Школьные годы. Часть 2-я

В 9-м классе, нашей классной руководительницей была жена директора школы,  Анна Ивановна А. вела у нас еще литературу и русский. Эта супружеская чета приехала к нам совсем недавно, а вот авторитет себе уже завоевала. Не было еще такого случая, чтобы кому то из педагогов, почти на первом же уроке, не дали «кличку- прозвище». Ее мужу, соседний 10-б, самый хулиганистый и отвратный во всей школе и такой же по успеваемости, сразу «приклеил» обидное прозвище «Хмырь» и даже брату родному его, который приехал в гости и первый раз появился в деревенском клубе, приклеили  «Подхмырник». Но на удивление, я не помню случая, когда в нашем 9-м классе, хоть кто-то из учеников, хоть раз бы его вслух так назвал, а на «чужой роток, не накинешь платок». А вот жене его, ну ни как ни какая кличка не приставала. Каждый раз, каждый класс, после урока литературы, спрашивал у другого: кличку дали? Нет.  И стали первые мы, потом вся остальная школа звать ее сокращенным «Анночка», вроде и не кличка, а вроде,  как и нежное что-то, девичье совсем. Как рождалась эта «Анночка»?   Идет урок литературы, в 9-м уже все мальчики пытаются «подружиться» с девочками и страстно хотят, чтобы последние отвечали им взаимностью.  Частенько, пытаясь всячески обратить внимание последней на себя, прямо на уроке, дергали их за косички, толкали невзначай во «всякие» места. Как реагировать девчонке, особенно если она совсем не поощряет такое внимание к себе? Встает прямо на уроке со своего места и бьет учебником последнего по голове. Мальчик в  « гневе», что его не так поняли, пытается дать «сдачи», шум, гам, нарушение дисциплины. Что делает любой учитель? Правильно, начинает орать на мальчика, называя его только по фамилии. Тот в ответ: а что я, я ни чего не делаю, это все она, она первая начала. Порядок на некоторое время в классе воцаряется, но не на долго. Так поступали все, но не Анночка. Она никогда на нас не орала, быстренько подойдет так к «дерущимся» и вежливо так: Саша, Саша и смотрит то на него, то на девочку, с многозначительной улыбкой на лице, заставляя последнего, да и девочку,  сильно краснеть. Да и весь класс подливает «масла в огонь»,  Оооооо,  значит у них любовь. Ну как после такого Анночку не уважать? Своим «не стандартным» поведением, она как  бы заставляла нас, мальчиков, да и девочек,  почувствовать себя взрослыми и относилась ко всем нам, как к взрослым, называя нас только по именам.
         «Новая метла, по-новому метет», гласит народная поговорка. Ее муж, директор, умный,  кстати мужик, решил поменять некоторый, установившийся до него порядок отработки всей школы осенью в родном колхозе. Иногда снимали прямо с уроков, всеобщая линейка, построение и: так дети, на улице мороз преждевременный, свекла (капуста, морковь, картошка) в поле вся замерзнет и сгниет, сейчас дружно все идем «выручать» родной колхоз. Так было, мало кто сопротивлялся, я первый: отпустите домой переодеться, через полчаса придем и пойдем на уборку.  Ага, вас только отпусти, половина не вернется… тогда я вообще не пойду, разворачиваюсь и иду домой. За это и ставили мне, «мстили» за строптивость, поведение «не уд», даже в аттестате за 8-й класс, вписали «удовлетворительно», какой «позор», но не мне, а тем,  кто его ставил. Не многие могли,  позволить себе последовать моему примеру понимая, что последуют «репрессии». Дома как есть, так и говорил и родители меня в этом поддерживали. На родительском собрании, которое обычно проводилось в начале учебного года и в конце, моя мама, поговорив с соседками, первая выступила: хотите чтобы наши дети в школу ходили чистые и красивые, хорошо одетые, прекратите это делать, в «школьной форме» посылать их на уборку! И все родители сразу зашумели, правильно говорит. Отменили и это первое, что хорошего новый директор в школе сделал, для всех. 
