Инструмент Творца. Глава 8

Глава 8. Противоположность равнодушию.

Раскрывшийся над головой зонтик спрятал вышедшего из подъезда астронома от дождя. Погода в течение недели менялась неоднократно: то радовала яркими теплыми солнечными лучами, то быстро нагоняла дождевые тучи. Улица, переходящая в широкий проспект, напрямую выводила на площадь перед главным корпусом. Через двадцать минут астроном открыл большие входные двери и подошел в бюро пропусков.
— Добрый день. Мне каждый раз приятно возвращаться в ваш Университет, — подавая паспорт, со спокойным видом и слегка улыбнувшись, поприветствовал астроном знакомого ему работника охранной службы, так как часто приходилось бывать здесь по различным вопросам.
— Вам также, добрый день. Снова к нам с лекциями?
— Сегодня нет. Договорился получить консультацию по выполнению одного очень важного эксперимента.
— Понимаю. Скажите, пожалуйста, от кого должна была поступить заявка на пропуск?
Астроном совершенно забыл о том, что для входа необходимо было предварительно сделать запрос.
— Маргарита Михайловна. Я по ее приглашению. Разве заявки нет? – стараясь как можно увереннее, ответил он, понимая, что если сейчас его спросят ее фамилию, придумывать что-то дальше будет сложно.
— Вы к Маргарите Михайловне?! — почему-то удивился охранник.
— Да, к ней. 
— Все ясно, почему заявки нет. С Маргаритой Михайловной так часто бывает: постоянно в работе, и постоянно забывает выполнить определенные формальности. Ладно, у нас с ней есть негласная договоренность. Как подойдет, напомню ей отправить заявку.
— А ее еще нет?
— Еще нет — вам подождать придется. Я вас пропущу, только дальше кафе не уходите без нее; вы ведь знаете, где оно находится?
— Да, конечно.    
— Проходите. Я ей сообщу о вашем ожидании.
— Большое спасибо.
Астроном сидел в кафе, погрузившись в мысли о предстоящей встрече. Кружка с остывшим кофе одиноко стояла на столе, дожидаясь, когда про нее вспомнят.
— Простите, — вдруг раздался рядом нежный, приятный голос.
Астроном вздрогнул.
— Еще раз простите. Я вас, кажется, напугала? Мне на проходной сказали, что здесь ждут. Это вы меня ждете?
Астроном молчал. Перед ним стояла симпатичная женщина средних лет с длинными рыжими волосами чуть ниже плеч и приятным добрым лицом в веснушках. Она с любопытством рассматривала его.
— Извините, я, наверное, ошиблась, — и женщина отвернулась от астронома, продолжая осматривать кафе.
— Маргарита Михайловна, — как показалось ему самому, совсем тихо произнес астроном, встав со стула.
Женщина развернулась обратно к астроному и вновь пристально посмотрела на него.
— Да, это я. Все-таки не ошиблась! Можно просто, Маргарита. Как обращаться к вам?
— Сергей, — с мало скрываемым волнением представился астроном и поспешил предложить новой знакомой сесть за стол, отодвинув стул. – У вас редкое имя – Маргарита. Мне сказали, вам его дал ваш отец.
— Он обожал Булгакова! – принимая предложение астронома сесть, продолжила разговор Маргарита так, как будто общалась со старым приятелем. —  Помню, он как-то домой черного котенка принес и хотел назвать его Бегемотом. А я заупрямилась, так как свое имя коту придумала – Мурзик. Папа подумал, и предложил тогда звать кота Бесиком. С тех пор у меня только черные коты.
Маргарита отвлеклась на звонок, и, предупредив кого-то о своей занятости, выключила телефон и убрала в сумочку.
— Извините, работа. Вы по какому вопросу ко мне? Вас интересует моя диссертация в области нейробиологии?
— Нет. Скажу честно, я нейробиологией почти не интересовался. Читал давно что-то связанное с этим. Вроде, Сапольски автор книги.
— Робер Сапольски — замечательный ученый! Так все-таки, какова ваша цель встречи со мной? Вас редакция научного издания направила? Вы — журналист?
— Нет. Никто меня не направлял и я не журналист. Пришел я сам по своему личному делу. Маргарита, уделите мне, пожалуйста, немного времени.
— Хорошо, через тридцать минут начинаются лекции, поэтому вам необходимо поспешить.
— Я быстро.
