Как говноактеры шедевр Богомолова убили
- Американщина, жентльмены, - чахоточно прикашливая в кулак выразился на ломаном русском присоединившийся к экспедиции на Камчатке сутулый английский студент, по привычке к сплину путешествующий просто от скуки и обилия наследственных фунтов стерлингов, доставшихся ему от тетки - миллионерши донны Розы Дальвадорец.
- Ничем не отличается, - удивился громоздкий корпусом Федор Толстой, извергая желудочный сок за борт в очередном приступе морской болезни, - что Аляска их, что Чукотка наша.
- Ты огурчика на - ка вот солененького, - толкал приятеля в спину мичман Дырка, - или вот как лось лизни длань мою.
Он протягивал жулику ладонь, густо посыпанную крупной солью. Американец всмотрелся и неожиданно заорал, привлекая внимание курившего сигару на мостике капитана.
- Га ! Соль - то у него перцем пересыпана !
Капитан скакнул с мостика, схватил мичмана за руку и тоже всмотрелся.
- Верно, - резюмировал капитан, с отвращением отворачиваясь от Дырки. - Предал ты, выходит, своих товарищей, сволочь.
- А ты не сволочись, - неожиданно спокойно парировал мичман, выбрасывая соль за борт, - ты войди. Соль, верно вы рассмотрели, немецкая, ее в пайки парашютистам ложут, но это вовсе не значит, что я агент Абвера и предатель русского народа. Я, - повысил торжествующий голос Дырка, косясь на темный зев трюма, откуда уже показалась макушка Кротова, - гауптштурмфюрер СС Дергс, в непосредственном подчинении оберштурмбанфюрера СС Отто Скорцени.
Подталкивая медлительного Кротова в зад из трюма лез улыбчивый здоровяк, схожий телосложением с Толстым.
- Пойдешь ко мне ? - бросил Скорцени Толстому, разоружая команду.
- Неа, - рассмеялся жулик, - война - сучье дело, а я, слава Богу, никогда не служил, об чем и зрителям Грибоеда объявлял на премьере его спектакля, шулер, дуэлист, крепко на руку нечист - все верно, но нечистая рука в смысле передернуть карту, а не расхищать казну.
- А какая разница ? - заинтересовался педантичный, как и все немцы, Скорцени, вываливая ржавые карамультуки экипажа за борт.
- Огромная, - засмеялся Толстой, любуясь ловкими движениями здоровяка. - Личное мошенство и государское расхищение - это, как бы тебе пояснить, как ваши немецкие две измены. Измена присяге во имя блага нации, что позволили себе фон Штауффенберг и фон Бок, и измена самому германскому народу, что практикует ваш же фюрер.
Скорцени задумался, но Кротов вывел его из прострации.
- Одного русского перебежчика тебе хватит, - сказал он в широкую спину Скорцени и пошел спускать за борт спасательный ялик.
Свидетельство о публикации №225050101113