Моя история начинается с того, что я с друзьями отправилась в горы на выходные. Моё увлечение пещерами началось недавно, поэтому я совала свой нос везде. Вот и сейчас полезла в небольшой туннель, где, как мне показалось, были светлячки и слышался шёпот.
— Будь аккуратней! Налови парочку светлячков, чтобы было чем светить, — смеясь крикнул мне вслед Серёга. - Метров пять и чтобы вернулась.
Я его не послушалась и поползла дальше, потому что луч фонарика вдали выхватывал из тьмы простор. Впереди явно была пещера.
То, куда я попала, меня очень удивило. Это была труба диаметром метров пять, уходящая вертикально вверх, и где-то там, вверху, виднелся маленький кружочек неба.
— Ничего себе! — удивлённо воскликнула я. — Ребята, тут такое! - Я отошла в центр, задирая голову.
Вдруг мои ноги стали тонуть, как в зыбучих песках. Я посветила на ботинок. Вокруг меня, скажем так, были маленькие скелетики ракушек, то ли жучков, то ли каких-то моллюсков — что-то наподобие этого. Я выдернула ногу без особых усилий. В образовавшуюся ямку стали скатываться ракушки, пропадая там. Этот вид напоминал воронку, в которую сыплется крупа. Но чем больше я шагала, тем больше образовывалась воронка, затягивая меня вниз.
В какой-то момент я подумала, что зря занялась спелеологией. Вспомнилась вчерашняя ссора с отцом, "Столько гадостей ему наговорила..." Потом институт... Федька, Серёжка с пятого "А"... И тут меня пронзило: "Я умираю! Вся жизнь проносится перед моими глазами, так вот как это бывает! Но я не хочу умирать! Я ещё очень молода, даже детей нет! — в панике подумала я. — Мне уже тридцаха, нет, конечно, хорошо, что нет. Так бы дети сиротами остались. Да и не полезла бы я сюда, если бы они были. Вот, дура, чем занималась, дел главных, важных не было в жизни!.. Вот и всё... - пронеслось в голове. — Боже, как жить хочется! — воскликнула я и начала задыхаться.
Ощутила невесомость. "Так вот это как — умирать", подумала я, открыв глаза. Вокруг была тьма, но не совсем. Кое-где я отчётливо видела поблескивание стен, и чувствовала, как периодически меня догоняют ракушки. Я летела вниз по этой трубе и, когда посмотрела вверх, увидела маленький кругленький синий кусочек неба, который всё уменьшался и уменьшался. Слёзы текли у меня по щекам, так как понимала, что этот свет вижу в последний раз. Он погас...
Спустя десять минут, а может, больше или меньше, — кто знает? — я, словно Алиса из Страны чудес, падала в бездонную пропасть. Сначала испугалась, потом зевала в этом потоке дум и размышлений, а затем осталось одно желание: скорей бы достичь дна. И вот, внизу стало что-то происходить: мелкие ракушки начали шуршать, создавая шум. Этот звук не просто падал на пол, а продолжал двигаться дальше. Мои ноги коснулись их.
По моим предположениям, труба сужалась книзу. И тут меня осенило: "Я сейчас, как пробка, заткну её, и все остальные ракушки просто меня задавят?" Но нет, меня немного мотнуло в сторону, и я почувствовала, что моя траектория и угол падения изменились, уходя в сторону. Потом меня ещё раз мотнуло не по-детски, и я уже вместе с этой массой плыла по наклонной земле градусов в тридцать. Это немного обрадовало, но ненадолго, так как ракушки стали сильно прижиматься ко мне, сдавливая всё тело. И последнее, что пронеслось в моей голове: "Всё, конец!"... Как вдруг глаза ослепил яркий свет, и я на мгновение ощутила невесомость. «Я умерла, - мелькнуло в сознании.
А оказалось, это не так уж и больно»
Снова ощутив гравитацию, я полетела вниз. Открыв глаза, то ли в недовольстве, то ли в раздражении от того, что это ещё не конец, я взглянула вниз — подо мной высилась огромная куча ракушек, по которой я катилась, словно с горки. Рядом, сдерживая этот поток шелухи, стоял лес. За те доли секунды, что длился мой полёт, я успела рассмотреть и удивиться тому, куда попала: это была огромная пещера... нет, не пещера — целый мир!
Мне вспомнилась книга "Путешествие к центру Земли". Кажется, я попала именно туда. Вокруг простиралось плато, окружённое горами, уходящими высоко ввысь. Не совсем в небо, конечно, но оно было голубоватым, местами с тёмно-синими пятнами. Облака и штук пять-семь маленьких солнышек, казалось, освещали всё плато. Их свет отражался от стен, создавая мягкое рассеянное освещение внизу.
Лёжа на земле, я чувствовала тепло этого места. Климат был очень приятным: тёплый, в меру влажный воздух ласкал моё лицо, и эти маленькие солнца пригревали кожу. Я блаженно растянулась, словно на пляже Средиземноморья, пока в лицо не попала ракушка. Вот она-то и вытащила меня из грёз. Моё тело уже наполовину засыпало этой шелухой, и ещё немного — я не смогу выбраться. «Обидно будет, — подумала я, — попав в рай, так глупо умереть». А пение здешних птиц действительно было райским, убаюкивающим и успокаивающим.
Стоя между деревьями и всматриваясь в пещеру, которая находилась очень высоко, откуда всё ещё сыпались ракушки, я подумала: "Ну, Натаха, ты везунчик! Упасть оттуда... да нет, не оттуда, с самой поверхности, и достигнуть центра Земли, и ничего себе не сломав!" Правда, воняло от меня чертовски отвратительно. Не могу сказать, чем именно, но дрянь отменная.
— Сейчас бы помыться, — обнюхивая себя, сказала я и тут ж услышала журчание воды. Я насторожилась. - Точно, как будто ручеёк журчит. — О, это место ещё и выполняет желания, — посмеялась я и пошла на звук воды.
Ручеёк был метров пять в ширину и не сильно глубокий. По его краю росла небольшая мягкая травка, цветущая разными цветами, создавая радужное одеяло. Выбрала место поглубже, чтобы было удобнее улечься. Вода, как парное молоко, ласкала и убаюкивала. Я расслаблялась, осознавая, что моё кажущееся лёгким спасение дорого обошлось телу. Теперь, вырвавшись из режима самосохранения, оно вовсю сигнализировало о повреждениях. Болело всё. Взглянув на руку, я увидела россыпь синяков. На мне было так сказать платье в горошек, усеянное маленькими сенечками, от маленьких до теннисных мячей. Болезненная истома расплывалась по телу, и вместо тепла захотелось холода. Я старалась максимально расслабиться, так как любое движение отзывалось болью. Спустя время почувствовала обжигающий холод, словно лежала голым телом на льду. Чуть повернув голову, я увидала, что плыву по реке, уносимая течением всё дальше. Местность изменилась: вдоль берега не росло ни цветов, ни деревьев. Лишь синий песок устилал побережье, а чуть поодаль виднелись кусты, усыпанные крупными зелёными ягодами.
И тут мысль, словно электрический разряд, пронзила меня, заставив вздрогнуть и забыть о боли: «А есть ли здесь хищники? Нужно выбираться на берег!» Забыв про боль, я начала плыть к берегу.
Стоя на четвереньках, дрожа от холода, страха и боли, я тяжело дышала, захватывая здешний обжигающий воздух. Не успев отдышаться после этой стрессовой ситуации, как на меня накинулся другой ужас — моё тело что-то обволокло. Я с криком вскочила на ноги и стала отбиваться, пытаясь скинуть с себя... Себя... Плащ?
Я застыла в ступоре от увиденного. Передо мной стоял дедок, ласково бормоча что-то на славянском наречии, которое я в принципе понимала. Старичку я бы дала лет за сто, судя по его седой бороде и волосам, но он был даже живчиком. Он легко наклонился к плащу, который я скинула, и, раскрыв его, нежно и ласково говорил, что всё хорошо, я в безопасности и со мной ничего не случится, а затем накинул его на меня. Потом погладил по волосам, отошёл в сторону и, как неразумное дитя, стал звать за собой:
— Пойдём, пойдём, моя хорошая! — Дедок указывал дорогу, то похлопывал себя по ноге, говоря: — Пошли, пошли! - Он звал меня, как щенка, которого только что принесли домой, и он боится всего, шарахается от каждого шороха, забиваясь под шкаф.
Я не заставила старика долго ждать и последовала за ним. Шла медленно, так как снова ощутила боль и бессилие. Дедок сначала обнял меня, помогая идти, а потом взял на руки и понёс, как пушинку. Пока он шёл, я уснула.
Проснулась отдохнувшей и без особой боли. Открыв глаза, я сразу увидела очень красивый резной деревянный шкаф. Он был до потолка (который был белым), справа от него — длинный комод, который упирался в стену с окном, на котором висели зелёные занавесочки. Окно либо было открыто, либо там никогда не было стекла. На противоположной стороне от шкафа стояла кровать у самого выхода на которой я лежала, а напротив комода — длинный стол с парой тумбочек под ним. Комната была маленькой и узкой. На двери висела занавесочка такого же цвета. Я была одета в лёгкую белую сорочку с небольшими рукавами. Моё тело, судя по всему, было чем-то намазано, так как цвет моей кожи был белым, белым и немного маслянистым.
Из другого помещения стали доноситься голоса. Я насторожилась и стала прислушиваться, о чём они говорят. Судя по всему, был час обеда, так как загремела посуда, застучали ложки, и кто-то очень сильно стал чавкать. Мой желудок заурчал, призывая тоже перекусить.
Я встала на ноги и очень сильно удивилась, так как под ногами была мягкая коротенькая травка. Она прикасалась к коже, принося прохладу и, в то же время, давая как будто энергию. В прямом смысле: по стопам проходил небольшой электрический разряд.
Отодвинув занавеску, я попала в кухню, зал, комнату отдыха. Она была достаточно огромной, но узенькой. И что меня сильно поразило — не было потолка. Виднелись кроны деревьев, небо и несколько солнц. На противоположной стороне было семь дверей. Предполагаю, что и на моей стороне такое же количество комнат. Правда, занавески разного цвета. По бокам этого зала еле заметно развевались белые занавесочки, их было шесть штук, где-то по метру. Такое ощущение, что стояли просто два дома друг напротив друга, между которыми устроили дворик, где стоял почти у выхода стол-тумба метров два на три с ящиками под низом. Далее — длинный низенький стол, как у японцев. Местные жители сидели на пятой точке среди множества подушек. Дальше, за столом, — тоже разноцветные подушки разных форм: квадратные, длинные, большие и маленькие. Одним словом, место для отдыха. Там же, около входа посередине, стоял сквозной метровый стеллаж с книгами.
За столом сидел старик, который принёс меня сюда. Он сидел один с торца стола, и, видимо, имел здесь статус главного. По бокам вразнобой сидели и мужики, и женщины, и молодые, и старые. Видно, один род. Женщины, а их было семеро, были одеты кто в лёгенькую блузку с небольшими рукавами, как у меня, и в длинных юбках разных цветов, кто в платьице Афродиты. Мужчины были одеты, как наши индийские монахи. Хотя, может, и нет, но в памяти почему-то всплыли именно они. Хотя такие шаровары были и у многих славян: широкие штанины внизу на резинке, а сверху на голое тело просто накинут кусок материала. А молодёжь вообще не заморачивалась и сидела с голым торсом. "А что стесняться аполлонского тела?" - подумала я. И как только я собралась поздороваться, так как у них уже шёл разговор обо мне, дед рассказывал им, как меня нашёл, а бабуля в возрасте всё поражалась, как же он всё так предсказывал их появление. "Так понимаю, я не первая", - подумала я. И вот, как только я открыла рот, чтобы поздороваться, дедок говорит:
- Семён, это новорождённую будешь учить языку ты. – Мужик лет тридцати недовольно посмотрел на него. - Будешь учить только разговаривать. У Олега плохо получилось в последний раз, да и в другие разы тоже. У Елены до сих пор не понимаю некоторых слова. А Васька шепелявит, не пойму почему. Семен учишь ее языку, а в остальном она на тебе Олег.
Из-за стола встал молодой парень лет двадцати пяти с голым торсом и, приветливо улыбаясь, пошёл ко мне.
- Старейшина, - обратилась самая старая женщина, которая сидела в самом конце стола, - отдал бы ты её Семёну полностью. Она необычная, у Олега опыта маловато. Дай Семёну её!
- Да пусть Олег её обучает, меньше в Сиолк ходить будет.
- Она особенная, — не унималась бабка, — отдай Семёну!
- Почему ты так решила?
- А ты ничего не замечаешь? - спросила бабка.
- Нет, - мотнул головой дедок.
- Она в ночнушке стоит!
- И прям не сорвала!
- И глаза у неё... смотри, взгляд умный, как будто понимает, о чём мы говорим.
- Да, – согласился дед.
- Взгляд никак у несмышлёного ребёнка, видно, неделю гуляет по лесу, а то и дольше.
- Хорошо, уговорила. Семён, она твоя, - Мужик недовольно покосился на Старейшину — не смотри на меня так. - Семён всё так же пронизывающе смотрел на старика.
— Хорошо, от извоза освобожу, — мужик чуть улыбнулся, а потом, оскалившись, встал из-за стола и пошёл ко мне.
Я чуть попятилась от него, когда он подошёл вплотную. Семён протянул мне что-то печёное, по виду напоминающее бабушкину сдобу. Я ещё раз обвела взглядом всех, которые затаив дыхание смотрели на меня, и, победив любопытство, поводила носом, как собака, и взяла еду. Решила вести себя как неразумный ребёнок, новорождённый, чтобы оправдать их доверие. "Но всё-таки странно, что у них рождаются люди великовозрастные, да ещё в лесу. Странное какое-то это место. Но, вроде как безопасное", - подумала я.
Покрутив немного сдобу, я сунула её в рот. Это была очень, очень вкусная булочка, внутри которой был сладкий джем, но вкус не скажу, даже близко такого не пробовала.
Пока я блаженно наслаждалась булкой, Семён, обхватив меня за плечи, потащил к себе на место и, усадив, пододвинул тарелку. Там было что-то пастообразное цветом детской неожиданности. Да, некрасиво сказано: зеленовато-жёлтая с тёмно-синими прожилками. Потом он вложил ложку мне в руку и показал, как надо есть. Я не торопилась следовать его совету. Меня интересовал весь стол, что у них там есть.
Помимо этой пасты, была жёлтая и сиреневая, потом булки разной формы и размеров, лепёшки, типа блинов, фрукты, нарезанные кубиком в полтора сантиметра, и жареные крылышки какой-то птицы. Для курицы они были большие, а до индейки не дотягивали. Меня эта паста не прельщала на вид, поэтому я потянулась за другой, более аппетитной булкой, предположив, что в другой форме иная начинка.
Я тут же получила слегонца по руке ложкой. Это был Семён. Он опять стал зачерпывать пасту и показывать, что надо есть вот так. Я всё так же держала руку над булкой. После показа он предложил мне также сделать, протягивая ложку. Я посмотрела на столовый прибор, потом на булку, и про себя сказала: "Не братан, булку хочу", - и взяла её.
Вот только лакомство в моей руке было недолго. Этот наставник долбанул ложкой мне по кисти так, что я выронила сладость. Машинально развернулась и хотела от души отматерить его, но потом спохватилась и зашипела в его лицо со всей дури. Он не моргнул. Честно, я не знала, как мне себя вести: подчиняться или упрямиться. Но знала точно: я особенная, так и надо себя вести. Вот бы знать, как.
Глядя в его глаза, потянула руку к тарелке с булками. Он сказал:
- Нельзя! - и занёс ложку над моей рукой. - Нельзя! - повторил он командирским голосом, приказал: - Ешь это!
Я зашипела вновь.
- Нельзя! - повысив голос, сказал он.
То, что я вытворила потом, не делал ни один их новорождённый: я села на корточки, заорала ему: "Ррррр!", толкнула его в плечо и побежала через стол, хватая их блюдо с вкусняшками, и скрылась у себя в комнате. Залетев на койку, затаилась, прислушиваясь, что происходит в зале.
Раздался оглушительный хохот всех. Мне кажется, старейшина ржал громче всех, но потом грозно сказал:
- Семён, не трогай её, пусть полакомится!
- Её надо наказать, а то потом будет вести себя вольно! - настаивал он. - Она должна знать!
- Нет. Если ты сейчас зайдёшь и отнимешь, тронешь её, то будешь врагом номер один, а через неделю сбежит от нас. Боевая, с характером.
-Ты таких ещё не встречал, — добавила все та же женщина.
- Да, – посмеялся старейшина, - как ты прям в детстве.
- Наговоришь сейчас! Всего-то пару раз было. А тут буйство! Не знаю... Взял бы сам её учить, - сказала старушка.
Старейшина рассмеялся:
- Ха-ха-ха, ну ты мать сказала! - потом стал серьёзным: - Правда, с ней, Семён, по-другому надо будет. Будь терпеливее, ложкой - немаши. - Последнюю фразу он сказал уже повеселее.
Скушав одну булку, решила спрятать остальные под подушку и, как ни в чём не бывало, улыбаясь с опаской, села возле Семёна. Он недовольно смотрел на меня.
Стала рассматривать яства на столе. Мне захотелось теперь отведать их курочки. Я стала серьёзно смотреть в глаза Семёна, а правой рукой потянулась к жареным крылышкам. Он молчит. Я взяла в руки одно. Он молчит. Тогда я улыбнулась, поднесла ко рту и откусила мясо. Да, жареная курица один в один! Тут я без церемоний хватаю всю тарелку и ставлю возле себя. Беру второе и довольно поедая, чавкала. Семён берёт из тарелки крылышко и демонстративно кладёт к себе. Я, замирая, смотрю на его действие. Он взял второе и положил своему соседу, а третье — моему соседу. В зале снова наступила тишина. Следующее он положил снова к себе в тарелку, потом снова своему соседу. На моей тарелке оставалось всё меньше и меньше. И когда он потянулся за следующим, я зарычала на него, закрывая руками свою добычу. Он спокойно и настырно стал вытаскивать из-под моих рук крылышко.
