Житие Володи Стручкова

ЖИТИЕ ВОЛОДИ СТРУЧКОВА – ВЕРНОГО ПРОДОЛЖАТЕЛЯ ВЕЛИКОГО ЛЕНИНСКОГО ДЕЛА

«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное!» (Из Нагорной проповеди Иисуса Христа, «Евангелие от Матфея», 5:3)

Много на нашей планете удивительных мест, природных и исторических памятников. Но ничто так не украшает планету, как одарённый, мудрый и гуманный человек! Замечательные люди – соль Земли – без которых жизнь теряет всякий смысл! Так, например, во Франции жили и творили великие писатели – Александр Дюма-отец, Виктор Гюго, Оноре Бальзак и многие другие. В Британии жили и творили прекрасные мыслители – Томас Мор, Френсис Бэкон, Чарлз Диккенс… Германию прославили великие мудрецы – Георг Гегель, Эммануил Кант, Иоганн Гёте…
Есть гениальные мыслители, писатели, учёные и в нашей многострадальной России. Их не перечесть!
Особенно много породила Россия настоящих святых – преданных православной вере. О них написаны замечательные произведения – «жития святых»! Вот здесь российский пантеон превосходит по числу праведников все страны мира!
Однако есть такие места в России, где на свет появлялись наиболее уникальные люди… И о них ничего не знают не только народы других стран, но и самой России.
Одной из таких выдающихся личностей был Володя Стручков, родившийся в небольшом лесном посёлке Сельцо, ставшим уже теперь городом в Брянской области. Это был самый популярный человек Сельцо за все годы существования посёлка. Достаточно сказать, что двадцать лет назад в рейтинге популярности Стручков занимал первое место, опережая даже бывшего директора химического завода Мейпариани и знаменитую учительницу Астахову, почётную гражданку Сельцо.
До сих пор старые жители Сельцо помнят этих выдающихся людей, равных по своему значению.
Но Стручков оказался намного полезней, ибо нёс людям радость и смех!
Как ни странно, Стручков имел ленинские инициалы – Владимир Ильич! И его похождения радовали. Родители Стручкова – простые сельские люди, а отец – участник Великой Отечественной войны – не думали, не гадали, что породят выдающегося мыслителя ленинского типа!
Говорят, что когда родился Володя над посёлком появилась огромная сверкающая звезда! Сельцовские мудрецы устремились с богатыми дарами к роженице и предрекли её сыну Володе славное будущее!
С первых дней Стручков показал себя «человеком нового, коммунистического общества», ибо, поступив в первый класс сельцовской школы номер один упорно не мог научиться читать! Его направили в спецшколу, но и там он поразил педагогов (видимо равных ему) неспособностью читать и писать! Тем не менее, будущий строитель «нового общества» вскоре вернулся в Сельцо и при активном участии своих родителей (также строивших коммунизм) был принят на работу мусорщиком при жилищно-коммунальном отделе завода. Я не забуду, как однажды Стручкова спросили, сколько он зарабатывает. – Девятфот лублей! – последовал ответ.
Когда он работал на мусорной машине, в Сельцо царила настоящая мания Стручкова. Как в столичных городах ходили на великих актёров, так здесь ходили на Стручкова. Тут творились настоящие выкрутасы. Стручков, стремительно выхватывавший из рук людей вёдра, высыпал из них мусор в кузов машины, себе под ноги, потом возвращал пустые вёдра назад и периодически выкрикивал: – Мусол, иоп васу мать! Давайте мне мусол!
Потом он «созрел», как мужчина. Судя по происходившему, у него начались «эротические фантазии». Как-то я пошёл с ребятами из нашего двора в кино. Я уже не помню, о чём оно было. Но в памяти о том посещении клуба осталось лишь поведение легендарного Володи Стручкова. Неожиданно в середине сеанса он вдруг появился у портьеры, рядом с экраном, спустил штаны, достал свой торчавший член и стал мастурбировать! Буквально через несколько секунд он вскричал и оросил портьеру своим семенем!
