1992 1995 гг. Три класса в Лицее

После зачисления в Лицей мне пришлось убедить отчима, взяв в союзники маму, в необходимости там учиться и ездить в Москву, на этот раз на Шаболовку, что занимало один час сорок минут, к тому же занятия начинались в девять утра, как в институте. В итоге он сдался, я забрал документы из Правдинской школы № 2 и перевёлся в Лицей. В начале восьмого выходить из дома, ехать на электричке и потом на метро – в такой ритм я попал на ближайшие несколько лет, пока не стал снимать себе жильё в Москве.

День мой начинался так: я вставал в 7 утра, быстро завтракал, выбегал на электричку, которая отправлялась в 7-30 от платформы Правда (6-7 минут бегом или 12 пешком), в 8-20 я уже был на Ярославском вокзале и мне хватало времени доехать до Шаболовки как раз к девяти, к началу занятий в Лицее. Понятно, что в школе 520 я бы не смог учиться из-за её удаленности (20 минут от метро Академическая). Впрочем, в начале девяностых электрички ходили с перебоями, и еще в первом семестре учебы в Лицее мне приходилось ездить до станции Лосиноостровская, оттуда автобусом до Бабушкинской, в результате я опаздывал. Зам. директора Лицея, Ирина Яковлевна не принимала объяснений, но у меня не было другого выхода. В итоге родилась поговорка: «Что, Качала, опять электричка застряла в лифте?».

Первые впечатления от Лицея были радостными, я почувствовал ту самую атмосферу, что меня окружала в ЛЭШ – вольность и знания, и полная непохожесть на обыденность. Моим соседом по парте оказался Денис Ковригин, с которым мы будем следующие 30 лет общаться, вместе проводить дни рождения, как, впрочем, и с другими одноклассниками. В нашем сборном химическо-математическом классе было всего две девушки, Аня и Оля, остальные парни. Были также те, кто ездил, как и я, из пригорода.

В сентябре мы поехали на турслёт, он же посвящение в лицеисты, который проходил где-то под Звенигородом. Нам, девятиклассникам, надо было пройти несколько километров по лесу, потом быстро поужинать, поставить палатки и дальше в ночи идти по «полосе препятствий».

Напротив Лицея на Донской улице была булочная – мы бегали туда перекусывать хлебом, две столовые (Карбюраторного завода и завода им. Орджоникидзе), Донской монастырь с парком, и в нескольких остановках троллейбуса Нескучный сад – место наших будущих сборищ и пьянок.

Начались занятия как в институте, не уроками, а парами. У нас обычно было 4 пары, что начинались в 9 утра, с часовым перерывом на обед, учились мы также и по субботам. Мне нравилось быть причастным к такой «взрослой жизни».

Учиться было сложно, особенно резким был старт матанализа – в девятом-то классе. Вёл у нас математику Владимир Владиславович Глебкин, который потом преподавал нам физику. Несколько двоек подряд за коллоквиумы – было нормальным дело. Некоторых это приводило в шок. Я помню, как выдавая задания, ВВ пытался меня подловить на расчете арксинуса 4 (как известно, в военное время значение синуса может и достигает четырех!).

Отдельный шок вызывала информатика. Я, видевший компьютер лишь издали, столкнулся с занятиями на настоящих ПК (ЕС-1840, отечественных аналогах IBM PC8086), и понял, что я ничего не знаю о компьютерах. К счастью, выручил друг отца Сергей Хомичев, который мне объяснил несколько принципов алгоритмического мышления и снабдил сверхценной литературой об архитектуре компьютеров, программировании, базах данных и т. д. Я очень благодарен, ибо его помощь была очень важна и благодаря полученным навыкам работы на компьютере я смог выбрать профессию и эти знания и навыки очень мне пригодились.

Отдельно стоит рассказать об этом компьютерном монстре, ЕС-1840 (ЭВМ четвертого поколения).

У нас в классе они были с черно-белыми дисплеями, способными выдать 16 оттенков серого в разрешении 640х480, 512 килобайт! оперативной памяти и полное отсутствие какого-то накопителя, кроме двух дисководов под пятидюймовые дискеты. Обращение к дискетам было следующим: две стороны одной 360-кБ дискеты читались как диски A: B:, другой – как C:и D:. Особенно радости доставляла клавиатура с управляющими клавишами на русском (до сих пор помню эту комбинацию, “УПР-ДОП-УДЛ”). Мы изучали на этих ПК старый добры ДОС и учились писать программы на Турбо-Паскале. Мой первый язык программирования (я пропустил дурацкий Бейсик), я помню, как я из него выжимал все возможности. Одноклассники из математической группы изучили Си, и я им честно завидовал. Позже, уже в институте, я сам перешел на Си. Где компьютер, там же и компьютерные игры, и несмотря на запреты игры на информатике, иногда удавалось зарубиться в «Арканоид» или «Диггер». Последний, к слову, был любимой игрой Сергея Евгеньевича, в учительской стоял уже IBM-AT286 совместимый компьютер, с цветным дисплеем и жестким диском аж на 20 мегабайт(!).

С тех пор мечта о компьютере дома не оставляла меня. Реклама в газетах самых новых, 386-х компьютеров с ценами в долларах – типичная для того времени.