Напуганный на всю жизнь

автор Генри Бордо. Кейптаун, Блумфонтейн и Питермарицбург.
1925 год издания.
***
Центральной фигурой, несомненно, является храбрая старая матушка Киберт — ради неё мы никогда больше не забудем, пока читаем эту историю. И мы думаем,
помимо многочисленных африканских матерей и дочерей, которым исполнилось восемнадцать лет назад на столь ярким образом к миру показали, как мало _hulle_ для жизнь боялся—и за умерших. Сегодня они покоятся там, на наших полях,
надеюсь, настанет день, когда африканские писатели, также из _hul_ life fabric, найдут цитаты для трогательных и вдохновляющих рассказов. Обычная жизнь доставляет собаке немало хлопот этот автор — как и каждый хороший писатель — создает обычный для нас интересный и не имеющий трюков, вроде интриги и тому подобного ну, в этом нет необходимости.
Эту историю хорошо запомнить. Автор не приводит ненужных высказываний
нет бесед и скрытности; также его естественная скрытность подходит только на
условиях, которые будут предложены, а не на тех, где автор
в lost и связь его рассказа не нарушается.
***
ВОЗВРАЩЕНИЕ МАРСЕЛЯ КИБЕРТА.[1]


Закончив перед отъездом, она держала в одной руке свой зонтик, хотя он снова был прекрасен
, в то время как в другой держала свой черный крипслуайер вегскуиве.
смотря по выражению ее лица, я заставляю мадам Киберт подождать в своей гостиной в Мопасе.
прилагаю усилия, чтобы терпеливо остаться. И после его
всего несколько раз, на часы смотрела, она вставала и ходила с
медленными, слабыми шагами по комнате; затем она снова идет подсматривать, садится, не
на одном из приятных мягких люнингсталей, но еще не на роттингстале.,
которую она вскоре может поднять без особых усилий. Мадам Киберт всего лишь
довольно пожилая, невысокая и толстая, она медленно восстанавливает дыхание. Ее левая сторона демонстрирует
нежность, а также решительность. Ее глаза ярко-голубые, и его взгляд там же
такой нежный и печальный, что кажется, будто в них стоят слезы
ориентации скрумваллиге и лифхебенде, которую легко сбить с толку
соглашаться на общение с миром; но ее квадратный подбородок
и ее пухлая, твердая осанка, снова создает впечатление дерзости и
жизнестойкости. Ее щеки были, несмотря на ее годы, еще свежей оставалась, duidende
в благородных кровей и хорошего здоровья.

Немного поколебавшись, она решила открыть дверь и позвать:

—Паула, ты уже пришла? Пора уходить.

Звонкий и чистый голос ответил:

— О, мама, у нас еще много времени.

—Все расписано по часам, - сказала старуха, но без нее самой.
выиграть.

—Мама знает, что на часах без трех четверть.

—Да, но он, пожалуй, может затмить оставшихся позади, он так полон капризов.

Девушка ответила звонком, но Уитлаг почувствовал себя спокойно.
нет. Вскоре пусть последует его записка.:

— Теперь я надеваю шляпу, мама, и прихожу.

Успокоенная мэм Киберт снова положила трубку. Она окинула ее взглядом.
voorkamertjie (они живут за городом), о белых занавесках, недавно выстиранных и выглаженных.
светлый оттенок, появившийся к осени, уже смягчился.
у новой зелени больших деревьев снаружи. Мебель старая и
скромная, да и лишних опсковик нет.

Это петух, и она каждый день ставит туда вазу с розами в качестве жертвоприношения
портретам любимых на стене — причине всех ее
радость и печаль; увеличенный портрет ее мужа, доктора Маурицхейса
Киберт, скончавшаяся годом ранее как жертва своего долга во время
болезни, которая преобладала; и портрет ее дочери Терезы,
Маленькая девочка двенадцати лет, после того, как Бог призвал в даэраад ее
молодость и красоту. На одном портрете изображена группа ее детей
вместе: Этьен, ее старший сын, инженер из Тонкина; Марсель,
офицер; Магрит, плейгсустер; Француз, у своего брата на дальнем Востоке; затем
Паула, последняя из которых все еще оставалась для нее. О, сколько раз она это делала!
все должно попрощаться и навсегда — через шестьдесят лет! Но, кажется,
сегодня они — ее главное украшение - праздник в ее доме траура.

Ее второй сын, Марсель, вернулся в деревню. Он участвовал в
войне на Мадагаскаре по порабощению местных жителей. На
восемнадцатилетнем возрасте он уже был капитаном. У него есть преимущество эрекруиса, и
теперь он вернулся бодрым и здоровым после трехлетнего отсутствия. Телеграмма,
помощь получена, которую она уже читала и перечитывала, все еще лежала открытой на столе
и он дал ей понять, что прибудет в Шамбери сегодня вечером
с поездом в пол-часа. И, следовательно, миссис. Киберт ее сегодня
на два часа раньше времени добралась до соседнего города, Чембери,
чтобы отвезти сына на станцию и встретить на вокзале. Ее мысли руководят ею.
все продвигаются к железнодорожным путям, куда он должен был прибыть следующим. Но она оказала
на встрече поддержку, которой потребует все ее мужество. Далеко в
другой стране Марсель услышал о смерти своего отца. Как мертвые на расстоянии
те бьют по тому, что мы любим, какими горькими и жестокими тогда становятся его удары
! С первого взгляда Марсель увидит ее мешковину и
увеличившиеся признаки ее возраста. Там будет тень от
мертвые встают между ней и ее сыном. Она попыталась собраться с силами и сказала в
хаарсельве:

—Его дети так и не вернулись с поездом "здесь или нет",
или он всегда был один на станции, чтобы поприветствовать их. Теперь я буду там.
будь на его месте.

Теперь в комнату входит Паула. Ее тщательно уложенные черные волосы обрамляют ее лицо.
круглое круглое лицо. Ее черная одежда, ее худой вид, но она выглядит
не слабой. От ее пылкого отношения и твердого мировоззрения веет решительностью
и храбростью. Этот двадцатилетний ребенок прекрасно знает, что такое щелок,
на протяжении всей жизни эта жизнь обладает наивысшим вкусом и флером. Не
слабаком быть, она очутилась удаление сидел и последствия
битва выходит в ее отношении.

Паула и новую шляпу в руке, который она спокойно закончила сделал
еще за день до этого.

—Только сейчас помолчи, мам. Мама должна быть сегодня хорошенькой, как Марсель. Посмотри, какую
Красивую шляпку я сшила; та, что сделала мама, предназначена для
afgedra.

Ее мать хочет сначала написать тинстриббел, но пусть она потом берет на себя обязательства.

—Но сейчас действительно пришло время, дитя мое.

—Да, - говорит Паула, - я собираюсь позвонить Треласу.

Трелас - это слуга, которому хотелось бы придержать поводья по дороге в Шамбери.

Паула посмотрела еще раз на часы и говорит:

—Мы все равно будем час, на вокзале надо подождать.

—Дитя мое, я бы все равно не опоздала, не была бы слишком.

С трудом поднимаюсь на крыльцо в экипаже. Теперь, когда она сидела, стараясь
она должна была улыбнуться Пауле, и на мгновение на ее лице появилась невинная улыбка
день спасения вернулся, очарование ее юности
было. Паула ненадолго запрыгивает в карету и привязывается к ней сверху.

—Опаздываем, но, Трелас, и немного скоро, слышишь; но не торопись слишком сильно.
не скачи вприпрыжку и будь осторожен на поворотах.

—Времени достаточно, - сказал Трелас Дроджис.

Они проезжают под проспектами свааргеблаарде, кастайингбом и платаанбом.
проезжают мимо эйкебоссе. Старая кобыла стала ее ноги, чтобы сделать и так
трудно бегать, что мадам Kibert страшно. За бугром солнца
все вниз, но блондинка свете летнего вечера облегчить поля еще
долго.

—Мама, посмотри, тем не менее, на горы, - говорит Паула.

Большим кругом лежали горы Шамбери, их скалистые вершины
ярко-розовые, как у подножия, так и по бокам, как
Тонкой вуалью висит голубая дымка, какой прекрасный прогноз погоды. Но
мадам Киберт слишком озабочена тем, чтобы добраться до зоннеглоэи на вершинах
вид на горы; смотрите, оказалось, что она сидела и практиковала:

—Теперь скажи, что поезд пришел раньше! И хотя она, по словам Мененса, является его
первой улыбкой, так что новая предпосылка. Она увидела, как из-за
нежной и светлой тени медленно вырисовываются горы, в то время как на мгновение ярко контрастирует
туристический маршрут города. Она показывает его своей
дочери, как образ сияющей веры. А теперь снизойди таким же безмолвным
миром на всю природу, а также впервые за долгое время.,
на лицах двух женщин в трауре.

К замку Шамбери подъезжает карета с двумя прекрасными жесткими каретами bespan, их
сзади, и проезжают мимо.

— Это карета семьи Делоуренс, - говорит Паула. Они нам сказали, что нет.
града нет.

—Их мы, конечно, не узнали.

—О, да, мама, но с тех пор, как мы потеряли деньги, которые наш дядя потратил на помощь,
у нас их почти не осталось.

Она говорит о семейной катастрофе, которая произошла незадолго до смерти
ее отца. Мадам Киберт берет за руку свою дочь.

— Это ничего, дитя мое; подумай еще о том, что мы обнажаем перед Марселем
увидишь.

Но после минутного молчания спросите Паулу;

—Это был не папа, который сделал Алиду Делоуренс здоровой
когда болезнь так сильно преобладала, от которой умер и отец?

— Да, - прошептала пожилая женщина, и все ее удовольствие исчезло, когда она подумала об этом.
И безропотно добавила свое мягкое покачивание.:

—Да, и они всегда забывают оплатить счет. Так делают
богатые люди много раз. Они не знают, что человеку деньги нужно зарабатывать на
жизнь.

—Это потому, что они ни о чем другом, кроме как о тидкортинге, не думают.

Мадам Киберт видит горькую гримасу на все еще молодом лице.

—Послушай, дитя мое, нам не следует завидовать. В рассеянии
забывают о своей жизни. Знают ли они вообще, что жизнь - это нечто космическое?
Они не знают, что может удовлетворить сердце мужчины, и это сложнее, давайте победим.
Мне скоро будет шестьдесят лет.—Я могу показать тебе свою жертву
тел. Я забрала свою потерянную дочь Терезу и своего мужа, что было в моих силах. Твоя
Старшая сестра, Магрит, миссионерка, и я ее уже пять лет
не видела. Этьен и Френч в Азии, в Тонкине, а я даже не знаю
там, в далекой стране, родился мой внук. Марсель возвращается.
сегодня, после его отсутствия, мои три года потрясений когда-нибудь закончатся. Но я
по крайней мере, еще не получил изрядную долю. Я славлю Господа за То, Что мое испытание прошло.
после того, как Он оказал мне любезность, я был вне себя от радости. Каждый день своей жизни я чувствовал,
насколько Он добр. Даже в моем несчастье Он оказал мне поддержку — и это ты.

Своей маленькой рукой, без перчатки, Паула надавила на морщинистую и
вырезанную руку своей матери.

— Да, это так, мама, я больше не буду жаловаться.

В конце концов, они в Шамбери, до него три мили езды. Трелас позволил
женщинам выйти на станции и отойти в сторону с экипажем.

Паула посмотрела на часы и с удивлением увидел, что уже десять минут за
семь назначают. Ее мать замечает, что ей интересуется, как выглядит:

—Разве я не сказал, что мы придем слишком поздно, нет?

Девушка улыбнулась:

—Слишком поздно, ведь нам не больше двадцати минут придется ждать?

Их проводят в приемную. Как только мадам Киберт открывает дверь, хочу
она снова теругтри. Но Паула мягко толкает ее пальцем ноги. Зал
полон благородных людей из анжекледе. Это высокопоставленные лица Шамбери ждут
Поезда, который отправится после окончания комедии. Паула и ее мать узнают
семью Делоуренс.

Мадам Киберт почувствовала себя неловко и захотела выйти; она шепнула Пауле ей
о:

—Давайте мы в зале ожидания третьего класса будем: там лучше.

—Почему? говорит Паула.

В этот момент из солидного молодого человека вышли несколько женщин, которые были там.
встал и направился к ним. Они узнали в нем лейтенанта Яна Берлье,[2]
Друг Марселя. Он приветствует их по-дружески, как мужчина.
сразу чувствуешь себя своим.

— Вы прислуживаете капитану, не так ли, мадам, потому что вы еще не из
не путешествуете.

—О, нет!

— Как он будет рад с вами познакомиться!

— Раньше, - сказала старушка молодому человеку, - все, что его в детстве знали, было
это его отец, который его всегда встречал, ты знаешь!

—Да, я знаю.

А сейчас не стремись публичное место о своей гибели посвящать
не, пусть Ян Берлье следует за тобой:

—Я буду Марселем и еще могу руку подтолкнуть, когда мы на трамвае уедем.

—Приходи искать его к нам домой. Ты собираешься путешествовать?

—На сегодняшний вечер. Мы отправляемся в город. Сегодня вечером исполняется новая
комедийная пьеса. Но вам, сидящим там, это неинтересно.

Всегда откровенно отвечайте мэм Киберт:

—Я никогда в комедии не снимался. И вам, по правде говоря, я
также нет сожаления о том, что нет.

Хотя она тихо говорит, две девственницы в светлых одеждах ее услышали
и одна из них, с каштановыми волосами и брутальным взглядом, разражается
смехом. Может быть, лейтенант, стоящий рядом с ними и разговаривающий, этот
смех, что-то задумал.

Пола разглядывает девушку, которая гнусно смеется, сверху донизу своими
черными глазами, которые быстрым щелчком устремляются вперед.

—Тебя здесь нет, так что стой, - говорит Ян.

Пожилая женщина сидела в темном углу, на стуле у пустой тумбочки
люнингсталь, как человек, вызывающий у него чувство смирения и страха.

— Но тогда возьми еще "люнингстол", мама, - немного нетерпеливо говорит Паула.
Его ответ drogies приветствие от других девичья двух—, которые
не с ней засмеялась, но покраснела.