Вот и настала пора борьбы за еду. Я вцепилась зубами в его руку. Он, как котёнка, отшвырнул меня в сторону. Не знаю почему, но мне захотелось вцепиться ему в глотку от ярости, гнева, от бессилия.
Встав на ноги, сильнее зарычала и побежала на него. Семён спокойно смотрел на мои действия. И как только я хотела вцепиться руками в его шею, двое мужчин, схватив меня за плечи, поставили на колени.
Минут пять я извивалась, вырывалась, рычала, а потом, выдохшись, гневно смотрела на Семёна. Он, подождав ещё пару минут, взял тарелку с крылышками со стола, положил в мою тарелку три штуки и спокойно, но твёрдо сказал:
- Твоё! - потом ещё раз потыкал в меня пальцем, сказал, что это моё. Далее положил себе и соседям. Следующим этапом было сравнение. Он посчитал у меня и у других, показывая и говоря, что всем поровну. Попросил парней отпустить меня. - Иди ешь! - скомандовал он.
Я посмотрела на тарелки, на Семёна, потом на дедка и, улыбнувшись, встав с колен, пошла в свою комнату.
- Вот деваха! - сказал то ли восхищённо, то ли удивлённо, старик.
- Старейшина, отдай её Олегу! Ты же видишь, у нас не заладилось, - попросил Семен.
- Нет, Семён, тут ты не прав. У вас всё хорошо налаживается. Из Олега она верёвки будет вить.
- А со мной враждовать!
- Нет, в тебе она защиту найдёт, ей сильный нужен, - сказал старейшина.
И они дальше стали трапезничать, обсуждая насущные дела. А я, схомячив ещё пару булочек, почувствовала чертовскую жажду, поэтому вышла из комнаты и, как ни в чём не бывало, села рядом со своим наставником, оглядывая стол.
Я усердно стала искать, что можно попить, но на столе не было питья. Не зря дедка называли старейшина, и он сидел во главе, так как он сразу понял, что я ищу.
- Семён, принеси ей компот, - скомандовал старейшина. Наставник вопросительно посмотрел на него. - И ты для неё станешь богом, - посмеялся дедок.
Я не смотрела на них, чтобы не выдавать себя.
Усевшись, Семён протянул мне деревянный, хотя нет, бамбуковый бокал.
- Пей, - сказал он.
Я посмотрела на него, потом заглянула в бокал и, понюхав, залезла пальцами. Наставник понял, что накосячил. Сначала отхлебнул сам, потом поднёс к моему рту и наклонил. Я стала пытаться ухватить воду языком. Он отодвинул бокал, а я возмущённо обхватила двумя руками его запястья со стаканом. Семен поднял свой бокал и показал, как надо. Я, не умело, стала повторять его действия, проливая наивкуснейший напиток, а вернее, лимонад, по крайней мере на него очень сильно походил. Правда, с каким-то ягодным привкусом.
Когда жидкость закончилась, я стала оглядываться, куда это он ходил за компотом. Семён тут же забрал мой стакан, встал и пошел к кадушке. Я последовала за ним. Зачерпнув, он пошел за стол, а я возмущенно смотрела ему вслед.
Мужик, сидя за столом, протянул мне бокал и, постукивая ладошкой по моему месту рядом с собой, несколько раз повторил:
– Пошли…- Потом, немного подождав и снова постучав, произнёс: -Садись. - Я послушно подошла и села. – Пей, – сказал он, протягивая бокал.
Этот стакан я осушила уже более аккуратно, а затем начала наблюдать за остальными: кто как ест, кто что берёт и сколько.
– Смотри Семёна, – произнёс Дед. – Изучает. Умная видно с рождения. А ты бить её хотел…
- Да вижу, что непроста в этот раз.
- На интерес лови её. Как назовёшь девушку?
- Ты даёшь мне это право? – удивился мужик.
– Да. В этот раз тебе называть, тебе и мучиться.
Семён пристально и задумчиво уставился на меня. Я ощущала его пронзительный взгляд всем телом, чувствуя себя некомфортно, поэтому тоже уставилась на него, пытаясь изучить. Только сейчас заметила тонкий шрам, пересекавший его лоб. Семён был черноволосым, с красивыми карими глазами, гладко выбритый – наверное, брился каждый день. Ближе к левому уху виднелась заметная родинка в форме капельки. Вот к ней я потянулась своим пальцем. Затем потрогала его ухо, в котором заметила серьгу – это был небольшой камень, граней не было, просто полусфера.
– Лилианной назову, – утвердительно произнёс Семён. – Лилианной будешь?
Я взглянула в его глаза. Имя мне не особо понравилось.
– Лили, – тихо произнесла я.
Он улыбнулся:
– Лилианна, – и ткнул меня пальцем. Я возмущённо посмотрела на него и в ответ ткнула его в грудь. Он тут же показал на себя и сказал: – Семён.- Затем на меня: – Лилианна, – и повторил так ещё дважды. Потом взял мою руку, положил себе на грудь и сказал:
– Семён. - Затем положил мою руку мне на грудь. – Лилианна.
Мужик замер, показывая взглядом что бы я сказала. Я не заставила себя долго ждать.
– Лили, – произнесла я.
– Лилианна, – скорректировал меня наставник.
– Лили, – и, положив свою руку ему на грудь, выдавила из себя: – Смнь.
– Семён, – медленно повторил он.
– Симн, – повторила я, последнюю букву произнеся твёрдо и с ударением.
– Семён, – повторил он, потом постучал пальцем по моей груди и сказал: – Лилианна. Лилианна.
– Лили! – сердито сказала я.
– Лилианна! – твёрдо и настойчиво произнёс он.
Я вскочила на ноги и громко заявила:
– Лили! - И, гордо вскинув голову, направилась в свою комнату.
В спину донёсся до меня сквозь смех людей голос Семёна. "Я бы назвал её вредной или настырной".
Минут через пять я снова сидела рядом с Семёном. Положив руку ему на грудь, сказала: "Симн", а потом, указывая на себя: "Лили", – и отвернулась от него.
Вскоре многие стали покидать стол: кто уходил к себе в комнату, кто перемещался в зону отдыха на подушки, кто-то выходил на улицу. Мне, конечно, было очень интересно, что там за белыми занавесочками, но я решила не отходить от Семёна. Однако, когда он встал и сказал:
– Лилианна, пошли, – я демонстративно осталась сидеть на месте, отвернувшись. Он позвал меня ещё пару раз, и, не увидев реакции, коснулся плеча. Я взглянула на него. – Лилианна, пошли, – он зазывающе махал рукой.
– Лили, – твёрдо произнесла я, потом улыбнулась и встала. "Со временем он меня всё-таки будет называть Лили".
Мы зашли в его комнату. Интерьер был таким же, как у меня, только резьба на шкафу, кажется, была другая. Семён открыл ящик и стал в нём копаться. Я улеглась на койку и стала наблюдать за ним.
– Пошла вон! – услышала я позади себя женский возмущённый крик, а затем почувствовала удар чем-то мягким по спине.
Я вскочила, готовая к отпору.
- Мари, тише, - Семён вклинился между мной и женщиной.
Я зашипела.
- Лилиана, тише! Нельзя!
- Что она делает на моей постели? - ревниво набросилась на него женщина. - Зачем привёл её сюда?
- Да мне только взять надо было! – стал оправдываться мужик.
- Чтоб ноги её здесь не было!
- Мари, успокойся, ты её пугаешь.
- Заменить меня хочешь? – и она ударила Семёна той же тряпкой, что и меня.
Я, конечно, не могла стоять в стороне, когда обижают моего вожака. "Ведь я должна думать, как неразумный детёныш". И одарила её хорошей пощёчиной, а когда замахнулась для второй, Семён перехватил мою руку. Мари тут же замолчала, злобно пыхтя. Семён, схватив меня, вытащил в зал и, поставив на пол, тыкнул пальцем в сторону моей занавески, грозно скомандовав:
– К себе! Пошла к себе! К себе!
Я развернулась и пошла в указанном направлении, но как только Семён скрылся за своей голубой занавеской, тут же выскользнула на улицу. "Она меня давно уже манила".
Как же описать двор? Везде та же электризованная травка ровным ковром, и, судя по всему, её подстригают, так как совсем рядом со стенами домов она поднималась сочными пучками почти до колена. Наш дом, или, скорее, отсек, – так как два длинных дома стояли друг против друга, и между ними находилась столовая, – был частью комплекса. По обе стороны от нас, справа и слева, на том же уровне и по той же линии, стояли такие же отсеки. Напротив боковых отсеков, через дорогу, возвышались их зеркальные отражения, но наш отсек смотрел на площадь, которая заканчивалась большими воротами и каменной стеной сложенная из тёмного камня, метра четыре в высоту – издали казавшейся гладко отполированной. За последними зданиями местные жители держали животных так как виднелись небольшие сарайчики (слышалось блеяние овец, кудахтанье кур),и ухоженные огороды...
И тут, словно сбежавший дирижабль, мимо меня пронеслась курица – супер бройлер. "Вот бы Семену принести в дар, в знак примирения!" – подумала я, усмехнувшись. Они же предположили, что я тут охотой занималась, что с кем-то общалась раз рычу и шиплю. Я побежала за угол, куда скрылась птица. Но поймать её не успела, меня опередили.
Курицу, судя по всему, придушила… ну, назовём её собакой. Он скорее щенок, такой же глупый и неразумный, как и я. Хозяин отчитывал щенка вполголоса, тряся дохлой курицей прямо перед его носом. Заметив меня, он замолчал и с опаской уставился.
– Пшла отсюда! – процедил он сквозь зубы.
Стояла, тупо глядя на него. Поняв, что я не представляю особой угрозы, хозяин снова обратился к собаке:
– Вот выгонят тебя за стену, будешь потом знать!
Он отшвырнул курицу в сторону и ушёл. Недолго думая, я подхватила птицу.
Подходя к занавеске Семёна, я слышала приглушённые рыдания или ворчание Мари.
– Симн! – громко позвала я. – Симн! - Когда мужик вышел, я ткнула в лицо Семёна курицей, держа её за ноги. По его выражению я поняла, что притащила её зря. Он тяжело вздохнул, закатив глаза. Тут появилась Мари.
- Боже мой, что ты натворила! – воскликнула она.
- Лили, - я натянув улыбку, довольно говорила: – Ко-ко-ко! Лили, - стала тыкать себя в грудь курицей, а потом трясти её, приговаривая: - "ко-ко-ко".
За спиной послышался громкий, но спокойный голос старейшины:
– Чтоб глаз с неё не спускали. Если надо будет, на коврике возле кровати положите.
Я, довольная, трясла курицей, показывая её деду:
– Лили, ко-ко! Лили!
Он смотрел на меня, улыбаясь:
– Молодец, Лили, молодец. - И пошёл к себе в комнату, за жёлтую занавесочку на моей стороне.
Мари выхватила курицу со злостью и пошла. Я хотела побежать за ней, но Семён остановил меня, ухватив за руку.
– Лилиана, молодец, только больше нельзя! Поняла? Нельзя трогать! Нельзя!– сказал он почти доброжелательно и потащил меня в свою комнату. Усадив на стул у стола, он снова начал что-то искать, выдвигая ящики.
Недолго думая, я тоже принялась выдвигать ящики – благо, их было много.
– Нельзя! – вспылил Семён. – Нельзя!
- Нееее! - Я, словно нарочно, передразнила его и дёрнула ящик так, что он выскочил и опрокинулся на пол, рассыпав всё содержимое. Мне это так понравилось! "Знаете, я почувствовала себя прямо как в детстве, захотелось бегать по школе и хулиганить". Я снова закричала: – Неее! – и дернула следующий ящик
Семён не останавливал меня. Он смотрел на меня как-то по-другому, словно осознавал, что перед ним неразумное дитя, которое веселится и которому нужно позволить немного похулиганить. Когда все ящики были на полу, я гордо постучала себя по груди и заявила:
– Лили! Мо! Лили!
– Да, Лили. Мо. Мари будет в ярости, – вздохнул Семён, глядя на этот хаос. Затем он заметил то, что искал, взял это в руки и сказал: – Пошли учиться, тебя надо быстро обучить, а то мне будет каюк.
– Каю, – повторила я как попугай, - каю.
Выйдя из комнаты, мы направились к книжным полкам. Семён нашёл нужную книгу на стеллаже глазами, а когда взял быстро пошел за занавеску, что висела неподалёку. Я схватила первую попавшуюся книгу и побежала за ним.
С этой стороны отсека открывался прекрасный вид. Перед нами простирался длинный бассейн, на пруд он не походил, хотя вдоль длинного края и цвели лотосы. В центре он был явно предназначен для плавания. За ним росла роща цветущих деревьев, похожих на мимозу. А за рощей возвышалась скала, упирающаяся в самое небо. Мы находились на окраине плато.
– Пошли, Лилиана, что встала? – позвал меня Семён, теряя терпение.
Я мельком взглянула на него, продолжая осматриваться. Справа, вдали, возвышалась стена, но не такая, как при входе. Эта была больше, намного больше...
Семён потащил меня за собой. Мы уселись под многовековым деревом. "Почему многовековым? Да потому, чтобы его обхватить, нужно человек десять!" Семён достал небольшую доску песочного цвета и чёрный мелок, обмотанный листиком дерева. Открыв книгу, он ткнул пальцем в большую букву "А" и произнёс: « А». Он повторил несколько раз, показывая, как правильно открывать рот, и предложил мне попробовать. Я стала повторять:
– А-а!
– Молодец, – похвалил Семён, – Лили, молодец.
Я застучала себя по груди:
– Лили, мо! Лили, мо! Мо!
– Всё, хватит, нельзя, – потребовал он, перелистнув страницу. – О-о-о. Вытянув губы трубочкой, он тыкал в букву пальцем.
Я повторила то же самое, радостно выкрикивая:
– О-о-о! Лили! О-о-о!
– Молодец, хватит, – сказал Семён, но я, не унимаясь, завопила:
– Лили! Мо-мо!
Семён как-то обрадовался и воодушевился, что я все схватываю на лету.
– Умная Лилиана, так мы быстро всему научимся!
– Лили му-му! – защебетала я.
Семён взял доску и написал букву "А". Я от восторга закричала "О-о-о!" и ткнула в доску, а потом схватила мелок и принялась калякать. Визжала, исполненная радостью. Сначала Семён возражал, даже пытался забрать мелок, но потом сдался и дал мне время наиграться. Облокотившись на дерево, он закрыл глаза и засопел. Когда Семён уснул, я, наигравшись, принялась разглядывать окрестности.
За домами возвышалась стена, а за ней виднелись мощные стволы здешних деревьев. "Такое ощущение, что эти деревья подстригали, тщательно вырубая сухие ветки". А вот за стеной их было… ну, скажу, что много, особенно с правой стороны. Возле большой стены также виднелись только зелёные ветки. "Видно, там тоже выстригали сушняк, и мне кажется, эта стена делила территорию пополам".
Я решила проверить свою гипотезу и полезла на дерево. "Как говорится, вверх взбираться несложно, да и быстро". Через пару минут я уже стояла на ветке, и сквозь поредевшую крону, на самом верху, вглядывалась вдаль. Стена доходила где-то до середины, а дальше простирался просто лес. "Интересно, что там, за большой стеной?" - Задумчиво посмотрев на их небо. Глядя на него поняла, что попала ко времени их ужина. Вечерело, надо спускаться. Глянула вниз: «Как же высоко и страшно! Самое главное – как спускаться?» Я на энтузиазме вскочила сюда за пару минут, а вот спускаться придётся часа два, не меньше. Держась за ветку, я стала двигаться к стволу. Спустившись на одну ветку вниз, осознала, что у них здесь быстро темнеет. В ветвях кроны уже царил полумрак. "Ночевать придётся здесь, главное – не уснуть".
Внизу послышалось движение и переполох. Меня искали. "А как мне им крикнуть: "Эй, ребята, я здесь!" Пару раз прошептала имя Семёна, но бесполезно, меня не слышали. И тут меня осенило – я завыла со всей дури:
– Ау-у-у! Ау-у-у!
И зря, потому что в ответ, из-за стены, раздался раскатистый вой, словно волна, поднятая ветром. Волки или что-то вроде них, завыли в унисон. Волна утихая, убегала вдаль, но, отразившись от скалы, возвращалась к нам, становясь громче. Так волна билась о скалу раз десять, а потом резко затихла, и наступила гробовая тишина. И вот среди этой тишины подо мной раздался треск веток. Я взвизгнула и тут же закрыла рот рукой, замиря, трясясь от ужаса.
– Лилиана, всё хорошо? Это Семён, Лили! Ответь, Лили! Это Семён!
Я облегчённо вздохнула, расслабилась и зашептала сквозь слёзы:
– Симн… Симн…
– Лили, молодец! Молодец! – голос приближался довольно быстро, словно он взбирался по дереву так же легко, как и я. Он говорил со мной, не останавливаясь, боясь напугать меня своим приближением. А я всё твердила одно и то же:
– Симн… Симн…
И вот его голос зазвучал прямо передо мной. Потянула руку и тут же уткнулась в его грудь. Он сидел передо мной на ветке. Я бросилась ему на шею, рыдая.
– Тише, тише, – от неожиданности он чуть покачнулся, – Всё хорошо, Лили, молодец. - Он погладил меня по спине, а потом строго сказал: – Нельзя сюда лазить! Нельзя.
– Неее, – повторила я.
Волки больше не выли, да и вообще громких звуков не было. Слышался какой-то тихий гул, но он меня не беспокоил и я уснула в его объятиях до самого утра.
Когда стало светать мы стали спускаться, и к обеду ступив на землю без сил еле плелась в свою комнату. Бухнувшись на кровать, тут же заснула от усталости.
Проснулась ночью. Было темно и тихо. Выглянув за дверь, я увидела, что там намного светлее – наступало утро. Небо озарялось первым солнышком. Взяв свою вчерашнюю заначку, я направилась к водоёму. Опустив ноги в воду, принялась за вкусняшки. После мне захотелось искупаться. Сняв сорочку, я поплыла. Вода была тёплая-тёплая. Немного поплескавшись в воде, я перевернулась на спину и, блаженно вглядываясь в небо, смотрела на зарождающееся еще одно солнышко.