В зале возникла сумятица. Стручков побежал к выходу, но за ним погнались какие-то парни. Тогда не было принято развратничать прилюдно.
…Через несколько дней я встретил Володю, который спешил домой. Его лицо напоминало сплошной синяк! Так что сельцовцы не поняли своего лидера…
Однажды Стручков проходил мимо работавших сантехников.
– Сто вы делаете? – спросил он.
– А вот ставим шпонку! – ответили парни.
В дальнейшем, Володя, увидя ремонтников, всегда спрашивал: – А сто, вы спонку ставите?
И получал благоприятный ответ.
Колорит его деяний особенно усилился, когда Стручков неожиданно женился!
Как-то я шёл из школы, заканчивая девятый класс, и вдруг увидел множество людей, собравшихся вдоль улицы Куйбышева. – Что случилось? – подумал я. Но, глянув вперёд, понял, в чём дело. В проходе между толпами сельцовцев шли наши выдающиеся земляки. В первом ряду – Стручков Володя с какой-то полноватой женщиной, а за ним – его брат Гриша с гармошкой  и родители. Событие напоминало встречу Красной Армии с жителями Белграда, как нам показывали в документальном фильме.
Такое историческое событие я никак не мог упустить и устремился вслед за толпами. Володя Стручков был одет в стёганую фуфайку и стёганые штаны (видимо, в понимании его деревенских родителей это была оптимальная брачная одежда, ибо они уже тогда понимали своё место в масштабах совремённой России), Машка же была одета в простое ситцевое платье с фуфайкой же сверху! Их одеяния могли бы помочь знаменитому модельеру Кардену в деле определения совремённых одежд!
Итак, молодая пара устремилась к зданию исполкома сельцовского поселкового Совета. За ними следовали родственники и толпы зевак. В это время главой сельцовского исполкома был Анатолий Петрович Сигида, бывший учитель физкультуры нашей школы. Увидев, как в направлении исполкома движется огромная толпа, он не был шокирован, ибо, видимо, ещё раньше был уведомлён о столь важном событии.
Среди властей Сельцо Стручков считался дурачком, видимо они сами не понимали насколько он был им близок, поэтому Сигида отреагировал адекватно: первоначально предупредил брачующихся, что росписи не будет и захлопнул дверь.
Но Стручковы были настойчивы и стали стучать. Тогда Сигида неожиданно выскочил и под одобрительные крики сельцовцев с размаху ногой дал под зад Стручкову и вновь захлопнул дверь, защёлкнув её.
После этого Володя поднялся и молодые спокойно, также сопровождаемые толпами, как охранники современных руководителей России, пошли назад, в дом святейшего семейства.
Сейчас, когда ожила легенда о Петре и Февронии Муромских, неплохо бы вспомнить и о настоящих святых, верных супружеству – Володе Стручкове и его Машке (Марии Елизаровне Княгининской). Я считаю, что их следовало бы канонизировать – объявить святыми!
Стручковы в дальнейшем продолжали радовать жителей Сельцо. На следующий день после первой брачной ночи Володя прибежал в больницу и без очереди ворвался к врачу-терапевту, демонстрируя якобы повреждённый половой член. Но врач-терапевт, прошедшая и Рим и Крым, не испугалась, намазав головку члена Володи зелёнкой. На следующий день в поликлинику Сельцо ворвалась его Машка, возмущённая тем, что «опосля врачей Володя меня не йибёть!»
Потом «страсти улеглись». Стручков стал полноценным советским человеком, радуя граждан только одним своим видом.
«Женившись» на Машке, Володя стал считать, что ему дозволено всё, как, например, руководителю нашего государства.
«Гринька», как называли в народе его младшего брата, как-то рассказал, что Володя, сойдясь с Машкой, стал показывать из себя «человека более высокого уровня», чем его брат. Поскольку Гриша жил в одиночестве, не общаясь с женщинами, Володя показывал ему своё превосходство следующим образом.