В Йонкман еще разговаривает с ними парой слов, а затем возвращается к своей
собственную компанию. Паула наблюдала за ним и слышала, как он сказал мадам Делоуренс::

—Да, это мадам Киберт. Она ожидала своего сына с Мадагаскара.

—Который из них? У нее их так много.

—Но офицер, Марсель!

—Какое у него было звание?

—Капитан — те, у кого есть эремедалье гейн, — знаменитый, поспешно говорит Ян, а
немного нетерпелив из-за вопроса, потому что девушка с каштановыми волосами
позвонила ему.

Но мэм Делоуренс теперь хочет услышать больше:

— Знаменитый? Что он сделал?

—Ты что, ничего не знаешь о битве при Аудрибе, где его подразделение коммандос одержало
победу?

—Ты уверен в этом?

— Уверен как ничто другое. Вся страна говорит о Марселе Киберте.

Мадам Делоренс немедленно проявляет интерес и действует в соответствии с мадам Кибер
когда. Даже в своем упадке старая вдова теперь белангвеккенд,
потому что ее сын такое имя сделал.

—Пустите капитана сегодня вечером домой, мэм? О, мы достали его всем своим
сердца в результате, там, в далекой стране и на ужасной войне, где он
его страна чтит аангедаана. В газетах мы читаем, что он был всем.
добился успеха в битве при Аудрибе.

Позади своей жены стоит мистер. Делоуренс, очень покорный и вежливый маленький самец.
он ударом копыта подтвердил, что он соответствует словам своей жены.

Мадам Киберт чувствует себя в этой обстановке очень неуютно. Как спрятать ее
потрепанная одежда (хотя и отремонтированная ее дочерью) по их прихоти
украшение; она чувствовала, что у нее нет ни единой общей мысли с этим
люди всего мира. Все подходят к ее стойке и желают ей удачи.
После мадам Делоуренс подходит мадам Орланди и поздравляет ее. Последняя
старая итальянская графиня, кто спокойной жизни в Chamberie и ажурные был
для ее нервы покойный доктор Kibert. Сэр Де Мартене, a
лейтенант, почти жестоко наблюдающий за пожилой женщиной своими круглыми глазами
к. Боится ответить им одним словом; кровь приливает к
ее щеки надулись, ее дочь Паула заметила это и пришла ей на помощь. Паула
больше на ее легкость и даже немного туго, несмотря на lieftalligheid
две молодые девушки из ее шоу—the browns Изабелла Орланди, которая
в ее словах такое же позерство, как и в ее поведении, и особенно в
другая девушка, блондинка Алида Делоуренс, была от природы дружелюбна.
Она осыпала Паулу похвалами и вуркомендхейдами, ее голос -
певучий и брейеринг, она смягчает жесткие слова и говорит с
приятное соетвлоэиендхейд.

—Так, тогда давай с твоим братом сегодня? Вы уверены, чтобы остаться? Это было много лет назад, что я
последний раз видел его. Вы еще не знаете, когда мы все вместе играли в you
garden в Maupas или в нашем syne в Chen;e.

— Да, - говорит Паула, - и теперь мы больше играем вместе. Сад в Маупасе был в полном порядке.
За садом в Шене снова прекрасно ухаживают.

—Но почему бы тебе не приехать к нам? Тебе действительно стоит приехать.

И Паула спрашивает себя, почему ее подруга из прежних дней — из-за
условий ее разведенной жизни — теперь так добра к ней. Его
посмотрите на ее черном платье, все так просто и гладко, и восхищался тогда, без
зависть, Алида ее бледно-синим лифом, украшенное белым кружевом и немного
низкий вырез—белом, тонкая шейка, которая выглядит как нежный цветок. Паула
посмотрите тогда дальше слева от нее, чьи движения прекрасны и чисты, и
смуглый цвет лица без влеки. Она не может удержаться, чтобы не сказать:

—Как ты все еще прекрасна, Алида!

Пухлые щеки затмеваются пурпуром. Алида отошла в сторону, чтобы кого-нибудь пропустить
прошла мимо, и Паула заметила, что даже ее вялый шаг внесет какой-то вклад в
ее хрупкий бекоорлихид, который нужно завершить: помимо нее, почувствуй Паулу
лучше свою собственную молодую силу . . . .

—Нет, Паула, это ты прекрасна. . .

Подходит поезд, и все разговоры обрываются. Все штормит.
зал ожидания на выходе. Семья Делоренс и их компания ищут вагоны первого класса
вагоны в поезде, который сейчас останавливается. Люди выходят из поезда,
идут пешком, все спешат к выходу. Самый высокий из всех - длинный
джонкмен, стройный и прямой; он высоко держит голову. В руке он держит
саблю, в грин-Бей. Так же, как он Ма уведомление ам Kibert, он побежал к
ее, и у нее на руках.

—Дитя мое! она говорит, что, несмотря на ее решение остаться сильной, она ворвалась в
рыдания свободный.

И он, он снова надел его после объятий и нежно посмотрел на свою мать.,
отметины, оставленные ее испытанием. Она, Сонгебранде, почти бессердечная.
слева изображен натиск. Имя, которое им не нужно произносить
говядина у них на устах, и одно очень благоговейное воспоминание
волнует их сердца. Неожиданность его возвращения привносит что-то поразительно новое в образ
the smart, которым все они давно себя чувствовали.

С versagte посмотрите на Паулу, ее старшего брата и ее мать.

Перед дверью поезда поворачиваются Алида Делоуренс и Изабелла Орланди
и видят, как молодой офицер приветствует их; и Изабелла смотрит
мадам Киберт с расширенными глазами, потому что она такая толстая, и все еще плачет
листает.

Ян Берлье отойдет в сторону и благоговейно будет ждать. Он подходит к Пауле, когда.

—Как они все еще счастливы!

И с чем-то странным в голосе добавляет, что он все еще здесь.:

—Если я издалека вернусь, неужели нет никого, кто бы меня не ждал?

Марсель тоже обнимает свою сестру.

Ян, смеясь, подходит ближе.:

—Теперь моя очередь.

—Итак, Ян, это ты?!

И если северные друзья тепло пожмут друг другу руки. Ян на мгновение замирает, пес снова улыбается
-До новой встречи.:

Мой поезд тронулся: я должен бежать. -Куда ты привязался? - Спрашиваю я. - Что случилось? - Спрашиваю я. Ян на мгновение замирает, пес снова улыбается

—До встречи.

Все присутствующие поворачиваются к Джонкману вполоборота и говорят:

—Мы идем на комедию в сити. И он указал рукой на людей
на вокзале.

Марсель Киберт с опозданием окидывает взглядом дородных людей из уитгедосте.
уходят. Но Паула поворачивается в другой раз и видит, как Алида приветствует ее от
трехкратного чемпиона. Она поздоровалась в ответ, торопливо и не особенно дружелюбно
нет, только то ли недоверие, то ли суеверный страх испытываю к той
соблазнительная внешность. Ее юная пылкая душа к раннему возрасту
леед оставила в ней некую гордую чувствительность. Почему Алида была такой
сговорчивый? думает Паула. Ее глаза следят за молодым капитаном, который идет дальше
со своей матерью, держа ее за руку. И, повернувшись к Алиде, передай Пауле ее ответ.
следует вопрос, обращенный к ней самой.:

— Слишком богата, но слишком мало смелости.

Марсель увидел ожидавшую их карету и закричал:

—Вот наша старая машина!

—Единственное, что у нас осталось, только, скажем, мэм Киберт, только или его, чтобы
извиниться за это.

На его жизнерадостный выкрик джонкмена такого ответа не последовало.
Старый тренер заставил его вспомнить о своем детстве, и вот, теперь это так и есть
признак ухудшения положения семьи. Его лицо выразительно: он хватается
подсмотрел, насколько проблемы смертной природы усугубляют горе и невзгоды в Маупасе
. Без потребности чувствовать себя личностью, потому что к нему
прибегают, когда еще мало что предстоит сделать, он испытывал сочувствие к своей матери и сестре из-за
установки на агитацию, которую он теперь понимал. И мадам Киберт говорит сама себе:

—Мы заказали карету на вокзале, чтобы почтить его память.

Марсель с наслаждением вдыхает воздух, снова любуясь небом на своей родине. Рой
воспоминаний приходит к нему, снова изнутри, пока они проезжают через город верхом. В
поле снова пробуждается счастливая страстная юность. Половина против
в вышине, среди зеленых деревьев, мягко стелясь, лежит церковь, как овца
на тучном лугу. Густая, мирная зелень на склонах смягчает грубость рельефа
и усиливает впечатление от скалистых утесов дрейенде наверху. Когда они приближаются к Маупасу
подойди, посмотри, Марсель, что сельский дом, все еще такой же наполовину погребенный, лежит
в розах и других цветах; в нем, как всегда, все еще есть Канада. к
деревьям на аллее, стоящим в безмолвии перед афгеслотенхайдом. Он выпрыгнул
первым из экипажа. Песок под ногами, хорошо знакомый
гелуиджи. На крыльце он помогает матери влезть на дерево. И если бы они только
оказавшись внутри, прижмите его старую мать к своему сердцу.

И, наконец, отдайте Пауле, которая сильнее, ее тоже на растерзание.
Самый подлый глава дома, а на пороге его сын
они снова раскрыли его мощную личность изнутри, его дружелюбную
улыбку, его уверенность.

И теперь, каждый из них нашел опять же, нравится, три, в меланж
радости и печали, все содержание человеческой жизни. . . .

 * * * * *

В один и тот же вагон первого класса, вместо этого взяли в семью
Делоренс, мадам Орланди с дочерью и лейтенант Мартене.
Изабелла сидела в углу и с трудом находила для нее подходящее место.
"флирт", Ян Берлье. Он подошел в последний момент, когда поезд весь пришел в движение.
и Изабелла приняла его лифчик недобро.:

—Останься, а лучше вон там, чтобы всем мужчинам руку подавать, которые проходили мимо.

Ян улыбается:

—Дамам я тоже подаю руку.

Изабелла осталась стоять на своем.:

—Какой вид у вас получился со всеми этими кибертами — это было смешно.

Алида Делоуренс, что цивилизованная женщина, приобретает красный цвет, но она
не посмеет против Изабеллы выступить. Жонкман позволил ему не так скоро уйти с поля.
не бьет. У него есть способ добиться своего флирта, который показывает спотагтидж.
взять хотя бы то, что девушка злилась, но была также привлекательна для нее.
она — такой красивый и ужасный ребенок-вервенде.

—Да, это правда, - сказал он после того, как the Kiberts три года были разделены.
в raw, а теперь снова друг с другом, они такие чистые, что забудьте попробовать.
или они вам не понравятся, насколько это возможно. И даже красивый капитан
неужели ты даже не взглянул на него?

—Гуляй со своим прекрасным капитаном!

— Он лысый, - сказал лейтенант Мартене, - это густой хаарбос, просто
похожий на щетку.

—Да, - говорит Ян, - он облысел в колониях; он скорее
туисгебли, а здесь вредесолдатджи играл, тогда он сегодня точно еще не облысел.
у многих были волосы.

Изабелла сохраняла спокойствие, но чтобы. Все, что она сказала, это то, что она почувствовала отвращение к
друзьям Яна, и они падают до — да, она не знает, где ей следует быть
остановись:

—Но слышал, что офицер сделал театрализованное старой матери. Она была
никогда в комедии нет. Какая жизнь тогда она должна хорошо перенесли?

Ян Берлье благоговеет перед мадам Киберт, и теперь ему горько:

—Она сделала то, чего ты никогда не добьешься, джуффертджи: она для других жива.
-Это не жизнь.

— Это не жизнь.

—Итак, ты так думаешь? Я верю, что она живее, чем когда-либо возможно.
будет, все, что тебе было бы сто лет.

—Представь! Я призываю любого, кроме меня, вдохнуть больше жизни в verlewe.

—Да, ты всегда в волнении, но это не одно и то же. Но что ты
можешь сделать?

А теперь конец предрассудкам, пусть этот болван там с собой посмеется
- Ты вообще способен заключить брак по любви? - Следует за этим.:

— Ты вообще способен заключить брак по любви?

—Уэлсекер - нет! И без денег, верно? Нет, спасибо, слышишь! В слезах.
кусок черствого хлеба, чтобы поесть, и линнеклер, чтобы надеть!

И она показала свои прелестные изящные зубки, острые и врацугтиг.

—Пойдем, - говорит Ян, - я тебя сейчас утешу, но дай мне свою руку.

Она протягивает ему свою изящную руку, из которой она сама сделала перчатку. Он делает
или он руку со вниманием рассматривает.

—Я вижу по линиям твоей руки, что у тебя сорокалетняя уродина.
райкаард женится. Но после женитьбы его истинная природа выходит наружу,
вреккериге скраапсуг. Мужчина всегда наказывается в соответствии со своим проступком.

На grapperig-выразительно preektoon сказал он, на потеху
все в вагоне.

Начните разговор снова, как правило, так и должно быть, и Изабелла скажет на лугартиге
покажите кому-нибудь, кто находится рядом с ней.:

—Это будет богатый старый скряга, и тогда я буду мучиться угрызениями совести, потому что я заставлю его жульничать!

—Хватит со мной "флиртовать", верно? говорит Джен, посмеиваясь.

— Может быть, с тобой, да. И она снова щелкнула диском и обнажила
свои прекрасные белые зубы, такие крепкие, как у молодой собаки; и
брутаальвег, она выглядела так, словно обыгрывала джонкмана, потому что он был ее пациентом.

Алида совершенно сбита с толку этими дерзкими словами, и ей стыдно за нее
компаньон. Это не может длиться долго, или она не говорила больше с другими не; его
поставил наполовину во сне и мечтают о браке по любви, где Изабелла не
хочу услышать, и которого она является изображение, видимое в связи с
встреча в тот день.

Мадам Делурен думает и говорит о вечеринках, от которых она хочет отказаться, и говорит
кому-нибудь, кроме нее:

— Похоже, он герой. Поэтому мы попросим вас прийти.

