Эпоха Южан

Как молодые спортсмены перекроили криминальный ландшафт города N-ск в лихие 90-е
Автор: Егор Камолов (воспоминания)
Мне сейчас уже за пятьдесят, но воспоминания о тех бурных годах, когда наше братство молодых, дерзких спортсменов взяло власть в свои руки, до сих пор греют сердце. Это было время, когда подмосковный N-ск, еще недавно забытый, стал ареной жестоких поединков, словесных тёрок и рискованных сделок. Мы выросли на рингах, на улицах, на соревнованиях – и в каждом из нас горел огонь непокорности. Наша группировка, зародившаяся из мечты стать сильнее и умнее самых влиятельных блатных авторитетов, быстро закрепилась здесь, благодаря скорости, решительности и интеллектуальному превосходству.
 
ГЛАВА 1. ЗАЧАТКИ НОВОЙ СИЛЫ
Осень 1987. Рынок «Рассвет», разгром ларька старьёвщика
 
Первый раз мы влезли в чужой беспредел у павильона старика Михалыча. Три громилы из бригады «Костоломы» — здоровенные, с шеями в три обхвата — вытряхивали из старика последние рубли. Один, с обожжённым ухом, давил ему на грудь тупым пальцем:
— Тридцать в месяц, дед. Или твой хлам пойдёт на растопку.
Мы шли мимо, возвращаясь с тренировки. Слава, худощавый парень в растянутом свитере, вдруг резко развернулся. Его лицо, обычно спокойное, исказила злая усмешка:
— Эй, санитары! Ваша больница там, — он кивнул на помойку за рынком. — Убирайтесь, пока не стало поздно.
Громила с обожжённым ухом фыркнул, разглядывая Славу:
— Ты чё, гимнаст? Или тут мужиков не хватает?
За его спиной двое других расстегнули куртки, доставая свинцовые кастеты. Артём, не говоря ни слова, сбросил рюкзак и шагнул вперёд, закатывая рукава. Его руки, покрытые шрамами от борьбы, напоминали плети.

— Мужики заняты, — сказал он тихо. — Повтори, что ты сказал деду.

Тот полез в карман за ножом, но Слава, как пружина, прыгнул на прилавок. Удар ногой в челюсть — и громила отлетел к ящикам с гвоздями. Второй бросился на Артёма, замахнувшись кастетом, но тот поймал его руку на излом, вогнал локоть в рёбра, а затем, схватив за ремень, швырнул в стену. Третий, самый крупный, выхватил цепь.

— Малыш, я тебя на запчасти разберу! — зарычал он, кружа вокруг Славы.
— Пробуй, — Слава подобрал с земли монтировку, оставленную Михалычем. — Только учти: я разбираюсь в анатомии.

Цепь свистнула в воздухе, но Слава пригнулся, ударив монтировкой по колену. Громила рухнул, захрипев. Артём тем временем прижал главаря лицом к прилавку, выкручивая руку с ножом:
— Слушай сюда, урод. Твоя мамаша ещё не знает, что ты рэкетир? Или я должен ей позвонить? — Он достал из кармана записную книжку, вырванную у бандита. — Вот её номер. Хочешь, проверим?
Громила выплюнул кровь:
— Щенки... Вам живым не уйти...
Слава, стоя над поверженным, бросил ему под ноги пять копеек:
— На телефон. Вызови своих — вдруг успеем повторить.
Когда они уползли, старик Михалыч, дрожа, протянул деньги:
— Ребят, это всё, что есть...
— Держите, — Артём положил ему в ладонь кастет. — На сувенир. А за «крышу» платите нам. Тренируйте внуков вместо налогов.

ГЛАВА 2. СТРЕЛКА НА КРАЮ МИРА
Зима 1988. Окраина N-нска, переулок за сгоревшей мельницей

Луна висела над ржавыми трубами заброшенного завода, как пробитый пулей циферблат. Ветер гнал по асфальту обрывки газет с заголовками «Перестройка» и «Ускорение», но здесь, у чёрного провала переулка, время застыло. Мы шли семеро — Дмитрий впереди, в чёрном драповом пальто, без шапки, руки в карманах. Его дыхание стелилось белым паром, сливаясь с дымом папиросы, которую он не курил, а держал в зубах, как деталь образа.

Со стороны блатных было человек двенадцать. Их главарь, Валера «Клык», бывший боксёр-тяжеловес, выставил вперёд челюсть с золотым зубом:
— Южанин? Слышал, ты тут умничаешь. Ну что, школота, решили поиграть в бандитов?

