Мученики Смоленского кладбища

Февраль 1932 года

За окном мела метель. Порывы ветра становились всё сильнее. Снежные вихри поднимались выше уровня домов, деревьев, уходили высоко в облака и снова возвращались на землю с новой силой, заметая всё кругом.

Несмотря на время к полуночи, в одном из домов горел неяркий свет. Тусклое пламя свечи и слабый свет лампады освещали полумрак комнаты. На коленях перед образами стоял мужчина лет пятидесяти в длинном черном облачении и сосредоточенно молился под тихий треск свечи.

В доме было уже довольно прохладно: в печи давно догорели последние дрова, и тепла оставалось мало, но похоже, что молящийся не ощущал холодного дыхания воздуха.

- Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного, и укрепи в грядущих испытаниях, - прошептал человек, заканчивая молиться, неспешно перекрестился, низко склонился, коснувшись пола головой, и встал с колен.

Он подошёл к окну. Причудливые морозные узоры покрывали почти всю поверхность стекла и не давали увидеть, что было снаружи.
Мужчина слегка потёр запотевшее окно рукой, и на его пальцах, словно капли слёз, остались мокрые следы. Стало видно, что на улице всё так же мело.
Вьюга не сдавалась: выла, стучала в дымоход, резкими порывами налегала на двери, словно хотела вырвать их с петель и забраться в это тихое укромное жилище.

Вдруг скрипнула дверь, и из соседней комнаты вышла невысокая женщина лет сорока в длинном платье. Её светлые волосы свободно лежали на плечах, покрытых тёплым платком.

Она подошла к мужчине и нежно коснулась его руки.
- Не спишь, батюшка? Замёрз поди. Надо дровишек в печь подкинуть. Да и ложись, родной, отдохни. Господь один знает, сколько у нас ещё ночей-то осталось...

Мужчина посмотрел на женщину и обнял её. Он не стал говорить о том, что сердце чувствует тревогу и возможно, эта ночь у них последняя. Женщина уткнулась лицом ему в грудь, стараясь спрятать набежавшие слёзы, а он, не торопясь, ласково гладил её мягкие красивые волосы.

Вдруг в дверь громко и настойчиво постучали.
Матушка вздрогнула, и её сердце тревожно забилось в мрачных предчувствиях.
- Открывайте! Открывайте немедленно! - чей-то грубый сильный голос разрезал тишину зимнего вечера вместе с непрекращающимся стуком.

- Катюша...вот и всё похоже - выдохнул мужчина вмиг охрипшим голосом, убирая руки женщины, до боли сжавшие его. - Вот и за мной пришли. Прячься живо в подвал, пока не уйдут ироды!
- Батюшка! Отец Николай, пощади, родной! Не пойду без тебя! Дети выросли, а мне без тебя жизни нет! Вместе от венца и до смерти!

Мужчина посмотрел на жену глубоким взглядом, словно увидел в ней что-то такое, чего раньше не замечал, и, не став спорить, подошёл к двери.
Казалось, она сейчас сама слетит с петель под натиском той силы и ярости, с которой в неё стучали.

Он открыл дверь, и вместе с холодным февральским воздухом в избу ворвались четверо красноармейцев, от которых изрядно попахивало выпитым недавно спиртным.

- Что так долго не открывал, батя? Кого ещё прячешь здесь, вражья морда? - один из солдат, видимо, главный среди них, вальяжно стал ходить по комнате, опрокидывая стулья и все, что попадалось ему под ноги. Заглянул под стол, сорвал белоснежную скатерть и, бросив её на пол, с бесовским  наслаждением стал оставлять на ней грязные следы своих сапог.
- Здесь больше никого нет, - твердо сказал отец Николай. - Мы в доме одни.

Матушка Катерина стояла рядом с ним, одной рукой сжимая платок, а второй держась за рукав рубахи мужа, и пересохшими от страха губами вполголоса шептала молитвы.
Произведя обыск их скромного жилища и никого больше не найдя, солдаты разозлились ещё больше.

- Ну...давай, батя, выходи. Поедешь с нами, - скомандовал главный, в то время, как другие красноармейцы рылись в найденном в соседней комнате сундуке и разбрасывали вещи.

Отец Николай знал, что сопротивляться бесполезно. Вот уже несколько дней, как за священниками шла охота со стороны советской власти, и каждый день он узнавал о новых её жертвах: кого-то из отцов увозили прямо из дома, кто-то, покинув его, обратно просто не возвращался.
Брали не всех. Но кто будет следующим - никто не знал.

