VI. О федосеевской и прочих безбрачных коварственн

Федосеевцы и все вообще безбрачные согласия, отторгшись от Церкви Православной, прервав с нею всякую связь еще в предках своих, и горше всех отверзше на ню клеветами уста своя, горше всех и наказаны за сие праведным судом Божиим, ибо вконец лишены священства, а с оным вмести и законного брака. Впрочем, милосердый Бог, и о них пекущийся неизреченным своим промыслом, яко не от злобы, но от неразумия заблудивших, хощет тою самою естественной нуждой, сиречь лишением брака, привлещи их в разум истины, показуя, сколь страшное зло, еще прежде будущего суда, страждут они бедные за разорвание от Святой Церкви. Ибо не страшное ли зло, терпеть не только духовную нужду, как-то лишение таинств тела и крови Христовы, священства, разрешения грехов, но и телесную казнь в лишении брака и расторжении всякие семейственные связи? Каких терзаний исполнена домашняя жизнь бракоотрицателя, уважающего уставы своего согласия, но по естественному влечению вступившего в брачное сожитие, трудно и представить! На жену смотрит он, как на враждебницу и губительницу его спасения, на детей, как на оковы, держащие его при гибельном (по его понятию) браке; да и судьба детей является ему ужасной в будущем: женить их – мнить то же, что предать погибели, не женить – восстать против природы; свой брак разорвать нет силы, продолжать сожительство – продолжать пребывание во грехе; совесть требует чистосердечного покаяния, но покаяние, по мнению безбрачных, доступно только по разорвании брака; разорвать брак – беда слабости предлежит, без исповеди жить – спасения отчаяться. Вот положение ревнителей федосеевского и филипповского учений, провождающих семейственную жизнь. О безбрачных же, или так называемых преимущественных духовных членах того и другого согласия, как живут они, да не возглаголют уста моя...

Прежде, нежели увидел я со всей ясностью вышеописанное бедственное положение семейных людей в федосеевском и иных безбрачных согласиях, обратила мое невольное внимание коварственная исповедь, производимая у них людям женатым. Федосеевцы, филипповцы и прочие полагают, что уже браку время прошло и брак есть не что иное, как нераскаянное беззаконие; по их учению, должно всячески воздерживаться от такого беззакония, и впадшие в оное должны непременно расторгнуть брачный союз, и пока не расторгнут брачного союза, положено не принимать их на исповедь. Поэтому многие из женатых между ними целый век проживают без исповеди, и заботятся только, чтобы хотя перед смертью исповедаться. Равным образом и некоторые из желающих перейти в их согласие, т. е. перекреститься, зная, что при перекрещивании должны дать обет на «чистое житие», отлагают переход свой на долгое время, иногда до предсмертной болезни. Да и при смерти все же трудно бывает разорвать семейную связь, особенно тем, которые венчаны в Православной Церкви. Отсюда и происходит для них тяжкое испытание: дать обет чистоты, расторгнуть брачные узы страшно и сил нет исполнить: не дать – нужно лишиться исповеди и отпущения грехов, потерять надежду спасения, дать лицемерно, лишь бы исповедаться – как решиться солгать Богу, да еще перед смертью! Знают все это законополагатели безбрачия и дабы устранить столь важное препятствие к упрочению и расширена своего согласия, придумали коварственную исповедь больных или умирающих семейных людей из своего общества, и коварственный прием приходящих к ним от Православной Церкви. Исповедуя первых, они о браке их не спрашивают, а довольствуются общим о всех содеянных грехах ответом и обещанием к тому оных не творити. Подобную же хитрость употребляют и с брачными, приходящими к перекрещивание от церкви православной или от брачных старообрядческих согласий, – прямого отрицания от брака не требуют, а довольствуются общим отрицанием сатаны и дел его, разумея под оным и отрицание от брака, ибо, по их понятию, брак есть сатанинское же дело. Таким образом и приходящий к исповеди, или к чиноприему, не истязуется о браке, хотя, не ведая того, дает отречение от брака; и старик исповедующий, или крещающий не скорбит, что совершил крещение, или исповедь, не взяв с крещаемого, или кающегося обещание расторгнуть брак, ибо полагает, что такое обещание, хотя не прямо, все-таки получил; и пред людьми не стыдно, – молвы нет, что браки расторгают; и от начальства без беды.

Это уловка с больными, близкими к смерти и с приходящими от Церкви; а со здоровыми придумана другая.

