Генюшка. 13. Мироеды

После той памятной драки Дронька Ухваткин присмирел немного. Но хватило его ненадолго. С тех пор, как один из  его  родственников стал полицейским урядником в уезде, Дронька окончательно обнаглел. Да и как не обнаглеть,  если батянька его с брательниками старшими вон что вытворял!  Все окрестные деревушки в узде держал.  Мироед – он и есть мироед.

Старые люди да сверстники ухваткинские сказывали, что он с малолетства таким был: всё что-то мудрил, жульничал, обманывал.  Всё себе на выгоду. А когда в пору вошёл – во всей красе себя показал.  Как-то довелось ему в уезде раздобыть  соли по дешёвке. Как уж так изловчился, но купил её  совсем за бесценок. Несколько пудов.  А соль на деревне – первое дело. Привёз Ухваткин эту соль в деревню, да и распродал втридорога да ещё и обвесил всех, кого смог. С этого-то и богатство его пошло.

Давно прошли те времена,  когда Ухваткин самолично к работе прикладывался. Никто уже и не помнил, когда он в последний раз за плуг вставал, да и вставал ли вообще. А зачем, коли работники и батраки  со всеми хозяйственными делами управятся.  Работники, что в его доме жили вкалывали от зари до зари.  А получали-то всего ничего – миску похлёбки, несколько медных грошиков да  крышу над головой, да и ту не в доме, а в старой бане, уже не использовавшейся по назначению.  Были они самыми что ни на есть настоящими батраками, только называл их Ухваткин работниками, мол, не батрачат, а честь по чести работают и деньги за работу получают.

А приходящие батраки работали на Ухваткина исполу.  Испольщина – один из самых тяжёлых видов кабалы, когда батраки вынуждены брать в аренду  участки кулацкой земли и отдавать за них половину урожая.  Работать-работать с утра до ночи без передыху, а потом бац и отдать половину выращенного!

Вот так и наживался Ухваткин. Да ещё деньги в долг давал под большущий процент. А попробуй задержи возврат долга – сыночки ухваткинские так отметелят да ещё и последнее, что есть отберут и на себя работать заставят. А коль попал в кабалу к Ухваткину – так это до скончания дней, да ещё долг на детей перейдёт. И никакой управы на них. А уж, чтоб долг не вернуть – так  это вообще никому в голову не приходило.

Вот и Дронька туда же, понахватался у старших своих.  И в один из дней он появился среди ребятни с огромным кульком леденцов.  И стал каждый леденечик продавать за копеечку.  У кого  копеечки не было, тем в долг давал под процент,  а процент был похлеще чем у самого Ухваткина – вернуть должен был либо три леденца либо три копейки. Это получалась даже не испольщина, а две испольщины. А всех должников Дронька  на бумажку записывал, да не просто записывал, а кто сколько должен и когда должен.  А как же, грамотный, в церковно-приходской школе учён!

Много малышни попалось на эту леденцовую удочку. Съедался-то леденец быстро,  а  долг отдавать нечем. А Дронька требует, процент растёт.   И  пошли по  деревне кражи  этих самых копеечек из родительских кошельков. А коль нет копеечек, то  кусок сахара в тройном размере, а то и удочка сойдёт, грузило, ножичек  либо ещё какая дельная вещь. А ежели вообще никак долг не возвернуть – тогда в личные Дронькины слуги пожалуйте. В общем, развернулся Дронька по полной.

Развернуться-то развернулся, но пропажи и без того скудной наличности  в родительских кошельках не осталась незамеченными.  Лупанка дитятьчьих задов следовала за лупанкой. Но ребятня упорно молчала.

 А раз молчат, не признаются – значит не они. И по деревне поползли слухи, что завелась в этих местах нечистая сила и орудует в кошельках.  Отслужили молебен от этой пакости. Пропажа денег прекратилась, но усилилось исчезновение нужных в хозяйстве вещичек, так по мелочам, но однако ж ежели пропала вещь, то так скоро ею вновь не обзаведёшься. Видать перешла нечистая сила на кражу других нужностей.

Пожалуй, только неколько из деревенской ребятни не попали в кабалу к Дроньке – Генюшка, Васятка,  Ваньша с Ерошкой  да  парочка  их приятелей. Но зато младший брат Ваньши Климка попался, по полной.  И долг отдавать надо,  и  родителям признаться боязно, и выхода никакого.

Надо было что-то срочно придумать. И они придумали.

Климка уже пару недель ходил в Дронькины слугах. Он да ещё трое маленьких парнишек. Ох, и измывался же над ними Дронька!  И верхом измывания была «карета». Четверо мальчишек парами становились напротив друг друга, сцепляли руки, а сверху на эти сцепленные руки садился Дронька и четверо «коняг», как называл их младший Ухваткин, должны были таскать  его везде, куда только он пожелать соизволит.  А соизволял он постоянно, в последнее время Дронька  передвигался только так. Он совсем заездил своих «коняг».

