Пятая колонна. 5

Шел 1943 год. В село стали прибывать раненые воины с фронта. Весной этого года вернулся и я, автор этих строк. Отказавшись от ампутации ноги в госпитале, я надеялся, что дома, как говорят и стены помогают, все таки рана, а она была открытой, заживет быстрее, чем в чужих краях. Половина ступни моей ноги осталась где-то там, в Сталинграде, я передвигался на костылях. Да что говорить обо мне, некоторые пришли с фронта вообще с одной ногой или одной рукой, были ранены в легкие, желудок, лицо. Кто - то не мог самостоятельно ходить, пить, есть, дышать!
Не смотря на ранения, прибывшие с фронта брались за любую работу, которую могли выполнять. Как же хотелось восстановить колхозное хозяйство, сделать таким, каким оно было до войны. Многие работали бесплатно. С фронта я вернулся коммунистом, и меня избрали секретарем партийной организации. Эта должность была на общественных началах. А основная работа это восстановление библиотеки, избы-читальни, затем кустпрома.
Когда, я находился в кабинете парторга, ко мне приходили жители села, в основном это были женщины. Приходилось решать многие вопросы. Особенно было сложно с трудоустройством не в колхоз, а в те организации, где выдавались карточки на хлеб. Места здесь были заняты, бывало нечестными людьми. Наши колхозницы ходили опухшие от голода, так как в колхозах работали без пайка. Трудодни были такие маленькие, что на них невозможно было купить хлеб. Пришлось вмешиваться в решение этой, и других проблем. Проведение политучебы, организация агитколлектива, подбор кадров, эти и другие вопросы стояли передо мной.
Однажды в декабре месяце зашли в кабинет несколько женщин и спрашивают меня,
- Скажи нам, Иван Никитович, правда кажуть, шо калмык куда-то будут пересылать?
Меня это не только удивило, но и просто поразило.  Я набросился на них с укором, а потом начал добиваться, кто же распространяет такие слухи. Но они все молчали, и только одна сказала,
- Кажуть оны прыдатели.
- Кто предатели? Калмыки?! Да я с ними батрачил у кулаков, и они меня не раз выручали из беды. Вместе с ними я воевал в Сталинграде, где они умирали рядом со мною, но не сдавались врагу. Они такие же люди, как и вы, как и я. Они так же могут любить свою Родину и ненавидеть врагов. Кто по вашему предатель, Захар Мифодьевич, он ведь тоже калмык. Он бывший батрак, сейчас один из лучших колхозников. Проводил на фронт троих сыновей. Вы же были здесь во время оккупации и видели, что  предателями были из наших русских. Это они убили рядом с селом партизана калмыка, так кого же надо высылать, тогда и нас вместе с калмыками, и наше село!
Женщины слушали молча, потом все ушли. Вскоре оказалось слухи доходившие к нам, оказались все таки правдивыми. 
 В конце декабря, когда я находился в кустпроме, меня через посыльного вызвали в сельский совет. Прискакал, иначе мое передвижение на костылях не назовешь, я в сельский совет и там только узнал по какому вопросу. Председатель сельского совета выдал мне документ из районного совета, в котором говорилось, что Онуфриенко И.Н. является председателем комиссии по переселению калмыцкого населения по Оргакинскому сельскому Совету. К этому документу была прикреплена скрепкой директива, чем и как должна заниматься комиссия. Меня это все страшило, я долго сидел в недоумении, не веря своим глазам, что там так действительно написано.
Потом сказал,
- Не поеду! Не поеду, пока сам все  не выясню.
Но на второй день меня снова вызвали в сельский Совет. Здесь уже находился уполномоченный из Троицкого райкома партии по вопросу переселения калмыцкого населения. Только теперь я поверил в правдивость слов наших женщин. Здесь же были вызваны члены комиссии, которым были выданы удостоверения. Председатель сельского совета рассказал какая предстоит задача. Так же сказал, что сегодня утром в Оргакин выехал взвод кав. эскадрона для  сбора скота, сельхоз. инвентаря. Так же, мы можем мобилизовать парней семнадцати лет для помощи в работе.
В тот же день к вечеру комиссия из двенадцати человек призывников на автомашине уехала в Оргакин. На место прибыли ночью, там уже находилась группа бойцов кав. эскадрона. Они были расставлены возле каждой хаты, если можно было назвать те землянки в которых жили люди. Вооруженные бойцы были посланы по всей Аргакинской земле, по хотонам и кибиткам. Всем жителям было запрещено покидать свое жилище без разрешения. Часовые меняли друг друга. Эта ночь прошла в большом напряжении и беспокойстве, и для жителей Оргакин, и для всех нас. К утру нам стало известно, что многие режут свой скот, запасаются мясом и жиром. Никто этому не препятствовал. Председатель комиссии провел короткое совещание, где были распределены обязанности для всех прибывших. Работа заключалась в сборе имущества жителей, переписи его и сохранности. Был назначен ответственный в этой работе. Так же был назначен заведующий складом.
К восьми часам утра в Оргакин прибыли несколько автомашин, крытые брезентом. Они остановились недалеко от землянок. Люди выходили из жилищ, тащили за собой бурдюки, мешки, узлы. Некоторые несли с собой  черные от сажи котлы, для варки пищи. Переселенцам было разрешено с собой взять груз весом в сто килограммов, но никто его не взвешивал. Люди были одеты в старинную калмыцкую одежду: бешметы, халаты, на головах у женщин были низенькие шапочки. Одежда была у всех поношенная, видавшая виды. Большинство были женщины и дети, мало было мужчин и стариков. Все вели себя спокойно, лица людей выражали огорчение и раздумье. Они подходили к автомашинам и поочередно поднимались в кузов. Я с болью в душе наблюдал эту трагическую «картину». Мне было искренне жаль этих людей, всю жизнь проживших в степи, в трудной работе степняков, в бедности и нищете.
 Ведь у многих из них мужья, сыновья, братья на тот момент погибли на фронте, защищая Родину.

продолжение