     «Не ошибается только тот, кто ни чего не делает», еще одна народная мудрость.  Чтобы, как то нас, всех учеников в школе, заинтересовать, решили они, вдвоем я думаю, потому что у хорошей жены и муж хороший, не держит от нее секретов и все свои намерения предварительно обсуждает дома с ней, объявить по всей школе: чей класс наберет больше всего баллов, т.е. проявит себя на осенней уборке в колхозе, успеваемости, поведению, удостоится  поездки в славный город Киев. В «конкурсе» участвуют 8-й, 9-й , 10-а и 10-б классы. Это на всех без исключения произвело должный эффект, такого еще не было. Конечно, тут уже заранее была заложена некая «хитрость», может даже быть, допускаю, наша Анночка постаралась, приложила свою руку к «условиям» этого конкурса, любила она нас, свой 9-й,  тогда еще осенью мы не совсем понимали этого, а вот уже весной, сами ревели вместе с ней, «расставаясь», а такую любовь, заслужить надо. Класс наш, как я поминал ранее, был самый большой, 34 человека, кто же соберет чего то там в поле, больше нас? И самый «продвинутый» по успеваемости, а тут уж ни чего не поделаешь, не изменишь, что досталось от родителей, вместе с генами, то досталось. Это сейчас брошен клич и растоптано, верней, попрано гордое имя и звание- Учитель.  Принято считать: нет бездарных учеников, есть бездарные преподаватели, не способные их научить. Ну как скажите можно было научить в нашем классе  Верку С. если у нее с детства от родителей пришла еще, как врачи говорят, врожденная деменция, т.е. слабоумие. В 8-м классе, на экзаменах, сам завуч школы спрашивал ее таблицу умножения! Наконец то «выучила»! Кто нам мог в те времена растолковать, что это болезнь, не надо смеяться над ней, тем более унижать человека, заставляя последнего изворачиваться, врать? Эх вы, педагоги, вас в Пединституте надо еще и этому учить, хотя мало у нас было его окончивших, почти все после районного Педучилища, а уже завучи. Ну не дается ей эта цифирь, отстаньте от нее и нас научите уважать, а не унижать, смеяться…. Грешен, я поступал так же, как все. Каюсь публично. Прости меня, Верка, если еще жива. И посадили ее вместе со мной, за одну парту, так было принято «сильного» со «слабым», чтоб списывали, коли сам не можешь. Да и была она, хоть и не высокого роста, но скромная такая, ножки ровненькие, все женское, начавшее уже проявлять себя, на своем месте, личико смазливое, прям как Водонаева, но не повезло ей так красиво в жизни, с самого детства в школе одни унижения и насмешки.
    И еще одна девчонка, Татьяна Б. эта была ростом о-го-го, между нами парнями, второй в строю всегда на физкультуре стояла, я за ней. Эта вечно витала в облаках, сидим на уроке литературы, еще в 8-м, учительница старая еще была, читает,  что то там занудное, всех в сон тянет, а потом резко так вскакивает: Буракова, Буракова, на весь класс, а та сидит за партой, в третьем ряду, подперев ладошкой личико, «мечтает» и не сразу так: а? Писали сочинение, на тему: кто кем мечтает  стать?  Она же, Вероника, поминал ее уже как то, проводила «разбор над ошибками», поминая всех хвалила,  кто врачом, кто летчиком, кто биологом, кто инженером… но вот одну только фразу я вам хочу зачитать и пусть этому человеку станет стыдно: «Я хочу стать учительницей, потому что это легкая и не пыльная работа».  Весь класс зашумел в недоумении, кто мог «такое» написать? И тут Витька, с ней сидел, как замычит на весь класс: ууууу, Буракова. Видно подсмотрел у нее, что там она пишет. А ей и до фонаря, сидит себе, да улыбается, а голова в облаках. Ей бы манекенщицей быть, осиная талия, смазливое личико, ножки ровненькие, прямо от плеч, коса, толщиной с руку  до самых пят… там «особые» умственные способности и не нужны, да вот кто же нам, в деревне, в этой дыре, где автобус городской и то не всегда ходит, проехать не может,  наставит сразу, на «путь истинный». А по телевизору в те времена таких «профессий» нам не показывали.  Кстати она первой, сразу после школы, вышла замуж, не знаю, как сложилась ее дальнейшая судьба, но думаю, кто с детства ведет себя скромно, тому и везет больше в семейной жизни. Эти две Девочки, с большой буквы,  сильно тормозили весь класс по успеваемости.
     Идет в нашем 9-м классный час, а тема на педсовете была заранее объявлена: давайте сделаем его  «совсем», лучшим во всем районе по успеваемости. Почти все педагоги пришли, в т. ч. и новый директор, да и вообще,  кто хоть когда то с нами имел дело, вел уроки, был классным. Всех разбирали и «хорошистов», вроде меня и «троечников» с большим натягом. И как всегда вопрос от старшей класса: сколько ты готовишься к урокам? Кто что говорил, а в ответ каждому: мало! Надо больше и «добавляли» ему целый час. Все как всегда, и как обычно, погрязли все во лжи, как взрослые, так и дети. Дошла очередь и до Верки, ни кто за нее не вступился, почему я уже поминал, глупые были, ни кто не научил. Сколько ты готовишься к урокам:  та, с «запасом» хватила ,  четыре часа! Хоть и все знали, что это вранье, чистой воды, буквально от каждого, но все молчат.
