Работа за донаты

В наше беспокойное время всё перемешалось. Много новых непонятных слов. Много новых профессий. И контор, где эти самые профессии осваивают, тоже хоть косой коси.

Люди поступают проще. Они не спрашивают, кем ты работаешь. Они спрашивают «Скока платят?» Это доходчивей для широкого понимания. А профессия, братцы, дело десятое. Как известно, не должность красит человека, а размер должностного оклада.   

В троллейбусе ехали две женщины среднего возраста. Они давно не виделись и трещали наперебой, как сороки. Выпытывали друг у друга новости и обсуждали, кто из знакомых чем занимается, кто женился, кто развёлся, а кто и вовсе безосновательно помер.

- Ой, что мы всё про чужих-то, Маша? – спохватилась одна. – У тебя же Людмила большая! Где она? Замуж не вышла? Чем занимается?

- Людмилке двадцать три, совсем взрослая! – согласилась Маша. – Школу окончила, колледж окончила…

- Какой?

- Да этот… раньше он про-простому назывался, а теперь то ли гормонально-юридический, то ли коммунально-внематочный… Не помню.

- Ясно, - сказала соседка. – Окончила твоя девка колледж – и чо?

 - Да никак не устроится нормально. Не определилась, говорит. Поищу, где лучше платят. Пошла было после колледжа работать, но там платили всего двадцать.

- Двадцатки, конечно, мало! – рассудила соседка Маши. – А что за работа была?

- Людка сама не поняла. Дали стол, стул, бирочку на грудь повесили – и сиди, чего-то делай. Байда какая-то, чепушатина. В общем, Людка через неделю ушла.

- Куда?

- Её подружка позвала. Сказала: переходи к нам, у нас платят тридцать!

- Уже лучше! – одобрила соседка. – Тридцать – это тебе не двадцать.

- Ага, - кивнула Маша. – Вот она и пришла на тридцать. Выдали ей стол, стул, бирочку на левую титьку – сиди, работай.

- А что за работа? – поинтересовалась соседка. – На тридцать и мой племянник бы, может, пошёл.

- Я не поняла. Но Людка говорит: финтень какая-то, чепушатина. Сидишь целый день, бирочку на титьке теребишь – и даже уйти нельзя.

- Но работает?

- Не, - сказала Маша. – Ушла. Сама подумай: зачем молодой девке чепушатина за тридцать, если в другом месте предложили ту же чепушатину за сорок? 

- Сорок? – ахнула соседка. – Уже серьёзнее, Мария Михална. Сорок! Хм… Сорок – оно завсегда приятнее, чем тридцать. Тут и спорить нечего.

- Дык и я о том же! – согласилась Мария. – Пришла моя Людка на сорок. И опять по накатанной: выдали стол, стул, приколотили табличку на грудь – и сиди, трудись!

- А чего трудиться-то надо?

- Людка говорит: как и на прежних местах – скрепки, бумажки, графики… всякая ересь и чепушатина. Зато за сорок!

Люди вокруг прислушивались к разговору двух кумушек. Одни усмехались, другие вздыхали. Водительница троллейбуса – молодая женщина – тоже буркнула себе под нос:

- Мне бы так – за сороковник в офисе чепушатиной заниматься, скрепочки перебирать!... А то дали в зубы баранку и дави педаль с утра до вечера! Охо-хо…

- Но и там моя попрыгушка не задержалась! – подытожила Маша, предвосхищая следующий вопрос. – Опять нашла работу получше!

- Ух ты, молодец! – похвалила соседка. – Пробивная девка уродилась! И наскока лучше?

- Видимо, того стоит, - сказала Мария. – Людка по телефону сообщила: мол, мамочка, на новом месте зарплата раз на раз не приходится, так и эдак… Поработаю ещё немного и решу, заниматься ли этой чепушатиной! Ждём-с…

- Но в среднем-то скока? – не отставала подруга-соседка. – Хоть примерно? Коли Людка у тебя такая умница, она просто так с сорока тыщ бы не ушла, верно? Может, ей все пятьдесят дают?

- Может быть, и так, – согласилась степенная Мария. – Врать не стану, сама не знаю. Людка говорит: там у них по-хитрому. Оклад небольшой, но можно получать дополнительные пожертвования и … как их?... дебаты? Манаты?

– Донаты, – поправил кто-то. – Это добровольные денежные взносы, обычно делаются в соцсетях. Она у вас в блогеры ушла, что ли?

Пожав плечами, Мария глянула в окно, вдруг ткнула куда-то пальцем, отчаянно замахала рукой:

- Да вон же моя Людка! – завопила на весь салон. – Вон она, красавица! Людка! Людасик, я тута!

Все посмотрели в окно. С перекрёстка Марии ответно махала девушка-гаишница.

- Хорошая работа, - пробормотала водитель троллейбуса. – Главное – всегда с донатами…