И тут по спине пробежал ледяной холод, как в той реке. Такое ощущение что за мной кто-то следит.. Я поспешила к берегу, стараясь не издавать ни звука. Стоя на коленях, осторожно огляделась. И сразу увидела их — два кроваво-красных огонька, горящих в глубине чащи.
Схватившись за ночнушку, я медленно попятилась назад. Эти глаза, поняв что я хочу сделать, начали приближаться. Бежала, стараясь не кричать от ужаса. Не хотелось понапрасну будить всех и потом объяснять, что я делала в реке посреди ночи. Заскочив в зал, я обернулась, глаз уже не было. Однако я продолжала ощущать их присутствие спиной. Резко обернувшись к противоположному выходу, увидела: тёмное пятно, чуть больше человеческого роста, проглядывало сквозь белую занавеску, на меня взирали те самые кроваво-красные глаза. Не отрывая от них взгляда, я медленно пошла в комнату Семёна. Войдя, прижалась к шкафу, продолжая следить за дверью.
Звериное нутро снова дало о себе знать — я почувствовала взгляд из окна. Превозмогая страх, я стала поворачивать голову. Сквозь тонкую занавеску проступали глаза, такие огромные, пронизывающие холодом. Они были так близко…
— Они нарушили договор, — послышался тихий голос Мари.
Глаза тут же исчезли.
— Зачем ты заговорила? — возмутился Семён. — Её надо было поймать!
— Лили, иди ко мне, — тихо позвала женщина, приподняв одеяло и похлопав по лежанке. — Лили, иди. - Не заставила себя долго упрашивать, я юркнула к ней под одеяло. - Всё хорошо! Бедная, вся трясётся. Зачем они приходили?
— На неё посмотреть, — задумчиво ответил Семен. — Как сказала Агара, она особенная.
Очнулась я днём в кровати Семёна. Хозяев не было. Выйдя в зал, я снова никого не увидела. Но с площади, возле ворот, доносились голоса, там толпился народ. Я направилась туда. Калитка была открыта, и рядом стояли четверо взрослых мужчин. Чуть поодаль ещё один серьёзно разговаривал со старейшиной. Эти люди сильно отличались от местных жителей. Я бы назвала их гвардейцами или вояками. На них были тёмно-синие штаны, заправленные в высокие, почти до колен, солдатские ботинки, туго зашнурованные. Далее — китель того же цвета, а сверху — нечто вроде кожаной куртки. На голове — шапочка, напоминающая лётные шлемы сороковых годов. Но больше всего меня поразили два широких, длинных меча на поясе.
Я залезла на колоду, стоявшую рядом с соседним домом, чтобы лучше видеть их, так как из-за голов ничего не было видно. И как только мне удалось рассмотреть гвардейца, разговаривающего со старейшиной, он заметил меня и направился ко мне. Старейшина что-то сказал ему, но тот не сбавил шаг. Мои "монахи" насторожились, приняв боевую стойку. Дед жестом остановил их.
— Здравствуй, красавица, — гвардеец протянул мне руку, явно собираясь помочь слезть с моего "пьедестала". Я зашипела на него, немного наклоняясь вперёд.
- Пётр, - сказал старейшина с натянутой улыбкой, — я же говорил, она ещё дикая, не обученная. У нас недавно.
- Почему не сообщили, — потребовал объяснений гвардеец, – что у вас новый житель,
- Так тьма скоро. Зачем рисковать?
- Интересный цвет волос у неё. Не было раньше таких от рождённых от Ма? — уточнил Пётр.
- Значит, что-то снова поменялось, — вздохнул старейшина.
- Как выучите, заберём себе, - заявил Пётр.
- Нет! — возмутился дед. — Не отдадим.
Мужчина усмехнулся, ничего не ответив на его возражение.
— У вас сегодня заночуем.
— Зачем? — возмутился старик.
— Как ты сказал, тьма рядом. Не успеем добраться до дома. Ну что, Себастьян, угостишь старого друга своей наливочкой? — спросил гвардеец, снова протягивая руку ко мне. Я зашипела и, спрыгнув с колоды, побежала за спину Семёна, откуда ещё пару раз злобно зашипела на наглого гвардейца. — Так что скажешь, старейшина?
— Пошли, Петр, приму как подобает. - Старейшина приветливо улыбался.
Гости направились в главный дом, где мы жили. Другая половина жителей ушла по своим делам, а большая часть осталась у ворот, закрыв их. Семён стоял как вкопанный, а я, стоя за его спиной, положила руки ему на плечи. К нам подошёл Олег.
— Извини, Семён, — сказал он, — даже не заметил, как она проскользнула.
-Потому что смотрел не туда, — добавил наставник.
— Старейшина вас зовёт, — сообщил Олег и снова извинился.
Семён повернулся ко мне лицом и погладил по волосам.
— Жалко, — произнёс он с печалью в голосе. — Такое чудо отдавать им… Эх, взбудоражишь ты наш мир.
— Уже взбаламутила, — усмехнулся Олег. — Вон все сбежались, даже ведьмы прилетали. Поговаривают, сама главная прилетала.
— Врут всё.
— С чего ты взял?
— Если бы была сама Серин, Мари даже звука не смогла бы издать.
— Это точно, — подтвердил Олег. — А как оборотни вчера выли, аж до мурашек! Как будто свою почувствовали. Интересно, она, может, быть королевой? — задумчиво произнёс он, разглядывая меня.
— Не неси ерунду! — грозно оборвал его Семён и зашагал к дому. — Иди за мной Лилианна, — приказал он мне. - Я осталась на месте. Наставник обернулся и, немного подумав, назвал меня: – Лили, пошли, – и немного улыбнувшись.
Глядя на него в упор, я медленно и величественно зашагала к нему. Вдруг мне стало обидно, что я не могу быть какой-то там королевой. Подойдя к нему, я положила руку ему на грудь и сказала:
— Семён мо, — после чего радостно побежала знакомиться с гостями.
Все гости сидели вокруг старейшины. Моё место было непонятно где, и я подошла к главному гвардейцу, изображая любопытство ребёнка. Присела между дедом и солдатом, и стала внимательно разглядывать его лицо, одежду. Они говорили обо всём и ни о чём. Даже их болтовня утомила меня. И вот командир, поменяв положение тела, открыл свой меч. Он тут же заинтересовал меня. Не церемонясь, я стала щупать его и пытаться вытащить, но он крепко держался на поясе. Тогда я принялась искать, как его снять.
— Что, интересная штучка? — спросил Пётр, ухватив меня за подбородок и заглядывая в лицо. — Хочешь его?
Я затараторила:
— Лили, мо! Лили, мо!
— Что она говорит? — обратился командующий к старейшине.
— Что Лили молодец, — ответил тот.
— Мо, мо, — подхватила я.
— Ну, держи, — Пётр достал меч из ножен. — Меч, скажи «меч», — потребовал солдат.
— Лили, Лили, — говорила я.
— Меч, скажи «меч», — настаивал мужик.
Я тянула руки, но он не давал.
— Меч! Меч! — требовал Петр.
Я зарычала ему в лицо. Пётр улыбнулся и сказал в ответ:
— Меееч.
Я, психанув, вскочила на ноги и отошла от него. Обойдя пару раз вокруг стола, снова села рядом с ним и сказала:
- Мии.
- Нет, меч, — повторил Пётр. — Ме, ме, ме.
- Ми, ми, — и я хотела его толкнуть в грудь обеими руками, но он увернулся, схватил мои руки, развернул меня и уложил к себе на колени, засмеявшись затараторил:
— Ме-ме-ме, скажи «меч».
Я гневно зашипела и стала вырываться. Он отпустил. Я, встав на ноги, снова зашипела пару раз и пошла прочь.
Командующий спросил у деда:
- Где она шипеть научилась? Около нас нет змей. Если только ближе к запретной зоне.
- Она вылупилась, видно, давненько. До сих пор не пойму, — сказал дед, — как она выжила.
— Такая настырная, — посмеялся Пётр. — Да и боевая, сразу видно. Если меч в руки дать, искусным воином будет.
— Незачем! — грозно сказал дед. — Она милосердная будет, потому что добрая. Я тоже кое-что вижу.
— Да, — засмеялся Пётр, — очень добрая, курицу зубами загрызла. - Мужик решил показать, что он всё знает.
В этот раз я не стала уходить далеко, да и разговор хотелось послушать, потому что говорили обо мне. Стояла вблизи, смотря на меч.
— Да, Себастьян, скоро все увидим. Лили! — позвал Пётр, махая мечом.
Я заулыбалась и направилась к нему. Присев рядом, потянула руку к мечу. Он отодвинул его в сторону и, высунув язык, замекал. Я стала показывать ему язык, издавая звуки. Спустя пару минут я и Пётр уже громко мекали, как два козла, друг против друга, уткнувшись лбами.
— Держи, заслужила, — он протянул мне меч.
Я, осознавая, что, если возьму за лезвие, тупо порежусь, но ребёнок этого не знает, пришлось схватиться за него. Тут же порезалась. Закричав «а-а», я осмотрела на порез и кровь. Потом ткнула окровавленные пальцы в лицо командиру, крича:
— Ме! А-а-а! Шшш! Ме!
— Больно, — сказал Пётр. — Больно. Нельзя меч.
— Бо, ме, ме! — завопила я и хотела ударить меч, но Петр схватил меня за кисть.
— Нельзя, больно будет! Нельзя! Больно!
— Бо-бо! — возмущённо кричала я. — Бо-бо! Бо-бо!
Командир сделал то, чего я никак не ожидала: он схватил мою ладошку и стал слизывать кровь. Я удивлённо смотрела на него.
— Что ты делаешь? Прекрати! — потребовал старейшина, очень тихо, но требовательно.
Пётр отпустил меня. Тут же моя рука стала мне интересна. Я стала её лизать.
— Лили, — позвал меня дед. — Иди сюда.
Я протянула ему руку:
— Бо-бо, — а потом снова принялась её лизать.
— Вот чему ты её научил, — ворчал старейшина. — Нельзя, Лили. Нельзя!
Он взял мою кисть и обмотал её салфеткой:
— Вот так надо!
Я покрутила руку перед своими глазами, потом показала командиру:
— Да, так лучше, — согласился он.
Я снова потянулась к мечу.
Пётр удивился и сказал:
- Нельзя!
- М-ме! — закричала я. — Лили, ме-ме!
-Больно, бо-бо, нельзя! - Он отодвинул ножны, где был меч. Я стала искать поддержку у деда, глядя на него, и кричала:
- Ме,ме,ме!
— Нельзя!
-Ме, ме! — закричала я и, вскочив на ноги, убежала на улицу.
Стоя около развевающихся занавесок, я смеялась над собой и над всей этой сценой. А потом взглянула на солнце. Как же мне захотелось домой! Понимаю, что там меня особо никто и не ждёт — ни детей, ни мужа, — но всё равно, домой хочу. И чтобы дальше не тосковать, пошла обратно.
"И что станет делать сейчас этот неразумный ребёнок?" — подумала я, стоя около стены. —Как что! Стащила бы что-нибудь! Ребёнок очень разумный! Даже слишком", — посмеялась я. Обойдя стол пару раз, я приметила, у какого солдата можно попробовать стянуть меч. Он сидел вполоборота, приятно беседуя с молодой дамой.
Я тихонько присела рядом с жертвой, разглядывая меч. Он явно где-то крепился к ножнам, но я не могла найти, где именно. Перед тем, как схватиться за него, я огляделась. Все прекрасно видели, что я делаю и что собираюсь сделать. Больше всех, широко улыбаясь, наблюдал командир. "Интересно, мне позволят его вытащить или нет?" — подумала я. — "Сейчас узнаем".
Я потянула меч за рукоять. Он легко выскользнул из ножен. Я зловеще и довольно заулыбалась. Но тут мужик повернулся и тихо, спокойно сказал:
— Нельзя!
Я зашипела и рванула дальше, но меч даже с места не сдвинулся. Владелец его крепко удерживал.
— Ме, ме! — закричала я.
— Нельзя, Лили! Нельзя! — Также спокойно ответил мужик и спрятал меч.
Я сидела на своём месте, не зная, чем заняться: слушать было нечего, есть не хотелось. И тут я снова ощутила на себе чей-то холодный взгляд, но не такой пронизывающий. Огляделась — никого. Отойдя от стола, я пошла к водоёму. Там это ощущение пропало. Пошла на площадь, и вот здесь снова поймала этот взгляд. На стене явно кто-то был. Стала всматриваться. Смотрящий, поняв, что я его обнаружила, чуть приподнялся. Это был молодой человек с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост. Он мило улыбался. Я ему тоже улыбнулась, а потом зашипела. "Интересно, кто ты такой? — призадумалась я. - Видно, многие сейчас захотят на меня посмотреть. Что же это за мир? Есть оборотни, ведьмы, этот командир непонятный какой-то… И куда он собрался меня забирать после тьмы? И что это за тьма? Этот мир, с одной стороны, был интересен, а с другой — казался очень опасным».
Когда гости уехали — а уехали они очень рано, так что я их даже не застала, — Семён взял меня за руку и отвёл под дерево. Он ещё раз сказал, что нельзя убегать и залазить на дерево, стал учить языку, чтению и письму. Надо же, они тут и писать могут.
Десять дней мы просто просидели под деревом, и мне это уже стало надоедать. Пыталась сбежать от Семёна, но он, наученный горьким опытом, не сводил с меня глаз ни днём, ни ночью. Кстати, спала я в их комнате. Он соорудил небольшую кровать, вернее, лавочку, на которой можно было лежать только на спине.
В последнее время всё чаще по ночам стали завывать оборотни, как их называли местные. День становился всё короче и короче, и мне приходилось осознавать приближение этой тьмы. Скоро солнце совсем пропадёт, погаснет. Интересно, на какой срок?
Сегодня Семён разбудил меня очень рано, когда солнце ещё не взошло.
— Пошли, — сказал он.
Все были на ногах. Я спросила Семёна, указывая на небо:
— Сол?
— Света больше не будет, — ответил он. Мы уже довольно-таки хорошо понимали друг друга.
Мы направились в сторону большой стены, а потом пошли вглубь, вдоль неё, всё дальше и дальше в чащу. И тут я поразилась тому, что увидела.
Посреди поляны стоял… так сказать, бревенчатый дом, но не дом. Скорее, хорошо сложенная поленница высотой метров десять. Вокруг неё были уложены брёвна в метр высотой. Снаружи поленницу окружал круг, который уже разгорался.
Тронув Семёна за рукав, я спросила:
— Что это?
— Здесь мы переждём тьму. Вы будете с Мари вон там, - он указал на поленницу. - А я буду тебя охранять вот здесь.
Только сейчас я заметила, что у наставника по бокам висят мечи.
— Ме, ме, — сказала я, указывая на один из них.
— Да, мечами будем вас защищать.
- Симн ме, ме, бобо!
-Нет их редко достаём, дров должно хватить.
Теперь понятно кто вырубает сушняк и для чего.
Наверху нас встретила Мари. Они попрощались, и женщина стала спускаться в отверстие расположенное посередине.
– Лили, ползи за Мари, – прозвучал голос Семена. – Всё будет хорошо. Лили, молодец.
Обняв Семёна, я поползла следом за его женой. Это место напоминало детский клуб-лабиринт. То мы спускались, то поднимались на ярус выше, то ползли по кругу, то двигались зигзагами. И вот, наконец, мы оказались на самом дне, в крошечной комнате – полтора на полтора метра, и в высоту не больше метра. Сидя, я упиралась головой в потолок. Здесь, кроме нас, было ещё четыре женщины. Комнату освещали светлячки, создавая довольно яркое освещение.
Как только мы кое-как разместились на траве, Мари достала книгу и сказала:
– Здесь я тебя буду учить разговаривать. - Я всё ещё озиралась по сторонам. - Лили, давай начинать.
Я понимала, что она пытается меня отвлечь от пугающей обстановки. И, кажется, они очень боятся моей реакции, потому что рядом я заметила верёвки и женщин – крепких, чтобы, если что, меня могли свалить и связать.
Скором времени очень близко завыли оборотни. Не знаю, что страшнее – лететь вниз или томиться здесь, в окружении воющих оборотней? Их вой не стихал, а накатывал волнами, то затихая, то с новой силой разрывая тишину. Жутко...
Когда я только залезла сюда, подумала: "Хоть бы половичок бросили, а то замёрзнем на полу". А сейчас я рыла землю руками, чтобы хоть как-то спрятаться от невыносимой жары. Мы находились в центре огромного костра. Иногда доносились мужские крики: "Быстрее! Быстрее, Лей!" и на них крики оборотни завывали еще яростнее. Это было ужасно. Некоторые женщины крепко спали, и вскоре я поняла, почему: у многих была настойка, убаюкивающая их.
Мари тоже поила меня чаем, от которого слипались глаза, но я вырубалась лишь ненадолго. Очнувшись, я не смела будить мою учительницу. Пусть спит. Когда она бодрствовала и рассказывала мне сказки или учила, то всегда с опаской поглядывала наверх. Она переживала за мужа, и даже сквозь улыбку в её глазах стояли слёзы. Иной раз я её успокаивала, говоря:
-Семён, Мо, Мо!
-Да, с ним всё будет хорошо, – отвечала она, прижимая меня к себе, – должно быть хорошо.
Наверное, прошёл месяц, хотя по ощущениям – целый год или даже вечность, когда появились мужики. Они уже всё сверху сожгли, а это значило, что тьма скоро закончится.
Когда Мари увидела Семёна, она заплакала, и они долго обнимались и целовались.
Тут мне позволили выглядывать из люка. Вокруг нас горели огромные костры, за которыми зловещими тенями мелькали оборотни, становясь особенно жуткими в предрассветной мгле. Раньше стены приглушали их крики, но теперь вой звучал оглушительно. Половина мужчин спали, другие, словно цирковые пиротехники, крутили над головой зажжённые палки. Ещё небольшая группа поливала падающие угольки и стены бревен водой, которую доставали из колодца, расположенного посередине нашего укрытия.