    Так потихоньку дошла «очередь» и до меня. Ну вот чего тебе не хватает учиться на одни пятерки, ведь и способности есть, а у тебя в классном журнале, то «4», то «5». Вопрос задан, надо отвечать. Подумал немного, выдержал «паузу»,  и говорю: я считаю, что детство дается человеку только один раз в жизни, поэтому прожить его надо так, чтобы ни о чем потом не жалеть. 9-й класс,  проходной, ни на что не влияет , это не 10-Й, где надо «пахать» на аттестат, и, наверное, если бы не мое хобби, отнимающее у меня почти все мое «свободное» время, учился бы точно на полные пять.  Класс притих, учителя напряглись, сейчас будет «буря»…
      Сколько ты готовишься дома к урокам, скажи честно? Я в ответ, с паузой: ни сколько.  Класс «взорвался», а сказать то нечего. И тут,  уже вся инициатива перешла целиком и полностью к учителям, вскакивает Яков Захарович, капитан запаса, фронтовик, сейчас у нас военрук, а с 4-го по 8-й класс был нашим бессменным классным руководителем, мы  же ему и кличку присвоили «Яшка», вел еще математику, потом алгебру, геометрию… Ген, ну хватит врать то, я тебя знаю с 4-го класса,  когда ни спроси, хоть ночью, ты всегда ответишь. Заглянешь в тетрадь, все домашние задания ВЫПОЛНЕНЫ! Если все так, как говоришь, как это может быть, НЕ ВЕРЮ! Надо «выкручиваться» как то, доказывать, объяснять.  Да уж, говорю, Яков Захарович, а я вас знаю и запомнил, вот с такого возраста, пальцами показал, годика по 4-ре нам было, когда вы меня,  с моим другом Сашком, «поймали» в клубном туалете, где мы тайком собирали «бычки», да смолили их втихомолку. Поставили нас по стойке «смирно», да допытались «с пристрастием» чьи мы дети, а потом заложили меня отцу, когда с ведром за медом к нам пришли… знаете как меня отец порол тогда ремнем, да не за то что «курил», а за то что попался!  До сих пор, как вспомню, меня в дрожь бросает, гладя на вас и когда вы вызовите меня к доске, чтобы отвечать на твердое «5-ть», я заикаясь могу «тянуть только на «4-ре».  Что, что, а юмор он понимал, сразу: гы, гы, гы…. А что касается когда я все успеваю, вы заметили, что в школу я прихожу, в любую погоду, всегда первый, редко когда третий, во всей школе! Ну а в класс, когда захожу, те 30-40 минут, когда еще ни кого нет, мне достаточно, чтобы сделать всю домашку,  по всем предметам. Да и сижу я на первой парте, у вас под самым носом, сильно не разбалуешься,  не отвлечешься, учебником по лбу получишь или указкой, что говорить, в начальных классах бивал он нас частенько, мне больше всех попадало, по поводу и без,   да и нет у меня такой привычки, я всегда внимательно слушаю вас, да и любого учителя и мне хватает, чтобы и без домашних заданий, усвоить весь материал.         
     Ну а что, ты совсем дома не готовишься к урокам, продолжает он. Почему совсем, у меня есть «любимые» предметы, например  «черчение», «рисование», там до уроков быстро не сделаешь, вдохновение нужно. А что касается остальных предметов, то признаюсь честно, частенько бывает так, иду с уроков, а погода супер, солнышко выглянуло, дождь кончился, а в голове: срочно надо брать ружье и в лес, в поля, на охоту. И там до самых потемок. Так что «забываю» не только про уроки, но даже учебники переложить по расписанию нужные, так и прихожу иногда, с учебниками «за вчера». В будни реже, а вот с воскресенья на понедельник, почти всегда. Да и не только один я такой, просто «боятся» признаться.
    После такого «выступления», слово взял сам директор, я весь инеем покрылся, ну сейчас мне достанется, за мою «гордость».  Все притихли. Я думаю, сказал, надо прекратить дальнейшие «допросы» оставшихся, ни чего это не изменит, как и рекомендации: мало, надо больше готовиться. И этого «мало» можно добавлять каждый раз по стольку, что получится, человек сутками «сидит» над учебниками, зубрит, а толку не прибавляется, как и ума.  Что он хотел сказать последней фразой, так ни кто и не понял, а пояснить не пожелал. Возможно,  хотел поднять проблему наследственности, заболеваний… увы. Гораздо лучше, честно признаться, себе и нам, сколько каждый из вас уделяет времени домашним заданиям и подготовке к урокам, как это сделал, посмотрел на меня, но не назвал, а каждый понял, о ком идет речь и я уверен, уделяй он хотя бы  час, забыв про свою охоту, то учился бы,  как и каждый из вас,  на круглые пятерки.
      На сем «классный час» так и закончился, а вот отношения мои со всем классом были подпорчены, «вынес сор из избы», пробежала между нами, уже тогда, черная кошка и мне все «припомнили», когда утверждали всем классом кандидатуру каждого, достоин или нет, поездки в Киев. Но об этом, чуть ниже.  Да и с некоторыми учителями так же, завуч тут бессменный был, про него отдельный «рОман» можно писать, Татьяна Евгеньевна Б. учительница английского:  ах,  ты такой «правильный», честный, всю школу «на уши поставил», ну погоди, уж я  тебя заставлю списывать…. Такие были времена. Но вспоминаются они мне, как лучшие годы моего детства, потому и считаю, стоит о них писать.