И ее мужчина кивнул мадам Орланди, сказав, что он совершенно хорошая находка.

—Но особенно мужчина должен позаботиться о том, чтобы ваш отдых оставался безопасным. В этом пока что заключается
но весь секрет жизни. . . .




II.

БРАТ И СЕСТРА.


В дружбе между братом и сестрой есть что-то нежное-гемакликс, и
простой акт наполнения, полного покрытия этого чувства позволяет отличаться от любого другого чувства.
Снэпы - это такая дружба, которая избавляет от яростного liefdesopwindinge
и страстного opwellinge, которые слишком опьяняют, чтобы быть долгими
дорогими. Но это все равно отличается от обычной дружбы (как между мужчиной
и мужчиной или женщиной и женщиной) чем-то особенным, скромностью и
нежностью, которые исходят от женщины. Это еще больше усиливает такую дружбу
что-то, что добавляют разлуки, так это удивительная легкость, с которой два геликдина общаются
и геликвоэленд может быть, потому что у них общее происхождение и
было в детстве; это позволяет им уже с полуслова
чтобы понять, в тот же момент вернуться к чему-то, чтобы подумать, и всегда снова,
при каждом вдохе ощущается воздух старого туисплека, также из
последнего.

Влюбленные даже упускают эту особенность и вполне могут пожалеть о том, что имеют . . . .

Когда они сидят там, в саду Маупас, в туинстеле, Марк
Марсель и Паула с радостью сообщают — без лишних разговоров — что,
пока они так верны друг другу, они, тем не менее, таким же образом относятся к
жизнь зародилась и сформировалась. Они чувствуют себя хорошо, не так, как вначале, но они
чувствуют себя все еще энергичнее.

—Мне здесь так хорошо, - говорит джонкман, - что сегодня мне ничего не хочется делать

Он тощий. Ему нужен покой.

Хотя он был таким здоровым, в нем что-то осталось от войны в колониях.
Время от времени у него начинается новая лихорадка, но приступов будет меньше. Он считает
обратите внимание здесь еще раз, чтобы полностью восстановиться.

Это один из самых спокойных эпизодов, которые, по его мнению, можно представить,
вибрация воздуха слышна. Легкий ветерок не касается их лиц.
нет. Только тонкие начинки линдебома, которые время от времени помешивает
Ленивый ветерок шевелил листья, так что было видно вращение
темно-зеленых верхушек и бледно-зеленых низов.

На круглом камне-туинтафеле вперемешку лежали газеты и письма. Пола, сделай так, чтобы
это открылось, потому что ее брат позволил им только лежать:

—В газетах все еще говорили, но всегда о тебе. Ты бы не прочитал это?

—Пока нет, пожалуйста, прочитай! - сказал капитан.

—Вот uitnodiginge, - снова говорит Паула. - вам вручен eetmaal.
Ваша честь. Билет на концерт в городе. Баронесса Виттос получает
Компания "Динсдагс". . .

—Для тебя это все, ничего не значит. Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел, совсем никто!

—Да, ты сейчас в моде. Ты должен быть там, но твоя доля прибыли. Там
будет ущемлено твое свободное время. Так что хочешь, чтобы люди, связанные с твоей славой, участвовали.

—Послушай, сестренка, мы больше не говорим об этом, слышишь.

—Но все так делают. Слава присутствует в моде. Когда-нибудь
будет ли семья Делоренс, которую мы ищем, и даже другие люди, которых мы также ищем
до сих пор мы не видели, что потеряли деньги!

Ее гладкий лоб, омраченный ее черные волосы,
beproewingstyd с plooitjie горечи покинули его.

За это время деньги также теряют то, что она получила бы, если бы вышла замуж, и поэтому
ее шансы на брак также снижаются. Ее братья рассчитывают на нее
преданность своей матери в ее прежние дни, только или его, но всегда ее собственная
жизнь должна забыть и напрасно нежная тоска по любви в ее сердце
должна чувствовать, что приходит на ум.

Марсель долго смотрел ей вслед. С любовным почтением восхищаюсь ее
крепким телосложением, на которое указывают ленигейды, и будущей силой, ее
цветом лица, чистота которого еще лучше сочетается с ее черным
одежда, она и-лекарство, и все же мягкие глаза — глаза женщины, которая
живые знают, что с ними борются, и не боятся этого
—Он видит ее во всей ее полноте такой, какая она есть: очаровательной, подтянутой, пылкой и
добродетельной. Как бы это могло случиться, что кто-то, кого она когда-нибудь полюбит, заполучит
нет!

Медленно поднимитесь к решетке и каждый раз ставьте обе ноги на дерево.
поднимитесь, мэм Киберт, на крыльцо к своим детям.
Как наджарсблум, украшающий пустынный сад, так просветлело слабое лицо
мерцание мэм Киберт на ее лице с тех пор, как вернулся Марсель. Он бежит к ней
встречай и приводи ее на место, где ее в тени можно посадить.

—Уложи маму сейчас, хорошо так?

Улыбка расплылась по всему ее лицу:

—Мой большой мальчик! Ты все еще так похож на _hom_.

Левый джонкман серьезен, когда говорит:

—Прошло уже восемнадцать месяцев, которые он оставил нам. Да, вечером там v;r в
Мадагаскар! Я никогда не забуду. Я пошел в лагерь,
Я позвонил ему, и у вас у всех названо имя, у меня смерть близка
мое чувство. . .

После минуты глубокого молчания снова говорит мэм Киберт:

—Восемнадцать месяцев! Это возможно! . . . . У меня есть еще, по крайней мере, несколько месяцев.
дэрлиф. И за это я должен ему поблагодарить. Мои дорогие дети, поэтому
пока я жива, я буду благодарить Бога за мужчину, которого Он дал мне, и
за таких сыновей и дочерей, как мои!

Она вытерла глаза и начала печальный рассказ, чтобы делать все, что ее сын
все давно ждут:

—Авария на ваш дядя Марк был началом всех наших страданий. Мы
были слишком счастливы, Марсель. Твой отец был силой, уверенностью,
арбейдсаамхайд собственной персоной. После своих самых тяжелых дней он всегда весел
туйсгеком. И вы все хорошо прошли в своем центре.

—Все вам завидовали, - говорит Паула.

И ее брат, такой же сильный, как и он, добавьте к этому:

—Лучше, когда тебе завидуют, чем когда тебя жалеют.

Пожилая женщина, к которой вы ходите:

—С банком вашего дяди все прошло очень хорошо. Кто-то, кто пользовался его доверием
имел, а затем сбежал с документами и деньгами. Буря, которая последовала за этим
, мог ли он в первые мгновения верслендхайда не
не сопротивляться. У него самого отняли жизнь. Клянусь Богом, что он все еще жив!
у него было время для сожалений! Твой отец немедленно исчез, все произошло.
мгновенно схватывай. Все, что у него тогда было, — оплаченный капитал и проценты, — но нам
пришлось отдать себе большую часть нашего состояния. Но Маупас у нас
по крайней мере, он все еще оставался — это фамильярно.

—Да, - говорит Марсель, maupas в-для всех нас, живой образ нашего
детство.

—Но прежде чем он сделал свое предложение, он сдался и сказал, мадам Киберт, далее:
он попросил вас всех проголосовать.

—Да, это я помню до сих пор хорошо, - говорит Марсель, - кампания только начиналась. Я уже
в этой просьбе отца больше ничего, кроме oorbeleefdheid, не усмотрел. Деньги
для меня это так странно и безразлично.

—У нас Паула попросила.

—Наше имя нужно было спасти, и мы его чтим, - говорит Паула.

—Твой хувеликсгельд тоже испустил дух, дитя мое . . . . . Плачевная
судьба брата твоего отца была для него битвой лингвистов. Она была опгевектейд
уехал навсегда; но свое рвение и дерзость он удвоил. При вспышке болезни
он сам мало того, что не пощадил. Последний из всех
когда он устал от вермойениса, болезнь одолела его.
С самого начала он чувствовал, что потерян, но у него ничего нет.
в последнее время кажется, что нет. Позже я видел, как он схватился; Он сам прошел по коридору
за ним последовала болезнь. Однажды он сказал мне: "Не расстраивайся: Бог
поможет тебе". И я ответил: Да, Он поможет нам. Он тогда
никакого ответа больше не дал. Без страха он смерти ждал. Еще
совершенно не думая о том, что он умер у нас на руках.

—Только меня здесь не было, - говорит Марсель.

—С ним были Этьен — он вернулся из Тонкина -, Френч, Паула и Луиза
Сауде, жених Этьена.

—А Маргрета?

— Она не смогла приехать, - говорит мадам Кибер без горечи, но и не без сожаления.
нет. Она принадлежит вере. Она принадлежит Богу. С тех пор, как здесь появились миссионеры,
мы ее больше не видели.

Они тихие, и думают все трое о прошлом. Вокруг них, и так далее
Мертвые думают, что это вся жизнь и свет. Блаартджи, уже у солнца
верскройд, ранний предвестник далекой осени, медленно опадает с одного из деревьев.
Словно на ветру Луи. Паула провожает брата на улицу и
говорит:

— Уже завял!

В его мрачном настроении увидеть Марселя есть знак.

—Он ждал лета, другие гибнут, все в ворджаре.

Он думает о своей рано умершей сестре Терезе; он думает про себя, что
все не раз приближались к смерти. Но мрачный ум к
Вортекен, он стряхнул его с себя и сказал:

—Будь это на короткое время или надолго, мы должны проявить храбрость в
возьми за руку. Так сделал папа. Вместо того, чтобы пугать меня, ободри его
память обо мне.

Мадам Кибер рассказывает ему, как Этьен потом снова вернулся в Тонкин, его
работа там снова на ощупь.

Марсель спрашивает:

—А Луиза по доброй ли воле отправилась с ним в дальнюю страну?

—Луиза столь же храбра, сколь и спокойна. Счет дням после их свадьбы идет на
они уехали. Теперь у них есть мальчик, я не знаю, но вая
люблю.

Паула добавила к этому:

—В Шамбери был настоящий переполох, когда Луиза вышла замуж. Все эти
женщины заставляют Луизу, ее мать, оплакивать: как она могла до сих пор так отдалять свою дочь?
отпустить? Они обвинили ее в непростительном кудхартигхиде.
Но мадам Сауде видела, что Луиза счастлива, и этого было для
нее достаточно. Все те, кто так много говорит, думают только о себе и о том, чтобы
сохранить душевное спокойствие. Сэр Delourens также говорит всегда: _Voor все должно иметь
один спокойно wees_.

Иногда кажется, или слабо выражены именем тех, влияющих что
носите это имя. У таких совершенно случайных событий есть даже своя поговорка.
Возникает. Перед открытыми воротами, на авеню
кастайингбоум, тихо остановите экипаж, и Паула проследит, чтобы автомобиль принадлежал
семье Делоуренс.

—У них все полностью больше не прийти к нам, сказать, мэм Kibert,
и ее лицо покраснело. Она героиня в жизни, но страшно
люди.

—А, это потому, что у нас здесь герой, - говорит Паула, ее брат, которого надо беспокоить. Они
встают все трое и идут встречать посетителей. Мадам Делоуренс
первой вышла из самолета, и ее первые слова адресованы капитану, потому что
первое, что она должна сказать мэм Киберт, это:

— О, мадам, как вы, должно быть, гордитесь таким сыном!

Мадам Делоренс благородного происхождения, и забудьте, что это никогда не бывает не так;
таким образом, думаю, что все эти сожаления с ее стороны, по высокой милости
сделаны, и даже своего рода доброжелательная защита всех
заработки и героизм, которые на самом деле являются привилегией только знати
должно быть, но честь, которой обладало дворянство, может быть усилена благодаря
однако вот-вот поднимется много шума.

Полностью позади исчезла его жена, что подтвердило появление сэра Делоуренса.
незаметно наклонившись. С головы до ног, от шляпы до ботинок,
он одет в серый костюм. Инстинктивно он обнаружил, что такой
цвет у кого-то подходящий, что на заднем плане выступает. У него есть vreesagtige
восхищение своей женой, которая была с ним, вышла замуж, несмотря на его гражданское происхождение
происхождение, потому что он был богат; но ее отношение к нему оставляет его
он всегда чувствует, что это жертва с ее стороны. Он благодарит
свое тщеславие и свои политические взгляды за этот брак, в котором он с
глубокое почтение к благородной позиции, которую он занимает лично.
представление вижу в его красивой женщине, большом и тяжелом теле, с твердыми,
неотразимыми чертами лица и уверенным, даже раздражительным голосом.

Алида - последняя из всего экипажа afgestap. На ней бледно-голубое платье
, завораживающее, как прекрасный цвет, который демонстрируют морские звезды; оттенок
хорошо сочетается с цветом ее лица и подчеркивает его нежную красоту.
Она приближается с bangerige bevalligheid, который дал ей красоты
достоинства swakkerigheid дать. Мгновенный просмотр Марсель, чтобы никто более
после чоннуи. Без этого ему доставляет удовольствие обходиться, он ушел в отставку из-за
комплиментов, которые все это делают его; его смирение и военный дух
делают это для него невыносимым.

Без всякого сомнения, этот визит на него подействовал — он и есть
обоснование и цель. Благородная госпожа Delourens показывают, ну любой
вежливость и даже lieftalligheid, мадам Kibert и Паула, но
это горделивые чувства вежливости и снисходительной lieftalligheid, который
матери не стало видно, пока что, не бежать к ней
дочь, которая тоньше, чтобы увидеть и Старого Света виднее. Но непрерывно
переведите мадам Делурен на сторону Марселя, только или его жены
"Сити спорт" хочет украсть и увезти в ее экипаже.

—Ну что ж, джонкман, - говорит она в конце брутаальвега, - теперь ты весь в нескольких днях пути.
вернулся, но мужчина нигде тебя не видит. Можно сказать, ты уползаешь. Это
тем не менее, не в ваших привычках. Враги это хорошо знают.

Сэр Делоуренс очень восхищается людьми, которые дерзки и отважны
владеют силой участия, и ему нравятся слова его жены:

—О, но это была тяжелая кампания. . . . Вы, конечно, не часто отдыхаете.
не приходилось?