Вот и осталось около десятка брёвен. Мы уже все сидели на голой земле. Ни стен, ни крутящихся над головами огненных палок больше не было, но солнце ещё не взошло. На мой вопрос:
-Солнце? Где солнце?"
Семён успокаивал:
– Всё хорошо. Скоро будет.
Я уже изъяснялась почти на их чистом языке. Боялась, что будет акцент, но говор был один в один, как у них.
И вот я лежу на земле, вглядываясь в пляшущее пламя, пытаясь разглядеть, что скрывается за ним. Вдруг появляется рожа, до жути похожая на... как их там называют… Ну, вот эти, с рогами, а Сатиры. Я их сразу узнала. Всё, как в фильмах и легендах: человеческое лицо, бараньи рога на голове, костлявые человеческие руки и волосатые ноги с копытами. Он ложится на землю прямо напротив меня и начинает тянуть ко мне руки. И вот я вижу, как наяву, выползает эта кисть почти рядом со мной… Моё любопытство берёт верх, заставляя потянуться к ней и дотронуться. Но я не успела... Кто-то схватил меня за шкирку и резко затащил обратно в круг.
– Ты что делаешь? Нельзя! Нельзя этого делать! Сейчас схватил бы тебя за руку и утащил к себе!
«Не утащил бы!» – подумала я. В ту же секунду, когда меня отшвырнули, на сатира налетел огромный волк и, отшвырнув половину его тела в сторону, исчез. Это был оборотень.
Я спросила Семёна, который тут же подскочил:
- Это кто?
- Сатиры, они хуже, чем оборотни, – ответил наставник.
– Чем? – поинтересовалась я.
– Оборотень сразу тебя съест, а эти неделю живьём глодать будут.
Я опять улеглась на землю, отодвинувшись подальше, но всё же видела, как один из оборотней устроился напротив меня. Его взгляд был странным – злобы не было, а скорее любопытство, интерес и что-то ещё, неуловимое. Он явно не собирался меня разрывать.
Со временем я начала ему улыбаться и подмигивать. Поначалу он не понимал, что это адресовано ему. Потом озадачился, а затем, кажется, обрадовался. В принципе, мы даже начали понимать друг друга. Он, как и я, с нетерпением ждал солнца. Ему тоже эта тьма осточертела.
Через день проглянул первый луч солнца. Оборотни начали затихать и уходить в тень. Мой друг лежал до последнего, пока не обратился в человека. Поднялся во весь рост, махнул мне рукой и ушёл. Мне показалось, что это тот самый парень со стены, который приходил смотреть на меня. Хотя нет, это был не он. Тот был худой и щуплый.
Через день мужчины расчистили проход, и мы отправились домой. Вернее, туда, где когда-то был дом. Теперь там зияли руины.
– Это всегда так? – спросила я у Мари.
– Не переживай, через неделю всё будет как прежде. И ещё через недельку тебе будет веселее – дети приедут.
– Какие дети? – удивилась я.
– Наши... их забирают за высокую стену. Раньше они были с нами, но потом договор подписали. Так, на время тьмы, они у себя их прячут.
– А что за договор? – полюбопытствовала я.
– Да... мы кое-что им собираем.
– Что? – Меня разбирало любопытство. – Мари, скажи, что?
– Подрастёшь – узнаешь.
Две недели спустя тихий монастырь превратился в базарную площадь. Дети бегали, визжали, кричали, играли. Кроме них, приехало человек тридцать с лишним, в результате чего население городка утроилось. Да и живность откуда-то достали. Жизнь забурлила.
Я вернулась обратно в свою комнату, так как приехал сын Семёна и Мари. Это был очень вреднючий и разбалованный мальчуган. Короче, характер мы с ним не сошлись.
Всё чаще я стала поглядывать в сторону ворот. Кстати, их закрывали только на пару часов ночью, а ночь уже не была такой беспросветной, как раньше. За мной почти никто не следил, но охрана за ворота не выпускала.
Я начала думать, как же мне сбежать, и вскоре случай представился. Семён засобирался на извоз за высокую стену. Они погрузили две телеги, я бы сказала на каком-то забитый хламом, а вот третья телега привлекла моё внимание. Это был сундук на колёсах, до последнего момента пустой. Семён говорил, что на обратном пути его чем-то загрузят. «Вот на нём я и покину это место! – решила я. - Нет, не совсем сбегу, просто поглазею. Потом бы вышла вовремя похода, никуда бы меня не отправили. Поворчит немного Семён, а потом всё рассказывать будет».
За три дня до отъезда к нам наведались неприятные типы, которые хотели, как и первые гости, забрать меня к себе. Староста приказал мне молчать и не выходить на улицу. «Ага, сейчас! – подумала я. - Зря он это сказал». Я вылезла через окно, предварительно спрятав волосы под платком – они могли меня отличить только по ним. Теперь я уже не ходила, как привидение, в белой ночнушке по городу. У меня было около десятка нарядов.
Так вот, к себе в дом староста их не пустил, а разговаривал с ними около пруда, где плескались маленькие дети разных возрастов. Кстати, о детях: были как новорождённые, так и семилетки. А великовозрастных, как я, было трое — двое мужчин и я. Они вели себя, как неразумные трёхлетние дети. Но вернёмся к новым гостям. Их это соседство явно напрягало, на что и рассчитывал староста.
– Она должна воспитываться нами.
- Так вот, выбирайте одного из этих, – сказал он, указывая на детей. – Вам постарше или помоложе?
– Себастьян, отдай нам её, не заставляй применять силу! Мы заберём её в любом случае. Давай без крови!
Все эти гости были одеты во всё чёрное, и, несмотря на жару, на них были чёрные кожаные плащи. Мечей не было видно, но чувствовалось, что силушкой они богатырской обладают. И зуб даю, в их длинных солдатских сапогах спрятаны по паре ножей.
Неподалёку появился ещё один гость и отрицательно мотнул головой, обращаясь к говорящему.
– Ты обманул нас, Себастьян. Её нет в комнате.
– Нет, не обманул. Она должна быть там, но... как всегда, не слушается ничьих приказов. Она не для вас. Не сможет, да и не будет ходить по вашим правилам.
-Будет! – усмехнулся гость, и усмешка исказила его лицо. - Ты многое не знаешь, дед!
Старейшина в ответ лишь покачал головой:
– Не забывай, я – старейшина, и знаю всё.
– Она – наша! – прорычал гость, и в его голосе слышалась неприкрытая угроза. – Сейчас же отдам приказ перевернуть здесь всё, найду её и заберу силой!
Старейшина одарил его лукавой улыбкой.
– Кирилл, я бы с радостью избавился от этой проблемной девицы прямо сейчас. Но есть загвоздка: она уже обещана правителю. Она не моя и не твоя. Правитель уже видел её и разрешил нам воспитывать. Так что, можешь, конечно, перерыть здесь всё, и тебе даже может посчастливиться её найти, но потом ответ держать будешь перед ним.
– Врёшь, старик! – расхохотался гость, обнажая ряд чертовски белоснежных зубов. – Он не приезжал!
- Он был до темноты… Никакая нечисть его не остановила, а уж ты и подавно. Иди, поинтересуйся, были ли у нас гости в тот период.
Кирилл взбешённый, ушёл, а следом за ним двинулись и остальные гости. Старейшина тут же подошёл ко мне, ласково погладил по голове и шепнул:
– Быстро залезай на своё дерево и сиди там, пока Семён не придёт. - Я взглянула на него – он всё знал, знал, что я всё это время пряталась неподалёку! - Бегом! Тихо! Незаметно! На дерево, – повторил он.
Я просидела на дереве до следующего обеда пока ко мне не забрался Семён.
– Ну что, Лили, пошли домой?
- Они уехали?
– Да.
– Не бойся, мы тебя в обиду не дадим. Ты – наша. Пока не вырастешь… – он улыбнулся как-то грустно.
- Глядя на других, таких же, как я, уже большая…
- Нет, - он обнял меня крепко. - Ты ещё очень маленькая, Лили, ещё малышка.– Он обхватил моё лицо ладонями. - Моя малышка. Мы с Мари тебя никому не отдадим, ты наша.
Так вот, я собралась с Семёном в дальнюю дорогу. В ночь перед отбытием залезла в большой сундук на колёсах, прикрылась чёрным плащом и затаилась. Ближе к утру телега тронулась. "Странно, – удивилась я, - ещё не назначенный час отбытия…"
Телега проехала немного и остановилась. Крышка откинулась, и внутрь стало что-то сыпаться – что-то мелкое. Я забеспокоилась: "Вдруг меня засыпет?" А сейчас вылезать, показываться, не хотелось. Но мне повезло. Меня не засыпало и двое мужчин не заметили. Они, видно, заехали в какое-то здание, где царил полумрак.
В назначенный час мы тронулись. Я надеялась показаться своим где-то к обеду, но не получилось, так как уснула.
Пробудилась от сильной качки. Моё укрытие больше не ехало, его несли, и несли как попало. Судя по всему, несли далеко: сначала по ступенькам вниз, потом вверх, а в конце, как мне показалось, даже на лифте. Наконец, сундук поставили – очень низко, будто он был без колёс. Грохнули двери, и всё стихло.
Я приоткрыла крышку. Никого. Открыла шире, чтобы вылезти полностью. Мне не терпелось узнать, что же привезли. Зачерпнула горсть и вытащила на свет. Это были маленькие синие камушки, похожие на сапфиры, но гораздо темнее, почти не пропускающие свет. "Похоже на те, что под костром лежали… как оберег". Они окружали обережный круг, когда была тьма, и мы жгли защитные костры. Я видела эти камушки и у реки в самом начале, когда пришла в этот мир. Видно, они очень ценные, раз их сюда привезли тайком. "Судя по всему, это их плата по договору". Точно! Сунула эту горсть в карман.
Я находилась посреди дворцового зала. Глянцево-белый потолок возвышался надо мной метра на четыре с половиной и был украшен барельефами по периметру. На стенах висели картины – портреты людей в резных, позолоченных, наверное, рамах. Напротив – три окна, на которых колыхались какие-то диковинные зеркальные шторы. Огромный камин и над ним – множество зеркал. Кстати, между картинами тоже зеркала, только сейчас сообразила. От камина вдоль стен тянулись бордовые диванчики, заполняя всё пространство, кроме окон. Пол – белый, зеркальный, в нём отражалось всё вокруг. "Нужно прятаться. – опомнилась я. - За сундуком наверняка придут. Его сюда явно просто на осмотр принесли. Ладно, хоть не в кладовую, подземелье, а то не выбралась бы".
Я взглянула в окно и ахнула. Передо мной раскинулся город с двух- и трёхэтажными домами, а за их пределами возвышалась стена – как раз на том уровне, где сейчас нахожусь я. "Боже, я в башне! Как мне спуститься?" Стена за окном была гладкой, без единого шва – иголку не просунешь. "Может, сразу показаться?... Вроде, меня правитель собирался забрать… А может быть, это блеф старейшины? Хотя, я же тогда тоже слышала, что эти сказали – заберут. Нет, правитель-то точно сам не приходил. Может, присылал кого-то, но не сам."
Я решила схорониться за диваном в углу. Сняла с тумбы белую драпировку, разделила её пополам. "Как хорошо, что я основательно подготовилась к походу и взяла с собой нож, тонкую верёвку и вяленое мясо – нож мне как раз и пригодился". Быстро разрезала драпировку. Одну часть вернула на место, чтобы не было видно перемен, а другой накрылась сама, так как мой тёмный наряд слишком сильно отражался в потолке.
К вечеру дверь приоткрылась. Зашли двое: по голосам – мужчина и женщина.
— Что-то в этот раз маловато, – сказала женщина.
— Да, с пещеры опять мусор насыпался. Может, прикрыл всё? – ответил мужчина.
— Мне без разницы, у нас договор. Ещё раз мало привезут – детей не будем забирать.
— Простите, Королева, но я не буду говорить это, иначе мы ничего не увидим. Детей у себя будут оставлять.
— Снова организуем обвал, – произнесла она.
— Второй раз будет подозрительным. Если они узнают, не простят, псов на нас пустят. Старейшину Себастьяна лучше не злить, сами знаете.
— Да, Петр, ты как всегда прав. Две трети – в пыль, а вторую – вниз. Что там утром за шум был? – спросила Королева, судя по всему, подойдя к окну.
— Чистый род приходил жаловаться на Себастьяна, что он златовласку не отдаёт, нарушил разрешение правителя. Правитель, конечно, был озадачен, что Себастьян втянул его в интригу, но, приказал Федору разобраться.
— А куда девчонка-то делась? – поинтересовалась она.
— Сбежала. Она особенная, за полтора месяца говорить, читать и писать научилась. Не было такого отродясь.
— Ты же видел её, и как она тебе?
— Видел её упорство, как она к мячу рвалась. Дай ей в руки – она через неделю будет лучше всех.
— Нужна она мне, – сказала Королева. — Чем быстрей тем лучше? Все силы на её поиски. С Фёдором договорись. Правитель не должен об этом узнать. Никому она не должна достаться – только мне!
-А если пророчество врёт?
— Нет, чувствую, она приведёт нас в Забытый край.
С этими словами они и ушли.
"Ничего себе, да тут на меня целая охота намечается. Надо бы узнать, что за пророчество. А Забытый край?... Это, наверное, поверхностно, мой родной дом. Нет, нам точно не нужны ни оборотни, ни черти с ведьмами. Да я дороги-то и не знаю. А может, знаю? Может, просто указать, откуда упала, а там всё просто. Сели на мётлы и полетели, – посмеялась я. - Интересно, они летать умеют?"
Спустя час за сундуком пришла охрана, забрав его и даже не закрыв дверь. Первое, что я решила сделать, – начать прямо за диваном избавляться от волос на голове. "Это уже получается моя визитная карточка". Вот только что с ними делать? Сжечь бы, с собой таскать или в окно выкинуть – тоже как-то глупо. Завернула их в белую тряпку, но сначала осторожно вымазала сажей из камина. Если не присматриваться, то чёрные на вид.
Думала, это маленькая по площади башня, а оказалось – целый семиэтажный дворец. Я оказалась на самом верхнем этаже, в покоях королевской четы. "И как я оттуда вышла, спросите вы? Не знаю…" Вернее, знаю, догадалась об этом на третьем этаже. Когда затвердила себе: "Я королева, я королева, веду себя как королева, а королеву никто не останавливает, только склоняют голову", – посмеялась я и сильно удивилась, когда первая попавшаяся парочка поклонились мне, потом другая. Потом подумала: "Меня никто не видит. Я невидимка". Пять исполнено! Всё дело в камушках, которые я забрала из сундука. Они волшебные и исполняют желания. "Интересно, а если я пожелаю попасть к себе домой, то они исполнят?" Я закрыла глаза и зашептала: "Хочу домой, домой, к себе домой, Как я хочу понежится в ванне!". Но… Чуда не случилось.
Из замка не знала, куда идти. Тупо бродила по улицам города, пока не стало вечереть. Я остановилась на полупустой площади, тоскливо вглядываясь в небо.
— Доченька, Мирославна, ты вернулась! – ко мне потихоньку приближался седовласый старичок.
— Извините, но вы ошиблись.
— Доченька, прости меня! – старик упал на колени передо мной. — Прости меня, глупца, я тогда был не прав.
-Отец ты обознался, – сказала ему печально.
— Гера, ты слышал? Она меня отцом назвала! Она простила меня!
К нам подошёл другой старик, не настолько старый, как первый.
— Да прощаю тебя, отец, — подыграла я. — Иди с Богом домой.
Попутчик старика с любопытством посмотрел на меня.
— Доченька, пошли домой. Гера, это же моя Мирославна.
— Да, друг, это она, точно она!
Я удивлённо посмотрела на него.
-Ладно, он уже не в себе, – возразила я, - но вы-то на вид вроде в разуме.
— Как тебя звать, дитя?
Так как я ещё не придумала себе имя, не знала, как представиться.
-Меня не зовут, я сама прихожу
-А всё же? - настаивал Гера
- Всё же... вон, Мирославовна, - ухмыльнувшись ответила ему.
- Очень хорошо, что Мира. Я смотрю, вы не местная, да и, судя по всему, не знаете, где на ночлег остановиться. Уважьте старика, пусть умрёт в покое, зная, что дочь его простила и вернулась домой.
Я усмехнулась.
-Он ещё может лет десять проживёт, а то и больше.
— Мира, соглашайся. Наследников у него нет, небольшой дом тебе останется.
- Мне ночлег нужен, а не дом.
— Будет тебе и ночлег, и еда. Наверное, голодная с дороги-то, — Гера понизил голос — Поживи у него сколько захочешь, а там, поди, и останешься.
— А если дочь прям вернётся? — спросила я, сопровождающего.
— Не вернётся. Она как убежала, в пургу попала, замёрзла насмерть. Тогда я ездил на опознание, пожалел друга, сказал, что это не она, иначе бы давно умер бы.
- А так мучается всю жизнь.
- Да нет. Это он в старости к смерти вспомнил о ней. А так мы с ним покуролесили, аж вспомнить страшно, — посмеялся Гера.
— А жена где?
- А кто его знает, влюбилась и бросила его с семилетним ребёнком. Помоги, прошу, пусть уйдёт с миром.
— Народ не поверит, что я его дочь.
— Поверят, я подтвержу,
Я посмотрела на старика, который целовал мою руку.
— Доченька, Мира, Мирославна вернулась!
- Пожалей старика, дай ему счастье напоследок.
— Хорошо, немножко поживу у вас.
— Да, Николай, это Мира, Мира вернулась!
Я обняла старика.
— Папа, я вернулась!
— Прости меня, доченька, я не сержусь на тебя. Это я тебя не понял тогда… Прости, прости глупца.
— Прощаю, пошли домой.
— Гера, ты слышал? Слышал, она прощает меня!
— Это очень хорошо! Пошлите быстрей домой, а то скоро снег пойдёт.
— Снег? — удивлённо посмотрела я на небо, - а за стеной снега нет.
— Вот поэтому в это время все и сбегают отсюда.
Мы подошли к небольшому трёхэтажному домику, с каждой стороны от двери было по одному окну, а на втором и третьем этажах – одно большое и одно маленькое.