    Сентябрь на Брянщине, почти всегда золотой месяц, стоит сухая, в меру жаркая, безветренная погода, позволяющая и дающая время  собрать созревший в полях урожай. Сама  жатва, уборка зерновых, в народе называемая простым и емким словом «страда», начиналась еще в конце июня, с подготовки уборочной техники, дополнительных инструктажей, учебы на курсах повышения квалификации…  в ней я принимал самое непосредственное участия, начиная с 8-го класса, в качестве помощника машиниста комбайна, а по простому- комбайнера, со своим дядей Петей, родным братом по отцу. Об этом, как ни-будь потом, забавные и курьезные случаи происходили и там, есть что вспомнить, рассказать.
 А вот в золотом сентябре, всегда школьная помощь колхозу начиналась с уборки плантации хмеля. Это высокая такая растительность, одноствольная, высотой метра по 4-5,  самовьющееся, но подвязанное проволокой к потолку, то же из проволоки. Собирали с них только шишки, ствол и листья шли в утиль.  Самые крупные, 1-й сорт, с куриной яйцо. 2-й сорт, шишки поменьше, а последний, 3-й сорт шишки с голубиное яйцо, желтые, да вообще все, что не куда было пристроить. Сортировка была строгой, потому что каждый сорт складывался в отдельный мешок, примерно тысячи на полторы литров и отправлялся в город, на переработку, каждый сорт в свое дело, что на пиво, что на одеколон, духи, а что и совсем не понятно, на что шло, нам об этом не рассказывали, не предупреждали….. «до поры, до времени», а зря.
     И начались «соревнования», инициатором коих и был сам новый директор. А приз победителям, поездка в Киев. Это стоило того, чтобы «бороться». Даже 10-е «а» и «б» притихли. Прошла «хмельная» целая неделя, ни кто «вдруг» ни в каком классе из соревнующихся не заболел, не профилонил, все старались, как могли. Нельзя было сидеть до 18.00, когда многие классы уже ушли, чтоб «наверстать упущенное», тут условия были строгие, 14.00 отбой. Все,  сворачиваемся и идем домой, да и обед в поле, как это делал колхоз, нам комбайнером, на уборке зерновых, ни кто школярам не привозил. Хитрость тут была в другом, наш класс 9-й то был самый большой в школе, кто нас обгонит? И вырвались мы за эту «хмельную» неделю так далеко вперед, что 10-м , в каждом по 23-25 человек, надо было целых два дня работать, чтоб нас догнать. Понимая, что для них уже все «потеряно», решили они схитрить. Сейчас трудно сказать, чья это была «инициатива», одного человека или коллективная, так ни кто и не узнал. Одна паршивая овца, как известно, все стадо портит, а там не одна, по  2-3 «штуки» в каждом классе точно было, «мальчиков» и девочек  почти поровну, поэтому подразумеваю, что «не согласные» просто смолчали из-за страха получить «темную».
   Мешки с собранным хмелем поначалу ни кем не охранялись, только подписаны были, такой то класс. Отсыпать у «чужих», не сообразили эти 10-е, в глаза бросится, как это, всегда у них было по стольку, а сегодня в два раза меньше, а у 10-х вдруг резко выросло…. Урожай каждого класса, в тих самых мешках, конкретно взвешивался и заносился в журнал. Все по честному. 
 И вот, не придумав ни чего лучшего, но зная, что хмель пойдет в переработку, не в мельницу же, поэтому кирпичи нельзя, да и не было их по близости, 10-е запихнули в свои мешки по два огромных куска земли, так что сразу вес в мешках прибавился килограмм по 30 в каждом. Приемщик, кладовщик колхоза, взвешивая удивился, по объему вроде как меньше должно быть, а весы показываю другое… а мы их утоптали, выкрутились те.  Утром на линейке сам директор их хвалил, вон 10-е в хвосте шли, а теперь с 9-м сравнялись. Да, загрустили мы всем классом, так пожалуй,  еще «обгонят»  нас.  На следующее утро,  снова линейка. Но теперь ее уже стал проводить не знакомый нам человек, а сам директор школы, виновато так стоит в сторонке, даже сам председатель колхоза был, думаю, что ему первому досталось на орехи. Я директор районного пивзавода, начал тот. Знаете вчера что вы натворили? Вы засунули в мешки огромные глыбы земли, и когда все это попало в чан, из ваших мешков, вы мне все оборудование вывели из строя. Теперь, как минимум, завод будет неделю стоять, пока все это не вычистят и не исправят. Вас всех под суд отдать мало, вместе с вашим директором. Сказал, повернулся и уехал. Большего он сказать не мог, потому что на заводе мешкам не придавалось значения, какой класс, какой вес… в журнал приемки заносился только общий вес и колхоз,  из которого этот «продукт» доставлен.