– Вот, мы садимся на обед, – рассказывал Гриша, – а Володя всё не идёт. Тогда батька кричит: – Володь! За стол вместе с Машкой! – Но Володька вдруг заводит Машку поближе к кухне, чтобы мы всё видели, и начинает спускать у неё трусы, пытаясь всадить в неё член! Я, конечно, возмутился, и с размаху дал ему по морде! После этого они встали и пришли к столу!»
Внешне Стручков полностью соответствовал описанию русского дурачка. Он  был среднего роста, весь скрюченный со своеобразным лицом: его небольшая голова выглядела бесформенной с вмятиной в области скул, а взгляд излучал подлинное безумие. Когда он женился на Машке, он работал мусорщиком на мусорной машине при ЖКО. Потом ему помогала Машка. Как-то Володя заболел, и Машка замещала его. Вот тогда люди поняли, что такое настоящий театр!
– Бабы, бабы, мусол! – кричала Машка, принимая вёдра и радуя толпу. Люди буквально бежали к машине, чтобы посмотреть на «художества» Машки, достойно заменившей своего возлюбленного.
Но вот упразднили мусорные машины, и сельцовцы лишились своего последнего развлечения. Машка устроилась куда-то в строительно-монтажное управление, где покорно таскала любые тяжести, а Володю взяли мусорщиком на Брянский автомобильный завод. Об их трудоустройстве «позаботились» родители Володи и местные власти, не желавшие выплачивать несчастным пенсии по инвалидности.
Но Володя, перестав работать на мусорной машине, не утратил своей актуальности. Он постоянно поражал сельцовцев своими мудрыми поступками.
Как-то я пошёл в местную баню и, дожидаясь душа, сел в кресло ожидания. В общий зал очередей не было и на контроле перед лестницей на второй этаж стоял банщик Пётр Бачев, пожилой, седой человек. Неожиданно появился Володя Стручков. Он посмотрел на банщика и стал ходить взад-вперёд, изображая этакую скучающую персону. Дед Петя всё прекрасно понял, и сделал вид, что не замечает Володю, открыв ему проход в зал для мытья. Володя немедленно пробежал и скрылся уже за лестницей.  – Обдулил! Обдулил! – крикнул он, пробежав наверх. Сидевшие в ожидании сельцовцы дружно рассмеялись.
Однажды я сам был свидетелем, как Стручков возвращался из бани. Я стоял у окна и увидел, как он шёл, держа под мышкой банный веник. Во дворе бегали собаки, и Стручков решил подразнить их, присвистнув. Собаки кинулись за ним. Володя помчался вперёд, сломя голову, и провалился в канаву. От его воплей собаки разбежались. Грязный, он вылез из ямы и вновь поплёлся в баню.
Вскоре Машке, как настоящей строительницы коммунизма, выделили отдельную квартиру. Сначала – в финском домике – но, поскольку Стручковым досаждали местные хулиганы, им дали однокомнатную квартиру в общежитии «Юность»,  относящемуся к ведомству строительной организации, где работала Машка. Там эти настоящие российские супруги прожили всю оставшуюся жизнь, за что и достойны высочайшей святости!
Их жизнь – образец для поведения россиян. Это – толерантность, трудолюбие и мудрость. Машка очень любила своего Володю. В беседе со своими соседками она говорила: – Вот я смотрю на мужиков и думаю: что вы в них находите? Посмотрите на моего Володю! Разве кто-нибудь может сравниться с ним?
 Подобные ей соседки (а таких в России подавляющее большинство!) безмолвно с ней соглашались.
Вместе с тем, несмотря на явную святость, Машка обладала одним серьёзным недостатком – она не могла оценивать стоимость денежных купюр! И понимала стоимость денег только по толщине пачки.
Как рассказывал мне один известный хирург, однажды в приёмное отделение скорой помощи Машка привела Володю Стручкова с пробитой головой. Ему оказали первую медицинскую помощь. Тогда на приёме дежурила мать моего соседа. Машка подошла к ней и сказала: «Знаешь, подлуг, это я ему бизтанула! Деньги стал плохо плиносить!»
