Архивист. Книга вторая. Анна

Улица была пуста. Воздух — неподвижен, как внутри старой фотографии. Мартин стоял, не двигаясь, с тем самым чувством, когда не знаешь, куда теперь идти, если уже сделал всё, что мог. Старый Икарус с Анной исчез в сером мареве. Час назад? Или год? В этом городе время не имело значения.

Сзади послышались шаги.

Он не обернулся.

— Ну что, герой, — прозвучало за спиной. — Наигрался в спасателя?

Мартин узнал голос. Он был слишком резким, чтобы быть просто голосом. В нём всегда чувствовался холод стали и терпение хирурга.

— Куратор, — произнес он, не оборачиваясь.

— Поздравляю. Ты жив. Чудо. Настоящее. Хотелось бы, чтобы ты не делал из них привычку.

Куратор обошел его и встал напротив. Тот же плащ, те же глаза цвета старого янтаря.

— Хочешь знать, что мы о тебе думали? — спросил он. — Что ты, скорее всего, сломаешься. Что не выдержишь. Что побежишь, когда станет по-настоящему страшно.Он прищурился.— Но ты остался. И это хуже.

— Почему? — Потому что теперь ты нам нужен.

Они сели на скамейку, которой здесь точно не было минуту назад. Или она была, но некому было на нее смотреть.

— Слушай внимательно, — сказал Куратор. — Это не будет повторяться.

Пауза. Затем мягче:

— Твоё первое дело было не тестом. Оно было дверью. К себе. К правде. Это — то, с чего начинается любой Архивист. Пока ты не прошёл через свою собственную невозможность — ты не можешь видеть чужие.

— Архив... — начал Мартин. — Это что? Организация?

— Не совсем, — Куратор откинулся назад. — Это... узел. Место между мирами. Хранилище не только фактов, но и того, что не укладывается в здравый смысл. Мы фиксируем аномалии, парадоксы, трещины в реальности. Иногда изучаем. Иногда — вмешиваемся. Иногда — просто наблюдаем. Всё зависит от уровня доступа.

— А Архивисты?

— Ходят по этим трещинам. Пытаются понять. Редко — исправить. Чаще — просто не дать разрастись. Мы не герои, Мартин. Мы сторожа на границе возможного.

Он выпрямился, и его голос снова стал острым:

— Но есть правила. Ты нарушил их. Ушёл сам. Вмешался. Остался. Подставил Анну. Подставил себя. И я не могу за это похвалить тебя.

Он посмотрел в сторону города.

— Но… Я сам однажды остался. Давно. Очень давно. Только тогда не было никого, кто пришёл бы за мной. Я вылез сам. Ползком. Через ад. Так что, когда я тебя вытаскивал — знай: это было исключение. Больше не будет.

Мартин опустил голову.Куратор продолжил, теперь тише:

— Но ты сделал невозможное. И, странно, остался человеком. Даже там, где их уже не бывает.

Помолчали.

Всё, пора. Куратор решительно поднялся. Пошли, не отставай.

Они начали свой путь из города, которого нет.

Не по дороге — по чьей-то мысли.Не по земле — по грани.

Куратор шел чуть впереди. Было заметно, что каждый шаг сквозь грань реальности дается ему с трудом. Кожа на его лице приобрела серый оттенок и, казалось, состарилась на несколько лет.

Мартин чувствовал, как с каждым шагом мир становится плотнее, тяжелее. А за спиной — оставалась невидимая трещина, сквозь которую, возможно, больше нельзя будет пройти.

— Мы где? — спросил он, когда шаги их перестали звучать как шаги.

Куратор кивнул на дверь впереди.— Уже почти. Внимательно смотри. Архив не любит рассеянных.

Дверь не открылась — она распалась на свет.

И они вошли.

Коридор Архива встретил их сухим теплом и запахом старой бумаги, как будто всё это время он ждал их, не дыша. Мартин оглянулся — за спиной снова была лишь серая кирпичная стена, без следов двери, через которую они вошли. Куратор шагал впереди, не оглядываясь, его ботинки звучали как удары комьев земли по крышке гроба.

— Ты устал, — сказал он не оборачиваясь. — Это нормально.