Дмитрий остановился в двух шагах, медленно вынул папиросу, прищурился:
— Валера, ты же знаешь: бандиты стреляют. А мы… — он сделал паузу, будто подбирал слово, — воспитываем.

Смешок пробежал по нашим рядам. Клык дёрнул плечом, и трое его людей двинулись вперёд, сжимая в руках биты, обмотанные колючей проволокой. Один, с татуировкой паука на шее, хрипло процедил:
— Щас мы тебе воспитание устроим, интеллигент…
Дмитрий даже не шелохнулся. Только слегка повернул голову к Славе :
— Считай до трёх.
Боец с битой замахнулся, но Слава, как пантера, выскочил из-за спины Южанина. Его нога в кроссовке «Адидас» ударила в запястье — бита звякнула об асфальт. Второй удар — ребром ладони в горло. Человек с пауком захрипел, осев на колени.

— Раз, — сказал Слава, подхватывая биту.

Клык взвыл:
— Гасить их!

Переулок взорвался движением. Артём, наш громила, схватил двух нападавших за шиворот и стукнул их лбами — треск костей слился с воем ветра. Я бросился вправо, уворачиваясь от удара цепи, и поймал руку противника, провернув её за спину. Хрустнуло.
Дмитрий стоял в эпицентре, не участвуя в драке. Когда Клык рванул к нему, размахивая кастетом, Южанин поднял руку:
— Стоп.
И — о чудо — Клык замедлился, будто попал в паутину.
— Ты провалил нокаут в полуфинале 1983-го, — голос Дмитрия резал чётче лезвия. — Потому что боишься левого хука. Тренер тебя выгнал за трусость.
Клык замер, кастет дрогнул.
— А теперь ты служишь тем, кто даже имени твоего не знает, — Южанин шагнул вперёд, заставляя того отступить. — Твои «братки» зовут тебя Клык. Но ты — Валерий Семёнов. Сын учительницы из 14-й школы.
Биение вен на висках Клыка стало видно даже в темноте. Он зарычал, бросился в атаку, но Дмитрий, как тень, ушёл вбок. Его рука в перчатке мелькнула — удар в печень, точный, холодный. Клык осел, захватывая воздух ртом.
— Вот видишь, — Южанин наклонился к нему, — ты до сих пор боишься левого.
Бой стих так же резко, как начался. Наши противники лежали, кто стонал, кто без сознания. Дмитрий подошёл к Клыку, сидевшему у стены с разбитым лицом:
— Передай своим: с понедельника рынок на Кирова — наш. А если хочешь вернуться в спорт… — он бросил ему визитку секции бокса, — звони.
Когда мы уходили, Слава, вытирая кровь с рассечённой брови, спросил:
— Откуда ты знал про его мать?
Южанин достал записную книжку, испещрённую пометками:
— Соперника надо изучать заранее.
На следующее утро рынок на Кирова уже был под нашим контролем. Старухи-торговки крестились, глядя, как Слава и Артём вежливо и настойчиво, объясняли новые условия на рынке. Дмитрий же стоял в сторонке, листая томик Сунь-Цзы.
— Ты как Наполеон, — пошутил я.
— Наполеон проиграл, — он закрыл книгу. — А мы… мы только начинаем.

ГЛАВА 3. ИГРА НА ДВУХ ПОЛЯХ: КУЛАКИ И СЛОВА
Весна 1989. Заброшенный спортзал «Заря», где ржавые гантели слились с арматурой

Солнце пробивалось сквозь разбитые окна, рисуя на полу клетку из света и теней. Мы отрабатывали связки: Артём и Слава били по грушам, подвешенным на пожарных лестницах, я чинил канат, а Дмитрий у окна размечал карту районов, как шахматную доску. Внезапно он замер, прислушиваясь к эху шагов в коридорах.

— Гостей встречаем, — сказал он спокойно, застёгивая кожаные перчатки с вырезанными суставами. — Шестеро. Им нужен спектакль — дадим трагедию.

Засада
Дверь с треском вылетела с петель. Первым вошёл «Батя» — седой авторитет с шрамом через оба века, за ним пятеро молодых, вооружённых арматурой.

— Ах, юные таланты! — Батя развёл руки, как режиссёр. — Тренируетесь? Я помогу… сдать экзамен.