Астроном вкратце рассказал Маргарите о своем решении изучить опыты профессора Лирского, ее отца, но столкнулся с проблемой почти полного отсутствия какой—либо информации. Про эксперименты инженера он промолчал.
— Зачем вам знать, чем занимался мой отец?
— Ваш отец работал в том же Институте, то есть университете, где работаю сейчас я. В следующем году у нас юбилей — круглая дата. Руководство посчитало нужным выпустить серию книг о жизни и деятельности Института, начиная с его создания и заканчивая нынешним временем.
Придуманная экспромтом история казалась правдивой, несмотря на то, что астроном совершенно не любил и не умел обманывать;  другого, чтобы уговорить в данную минуту  Маргариту помочь ему, он придумать не успел.
— Про юбилей не слышала — мои знакомые в университете папы не упоминали. Что же вы — говорите сами пришли, а оказывается, по заданию. Значит, вы просите помочь вам написать биографию моего отца?
— Да.
Маргарита замолчала. Неожиданная встреча с астрономом несколько смутила ее. Сначала она не обратила особого внимания на него, лишь мельком скользнув взглядом, но, при разговоре, у нее появилось странное ощущение, что они уже очень давно знакомы, только по каким-то необъяснимым причинам также очень давно не виделись. И чем дольше Маргарита общалась с астрономом, тем больше она понимала – эта встреча может изменить ее дальнейшую жизнь навсегда.
— Что-то мне подсказывает, что это никак не связано с подготовкой материала к юбилею университета, — посмотрела Маргарита на астронома взглядом учительницы, понимающей, что ученик не выучил урок, но пытается выкрутиться.
«Как двоечник», — мелькнуло в голове. Астроном достал из кармана аттестат доктора наук и протянул Маргарите.
— Доктор физико-математических наук Сергей Федорович Блажко, — прочитала Маргарита и вернула аттестат. – Простите меня за мою недоверчивость. В наше время… Ну, вы понимаете… Хорошо, я помогу вам, но после лекций. Ждать придется около двух часов. Если дождетесь, я так и быть, расскажу о своем отце.
— Расскажу о своем отце, — зачем-то повторил астроном последние слова Маргариты, смотря на нее, и, вдруг оживившись, приподнятым голосом спросил. – Можно я подожду вас на лекции? Я тихо посижу в конце аудитории, мешать не буду. Студентам объясните, что я по обмену опытом. Мне все равно ждать, а так с удовольствием послушаю лекции по нейробиологии.
Предложение астронома Маргарите показалось забавным.
— По обмену, так по обмену, — Маргарита встала со стула. – Поспешим — времени почти не осталось.
— Валите все на меня: я вас задержал, мне и отвечать. Опыт работы со студентами у меня есть.
Маргарита с астрономом быстрыми шагами преодолели длинный коридор и, поднявшись по лестнице до третьего этажа, подошли к аудитории.
— Сюда!
Астроном открыл дверь Маргарите и вошел следом за ней. В аудитории было относительно тихо. Студенты, заметив появившегося преподавателя, прекратили заниматься своими делами, и, попрятав телефоны, приготовились слушать учебный материал.
— Всем добрый день, — поздоровалась Маргарита. – Извините за опоздание. С нами на лекциях будет присутствовать доктор физико-математических наук, астрофизик Сергей Федорович Блажко. Он занимается изучением космических тел нашей Вселенной, таких как звезды, планеты, спутники, кометы и… и…
Мысли сбились. Вдруг Маргарита снова ощутила это странное чувство к астроному.
«Мы встретились сегодня первый раз, но чувство старого знакомства никак не оставляет меня. Не пойму, что со мной? Я уверена, что никогда не видела его раньше. Надо продолжать».
— Он прослушает наши лекции и…
Она не договорила: нужные слова самым подлым образом не вспоминались. Пауза затягивалась.
— И по окончании лекции выступлю с небольшим докладом, — бодро подхватил астроном. – Это одно из условий нашего перекрестного обмена опытом. Верно, Маргарита Михайловна?
— Кажется, да, — выдохнула она.
— Я вас больше не задерживаю.
Астроном быстро поднялся и расположился на последнем ряду.