Выше сказано было, что женатые в федосеевском и филипповском согласии, доколе пребывают в брачном состоянии, не могут быть допущены к исповеди. Холостые, если и падают, удобны к покаянию, – могут, хотя и лицемерно, сказать пред отцом духовным, что оставляют грех; а женатому сказать того нельзя, ибо имеет обличительницу-жену, с которой, по понятиям безбрачных, состоит в открытой и постоянной блудной связи. Исповедать его без расторжения брака, значило бы признать брак справедливым; а не признавая брака справедливым, допустить до исповеди, значило бы потаковником быть явного беззакония: то и другое тяжко, посему и доступ к исповеди для семейных людей почитается невозможным. Но богобоязливому человеку как быть без очищения совести покаянием? Это все равно, что лишиться надежды спасения, и чтобы спасти себя от такой страшной участи, ищет он выхода из погибельных безбрачных сект, – либо к новоженам, т. е. в поморскую секту переходить, либо начинает рассматривать погрешность раскола и помалу приходить к познанию правости и непорочности Церкви Православной. Это обстоятельство заставило и твердых проповедников безбрачия сделаться мягкосердыми, во многом снисходить женатым, особенно из людей богатых. Так и насчет исповеди мудрые федосеевские старцы, желая стадо свое соблюсти, решили, что и брачных можно исповедовать, ради успокоения их совести, но так при этом поступать, чтоб и себя от согласия на брак их избавить. Придумали они исповедовать женатых не стоя, якоже обычно, но сидя вместе с исповедующимся совершать исповедь. Теперь, если какой ревнитель безбрачных преданий, как и случается, нападет на старца, – зачем он исповедовал женатого: у него готовый ответ: «Я не исповедовал, мы только беседу имели, советовали вкупе, как ему от греха избыть». А если женатый спросит, для чего не по чину, сидя, а не стоя, его исповедует, тому скажет: «Нельзя, друг; я бы и рад иначе сделать, да меня самого отлучат; а ты довольствуйся и такой исповедью». Я спросил одного федосеевского настоятеля: «Почему, отче, женатых сидя, а не стоя исповедуете»? Он отвечал: «Для того, чтоб исповедь эта не почлась за исповедь». – «А если так, – говорю, то какая же от нее и польза тому, кто исповедуется?» Он отвечал: «Это делается только для успокоения волнующейся его совести». Я вздохнул и подумал о сих непризванных совершителях Таин: вот как шутят они великим и святым делом, как не дорожат душами человеческими! Бедный, тяготящийся грехами человек приходит с желанием и надеждой очиститься от греха: а они стараются, как бы отпустить его со грехами, лишь бы сам того не ведал! Каждый просящий благоговение показует пред тем, кого просит: а сии устав выдали, чтобы грешник сидя просил оставления грехов в Святом Таинстве! О убозии людие! Как вас ваши наставники обманывают! Исповедают, чтоб исповедь в исповедь не вменилась! Другие наставники другого рода хитрость употребляют при исповеди женатых. Исповедуют их, как следует, стоя; но велят исповеднику читать все положенное в чине исповеди самому и с ним не молятся, или же и сами читают, но не дозволяют при этом исповеднику с собой молиться. Таким образом, кающийся и приходит к духовному отцу своему и отходит от него грешником, с которым даже не позволительно сообщаться в молении!

Для женатых, приходящих от Великороссийской Церкви, федосеевские и филипповские ревнители безбрачия, дабы приумножить свое стадо, допустили также снисхождение: им попущается жить, не разлучаясь с женами, но давши обещание «на чистое житие». Если преступят обещание, впадут в трех, то грех сей, как тайно содеянный, тайно судится духовным отцом. А если окажутся плоды преступления, то жена подвергается уже отлучению и шесть недель несет епитимию, после чего снова получает прощение, т. е. возвращается на «чистое житие» с мужем. Так они и себя обманывают и народ! А если бы безбрачники такими способами не привязывали к себе женатых, но во всей точности исполняли на них свои правила и предания, то бы стадо их не только оскудело вконец, но и по нравственности упало бы до последней степени. Между тем за женатыми, которых именуют они блудниками и отставными прихожанами, стоят они, как за стеной, – и сыты и в числе гражданства. Это и побуждает федосеевских и филипповских ревнителей-стариков прибегать к наглому лицемерию и лукавству, ради удержания в своем обществе людей семейных, – оказывать к ним снисхождение, хотя и считают их омерзительными.

Сие-то законопреступное лицемерие и коварство федосеевских и филипповских наставников в исповеди и чиноприеме людей женатых, всего скорее бросились мне в глаза и точно также, как их жестокость к младенцам, рожденным в браке, побудило меня ближе вникнуть в недостатки федосеевского учения и оное оставить.