  Директор «продолжил» линейку, и так, по подозрению, что вдруг в 10-х оказался столь большой вес, при малом объеме, признавайтесь сами, кто это сделал?  Почти час все на линейке стояли, а он сказал, будите хоть до вечера все тут стоять, пока не признаетесь, но так и не нашли виновных. Уроки из этого случая были извлечены, выводы сделаны, к каждому мешку приставили «часовых» в лице классных руководителей, но голь, как известно, на выдумки хитра, поэтому абы еще чего не вышло, все дальнейшие «соревнования», введенные самим же директором, были отменены. Стало ли лучше, я считаю, да. Только присядет «наша» Анночка, «помогать», мы сразу, всем классом, как цыплята вокруг своей клуши, вокруг нее. И петь она соло красиво умела и слух, и голос был, но лучше всего она умела рассказывать нам различные истории из романов, как благородные рыцари спасали, жертвуя собой на дуэлях, ради своих возлюбленных,  невест, «Айвенго», «Всадник без головы», «Даурия»… и слушали мы ее, раскрыв рты. Так зарождалось уважение и любовь.
      Закончился хмель, начинались дожди, а вместе с ними и уборка картошки. Там так «красиво» не поработаешь, там грязь месить надо, в буквальном смысле этого слова. Подзывает меня военрук, все тот же, по прежнему «Яшка» и говорит: Ген, я тебя отпросил у директора, он разрешил, поработаешь у меня в пустом, еще тогда абсолютно, кабинете военной подготовки. Пойдем. Дал задание: первым делом автомат Калашникова, АКМ,  на листе ватмана, во весь лист рисунок яркий, с названием и подписями основных его составных частей. Надоело мне в учебник пальцем тыкать, а не у доски объяснять. Сможешь? Да. Теперь Устав, на весь плакат печатными буквами перьями и тушью, как ты объявления в школе пишешь.  Тут, на всю стенку «Присягу», тут то, тут это. Работай по своему графику, но надо, до основных занятий постараться успеть. Понял? Да. Работай, а что потребуется, говори, хоть в район поеду,  сам куплю. И работа пошла, если не сказать больше, закипела.
  График мой был такой, приезжаю к 9-ти на велосипеде, работаю до 13.00 еду домой на обед, возвращаюсь и работаю еще часа три, а то и до сумерек, как пойдет. Все свободные от картошки педагоги, время от времени, ко мне заглядывали, кто подсказать что, кто «ошибки» исправить, труднее всего с ними было, надо было каждую печатную букву «неправильную» вырезать бритвенным лезвием, да еще умудрится не прорезать лист ватмана насквозь и написать новую. Ну а если уж пропустил какую,  то как Остап Бендер в «10- ти стульях» писал  плакаты  с загибом вниз, буквы не помещались, нельзя. Приходилось целый лист переписывать (переделывать)  по- новой. Заглядывал и директор сам, пару раз, а правильно ли он сделал, что меня «освободил», а чем я тут занимаюсь, а есть ли от всего этого какой либо толк. Заглядывала и Анночка, но та в «рабочее»  время со всем классом на картошке, поэтому могла только часа в 3-4 меня «проведать» по- полудни, удивившись, что я еще работаю. Весь класс не знал почти, где я и чем вообще занимаюсь, многие даже говорили про себя с сарказмом, «освободили по блату», что еще больше отдаляло меня от них. Потом конечно, мне и это все припомнили.
    В октябре, как обычно, начался учебный год. Вместе с ним и старые «проблемы». Идем как то по коридору, перед уроком, вместе с Анночкой, она и спрашивает меня: Ген, скажи мне честно, почему в комсомол не вступаешь, я обещаю тебе, ни кому не скажу.  Вам, Анна Ивановна, я отвечу: потому что в Бога верю, а там задают такие вопросы и таких,  как я, не принимают. Она остановилась, немая сцена Гоголя, «ревизор приехал», и стояла так долго, что на урок опоздала.
Ни кто больше об этом, так и не узнал, даже «приставленная» ко мне, Татьяна Евгеньевна.
    Заканчивался октябрь, а победитель «соревнований», класс, так и не был еще до конца определен. И снова «эксперимент» директора, чей класс больше всего сдаст макулатуры, тот и выиграет главный приз, поездку в Киев, теперь уже и сроки определены, на октябрьские праздники, каникулы. Что тут началось, прямо бум какой-то. Тащили из дома все, «старые» верней, прошлогодние свои учебники, не задумываясь о том, что есть еще в доме братики, сестрички, подрастающие, им ведь пригодятся, по ним учиться, ну и что, что не совсем новые. А учебники в те времена, каждый год не переписывались, как сейчас, даже история и та много лет была одна и та же, не говоря уж про географию. Мы с другом, Сашком, не тащили. Старые газеты, журналы, картонные упаковки, все,  что точно не нужно, собрали и сдали, мало! Художественную литературу, ни-ни, эта корова для нас всегда была «священной», да и свежо еще было в памяти воспоминание, с каким «трудом» они порой нам достаются. Стал весь класс нас на классных собраниях песочить, ах вы такие, сякие, у вас двоих только меньше всех. Грустно стало. Как выкрутится, были бы деньги, можно было бы поехать в соседнюю деревню, попросить, собрали бы, купили. Но и в этом беда, нет «лишних» денег, а те копейки, которые родители нам выдавали, на школьные обеды и тратились, по прямому назначению, а если и сэкономишь что, то, на охотничьи припасы, как у меня. Но подсмотрев с ним однажды, как 8-ми «клашки» тащат в огромных стопках явно взрослую, художественную  литературу, так вожделенные нам «рОманы»,  и побывав на приемке, видя как сам  приемщик, выделенный колхозом, а он то любил почитать, знали мы, трепетно к ним относится, после взвешивания, записи в журнале ФИО и класса, сам пересматривает внимательно их, и «складывает» в какую то отдельную «кучу». Мы переглянулись с Сашком и наконец то поняли, вот тут то мы точно утолим весь свой книжный голод, не то что в школьной библиотеке…
    Надо признать, что когда весь этот макулатурный эксперимент закончился, и школьная,  и колхозная библиотеки сильно «похудели» и почитать, выбрать, в буквальном смысле слова, взрослые жаловались, стало буквально нечего! Виной тому, думаю, был и этот эксперимент, дети не разбирая, что это и откуда, тащили из дома все, что только могло называться макулатурой.