Оказалось, что зарплату Володе выдали десятирублёвыми бумажками, и толщина купюр для Машки оказалась недостаточной! «Видно, завёл собе плять!» – пожаловалась она санитарке.
В дальнейшем Володе стали выдавать зарплату по рублю, пачка стала весомой, и семейные страсти истинно русских людей улеглись.
Однажды мне самому удалось увидеть Володю, так сказать, «в деле». После института я работал заведующим вечерним отделением Первомайской средней школы и по долгу службы вынужден был посещать различные заводы, расположенные вдоль железной дороги, где работали мои горе-ученики. По ходу дела я посетил и инструментальный цех автозавода. Там я спросил первого попавшегося рабочего, а нет ли у них «некого Стручкова». – Как это «некого»?!» –  возмутился рабочий. – Это же наш самый важный человек! Владимир Ильич!
И он указал мне рукой на место, где я смогу увидеть сельцовского гения.
Я подошёл к токарному станку, за которым стоял одетый в спецовку рабочий и вытачивал крупную металлическую деталь. Образовавшуюся при этом стружку он аккуратно складывал в большой бумажный мешок. Когда мешок наполнился отходами, токарь громко крикнул: – Ильич! Сюда!
Откуда-то из заводского дыма и тумана выскочил Володя Стручков и скрылся в глубине цеха.
– Понёс стружку на специальную свалку! – пояснил мне токарь, не удивившийся, что я наблюдаю за их человеком-легендой. – Вы далеко не уходите! Сейчас, минут через пятнадцать, будут выдавать получку! Там, в коридоре – он махнул рукой в сторону кассы. Вот там вы увидите, как уважают Ильича наши ребята!
Я последовал совету опытного работяги и устремился вперёд. В коридоре у окошечка кассы уже толпились в очереди люди. Поскольку очереди – любимое дело россиян – я не удивился и стал ждать.
Вот наступило долгожданное время, открылось кассовое окошечко, и из него высунулась полная, краснолицая женщина. – А где Ильич? – возмутилась она. – Пока он не появится, я не выдам ни копейки!
–  Владимир Ильич! Владимир Ильич! – закричали люди.
Стручков появился также неожиданно, как и у токарного станка. Все расступились, и он первым подошёл к окошку.
– Вот, Владимир Ильич, твои сто десять рублей! – сказала кассир, протянув Володе пачку рублёвых купюр и ещё десяток бумажек рублёвого достоинства. Володя сделал какой-то росчерк в протянутой денежной ведомости и осторожно взял свои деньги, спрятав их за пазуху.
– Смотри, Ильич, не потеряй! – сочувственно напутствовали своего кумира товарищи, стоявшие в очереди. – А то рассердишь свою Машку!   
Машка очень хвалила Володю в беседе с соседями (чему можно поучиться многим нынешним россиянкам). Как-то она рассказывала, что смотрела «до ночи телевизир, да задремала, а Володя в это время спал, и проснувшися, пошёл до ветру. Но меня ни пальчиком не задел: пожалел»!
Соседки прекрасно понимали, что случилось бы с Володей, если бы он задел супругу! Она просто размозжила бы ему голову!
Вот известно, что классика – нетленное явление! Так у Пушкина была цитата: «Я помню чудное мгновенье, Передо мной явилась ты. Как мимолётное виденье, Как гений чистой красоты».
Это вполне применимо к Машке Стручковой, видимо, великий поэт уже тогда предвидел появление этой прекрасной женщины, настоящей сельцовской труженицы, строительницы коммунизма.
Мария, к несчастью, не умела готовить пищу. Видимо, знала о своём благородном происхождении и поэтому считала это дело не достойным её высокой чести! Как-то она рассказала соседкам, любившим посудачить на дворовой скамейке о своём неудачном кулинарном опыте.  – Тута вот я зашла тама в магазин, да фаршу свяного купила, – говорила она, – да пришла до дому и стала фарш ентот жарить…Ну, тута-вот пожарила, а как сожрала, тако забурчало у мяне во брюхе! Я побяжала до ванны, да не поспела: обосралася до лыток самых! Пряшлося крепко долго в ванне усидети!