Паула Барс чуть не покатывается со смеху. Все так ко всему прибегают, сэр
Разговор Делоуренса о ресте, о том, что у него было прозвище Тихий
Рыцарь — удачно выбранное имя, которое связывают его благородный сосед и его любовь к
вридсаамхайд прекрасной.

Мадам Делоренс, теперь снова возьмите слово на себя:

—Все наши друзья хотели бы иметь с вашего ведома. Мой дом для вас открыт, когда вы только захотите прийти.
но только захотите.

И, только если она шпионила для Паулы Юве, она говорит дополнительно:

—Конечно, с твоей сестрой.

Медсестра тоже должна была, но при этом, потому что не могла — это ясно.

И на это отвечает Паула.:

—Спасибо, мэм; но мы все еще в процессе.

—Наполовину сырой. Через восемнадцать месяцев все молодые люди могут встречаться, особенно агтермиддаги.

И она сказала молодому офицеру:

—В понедельник мы едем в город, чтобы принять участие в blommefees. Поезжайте
сейчас с нами вместе. Вечером мы ужинаем все вместе. Вы будете там друзьями
знакомьтесь: экскаваторщик Мартене, лейтенант Берлье, ваш давний друг. Вы знаете
теперь стало известно о его женитьбе на прекрасной Изабелле Орланди.

Ее ложь, так что на данный момент, учитывая, гордые Паулу
Нажмите, что ее планы Срывает. У женщин было предчувствие (никто
не знает, каким образом), которое также продиктовано желанием понравиться
что касается боли — предчувствие генетической ошибки, которая существует
между духами и сердцами, которые друг друга ищут и выбирают. Разве здесь еще нет женщин
настолько хорошо, чтобы знать, как добиться успеха в eetmaal, людьми
помимо друг друга, чтобы посадить за стол тех, кто, как они предполагали, будет им полезен
друг с другом поладят? Так что давайте им еще чаще повод для
сближения.

Паула не позволяла ничему клеймить себя, это его время закончилось для нее, чтобы
контролирует, это она, что новости о ней совершенно безразличны.

— Следовательно, мы можем рассчитывать на вас, не так ли? пусть мадам Делоренс просто или
она сама ответит Марселю, которого вы хотите.

Алида дружелюбно смотрит на молодого офицера своими светло-голубыми глазами. Паула
тоже не сводит с него глаз. Он выглядит мрачным. Он был хорошо принят, что мэм
Делуренс хочет отнять его у своей сестры и, ведомый семьями
что доктор. Киберт всем своим детям запечатлел, отказал Марселю:

—Спасибо, мэм, мое возвращение все еще омрачало наши печальные воспоминания.;
Я бы предпочел остаться на Маупа.

Черные глаза Паулы излучают радость, в то время как длинная подводка
ложится на полузакрытые голубые глаза Алиды.

—Ему нужно отдохнуть, - говорит мадам Киберт.

Алида, всегда опущенная в землю, направленная, слегка краснея, пока
она говорит:

— Это ваш отец, сэр, исцелил меня. Раньше мы часто
смотрели вверх. Паула была моей лучшей подругой. Мы сами от себя не отчуждались.

Если у нее в итоге ее небесно-голубые глаза, она встречается взглядом с Марселем,
и его улыбкой. Затем она снова краснеет: ее кровь следует тайным толчкам
ее сердца.

—Уверен, они будут заходишь и видишь, учитель, - говорит г-жа Kibert, немного
удивляясь teenstribbeling Паулы.

—Почему сказал _juffrou_? Ты давал мне раньше всегда, когда звонила Алида.

— Это было давно: ты был тогда еще маленьким.

—О, я все еще немного маленький.

Мадам Делоренс, может, это неправильно, веркроп, что она была так ошарашена?
нет. Она подумала о том, какое имя она получит со своими вечеринками. Если она
этот герой из Мадагаскара могут попасть, а затем она позволяет ей соперник,
баронесса Виттос красивый летать afvang, потому что последняя теперь может похвастаться
исследователь, что она есть.

Да, она имеет января Berlier хорошо понял; молодой капитан был ослепительно
в прошлом. Его решимости и мужества, оно во многом обусловлено
что война на Мадагаскаре был успех. Каждый день-другой о нем
поговорили. Он имеет erekruis получать и еще больше erkenningstekens из
свой заработок. Он просто создан для того, чтобы выставлять напоказ тщеславие, чтобы
служить. И такая воинственная женщина, как мадам Делоренс, должна быть таким героем.
больше, чем литературная или научная слава. И вдобавок, стоит ли
на присутствие молодого капитана в ее доме нужно было рассчитывать
Мартене немного побаивается, потому что он все еще слишком медлит с Алидой
чтобы просить руки и сердца.

— Я еще не верю, что вы не откажетесь, - говорит она торговцу, в то время как его
перед отъездом мы ждем вас в городе в отеле blommefees. Его
измените свою манеру говорить, когда его приветствует мэм Киберт, и
скажем, на сладкозвучных шоу, которые полностью противоречат ее натуре:

—О, все матери завидовали вам, мэм!

Алида необычайно любезна при прощании с Паулой, которая ее пока еще, но
так же прохладно держит. Машина вся вытянулась у ворот, когда Марсель всегда был там.
у открытых ворот стой и смотри. Он настолько погружен в свои мысли, что не замечает
как его сестра заставила его встать и показать с любовью, что это не так.

—Что у тебя на уме? спрашивает она.

Он встал на ее сторону с половиной swaarmoedige glimlaggie, просто или
он заставил его почувствовать себя виноватым за проявленную слабость.

—Мы все же однажды сходим, когда они приедут, неправда?

Он немного удивлен эффектом своего вопроса, потому что Паула
ее лицо напряжено, а глаза неергеслы:

—Тебе и так нас мало, - мягко говорит она.

Мгновенно пересилил себя и сказал более твердым голосом:

—Что касается меня, то я не поеду. Они меня не просили.

—Но обязательно, - говорит Марсель.

—Да, да, как горсть на распродаже! Мадам Делоуренс, мне это нравится.
приятно на ощупь.

—Паула, сестренка, ты же знаешь, я никуда без тебя не пойду.

—А теперь пойдем, мы никуда не пойдем. Давай останемся здесь. Мы с мамой так рады, что
ты здесь, с нами; мы хотим, чтобы ты была у нас в руках. В доме так долго было тихо и
затянуто облаками. Но твой приезд внес в него правильные изменения.

— Да, дитя мое, - сказала мадам Киберт, - стой спокойно, но смотри на нас.

Лоб Марселя хмурится. Он не придерживался этой своей свободы действий.
были наложены ограничения, и он плохо переносил это даже по отношению к тем, кто был ему
дороже всего. Прежде всего, он был недоволен собой. Он вернулся
с твердым решением отправиться в Маупас на улицу, в атмосферу своего
старый дом, чтобы дышать, пока он достаточно ли было бы жить в
память о тех, кто погиб, а также его мать и сестру
мало дружелюбны—и вот, визит которые noointjie было достаточно
все его планы с марта, чтобы его гордость и его будет ломать.

Несмотря на их милую беседу, он хранил молчание. Паула может недолго выносить мрачное настроение
своего брата:

—Послушай, - сказала она, - ты иди туда один; я не могу пойти; у меня нет
одежды.

Его ответ слишком скоро закончен и показывает, насколько плохо он относится к визиту
так же:

—Я буду заказывать тебе платье, старушка Сьюз: у меня еще есть деньги.

—Тебе мы уже помогли, - говорит миссис. Киберт, и милосердной она казалась своему сыну
, только если она еще не полностью обратилась к нему, так что близко ее видеть
нельзя.

Поздно вечером, пока миссис. Киберт медленными шагами направляется туда,
как и во все дни, чтобы посмотреть, все ли в порядке в доме, снова увидеть Паулу для Марселя
в задумчивости стоя в передней комнате; она приближается к нему и кладет свою руку
мягко коснувшись его плеча:

—Ты теперь думаешь о красотке Алиде? Она говорит это так дружелюбно
, что он улыбнулся:

—Нет, - говорит он, и отрицает это как свою слабость. Но тут же признает это, сказав
:

—Но она еще и очень хорошенькая. Она тебе нравится?

—Мы собрались образованные, как ты знаешь. Она немного старше меня;
она всегда любила как старшая сестра, потому что она сагаардиг,
покорная, напуганная: его конец, скорее, кто-то другой продолжит так, как она.
я делаю сама.

— Для женщины это красиво, - говорит он.

Паула кладет руку на лоб брата и говорит:

—Алида не женщина для тебя.

Он отвечает быстро.:

—Я никогда не думал жениться на ней.

Но Паула знает его мысли.:

—У нее нет смелости. И потом, она не принадлежит к нашему кругу, нет.

—Не соответствует нашему кругу, нет? Потому что у семьи Делоуренс больше денег, чем у
нас? Везение определяет богатство здесь еще не по социальному положению мужчины.
нет!

Пола сожалеет, что стала немного злой.

—Этого я бы тоже не сказал. Эти люди воспринимают жизнь иначе, чем мы.
Они есть дисплей и путать bogterige вещи с дел
интерес. Я не могу сделать четкие, но это не было моим планом, чтобы сделать ваш
зол, чтобы сделать.

—Ты хочешь, чтобы я проповедовал о мире; не успеешь оглянуться, как ты уже хочешь
осуждать его!

Тронутая обидным тоном его голоса, она поворачивается к Пауле и изливает ей душу.
теперь выплесни всю горечь, накопившуюся в ее юном сердце.

—Ты действительно думаешь, что я не вижу разницы между гримасой и
улыбкой, а лживых слов не различаю? Эти люди ненавидят нас.
и мы никогда не хотели бы оставить ложь. Но они подбирают тебя на своем тщеславии
чтобы покормить; и для нас с мамой, проталкивающих их набор, потому что мы всего лишь бедные вруменсе
есть. Алида закреплена за неким графом Мартене и не для вас
не намеревалась.

Поскольку последними сказанными словами были не слова, а излияния Паулы, так что
полный негодования, уверенный эффект. То, что Паула так прямолинейно
сказала, почувствовал сам Марсель, хотя и менее ясно. Его гордость и
любовь, которую он испытывал к своей матери и сестре, были бы для него недоступны. Но
Последние слова Паулы перевесили все сказанное ею вначале.
Одна только мысль о том, что этот приемный покой будет повержен на его пути
когда противник, уверенный в победе, проснувшись, затмил его бдительность,
ему нужно быть боссом, чтобы быть и преобладать. Он ревнует, прежде чем он
любовь.




Раздел III.

В BLOMMEFEES.


— Вон они идут! Вот они идут! - говорит Ян Берлье и указывает на верхнюю часть
трассы.

— Вон они идут, - тоже сказала Изабелла Орланди и захлопала в ладоши.

Экипажи, украшенные цветами, проезжают перед трибунами
на которых стоят красивые люди из анжекледе.
зрители взрываются энтузиазмом, когда подъезжают их экипажи, и устраивают
другие виды бьюджинга, такие как a bunk of mad или тот же пчелиный рой,
отнесите корзины, полные цветов, проходящим мимо бломмеверкоперам
и поставьте их перед ними; это их амуниция; и как введение в
предстоящий бой, пусть их крики восторга услышат, как солдат
перед атакой.

В ярком солнечном свете, исходящем из вера, кажется, что приближающиеся экипажи точно такие же, как
opmekaarvolgende окрашены в яркий свет, и повсюду между ними uitskietende
блицы изящных ремней безопасности и колес. Они подходят ближе. Похоже на
Выдающуюся богатую восточную процессию.

Впереди на большой трибуне семья Делуренс и их приглашенные
друзья плаасгенеем: Ян Берлье помимо Изабеллы, Марсель Киберт между ними
мадам Делуренс и Алида. Паула не хотела быть со своим братом мигеком .
нет, и Марсель стояли swygend до красочное зрелище и, чтобы увидеть его
воображение двух скорбящих vrouegesigte; он стремился к тихой мирной
из maupas В и начнется внутренняя vernederinge чувствовать любовь
накладывает.

Музыканты заиграли танцевальную музыку. На легких ногах, потерявшись в
криках и смехе, начался бломмеслаг.

На лужайках напротив бегают люди, которые хотят поучаствовать, а не уходить
ни за что бы не пришли, и вот там настоящий гехарвар из разноцветных платьев
и самбрилтджи.

Впереди процессии дети и первые букеты цветов.
брошенный в них. Они сами по себе очаровательные цветы человеческой жизни
.

С изяществом bedwonge corridor следует за транспортными средствами друг друга, и медленно
проходя мимо, получите любой поворот, чтобы принять участие в приятной
битве. Беваллиги, владеющие землей, находятся в настоящих транспортных средствах;
вруескунхайд и бломеджер. Душа цветочных садов бероофде
все еще живут в этих движущихся садах. Транспорт всех видов и
приличия исчезли под blommere;n тысячи ярких цветов. И
jongnooiens в ПС улыбку в полной уверенности, зная, что они являются
самые чистые и неповторимые цветы из всех.

—Честь цветку! Честь цветку! призываю всех людей, полных энтузиазма.

Изабелла Орланди и Ян Берлье в радости, с их жизнерадостностью
цветы были брошены в их пустые корзины.

На Алиде Делоуренс было фиолетовое платье, украшенное белым кружевом — это подчеркивало ее мечтательность
и в то же время беваллигейд. Помимо нее, Марсель Киберт почувствовал, как его
стойкость постепенно покидает, и она, дроэфгистигхейд, исчезает. Итак,
множество цветов и ароматов захлестнули его и опьянили. Он по-прежнему видел только цветочки на
своем будущем в жизни. Время от времени в нем всплывают воспоминания о
школьник жил с младенчества, и, к своему сожалению, он, должно быть, испытал эту ее
привязанность к нему в тот момент, когда он был подростком. Но как может
он все еще зацикливаться на прошлом, а не на настоящем, как это свойственно аантрекликам
? С чувством триестигхейда, что является признаком зарождающейся любви,
он посмотрел на белую шею девушки, которая склонилась в поклоне, чтобы иметь возможность
посмотрим, поразит ли ее sleggemikte blombossies свои ворота.