  Нашу вылазку, учитывая прошлый, не совсем «удачный» эксперимент, решили осуществить днем, в светлое время суток, но в выходной, когда меньше шляется народу, потому что «склад» этот, сарай по сути, находился в пристройке школьного двора, и виден с четырех сторон. На этот раз, не оплошали, каждый захватил с собой мешок. Амбарный замок, без всякого сопротивления, открылся тем же гвоздем, словно и не «воры» к нему пришли, а настоящие ценители художественной литературы. Лазили мы с Сашком, ковыряясь в этой всей куче, полдня, особенно жалко было, прям до слез, когда попадалась книга, бегло просмотрев которую, на это уходила большая часть времени, понимали, стоящая, а вот на самой обложке, вывалянной в грязи, глине, след сапога. Ну зачем это, прямо кощунство какое то, уши бы оборвать. И приходилось помещать ее в какую- то обложку, прежде чем взять в руки и начать читать. Такую уже не отмоешь. На этот раз, нагрузились под самую завязку, а чтоб по пути домой, ни кто не спросил: а что это вы в таких мешках еле тащите,  и не вызывать подозрения, в огородах дождались темноты и благополучно каждый притащил свою поклажу домой.
  Вот тут то мы уж точно отвели душу, улов был стоящий. Сашку то отец «помогал» читать, любил это дело, так что он быстро сумел рассортировать свой мешок, мне приходилось одному.   Удивительно, но  даже в этих «рОманах» не во всех, но попадался порой штамп «Школьная библиотека», «Клубная общественная библиотека», откуда они и как могли попасть в макулатуру? А в классе продолжали наседать, рвать из каждого, последние жилы: тащи, да тащи. Делать не чего, рассортировали последние книги в своих мешках,  притащили молча в «госпримку», чтобы даже и не видел ни кто, вдруг узнают: мои книжки, я их на прошлой неделе сдавал. Вот будет конфуз.  Приемщику хотели сказать, пиши на класс, не надо фамиль писать. Тот, нет, я так не могу, распоряжение самого директора, да и знаю я вас. Записал. К вечеру уже стало известно, что 9-й снова, вперед вырвался, нас уже не догнать, а староста даже сама на склад пошла, узнавать, кто это там так «постарался», черт бы ее побрал. Ох и досталось же нам на орехи, то хвалили, что больше всех «принесли», даже совсем не спрашивая: откуда? то ругали, заставили весь класс нервничать, 10-е все время наступали на пятки, не сразу и разберешься, чего больше, ругали или хвалили. Только мы с Сашком, сидели красные, как раки,каждый в своем углу, отчасти признавая свою «вину», отчасти от стыда, что нас не заслуженно хвалят и молчали, как рыбы. Каюсь, виноватые мы! и "ложь во спасение" не признаю.
    Закончился и этот, макулатурный эксперимент, на общей линейке был торжественно объявлен победителем 9-й класс. Нашей радости не было границ, но скоро и ей пришел конец, "не долго музыка играла...", каждый снова стал переживать только за себя. Тут то мы и узнали, почему директор заставил приемщика обязательно писать фамилию каждого. Оказалось, что были во всей школе такие, человек- Х, что притащили столько, сколько их остальной класс в целом. Как они умудрились это сделать, сейчас то,  я наверное могу предполагать, «следствия» по этому делу не было, похоже их классная, понимая, что 9-й уже не догнать, и главный приз им не выиграть, просто переписали из общей классной кучи, на них, чтобы хоть кто нибудь, из их класса, да поехал. Автобус, хоть и туристический Икарус, сам не резиновый, вмешает "столько то" человек, а еще этих «чужих» к нам  надо «пристегнуть», справедливость требовала, хочешь того или не хочешь, а надо 9-й как то урезать, хоть он и победитель. Сколько это неизвестное «Х» нам не сказали, решать могла только Анночка и директор. Думаю не мало слез она пролила в подушку, переживая за нас всех, класс победитель, старались все, а поедут только «избранные». Но другого решения не было.