Дмитрий, не отрываясь от карты, бросил через плечо:
— Вас же предупреждали: «Заря» — территория снайперов.

— Каких ещё… — начал один из бандитов, но тут с потолка сорвался груз — мешок с песком, привязанный Южаниным к балке. Удар пришёлся точно в плечо, арматура звякнула об пол.

Артём первым рванул в бой. Его любимый приём — «мельница»: схватив двух нападающих за шеи, он стукнул их лбами, как пустые бутылки. Третий попытался ударить его арматурой по спине, но Слава, прыгнув со шведской стенки, зажал его голову между коленями и провернул — хруст ключицы заглушил вой.

Я сцепился с бандитом, который пытался задушить меня обрывком каната. Вспомнив приём из самбо, перекинул его через бедро, но противник выхватил нож. Лезвие блеснуло у горла — и тут Дмитрий, проходя мимо, швырнул в лицо нападавшему горсть металлической стружки из кармана. Тот вскрикнул, а я добил ударом в висок.

Батя, наблюдая за разгромом, вынул из-за пазухи «финку» с костяной ручкой:
— Южанин! Ты думаешь, это тебя спасёт? Здесь власть решает вот это, — он ткнул ножом в воздух.

— Власть? — Дмитрий медленно снял перчатки, обнажив руки в чернильных пятнах. — Ваш лучший боец, Генка «Молот», сдал вас за снижение ставок. Он сейчас в милиции поёт, как соловей.

Батина рука дрогнула.

— А ваш «общак» в треснувшей трубе котельной уже нашёл новый дом, — Южанин подошёл ближе, не обращая внимания на нож. — Совет: проверьте сейф у любовницы.

Батя бросился вперёд, но Дмитрий, использовав приём айкидо, развернул его импульс против него самого. Лезвие прочертило линию по стене, а Южанин, прижав старика к матам, прошипел на ухо:
— Вы проиграли, когда разрешили сыну торговать героином. Я знаю адрес его дачи в Питере.

Батюшкино лицо посерело. Он выдохнул:
— Чего ты хочешь?..

— Встать, — Дмитрий отпустил его, поправив галстук. — Уйти. И передать остальным: завтра в полдень я жду делегатов на переговоры. Тема — теперь всё ваше, принадлежит нам.

Когда бандиты, подбирая зубы, покинули зал, Артём, вытирая кровь с разбитой губы, хмыкнул:
— И как ты узнал про дачу?

— Он носит часы «Ракета» 1972 года, — Южанин указал на забытый на полу хронометр Бати. — Ремешок потёрт только с левой стороны. Значит, правша. Но героин пахнет ванилью — это специфика питерских упаковщиков.

На следующий день переговоры проходили в кафе «У Юры». Блатные пришли с адвокатом, толстой папкой договоров. Дмитрий положил на стол всего один лист — детский рисунок карты города с надписью «Наше будущее».

— Ты о чём, малец? — представитель «цеха» ударил кулаком по столешнице, опрокидывая стакан с самогоном. Его жилистая шея налилась кровью, как у быка перед забоем. — Думаешь, мы из-за твоих бумажек сдрейфим?

Дмитрий, не отрываясь, доел кусок сала с чёрным хлебом. Затем медленно вытер руки о бортовку, достал из-под стола мешок. Что-то тяжёлое глухо бухнуло о пол.

— Ваш «бригадир» Степан, — он развязал верёвку, и из мешка выкатилась окровавленная каска с граффити «Смерть крысам», — три часа назад орал то же самое. Пока не начал молиться, чтобы я отрубил ему руки, а не голову.

Адвокат «цеха», щеголеватый тип в кожаной куртке, рванулся к двери. Слава, стоящий у выхода, молча бросил ему под ноги окровавленный топор. Тот замер, будто вкопанный.

— Сиди, красавчик, — Южанин кивнул на стул. — Ты же любишь цифры? Считай: у тебя два сына в училище №3. Старший — болен диабетом, колет инсулин в медпункте каждые четыре часа. — Он бросил на стол шприц с этикеткой. — Интересно, что будет, если заменить его… на дистиллированную воду?

Лицо представителя «цеха» покрылось крупными каплями пота.

— Этого… недостаточно… — выдавил он, но голос уже дрожал.