В результате, дело приготовления пищи взял в свои руки её любимый Володя.
Помню, как в молодости, придя из армии, я работал в сельцовском узле связи. Как-то поступила заявка от Стручкова.
Никто из связистов не захотел идти к нему, считая это позором. Я же, не взирая на насмешки, взял заявку у дежурной связистки и пошёл на улицу Строителей, в сторону общежития, где в отдельной однокомнатной квартире, на первом этаже, проживали сельцовские «Пётр и Феврония».
Постучав в дверь, я немного отошёл в сторону и стал ждать. Через некоторое время открылась дверь и на пороге показался Володя, одетый в грязную ситцевую рубаху и синие штаны, называвшиеся тогда «техаски».
– Давали заявку? – громко спросил я.
– А фо, ты – мастел? – спросил с достоинством Стручков. – Знаес, как делать ладиво?
– Знаю, Владимир Ильич, – ответил я. – Веди меня к своему радио!
Володя пропустил меня на кухню, где на стене висел молчавший радиодинамик. По дороге на кухню через небольшой коридор я увидел жилую комнату Стручковых. Посредине стоял большой стол, сбитый из грубых досок, напоминавший дворовые столы, на которых играли работяги в домино по вечерам. К столу прилегал то ли самодельный диван, то ли топчан, а напротив стола, перед окном с грязными шторами, стоял на самодельной же тумбочке маленький телевизор.
Я подошёл к динамику, снял его с гвоздя, на котором он висел, и положил на кухонный стол, покрытый грязной клеёнкой. Вынув наушники, я включил их в розетку и, послушав, убедился, что линия исправна.
– Вот что, Владимир Ильич, – сказал я, – линия твоего радио исправна, а вот динамик разбит. – Вот, смотри, – я поднял со стола динамик. – Видишь,  вот здесь оторваны проводки, а их не восстановить, поскольку они входят в картонную перегородку!
– Так сто зе делать? – пробормотал Стручков.
– Надо покупать новый динамик! – ответил я.
– Ах ты, сволочь! – раздался вдруг дикий крик за моей спиной. – Лазбил, плять, ладиво, а мне теперича плати! Ах ты, змей глумной!
И в кухню ворвалась толстая полуседая круглолицая старуха с мутными глазами.
Она остановилась возле нас и пристально вгляделась в лицо Володи.
– Сама ты – «змея глумная»! – ответил Стручков. – Это же ты лазбила ладива!
– Ах ты, плять! – взвыла Машка, достав откуда-то швабру и с размаху ударила ею Володю по голове. – Бум! – раздался глухой звук, но Володю этот удар не смутил. – Сто ты бьёс, змея глумная?! – заорал он, и они сцепились.
Я решил «не тешить беса» и поспешил к выходу. За моей спиной раздался ещё один удар, а потом я услышал стук падающих тел. Оглянувшись, я увидел, что Машка, вцепившись сбоку в волосы Стручкова, мотала его головой, а на шее у Володи болтался на проводе, как гигантский медальон, испорченный динамик.
Я вернулся назад в комнатку связистов и подробно рассказал о произошедшем. Товарищи по работе, изрядно подвыпившие, безудержно хохотали.
Но на другой день к нам в каморку явился сам начальник – Фёдор Федотьич Васильев – и высказал своё порицание, что не помогли Стручкову.
– Володя вновь приходил и жаловался на вас! – возмущался начальник узла связи.
Тогда к Стручкову пошёл другой связист, более опытный Анатолий Руденков.
Вскоре он вернулся.
– Ну что, так быстро сделал? – удивились связисты.
– А что там было делать? – усмехнулся Толик. – Я взял с собой пластилин и прилепил проволочки к картонной середине! Включили, радио заработало, и Стручковы были довольны!
– Так они лишь только заденут динамик, и он навсегда замолчит! – воскликнул я.