-Ничего себе, маленький дом, - удивилась я. Гера как-то странно заулыбался.
В парадной попутчик сразу отослал "отца" к себе, сказав, что мне надо отдохнуть, а сам взял светильник со светлячками, бросил им корма, чтобы они разгорелись. Дождавшись, пока они разгорятся, повёл по лестнице на второй этаж. Там открыл первую дверь и сказал:
— Извините, здесь не прибрано. Отец запустил дом, но завтра я всё организую, тебе подготовят твою комнату и уберут дом. Отдыхай. Да, кстати, туалет справа за картиной. — С этими словами закрыл дверь и ушёл.
Я оглядела покои. Они были довольно-таки просторные, интерьер – царский. Большая кровать с балдахином. (Для чего этот балдахин, я поняла под утро, когда меня стали кусать комары). Могучий дубовый стол, несколько кувшинов, большой диван. Комната была в светлых тонах, то ли голубоватых, то ли зеленоватых. Из-за светлячков цвет передавался искажённо.
Заглянула в туалет. Точно, дверь была за картиной, на которой изображалась дама XVIII века с собачкой. И, находясь в туалете, я заматерилась, и вот почему: там стояла ванна с двумя краниками. Я повернула один – и оттуда текла горячая вода. "Правда, горячая!" Не смогла отказать себе в удовольствии. Сбросив одежду, залезла в неё и, наверное, час нежилась в ней. Прикиньте, тут и пена, и масла, и шампуни разных оттенков и запахов. В общем, я чувствовала себя как дома, в своей ванне, в своей… в своём доме. "Я точно попала домой"... И вот тут я и вспомнила слова "отца": "Вот ты, доченька, дома, снова дома, ты вернулась к себе домой – это твой дом". "Блин, – заругалась я. - Это же моё желание, которое я загадывала, держа камушки!" Я загадывала: "Хочу домой, хочу к себе домой, в свою ванну, в свою квартиру". "Вот оно и исполнилось, только не так, как надо! Надо точно сказать: хочу домой на поверхность". Стала составлять желание: "В своё время, а то через лет тридцать попаду наверх! Да, сейчас, сейчас домой, в моё время, в мою реальность, живой и невредимой", – посмеялась я. "А то в виде призрака прилечу".
Когда более-менее составила желание, учтя все погрешности, вылезла из ванны и залезла в карман. Достала камушки и... расплакалась. Они были белыми! Они точно потеряли свою силу. "Проклятье! Я даром потратила их силу". Но всё же, держа их, загадала желание, надеясь на результат... Но было бесполезно.
Плача, я посмотрела в окно. Там шёл снег, крупными хлопьями. Встав, подошла к окну. От снега повеяло холодом, поэтому, одев платье, я залезла под одеяло и крепко уснула.
Утром меня разбудил приятный женский голос.
- Госпожа, просыпайтесь, а то проспите обед.
- Вы кто? — спросила я молодую девушку, которая стояла с подносом в руках.
- Меня зовут Лика, я буду прислуживать вам. Вот ваш кофе.
- Кофе? — удивилась я, соскочила на ноги, отхлебнула и, наслаждаясь, расплылась в улыбке. — Точно настоящий кофе! — радостно сказала я вслух. - Тристо лет не пила кофе.
Девушка удивилась.
- Это просто словосочетание такое.
- А, понятно. Я не знала ваши размеры, по описанию Георгия выбрала четыре размера, предлагаю начать с этого, хоть что-то да подойдёт.
Платье лилового цвета село на меня идеально.
- Извините, я не знала, что у вас нет волос. Какой вам подобрать парик?
- Это ты у Геры спроси.
- Хорошо, тогда я вам шляпку принесу.
Когда девушка ушла, я подошла к окну. Передо мной стояло большое зелёное дерево, запорошенное снегом. "Холодно! Странно, а почему в комнате тепло? Явно какое-то отопление".
- Мирославна, возьмите, пожалуйста. Эта шляпка должна подойти вам. - Это была меховая шапка. Видимо, увидев мой удивлённый вид, Лика сказала: - Сейчас снег и холод, она будет актуальна. К тому же в зале будет намного холоднее.
Выйдя в коридор, я почувствовала морозец.
- Вчера же тепло было, а сегодня зима! И долго она будет длиться?"
- Месяца три, — сказала Лика.
- Надо бы хоть одеяло взять, а то я замёрзну.
- Меховую накидку должны в скором времени принести, что-то задерживаются. Вы не переживайте, скоро буде тепло, не успеете замерзнуть. А дом к завтрашнему вечеру уже прогреется полностью. Вам будет тепло. Пойдёмте в трапезную, там вас уже ждут.
Я направилась к лестнице.
- Извините, Мирославна, но нам сюда.
Я обернулась и, еле сдерживаясь, чтобы не сматериться от очередного удивления, мило улыбнулась. Передо мной раскинулся длиннющий коридор.
- Это что?
- Извините, не поняла вас?
- Куда мы идём?
-В трапезную
Пройдя семь дверей, перед нами раскинулся широкий холл. А оттуда красивая изящная лестница уходила на первый этаж, и на третий…
- А в том пролёте столько комнат? – поинтересовалась я у спутницы.
- Так же, как здесь, восемь. На третьем этаже по четыре в каждом коридоре. Вы разве не помните?
— Помню, но вдруг перестройка или что-то поменяли?
«Ничего себе маленький домик, - смеялась я про себя. - Что-то, Гера, ты темнишь! Забирай себе дом. На такой дом вся родня слетится, и ближняя, и даже дальняя».
Мы спустились вниз, повернули налево и попали в большую светлую столовую.
— Мирославна, доченька! — Старик уже не казался больным, хлипким и несчастливым. Передо мной стоял мужчина в возрасте, а не могильный старикашка. Седые волосы были убраны в косу, на кончике которой брошь в виде клеверного листа.
— Здравствуй, папа. Я не опоздала?
— Нет, ты вовремя. Гера, смотри, ну прям вся в мать! — воскликнул Николай.
- И правда вся в матушку. Смотри, Мира, как ты преобразила отца.
- Вот и я поражаюсь и наслаждаюсь, что мой отец, как и прежде, красив и полон сил.
Судя по всему, Гера тоже не ожидал таких перемен и, возможно, уже даже жалел, что подыграл Николаю.
— Мира, присаживайся к столу. Николай, — сказал Гера, — ты хотел что-то подарить Мирославне.
— Точно, сейчас, — и, по-молодецки побежал.
Я тут же в лоб задала вопрос другу:
— Вы с какой целью это всё устроили?
— Ты знаешь, с какой. Я даже сам не ожидал такого преображения от него.
— Я не рассчитывала у вас задержаться надолго. И этот дом не особо маленький. В чём подвох?
— Нет подвоха, правда, нет! Вчера другу хотелось помочь.
— А сегодня?
Он заулыбался.
— Жениться на тебе.
Я усмехнулась.
— Ну, захочешь любовника, себе ещё заведёшь.
Я уже смущённо на него смотрела.
Он громко рассмеялся.
- Ты права, староват я для тебя, не потяну. Покоя уже хочется. А тебе баллы нужно будет подавать, нет, оставим тебя для молодых. Почему в шапке?
- Проблема, волос у меня нет. Парик нужен. У Миры каким цветом были волосы?
— Прекрасным, как и у её матери, огненно-каштановые.
Тут вернулся отец и подарил прекрасный кулон.
— Всё из-за него, из-за него проклятого! Чтобы мне его не отдавать, то было тебе тогда… Прости.
- Всё, папа, забудем нашу ссору.
Через два дня отец организовал бал, не знаю, больше степени для кого: для меня или для себя. Он так там оттанцовывал и отплясывал, а я понимала, что свои желания использовала на него. Когда говорила его другу, что он ещё десять лет козликом будет прыгать, вот он и скакал.
Но, с другой стороны, с таким статусом для меня открывались знания, которые я могла добывать из первых, так сказать, рук. У меня был доступ к царской библиотеке и не только. На балу познакомилась с молодым, очень приятным человеком, который увлекался историей. Вот с ним завела крепкие связи, настолько крепкие, что через месяц мы уже общались, читали книги, лёжа в постели. Но это был большой секрет.
Вот что я узнала об их мире.
Пожалуй, начну свой рассказ с Ма — первый дракон. Она родилась на этой планете. Как говорится - её принесли Боги, короче, какие-то инопланетяне, потеряли яйцо дракона на земле и улетели восвояси. Так вот, Ма росла, росла и выросла огромной, начала откладывать яйца. Но кто вылуплялся из этих яиц, я долго не могла понять! В одной книге — летучие мыши, в другой — волки, в третьей — люди, а в четвёртой — быки! Но вскоре я смекнула, как получается такое разнообразие: дракон был волшебный, и тот, кто жил с ней рядом, определял облик её потомства. Сначала, видимо, она жила в пещере с летучими мышами, потом вышла в лес — и появились волки. А далее произошло нечто интересное: волки скрестились с людьми, и появились оборотни. Теперь, как видно, рождается много людей. У многих из них есть сила — у кого волшебная, у кого богатырская. Потом всё это перемешалось с обычными людьми. Сила проявляется то сразу, то через поколение. Ма выросла такой большой, что крыльями рассекала небеса. Пожалев своих детей, она спустилась на землю и больше не взлетала в небо. Сложив крылья сделала убежищем для своих детей, спасая их от дикарей — людей, которые не понимали и истребляли всякую нечисть: оборотней, ведьм и других существ. Сейчас у нас на земле не встретишь ни минотавров, ни Змеев Горынычей, ни других редких персонажей из наших сказок и легенд.
Дети Ма рождаются сейчас не так часто, но всё же рождаются. Никто не знает, как это происходит. Может быть, тщательно скрывают? Мне кажется, что такие дети рождаются большими, чтобы выжить, адаптироваться, до людей дойти могли. Младенец, да даже пятилетий ребёнок, быстро погибнет. А на большого человека не каждый зверь нападёт. Вот и рождаются дети-переростки.
Теперь передо мной стояла дилемма: что делать с этой информацией и как жить дальше? Возвращаться домой, честно говоря, не хотелось. Здесь у меня всё есть. Да и там вроде бы тоже все было. Правда… Детей не было. Может быть, здесь попробовать загадать? Но, честно, боюсь — вдруг оборотень какой-нибудь получится? Да и камушков у меня сейчас нет. «Пока пусть будет так, как живётся», — решила я. Но это я так думала, пока Гера не предложил мне выйти замуж за его среднего сына.
— А говорил, что никакого умысла нет! Значит, всё-таки хочешь прибрать к рукам его владения? — упрекнула я.
Мужик расхохотался.
— И что у него забирать? У него только этот дом и остался. Всё, что мне нужно, я забрал давным-давно. Вот сейчас тебя заберу! — смеялся он, не унимаясь. Мира, а если серьёзно, влюбился в тебя Сашка по уши! Хочет тебя аж до дури, невыносимым стал. А так успокоится, да и за то, что я ему тебя дам, он послушным будет, перестанет мне перечить. Так что, Мила, готовься к свадьбе! За Александра пойдёшь!
- Не пойду. Он не в моём вкусе, — отрезала я. Хотя Сашка был хорошим молодым человеком, услужливый, да и мог меня рассмешить, все-таки так выходить за него не хотелось.
- Ты ему шанса даже не даёшь! Он хороший, приглядись. Любить будет до гробовой доски. У нас это семейное — не изменит ни разу. Осыпать будет и любовью, и лаской, и подарками. Голода знать не будешь, да и в обиду никому не даст. Присоединяйся к нашей семье, Мила. Знай, не каждая в нашу семью вхожа!
— Извини, Георгий, но я сама решаю, с кем мне спать.
— Ха-ха-ха! — громко расхохотался мужик. — Тебе спать с этим ботаником просто разрешили.
Я удивлённо посмотрела на Геру.
— Да не пучь ты глаза! Знаю только я и его отец. Самуил сам пришёл с предложением помочь тебя в его койку уложить. А то так и помрёт девственником! — ржал Гера. — Тебя он не отверг, хотя… До последнего сомневались, что он ответит на твой поцелуй в библиотеке.
- Вы следили за нами?
— Ха-ха-ха, давно я так не смеялся, как с вашего сватовства! Чуть с дерева тогда не свалился! Ха-ха-ха, ну ты молодец! Если бы не знал что ты девственница, решил бы что в этом деле ты профи!
- С чего ты решил, что я девственница? - Тут Гера чуть напрягся, поняв, что сболтнул лишнего.
- Мира, даю тебе подумать до завтрашнего обеда. Хотя, что тут думать? И так всё решено.
- Я за ботана замуж пойду. У него род тоже хороший.
- Ха-ха-ха, род-то хороший, только туда тебя не зовут!
- Он позовёт!
- Даже если он позовёт, родители не одобрят. Проверь сегодня, если мне не поверишь.
Георгий был прав.
-Александр сегодня сделал мне предложение, — сказала я, лёжа в кровати с ботаником.
- Хорошая партия, - отозвался он, не отрываясь от книги.
- А ты? — вопросительно взглянула я.
- Что, я?
- Тоже хорошая партия?
- Я для всех хорошая партия,
-А я для тебя?
Он наконец оторвался от чтения, понимая, куда я клоню.
— Хорошая. Для кого-то.
— А для тебя?
— Мира, честно, мне хорошо с тобой, может, даже и люблю, но я сейчас не собираюсь ни на ком жениться.
— А если бы собирался, меня бы взял?
— Понимаешь, род не одобрит.
— Я про тебя спрашиваю!
- У меня есть обязательства!
- Ты меня любишь?
- Да, но…
- Давай убежим! — воскликнула я.
- Нет, Мира. Нет!
Я резко встала и крикнула:
- Мужики, вы были правы! Он не согласился!
- Что? — возмутился ботан.
- Это твой отец с Герой позаботились о том, чтобы я тебя девственности лишила, а то засиделся ты, пацан, в девках!
Громко расхохотавшись, я надела платье и ушла прочь.
Наутро Гера читал мне мораль:
— Малой отца возненавидел! Вот что ты наделала!
-Отомстила! – злобно выпалила ему.
- Мстительница нашлась!
- Слушай, Георгий, я тут подумала: за твоего сына не пойду и вообще покидаю этот уютный домик. Батя печалиться не будет, у него вон новая жизнь открылась, ему не до меня.
— Родная, — Гера обнял меня за плечи. — Ещё не обед. Александру скажешь за столом своё решение. Кстати, ты ещё не видела наши владения, которые потом будут принадлежать тебе, помимо Сашки. Приглашаю тебя на экскурсию!
И, взяв под локоток, он повёл меня, даже не дав воспротивиться.
— Этим городом управляют четыре семьи. Четыре рода. Угадай, кто в их числе?
- Явно не мой отец.
- Правильно. Это мой род, царский, твоего любовника и род Алихандры. Помнишь старичка, который хотел на тебе жениться? Ох, и похитительница ты сердец, Мира!
Мы сели в карету-рикшу, рассчитанную на двоих, и медленно поехали по городу. Гера указывал на разные здания, магазины, таверны, говоря, «Это мое!» а далее рассказывал какое хорошее вложение или что по молодости или по глупости их купил.
Мы остановились на краю города, прямо у скалы, в которую были вмонтированы огромные двери — метра четыре на четыре, двустворчатые.
— За этими дверями — сокровище этого города, и часть его будет принадлежать тебе, моя родная, — сказал Гера, глядя на меня.
Я с опаской смотрела на двери. Меня охватывал страх, что могу отсюда и не вернуться.
— Мира, — Гера обнял и прижал меня к себе, шепча на ушко — обещаю тебе, что сегодня ты точно отсюда вернёшься. А вот завтра уже не обещаю.
— Пошли, не будем заставлять ждать людей, а то им ещё работать. Хотя какие оборотни — люди, — усмехнулся Гера.
Мы встали на крепкий деревянный поддон с перилами, и он стал медленно подниматься.
— Эх, красота-то какая! — воскликнул Гера, любуясь городом.
Мы уже были выше городской стены. Меня аж замутило от страха высоты.
— Не бойся, родная, — Гера крепко прижал меня к себе, — не упадёшь, пока я этого не захочу.
Минут пять мы стояли молча. Здесь практически не было ветра, правда, в каких-то местах он был очень порывистый. Гера, видимо, знал эти места, потому что напрягался и силой вдавливал меня в свою грудь.
— Это что? — спросила я, увидев непонятное строение с левой стороны, поодаль от стены.
— Это замок ведьм.
- Они все там живут или у нас в городе тоже есть?
— Полно и тут и там. Там отмороженные живут. Все надеются попасть в затерянный мир.
— А ты хотел бы попасть? — поинтересовалась я.
— Зачем? Мне и здесь хорошо.
— А говорят, ведьмы волю забирают. Это правда? – поинтересовалась у него.
— Если сильно захотят, то может. Но таких — единицы.
— А что ведьмы ещё могут?
— Дурманить, — посмеялся Гера. — Вы все, женщины, такие.
- Ещё что могут?
Он задумался.
— Говорят, видят они по-другому.
— Это у них поэтому глаза красные?
— Ты ведьму с красными глазами видела?
— Да.
-И осталась жива? Ты была в их замке?
— Нет.
- С красными глазами — это особые ведьмы. Их, наверное, около 10–15 всего. Может, меньше или больше, никто толком не знает. И они из замка редко выходят, потому что им запрещено. Так где ты её видела? — поинтересовался он.
— В детстве. А там что? — спросила, чтобы сменить тему, тыкая пальцем в противоположную сторону от нас.
— Там живёт Ма.
— Она правда существует?
— Конечно.
— Откуда вы знаете?
— От её детей.
— А они какие?
— Как ты, как я.
— А как их отличить? Ведь должны же быть различия.
— В последнее время рождаются без отличий.
— Почему?
— Ма умирает. С каждым годом детей всё меньше и меньше, расстояние между детьми увеличивается. Раньше в год и двух-трёх рожала, а когда и пять, а сейчас раз в 20 лет.
— Что будет потом, когда Ма умрёт?
— Останутся только её дети.
— А сейчас их много?