Два часа лекций пролетели незаметно. В конце второй лекции астроном, как и обещал, выступил с докладом, явившемся полной импровизацией на тему взаимного влияния двух, казалось бы, ничего не имеющих общего, дисциплин – космологии и нейробиологии. Все его выступление Маргарита сдерживалась, чтобы не рассмеяться, понимая, что на ее лекции, с полной аудиторией студентов, чудесным образом родилась новая наука космонейробиология…
Маргарита и астроном сидели в университетском кафе за тем же столиком, где впервые встретились друг с другом.
— Вы прекрасный преподаватель, — серьезность Маргариты пропала, и она, улыбнувшись астроному, сделала глоток кофе. — Студенты слушали вас с большим увлечением, даже не догадываясь о том, что наука космонейробиология появилась на свет двадцать минут назад. Им выпала редкая удача стоять у истоков невероятных открытий в столь неизведанном еще направлении.
— Я люблю преподавать. Если бы не вторая моя самая сильная страсть – Вселенная, непременно работал бы школьным учителем. Вас, Маргарита, в свою очередь, назову тоже прекрасным  рассказчиком и лектором. С первых слов вы влюбили меня в науку нейробиологию, и, при первой возможности, я обязательно постараюсь лучше познакомиться с ней.
— В различных науках всегда можно найти что-то общее, да и люди, принадлежащие им, по своему складу ума почти не отличаются. 
—  Люди одинаковы по своей природе, не зависимо от культур, религий, и прочих особенностей быта. Нет, конечно, среда проживания непосредственно влияет на поведение человека, но, так сказать, базовые данные у нас у всех одни, если исключить аномальные отклонения.
Маргарита вновь улыбнулась. Каждая ее улыбка все сильней и сильней покоряла астронома.
— Я вас заразила: вы стали выражаться почти как нейробиолог. Пойдет так дальше, и переманю вас в наш Университет.
— Еще пару ваших улыбок, и я готов остаться у вас в Университете до конца своих рабочих дней: до пенсии, значит.
Астроном смотрел на Маргариту: ее лицо, ее распущенные волосы, ее нежные в веснушках руки, держащие чашку с кофе, ее прищуренный взгляд и не накрашенные, так как и без этого были хороши, чуть полноватые губы, периодически вытягивающиеся, когда Маргарита, перед тем, как сделать глоток, сдувала жар; все, за то небольшое время их общения, привязало его к себе невидимыми нитями, разорвать которые астроном не мог и не хотел.      
—  Маргарита, простите меня, за то, что прошу вспоминать о вашем отце. Возможно,  какие-то воспоминания пробудят в вас давно притихшую боль.
— Ничего, — лицо Маргариты приняло спокойное выражение. – Боль осталась, она никогда полностью не уйдет из моего сердца. Ведь бывает боль без любви, и такая боль может пропасть без остатка, но настоящей любви без боли не бывает, так как не бывает вечной жизни. Такую боль невозможно вылечить — с ней необходимо научиться жить.
Маргарита сделала глоток кофе и замолчала. Она опустила взгляд на кружку, покрутив ее. Кофейная пенка расплылась по краям от центра, освободив место для маленькой водяной воронки.
— Ирония судьбы: он постоянно пытался опередить время, и, в каком-то самом страшном смысле, опередил – слишком рано ушел из жизни. Трагедия для нашей семьи. Мама до сих пор не смирилась.
— Он болел? – захотел подробнее узнать астроном, тактично не уточняя того, что ему было известно о болезни профессора.
— Разговоры о невменяемости моего папы – это выдумки! — резко обрезала Маргарита. —  Просто кому-то понадобилось сгубить его, чтобы он никогда никому ничего не рассказал о своих опытах. После пожара его практически сразу закрыли в специальной психиатрической больнице под присмотром органов государственных служб. Они и к нам с мамой приходили. Мама долго потом не могла успокоиться, а когда немного пришла в себя, замолчала, почти ничего не вспоминая об отце и его работе. Видеться с ним, поначалу, совсем запретили; лишь, спустя долгое время, разрешив посещать два раза в месяц. Правда, однажды мы с мамой разговорились, уже намного позже смерти папы, о нашей жизни тогда. Мама с грустью вспоминала те счастливые годы. Помню, наша семья часто отдыхала в различных санаториях, на море…
В этот момент Маргарита неожиданно прервалась. Чувство того, что она очень давно знакома с Сергеем вновь появилось, только стало еще сильней.
«Колдовство какое-то! Где мы могли раньше видеться? Может, встречались в одном из институтов, или на конференциях? Хорошо, я не могу вспомнить; а он, если мы были раньше знакомы, тоже забыл?! Не понимаю…».