Алида присмотрись к нему: его spraakloosheid нажав ее, и только один акционер
с ее небесно-голубыми глазами достаточно, чтобы сделать свои мысли, чтобы скрасить. Она показывает ему,
своей изящной рукой, на корзине, которая для начала совсем опустела.

—Там еще есть цветы. Почему бы тебе не выбросить?

Она покраснела от этих простых слов, а преувеличенный оттенок верлентейда сделал ее
еще красивее.

Подъезжает карета с офицерами в форме. Лейтенант Мартене — это
немного нарушитель осанки, потому что вся его первая молодость закончилась —это
единственный, кто стоит прямо в экипаже. В руке он держит букет дорогих
и редких цветов. Кажется, на него кто-то смотрит с трибун. Он увидел
теперь Алиду, улыбнулся и, медленно прицеливаясь, бросил в нее.
Жестокий способ привлечь внимание всех на чоннуи, чтобы установить,
для Марселя это было слишком: он внезапно наклонился, чтобы забрать у Алиды ее корзину, и с помощью
быстрого взмаха он упал первым на своего противника. Гол был красивым
расчетливым, но не из-за силы броска. Он касается офсайерти
сильно в середину его улыбающегося лица. Полностью вне поля боя
побитые покидают последнее, драгоценные цветы сомара падают на землю.
Он злобно оглядел людей на трибунах и просто увидел, что
Изабелла Орланди хлопает в ладоши и восклицает:

— Здорово подействовало! Снайперы наверху!

Ян Берлье подбадривает ее: буйная радость за него прекрасна.
Лейтенант Мартене не беспокоит его, чтобы они не заметили. Кроме Алиды,
немного отойдя в прошлое, он наконец увидел бесстрастное и презрительное лицо
Марселя Киберта. Он все еще полон злобы и зависти, когда карета с
ним и другими офицерами снова трогается с места и уезжает.

Каждый раз, когда он снова проходил мимо семьи Делоуренс и их
компании, он видел, как Алида полностью забывает принять участие в
битве, а просто стоит и болтает со своим противником; и она выглядит совершенно
преображенный, полный внимания, озорник. И каждый раз Изабелла и
ей доставляло озорное удовольствие доставлять ему своим наблюдением беспокойство.
он постоянно забрасывал ее цветами.

Народу уже начинает надоедать праздник, и битва понемногу стихает.

На равнину начал спускаться вечер. Эти оттенки, меланж из
розового, фиолетового, пурпурного и золотого, затемняют горизонт, как
неосязаемый штофваас. И по каменистым склонам гор, но удерживает только для
они одни гламур уже ondergegane солнце; светящийся красный,
которые излучают такую полноту жизни, что кажется, будто скалы переливаются.
Кипение радости посреди лигбада.

Позади Алиды, как и у Марселя, просто опускается трибуна, но он остается стоять таким, каким он есть
восприятие природы. Чоннуи поворачивается, чтобы позвать его на
звонок, и с удивлением видит, какое выражение счастья было на его лице
слева. И он также знал, в глубине души, что такое соответствующее увлечение
всем своим левенскрагте.

Семья Делоуренс и их гости едут в город, неподалеку оттуда. В
садах полно цветов, а на лужайках стоит множество маленьких
столы; лампы и гирлянды всевозможных цветов, которые выглядят
как большие светлячки среди деревьев.

Мадам Делурен пригласила лейтенанта Мартенэ присоединиться к ним за ужином
и теперь он приходит в компанию. Он в плохом настроении. Он мог бы это сделать, но не
веркроп, который важен для него днем, поэтому тигелуп этого не сделал. Как только он Марсель
Киберт видит, он шел, не думая о том, чтобы напасть на него, и говорит:

—Сэр, вы не знаете, что нужно делать различие между играми и битвой.

Марсель нарисовал его в полный рост — он был намного длиннее, чем
Мартеней—, постоянно смотри на него и отвечай:

— Да, но вы не знали, в чем разница между уважением и
вежливостью.

Тон разговора заставил мадам Делоренс опасаться грозовых туч; его сперма
ближе. Она мысленно взвешивает преимущество одного против славы другого.
ее тщеславию нужно и то, и другое.

Мартеней не может видеть, что у него есть что-то, чего нет у бехурликов, и искать
теперь ссорьтесь. Тут налетает Изабелла Орланди, затмеваемая, как вихрь, и
решают натянутые отношения дальше.

—Ян, подойди и посмотри, вот он!

И поскольку она как избалованный и плохо воспитанный ребенок так и не научилась
ее настроение сдерживать нельзя, пусть его тут же последует за собой:

—Покажите нам свое лицо.

—Но, мэм!... протестует лейтенант и бледнеет.

—Минутку, только минутку! она говорит.

Его лицо выглядело и говорило, как будто она была вся внимательна и хотела заставить:

—Но это забавно, он ничего не имел в виду.

—Но чего ты теперь хочешь от меня? спроси Мартенэ с ударением.

Девушка расхохоталась и сказала, насмешливо переворачивая:

—Можешь не спорить, керельтисы, которые в колониях были, знают
по части того, как правильно целиться. Вы победите их в danssaal; но в
война—там должны быть ваши по их няня!

—Но я не понял... - говорит Мартеней. . . .

— О, да! вы меня очень хорошо понимаете. Сэр Киберт, веселитесь!
уитгеклоп. Мы радуемся за него. Он наш герой. Если форму немного
мокрый дождь, разговаривать с тобой целую неделю Великого о твоих геройствах.

Для светского человека нет ничего сложнее, чем соблюдать приличия
вырваться из верлентейда, в котором к нему обращается красивая молодая девушка, побуждаемая
его, чтобы позволить вам закончить под ее остроумными остротами. Лейтенант Marthenay не
достаточный поток для него. Он снова повернулся к Марселю, когда:

—Девушки вы в безопасности, сэр.

Изабелла Орланди все еще не отпускает его, и он отвечает вместо нее
вместо Марселя:

— О, чтобы атаковать, ему не нужна защита.

Мадам Делоренс теперь встает между ними.:

—Изабелла, ты неразумна.

На комике вскидывай руки вверх.:

—Ой, такая offisiertjie Драгунов может человек не трогают, даже
не с букетом цветов.

Это ее приятно это Йонкман деградировать. Перед жизнью
унижена сама — потому что она слишком близка ко всему, в том числе и к любви,
цена уступки ее желанию блистать - отдать ее полностью
к удовольствию красавицы и бехаагсика, так и предполагаю быть.

Во время разговора элтджи испытывал неприязнь к Алиде и хранил молчание.

Теперь все рассаживаются за столом, и о кошельке можно забыть.
взаимная сердечность, которая приходит сама собой, если люди целый день вместе.
веселье на свежем воздухе. Изабелла остановилась на своем джеплааге
и снова сравняла счет своему врагу, чтобы развеселиться. Алида поставила между
Марсель Kibert и лейтенант Marthenay, и хотя его agterhoudend, таких как
всегда, она старалась тем не менее для обоих одинаково приятным. Если все
встаю из-за стола, забыв, что рядом с ее тарелкой лежит букет цветов, который она носит.
весь день носила на груди. Марсель поднял его, и она это поняла.

—Вы хотите, чтобы это все же хорошо было подарить мне, не так ли, учитель? он спросил; такой-то
смехтун тяжело уронил его, и он добавил к этому:

—Ты даришь так мало, что оставляешь это лежать —и цветы все увядают.
Она не ответила, все еще краснея, и улыбка была для него знаком ее предпочтения.

...........
....

Марсель рано уехал поездом обратно в Шамбери; он хочет пораньше.
чтобы не чувствовать себя неловко дома, к своей матери Онгерус. Это такой вкусный
вечер, когда он, прибыв в Шамбери, решил вернуться домой-когда сбегать
на станцию. Уже десять часов. Он, должно быть, три мили пешком через поле, под
хеджирование plataanbome, а затем через лес.

Он поспешил, и теперь запах, а затем skerpgeurende цветы. В
темной ночью под деревьями, но даже так тяжела—он может, но
некоторые звезды сквозь листья вижу. С полным пуфы вздохнув, он balsemgeurige
aandlug в. У него было ощущение вкусный омоложение и лифтинг
всем своим существом.

Он ее любил? Он еще не знает правых. Тем не менее, наличие
приглашения было достаточно, чтобы взбудоражить его молодую кровь, чтобы
привести.

Подсмотрел, что он подумал о чем-то, что заставило его однажды в Алжире преодолеть себя,
пару лет назад. Это был такой незабываемый Восточная ночь, swaardonker,
с такой ленивый, тепленький ветерок. Он был на коне, в одиночку, на прогулке по
хохлами. Затмивший его конь стоял неподвижно. Вокруг он больше ничего не делал.
не видно было разве что темных пятен ближайших кустов. Он взял лошадь
со следами, проткнутыми и умилостивленными, но ему хотелось вперед, и он
дрожал всем телом. Что-то шевелилось в темноте рядом с ними?

В великой тишине, свинцовой на темной и пустынной равнине, конь
что-то почуял. Но Марсель не испытывал страха в присутствии
таинственной опасности — страх был для него чем-то второстепенным. Нет, он
осознавал только всю свою решимость и всю свою силу.

С яростью он отдал коня, когда его заставили, и животное продолжило скакать галопом.
тьма ингехоля. Он так и не заметил, является ли это воображаемым страхом
лошади не было, значит, ну или они действительно были близки к тому, чтобы мертвые скончались
есть. . . .

Почему он должен в этот момент сейчас об этом случае вспоминать? У него есть
то же удивительное чувство, что и в ту ночь. Как и тогда, он чувствовал и сейчас
что опасность рядом: он не знает, что ждет его в будущем - радость или
горе, которого он не встретит. Но, как и тогда, сейчас он чувствовал себя таким же сильным.
Он прижал руку к груди: внутри появилось ощущение пива, в то время как он с
Глубоко вдохнул и выдохнул с трудом. Он выпрямил свое тело, чтобы быть еще более великим, чтобы
быть, и он наслаждался своим джонхейдом. В оцепенении надежды и
ярости он бросился бежать. Он снова идет в ногу; но опасности, без
потому, что он предчувствует, еще не делись: это по-прежнему в нем.

В лесу печально вздыхал волок сквозь листву . . . .

Я бы хотел, чтобы Марсель до сих пор вспоминал эту ночь, когда он был в темноте
бежал к чему-то бедвельмендам и гедугам, что ничем иным не было, как этой
любовью.




IV.

АГТЕРМИДДАГ На ШЕНЕ.


—Я иду, ваши дети забирают, - говорит Ян Берлье мадам Киберт после того, как он
она отдала честь.

Мягкий ответ пожилой женщины был:

— О, я умоляю тебя, отдай их мне.

У нее прекрасная и нежная улыбка. Джонкман удивлен ее работой.;
она сидела в тени дома Кастайинг, перед домом. У нее есть
она надела очки, чтобы лучше видеть стежки на ручке, где она работает
чтобы быть занятой. Она немедленно зовет Марселя и Паулу; они немного поодаль
оттуда, в саду. Пока они медленно подходят ближе, она спрашивает почти испуганно
:

—Пойдешь в Шене, после семьи Делурен?

—Да, - говорит Ян, - в кроки и поиграть в теннис. И только в том случае, если он пожалеет об этом.
как бы там ни было, пусть он укажет на следующее.:

—Если вы хотите, мэм, я заставлю их не о чем говорить.

—О да! Марсель немного отвлечься и нужно движение. Он прибег
на большое движение. И моя бедная Паула слишком долго со старухой, как
Я, одна осталась.

Она думает не о себе и не о своем одиночестве.

Мадам Киберт относится к Яну Берлье почти как мать к своему ребенку. Если
маленький ребенок имеет свои с ним часто на maupas см. играть вместе со своими
дети. Он единственный сын адвоката из суда Чембери
чтил Ангедаана и, отдавая всю свою жизнь, умер. Слишком рано
Как стало известно, Яна воспитывал дядя, который был немного забавным и
рассеянным в отношениях с ним, но очень мало беспокоился о Яне. Он
любитель роз; его коттедж почти похоронен. Он потерял Яна
совершенно не в своем уме, поскольку Ян уехал на службу в колонию. И когда Ян
в отпуске возвращается с миром, он рассказывает ему о новых сортах роз, которые он выращивал
и думает, что у него много доказательств любви.

Марсель и Паула сейчас тоже на, и Ян сказал им, что они на Шене.
их ждут. Он сказал Марселю:

—У тебя в долгу помимо визита к мадам Делоуренс после "бломмиф"; если
ты сегодня днем собираешься поиграть в кроки, то заодно отменишь визит.

—Это так, - сказал Марсель.

—А вы точно привязаны друг к другу, учительница Паула?

Но Паула отказывается.

Марсель взирал на ее уныние, а Ян - с сочувственным любопытством.
Ян до сих пор помнит, как он раньше на этом же месте играл с
буйно жизнерадостным ребенком, еще более диким, чем джонгетджи. А в месте с ней ознакомиться
он теперь jongnooi, защищены и Фиери, даже по отношению к ней раньше
товарищем по играм. Он также ничего не может поделать с ее стройной, беваллиджной осанкой, чтобы
не восхищаться тем, как она переворачивает брови, и ее мрачными глазами, которые, как им казалось,
излучают свет. Он хотел бы вернуть дружбу своего старого камераджи
победить, но перед джерди Паулой, такой красивой, к которой так трудно подступиться, он чувствовал
Верлентейд и бангеригейд, причиной которых он сам является, но не хочет
хочу спросить.

—Ян, я должна быть твоей подругой, - говорит мадам Киберт затмев.

—О нет, пожалуйста, не надо! отвечает Джен и делает свирепое лицо. Его
веселый нрав - шпрекворделик, и как только его где-нибудь увидят, забирайте всех
на лице веселая складка.

—Мы ваши старые друзья, сказал, Мэм Kibert, а еще надо мадам
Delourens слышали о грандиозном событии в вашей жизни.