«Долговая запись», как называл её Дронька, всегда находилась при нём. Хранилась она в коженном гаманке, туго стянутом шёлковым шнуром и привязанном  к кушаку, подпоясывающему Дронькину рубаху.  Вот этот-то гаманок  с долговой бумагой и решили добыть ребятишки.

Вся трудность заключалась в том, что это надо было сделать незаметно и очень быстро.  И решили они пойти на хитрость – затеять битву  «карет».  По задумке все участники битвы делились на две группы. В каждой группе своя  «карета» с  «царём»,  у каждого  «царя» охранники и воины.  Каждая группа воинов  должна выбить чужого «царя» из «кареты», охранники не допустить этого.  Биться решили околотками разных концов деревни.  А  Дронька был как раз с их околотка, так что они попадали в одну группу.

Из посторонних в затею были посвящены только Климка и Васяткин приятель из другого околотка.  У приятеля  также пострадал от Дроньки младший брат, поэтому парнишка принял идею  «на ура!»

В один прекрасный день Климка  достаточно громко, чтобы услыхал Дронька, сообщил своим  сотоварищам по «карете», что противоположный околоток вызывает их на битву «карет».  И Дронька клюнул. Как же можно пропустить такое событие, если он уже всамделишный «царь кареты»!

В один из вечеров вся ребятня собралась за околицей и началась битва.  И Дронька, и Васятка с Ваньшей и Ерошкой  в это раз были на одной стороне, сражались за один околоток.   Что называется,  проявили редкое единодушие. Дронька, разумеется, стал «царём», а  Ваньша с Васяткой вызвались быть его охранниками.

И битва началась.  У другого околотка «царём» был тот самый Васяткин приятель, и он на своей «карете» постарался  постоянно атаковать Дроньку.   Ваньша с Васяткой  неотлучно находились при Дроньке. А в карманах портков каждого, в ожидании благоприятного момента,  было припрятано по небольшому остро отточенному ножичку. И такой момент наступил,  в очередной сутолоке битвы  Ваньша изловчился и срезал гаманок с Дронькиного пояса.  Тот в пылу сражения  ничего и не заметил.

Битва закончилась примирением и парочкой расквашенных носов. И великой добычей.

Дронька хватился гаманка  уже дома, на вечеру.  Думал, что просто забыл его нацепить на поясок, перерыл дома всё, гаманка нигде не было. Следующим утром он обыскал двор – безрезультатно.  Его «коняги» почему-то так и не появились и Дроньке пришлось на своих двоих  идти за околицу и искать там свой гаманок.  Конечно же он ничего не нашёл.  Злющий  на весь мир Дронька отправился к одному из своих  «коняг» – Климке.

Приходит и что он видит – у Климкиного двора  полдеревни ребятни, все должники, в том числе и его «коняги». И никто на Дроньку внимания не обращает и в ножки с извинениями не падает.   Дронька разозлился ещё больше – да что это такое, он для них пустое место.

Неожиданно за его спиной выросли два его дружка-подкулачника и приободрённый Дронька крикнул:  «Эй вы, «коняги»!  А долг отрабатывать кто будет!? Быстро ко мне!  И все остальные должники должок отдать приготовьтесь!»

- Какой должок!?  Какие должники!? – выступила вперёд Генюшка, - нет здесь у нас никаких должников!  Блазнится тебе что ли, Ухваткин!

- Да вы у меня все переписаны! Все,  кто мои леденцы бессовестно жрал. А теперь платить не хочет!

- А списочек-то должников покажь, мил человек,  тогда и должок требуй, - отклинулся Васятка.

- Ну покажь-покажь списочек-то! Нам долго ждать? – вновь подхватила Генюшка, - ах, а списочка-то и нет! Пропал списочек! А на «нет» и суда нет.

- Он у меня дома остался.

- Врёшь, Дронька, ох, и врёшь!   Нет у тебя списочка!

- А вот и есть!

- А вот и нет!

- Есть!

- Нет!  Потому что списочек-то у нас!

Тут вперёд выступил Ваньша и помахал перед Дронькиным носом списком должников.

Дронька бросился к Ваньше с намерением выхватить такую важную для него бумагу. Но не тут-то было!  Ваньша отбежал, подняв руку со списком высоко вверх.   Потом со словами «Васятка, давай!»  он протянул список другу.  Тот тотчас чиркнул спичкой и подпалил долговую запись. И не успел Дронька охнуть, как его потенциальное богатство посыпалось черным пеплом.

Дронька взвыл и бросился с кулаками на Васятку.

Но драки не последовало, потому как в тот же самый миг раздался жуткий вопль: «Убью заразу!»   

