Тело

Беллочка с утра была очень бледной и нервной. Она надела свои высокие красные резиновые сапоги, хотя дождя не было, и взяла меня на поводок.
 
– Эль, мне страшно, – сказала она.
– Надо взять себя в руки, – ответила Эля твердо.
 
И мы все вместе пошли на соседний участок, но не через мою дырку в заборе, а через въездные ворота.
 
– Сейчас ты их увидишь, очень странная пара, – говорила Беллочка. – Она худая, как щучка, своего не упустит, а он – министр с животом по имени «Зайчик».  Неприятные оба.  Порода потребителей – строят, завозят, получают, с утра до вечера мимо меня курсируют «Деловые линии», Ozon и «Петрович».
 
Перед распахнутыми железными воротами стояли машины полиции и Скорой помощи. Из глубины участка, где была моя дырка в заборе, доносился тарахтящий звук и резкий неприятный запах.
 
Высокая бледная женщина в синем клетчатом сарафане («щучка», – подумал я) протянула Беллочке розовую шаль Татки:
 
– Ваша?
 
Беллочка нервно вскинула брови на Элю.
 
– Да, – ответила Эля, – и забрала у нее Таткину шаль.
– Подойдите к септику, почти дошли до дна, – сказала Щучка.
И добавила:
– Не могу понять, что ваша подруга делала ночью на нашем участке?!

– Эль, я не могу, иди ты, – прошептала Беллочка.
 
Мы остались с Беллочкой у ворот, а спина Эли направилась туда, откуда доносился бьющий по ушам звук.
 
– Гасик, – обратилась ко мне Беллочка, – зачем же ты ночью бегал к их септику, Татка ведь тебя пыталась спасти?
 
Я хотел ей ответить, что я не к септику бегал, а на крота охотился, но не смог.
 
Резкие звуки в глубине участка стихли. На парковке перед воротами стояли машины. Из одной из них вышли двое полицейских, от них пахло старой кожей и Таткиной «анестезией» под столом. А из другой машины вылез худой мужик в белом халате врача ветеринарной клиники, где мне ставили капельницы и обрабатывали швы после боя с миттельшнауцером.
 
Все ушли вглубь участка, к моей дырке в заборе. Стало тихо, очень тихо, как ночью. А потом вдруг раздался крик Эли.
 
– Беллочка, Беллочка!
 
Она бежала по каменной дорожке сада, и розовая шаль Татки летела за ней.
 
– Беллочка, это не она, Беллочка!
– А кто? – спросила сдавленным голосом Беллочка.
– Мужик какой-то, –  выдохнула радостная Эля.
 
Когда мы прибежали домой, в кармане плаща Беллочки зазвонил телефон. Мы все подумали, что это Татка, но звонила Катя, наша соседка.
 
– Да-да, мы там были в этот момент, – отвечала порозовевшая Беллочка. – А кто он, установили?
 
– Кто? – спросила Эля, когда Беллочка положила свой мобильный телефон на кухонный стол.
– Анатолий…
– Анатолий? – переспросила Эля.
– Электрик.
– Он среди ночи по чужим участкам бродит?
– Наверное, Рыжего своего искал. Или был там по поводу «кротовой войны», как называет её Катя.
– Какой войны?
– У Зайчика повсюду ультра-звуковые установки понатыканы, и кроты с его участка к Анатолию перебегали и рыли у него землю.

Я подумал, что первое отменяется: Рыжего (кота Анатолия) там не было, а вот крота я почуял.
 
Неожиданное исчезновение Татки с дачи среди ночи превращалось в детектив…
 
P.S. «Камерная драма» – начало истории.