот жена — она не обиделась на образ.
Она обиделась на формулы.
— Делить на ноль?! — сказала она, и посмотрела так, как будто я только что перепутал её день рождения с днём светофора.
Я пытался оправдаться, мол, я гуманитарий, я не умею.
Я — человек, который в третьем классе забыл, что такое деление вообще.
Но она не слушала. Она исправила формулу.
Вот так она должна звучать — по науке:
Доверие = (Кофе ; Секунды молчания без неловкости) / (1 + Количество проверок телефона)
(Добавленная единица в знаменателе исключает деление на ноль. Спасибо, дорогая.)
Теперь формула рабочая.
Жена снова говорит со мной.
А все остальные — пусть себе блокируют, анализируют, хлопают дверями и строят теории.
Я тоже составил свою:
Смысл = (Ирония ; Самоирония) / (Обидчивость + Попытки всем понравиться)
И, кажется, она всё-таки сходится.
Свидетельство о публикации №225043000347