— Маргарита, если вам трудно вспоминать о вашем отце, мы можем закончить разговор, — забеспокоился астроном, наблюдая, как постепенно меняется ее лицо, приобретая все более задумчивый вид.
— Нет, нет! Продолжим. Я так, задумалась. Воспоминания. Да, мы с мамой разговорились, раз-го-во-ри-лись… Она рассказала, что папа предсказал дату и время своей смерти. Понимаете, он знал, он все знал наперед, и ничего не стал пытаться менять! Мог, но не воспользовался данным ему шансом. Почему?!
   Маргарита глубоко выдохнула и вновь замолчала. Посетители кафе, по большей части студенты различных курсов, быстро собирались и спешили к выходу, чтобы успеть к началу очередной учебной пары.
— Занятия скоро. У меня понедельники самые свободные дни.
— Значит, мне повезло, что я пришел именно в этот день.
— И мне… Вы спрашивайте, не переживайте за меня.
— Хорошо, только пару вопросов, и мы закончим. Не хочу быть вашим мучителем. Правда, что ваш отец сам уничтожил лабораторию вместе с документами, и могло ли что-то остаться, какие-нибудь записи?
— Он… Я не уверена — совсем юная была в то время. Я и о пожаре в лаборатории папы узнала случайно, из разговоров родственников. Причина возникновения пожара осталась тайной. Да, в интернете есть информация, но это ведь интернет.
— Мне искренне жаль вашего отца. Я вижу, вы его очень сильно любили.
— Люблю. Я часто думаю о нем: он в моей памяти всегда живой, веселый. Помню, отдыхали в доме отдыха на берегу Волги с папой…
Воспоминания все-таки расстроили Маргариту, и на ее глазах появились слезы. Она вынула из сумочки платок и аккуратно вытерла их.
— Тысячу раз меня простите, — заметил, как наполняются влагой глаза Маргариты астроном. — Эти слезы я себе никогда не прощу. Как мне искупить свою вину. Хотите, мороженное? Клубничное.
— Клубничное? – не совсем поняла Маргарита, почему ей предлагают именно клубничное мороженое, а не спрашивают, какое она любит. – Почему клубничное? Зачем? Не нужно.
— Как же! – настаивал астроном. – Вы ведь любите именно клубничное мороженное? Я не мог ошибиться, никак не мог!
— Да почему вы так решили?! Мы знакомы немногим более трех часов, а вы уже знатоком моих вкусов стали.
Предложение астронома отвлекло Маргариту от грустных мыслей и она, успокоившись, поддалась соблазну принять настойчиво предлагаемое угощение.
— Ладно, давайте мороженое. Но почему все-таки клубничное? Я бы предпочла простое сливочное.
 — Вот к вам и вернулось ваше прежнее настроение. Обязательно сделаю пометки в своей записной книжке: при встрече с Маргаритой, грустные мысли не вызывать, а если они все же появились, прогонять пломбиром в количествах, прямо пропорциональных степени печальности. А почему клубничное?! Так в меню кафе имеется только клубничное мороженное: они не оставили мне выбора.
— Вы хитрец! — глаза Маргариты загорелись. – Не переживайте, я всегда рада вспомнить и поговорить о своем отце, хоть и расстраиваюсь при этом. Спасибо вам за приятную беседу, но добавить к сказанному мне нечего. Моя мама хранит о папе самые подробные воспоминания, и, возможно, какую—то тайну, но узнать от нее что-то невозможно. Разве что чудо? Жаль, нам пора заканчивать. Очень приятно было познакомиться, и, надеюсь, в будущем на новые встречи. А из вас получился бы нейробилогог, точно бы получился, — приподнимаясь со стула, наигранно серьезно сказала в конце Маргарита, и, поймав взгляд астронома и задержавшись на мгновение, с небольшой грустью в голосе, произнесла. – До свидания, Сергей. Звезды обязательно укажут вам счастливый путь.
Она стояла и ждала, когда астроном попрощается с ней, позволив ей уйти, чему противилось ее сердце, но привычка жить в определенных правилах не давала сделать по-другому. Она смотрела на него, а он, сидя за столиком, смотрел на нее; эта пауза показалась ей и ему бесконечно долгой и невероятно мучительной, так как им предстояло сделать выбор, выбор, от которого их дальнейшая жизнь должна была измениться самым невероятным образом.
