III. Что меня отдаляло от поповщины. Беседа Белокр

Бывший епископ Онуфрий, хотя приобрести кого-либо из нас иноков, проживавших в Климоуцах в числе пяти человек, тогда принадлежавших еще к федосеевскому согласию, решился посетить нас из Белой Криницы. Так как до сего времени не было у нас знакомства и свидания, то разговор начался со сторонних предметов. Когда же дошло слово до разности убеждений о некоторых религиозных предметах у поповцев и беспоповцев, я сказал Онуфрию: «Отче, я не из числа не радящих о священстве и не буду о многом требовать доказателств к своему убеждению; а попрошу вас только доказать мне о благодати священства вашего, – откуда, чрез кого и чрез какой вид преподания оно у вас возобновилось? Если это покажете согласно апостольскому преданию, прочие недоуменности я все без доказательств оставлю и готов присоединиться к вашей церкви».

Онуфрий, видя, что дело состоит за одним предметом, поусердствовал вступить в разъяснение оного. Он спросил меня: «Что же тебе нужно доказать?».

Я сказал: «Вот что. О Церкви Греческой как разумеете, – в православии она пребывает, или в ереси?»5 Онуфрий ответил: «В ереси». – «Каким же еретикам подобна?» – спрашиваю. Он ответил: «Арианам, македонианам»6. «Что же, – спрашиваю, – благодать Божия терпит еще Церкви Греческой и действует в ней, как и в тех еретиках некогда, до времени суда над нею?» – Онуфрий ответил: «Какого суда на нее должно ждать? Кто ее будет судить, когда ни одного епископа православного не осталось? Благодать Божия Греческую Церковь оставила». Я спросил: «А вы это говорите истинно, от сердца?» Онуфрий отвечал: «От сердца; мы и делом уже показали: мы не стыдились, под миропомазание принимали митрополита Амвросия. Если б исповедовали в Греческой Церкви благодать, не стали бы митрополита перемазывать миром».

Я сказал: «Теперь вы доказали, и самым делом показали, что не исповедуете в Греческой Церкви благодати, но это, может, только об одной тайне миропомазания, а в прочих иначе?» – «Как это можно, – говорит он, – чтобы в одной тайне благодать присутствовала, а в другой не действовала? Если бы у них действовала благодать Святого Духа в хиротонии, например; то уже благодатью хиротонии и святые тайны, Тело и Кровь Христова, пресуществлялись бы и на миропомазание сходила бы благодать: не нужно было бы тогда и миропомазание повторять». Я спросил: «А как рассуждаете о крещении у греков?» – «И на крещение, – говорит, – благодать не сходит, а приемлют они благодать, когда присоединяются к Церкви, чрез миропомазание, или возложение рук».

Тогда сказал я епископу Онуфрию: «Теперь вижу, как вы разумеете о Церкви Греческой». Случилось же, что на столе, за которым сидели мы, стояла чернилица и Онуфрий взял в руки перо, посмотрел очин, тут же лежал клочок бумаги: я и говорю Онуфрию: «Для памяти, чтобы лучше помнить, запишите, что вы теперь говорили». Он простодушно сказал: «Пожалуй; что же писать?» Я сказал: «Напишите первое, как вы утвердили, что Церковь Греческую, за введение ересей, оставила благодать Божия и ни в которой тайне не преподается Онуфрий так и написал.

Я сказал: «Еще второе вас спрошу: чрез тайну миропомазания преподается ли благодать священнодействовать?» Онуфрий ответил: «Нет; она только крещение подтверждает. Если бы тайна миропомазания подавала священство, то всяк миропомазанный мог бы священнодействовать». Я сказал: «Справедливо вы ответили; так пишет Симеон Солунский в первой книге о тайне миропомазания, что тайна миропомазания священства не подает. Запашите же и это». Онуфрий записал, что тайна миропомазания священства не подает.

Я продолжаю: «Еще третье вас спрошу: в небытность иерея, может ли диакон принести бескровную жертву?» Онуфрий ответил: «Не может». – «А если, – говорю, – по великой нужде дерзнет?» Онуфрий отвечал: «Какая бы нужда ни была, действо его как небывшее вменяется, сам же суд приимет».

«А священник, – спрашиваю, – может ли благодать хиротонии преподать?» Он подумал и сказал: «Не может». Я спрашиваю: «А по нужде?» Ответил: «И по нужде не может».

«Запишите же, – говорю, – и это, чтобы не забыть».

Онуфрий хотел было писать; но пришедший с ним иеродиакон Георгий, видя, что начинается беседа о хиротонии, легонько толкнул Онуфрия в бок, и говорит: «Для чего пишете, владыко!» Онуфрий смутился. – «Итак, говорит, – что это я делаю? – Я и написанное-то разорву». Взял и разодрал записку. Я заметил на это: «Здесь не присутствие и мы не контракт пишем, а только для памяти записывали, что говорили. Говорили же мы вот что». И повторил ему кратко все, что было сказано. – «Так ли?» – спрашиваю. «Точно так» – отвечает он. Потом я и говорю ему: «Ваш митрополит Кирилл священнодействует; а благодать чрез кого получил он?» Онуфрий сказал: «Чрез Амвросия».– «А Амвросий, спрашиваю, от кого?» Онуфрий стал в затруднение; тогда я сам начал разъяснять дело. «Будем, – говорю, – вместе, сообща разыскивать, откуда, чрез кого и чрез что благодать хиротонии получена Амвросием. Очевидно, не от Церкви Греческой, ибо вы сами исповедали и перемазанием митрополита подтвердили, что Греческую Церковь благодать святого Духа оставила и ни в единой ее тайны не присутствует. А ежели воротимся назад, скажем, что от Греческой Церкви Амвросий получил благодать хиротонии, то надо будет признать, что Греческая Церковь благодатью изобилует, и вы, дерзнувши перемазать митрополита, впали в тяжкий грех и должны возвратиться туда, откуда взята благодать. Далее, ежели скажете, что чрез совершенное у вас миропомазание получил Амвросий благодать преподавать хиротонию: то опять же сами вы подтвердили, что тайна миропомазания благодати священства не подаст. Ежели, наконец, скажете, что Амвросий получил благодать хиротонии от принявшего его попа Иеронима; то и опять, сами же вы справедливо призвали, что иерей благодати священства преподать не может. Откуда же Амвросий получил сию благодать и как мог преподать Кириллу то, чего сам не имеет, или что получил неизвестно где, от кого и чрез что?» Онуфрий сказал: «Что же, по-твоему, остается нам делать теперь?» Я ответил: «Ризы без благодати не пользуют». Онуфрий на это: «Мы столько положили хлопот воздвигнуть иерархию, а ты говоришь: положить ризы! как это можно!»

На возражение сей беседы Павел белокриницкий придумал учение о временном прекращении священства по примеру пременения (во время плена вавилонского) ветхозаветного, сеновного огня в воду. Но изменение прообразовательного огня, яко стихии, полагать в пример на изменение Духа благодати, ищущие истины из самих старообрядцев признали служащим на укоризну благодати и в повредность богословии; а бывший коломенский епископ Пафнутий и совершенно опроверг учение о сем.

Слово же мое к Онуфрию: положить ризы незаконного священства, сказанное в духе беспоповства, исполнилось с ним в духе православия. Еще будучи беспоповцем, но уже приближаясь к Церкви, я увидал отца Онуфрия в единоверческом Никольском монастыре простым иноком и по некоторой беседе, улыбнувшись, напомнил ему: «Вот, отче, вы и исполнили мой совет».