   И вот настал этот день, который мне не забыть до конца своих дней… Обсуждалась кандидатура каждого, из учителей присутствовала только наша, Анночка. Заседание было закрытым. Каждый понимал, что чем чаще он проголосует  «нет», за своего же друга, одноклассника, одноклассницу, тем больше ему самому в этот вожделенный список,  шансов попасть. На мой взгляд, нельзя так с детьми, ранит их очень сильно такой подход и шрамы остаются на всю жизнь.
      Обсуждалось: успеваемость, поведение, общий вклад в «соревновании», отработка в колхозе, да и вообще все, к чему только можно в буквальном смысле слова, придраться.   По классному журналу, по списку шли, так и моя очередь не заметно,  подошла. Господи, сколько грязи я в свой адрес наслышался, припомнили все: не комсомолец и всех остальных за собой тащит, отговаривает, не вступайте. А на самом деле такого ни когда не было, наглая ложь.
 А оправдываться слово тут не давали… Мы тут всем классом в грязи на картошке корячились,  на полях, а он вообще неизвестно чем тут занимался в школе; летом всем классом на грядках, на капусте, его нет, второй год не показывается; надо сказать,  что это была правда, я теоритически не мог, потому что с июня уже с моим дядей готовили комбайн, новый, еще не обкатанный СК-5 к уборочной, а когда она началась, увидев председателя в обед в поле, как раз только привезли, подошел и сказал: Михаил Яковлевич (запамятовал точно, а фамилию помню), переговорите с директором школы, пусть нам засчитывают работу в колхозе летом, также в отработку практики. А нас школьников было в помощниках человек 6-ть, но все из разных классов. Тот обещал, но сделал все это так, что каждый раз летом, директор видя кого из нас, «комбайнеров»  улыбался, словно ему за нас орден на грудь повесили.  Но кому все это расскажешь? Ушат грязи мне пришлось выпить почти до дна: может вполне быть отличником, выпендривается, у него видишь ли свои взгляды,  успеваемость общую тормозит; на уроке военной подготовки, а я был «командиром взвода» не по выборности, а как в армии, по назначению, а назначил меня сам капитан запаса, военрук. По своей прихоти, да настроению, то заставит лечь всем на пол, то встать, а то вообще бегать вокруг школы перед уроком, как мы стоим по стойке «смирно» ему видишь ли не нравится. А такое действительно было, но не от прихоти или настроения, а от неуважения к своему «командиру взвода» и капитану. Взвод, смирно! Если все ок, строевым шагом к капитану, под козырек: товарищ капитан, взвод для учебных занятий построен! Вольно, веди в класс. А если шуточки, да смешки, стоят как на базаре, да приходилось порой и применить «власть», но что характерно, военрук ни когда не останавливал меня и не щунял за это.
  Тем же летом я оправдал это доверие и методы. На учебных военных занятиях всех районных школ, собранных в одном большом полевом лагере, нас объединили еще с одной школой, так как нас мальчиков, а были только они, было всего 12 человек. Путем слияния получился полноценный взвод, 36 человек, из которых только 12 свои, их я и назначил «командирами отделений», а меня самого, путем обсуждения двух военруков, уж что там они обсуждали, мне неизвестно, но в результате я был назначен командиром взвода. Ох и сколько почетных грамот мы тогда привезли, личных и общественных (на школу) не счесть, в действительности за всю историю школы, столько ни кто не привозил. Их сразу же поместили в отдельные такие рамочки и развесили на всеобщее обозрение в коридоре на первом этаже, а сверху надпись: "Гордость нашей школы". Я же ее и писал, по порученю самого директора.
Но кто, что хорошее вспомнит, у взрослых так всегда, что же тогда говорить про детей? 
  И тут Анночка  не выдерживает, вся красная такая, красней меня, вскакивает со своего места и как начала: да как вы смеете произносить такую гнусную ложь, и  как только язык у вас поворачивается, вы все, вместе взятые, мизинца его не стоите! Да нет ни одного  учителя, во всей школе, кто не обращался бы к нему  с просьбой.  Вы на картошке корячились, да уйдете вы из школы, кто тут вспомнит про вас и вашу картошку, чем занимался в школе вам «не известно», вы в кабинет НВП заходили, это там что все само появилось, наглядные пособия, инструкции, уставы…. Да по ним еще 10-ть лет вперед следующие ученики учить все будут, его руками все сделано! А пробовал хоть кто из вас перьями, печатными буквами, выводя каждую, страницу книжки переписать, знаете какой это кропотливый труд? Он там в две смены работал, ни кто не заставлял, сама проверяла, вы уже дома, после своей картошки, а он еще тут, только бы успеть все сделать до начала занятий. На первый этаж зайдите, он «издевался» над вами, как же, командир нашелся, сколько там грамот почетных висит, его заслуга, он командир, его методы.  За всю историю школы столько не привозили, больше чем уверена, и не привезут. На капусточке, на грядках вы уработались, ведь знаете, чем он в это время занимался, знаете, а молчите! Да сам председатель колхоза  за них так просил, что директор чуть не заплакал от радости за них, этого вы конечно не знаете, но я вам говорю. А что до того, что не комсомолец, так я знаю причину, он мне сказал,  и если только он когда либо переменит свои взгляды, то будет лучшим комсомольцем всех вас тут, вместе взятых. Сказала и ушла в учительскую, пусть теперь голосуют.