—Какое важное событие? сказал Ян, готовые удивить.

Паула встала и поспешно направилась в сторону дома, только вот там ли он
нужно сделать кое-что важное, пока мадам Киберт отвечает Яну:

—Твой брак.

—Мой брак! Боже мой! и с кем еще все?

—С Изабеллой Орланди.

Мадам Кибер сама никогда ничего не говорит без того, во что она не верит — следовательно, она есть
также поверила в то, что сказала мадам Делоуренс. Ян Берлье расхохотался.

— Она моя "кокетка", - сказала мадам Делоуренс коммон. Но я полагаю, что вы уже поняли.
значения английского слова не знаете.

Паула медленно взобралась на дерево. Сначала она держит руку на груди,
только если ей трудно дышать; но потом ей снова стало легче ходить. Перед
у зеркала в гостиной она на мгновение останавливается и сама себе удивляется
что так красиво выглядит. Его печальная улыбка на фоне ее зеркального отражения,
и смешок, и вопрос: "Чему это помогает?" Что помогает красоте для тех,
что ни один хувеликсгельд не сделал, а нежность и преданность в таком
пустом сердце еще не забыты, но горят, как лампа в комнате?
Но невольно она чувствует утешение при виде нее.
бесполезный бекоорлихейд.

Ян держал себя очень образованно, находясь на верстке мадам Киберт.:

—"Флирт" на самом деле является способом пригласить мужчину, с которым он точно не хочет жениться
.

Игры, следовательно, говорят "мэм Киберт". Джен, это нехорошо с твоей стороны. Послушай, я
старая женщина, послушай меня: джонкманы и девушки не равны в игре
нет; девственницы всегда ожидают, что смогут выйти замуж. Вы, джонкманы, обманули
Надеюсь, что у них это совершенно законно, и для вашего удовольствия.
вы нарушаете покой их сердец и искренность их чувств.

Джонкман выслушивает ваши пожелания с благоговейным восхищением.

—Я слышал, тебе нравится так говорить; но я хорошо знаю, что ты - девственница наших дней.
- Я их тоже знаю, - говорит Марсель.

— Ты часто бываешь в Шене? - Спрашиваю я. - Я знаю, что они тоже, - говорит Марсель. - Ты часто бываешь в Шене?

—Да, из-за моего дяди и его комнатных растений я для чоппи. Он всегда боится, что
Они заманят меня в ловушку. Увидев, что я ухожу, он вздыхает с облегчением.
Люди на Chen;e такие белангвеккендовые.

—И что? - говорит Марсель, и он прилагает много усилий, чтобы вы увидели, что люди к нему неравнодушны.
на самом деле, почти ничего не происходит.

—Да, - говорит Ян, у них есть тысячи middeltjies на время—их злейший
врага—убить—и, несмотря ни на что, вкус у них сейчас и потом
скука от нечего-делать. Мадам Делурен все перемешивает, пишет
готовит блюда, готовит меню, пишет для газет репортажи о
ее вечеринки. Сэр Delourens, испугался и вынужден, организовать его
книги, которых никто никогда порядка не беспокоить, здороваются
люди, которые его жена приглашают, утвердить крайней мере, слово жены
ну, и ведет себя настолько скромно, что кажется, будто он всегда, но чтобы такое
и аристократических vroumens извиниться за свои гражданские
кровь. Ее сын, Клемент, загнал собак до смерти на своем автомобиле.

—А Алида? спросите мэм Киберт, онскульдигвег.

Джонкман отвечает осторожно.:

—Учительница Алида ждет, что с ней произойдет; это не могло быть иначе, чем
приятная. Благослови ее Бог красотой.

—Но ты ездишь только в Шене, к семье Делурен, чтобы повидаться? спроси Марселя.

—Есть еще у них гости, мэм Орланди, к примеру. Она вернулась
после ее рождения ей утраченную красоту плакать—больше, чем ее
человек. Пока она все еще была красива, она жила во Флоренции. Собака после нее.
молодость прошла, она уехала из Италии. Ее уменьшившееся состояние сделало это
существенным. Но она хотела, чтобы ее изношенность не позволяют увидеть на
место, где она так сверкала не. Она взяла все зеркала в ее комнате
запретили; я слышал, они теперь все в комнату дочери переехали.
Ей просто нравятся красивые, крепкие камермейси и украшать себя драгоценностями —
свидетель ее более раннего триумфа, который весь день приходил и уходил. Но она это сделала
по крайней мере, у него все еще есть достаточно времени, чтобы быть самим собой весь день, чтобы быть занятым отвратительной
уродливой мопшонджи, которая больше похожа на ее дочь Изабеллу.

— Вот, наконец, она у нас, после долгого обхода, - говорит Марсель.

—Учительница Изабелла очаровательна. Она знает, что ее красота сделала ее женой.
сделает миллионершей. Его воля исполняет этот долг; мы с ее матерью
призываем ее согласиться.

—Тьфу! скажи "мэм Киберт" и продолжай свою работу.

— Ее не нужно было подбадривать, - говорит Ян. Итальянцы очень
практичны. Наконец, есть еще одна учительница Сонджон, с ее худощавым лицом
благородной старухи-джонджуффру; у нее не самые замечательные способности из всех, что есть
нет.

—Я знаю ее, - сказала мэм Киберт, - она святая. Она так много делает для
благотворительности и приносит пользу своей жизни, посещая благочестивые собрания,
и своим путешествием для многих в округе.

—Да, ей нравятся многие торговцы специями и правила. Его порядок и переход с места на место
и его приготовление или его религиозность, в то время как она руководствовалась только своими собственными аппетитами
служить. Люди говорят, что это как у еврея, когда ее должники высасывают из нее деньги.
Богу тем более, в соответствии с модой служить.

Мадам Киберт запретила ему продолжать разговор:

—Ян, дорогой мой Ян, о чем ты там говоришь? Ты позволишь нам думать, что у тебя есть такой
злой умысел.

— Это всего лишь квад-прекендхейд, - сказал Ян. Послушайте, я врюит поговорил, как я
в собственном семейном кругу поступил бы, если бы он у меня был. Я чувствую себя здесь
непринужденно. В детстве я был всем здесь. Но не рассказывайте мне о
старой джонджуффру Сонджон нет. Она святая? Нет, но вы одна из них, мэм.

Несмотря на ее покраснеть жизни мадам Kibert если она так хвалила быть. Она
только внутренне храбрый.

—Ян, а ты что скажешь? Бог мой портит Его благость—вот и все.

Торговки с удивлением смотрят на старуху во вретище, с ее
лицом, искаженным печалью, поникшим, с глазами, всегда полными слез, и на Господа,
благодарящего его за ее испытания. Она увидела, что он смотрит на нее, и сказала:

—Да, Бог исполнил мою работу Своими благословениями, прежде чем Он снова получил это от меня
забрал. Но сейчас, когда я живу ради своих детей, которые разбросаны повсюду
ради этого человека, Марселя, который прошел через столько опасностей, как бы
Разве тогда вы не можете гордиться их мужеством, их работой? Разве
их жизнь - это не моя жизнь?

Ян бьюоэ; он встает, берет мадам Киберт за руку и целует ее.

—Ты святая, как я уже сказал. Когда я вижу тебя, мне становится лучше, и
Я не чувствую себя более довольным своей жизнью, пусть ее развеивают на все четыре стороны.
не: Мне приятно заниматься манерами, как вам, мальчики. Но у меня, у меня нет
Матери.

Он увидел, как Паула Треджи снова спускается. На ней шляпа, а на ее
левой руке новое выражение фрисхейда.

—А, учительница Паула, так вы все еще решаете побороться за выход?

—Да, - говорит она, - такая хорошая погода, и Марсель был бы недоволен, если бы мне пришлось остаться дома.

Она поцеловала мать и пошла к Шене, между двумя джонкманами, и
без усилий удерживает их быстрые движения.

Они останавливаются перед воротами Шене. К дому ведет аллея платаанбоум.
просторный и элегантный дом. Между лужайками перед домом находится
теннисный корт и площадка для игры в крокеегронде. За домом находится лес из дуба эвеуэ,
где летом очень прохладно и есть отдельные уголки.

Семья Делоуренс знает, как использовать его для комфорта своих гостей,
и у них есть огромное разнообразие предлагаемых развлечений. На данный момент
когда прибыли Паула с Марселем и Яном, вечеринка krokeeparty только что закончилась,
и все встают перед Изабеллой Орланди, о которой очень трудно говорить и много двигаться
она делает руками:

—И потом, его фамилия все-таки Ландо, - говорит она.

—Кто это? спроси Яна, пока он в круг слушателей зайдет.

—Мой следующий! И она разразилась громким, почти вразнобой, криком
в стежках. Она протягивает руку Яну:

— День Яна.

Она называет его по имени, потому что, по ее словам, однажды брала его с собой в детстве
видела.

Снова идут крокеспели; и пока она и Ян стоят у удаленного обруча
встаньте, сделайте так, чтобы она воспользовалась возможностью поговорить с ним:

—Да, - сказала она, заметив, что он побледнел, - я должна сообщить, что
Я выхожу замуж за фабриканта из города Лиона — бесигейдшувелика.

—Поздравляю, - говорит Ян.

—Спасибо. Он больше, чем миллионер, а хозяин нескольких процветающей
заводы. Он сделал громкие обещания с моей нотариуса. Вы понимаете, тогда приходите.
там также мало говорится о том, что он был уродлив, что ему было сорок лет,
и о том, что он опгескип со смешным именем.

—Это говорит само за себя.

— Неправда?

Их помощники зовут их поиграть. Но их желание играть исчезло,
и из-за долга они проигрывают игру на своей стороне.

Когда игра закончится, зайдите все внутрь, чтобы иметь что-нибудь полезное. У них их два.
позаботься, чтобы они обратились к ним в последнюю очередь. Подсмотрел, спроси у него.
Яну:

—Хватка у тебя есть это сейчас, Яна, что мужчина женится, а там уже любовь
твое сердце?

—Любовь к человеку, не так ли?

—Гуляй, ты шутишь.

Это действительно насмешки его сердца, потому что он _wil_ к ней, не понимая. Но
если он в тот же момент грязной улиткой поползет вперед по розе, в
сад, затем он почувствовал еще старая жаль, что Изабелла ее красота так на
жертву надо принести.

—Лучше быть впереди времени еще кого-то любить, как тогда, - говорит он.

—Ох, как человек до любви, то ты потом все равно люблю тебя, - ответила она.

Он дает иной поворот разговора, потому что он знает, что он должен бороться
на страстные эмоции. Никогда еще он не получал такого удовольствия
от красивого лица, дерзких глаз, красных чувственных губ, от
сверкающих зубов, от полной гибкости всего ее существа.

—Я плохой пророк? он говорит. В поезде у меня есть время
давным-давно такой брачный прогноз.

—Да. Моя мама передала мне все многообразие сказанного: "Мое дорогое дитя, через неделю останутся все
мужчины, кроме энер. Деньги и молодость - вещи преходящие, но только первое
само по себе придает ценность второму”.

—Да, твоя мать хорошо скерпсини.

—В Италии все люди такие. Дигтерлихайд и так хороша в том, что касается слов.

Вот, внезапно обнаружив, что ее больше всего привлекает, и
испытав неожиданное наслаждение, она начала плакать. И пока он ее имеет
все еще дивясь этому шоу и по-прежнему ни слова сострадания добиться не может,
она говорит:

—Почему ты женишься не на мне, а на тебе?

Его ответ приходит позже, но, по крайней мере, скоро:

—Я не могу приехать с визитом в колонии.

—Вы можете начать с handelsbesigheid. Это приносит достаточно денег. Сэр
Ландо поможет вам.

И при мысли о замечательной роли, которую его сэру Ландо (ей
следующей) нравится играть в "Давайте сыграем", она разразилась приступом смеха, или его любви;
джонкман тоже загорелся. Теперь они идут по аллее
plataanbome. Она пользуется шансом, где в темной тени большого дерева
:

—Поцелуй меня, пытаясь утешить.

Вкусовые испытания дородного вана он все еще испытывал, как она уже намекала на это
ее следующий вопрос таков::

—Все же извини, но почему ты не миллионер?

—Да, я тоже об этом спрашиваю, - сказала Яна . . . .

Мадам Делоренс увидела вдалеке Яна и Изабеллу и сказала своим гостям:
пока она будет после своего представления.:

—Я отношу это к ней сейчас, нисколько не недовольный тем, что ее такой брак не устраивает; нет,
Я это хорошо одобряю. Ее брак с сэром Ландо доказывает, что его большой
гескрэг владеет собой. Фортуна не владеет ею.

Ее единственные гости говорят все, что ей казалось. Ободренная таким образом, она отправилась
к, после того как его первый раз посмотрели назад или Паула Вер насытилась.

—Посмотрите сейчас, напротив, на такую девушку, как Пола Киберт. Это не она, на которой
женится сэр Ландо. У нее нет ни фартинга, и она по-прежнему полна денег
встречи меняются местами! Как, черт возьми, заполучить когда-нибудь мужчину?

—Да, но, говорит одна из дам, ее отец отдал все свое имущество в жертву.
его брату на сохранение — это все равно очень красиво.

— О, это было просто имя Киберца, которого нужно спасти! Он был бы намного лучше.
справился бы, если бы у него были свои деньги; кто знает сегодня об этой жертве?
жертва?

Спрейкспрекенд, сэр, сказал:

—Забвение приходит раньше, чем смерть.

—Эта Паула! обратитесь к мэм Делоуренс. На танцевальной вечеринке, где я был два года назад.
давным-давно лейтенант Синард придала смысл своим словам. Это было еще
до смерти ее отца, доктора. Он действительно серьезно относился к этому.
думал жениться на ней. Но когда он стал наследником
трехсот тысяч фунтов; ну, вы понимаете, когда он мог смотреть выше.

—О, конечно! все говорят, когда он еще мог о ней ни о чем не думать . . . .

Под пристальным взглядом учителя Сонджона появляется суарливидж мэм
Орланди идет по проходу. Она запыхалась, и к тому же это был бы хороший макет, дающий представление о
keus ее дочери.