— Так все мы — и оборотни, и вон те, — он указал на замок ведьм, — и ты, и я. Вот только есть чистые, особенные, а есть нечисть всякая. Сейчас ещё и других увидишь. Примилейшие люди, если бы не их способность находить кое-что, сам бы перебил.
— Да вы, Георгий, очень-очень страшный человек.
— Только для чужих. А для своих — очень добрый и заботливый человек. Соглашайся, Мира, тебе будет хорошо у нас. Не обидим. Сашка тебя на руках носить будет. Только сразу предупреждаю: у нас в роду измен не бывает ни со стороны мужчин, ни со стороны женщин. Это закон для всех. Наказание — смерть.
— Как жестоко, — посетовала я.
— Нет, это оберег рода от чужих. Чужая кровь не попадёт, свою на сторону не пустим. Всё для чистоты рода.
— Почему ты решил, Гера, что у меня чистая кровь? Может, я оборотень?
— Ха-ха-ха, ты — оборотень! Я долго живу, могу сразу сказать, кто к какому роду принадлежит.
— К какому роду я принадлежу, по-твоему?
Он загадочно улыбался, глядя на меня.
— Вот и приехали, — сказал он, разворачиваясь к скале.
Перед нами было круглое отверстие метра три в диаметре.
— Ну где вы там! — грозно крикнул Гера. — Аккуратно, родная, — сказал он, и мне пришлось перепрыгнуть шестидесятисантиметровую пропасть.
К нам подбежали трое мужчин с голыми торсами и повязками на бедрах. Почему-то они мне ассоциировались со спартанцами. Так же, как у них, висели недлинные мечи, да ещё и плети.
— Прости, хозяин, не ждали тебя сегодня.
Гера замахнулся на одного из мужчин.
— Отлупил бы тебя, но перед дамой неудобно.
Не поверите, этот амбал чуть съёжился, но, мне кажется, не от страха перед стариком, а от того, что старик бьёт очень сильно! Двое зашагали вперёд, держа светлячков в банках, а третий шёл позади.
— Они — оборотни? — тихо спросила я.
— Мира! — громко сказал Гера. — Неприлично так называть людей и указывать на их недостатки.
Дальше я шла, не задавая вопросов, так как меня заинтересовали камушки на полу, но не все. Порой попадались синенькие кристаллики, как в том сундуке, в котором я приехала сюда.
— Смотри, Мира, какой масштаб! — воскликнул Гера, раскидывая руки в разные стороны.
Передо мной раскинулся огромный карьер по добыче чего-то ценного. Могу предположить, что искали эти волшебные синие камушки.
— Ничего себе! — удивилась я. — Это сколько вы этот карьер копаете?
Что-то я сморозила не то, так как Гера удивленно нахмурился.
— Интересуюсь, — поправилась я. — Много времени копаете?
— Ты что-то другое сказала, что я не понял.
— Да? Не знаю, что ты не расслышал. А что ищете-то?
-Так куда тебя сначала отвести... - Гера немного задумался. - Ладно, пошли с другом сначала познакомлю.
Тут, кроме нас, никого не было. Зато внизу оборотни усердно работали: одни киркой, другие ссыпали камни на транспортировочную ленту, которая уходила в пещеру. Мы повернули налево и пошли прямо по краю этой бездны. Ширина выступа была метра два, не больше. Но Гера как будто специально подталкивал меня к краю, который был с моей стороны.
Мы спустились на два уровня ниже и зашли в длинный проход. Сопровождающие остались снаружи, отдав мне и Гере светлячков в банке. Здешние стены отдавали металлом. Потом сообразила, что это, скорее всего, серебро. Раз оборотни остались, а может, они не оборотни, а вампиры?
— Почему они сюда не пошли? — поинтересовалась я.
— А зачем они нам тут? Кроме друга тут никого нет.
— Они боятся, что в стенах? — спросила я напрямую.
Мужик остановился и посмотрел мне в лицо.
— Почему ты так решила?
- Я права? Ответь!
— Тебе тоже плохо?
- Значит, я права.
Гера схватил меня за шею и прижал к стене.
— Отпусти, — зашептала я. — Мне не плохо от него, можешь не проверять.
— Почему тогда решила, что вещество не пускает их? — зловеще прошипел он, не отпуская меня.
— Просто один из них так, с каким-то ужасом, посмотрел на стены, что я предположила, что оно им опасно. В первом коридоре стены были другие, а тут блестят, как зеркало. Точно, зеркала, наверное, из них делают.
— Да ты права, — он отпустил меня. — Во всём права.
Я с опаской посмотрела на него. Он был доволен, что хоть так чуть-чуть показал свою силу.
— Гера, а твой род как называется? — спросила я, хоть и могла предположить, что ему не понравится вопрос.
— Из людского рода, как все.
— Как все — это понятно. Есть ведьмы, есть оборотни. Или нет?
— Или нет, — сказал он, чуть усмехнувшись.
— А ты какого… — Я хотела сказать "племени", но оборвала себя. Вдруг это слово не в ходу.
- Ты мне скажи, ты, девка, вон, наблюдательная да, как посмотрю, и умная.
- Не знаю, как назвать, род, который имеет силу. Вот эти трое тебе не ровня. А то бы давно скинули бы тебя вниз.
- Ха-ха-ха, как повезло Сашке! Не только красавица, да ещё и умная. Из рода богатырей мы. Стену видела, из камней больших построена?
— Да.
— Это мой род голыми руками строили. Вот и я могу, только уже всё построили. Хотя… Не всё.
— А что ещё строите?
— Вот как за Сашку замуж выйдешь, так и скажу.
Вскоре мы повернули, и впереди показался фиолетовый свет. Когда мы подошли ближе, цвет света поменялся на солнечный и я отчётливо увидела пещерку метра на четыре. Напротив нас стоял на коленях, вися на цепях, огромный мужик — вот он как раз походил на богатыря, а не этот щуплый старичок. В плечах, наверное, метра два. С моим ростом метр семьдесят он был выше меня на полторы головы. Это его рост на коленях, а полный рост — два с половиной-три метра это точно!
- Здравствуй, друг!
- Что, решил извиниться, раз с едой пришёл? — медленно заговорил узник.
- Они вампиры! — Сообразила я и как-то радостно выразила свою догадку вслух.
Узник приподнял голову и посмотрел на меня изучающим взглядом. Почему то взгляд показался знакомым? А когда он мотнул головой, чтобы убрать свои длинные каштановые волосы, я вспомнила пацана на стене. Я подошла ближе и убрала волосы за уши, открыв его лицо. Ну точно, один в один тот паренёк! Явно сын.
— Кто она? — спросил узник.
— А ты как думаешь?
- Что, друг, сам решить не можешь, ко мне за советом пришёл?
— Нет. С ней я уже всё решил. К тебе в гости просто зашли. Веду ей гоблинов показать.
— А сноха будущая, — догадался узник. — И кто счастливчик?
— С чего ты решил, что невеста? — спросила я.
— Так он всех сюда таскает. Что, красавица, не хочешь замуж за его сыночка? Запугивать тебя сюда привёл.
Я посмотрела на него внимательно.
— Жалко тебя? Если есть возможность, беги, — как бы шёпотом сказал он сочувственно.
Гера подошёл сзади, обнял меня и сказал:
— Вот как раз возможности выбора у неё и нету.
— Выбор есть всегда!
- Да и поэтому ты висишь тут.
Я взяла в руки его каштановые кудри и сказала:
— У моего друга были такие же.
Узник встрепенулся.
— А где теперь друг? — спросил, затаив дыхание, богатырь.
— Не знаю, бегает где-то.
- Когда друга видела…
Тут Гера мотнул меня к выходу, а сам наклонился к другу и что-то сказал, от чего тот сильно взбесился и задёргался. Гера, посмеявшись злорадно, подошёл ко мне и сказал:
- Попрощайся с другом. Вы больше никогда не увидитесь.
- Перед тьмой, ко мне в гости приходил.
И тут я получила оплеуху, что даже упала на колени. Узник дико заржал. Гера схватил меня за предплечье и потащил к выходу. Ещё долго мы слышали раскатистый, счастливый смех узника.
Когда мы ушли далеко от заключённого, его смех уже не резал слух старику. Он остановился, посмотрел на меня и сказал:
— Я ошибся. Ты не умная. Ты очень тупая и несообразительная дура!
Хоть он и говорил тихо и спокойно, но было видно, что его всё тряслось внутри от гнева. Видно, пленнику сказали, что сын мёртв или где-то в заключении у них. А я тут со своим языком нарушила все их планы.
-Моему роду такая не нужна! Отведите её к гоблинам и оставьте её там, — скомандовал Гера сопровождающим.
Мужики переглянулись.
— К верхним или к нижним?
Он чуток, подумал и выпалил сквозь зубы:
- К верхним? У них подольше поживёт. Пусть эта тварь помучается. -Развернувшись, пошёл прочь.
Когда Гера скрылся из виду, один, самый смелый и отчаянный из сопровождающих, спросил:
— Что вы сказали Огникару?
Он махнул головой.
— А сбежать мне поможете?
— Нет, извини. Мы такие же пленники, как Огникар, только не на цепи.
— А ему поможете?
Они на меня смотрели удивленно.
— Ладно, пошлите, мальчики, дальше. Постараюсь быть умнее.
Мы повернули в коридор, который стал подниматься наверх. Спустя 10 минут мы вышли в хорошо освещённую пещеру, где было много навалено глыб.
— Вон там можешь добыть острый камень. Если покажешь силу, то, может, не тронут. Дня три не спи, жди атаки. В основном нападают в первый день. Укрытие делай у воды. Они её боятся, но могут и залезть самые настырные. Удачи тебе!
— Спасибо. Постой. – окликнула я спартанца. - Сына видела за стеной.
- Его сына видела за стеной?! — тихо повторил он.
Сопровождающие радостно заулыбались.
— Спасибо, — натянув суровый вид, пошли обратно.
А я побежала к месту, где можно было найти оружие из большого камня. Я сняла туфли и каблуком стала стучать по камню. В принципе, легко отломила парочку небольших кусков, но не хотелось очень длинные, чтобы махать как мечом. Да и нужно было сделать добротную рукоять. Во время работы я оглядывалась по сторонам. Всё было тихо.
После того как добыла два длинных куска камня, сняла подъюбник и, нарезав полоски, сделала рукоятки. Всё, я была готова к битве. Спиной прильнула к скале, чтобы не зашли с тыла. Я затихла...
И вот, через пять минут на камнях замелькали чьи-то лысины. Спустя ещё пять минут показались маленькие головы. И вот, спустя 15 минут вышел самый смелый. Я заулыбалась от увиденного. Этот их гоблин был один в один человеком из фильма "Властелин колец", который говорил: "Моя прелесть". Улыбаясь во весь рот, сказала ласково:
— Моя прелесть!
Этот герой, судя по всему, был сильно озадачен, но понимал, что я говорю. "Они умные, и, наверное, не особо злые, просто защищают свою территорию. И пугливые очень, раз показались, когда всё стихло.
— Здравствуй, моя прелесть. Извини, что я зашла на твою территорию. Как видишь, меня насильно привели.
После этих слов он и другие посмотрели на выход. "Точно! Понимают, что говорю".
— Вот плата за неудобства, — и бросила ему своё кольцо. Шустрый малый поймал его, сделав шаг в сторону. — А это, - бросила второе — за постой, за ночлег. Я вон там жить буду, — показала на водопад. — Сильно не побеспокою, — сказав это медленно, стала передвигаться к воде. Они также тихо последовали к водоёму.
Я присела на камень очень близко к воде, спиной к огромному высокому валуну. Вышли все и, как маленькие обезьянки, сели полукругом вокруг меня в метрах десяти.
Агрессии я не видела, нападать никто не собирался. Решив проверить их реакцию на пение, я запела – видимо, прежде они не слышали ничего, кроме рыков и криков. Сначала тихо, потом громче. Гоблины стали озираться с любопытством. Здесь была потрясающая акустика, голос переливался божественно, звеняще. Я даже не узнавала свой голос, когда слышала эхо.
Гоблинам пение понравилось, они улыбались и, когда я замолчала, стали потихоньку подвигаться ближе. Когда до меня оставался всего метр, я крепче сжала в правой руке свой самодельный меч и замерла.
Так прошло немало времени, пока самый отважный не подошёл и не тронул мою туфлю. Я улыбнулась:
– Моя прелесть, – сказала я.
Он взглянул на меня и повторил:
– Моя прелесть, – затем снял туфлю, покрутил в руках и убежал.
Тут же на его место уселся другой:
– Моя прелесть! – и снял вторую туфлю, после чего последовал за первым.
Третий стал разглядывать моё платье, заглядывая под подол и бормоча:
– Моя прелесть…
Я одернула платье и громко сказала:
– Моя прелесть!
Этот смельчак отпрыгнул в сторону, словно напуганная кошка, и закричал. Остальные тоже кинулись в укрытие. Я рассмеялась: "Пока не разденут, не уйдут".
Так и получилось – пока я не отдала им всё, даже трусы, они не отстали. Через час ко мне подошёл гоблин с лифчиком на голове и, протягивая какой-то фрукт, произнёс:
– Моя прелесть.
– Спасибо, – улыбнувшись, ответила я, принимая дар. – Моя прелесть.
Я погладила его по голове. "Моя прелесть". Я не поняла его реакции – то ли ужас от прикосновения, то ли счастье. Гоблин тут же убежал.
Спустя время он вернулся с ещё одним плодом и подставил голову, чтобы я его погладила.
– Моя прелесть, – сказала я и несколько раз провела рукой по его лысой голове. Вот теперь я видела его эмоции – это было счастье. Вскоре потянулись и другие.
Через полчаса я была усыпана плодами, окружённая счастливыми гоблинами.
"Немножко добра, любви и милосердия – и мир меняется в лучшую сторону", – подумала я.
Устав гладить показала им, что они тоже могут гладить друг друга, и это тоже чудесно. Вот в такой идиллии меня и нашёл Гера.
– Отошли от неё! – громко и властно закричал Гера. Гоблины, испугавшись, разбежались. Я с удовлетворением смотрела на него.
– Что это за плод, не подскажешь? – крутя его в руке довольно улыбалась.
Он молча смотрел на меня – в его взгляде читалось шокированное восхищение. Гера присел рядом.
– Эх, завидую Сашке… Может, со мной будешь? – Он прикоснулся к моей щеке, и его рука поползла по моему телу вниз, всё ниже и ниже. – Обогреешь старика своей любовью?
– Нет, – отрезала я, отстраняя его руку.
– Как не хочется тебя сыну отдавать… Мне много не надо – ласковое слово, да засыпать в твоих объятиях.
– Нет, – повторила я. – Не уговоришь.
– Ни в чём не будешь нуждаться.
– А я и здесь ни в чём не нуждаюсь.
Казалось, он пропустил мои слова мимо ушей. Гера смотрел на меня, как мартовский кот.
– Никому в обиду не дам. А врагов у тебя много.
- Пока я вижу только одного.
Гера потянулся, чтобы поцеловать меня.
– Уйди! – закричала я и стала отбиваться. Вот тут-то я и почувствовала его богатырскую силу. Он положил руку мне на грудь и зажал в тиски. Как бы я ни сопротивлялась, не могла даже пошевелиться. Гера страстно целовал меня, а я кричала, чтобы не смел, что всё равно убегу и никогда не буду ни его, ни его сына.
И когда Гера уже навис надо мной всем торсом, случилось то, что повергло его в шок, взбесило и озадачило настолько, что его богатырская сила оказалась бессильна. Мои гоблины! Да-да, они уже были моими! – стали кидать в него камни. Причём так метко, что ни один камень не задел меня.
– Пошли вон! – заорал он, но гоблины, как ни удивительно, даже не прекратили метать камни, а только стали кричать:
– Прелесть! Прелесть! Прелесть! – всё громче и громче.
Гера поднялся на ноги и запустил пару камней в ответ, но гоблины ещё активнее стали обстреливать его. Тогда он схватил меня, закинул на плечо и быстро зашагал к выходу.
Когда мы скрылись в туннеле, я заметила ошеломленных сопровождающих вампиров. В их взглядах зарождалась какая-то надежда на лучшее. Выйдя на выступ карьера, Гера опустил меня на землю и приказал одному из вампиров что-то принести. Сопровождающие переглянулись, но возражать не стали.
Гера подошёл к краю и задумчиво смотрел вниз. Эта ситуация его очень беспокоила, а может, и ещё что-то. Неподалеку я увидела синий камушек и решила его подобрать. Присела рядом, но не успела взять его, как ко мне подошёл сопровождающий и протянул лоскут ткани.
– Извините, но что есть.
– Спасибо, – улыбнувшись, сказала я.
– А я разрешал? – пронесся злобный голос Геры. Он выхватил тряпку и ударил доброжелательного вампира так, что тот пролетел метров десять и упал почти у края.
Гера кинулся к нему. Вампир едва шевелился. Я бросилась к ним.
– Гера! Гера! – закричала я, вставая между ними. – Хорошо, я пойду так, мне нечего стесняться. – добавила я с натянутой улыбкой,
Он положил ладонь мне на лицо. Мне показалось, что он хотел отшвырнуть меня, но позади раздался голос:
– Георгий, я принёс.
Он обернулся к говорящему, а потом бросил, брезгливо взгляд на лежащего вампира:
– Вставай! Ты будешь ставить. Мира, садись у стены! – приказал он, слегка отталкивая моё лицо.
Я присела. Вампир, которого Гера чуть не убил, взял ведро и достал раскаленную железку с кругляшком на конце.
– Ты что удумал? – с опаской посмотрела я на Геру.
– Вся моя собственность имеет клеймо.
Один из вампиров показал плечо.
– Я не твоя собственность! – заорала я.
– Ставьте на внутренней стороне бедра, – приказал Гера.
– Нет! Нет! – закричала я.
Два вампира прижали меня к земле, обездвижив, а третий воткнул раскаленный металл мне в правую ногу.
– Держи дольше! – приказал старик. – Чтобы всегда помнила, что принадлежишь мне! Мне!
