Заметки немолодой женщины Часть 18 Белые пятна

У меня не было дедушки

Нет, он, конечно, был, но я его не знала. И о нём ничего не знала. Белые пятна есть почти в каждой семье, но пятно с дедушкой было белоснежным.
В старых фотоальбомах были обрезанные фотографии бабушки и это отрезанное место — мой незнакомый дедушка.

В память о себе он оставил только имя. Отчество моей мамы — Николаевна.
Бабушка была неграмотной, но очень любила писать письма, а писала их я.
Посланий в конвертах и открыток ко всем праздникам было так много, что на почту она носила их пачками, в почтовый ящик никогда не бросала, отдавала женщине, сидящей за столом, и ждала, когда та проставит штемпели.

Одно из имён на конверте меня заинтересовало, когда я спросила: «Кто это?», она сказала, что это сестра. Сестра у бабушки была только одна, и я её хорошо знала. Разговорить бабушку я не смогла, а загадочная женщина Мария Бондарчук осталась для меня ещё одной тоненькой ниточкой, ведущей к неизвестному дедушке.

Ещё помню, что бабушка иногда раздавала пожилым мужчинам папиросы и спички. Тихо шептала: «Помяните». Когда мужчины подшучивали: «А сто грамм?», она так же тихо говорила: «Не пил он, только дымил».

Почему я не запомнила дат бабушкиных походов к магазину и автобусной остановке, где она раздавала пачки «Беломора»? Только спустя годы понимаю, кого она поминала и просила помянуть.

Почему Иркутская область?

Мои мама и бабушка — украинки, многие поколения наш род проживал недалеко от Одессы. Лет пять назад я решила написать о том немногом, но ценном для своих детей и внуков — о родословной семьи. И сразу же столкнулась с препятствием: станция Весёлый Кут, которую я считала своей малой родиной, где родились моя мама Надежда Николаевна, её мама Наталья Кузьминична, её бабушка Елена Петровна, прапрабабушка — Мария, получила это название в 1944 году, а до этого называлась Парижем в честь победы над Наполеоном.

Место моего рождения: станция Перевоз Бодайбинского района Иркутской области. Последняя фотография запечатлела меня и мою сестру в день её рождения. Мне было три года, ей — один.

Сейчас, когда я стала прабабушкой, удивляет моё незнание причины проживания в Сибири. Я точно знала, что задавать вопросы нельзя — это была данность, об этом не говорили, почти не вспоминали.

Почему это произошло? Почему у нас есть фотографии с вырезанными лицами, отрезанными половинками? Как случилось, что бабушка с моей мамой оказались после войны в Иркутской области? Кто мой дед? Почему в моей семье были запретные темы?
Такие изрезанные фотографии я видела и в других семьях, значит, у них тоже тайны. Многие семьи в нашей стране что-то скрывают, о чём-то лукавят.

По своей воле очутиться в местах, ещё с царских времён окутанных трагическим пафосом ссыльных, нереально, значит ссылка? За что? Село Париж — это бывшая немецкая колония Алексюзверт, которая раньше носила другое название — Степь № 10. Появились немецкие колонисты по приглашению Александра I для освоения новых земель.
Читайте моё стихотворение на Дзене: https://dzen.ru/a/ZbuPdxwTqk_pg4qH
                на Проза.ру: http://proza.ru/2024/02/01/1183

Может бабушку с мамой депортировали вместе с немецкими колонистами? По рассказам бабушки почти все жители Весёлого Кута были потомками колонистов, а отец прабабушки Елены Петровны был немцем. Или мама с бабушкой оказались неблагонадёжными? Пришлось заняться поисками и вспоминать то малое, что услышала в детстве.

Воспоминания

Были и есть фотографии; у нас хранилось очень красивой бельё, украшенное ручным ришелье и бабушка говорила, что вышивали знакомые литовки, а они очень хорошие рукодельницы; рядом с нами жили корейцы, была даже подружка, с которой мы играли.

Церкви не было, но нас с сестрой как-то крестили, нашими крёстными были папа Дизя и мама Лёля Малишевские. Приходится сомневаться в достоверности крещения тогда и там, ведь, судя по именам и фамилии наших крёстных, вряд ли они были православными, тем более, нас крестили ещё раз (или первый?), когда родился брат Лёня и крестили нас уже троих. Это событие я помню хорошо: мне в тот день исполнилось шесть лет, нас повезли в церковь на легковой машине, а это было даже памятнее, чем крещение.