– Ну я это им и объяснил! – весело сказал Руденков. – Так что если они заденут прибор, пусть тогда не бегут сюда, а прямиком направляются в магазин – покупать новый динамик. Ничего, на «трояк» не обеднеют! Поменьше будут драться!
– Ну, а «магарыч» ты не принял! – рассмеялся один из старших связистов. – Небось, стаканчик там пропустил!?
– Да ты что! – возмутился Толик. – Володька, правда, предложил мне…На радостях он достал откуда-то трёхлитровую банку с вином, «Рубин», кажется…А там, в банке какая-то ботва болтается! «Ну, ты выпьес?» –  спросил он меня. Я глянул на эту бурду и чуть не блеванул. Сдержавшись я сказал: – Не пью на работе! – И – дай Бог оттуда!
Когда я уже работал на химзаводе, страну охватила огородническая страсть. Поскольку не хватало элементарных продуктов питания, люди решили взять дела продовольственного снабжения в свои руки. В этом им «помогала» «родная» коммунистическая партия», руководство которой, наконец-то, разрешило народу получать в арендное пользование небольшие земельные участки на пустошах и болотах, мало пригодных для земледелия. Но наш народ «не сломить, не запугать» (как пелось в известной песне). Скоро все запущенные земли покрылись огородами и дачными домиками: люди, возвращаясь вечером с работы и в выходные дни, начали выполнять легендарную партийную «продовольственную программу».
Не отстали от советских людей и супруги Стручковы: родной автозавод Володи выделил им земельный участок в районе деревни Корчминки.
Как-то в феврале, выехав на лыжню, я увидел бредущего по шоссе в сторону Корчминки Володю Стручкова с мешком через плечо. Поравнявшись с ним, я поинтересовался: – Куда это ты собрался, Ильич? Да ещё с мешком?
– Да фот на тачу: несу картоху сажать! – ответил тот.
– Какая дача? Какая картоха? – рассмеялся я. – Ведь ещё конец февраля?!
– Фо ты мине галаву дулис?! – возмутился Володя. – Вы, змеи глумные, усё миня дулите! Люди гламотные содють картоху по лунному календарю! Я дажа по телику такое видел! Нахлен меня дулить?!
И он с величием двинулся по своему маршруту. Вглядевшись в его скорченную жалкую фигуру, я испытал гордость за свой народ-труженик, готовый по зову партии не только осваивать непригодные для земледелия пространства, но даже сажать семена зимой!
Конечно, из этой затеи Стручкова ничего не вышло, и его огород не дал всходов. Но об этом его подвиге долго говорили в Сельцо! А когда настал весенний сезон посадки овощей, в район «дачи» Стручкова кинулись многие сельцовские обыватели. Оказывается, Володя построил даже дачный домик! Из-за толп народа, жаждавшего посмотреть на творчество Володи, нормальные дачники испытывали немалые трудности, пока, наконец, интерес к настоящим советским огородникам не угас…
Как-то я, проезжая на велосипеде через деревню Корчминку, остановился возле огорода знакомых мне по работе людей, супруг Приваловых, и вспомнил о даче Стручковых.
Разговаривая с Людмилой Приваловой, работавшей в заводском отделе кадров, я спросил: – Скажи, неужели Володя Стручков выстроил себе домик?
– Выстроил, – рассмеялась Людмила. – Вернее, выстроили ему нанятые рабочие! Да вот он, неподалёку!
– Где же? – полюбопытствовал я.
– Да ты сам оглянись и наверняка увидишь его сооружение!
Я повернулся спиной к собеседникам и огляделся! Ба! Метрах в полустах от меня стояло действительно какое-то «сооружение»: дом-не дом…, весь скрюченный, как сам Володя. – Это и есть его «хоромы»? – спросил я со смехом.
– Именно они! – Улыбнулся супруг Людмилы. – Володя, по совету своей мудрой Машки, сэкономил на оплате строителей и материалах. Вот и получился дом по их облику и подобию!
– А кто там копается в их огороде? – спросил я. – Неужели Володя?