— Недостаточно? — Дмитрий встал, с грохотом отодвигая стол. — Тогда слушай дальше. Твой склад на Вокзальной — бочки с соляркой в первом ряду, контрабанда — под бетонной плитой. Мои люди уже залили туда бензин. — Он швырнул ему в лицо зажигалку с гравировкой «С днём рождения, папа!». — Один звонок — и твои стволы взлетят на воздух вместе с охраной.

Слава, не меняясь в лице, достал из кармана отрубленный палец с перстнем-печаткой — тот самый, что был на руке Степана. Бросил в стакан с самогоном.

— Выбор прост, — Южанин наклонился, чтобы их лица оказались в сантиметрах друг от друга. — Либо подписываешь отказ, либо завтра твоя жена будет опознавать сыновей по обгоревшим жетонам из-под солярки.

Тишину разорвал звук — представитель «цеха», сломав карандаш, начал выводить подпись. Его пальцы оставляли кровавые следы — он до крови сжал кулаки, чтобы не заплакать.

ГЛАВА 4. КРОВЬ НА ПАГОНАХ
Осень 1991. Участок на окраине N-ска, где чай пахнет плесенью, а решётки на окнах ржавые, как совесть следователей.

Южанина взяли на рассвете, когда он выходил из бани. Шестеро в масках, с автоматами, прижали его лицом к стене. Он даже не дрогнул, когда ствол упёрся в затылок:
— Аккуратней, товарищи. Пиджак итальянский — пуля дешевле.

Допрос. Кабинет начальника угрозыска, майора Кротова
Кротов, бывший афганец с глазами мокрого асфальта, разложил на столе фото: изуродованное тело конкурента в бетономешалке, подожжённый склад, труп адвоката с отрубленными пальцами.

— Ты что, сука, устроил — войну в моём городе? — он швырнул папку в лицо Дмитрию.
— Войну? — Южанин рассмеялся, поправляя наручники. — Это бизнес. Вы же не плачете, когда дворники снег убирают.

Кротов встал, нависая над столом:
— Сейчас я тебя отправлю в камеру к уркам. Они тебе кишки на верёвку нанижут за то, что их братву крошил.

— Ой, — Дмитрий зевнул. — А я думал, вы умнее. Урки ваши уже два месяца как мои дистрибьюторы. Спросите у Витька «Шоколада» — он вам конфетку подарит.

Кротов замер. Его пальцы сжали край стола так, что фанера затрещала. Южанин продолжил, будто диктовал меню:
— Вот как будет: вы не лезете в мои дела. Я не кладу говно вам в сапоги. Ваши менты получают 10% с моих автомоек. А если кто-то из ваших «крыш» полезет на рожон… — Он кивнул на окно, за которым Слава курил, улыбаясь в камеру наблюдения. — Их дети перестанут ходить в школу. Насовсем.

Майор плюнул на пол:
— Ты думаешь, я продамся?

— Вы уже продались, — Дмитрий потянулся за сигаретой в кармане Кротова. — Вон, жёнушка ваша «Антилопу» новую купила. Интересно, на какие шиши?

Тишина повисла, как запах горелой проводки. Через час Южанина отпустили через чёрный ход.



ГЛАВА 5. ТЕНИ С ПРОСВЕТАМИ 
Современный N-нск. Бульвар Свободы, где кафе «Легенда» пахнет эспрессо и дорогим кожаным диванами.

Дмитрий Южанин, теперь владелец сети автосервисов и спорткомплекса «Сталь», сидел у окна, поправляя запонки с гербом города. К нему подошёл молодой бизнесмен в костюме, жмурясь от солнца: 
— Говорят, вы… раньше тут всё контролировали. Как перешли из теней в мейнстрим? 

Южанин медленно доел оливье, оставив вилку строго параллельно ножу: 
— Тени — это для тех, кто боится света. Мы просто перестали прятаться. 

Флешбэк. 1999 год. Склад на окраине, где пахло мазутом и железом. 

— Слышь, Димон, — Слава, теперь тренер UFC-бойцов, тогда ещё с разбитыми костяшками, тушил окурок о стену. — Зачем нам этот цирк с выборами? Мы и так царьки. 

Южанин, чистя ствол тряпкой, бросил взгляд на карту города, испещрённую крестами: 
— Царьки гниют в подвалах. Хочешь, чтобы наши дети тоже воняли мазутом? Пора строить лестницу из прошлого… в завтра. 