Память… Не могу вспомнить многие имена, иногда выпадают нити нужных событий, но почему-то я хорошо помню себя трёхлетней: большое окно, вплотную к нему — стол, мы с сестрой сидим на высоких стульчиках. Перед каждой по маленькой мисочке, разрисованной хохломским узором, в мисочках чищеные кедровые орешки. Мы смотрим в окно, во дворе мама с папой пилят дрова, блестит на солнце пила, летят желтенькие опилки, и вдруг на белом снегу невозможно алая кровь — мама поранила палец.

Ещё помню качели, которые были закреплены в проёме входной двери: залетаешь в дом — темнота, вылетаешь во двор — яркое солнце.

Когда уезжали из Иркутской области, помню пароход, страшную чёрную воду под мостиком, переброшенным между берегом и судном. Где мы плыли или что переплывали, сколько времени, я не помню, но вспоминаю крики: «Альбина утонула, Альбина в воде!», пароход запомнился несчастным случаем — утонула молодая девушка по имени Альбина. Необычное красивое имя осталось в памяти трагичным рубцом на всю жизнь.

Вопросы без ответов

Почему моя мама и бабушка оказались в тайге? Когда и за что? Была ли тайна, связанная с чем-то противозаконным, постыдным, о чём говорить нельзя, надо забыть, ставшая проклятием всей семьи? Именно по этой причине я не могла спросить, а они рассказать. Жили рядом с литовцами, немцами, евреями, чувашами, сама собой напрашивается мысль, что предположение о депортации может быть верным.

Однозначно, это была ссылка... Когда уехали из Сибири, я могу вспомнить, но по какой причине мама с бабушкой покинули Одесскую область и когда?

Скитания

Мама вышла замуж за Николая Ефиторова, он был чуваш, его семья проживала в Шумерли в Чувашии. Почему пересеклись пути моих родителей в Иркутской области? Родились я и моя сестра Наташа. Сибирь покинули после смерти Сталина, сначала отец, а потом мама, бабушка и мы.

Поехали в Чувашию, помню многое, но не всё. Это было единственное посещение родины отца. Начались скитания, немного пожили у бабушкиной сестры Марии Кузьминичны в Кировоградской области, в Весёлый Кут не вернулись, осели в Донбассе.
О сестре бабушки читайте на Дзене: https://dzen.ru/a/ZuRB3Fi2NFyXuHiL
                на Проза.ру: http://proza.ru/2025/02/24/1059
О несостоявшемся отце в стихотворении: https://dzen.ru/a/ZvpVZoeFlE4bIKMW
                на Проза.ру: http://proza.ru/2024/09/30/668
Бабушка брала нас собой, когда ездила в Мелитополь проведать Малишевских, несколько раз мы были у её подруг в Весёлом Куте. В Одессе жили её двоюродные братья и сёстры, гостили мы у тёти Полины. Запомнилось немного, но осталось незабываемым: море было огромным, Потёмкинская лестница такой же невероятно большой, Привоз — нарядно-крикливым.

Поиски

Восстановить историю наших корней трудно, раньше было опасно, неловко и даже стыдно, сейчас не хватает информации.

Я обращалась в архивы. Из Иркутской области — молчание. В соцсетях вступила в группу Весёлого Кута, там нет участников моего возраста. Вбивала в поисковую строку фамилию, имя, отчество, год рождения бабушки и мамы. Наконец, в 2020 году, когда потеряла всякую надежду, появился ответ.
Максименко Наталья Кузьминична:
— Приговор: спецпоселение.
— Архивное дело: ГУМВД Украины в Одесской обл., д.12694.
— Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; "Одесский мартиролог", т. 4, 2006.
Максименко Надежда Николаевна:
— Приговор: спецпоселение.
— Архивное дело: ГУМВД Украины в Одесской обл., д.12698.
— Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; "Одесский мартиролог", т. 4, 2006.

Причина депортации осталась неизвестной, но хотя бы то, что они были жертвами политического террора, а не врагами, объясняет многое. Уже нет наших бабушек, родителей, не осталось родни, которая могла бы рассказать о неизвестных событиях и заполнить пустоты нашей родословной. Семейные ларцы с тайнами оказались запертыми, а ключ навсегда утонул в глубинах памяти.