Я лежала на земле, съёжившись от боли. В этот момент мир перестал казаться мне прикольным местом, где можно остаться и жить в своё удовольствие. Боль была невыносимой, мне так хотелось избавиться от неё. Сквозь пелену боли я увидела на полу синий камень, ткнула в него пальцем и подумала: "Хочу, чтобы боль ушла".
Через пять минут Гера крикнул:
-Приложи! Принес же.
И тут наступила прохлада, и боль отступила.
Спустя десять минут мы шли обратно в город. Вернее, меня на руках нёс вампир. Так и донёс до моей постели. Когда вампир ушёл, Гера присел на корточки и поцеловал меня в колено, сказав:
– Не смотри на меня зверем, Лили. - У меня бешено заколотилось сердце. – Ты не зверь, как они, ты особенная. Ты достойна моего рода, и сегодня дашь согласие Сашке. Тогда я защищу тебя от всех. А врагов у тебя много, ты ведь понимаешь. Я мог бы тебя продать своим сородичам, которые так требовательно обыскали у старейшины, от которого ты сбежала. Ведьмы тобой интересуются, а больше всего жаждет правитель, причём желает тебя убить.
– Зачем ему меня убивать? – полушёпотом спросила его. – Я ничего не сделала.
– Ты – угроза его трону. - Я усмехнулась. – Многие верят, что ты из пророчества.
- Что за пророчество?
Гера встал.
– Решай, родная. После обеда у тебя два выхода: или под венец, или в камеру, а потом на виселицу.
– Когда ты узнал, что я, Лили?
– Сразу же. Твой портрет показывала охрана. Рисунок так себе, но глаза художник изобразил отменно. Ты думаешь, ха-ха-ха, – надменно посмеялся он, - я какую-то девицу с улицы в дом приведу?
С этими словами он ушёл.
В голове пульсировала одна мысль: Бежать! Бежать! Бежать домой, наверх! Моё снаряжение, наверное, лежит там же, где я его и оставила. Бежать, бежать… - В своих рассуждениях я заметалась по комнате.
– Вы что так бегаете, – спросила моя помощница.
Я застыла, глядя на неё.
– Я вам платье принесла. Говорят, сегодня обед будет особенный.
– Почему?
– Вроде сам правитель приедет.
– Зачем?
– Не знаю. Просто у Георгия юбилей, а он иногда приезжает поздравить.
– У старика день рождение?
– Да какой он старик! – заулыбалась барышня. – Любому молодому даст фору.
– Не знала, что сегодня праздник. Надо бы ему за подарочком сгонять. Я скоро, – и я направилась к двери.
– Стойте! – схватила меня дева. – Не убегайте. Клеймо – это малое, что он сделал. Он может сделать так, что вы будете умолять о смерти, если его разозлить. Он впадает в ярость, безудержную ярость. Он так жену свою убил. А он в ней души не чаял. Александр хороший.
– Хороший. Да вот только не любит меня, отец заставляет.
– Зря так говорите. Если бы он не любил, Георгий бы сам на тебе женился. Он просто не хочет делать сына несчастным. К тому же, он вампиров с карьера нагнал. Вам не пройти мимо них.
За обедом я, конечно, сказала "Да". Сашка до конца не верил, что я соглашусь, но потом радостно замотал головой, благодаря отца. Весь этот балаганный обед рассказывать не буду, хотя… Может, и стоит описать правителя. Он оказался таким же староватым мужиком, как и Гера. А вот жена – молодая, молодая… Кстати, она у него двадцать седьмая жена! Интересно, сколько ему лет? Я так поняла, они из долгожителей и из рода богатырей. Не удивлюсь, если он брат Геры. Тут же назначили день свадьбы – то есть через десять дней. Жить будем в этом доме. Как сказал Георгий, для меня ничего не поменяется, только по ночам теплее станет.
У меня было десять дней для организации побега, но, как сказала помощница, охрана из вампиров стояла через каждый метр. На пятый день по обычаю я набрала еды и пошла кормить щенков, которые жили неподалёку, в маленьком, заброшенном и покосившемся домике.
Перед тем как я туда зашла, ворвался вампир – тот самый, который нёс меня на руках. Наверное, Гера лично его ко мне представил. Он оглядел всё и спросил:
– Вы зачем сюда пришли?
– Щенков покормить.
– Щенков? – удивился он, а потом сообразил: – Детей оборотней.
– Какие оборотни? – посмеялась я. – Сейчас же не тьма.
– А, да. Вы же молодая, не знаете.
– Что не знаю?
– Если дети рождаются во тьме, то они до следующей тьмы ходят в зверином обличье.
– А почему они не рядом с родителями? – поинтересовалась я.
– Таких детей в основном убивают, которые родились во тьме. Некоторые родители прячут здесь, у нас за стеной, в надежде, что они выживут, что их не одолеет ни холод, ни голод.
– А зачем их убивать, не пойму?
– Такие особи особенно сильные и злые вырастают и претендуют на место вожака. Вот и дал приказ лидер убивать таких, чтобы не было смуты, не мутили стаю. Ты поаккуратней с ними, порвут, они дикие.
– Нет, они не дикие, они очень хорошие, добрые и ласковые.
– Это ты просто добрая. Мне кажется, ты прям златовласка.
- А что за пророчество?
- У тебя правда золотые волосы?
– Нет, рыжие, каштановые, ты же видишь, – я потрогала свои волосы.
– Вижу, что у тебя парик?
Я заулыбалась.
– Так каким цветом?
- Светлые, но не золотые. Хотя я в вашем мире ни у кого таких не встречала.
– Почему "в нашем"?
– Потому что я жила у старейшины за малой стеной.
– Почему сбежала?
– Да не сбегала я, так получилось.
– Он бы тебя защитил.
– От кого?
– От тех, от кого ты сбежала.
– Я не сбегала!
– Ладно, ладно. Не сбегала, так не сбегала. А сейчас защитить сможет меня?
– Нет.
– Почему?
– На тебе клеймо. Ты собственность Геры.
– Он не имел права ставить его мне!
– Может, не имел, может, имел. Никто разбираться не будет. Да и на его стороне всегда будет правитель.
– Правитель – его брат?
– Откуда знаешь?– удивился вампир.
– Догадалась. Они, наверное, все четверо братьев, собрались да подмяли под себя этот мир. Вас вон на карьере держат, оборотней заставляют охранять, чтобы они работали на него, добывали что-то там.
– Нет, другие просто соратники. Но ты права, мы раньше свободными были, а потом…
Вампир замолчал, погрузившись в воспоминания, которые навели тоску и разочарование.
– Расскажи, – попросила я. – Как так получилось?
– Иди корми своих питомцев. Вон мордочки уже повысовывали.
Из брёвен выглядывали два чёрных уголька.
– Гера знает про них?
– Ну, он знает, что я зверушек хожу подкармливать, а вот что они оборотни, навряд ли, а то бы убил, как я сейчас поняла. Не рассказывай, пожалуйста, про них.
– Не спросит – не скажу.
– Спасибо.
Я зашла в домик. Присев неподалёку от бревна, достала еду и позвала щенков:
– Пошлите, мои хорошие, проголодались? Долго я у вас не была.
Они с опаской, но по-пластунски стали приближаться ко мне, а потом быстро побежали обратно в укрытие. Я обернулась. В дверях стоял вампир.
– Уйди, пожалуйста, они тебя боятся. Не переживай, они меня не тронут.
Я встала и прикрыла покосившуюся дверь. Щенки тут же выбежали из укрытия, весело визжа. Когда щенки наелись, они забрались на колени и с благодарностью, с любовью нализывали мне руки, а порой дотягивались и до моего лица.
– Это ты им одеяло принесла? – послышался еле слышный голос из темного угла домика.
– Ты кто? – также полушепотом спросила я.
– Их отец.
– Как ты сюда попал? Везде кругом вампиры рыщут.
Он ничего не ответил.
– Это ты невеста Александра?
А что?
-Молва о тебе ходит?
- Какая?
– Что ты гоблинов приручила.
– Никого я не приручала, просто по-человечески отнеслась, вот так же, как к твоим ребяткам. Стая сама делает таких детей зверьми дикими. Я бы после такого детства тоже убить вожака захотела. Тебе забрать детей надо, боюсь, Гера в скором времени прознает, кого я кормлю.
– Ты Александра любишь? – спросил собеседник. – К сожалению, я такая же пленница, как и эти вампиры. Нет у меня возможности убежать.
– А если была бы?
Я стала всматриваться во тьму.
- А не Герина ли это проверка? – спросила напрямую.
– Нет, – ответил отец.
– Так что скажешь?
- Убежим сейчас? – спросила я с надеждой. – С радостью.
– Хорошо, но с одним условием.
– Каким?
– Детей с собой заберёшь и заботиться будешь о них. Тогда знаю, что с тобой выживут.
– Договорились.
- Бери детей и иди ко мне.
Подойдя ближе, я увидела худощавого мужчину лет тридцати семи с длинными тёмными коричневыми волосами до плеч. Он приподнял пол, и там оказался потаённый проход.
Спустя пятнадцать минут мы стояли вблизи ворот. Здесь он уложил нас в небольшой ящик, закрыл крышку, обвязав его веревкой, а конец просунул вовнутрь, мне, сказав:
– Как вас выгрузят и всё затихнет, дёрнешь за веревку – узел и развяжется, верёвка спадёт. Береги детей.
Потом он положил ящик на телегу, которая, судя по всему, уже ехала. Спустя пару минут послышался хохот охраны, разговор с извозчиком. Далее всё затихло, и я слышала только тихую, унылую песню кучера.
Спустя два дня нас выгрузили, и телега поехала дальше, а мы остались. Через час я решила выйти. Мы оказались около маленького домика, который прилегал к огромному стволу дерева. Мы находились на опушке очень густого леса. Дорогу я не сразу приметила. Щенки ощетинились и прижались к моим ногам.
– Тихо, тихо, мои хорошие, - прошептала я, оглядываясь по сторонам, но никого не видела.
Взяв оборотней на руки, я направилась к дороге.
– Столько времени живу, а такой наглости не видала! – Я посмотрела в сторону голоса. На ветке сидела старушка. Ей я бы дала описание одним словом: баба-яга. Ну точь-в-точь!
– А в чём заключается наглость? – поинтересовалась я.
– Рыжая бестия со своими отпрысками без разрешения ко мне пожаловала, наплевала на договор.
– Извини, бабулечка, не знала, что к тебе попаду, а то бы где-нибудь раньше сошла.
– Да где бы ты сошла! Там бы и тебя вместе с ними забили бы до смерти. Эх, знать судьба, – бабка засмеялась громко. – Вчера только у Ма чудо просила, ха-ха-ха, она вот тебя оборотней и прислала. Значит, помочь тебе надо. Только какое это чудо – мать с тёмными оборотнями спасать? Ладно, рыжая, пошли в дом. Чай голодные?
В доме была одна большая круглая комната. Посередине, как и полагается, очаг. За ним вдоль стены висел гамак. По остальным сторонам шкафы, стеллажи, на которых стояли разные банки, склянки, горшки и кое-где деревянные фигурки. Вот они меня и заинтересовали. Я подошла к одной. Работа была искусной, прорезная, аж каждая прядка шёрстки, волос.
– Это незваные гости. Теперь вот дом стерегут, пока меня нет. - Я с опаской посмотрела на бабу Ягу. - Не напрягайся, ты званая, тебя Ма прислала. Вот только в толк не возьму, почему вы… – она подошла ко мне. – А дети, наверное, твои особенные, приберут власть Ригла. - Щенки словно взбесились, заскакали на неё и стали кидаться. – Их от меня держи подальше! Кто укусит – того сварю, нет, всех сварю и съем!
Я через день хотела уйти. Но бабка меня не отпустила, сказала, что переждёте полутьму, а там ступайте на все четыре стороны. Старушка оказалась милой и уж очень болтливой. Наверное, ей просто наскучило ей здесь одной. Так или иначе, она поведала мне всю историю этого мира, которую не найдёшь в книжках царских, ни в какой библиотеке.
– Я тогда девчонкой маленькой была, когда Ма на землю села. Сначала она раскинула свои крылья по всей земле, но людям не понравилось соседство с Ма и ее детьми.
– Почему?
– Много стало рождаться вот таких уродов, – она ткнула на щеночков-оборотней. – Да и власти захотели над людьми. Войны пошли между родами. Ма не хотела участи такой своим детям, стала крылья поднимать, да прятать своих. Да препятствия делать для врагов. Пришли прятаться и особые, да и простой люд, от войны уставшие, тоже потянулись к Ма. Долго враги не могли дорогу найти к ней. Морочила она им голову, морочила! Вот они и ходили кругами, пока не родился богатырь Георгий, сумевший найти дорогу и привести сюда армию. И началась битва, длившаяся три дня и три ночи, пока Ма не закричала от боли, не сомкнула крылья и не зарылась под землю. Так мы и оказались внизу. Тогда думали, что умрём здесь. Страшно было! Оборотни в волков превратились - в целую армию. Рвали всех. Стало ей жалко своих детей, и приоткрыла она свои крылья, пропуская лучи солнца, согревая озлобленные сердца живых существ. Вот тогда и заключили договор. Поделили земли на несколько частей, запретив их пересекать.
- Но сейчас, вроде, нет такой строгости.
- Да, со временем стали ходить друг к другу в гости, обменивать товар, или, если ничего нет, силушку свою давали, или ещё чего.
– Ты хочешь сказать, что в карьере оборотни по своей воле работают? – спросила я.
– Нет, конечно же. В карьер поначалу попадали за проступки, за нарушение запретов. А потом Георгий жадным стал, больше власти захотел. Да брат его Олег на троне восседать захотел, править всеми! – Бабушка замолчала, покачав головой.
– И у них это получилось, – уточнила я.
– Да, только ведьм не смогли обуздать. Хотя, кто знает... Вон, старые из замка ни ногой. Молодёжь ходит туда-сюда. А те боятся, что в служение к нему попадут.
– Это как?
– Знаешь, у Георгия власть волшебная есть... Если он клеймо своё на человека поставит, ну, или на ведьму, хоть на кого, даже на меня, то я его буду...
– Что за чушь? Клеймо – это только ожог на коже, больше ничего!
– Нет, милая, не скажи, по себе знаю. Что бы он ни сказал, ты всё выполнишь. Даже если он тебе прикажет деток своих убить – сделаешь это.
– Так просто не надо его слушать! – возмутилась я. – Я здесь, а он там.
– Там-то он там, но зов печать слышит и приведёт тебя к нему.
"Интересно, – подумала я, – что-то я не слышу его зов. А он точно меня зовёт, даже требует, чтобы я к нему пришла?"
– А его заклинания сразу начинают действовать или время нужно? – поинтересовалась я у бабульки.
– Конечно, сразу! Ты его тут же!
– Это, наверное, байки, чтобы люди боялись, – усмехнулась я.
- А что он в карьере ищет? – поинтересовалась я у бабушки.
– Да кто его знает, что…
– Ты знаешь,- утвердительно сказала я.
- Да? Почему ты так решила?
- Ты тоже старейшина, жила ещё в другом мире. Значит, ты знаешь то, что он там находит, нам не видать и не найти.
– Почему?
– Потому что не каждый может это увидеть. Только гоблины? – спросила я.
– Да, а ты откуда знаешь?
- Отец рассказывал, когда в карьере был. А куда их во время тьмы выпускают?
- За стену.
- А что вампиры в это время делают?
– Расправляют крылья и летают во тьме.
– А ты что делаешь? – поинтересовалась я.
– Я-то? Кушаю таких вот девочек! – серьёзно ответила она, что я даже напугалась, а потом расхохоталась: – Шучу!
– А если серьёзно?
– Ну, или почти шучу...
– Почему почти?
– Я просто человек.
– Нет, бабулечка не простой, раз живёшь до сих пор.
– Просто знаю кое-что и всё. В своё время меня ведьмы воспитали, да и дали знания.
– А расскажи мне про пророчество.
– Какое? – удивилась бабушка, что оборотень спрашивает об этом.
– Ну, ты знаешь, какое – про златовласку. Весь мир с ума сходит с этой златовлаской в последнее время.
- Это просто слухи.
– Ты не веришь, что родилась златовласка?
- Нет?
- Почему?
– Тогда бы ведьмы из замка вышли.
– Так они выходили! Говорят, сами старейшины приходили на неё взглянуть, ведьмы с красными глазами…
– Да? – бабуля сильно удивилась.
- И чистые гоняются за ней! У старейшины Себастьяна, всё перевернули в доме, когда искали её.
– Да? – Бабка задумалась.
– Так что за пророчество, расскажи, бабуля! – настаивала я.
– Да так, бредни. Мне пора огонь разводить.
– Так рано ещё.
– Нет, можно уже. Через четыре дня полутьма придёт. А мне ещё за запасом сбегать надо.
—Мы с тобой пойдём.
– Нет, вы здесь останетесь. Завтра утром я уйду, а ты двери за мной закроешь и, пока я сама домой не зайду, дверь не открывай. Если даже звать буду и просить – не открывай! И в окно старайся не смотреть, и следи чтобы огонь не погас. А то беда будет тебе и деткам твоим! Да что я тебе рассказываю, ты и так всё знаешь.
На утро бабка ушла, а я сделала всё, как она говорила. Всё было спокойно, пока не наступило утро пятого дня. Послышался голос бабки: "Милая, открой дверь, а то руки заняты, несу, не могу двери открыть!" Я вроде к двери, а мои волчата как зарычат! Я тут же слова её вспомнила, что даже ей не открывать. Выглянула в окно…
"Ну точно один в один моя старушка", – пронеслось у меня в голове.
– Открой, милая!
– Нет! – крикнула я в ответ.
И тут бабка как кинется к окошку, да как изменит свой облик на ужасный, на кошмарное привидение! Я аж чуть в штаны не наложила. Задёрнула шторку и побежала к огню, подбрасывать дровишки. А она кричит: "Открой! Открой!". Потом другие голоса появились. И орут они, кружат вокруг нашего домика, страх нагоняют на нас.
Мне кажется, я так во тьме не боялась, как сейчас. От этого я начала громко петь, чтобы не слышать их голоса, да и заглушить свой страх.
Через три дня вернулась бабка.