— Где она? — спросил Мартин.

Куратор остановился. Медленно повернулся. Его глаза были как осеннее небо — и прозрачные, и безжалостные.

— Это первый твой вопрос? Ты точно хочешь узнать ответ?

— Да.

— Тогда слушай. Она — спасена. Она — в мире. Она — жива. Но не та, что была. Это... не то спасение, которое ты себе представлял.

Мартин молчал. В груди всё было пусто, как в доме после пожара.

— Скажи прямо.

Куратор кивнул.

— Мы не можем просто извлекать людей из невозможного, как будто вытаскиваем перо из чернильницы. Чтобы она осталась жива — пришлось переписать её историю. Обрубить все ветви, на которых был ты.

— То есть… она меня не помнит?

— Она не может помнить. В той версии реальности, где она жила, тебя рядом не было.

Мартин сел на каменную лавку у стены. Сил не было даже злиться.

— Такова цена? — тихо сказал он.

— Нет, — ответил Куратор. — Такова справедливость. Ты выбрал. Архив просто оформил выбор.

Они молчали.

Где-то в глубине зала зашуршали страницы — как будто книги перешёптывались между собой. Один из архивных фонарей мигнул, и в его свете мелькнула фигура — женская.Она прошла между стеллажами, не глядя в их сторону.

Мартин вскочил.

— Это… она?

Куратор не ответил сразу.

— Она работает. Архив дал ей место. Новую историю. Она не твоя, Мартин. Не теперь.

— Почему вы не сказали сразу?

Куратор пожал плечами:

— Потому что ты должен был увидеть сам. И понять.

Мартин смотрел в пустоту, где только что исчез силуэт.

Он не заплакал. Не закричал. Просто стоял. А потом, почти шепотом:

— Пусть живёт. Я найду, как жить рядом. Хоть так.

Куратор кивнул. Лицо его стало чуть мягче.

— Всё-таки хочешь увидеть? — спросил Куратор.

Мартин кивнул, не находя слов. Он чувствовал, как внутри что-то сжимается в тонкую, болезненную линию, как натянутый нерв. Куратор провёл его по коридору, которого раньше здесь не было — он появился, как появляются воспоминания: медленно и со скрипом.

В просторной светлой комнате, где воздух был тёплым от ламп и мягкого света, за широким столом сидела Анна.

Она писала. Легко, уверенно, словно копировала что-то не рукой, а памятью. На ней был серый, почти архивный костюм, волосы собраны в пучок. Она подняла глаза — зелёные, глубокие, как прежде.

— Анна, — мягко сказал Куратор. — Позволь представить. Это Мартин. Новый архивист. Он будет работать рядом.

Анна взглянула на Мартина. В её лице — вежливый интерес, лёгкая улыбка.

— Очень приятно, — сказала она. — Я Анна. Только без фамилии — не люблю формальностей.

Мартин не ответил. Просто смотрел. В глазах у него не было слёз — только тишина, глухая, как в снежном поле.

— Мы... — начал он, но осёкся. Она не узнавала. Ни тени, ни вопроса, ни замешательства. Её улыбка оставалась ровной и безразличной.

— Всё в порядке? — спросила она.

— Конечно, — ответил за него Куратор. — Просто Мартин устал. Дорога была долгая.

— Тогда я не буду мешать. Добро пожаловать в Архив, Мартин.

Она снова вернулась к записям.

Они вышли в коридор. Дверь за ними закрылась почти беззвучно, но Мартин вздрогнул, будто захлопнулась крышка гроба.

— Она даже голос... — прошептал он.

— Не помнит. Ничего. — Куратор был нежен, как может быть нежен только тот, кто сам когда-то прошёл через это. — В этой версии она родилась в другой день. В другом городе. С другим прошлым. Её не должно быть здесь, но она есть. Ты сделал это. Её боль — стерта. Твоя любовь — вычеркнута. Она живёт. Это был твой выбор.

— Я не думал, что будет так.

— Никто не думает. Но ты вытащил её из Пустоты. Это больше, чем делают многие.

Мартин медленно опёрся спиной о стену. Закрыл глаза. Тишина.