Артём, ныне глава IT-холдинга «Код-Восток», тогда ещё щуплый парень в очках, щёлкнул калькулятором: 
— Если купим долю в мясокомбинате, получим доступ к тендерам. Будем «белыми» на бумаге, но… 
— Но *наши* правила останутся, — перебил Южанин. — Как в боксе: ринг меняется, но удар должен быть жёстче. 

2023 год. Встреча «старой гвардии» в «Легенде». 

Слава, с сединой в висках, но всё тот же кулачище-граната, разливал коньяк: 
— Помнишь, как Кротову кишки вывернуть грозился? А теперь его внучок в мою секцию бокса ходит. 

Артём, поправляя Apple Vision Pro на переносице, усмехнулся: 
— Его кишки теперь в банке. Буквально — у парня аппендицит вырезали в нашей клинике. 

Южанин молча поднял бокал. Стекла хрусталя звенели, как когда-то гильзы под сапогами: 
— Раньше мы ломали рёбра тем, кто не уважал улицу. Теперь… — Он кивнул на окно, где муниципалы красили бордюры. — Ломаем систему. Тише. Умнее. Насовсем. 

Кто кем стал: 
- Дмитрий Южанин: Владелец сети автосервисов «Сталь-Драйв», спонсор городских школ единоборств. 
  Его принцип: «Раньше я заставлял людей бояться. Теперь заставляю их завидовать. Это сильнее страха». 

- Слава «Косторез»: Владелец сети спортивных клубов «Гладиатор». Говорят, его бойцы дерутся на ринге так же беспощадно, как он когда-то — в подворотнях. 
  Его фраза новичкам: «Не умеешь бить — учись терпеть. Боль — лучший учитель. И… инвестор». 

- Артём «Калькулятор»: Гендиректор «Код-Востока», внедрившего систему распознавания лиц в городское видеонаблюдение. 
  *Его шутка на IT-форуме: «Раньше мы прятали лица от камер. Теперь камеры работают на нас. Эволюция, блин». 

- Миха «Шёпот»: Владелец строительной компании «Фундамент». Его бригады ремонтируют дороги, которые когда-то перекрывали баррикадами. 
  Его тост на юбилее: «Раньше мы заливали бетоном врагов. Теперь — ямы во дворах. Прогресс налицо». 

Диалог с мэром на открытии стадиона (2022):
Мэр, нервно теребя ленточку для разрезания: 
— Вы… э-э, не боитесь, что ваше прошлое всплывёт? 

Южанин, поправляя галстук на мэре, будто поправлял прицел: 
— Прошлое — как шрам. Его не скрыть. Зато можно сделать татуировку поверх. Красивее. Дороже. — Он перерезал ленту ножницами в форме автомата Калашникова. — Кстати, ваш сын отлично играет в нашем молодёжном футбольном клубе. Талант. 

Толпа зааплодировала. Только мэр заметил, как Слава за спиной медленно раздавил в ладони яблоко, брызнув соком на плитку с надписью «Построено при поддержке „Сталь-Драйв“». 
«Раньше мы брали дань с ларьков. Теперь инвестируем в их франшизы. Раньше громили рэкетиров. Теперь страхуем бизнес от „форс-мажоров“. Улицы те же. Просто мы выросли… вместе с ними». — Из интервью Южанина Forbes. 

А в подвале «Легенды», за стальными дверями с биометрикой, до сих пор висит старая карта. Красные точки горят там, где раньше были стрельбы. Теперь это адреса их ресторанов, фитнес-центров и автосалонов. Легенды не умирают. Они просто надевают костюмы.

Я, Егор Камолов, благодарен судьбе за своих братьев, за дружбу, проверенную боем, за уроки, которые мы черпали из каждого удара и каждого слова. История нашей группы стала частью жизни N-ска – жизни города, где молодость, сила и интеллект вышли на арену, чтобы править не по закону старого мира, а по своим, новым, справедливым правилам.
Конец повести
Данная повесть – не просто воспоминание одного из участников, а свидетельство того времени, когда спортивная смелость и ум пересекались с криминальной остротой, и когда в подмосковном N-ске зародилась эпоха новых людей.

История «южановских» – это отражение эпохи, в которой молодые, дерзкие и амбициозные люди пытались построить свое будущее на руинах старого мира. И хотя их методы были далеки от идеальных, их влияние на город N-ск в конце 80-х – начале 90-х годов невозможно отрицать. Это история о силе, власти и ценах, которые приходится платить за них. Это история, рассказанная одним из ее непосредственных участников, Егором Камоловым.