Воспоминания воспоминаний

Наша страна великая, счастливая, впереди планеты всей, но страх жил всегда. Происхождение подкачало, если не рабочий или крестьянин. Из образованных? Из священников? Из бывших? Враг народа? Предатель? Заговорщик? «Врагов» было так много, и удивительно, что мы выжили. Нам приходилось постоянно что-то скрывать, ломая себя, жениться или выходить замуж, чтобы скрыть происхождение. Хотелось жить, видеть счастливыми детей.

Когда бабушка рассказывала о своём детстве, получалось, что семья была зажиточной. Её отец был печником, рыл колодцы, а зимой делал мебель. Рассчитывались с ним по-разному, приезжал с полной телегой: зерно, мука, шерсть, полотно, яйца, мясо. Всегда привозил много подарков, бабушка была богатой невестой.

Сестра моей бабушки шёпотом, по страшному секрету, намекнула, что первого мужа бабушки раскулачили и куда-то сослали, он сам отказался от жены, спасая её и сына от ссылки. Второй муж бабушки был красным командиром, потом врагом народа. Поэтому нет фотографий, нет фамилий, только девичья и молчание.

Была ли любовь? Очень хочу верить, что была. Первый отказался, потому что надеялся, что так будет лучше. Допускаю, что второй муж был спасением от клейма кулацкой жены, родилась моя мама, потом её сестра, которой не станет в младенчестве. Жена кулака взвалит на себя ещё более тяжкий крест — станет женой врага народа.

Её старший сын погиб под бомбёжкой в первый год войны. Маме было тринадцать, когда началась война. Стирала в госпитале бинты, вместе с другими детьми переносили мёртвых, уставали так, что спали рядом с умершими. А потом была Сибирь...

Когда думаю об этом, то постоянно ощущаю безысходность в попытках бабушки изменить жизнь, неминуемый рок настигал в любом случае. Кулаков уничтожали как класс, враги народа появлялись из ниоткуда, их тоже уничтожали. Но бабушка была среди сотен таких же, которых ссылали и расстреливали. Пройдёт ещё немного времени, и испытания продолжатся.

Поневоле поверишь в то, что кому суждено быть повешенным, тот не утонет. А бабушка должна была потерять свою малую родину, отказаться от счастья, лишиться любимых мужчин, поплатиться жизнями ушедших детей, покориться воле судьбы и быть ей благодарной за дочь, которая всегда была рядом. А может мою маму и бабушку охраняла душа моего незнакомого деда?

Уроки литературы и родословная Пушкина

Когда я была школьницей, нас учили необыкновенные люди, я их помню и благодарна им. Это было время не только без интернета, даже телевизоры были не у всех. Зато в библиотеке всегда было людно. Я была во втором классе, когда бабушка принесла «Хрестоматию по литературе» для восьмого класса. Я её прочла… «Капитанская дочка», «Бедная Лиза», «Светлана», «Герой нашего времени», «Недоросль», «Цыгане»... Уже тогда я поняла, что чтение - самое прекрасное, самое любимое, самое-самое. Я прочла то, что кто-то написал, а кто-то сохранил.

В школе литературу преподавала Майя Ильинична, я начала забывать её голос, но помню, что он завораживал интонациями, она подходила к окну, смотрела куда-то вдаль и говорила, говорила, а мы, почти не дыша, слушали и представляли всё, что слышали. Это была сказочная магия.

Когда проходили Пушкина, Майя Ильинична шесть уроков знакомила нас с его биографией. Начала с прадеда и закончила детьми Александра Сергеевича. Уроков не задавала, оценок не ставила, а мы на всю жизнь запомнили, что Пушкин – наш великий поэт, с его творчеством должен быть знаком каждый уважающий себя человек. Майя Ильинична осталась для нас свечой, с которой мы шли по нескончаемой анфиладе его произведений. Она любила Пушкина и передала эту любовь своим ученикам.

Мы с мужем уже пятьдесят четыре года в браке, на нашу рубиновую свадьбу дети подарили нам родословную нашей семьи. Они обзванивали родственников, записывали их воспоминания, рассматривали старые фотографии. Но остались «белые пятна».

Детям и внукам я не могу рассказать всю историю своей семьи. А хотелось бы, как у Пушкина – прадеды, деды, тётушки, дяди, кузены и кузины. Надо оставлять детям семейные архивы, фотографии и воспоминания, надо знать свои корни и гордиться своим семейным древом.