– А кто же ещё?! – усмехнулся Привалов. – А Машка лежит в домике: отдыхает! Сейчас для них самое время для спокойной жизни. До этого сюда был такой наплыв зевак, что им было не до работы и отдыха!
Когда наступила «ельцинская эпоха» и понятие «депутат» стало совпадать с понятиями «торгаш» и «взяточник», Володя не остался в стороне от событий.
Пребывая в бане, он много говорил о политике. Насмехаясь над ним, люди нарочно задавали ему провокационные вопросы. И все разговоры такого рода немедленно становились достоянием сельцовской публики.
Так, однажды один из отдыхавших после парной спросил Стручкова: – А почему бы тебе, Володя, не пойти в депутаты или хотя бы в мэры Сельцо? Ведь тебя все хорошо знают, уж получше наших властей?
Стручков принял эти его слова всерьёз и ответил так: – А вы включитя миня в список! Я тады соглашуся! Включите! Миня точно выбируть! А я дам вам за это кажному по «лимону»!
Сидевшие рядом дружно расхохотались!
– А сто вы смиётись?! – возмутился Стручков. – Чем я хузе васева Ельцина и ево дипутатов?!
– Если будешь разбазаривать направо и налево «лимоны», тогда не хватит «лимонов» твоей Машке! – бросил кто-то.
– «Лимонов» хватить всем! – решительно ответил Стручков. – Наса стлана богатая! Уси ворують, ворують, хочь бы тот же Ельцин, а денег всё не уминьшаиться!
Тут все замолчали, и установилась полная тишина. Обыватели, к своему прискорбию, поняли, что Володя не настолько глуп, как им представлялось, а, возможно, что они глупее его!
Ещё раньше, в период господства коммунистической элиты, когда авторитет члена партии, подкрепляемый КГБ, был незыблем, Стручков однажды ещё больше потряс сельцовскую публику.
Как-то в начале 80-х годов прошлого века один сельцовец, отдыхая после бани на скамье рядом с Володей, спросил его насмешливо: – А почему бы тебе, Володя, не вступить в партию?!
При этом сидевшие рядом мужики громко захохотали.
Но ответ Стручкова изумил всех.
– Зачем мне васа палтия? – усмехнулся он. – Сто она мне даёть? Тока платить взносы да слушать всякую фуйню на собланиях? Нет, мне этого не надо!
В тот раз все сразу замолчали. Особенно было не до смеха членам партии! Получалось, что Стручков был умнее их!
Немало доставалось от «острого язычка» Володи и обычным сельцовским «жлобам». Так, однажды Володя подошёл к игравшим в домино за нашим дворовым столом работягам.
В процессе игры мужики обсуждали житейские темы. Зашла речь о любовницах, и один из них рассказал, как сожительствует со своей соседкой. Игроки одобрительно выслушали его речь и стали обмениваться репликами на эту тему. И один самый разговорчивый, которого называли Витей, повернулся к стоявшему возле стола Стручкову, наблюдавшему за игрой.
Считая Володю дурачком и чувствуя своё превосходство над ним, Виктор с насмешкой спросил его: – А у тебя, Володя, есть любовница?
Стручков заколебался, но недолго думал и ответил: – Твоя жена моя любовница!
Установилась тишина. Глупый Виктор, вместо того, чтобы замять услышанное, подскочил и устремился к Володе. Но мужики не позволили ему обидеть своего кумира и поняли произошедшее, как значимое!
Раздался дикий смех, и расстроенный Виктор с позором удалился.
В дальнейшем, в разговорах, сельцовцы уже не называли осмеянного Виктором, а говорили о нём, что  это тот, чья жена – любовница Стручкова! А его жену просто затравили на заводе, постоянно насмехаясь. Например, товарищи по работе могли позволить себя такую фразу: – Небось ты счастлива, Надя! Сам Стручков тебя попихивает!
В результате Виктор с семьёй вынуждены были уехать из Сельцо, чтобы не быть местным посмешищем!