—У моей дочери проблемы, нужно было принять решение, чтобы приехать. Но ее
следующий - человек принципиальный и, что тоже вовсе не является чем-то неладным.
нет, он владеет большим состоянием.

Слово _beginsel_ предназначалось для обозначения набожного старого учителя Сонджона to
пожалуйста. И она спрашивает:

—Он еще работает?

—Конечно, он все еще работает. Он директор. Он управляет тысячами веркменов. Он
отдает приказы, совсем как генерал.

Но старый учитель ворчал на дроги.

—В мои дни мы бы, среди нашего класса людей, никогда не были женаты на мужчине, который
не работает.

Ян Берлье и Изабелла приготовили свои ванделинки и идут прямо сейчас.
Они идут к алтарю. Джонкманам доставляет удовольствие злить учителя Сонджона; это
сказала она, протягивая ему просто красивую ручку.

—Сейчас все по-другому, учитель. Это такое забавное время. В старые времена
благородство заключалось в том, что человек ничего не делал: сегодня пусть это продолжается
от труда —труда, который все еще является более серьезной обязанностью, чем
телесная необходимость. Мир полностью обернулся: это сейчас
в vabonde, что не работает.

Но благочестивые президенты Красного Креста и других организаций
лифдадигхейдсгестигте смерили его взглядом с головы до ног и
быстро ответили:

—То, за чем на земле ухаживают за свиньями, они получат на небесах, к тому же еще одну няню.

Ян рассмеялся и спросил:

—Это слово из Библии?

Алида немного отстает с Паулой и Марселем; она бежит, но
медленно.

—Ты устал? спроси Марселя. Вот банк: немного снизьтесь.

—Нет, спасибо, мне ничего не нужно. Давайте просто поедем домой. И с
ее фильмом о больном человеке Ингебельде, добавляющим, что она все еще переворачивается:

— Это тепло тех долгих летних дней, которое так давит. Ты тоже это чувствуешь?

Марсель посмотрел с удивлением:

—Там у меня вообще не было мысли. Я как солнце: это тот, кто
знак в жизни. Я люблю длинных дней: кажется, они у нас
длительное существование.

Паула молчала; она посмотрела на дом и увидела, что кто-то стучит во входную дверь:

— Там сэр Мартеней, - говорит она.

На яркие глаза Алиды упадет тень, и румянец исчезнет с ее щек
. Свою сумку поставила на диван, куда она сначала не хотела садиться
не стала, а поманила Паулу сесть рядом с ней, при этом она сказала:

—Давай положим сюда немного.

И хотя она Марсель шоу, она говорит с невероятной нежностью:

—Здесь нет места для тебя, но я уверена, что ты больше не чувствуешь усталости.

— В самом деле, - говорит он, - и пусть ты следуешь за ним, знай, что ты смешной араб
афоризм, который гласит: "Сидеть лучше, чем стоять, лечь, лучше, чем сидеть, и снова умереть"
лучше” чем лежать?

Нет, я никогда не слышал, но этот случай для меня.

Лингвист впадает в уныние, ненормальное, как отчаяние ребенка.
Это читается на ее юных чертах — все еще таких привлекательных и мягких. Она повернулась к
стройной Пауле:

— Я завидую тебе, и все же очень, Паула. Ты сильная и храбрая. Я такой слабый. Если бы ты
еще могла понять, насколько я слаб! У меня совершенно нет мужества.

И она позволила своим прекрасным, полным отчаяния глазам задержаться только на Марселе или на его _доме_
обращаясь к нему с просьбой об искуплении. Почему она так оплакивает себя? И
почему сбежал от него сэр Мартеней? так думает Марсель, и он говорит:

—На всю жизнь отчаявшийся человек еще не обрел будущего или счастья.

Вместо этих повседневных слов, которые нужно произносить, он хотел бы, чтобы она
поддержала его собственной силой. И Паула, также прекрасно понимающая в данный момент, что
сомнение и разочарование означают, что нужно оставаться неподвижной, но молча; удивляясь, и с
определенным раздражением, она посмотрела вниз на свою подругу, которая ей завидовала, и что
однако к жизни свободной следует быть предоставленной своей судьбе, чтобы самому кеусу подготовиться.

Солнце зашло за гору, но прежде чем они добрались до аандлуга
Золотая вуаль Омгеханга. Вершины гор все еще светятся в лучах солнца.
андсон, самые высокие вершины сохраняют дневной свет дольше всего. И
равнина широко раскинулась под голубовато-розовой дымкой, окутывающей все, что спускалось вниз,
как бломрин, и линии и расстояния постепенно исчезали.

— Посмотри еще, - говорит Паула; и указывает на горизонт.

Две девушки стояли и, казалось, смотрели. Марсель не сводил глаз с Алиды;
в своем белом платье она похожа на стройную, гибкую лилию; и линия современного римского календаря
ее надпись his-face "он" на фоне золота aandlug-ореола
самое подлое по-прежнему просто получить это в качестве энгелекопа, чтобы позволить тебе посмотреть. Его очередь
медленно подбираясь к Марселю; она моргнула глазами, где свет был слишком ярким, и
сказала с дружелюбной улыбкой:

—Я больше не вижу. Солнечного света достаточно, чтобы у меня заболели глаза
приходится делать.

Паула думает, что к тому времени, когда она и ее братья, то есть удовольствие в
надо быть в себе солнце, чтобы посмотреть, без их глазами.

Марселю невольно стало жаль такую тенгеридж-красавицу; он
почувствовал, как его сердце забилось в груди, он почувствовал желание пожертвовать чем-то
признаком зарождающейся любви.

—Алида, позови мадам Делоуренс, сейчас слишком холодно, чтобы оставаться на улице.

Чуть позже попрощайтесь с Марселем и Паулой. Затем они идут домой
По тропинке через поле. Сквозь листву деревьев видны их лица.
фиолетовое, розовое небо — цвет, который предсказывает счастье. Их прогоняет задумчиво и ничего не говорит.

—Тебе это еще не наскучило, сус? говорит он в конце концов.

—Я? Нет —я пошел с ними в свое удовольствие заниматься. Ты чувствуешь себя довольной?

Он ответил не сразу. Таким образом он сам с собой занят, что он пола не
сказывают, а также не замечая, что она оплакивает не. В темноте леса
он раскрывает его секрет:

— Если я сейчас попрошу тебя выйти за меня замуж, что бы ты сказала?

Она ожидала этого, но все равно почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу. Ее глаза
это сваармоедиг, брошенный на тропинку, усыпанную сухими листьями, оставшимися от
раннего лета. Почти отталкивающе она говорит:

—Ее родители откажутся.

—Почему? он спрашивает, и теперь в нем просыпается гордость за себя, за любовь.

—Потому что ты не благородный титель, не сделал этого.

—Но они тоже этого не делают. И, кроме того, что делает подобное даже в наши дни?

—О, они все полны предвзятости.

—Но если его "я" сейчас?

—Она ничего не хочет.

А если его "я" сейчас любит?

—Она просто заплачет.

Ее собственное отчаяние, когда ни один мужчина не знает, что она делает.
тишина и тайна, вложи ей в рот эти грубые ответы.

Марсель чувствует себя тронутым, и сам по себе, замкнутый, он делает шаг вперед; вопреки
выходу хугтетджи, он сохраняет свое тело неподвижным - поднялся, как молодой дуб.

В конечном счете, сама вергетенде, приблизилась к нему и взяла его за руку, чтобы заставить его успокоиться
пусть стоит неподвижно; она удивлена:

—Я совершенно нехорошо с тобой разговаривала. Я была в плохом настроении;
простите меня, но я наверняка ошибаюсь. Я хорошо заметил
сегодня днем ей понравилось; и ее мать осыпала вас порошком.

Он услышал ее, но лицо его оставалось мрачным. Паула идет к:

— Ты должен знать, с тех пор, как умер отец, я видел так много людей, которые стояли к нам спиной
завернувшись, что мне, несомненно, стало горько. Я не могу
люди, которых терпят в geringagting, смотрят свысока на то, что мы уважаем, и замечают
то, к чему мы не стремимся. Эту Изабеллу Орланди вы уже слышали.
Но если Алида - твоя жена, изменится ли она еще очень скоро. Она такая хорошая,
такая мягкая и изящная. И она такая хорошенькая.

— Да, - сказал он, сваармоэдиг, - она прекрасна.

В лесу немного темнее. Тени от кустов совсем черные.
В рощах. Но за пределами леса, чтобы найти брата и сестру,
летняя Канада. из-за которой сумрак не хочет уходить на ночь.
нет.

Поскольку их Маупы у всех на виду, он остается затмевающим стенд.:

—Нет, вы не ошиблись. Но поговори с Алидой. Расскажи ей о моем
прошлом, о моем будущем, о том, что я чту на съемочной площадке, о том, что меня позвала судьба. Я
ее берут в Алжире, в Африке, это красивый город.

Она поняла теперь, и, наблюдая, как ее брат с нежностью, с ontroering:

—О, если ты ее любишь, то это другое. Я сделаю то, что ты хочешь.

Он надавил на нее.:

—Поговори с ней завтра. Мы будем на "Шене, иди поешь" вместе с женихом
мэм Орланди.

—Но завтра? она говорит просто. Приглашение не было адресовано не ей,
но подумай об этом, если бы она все еще листала, скажи:

—Не лучше ли маме с родителями не разговаривать?

—Нет! он ответил определенно, я не хочу, чтобы мама, может быть, вообще никуда не ходила
нет.

Если в их дом войти, она прошептала:

—Я хочу, чтобы твой о, такой любимый был рад видеть.

Он улыбнулся, полный уверенности, и сказал:

—Все равно не нужно ничего говорить маме: она не любит людей, и я тоже
нет. Но я действительно любил ее, _хаар_.

И последними словами он признает, что победил ис.




V.

ТАЙНА АЛИДЫ.


Брак между мужчиной гражданского состояния и благородной женщиной
существует ли _halfbloed_-называетсябраком, а для низших засчитывается.
И их презрение как одного из тех, кто позволяет другому, его или ее
прикрывать унижение, всегда, но опять жепохожие на лохмотья для спуска, чтобы даже
на визитокаарти.

Сэр Делоуренс также знаком с силой благородства
предвзятость. Он с большим почтением относится к мнению своей жены, а через
нее - и ко всем королевствам. Он чрезмерно конингсгезинд. Все
галстуки очень хорошие, их можно купить даже за золото, и это он
не смей не покупать, потому что он должен был впоследствии почувствовать. Отношение toegewende
ее мужа примирило миссис. Делоуренс не полностью с браком внизу
ее позиция; но это успокаивает Саммерс, пока ее соседка не успокоилась.

Как она, ее муж и ее семья правят, так правят и ее дети,
особенно Алида. Она одна из матерей, которые путают счастье дочери
со своим собственным счастьем, и которая действительно думает, что счастье дочери
в безопасности, если она (мать) не стремится к собственному счастью. Ее felle
moederhartstog - выражение великой любви, которая была в ее природе лгать,
собака в своем браке не нашла удовлетворения.

Она делает особый уход ее планы готовые для будущих Элиды; для
форму она приняла ее дочь сказала, что сэр Marthenay ее замуж
спросил. Но особенно у нее были заняты руки ужином, который она собиралась устроить
в честь помолвки Изабеллы Орланди. Вниз и когда она встанет
поторопись отдать приказы, и, пожалуйста, не совсем на Алиду, и потерпи неудачу
также спроси, согласна ли она. Она уподобляется завоевателям, которые не думают о препятствиях.
препятствий нет. Она рассматривается в качестве серьезного вопроса, даже с некоторыми
onagsaamheid, потому что она была там все так долго думал, и это уже считается
в качестве одного из famieliesakies, что вполне естественно, и, так
сказать, неизбежным.

Она приходит сейчас в третий раз, возвращается с кухни и в другой раз подводит итог всему
преимущества такого брака:

—Он очень стар и по-настоящему знатен. Хорошие связи. Посредственный.
Состояние, это правда, но наш благородный господин не из лавочников Сомара.
К тому же он такой милый джонкмен. И потом, дорогая, ты всегда будь рядом со мной; ты
пойми, поэтому я настояла, если он женится на тебе, это первое
условие, на которое он должен согласиться. Он взял с меня обещание никогда больше
Chamberie жить. Он когда-нибудь еще где-то назначал, то
он ушел в отставку,—это все. Поэтому мы никогда не будем друг от друга должны идти.
Тем не менее, мы можем не разделять друг друга.

Наконец она посмотрела на свою дочь, потому что ее раздражение заставило ее вздрогнуть
от удивления. Алида побледнела и уставилась в пол. Она хлопает глазами и
смотрит в лицо своей матери. Она больше не может и разражается слезами.
Мадам Делоренс обнимает ее.

—В чем дело, дорогая?

—О, я не знаю. Почему я должна сейчас вся замужем? Я так счастлива здесь. Держи
меня пока, но у мамы.

Мать гладила ее по щеке и волосам, как в те дни, когда
она была еще ребенком:

— Но, дитя мое, я тебе прямо сказал, чтобы ты не уходила от меня.

И, по крайней мере, наполовину ошеломленная, добавила, что она была там и улыбалась:

—Какая красивая Marthenay графиня будет означать, мэм! И обнять тебя большое
лопата?

—О, я не знаю.

Это ее обычная бандитская манера отказываться от чего бы то ни было. У мадам Делурен есть.
этого следовало ожидать.

—Вы можете сами назначить день свадьбы.

Это выражение сразу же превращает страшное событие в факт
смотри. Алида извивается всем телом и кричит громким голосом:

—Нет, мама, я не хочу, я не хочу!

Мадам Делоренс верстомд, она была тронута своей любовью к дочери.
А также своим желанием. Но, как светская женщина, которая должна
простая присутствующая думает, она находит, что сейчас не время для раскладки - это
нет. Она говорит:

—Успокойся, дорогой. Я могу тебя быстро понять. Пусть все будет хорошо. Это
теперь рядом с едой. Наши гости будут спешить, чтобы прибыть. Только проводя глаза. Доверенный
о твоей маме.

