Он был порядочной свиньёй!

«Посади свинью за стол, так она и ноги на стол!» - пробурчала Аза Никитична как бы себе под нос, но так, чтобы слышали все, кого это касается. А касалось это прежде всего её зятя, который привёл к ней в дом незваного гостя. Этого гостя никто не приглашал к невысокому кофейному столику, на котором были расставлены вазочки с испечёнными по случаю новогодних празднований пирожными и прочей выпечкой. Гость сам взгромоздился на низенькую мягкую табуретку для ног, положив при этом свои ноги на стол. Передние. У него ещё и задние были, которые он поджал под себя, когда устраивался поудобнее на табуретке. Гость действительно был самой последней свиньёй, то есть двенадцатым поросёнком из последнего помёта старшей свиноматки на свиноферме Азы Никитичны.

Последний раз хозяйка видела его свиное рыльце, когда её беззастенчивый гость был ещё молочным поросёнком, которого она подарила семье своей дочери на откорм для последующего запекания на Новый год. Дело в том, что Азе было необходимо произвести некоторые срочные работы в свинарнике, поэтому она так или иначе переместила оттуда всю живность, а последнего поросёнка отвезла своим детям в город. Аза ещё и рецептом их снабдила, как лучше его приготовить. Увидеть своего поросёнка в следующий раз она планировала только на праздничном блюде – с гарниром из овощей. И вот – пожалуйте вам: теперь он своим свиным рылом лезет в её калашный ряд, то есть к её булочкам, а её родная дочь и внучка смотрят на этого наглеца, не скрывая умиления, граничащего с восторгом! Да где же это видано!

Может, это и невиданно-неслыханно, но бывший молочный поросёнок оказался порядочной свиньёй в том плане, что он был исключительно чистоплотным, дружелюбным, не мстил коту-интригану за его попытки свалить на него вину за ободранные обои и содержал свою застеклённую лоджию в городской квартире в безупречном порядке. Поросёнком он был настолько обаятельным, что маленькая хозяйская дочка забросила своих кукол и начала катать его в их коляске. Она не хотела выходить без него на прогулку, так пришлось приспособить для его выгула старый собачий поводок. Во дворе поросёнок взбирался вместе со своей маленькой хозяйкой на детскую горку, откуда оба они с радостным визгом скатывались вниз. Дома друзья весело кувыркались на диване, часто в компании кота, который предпочёл не обострять политических отношений с новым домашним любимцем. Они с поросёнком даже придумали новое развлечение: кот укладывался на спину в кукольной коляске, а поросёнок катал его по комнате, подталкивая коляску своим пятачком. Чем ближе дело шло к Новому году, тем яснее становилось, что запечённого поросёнка семье на их праздничном столе не видать!

Всё бы ничего, если бы поросёнок не рос не по дням, а по часам, почти как в народных сказках про детство и юность былинных богатырей. Было не понятно, до каких размеров он собирается вырасти в будущем и будет ли при этом пролезать в дверь своей лоджии.  И вот настал критический момент, когда юный кабанчик Христофор – а так его отчего-то прозвали в новой семье - отправился к старшей хозяйке на переговоры о своей дальнейшей свинской судьбе. Правда сам он об этом даже не подозревал. Христофор был уверен, что наносит ей визит вежливости, и планировал вести себя чрезвычайно учтиво, тем более что дама была очевидно чем-то очень расстроена.

А как тут было не расстраиваться? Мало того, что ей вернули назад сделанный от души подарок, так ещё и просят её не распоряжаться им по своему усмотрению. Зять с дочкой умоляют её предоставить Христофору постоянную прописку на ферме на условиях полной оплаты ими всех расходов по его пожизненному содержанию. Это же оскорбительно для любого серьёзного фермера: у неё ведь не зоопарк, как никак! Получается какая-то нелепо искажённая пословица: «Не было у бабы хлопот, так подарила баба зятю порося!»

Аза Никитична уже было собиралась достойно отвергнуть унизительное для деловой женщины предложение, как из телевизора, который она никогда не выключала, раздались звуки её любимого вальса «Голубой Дунай», который традиционно Первого января передавался по всему миру из Вены. Христофор навострил уши, и после первых же аккордов «тата-татата» внезапно изрёк с поросячьим восторгом: «хрю-хрю, хрю-хрю!» На следующем витке этой музыкальной фразы повторилось то же самое, причём хряк слез с табуретки и начал покачивать в такт музыке своими аппетитными окорочками, а затем неторопливо подошёл к имениннице и ткнулся пятачком ей в колено, как бы приглашая её на вальс. При этом маленькая внучка смотрела на них с Христофором такими счастливыми глазами, что все неблагоприятные для него планы, даже если они у Азы Никитичны и были, сразу же куда-то улетучились.  Она даже чуть было не подпела ему: «Хрю-хрю!», но вовремя себя одёрнула и лишь погладила музыкального хряка по его упругой голове.

Вот так Христофор остался жить и временами служить на ферме и, говорят, пользовался огромным успехом у местных свиноматок. Неизвестно, он ли убедил семейство Азы Никитичны профессионально заняться семейной фермой, но это постепенно, как бы само собой, так и сложилось ей на радость, тем более что зять был опытным бухгалтером, а дочь по первому образованию - зоотехником. Её внучка подросла и обещала бабушке, что станет ветеринаром, хотя большой уверенности в том, что так это всё и будет, у владелицы фермы пока не было. Несмотря на прочную семейную дружбу с Христофором, которому недавно торжественно отпраздновали десятилетний юбилей, никто из домочадцев вегетарианцем не стал, и бекон в домашнем холодильнике никогда не переводится. Но своего домашнего любимца члены его небольшой дружной семьи старательно оберегают от излишних душевных травм.