Страх липкими влажными клещнями пытался опутать сознание батюшки, и только непрестанное призывание имени Иисуса помогало отцу сохранять самообладание и внешнее спокойствие.

Он почувствовал, как матушка набросила ему на плечи тулуп, наспех оделась сама и встала рядом.

Солдат заметил это и яростно прокричал:
- А ну прочь, попадья! Ты нам даром не нужна! Наказ собрать священников, а не их баб!

Матушка мертвенно побледнела и что есть силы вцепилась в батюшку.
- Не отпущу одного...вместе от венца и до смерти... И будут двое одна плоть. . Вместе от венца и до смерти...

Солдаты замерли, сраженные силой, которую вдруг почувствовали от её слов. Главный в тот момент задумался, смогла бы ли его жена принять такое же решение и пойти за ним до конца, окажись вдруг на месте этой несчастной белокурой женщины? Что-то человеческое шевельнулось в его привыкшей к крови и жестокости душе.

- Ладно, - произнес он, - пущай едет с ним. Как там она сказала...двое одна плоть. Ну пусть и едут как одна плоть. Свяжите их, да покрепче!

Веревки, как плети, впились в кисти их рук и соединились между собой, когда они лицом к лицу оказались на повозке, везущей в неизвестность.

- Матушка...ещё есть время передумать...отрекись от меня...живи, расти наших внуков, - отец Николай сделал ещё одну попытку спасти родную жену, но осекся на полуслове, когда увидел устремлённый на него её серьезный взгляд.

- Батюшка, разве Христос не сказал нам, что должно бояться не убивающих тело, а губящих душу? Лихие времена наступили...нет правды на земле... Если положен нам мученический венец, то так тому и быть...примем его вместе.

Мужчина почувствовал, как сердце у него защемило, и к груди прилила волна нежности к своей супруге. Он смотрел на ее расстрепавшиеся из-под платка белоснежные волосы, на потрескавшиеся от мороза губы, с любовью рассматривал морщинки вокруг заплаканных глаз и благодарил Бога за то, что много лет назад Он подарил ему счастье быть с ней.
Сейчас, когда их земная жизнь висела на волоске, он вспоминал, как они поженились. Трепетной румяной красавицей она вошла в их дом и стала ему верной помощницей. Помогала обустраивать храм, заботилась о приходе. Он вспоминал, как закалялся и становился твёрже ее характер, когда нелегкие  испытания посещали их семью. Сначала смерть первенца, ещё совсем маленького беззащитного младенца. Он болел практически с самого своего рождения, и все доктора, к которым они обращались, только разводили в беспомощности руками. Не дожив до первого года своей жизни двух недель, их маленький Алёшенька, названный так в честь святого Алексия, человека Божия, отправился на Небеса. Шли годы, но после этого смех Катерины уже никогда не был таким лёгким и беззаботным. И в её глазах, даже когда они улыбались и светились тихой доброй красотой, всегда была лёгкая грусть, как память об их ушедшем навсегда сыночке.
Господь подарил им потом ещё пятерых детей, сильных и крепких здоровьем настолько, что другие люди этому просто дивились.
Бывает, искупаются весной по молодости в ещё не нагревшемся после зимы лесном озерке, или домой возвращаются, обдуваемые ледяным ветром, а им хоть бы хны, ни температуры, ни кашля, на утро веселы и здоровы. Словно их покойный братик забрал на себя все болезни, предназначенные для их потомства и невинным светлым Ангелом вернулся Домой.
Росли дети и покидали их семейное гнездо, а чувства отца Николая и матушки Катерины друг к другу не просто крепли, а становились глубже и полнее. Их любовь не была закрытым ларцом, а подобно евангельскому светильнику, распространялась на тех, кто попадал в их окружение. Они помогали устроиться сиротам и перенести свое горе вдовам, кормили и согревали бедных, находили им кров и пропитание. Будучи искусным проповедником, отец Николай во время проповедей мог так расположить сердца богатых жителей города, что они сами искали потом с ним встречи и жаждали сотворить милостыню. Люди, соприкасавшиеся с их семьёй, чувствовали искренность и любовь, что в их доме была почти что осязаема. Согретые внутренним теплом и горячими пирогами матушки,  они любили бывать в этом гостеприимном доме.