Я помню, как проходили вторичные выборы президента России. Ельцин уже тогда был так дискредитирован, что многие люди решили не ходить на выборы.
Я тоже вместе со своими родными сговорились и не пошли, ибо выбирать было не из кого! В тот день я прогуливался по асфальтовой тропинке через сосновый бор. Вдруг за моей спиной раздался топот чьих-то шагов. Я обернулся: прямо на меня мчался Володя Стручков!
Он быстро приблизился ко мне, и я не успел опомниться, как он спросил: – Дяденька! Я вот не посол на выболы! Сто мне за это будет?
– Расстрел! – громко ответил я, и Стручков немедленно повернулся назад и побежал на избирательный участок.
В 90-е годы было модно устраивать фейерверки. Руководство местного химического завода активно принимало участия в показухе, отвлекая людей от тяжёлой жизни и растрачивая последние деньги, которые могли вполне поправить полуголодное положение рабочих.
Но сельцовцы с радостью восприняли почин властей. И в авангарде шли Володя Стручков со своей Машкой!
Однажды во время праздничного салюта в огромной толпе, взирающей на яркие зрелища, произошло замешательство. Началась давка и упал какой-то большой стенд, призывающий сельцовцев к очередному трудовому героизму.
Когда люди успокоились и устремились к этому стенду, чтобы высвободить возможных пострадавших, они неожиданно обнаружили придавленного к земле Володю Стручкова! Он медленно вставал, осыпая окружавших его сельцовцев ругательствами! Раздался такой всеобщий хохот, что зеваки даже пропустили очередной салют!
Потом долго во всех сферах – от простых рабочих до высшего сельцовского начальства – широко обсуждался этот эпизод с участием легендарного Володи!
После этого случая Стручковы перестали посещать места массовых сборищ, поскольку популярность супругов настолько возросла, что жители, увидев их, забывали про массовые зрелища и не могли оторвать от них глаз!
Но вот есть ещё один нюанс, который указывает на гениальность и богоизбранность Стручкова. Он прекрасно играл в шашки! И даже ещё до брака с Машкой он побеждал, практически, всех, кто с ним играл. Обычно обыватели полагали, что всегда победят Володю и охотно вступали в игру. А Стручков часто носил с собой шашечную доску и упаковку с шашками. Но как только садились за игру, Володя немедленно побеждал! При этом он издевался над проигравшими. – Тута ты думаес, сто я – дулак! А так видно, сто ты, а не я! – смеялся он.
Дело кончилось тем, что со Стручковым стали бояться играть в шашки, и он стал приходить в местную больницу, приглашая играть людей, незнакомых с ним. Я был свидетелем, как он дважды обыграл известного шашиста области, мастера спорта, который пришёл лечиться в Сельцовскую больницу, поскольку брянские больницы всегда обладали самой низкой репутацией!
В последние годы, уйдя на пенсию по инвалидности, Стручков стал попивать водочку. Он знал обо всех сельцовских застольях – свадьбах, поминках, проводах в армию – поскольку городок был небольшой. И он имел возможность пьянствовать каждый день, ибо никто не мог отказать Володе в стакане – другом водки! И так он пристрастился к этому, что не мог уже жить без пьянства. Пребывая в состоянии похмелья, он ходил возле богатых машин и клянчил у их владельцев дополнительные деньги. Кончилось тем, что Володя Стручков так «перебрал», что скончался в возрасте пятидесяти лет. Солнце сельцовских жителей закатилось! И хотя на похоронах этого гения было больше народа, чем при погребении самых славных лиц Сельцо, от этого сельцовцам легче не стало. С той поры исчезло веселье с сельцовских улиц, и уже только редкие старожилы вспоминают Стручкова, сравнивая с ним в разговорах нынешних российских правителей!
Остаётся только опять вспомнить классика, Н. Некрасова, явно предвидевшего будущее России: «Природа-мать! Когда б таких людей ты иногда не посылала миру, заглохла б нива жизни!»
Это, без сомнения, и о Стручкове!

30.07.2018 г.