– Что, рыжуха, нашла как обуздать страх? Тебя аж за сто вёрст слыхать! Вот поэтому вы, волчары, завываете во тьме.
– Ты как прошла мимо них? – удивилась я. – Почему тебя не тронули?
– Так я своя.
– Это как? – вопросительно посмотрела я.
Бабуся засмеялась:
– Скажи, почему тебя не тронули?
– Я просто их не боюсь. Они на страх летят.
- Если я бояться их не буду, то они меня не тронут?
– Тебя тронут.
– Почему?
– Вы, оборотни, не можете контролировать свои эмоции. Вот и сидите на рудниках.
– А рудников много? – удивилась я.
Бабка с подозрением посмотрела на меня.
– Ты как будто только родилась, прям как они, бабка ткнула пальцем на волчат.
-Да просто я из леса не выходила, вот из-за них сбежала .
Бабка, видимо, поверила.
– Ты, наверное, из этих, отстранённых…
- Бабуля, а ты что разузнала?
– Это ты про что?
– Ну, ты же к ведьмам ходила? Ну что, правда златовласка появилась?
-Почему так решила? - Удивилась она.
– Так я как про неё рассказала, ты тут же и засобиралась. А, тьму ты у них пережидаешь? Значит, к ним пошла…
- Что-то больно сообразительная для оборотня ты у нас.
– Бабулечка, так что узнала, расскажи, пожалуйста, уж очень любопытно! Я никому не расскажу. Правда-правда!
И вот что мне поведала бабулька…
– Старейшина нашёл эту девочку, когда река изрыгнула её на поверхность, около запретной зоны.
– А что это за запретная зона и где она находится? – поинтересовалась я.
– Запретная зона – это территория, где чувствуется дыхание Ма. Живые существа, попадающие туда, сходят с ума. Даже птиц там нет, и жучков нет. Там только ползучие твари обитают. Старейшина даже предположил, что она там жила, потому что шипеть умела, как они. Девчонка умная, быстро схватывала всё на лету. Росла не по дням, а по часам. А когда за ней пришли, она исчезла. Никто не знает, как она смогла покинуть территорию старейшины. Потом необычный слух среди вампиров пошел – про невестку Георгия, вроде как она гоблинов приручила.
– Это как? – удивилась я.
– Не знаю. Но вампиры воодушевились ещё после того, как она внезапно исчезла.
– А зачем ей исчезать, если замуж собралась за сына Георгия? Мне кажется, многие захотели бы быть на её месте.
– Не знаю, не знаю… Насильно он решил её выдать за Александра. Вот она и сбежала. Вот только непонятно одно: как он её ещё не нашёл, не позвал? А она, заклеймённая, на его зов должна была прийти.
– Значит, байка это всё про его зов, так, для страха.
– Но не скажи, по себе знаю, – бабка задрала рукав. На ней было клеймо, как и у меня. – Если он сейчас позовёт, я услышу и приду. Воли не будет. Что прикажет, то и буду делать.
– Может, она умерла, вот и не слышит. Не смогла жить в мысли, что с другим будет, а любила другого. А может, это Гера убил её, раз вампиры воодушевились, да гоблинов приручила. Знать угроза ему. Бедная девочка... Сидит где-нибудь в подземелье, или её уже черви едят.
Бабка задумалась:
– Может, ты и права. Раз на зов не идёт, значит, нет её в живых. Но вампиры прямо верят в неё.
– А почему они верят?
– Она должна подарить им свободу.
– Только им? Или ещё кому-нибудь? Расскажи про пророчество, пожалуйста! – требовала я.
– Да нет никакого пророчества!
– Как нет?
– Я это пророчество сказала во всеуслышание, чтобы припугнуть его. За это вот и сослал меня сюда, пока не придёт златовласка и не снимет запрет.
– Так если нет златовласки, чего здесь сидишь? Значит, нет и запрета. Так, уходи отсюда, куда хочешь! - А про себя посмеялась: "Я златовласка, снимаю с тебя запрет!"
– Может, ты и права, – сказала бабка. – Мне после твоих слов как-то легко стало. Если нет златовласки, значит, нет и запрета. Прямо чую, – сказала бабка, – крылья выросли.
- А куда бы ты пошла? – поинтересовалась я у неё.
– Навестила бы старого друга.
– Это кого?
– В поселении неподалеку от сатиров. Они такие же страшные? – вспомнила я их у костра во тьме.
– Нет, сейчас это очень прекрасные девы - амазонки.
– А можно, мы с тобой пойдём?
– Ты думаешь, я смогу уйти?
– Мне почему-то кажется, что да.
Спустя десять дней мы шли с бабулькой по узенькой тропинке, весело распевая песни. А вокруг нас резвились щенята. Эти щенята хорошо подросли и были мне уже по колено. С ними было спокойнее и безопаснее. Они заранее предупреждали о появлении посторонних, да и люди побаивались их, стараясь обойти стороной. Также они добывали еду на всех, уж больно они любили жареное мясо.
Спустя неделю мы были на месте. Я ошибалась насчёт того, что плато круглой формы. Оно было вытянутой формы, как груша. Город Геры и запретная зона были на самой широкой стороне. И от того места, где мы сейчас, до противоположной стороны от Ма ещё десять дней пути. Значит, чтобы пройти вдоль плато, надо было двадцать один день.
Увидев мою бабульку, Аран изумился:
— Это ты? Как смогла покинуть свое насиженное место?!
-Я подумала: "Если златовласки нет, значит, мне нет запрета. - Бабка никак не связала этот факт с моим появлением в её жизни.
— А я тебе ещё тогда говорил: нечего там сидеть! А ты: мне нельзя, мне нельзя! — весело смеялся мужик. Он, как и бабушка, был укрыт пеленой возраста, с очень длинной, тонкой седой косой. Коса несколько раз обвивалась вокруг его талии и змеёй ползла по земле вслед за ним.
Когда их ликование от встречи утихло, Аран спросил:
— Это ты с кем пришла?
— Да, по дороге встретились, вот вместе и пошли, — бабка почему-то не стала рассказывать, что я у неё жила. — От своих прячется.
- Всё понятно, — он посмотрел на волчат, — смотри, какие спокойные, на удивление!
Мои ребятишки, сидели возле меня, внимательно смотрели на него.
— Познакомься, рыжуха, со своими детьми!
- Очень необычно видеть здесь оборотней. Прямо диковинка, — сказал мужик, — видно, грядут перемены в нашем забытом богом мире. Пошлите к столу! Кстати, мамочка, не пускай своих в лес пока, а то амазонки пристрелят. Завтра в гости к ним сходим.
У Арана жилище было в виде землянки, только он не выкопал её, а засыпал землю сверху на брёвна. А интерьер — один в один как у бабули. Я с щенками у Арана гостила недолго, так как амазонки запретили останавливаться нам на их земле. А так как до тьмы было ещё долго, решила дойти до края плато. На мой вопрос, что там стоит опасаться, Аран смеясь ответил:
— Только твоих волчар!
Тут было тихо. Очень тихо, до мурашек! Ни птиц, ни живых существ, ни ветра, просто гробовая тишина. И когда под ногою или где-то позади хрустнет ветка, мои ребята подпрыгивали на метр в высоту, да я сама взвизгивала от неожиданности. Ребята спустя шесть дней запросились домой, а мне так хотелось посмотреть на смыкающиеся горы-крылья, есть ли между ними проход. Ведь, если предположить, что это крылья дракона Ма, то там точно должен быть выход в мой мир. И мне почему-то вспомнилось, что относительно неподалёку от того места, где мы были с ребятами, была пещера — выход дракона. Почему именно выход? А потому что никто не мог войти в него. А почему не могли войти? Вот это загадка!
Я так и не достигла цели, потому что на следующий день мои волчата завыли так, что выворачивали душу наизнанку. Полдня промучившись, я сказала:
— Ладно, домой.
Ребята сорвались с места и через пару секунд я их уже не видела и не слышала. "Ладно, пойду одна, — подумала я, развернулась и пошла к ущелью. Тут же завыли мои малыши! Ладно, возвращаюсь".
Территорию амазонок мы обходили вдоль скалы. Я всё смотрела вверх, на гору, на крыло Ма, и думала, как это я не разбилась, летя с такой высоты. Пройдя территорию амазонок, хотела повернуть в лес к небольшому поселению людей и пожить там. Нас как-то радушно приняли с волчарами при первом появлении, когда шли с бабулей. Поэтому и хотела там обосноваться.
Как вдруг мои волчата ощетинились. Я стала всматриваться и увидела в скале вход в пещеру. Спустя пару минут оттуда вышел мужик в штанах с голым торсом.
— Здравствуйте! — приветливо заулыбался он. — Не ждали мы гостей, да и не было здесь отродясь их.
— Да вот, гуляем с детьми…
— Ваши?..
- Да, а чьи же ещё?
Ребята не двигались, только больше ощетинивались и рычали.
— Первый раз вижу, чтобы у человека дети оборотни были!
— Так смотри, пока не ушли. Мир меняется. Вы здесь живёте? — спросила я.
-Да.
– Видно давно среди людей не бывали.
— Ну, почему? Был недавно. Да и слышал, что ищут женщину с двумя оборотнями-детьми.
Мои уже оскалились, готовые броситься на незнакомца.
— Вам лучше не подходить, — предупредила я.
— Согласен, — мужик остановился. — А ты из какого рода будешь? Из вампирского? — поинтересовалась я.
-Да.
-Всё ясно, - я как-то стала опасаться, что сейчас начнётся бойня.
— Не бойся, Мира я тебя не трону.
— Почему?
— Каждый вампир восхищается тобой и надеется, что ты и есть Златовласка. Ты и есть Лили, ведь я прав?
— Насчёт того, что я Лили, ты прав, но я не Златовласка. Хотя, если это вам поможет сбросить оковы, пусть будет так. Кстати, про оковы: у тебя же приказ меня доставить Георгию. Ты ослушаешься его?
— Да. Потому что я прогульщик. О время собрании я вот здесь был, — смеялся он, разводя руками по сторонам.
— Никто не знает про этот выход? — предположила я.
— Ага, я сюда отдыхать прихожу.
— Почему не убежишь? Так призовёт же гад. Мне некуда уйти от него. Слушай, а как же ты ушла? Почему ты к нему не идёшь? Ты же тоже клеймённая.
— Не знаю, почему. У меня есть предположение, но оно останется при мне.
— Скажи мне, и, может быть, я тоже стану свободным.
— Если ты скажешь, что в рудниках отыскивайте… откапывайте…
— Хорошо, — согласился вампир. — Пошли покажу.
Мы зашли в туннель и метров пятьсот шли по нему, то поворачивая направо, то налево. Потом вышли к карьеру. Точно такой же, как тот первой.
- Что ищете?
– Ничего не ищем. Гера хочет выкопать туннель к потерянному миру.
- Он думает, что он внизу? – удивилась я.
– Нет, ты что! Он вверху!
– Так почему вверх не копаете?
– Видишь, – он показал наверх, – копались, потом уткнулись в кожу Ма. Ничем её не взять. Вот решили подкоп сделать, обойти её полностью, а потом наверх.
– И как успехи? Обошли?
– Да не особо. Мне кажется, мы как будто в яйце. Она клубочком свернулась.
-Да, нет выхода.
– Почему?
– Потому что не хочет вас выпускать.
– Почему?
- А нужны ли вы там, нужны ли вы людям? Ей кажется, что опять бойня будет.
– Здесь мы умрём.
Я удивилась:
– Почему ты так думаешь?
– Ма умирает.
– И чем это грозит нам?
– И мы умрём. Она согревает нас своим теплом… – Он замолчал, опечаленный.
– Не пойму тогда, почему вблизи неё снег идёт?
– Такое иногда бывает, когда она чуть голову наклоняет.
– Что-то я головы не видела.
– Пошли, покажу.
Мы вышли на улицу.
– Видишь наверху, прямо над территорией старейшины, где ты жила, выступ?
– Да.
– А чуть пониже видишь зубы? Это верхняя челюсть, а стена старейшины – нижняя челюсть.
Я стала присматриваться и увидела прямо открытую пасть дракона. А наверху две пещеры – ноздри.
- А вон там, чуть левее… Лона Ма! Ты оттуда вышла.
- И как это я не разбилась? Лететь высоковато.
– Ты в яйце была, оно тебя защищало. А когда оно упала, скорлупа со временем разрушилась, и ты проснулась.
– Почему мы раньше приходили в этот мир как маленькие новорождённые?
- Вас подбирали местные, они специально там жили. Но потом что-то изменилось, все там сума стали сходить, не могли детей забирать. Вот и стала Ма рожать больших, чтобы сами могли добраться.
"Вот сейчас всё понятно", – подумала я, глядя на Ма и осознавая, что я – Златовласка, что она призвала меня, чтобы я указала её детям выход. А выход – вон он, между её крыльями. Почему-то я была в этом абсолютно уверена. Но не каждый сможет пройти, не каждого выпустит Ма в мой мир. Всё зло, даже не зло, всех особенных, которые не смогут ужиться в этом мире, она заберёт с собой.
– Теперь ты расскажи, почему ты не реагируешь на зов?
– Я просто загадала желание – освободиться от боли. А боль оказалась не физическая, а от него.
– Не пойму, как твоё желание исполнилось?
– Потому что помимо выхода, вы ищете волшебные камушки, которые исполняют желания и которые видят гоблины.
– Это миф, – возразил вампир.
– Нет, не миф. Ожог от клейма мог за три дня зарасти?
- Нет, он целый сезон заживает. Две тьмы с ним ходишь, мучаешься!
– Вот видишь, а у меня за три дня зажило.
- Можно взглянуть?
Я приподняла подол.
– А до тьмы ещё далеко.
– Как ты узнала?
– Он в тот же вечер ко мне пришёл, посыпал на рану порошок, и загадал желание, а чтобы я не перебила его и не загадала что-нибудь другое, заставил считать очень быстро. Вот тебе и миф. Мне кажется, это кровь Ма. Вот они и ищут её, чтобы себе жизнь продлить. Я покажу тебе, где выход. Отсюда.
– Да?
– Иди вдоль крыльев в ущелье, там выход в Потерянный мир. Только Ма не каждого выпустит.
– Оскар, это ты с кем там разговариваешь?
– Ни с кем! Беги быстрее отсюда, а то они тебя схватят! Беги! – закричал он и побежал к своим, но было поздно. Они уже вышли из пещеры и увидели убегающих нас...
Спустя три дня я стояла на коленях перед Герой.
– Дура! Ты Мира дура! Могла бы жить хорошо, жить долго и стать счастливой! Но ты предпочла смерть, а я предупреждал, что если не со мной, то тебя ждёт смерть. Завтра днём тебя казнят. Все старейшины проголосовали за.
– Не ври! Мой старейшина был против.
– Твой не имеет голоса! – возразил Гера. – Ты не захотела быть моей, не будешь ничьей. Завтра тебя казнят прилюдно. Чтобы показать всем, что ты – простая дочь Ма.
– Люди захотят, чтобы с меня сняли парик.
– Мы и снимем. Только там они увидят рыжие волосы. Они хорошо красятся хной. Моя первая жена была такая же, как ты. Она была прекрасна, пока не встретила оборотня и не убежала с ним.
– Вот почему ты развязал войну, вот зачем ты поднял людей на войну с иными, что бы отомстить
– Да! Они не имели права жить! Вот только Ма заперла меня здесь, думала, я сгнию здесь. На выкуси! – яростно заорал Гера, показывая мне кукиш. – Я стал пить её кровь и живу много-много времени и ещё увижу смерть Ма, и буду ещё жить. И когда её чары спадут, пробью её крыло и вернусь в свой мир. Я буду дома!
– Вот только тот мир тебя не примет, – возразила я ему.
– А кто его будет спрашивать!
Я засмеялась:
– Тот мир изменился, и он тебе не по зубам, ха-ха-ха!
Вот так мы и расстались.
На мою казнь пришло много народу. Мне собирались отрубить голову. Зайдя на эшафот, я решила указать выход всем и, как шальная, закричала, махая в сторону выхода: – В ущелье, где соединяются крылья! В ущелье там выход! Идите в ущелье! На стыке крыльев!
– Заткните ей рот! – закричал правитель.
Толпа загудела.
Тут заорал Гера:
– Она врёт! Хочет погубить нас всех! Вы знаете, что там! Никто не может даже близко подойти к ущелью. А кто подходил – растворялся в ней, и больше мы его не видели! Это не Златовласка! Это создание пришло, чтобы нарушить наш покой, навести смуту в наших родах, создать раскол! Она – враг, который должен быть убит! Казните её быстрее!
– Стойте, стойте! – закричала моя бабулька из толпы. – Стойте! Я – одна из старейшин. Вы все знаете, что я не могу покидать свой дом, пока не придёт Златовласка. Недавно ко мне пришла девушка-человеком с двумя маленькими оборотнями, и с тех пор я могу выходить из своего дома куда захочу. Если она не Златовласка, тогда как я здесь оказалась? Гера, ответь мне!
Народ зашумел сильнее, а потом взбунтовал. Вампиры окружили старейшин, защищая их.
– Бежим! – Кто-то схватил меня за руку.
– Александр, нет! – закричал Гера. – Вернись!
Меня спасал его сын, организовав побег со свободными оборотнями, а потом, как я позже поняла, уже на берегу ведьмы задержали вампиров. Когда мы убегали я оглянулась, и мельком увидела лицо Геры – в нем промелькнула слабая, почти незаметная улыбка. Он был рад за сына, за меня, за нас, и надеялся, что мы добежим до выхода из этого мира...
И мы добежали!
И теперь стоим на этой стороне моего мира вдыхая знакомый запах родной земли и глядя, как первые лучи солнца касаются гор, встречаем новых жителей моего мира. Я не знала тогда, когда летела вниз, в объятия Ма, что выживу, что вернусь домой, что найду свою любовь в лице Александра, чья рука крепко сжимает мою. Но теперь стоя здесь я счастлива, и благодарю судьбу, что скоро родится новый богатырь, которого мы решили назвать Георгием.
15.03.25
Скрытый мир
© Copyright: Наталья Радий, 2025
Свидетельство о публикации №225043000389
Свидетельство о публикации №225043000389
Рецензии