Замёрзшие губы уже не слушались Катерину, и она продолжала молиться только умом и сердцем.
В ее памяти тоже всплывали счастливые и грустные годы их жизни. Она словно окидывала их взглядом, оценивала, думала, как можно было поступить иначе...но в конце просто благодарила и смирялась с тем, что уже было не изменить. Выросшая в семье единственным ребенком, после замужества стала жить жизнью, полной хлопот и трудов, совсем не похожей на ту, к которой она привыкла у родителей. Но ей помогала вера, посеянная ими, и взаимная любовь к супругу. Бывало, устанет она после дневных трудов, сядет у окошка и уже готова начать себя жалеть, как вдруг почувствует на своем плече мужнину руку. Сядет рядом с ней, обнимет и гладит по головке, словно маленькую девочку. И рассеиваются внутри нее тучи - его любовь и понимание, поддержка разгоняли их. И снова светит солнце внутри неё. Куда только усталость девается?..

Их поездка уже приближалась к концу, когда женщина посмотрела на своего мужа и увидела, с какой любовью и болью он на нее смотрит. Сердце откликнулось на этот взгляд.

- Спасибо тебе за все, родной мой. Моя опора...

Он уткнулся носом в ее лицо и постарался сдержать подступившие слезы.

Повозка резко остановилась и им приказали сойти.

В окружающем пейзаже они узнали Смоленское кладбище.

С их рук сняли веревки и Катерина стала растирать отёкшие запястья. Волосы выбились из-под платка. Отец Николай посмотрел на неё и сердце его сжалось. Обнял её, стараясь согреть, и они вместе пошли, подгоняемые солдатами, с трудом пробираясь по высоким сугробам.

"Господи... Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя...грешнаго...
Укрепи меня и матушку мою..." - губы батюшки почти беззвучно старались шептать молитвы...

"Господи, помилуй и спаси нас...укрепи милостью Своей..." - так же молилась Катерина и почувствовала, как слезы стали наполнять глаза. Ей вдруг стало страшно, предчувствие надвигающейся беды липкими щупальцами сдавило горло и не давало нормально дышать.
На миг ей подумалось, а что если бы она всё же осталась дома и не поехала вслед за мужем? Утром бы с рассветом встретила своих детей, увидела любимых внуков?.. И вроде всё было бы как всегда, но нет... Рядом бы уже не было его, её Николая...и мир стал бы совсем другим... В нем не так ярко светило бы солнце, а всякая радость была бы пресной и натужной. Нельзя остаться прежним, вырвав из груди половину своего сердца. Нельзя так же вдохновенно встречать первые лучи нового дня, если знаешь, что любимые глаза уже не увидят с тобой этот рассвет.
 И тут же внутри себя почувствовала ответ, что она сделала верный выбор...что всё, что сейчас происходит - должно совершиться, и это надо пройти, как бы трагично и больно это ни было. И в сердце пришёл неожиданный покой, когда души незримо коснулась Божья благодать.

Катерина и Николай брели возле вековых могил и покосившихся крестов.
Ветер был порывистым и заунывным, трепал выбившиеся из-под платка волосы, жёг лицо, а снег белыми пушистыми хлопьями продолжал все падать и падать на обледеневшую землю.

В глубине погоста они увидели таких же замученных и замёрзших жертв действующего режима, как и они сами. Сквозь непогоду и леденящий холод смогли различить знакомые лица священствующих и монахов.

А потом...потом разрытая промозглая земля стала их последним приютом, куда забросили тела всех, кто не пожелал отречься от Христа.
Не отрёкся никто...

Шевелящаяся земля на живой могиле праведников ещё долго будоражила умы местных жителей, стоны погибающих глухим эхом разливались по погосту.

Пройдут годы и это место станет паломническим у верующих Санкт-Петербурга и гостей города.
Зажгутся свечи на самодельных подсвечниках, и каждый желающий сможет поразмыслить о пути этих простых, но удивительных своей верой людей, сорока мучениках Смоленского кладбища, захороненных здесь живыми в советские годы.
Помолиться возле их общей могилы и подумать о том, а насколько сильна моя собственная вера?
Какие испытания может пройти она?
Что она во мне: пламя горящее или едва тлеющий огонёк, способный потухнуть при сильном или не очень порыве ветра?..

Господи, укрепи и нашу веру молитвами святых мучеников Смоленского кладбища, в годы гонений за Тебя пострадавших!