— Подождите, Маргарита, — прервал первым паузу астроном словами, услышав которые она поняла, что их выбор сделан. – Я покажусь, наверное, безумцем, но у меня есть убеждение, что я смогу поговорить с вашей мамой. Не спрашивайте, почему я так думаю? Я и сам не понимаю, откуда появилась во мне эта уверенность? Просто, примите как есть.
— Мама не будет с вами говорить — я же вам объясняла. Зря потратите время.
— Если поеду один, тогда да. Но вместе с вами надежда на согласие вашей мамы есть.
— Вы упрямый, — Маргарита стала подозревать какую—то недосказанность в словах астронома. – С чем связано ваше упрямство? Вы не собираете материал для университета, не так ли? Скажите честно, я была права, усомнившись в начале нашей встречи?
— Вы были правы, Маргарита, — виновато подтвердил астроном. – Я не знал, как вас убедить поговорить со мной, и придумал эту историю. У нашего Института действительно юбилей в следующем году, но я здесь по другой причине.
— Очень хорошо! — рассержено прервала Маргарита. – Мошенники эволюционировали в профессоров: пора институт открывать по прикладному обману. Вам в нем сразу дали бы место декана.
Она развернулась и быстро направилась к выходу. Астроном, совершенно не ожидая разоблачения, поспешил за Маргаритой.
— Маргарита, подождите, ради Бога! Я вам объясню! Дайте мне шанс! У вас же есть знакомые в университете — позвоните им!
Маргарита остановилась у дверей, не поворачиваясь к догнавшему ее астроному.
— Это жестоко, очень жестоко, — тихо проговорила она. – Я позвоню, но если вы меня обманули, я…
Недоговорив, она вышла за дверь, а астроному оставалось вернуться обратно за столик и ждать.
Прошло около десяти мину, десяти мучительных для астронома минут ожидания, когда в кафе вновь вошла Маргарита. Она прошла и села за столик, собираясь сказать что-то, но некоторое время не решаясь начать.
— Это действительно вы – знаменитый астрофизик? У вас много научных открытий. Правда, что вас приглашали работать лучшие университеты мира?
— Я думал над их приглашениями. Я им отказал – здесь мне лучше, — с облегчением ответил астроном, понимая, что его простили.
— Невероятно! Просто невероятно, как судьба меняет неожиданно нашу жизнь. Вы, конечно, виноваты, что обманули меня, но я вас простила, простила сразу…, — Маргарита прервалась, поймав взгляд астронома. — Предлагаю выйти на свежий воздух. Дождик закончился, а у нас в парке есть отличные тихие места, где можно спокойно поговорить. Там и расскажете свою историю. Идем?!
— Идем. Но дайте мне пару минут: я не выполнил свое обещание.
— Какое обещание? – забыла Маргарита.
— Мороженое, клубничное, — напомнил астроном и, встав из-за столика, пошел к кассе.
Астроном и Маргарита расположились на скамье в парке. Под солнечными лучами дождевая влага быстро испарялась, наполняя воздух густым ароматом молодой парковой зелени. Разноцветное море тюльпанов колыхалось от каждого порыва ветра вдоль центральной аллеи, прерываясь у льющегося фонтана.
— Вы уверены в том, что мой отец предвидел последствия, и поэтому прекратил эксперименты? – выслушав продолжительный рассказ астронома, с естественным для всех ученых, и не только, недоверием к чему-то новому, засомневалась Маргарита.
— Предчувствие меня редко подводило. Я астроном, а быть удачным астрономом, совершающим новые открытия в безграничном космическом пространстве, и не уметь прислушиваться к себе, к своим чувствам, невозможно.
— Ваш инженер очень сильно напоминает папу: страсть к неизведанному и полная самоотдача для воплощения своих идей. К сожалению, моему папе некому было подсказать о том, к чему приведут его опыты, а когда он сам все увидел, времени что-то изменить уже не осталось. Мама живет за городом, в нашем семейном доме – бывшей даче советской постройки, числящейся когда-то за университетом. Папе выделили ее на временное проживание, в ожидании очереди на квартиру, собственно, которую мы так и не дождались. Смерть папы почти совпала с распадом СССР. А дальше вся страна стала жить по-новому…
Побеседовав, астроном с Маргаритой договорились встретиться через два часа у метро, доехать до конечной остановки по зеленой ветке, и, далее, пересев на электропоезд, добраться до места – старого родительского дома, бывшей советской дачи.