   Эх, Анна Ивановна, Анна Ивановна, голубиная твоя душа, стоило ли оно того, чтоб так за меня распинаться? За правду вступилась, отстояла,  а вступиться ли кто за вас, с мужем, совсем через малое время,  два года не пройдет, как коснется все это и вас. Найдется ли у вас хоть один такой заступник, как ты? Как же вы пострадаете, за эту самую правду, да и где она, когда она была? Сколько слез ты прольешь  ночью, в свою подушку? А ведь у вас и маленький в следующем году уже родится. Хоть  не так уж вы намного  старше меня были в те годы, а ведь должны были все видеть, тогда уже, знать. Да и папа мой, предупреждал твоего мужа, в приватной беседе, затянувшейся до глубокой ночи, после родительского собрания, желая лично познакомиться с ним: не выживешь ты тут, Миша, сожрут. Побереги хоть себя и свою  Ивановну…  Все это будет потом, забежал я вперед. Отвлекся.
    А сечас, класс затих, повисла гробовая тишина и стояла минут 20-ть. Не хватило мне мужества, каюсь, хоть и очень порывался, взять самоотвод, встать и уйти, не участвуя в дальнейшем сем балагане. Делать нечего, даже не голосовали, а сказали, иди, зови Анну Ивановну  теперь сам, ты причиной, что она так разгневалась, а как без нее, дальше обсуждать кого? Не пойду. Вы ее довели, до такого состояния, не я, а мне рта даже открыть не дали, что хотите делайте,  не пойду. Пошла староста, комсорг и еще там пару человек, активистов. Уж о чем они там разговаривали, мне не известно, но догадываюсь,  у нее прощения просили, иначе она бы не пришла,  вернули снова в класс.  Вычеркнули из списка Верку, та вообще расплакалась и ушла, еще там пару человек, но таким образом в Киев, мать городов Русских я поехал, но горький осадок в сердце остался и сидел он там, как заноза в ладони, до самой границы с Белоруссией, города Гомеля, где впервые мы вынуждены были сделать остановку, так как новый совсем, городской туристический Икарус, заполненный под самую завязку, не выдержав наших дорог, сломался,  а до него везли нас 20-ть км на тракторе, хоть вначале и пытались сам автобус  трактором до нас дотащить, не вышло. И починить его ни как быстро не могли, стали искать замену, такой же вместительности,  а ближайший  «объезженный»  Львовский, можно было пригнать аж с самого областного центра, города Брянска. Поэтому и дожидаясь его, пошли все в Гомельский цирк, это уже личная инициатива нашей Анночки, потом все поселяться в гостиницу.
  Тут то и произошла «разрядка» напряженности, накупили пива, ребята пошушукались между собой и самые те, кто больше всех нес всякую околесицу на голосовании, подходят ко мне и говорят: Ген, прости и не держи на нас обиды, сам ведь знаешь, мы же всегда за тебя были горой и девчонок прости, они просили… Да ладно вам ребята, какие обиды, забудем, а давайте теперь за  все хорошее,  и за нашу дружбу теперь и выпьем пивка. Девчонок надо позвать, молвил кто то. Позвали, тех кто просил. Но не всем же известно зачем, мы все в одном «номере» собираемся, может «дурное» что учинить надумали, еще и пива набрали. Донесли  Анночке, та вламывается  к нам без стука, мы еще бутылки с пивом открыть не успели, чтобы распить «мировую», а она: я вам так доверяла, а вы меня подводите, заплакала и ушла. Деваться не куда, я невольная причина, пойду поговорю сказал, а вы соберите все пиво и отнесите к ней в номер. Поговорил, сказал причину, нашего «сборища», успокоилась, но видно не совсем поверила, простила всех и говорит, забирайте назад свое пиво. Нет, Анна Ивановна, не заберем, мы теперь до конца школы смотреть на него вообще не будем, обещаем. Надо сказать, что обещание свое, данное ей, мы сдержали. Только на выпускном балу, вместе с родителями, всеми учителями, обслуживающим персоналом, коему была поставлена  вино и водка, на столах, нам же, выпускникам,  разрешалось только шампанское и это обещание,  торжественно с нас было снято. Такие были времена и нравы, без преувеличения и прикрас. Сейчас, с высоты прожитых лет, я стал задумываться, а была ли случайной эта наша вынужденная остановка, поломка? Нет,  отвечаю сам себе, видно надо было так, чтоб я вновь почувствовал «вкус жизни», научился прощать, не держать в сердце своем обид, забывать заднее и устремляться вперед.