Потом — вдох. Глубокий, будто сжёг внутри всё.

— Что дальше?

Куратор кивнул, одобрительно. Как отец, впервые увидевший в сыне мужчину.

— А вот теперь ты готов.

— Архивисты — не следователи, Мартин, — Куратор говорил спокойно. — Мы не ищем правды. Мы фиксируем невозможное. Чтобы оно не стало обыденным. Чтобы реальность знала: за ней наблюдают.

Он взял в руки папку, которая лежала на столе и протянул Мартину.

— Ты получил второе дело. И теперь ты сам несёшь ответственность. Я больше не буду таскать тебя на себе. Он чуть смягчился.— Но если станет совсем невмоготу — возвращайся сюда. Архив не даст тебе погибнуть... Во всяком случае сразу.

Мартин молчал. Он смотрел на ряды стеллажей, уходящих в бесконечность.Где-то там, среди множества «невозможных» дел, теперь было и его. Теперь он Мартин из города Эслера.

И, возможно, чьё-то ещё, о чём он пока не знает.

Куратор уже шёл прочь, но на полпути обернулся.

— Через два часа в зале ориентации тебе выдадут доступ. Башня появляется только по ночам. И только для тех, кто готов её видеть.

— Не опаздывай.

После того как Куратор ушёл, Мартин всё ещё стоял возле стола, чувствуя, как затихает мир вокруг него. Архив внезапно приобрёл новое значение. Он не был просто хранилищем парадоксов. Это был центр, источник, куда возвращаются все невозможные вещи, но теперь он ощущался как нечто большее, не только хранилище, но и тюрьма для людей, которые не могут найти выход.

Мартин развернул папку. На первой странице лежала старая, черно-белая фотография. Башня, не очень высокая, но загадочная. Она была окружена густым туманом, и каждый её этаж был слабо виден, а на каждом окне — по одному отражению. Не живому, не мертвому — чему-то посередине.

Подпись:«Башня. Один путь вверх. Ни одного выхода вниз.»

На следующей странице был список этажей. Все этажи, начиная с первого, были названы по именам людей. Описание каждого этажа было расплывчато, будто информация о том, что там происходило, исчезала, как только её пытались запомнить.

— Башня… — прошептал Мартин, пытаясь осознать, что это за место. Что за мир ему предстоит изучать.

Он перевёл взгляд на страницу с описанием задания:

«В районе между контурными зонами обнаружена точка повторного времени. Регион нестабилен, события в нём начинают самопроизвольно воспроизводиться. Подозрение на наличие Хранителя Цикла.

Задание: обнаружить башню, найти контакт. Получить объяснение или инструкции. Остановить повтор, если он опасен.

Особое внимание к этажу номер 7. Требуется максимальная осторожность.»

Внизу было несколько строк, написанных чуть менее чётко, будто автор записывал их с опаской:

«Этаж 7 — ключ. Этаж 7 — ловушка. Этаж 7 — потерянная душа.»

Мартин глубоко вздохнул. Башня. Он почувствовал, что перед ним — не просто очередная неразрешимая головоломка. Эта Башня — настоящая, её стены были плотно окружены чем-то древним и непостижимым. Это не было просто зданием. Это было место, которое находилось вне времени и пространства, с каждой ступенью, с каждым этажом всё больше поглощающее и меняющее.

Он взял фотографию и на мгновение задумался.

— Ладно, — сказал он себе вслух. — Если это то, с чем я должен столкнуться, значит, у меня нет выбора.

Он закрыл папку и встал. В коридоре послышались шаги Куратора.

— Ты готов? — спросил тот, входя в комнату. — Пора.

Мартин поднял голову и посмотрел на него. В его глазах не было страха, лишь ясное понимание того, что впереди будет нечто сложное и опасное, но без этого пути нет.

— Я готов, — сказал он.

И, несмотря на всю тяжесть прошлого и тех, кого он потерял, он почувствовал, как внутри начинает пульсировать какая-то новая энергия. Слова «Башня с этажами» не пугали его. Напротив, они будили в нём тот самый огонь, который вёл его вперёд — к новому делу, новым открытиям, и, возможно, новым потерям.