По направлению к ухваткинскому отрубу мчался человек  с горящей палкой в руках.  Пламя трепетало на ветру. Следом за человеком бежали мужики и бабы и кричали ему в след: «Стой! Одумайся! Тебя ж на каторгу сошлют!»  Но разъярённый человек никого не слышал.  «Убью! Мироеды! Куркули!  Гады ползучие!» – продолжал кричать он в неистовстве. Это был  один из самых бедных  боровиковских крестьян Фрол Комлев  или как его некоторые называли за глаза – Фролка-батрак.

Ребятня, бросившаяся следом за толпой,  слышала эти жуткие крики и от них становилось тревожно и страшно.

Фрол уже почти  подбежал к Ухваткинским воротам, но , но тут его перехватил и стал удерживать Кузьма Егорович.

- Окстись! Прекрати!  Ничего не докажешь, только себя погубишь! И своих. И деревню сожжёшь.

Фрол  вырывался. Подскочил один из мужиков, вырвал из его рук горящую палку и затушил о землю.

Фрол дико зыркнул на него и прохрипел: «Эх ты!». И снова стал  вырываться.

- Угомонись.  Ну сожжёшь ты Ухваткина. Так ведь и вся деревня сгорит. Люди пострадают. Ухваткин-то что, он богатей, быстро отстроится, а другие по миру пойдут, - увещевал мужика Кузьма.

Постепенно Комлев пришёл в себя. Он  упал головой на плечо Кузьме Егорычу и зарыдал в голос.
- Убил! Убил, мироед проклятущий, малых детушек по миру пустил.

Это было страшно видеть, как взрослый человек, мужик,  рыдает в голос.

Кузьма гладил его по голове как маленького и приговаривал:
- Успокойся-успокойся.  А деток по миру не пустим, всем миром поможем.

Ребятня слышала как бабы шептались, мол, он на Уваткиных всю весну и лето работал,  исполу нёс,  а  они  у него последний надел забрали, потому как он за прежний долг не смог расплатиться.  По миру пустили семью,  мироеды.  А мужик-то вдовый, что теперь с детьми будет. Не иначе,  его – в тюрьму, детей – в приют.

Было понятно, что бабы очень жалеют Фрола и осуждают Ухваткиных. Да и то понятно, каждый мог оказаться на месте этого  человека.

Генюшка слышала разговоры  баб,  и от них становилось тревожно и тоскливо, а вдруг  и они в кабалу к Ухваткиным попадут и те у них землю оттяпают.

Кузьма Егорыч хотел увести Комлева, но тот даже идти не мог,  ноги отказывали,  вот до чего обессилел от нервного напряжения.

Когда стало ясно, что угроза миновала, ухваткинские  мужики высыпали на улицу,. Они тут же  попытались схватить  уже притихшего Фрола.  Но Кузьма не давал забрать бедолагу.  Он даже кулаки в ход пустил. А кулачищи у Кузьмы были ого-го какие! Прилетит – не обрадуешься!

Тогда старший из ухваткинских сыновей, Дуля,   вынес из дома двустволку и наставил на Кузьму с Комлевым Того и гляди – пальнёт.  И Кузьма понял, что их, ухваткинская, сила верх одержала.

Ухваткины навалились всем скопом, скрутили и Комлева, и Кузьму, и поволокли в сарай,  мол, до приезда урядника и жандармов.

И вот тут-то мужички деревенские схватились за вилы, цепы и колья.  «Мироеды треклятые! Кулачьё поганое! Кровопийцы!» - неслось со всех сторон.  Бунт назревал нешуточный.  Дуля направил на толпу ружьё. Но тут, один из мужиков отделился от толпы и направился к Ухваткиным, вроде бы как на переговоры. Поравнявшись с Дулей он вдруг резко выхватил из его рук двухстволку и шарахнул ею об угол избы. Ухваткины только охнули и попытались схватить мужика.

И тут себя по полной  проявила грозная сила толпы. Вооружённые вилами и граблями люди  грозно двинулись на Ухваткиных. И те вынуждены были уступить. Так что, всем миром  отстояли Кузьму и Фрола.

Под шумок Кузьма сказал Комлеву: «Ты вот что, Фрол, немедля уходи из деревни, а то загремишь на каторгу, Ухваткины это дело так не оставят. Чую,  нагрянут  урядник с жандармами.  В город иди, и лучше в губернский, там легче затеряться. За детушек не беспокойся, дедко с бабкой доглядят, да и мир не оставит. А там устроишься и к себе их перетянешь». И мужик, понимая, что Кузьма полностью прав, ушёл из деревни.

К вечеру прибыли жандармы с урядником.  Кузьму и ещё нескольких человек выпороли как зачинщиков.

Это был последний день июля четырнадцатого года.