Алида успокоиться. Пришла горничная сказать, что мадам Орланди и ее дочь
в прихожей.—Пока мадам Делурен в гостиной
шаг, она подумала про себя, что она была, но не альте онгерус, о которой пойдет речь.
замечательный отказ Алиды нет: это не что иное, как
джонгмейсиеснук, которая и является причиной этого, обвинила саму себя:

—Это продукты, - задумчиво говорит она, - которые привлекли капитана Киберта.
есть. Это моя вина. И теперь я действительно попросила его остаться здесь сегодня.
он еще и ест сперму!

И в ней гнев против Йонкман, в кого она уже есть соперник см.
о своих планах, подумал, что она сама почти как его weldoenster, которые ставят его на
неблагодарность гвардии; ведь она считала ее uitnodiginge как отличный
значит кто-то в достоинства, чтобы привнести в этот мир.

После трапезы почувствуйте мадам Делоуренс еще раз, что она принадлежит Герус, благодаря
рамке вида из прихожей — потому что она любит, чтобы ее дочь всегда была в поле зрения —как
Алида под руку с Паулой Киберт после прогулки по эйкебосу. И пока
она была в гостиной с мадам Орланди и мадам Сонджон, болтая и смеясь,
она говорит себе:

—Я уверен, что она находится под влиянием постельничего, которого за
Алиду к ее брату хотят приклеить.

Она посмотрела на капитана, который сидел и разговаривал с сэром Делоуренсом и сэром
Ландо, и она увидела, что он тоже смотрит в кадр вслед двум девушкам, и
она думает:

— Да, это так, но в этом и заключается опасность.

Мадам Делоренс лишь в малой степени склонна думать и отвергать все
сомневается, что ее авторитет будет ослаблен. Она спрашивает даже не о будущем
Алида, возможно, не была бы в безопасности, если бы это было доверено мужчине
чести, и будет ли это даже ее долгом перед Алидой перед ним, чтобы
не отдавать на случай, если нежное сердце ее дочери невольно к нему привязалось
. Его хватка позволяет предположить, что сравнение между Марселем и лейтенантом
Marthenay неблагоприятных нужно время простоя для последнего, так как известно, что
он eerlose жизнь с определенной женщиной, и ее военной
карьера без славы, ни будущего. Инстинктивно он запретил своему разуму
к таким можно кеус между двумя мужчинами, ведь речь идет о последних
представить план беспокоить waaromtrent его в законную силу решение
и что ее бессознательное тщеславие поглаживание, как ее еще onbewuster
материнский эгоизм. Она подарила своей дочери кеус, сделанный так же, как у него, потому что
сама бы сделала, и, следовательно, может она тоже не сомневалась в ее мудрости
и Беланджело не усомнился.

Пока Ян Берлье обходит мужчин, приглашая их присоединиться, прошепчи
Изабелла Орланди ему на ухо:

—Ну, как он тебя искал?

—Кто?

— Мой следующий, сэр Ландо.

—So, tussenbeie.

—Он говорит мало, но все, что он думает, что он говорит.

Она смеется, как она говорит, и он увидел ее ярко-белые зубы, и за
второй шлифовальный Марка января, что это был фальшивый смех. Он сравнивает это с
песнями, которые человек иногда ночью в поле слышал, как кто-то поет
в своем одиночестве он боится. Неподвижный, и спрааклу пожирают сэра
Ландо смотрит на него глазами. Очевидно, он испытывал к ней что-то вроде
зависти, чем к джонкхайдсвервал, скорее усилившейся, чем ослабевшей в
сердцах, которые внезапно затронула привязанность, которой они раньше
не знали. Он совсем в зрелом возрасте, сваарливиг, и без
то, что отличало его от обычного. Он был липким, и пусть
комфортно с поля нажмите на легкие и удобные подножки, которые
власть и bevalligheid частью в общении с людьми. Кроме того,
пятилетний жизнерадостный и вельможный Ян Берлье скрывает
свой возраст и неуклюжесть еще больше. Конечно, он выглядел таким
Изабелла, ослепительно чистая в своих белых одеждах, похожа на идола, которого он
не смеет нарисовать. И сама Изабелла выглядит так, или ее даже совсем забыли
что ее миллионер-раб все еще присутствует....

Между эйкетакке и падением солнечного света в лесу на землю,
эта пыль лежала вместе с опавшими листьями прошлых лет. Двух девственниц
, медленно шагая по тропинке, опираясь друг на друга, сейчас их лица
солнце beskyn а затем снова в тени. Старые деревья дикштаммидже
покровительственно возвышаются над ними и окутывают их глубоким спокойствием. На
блондинке Алиде розовое платье. Пола, ее черные волосы и она сама.
мешковина еще больше подчеркивает ее бледный цвет лица.

Игра света в листьях делает их ярче; без усилий она оборачивается
они старые общение их школьные годы, а теперь и затем варьировать их в
улыбка.

Но не знают, что их оба немного взволнованы нет. Оба имеют
Большой секрет. Алида почувствовала себя очень воодушевленной разговором со своей матерью
этим утром и его пламенем стремления к тому, чтобы благодаря общению, подобному вертолету, добиться
уважения и поощрения к победе со стороны своего партнера. Паула с волнением думает о своем брате
о том, что она должна сообщить своему любимому.

—Паула, ты все еще помнишь наши школьные игры в старые добрые времена?

—О, я почти никогда больше не вспоминаю об этом.

—Однажды мы поженились. Сара Рэймонд, представительница высшего класса.,
но всегда эту тему представил. И тогда она сказала: "Я никогда не буду
Другой взгляд, не как богатый человек благородства”. Так что мы все, к
свою очередь, сказал, что тот, кто нам нужен. Я сказал: "Я не знаю. Но ты, Паула, я
вижу больше твоих прекрасных черных глаз, которые всегда излучают больше всего света в
темноте или в беде, и ты сказала, только или ты вся наша тщеславная
рассматриваемые желания с герингагтингом: жениться, любить и
ничего больше. Я над этим посмеялся, но у нас с петлей пришлось ей самой
Пощечину дать.

—Ты тоже? спрашиваю Паулу, наполовину насмешливо, но тем не менее милосердно.

—Конечно, я тоже. Тебя это удивило? Ты никогда не слышал, тогда
ты бы не удивился.

Легкий румянец на щеках, чтобы дать выражение ее opgewektheid
чистые цвета лица и подчеркивает красоту его, и ее шаг, кажется, меньше
sleperig и хромает, как обычно.

Паула наблюдала за ней дальше: ей нравятся приятные черты лица Алиды,
хотя она мягкость сваккериге в них не одобряет, но теперь она
полностью восхищена новым огнем, который она излучает, и в ней появился
у нее было предчувствие, что ее послание от брата с доброй земли упадет.
Спрашивает она у Алиды:

—Ты никогда об этом не говорил?

—Раньше, да, - серьезно сказала Алида, - я отказывалась выходить замуж.

Она больше ничего не говорит, просто мгновение наблюдаю за эффектом ее слов, чтобы
увидеть и насладиться. В чоннуи всегда есть что-то антрекотливое, чтобы
говорить о поклонниках, которые у нее, афгесе, есть. Но разум избирателя по натуре
пусть она пофлиртует и добавит:

—Все бы вы мне в тайне обещали, своего имени я упоминать не буду.

Паула уже обо всем догадалась, она улыбнулась и почувствовала себя немного неловко. Это все говядина
для него то, что сделало ее вредительницей, уступило место хав.

—С моей стороны глупо спрашивать, почему ты отказался?

Алида молчала. Золотой луч падал сквозь листву только на ее светлые волосы. Его взгляд
слегка наклонил ее вперед и рассмеялся, как вурьярсблум, когда она ответила:

—_Ом жениться - значит любить, и ничего больше._

—Значит, ты не любишь?

—Нет.

—Никого? осмеливается Паула спросить.

Но Алида краснеет. Это потому, что ее естественный teruggetrokkenheid ее
сказать, что она неосторожно высказалась, или испугать, потому что это правда
извращенец есть?

Паула наступает на нее и обхватывает рукой за талию. И так, из
наверху, в тихой тени леса, и хотя она собрала почти все свое мужество
потерявшись и ужаснувшись звуку собственного голоса, она торопливо прошептала
свое послание Алиде в:

—Ты не знаешь, что Марсель тебя любит. Все его сердце принадлежит тебе. Ты согласишься
согласна стать его женой? Он ожидал своей удачи только от тебя.

Оба одинаково озадачены и не смотрят на опавшие листья. Равные обвинения
они снова склонили головы, покраснев оба, и поцеловали друг друга в слезах.

Паула пришла в себя первой. С новым геном, который Энтейд считала своим,
прекрасное создание на ее плече наклонилось и, не говоря ни слова, превратилось в ее
сестру. Алида чувствовала свое блаженство в начале пути, но она
боялась глубины этого чувства, хотя ей хотелось чувствовать его всегда. Его
страх, что она накажет себя отказом отдавать — и все же отдаст его
когда. Это ее первое интервью с the love, и оно открыто затмило ее взгляд
на тайную скуилхуку ее души, которая все еще так скрыта
и по-детски наивна. Ее сердце раскроется, как роза, та, что вечером
все еще закрытое, и то, что на следующее утро на их опгеспрайде распускается
хемелду получила.

—Ты хочешь? спросите Паулу Тендер.

И, наконец, ответьте Алиде, почти неслышным бедным голосом:

—Да.

Рука об руку гуляют они в один luisterend песню счастья в
ее грудь, другая сама vergetend и genietend полностью этого
спасение для себя не заправляя нет.

—Теперь ты моя сестра, - говорит Паула. Я тебя очень люблю. Марсель все же заслужил это.
так что будь счастлив! Он все еще так хорош для нас. Я не могу насытиться
я говорю ему "нет". После смерти нашего отца мы переживаем жестокие дни.
Но на расстоянии моему брату мы помогали его властью, его деньгами.

Со смешанной радостью слушаю возвышенное обращение Алиды и чувствую себя смущенной
впоследствии. Она не придавала большого значения деньгам и не знала, что они значат.
нет. Но она никогда раньше не давала ей жизнь без соответствующего окружения.
нет. Незнакомая с жизнью, она дала ложное представление о ее
величии и благородстве. И как бы она на самом деле познакомилась с деревом?

Это все изменчивые настроения. Ее удовлетворение не менее
нет. Марсель ее любовь, и Паула говорить так красиво с ней. Она чувствовала
до нее надо мужества, чтобы поддержать, и хочу быть ее другом спросить о
будущее:

— И что мы теперь будем делать, кроме того?

—Мама будет здесь, чтобы Chen;e попадется под руку, чтобы попросить Марселя.[3] надо было тебя
родители, обратите внимание, приготовлено. Твоя мама очень любит тебя и хочет, чтобы ты прошел курс обучения
нравится видеть хэппи; а твой отец легко слушается твою маму.

Сейчас они в самом темном месте эйкебоса. Алида выглядит немного встревоженной.
теперь она вышла из глянцевой гостиной и приблизилась к реальности,
что ей, само по себе, немного страшно чувствовать. Она спрашивает Паулу:

—Мне нужно будет, чем с ... с Марселем?

В детстве она обращалась к нему, так когда звали его по имени, а теперь она была его невестой.,
не смеет она сделать большего, не смеет— просто от имени Ли сейчас у нее горят губы.

—Конечно, тебе это будет нужнее, чем если бы ты была его женой, - удивленно говорит Паула.

—Да, это тоже правда. Но он уезжает навсегда?

—В Алжир, в Африку.

—О, но это очень мило. Мама никогда не согласится отказаться.

В ее прекрасных глазах появляются слезы. Она почувствовала, что ее счастье на ней уже навалилось.

—Может, он и будет, к твоему удовольствию, это делать, верерс не в Алжир едет.
Но не позволяй испортить его карьеру, Алида: мне это кажется опасным — и
он такой слабый.

— О, ты знаешь, моя дорогая Паула, то, что я не слишком храбрый, вовсе нет. Я никогда не буду
Киберт - нет. Но разве тогда у него не было достаточно храбрости, чтобы не быть таким?

Паула может заставить ее смеяться, не сдерживаясь.:

Одного никогда не бывает достаточно. Мы, кто не с миром, не хотим этого,
Алида, мы заботимся только о своем доме — мы можем, по крайней мере, быть сильными
о наших братьях, наших мужьях, наших сыновьях благодаря могущественному и мудрому
любовь. Давайте покажем, что мы отдаем предпочтение мужественным людям, чтобы
люди, которые полезны, были наняты.

—О таких вещах я никогда не задумывалась, - сказала Алида.

—И вы сделали это ради Марселя лав.

—Хотя он больше не приносит пользы своей стране, я все равно буду его так же любить.
люблю.

—Нет! говорит Паула приглушенным голосом, только ли для себя одной.
говори, пусть его записка последует за этим.:

—Что касается меня, я бы никогда не рискнула, чтобы центр моего мужа воспрепятствовал этому.
нет.

Алида внимательно выслушала ее, думает она про себя, и говорит:

—Раз он любит меня, может ли он тогда не быть со мной рядом со своей матерью и не закрывать мою
родители приезжают и не живут вместе? Мы будем так счастливы друг с другом! У нас есть для этого
денег достаточно.

—Этого он никогда не сделает, - отвечаю Пауле. Она возмущена и
в своей гордыне забывает, что это было мирное послание; она выпаливает
следует за:

—Так ты не хочешь быть с ним, начинай уходить?

Алида понимает возмущение и отвечает с жаром:

—О, конечно;—Я заставлю его повсюду следовать за собой, потому что я люблю его. Но я бы хорошо,
но....

Она немного помолчала, вайфеленд, и с большой нежностью в своем
дрогнувшем голосе прошептала:

—Мама не захочет.

—Твоя мама любит тебя и хочет, чтобы ты, прежде всего, была счастлива видеть.

—Несомненно, но она хочет, чтобы мои близкие были счастливы, так что
она там тоже отчасти для того, чтобы иметь. Этого, конечно, нет?

Паула думает о своей собственной матери, которой, хоть и пришлось пережить столь многообразные расставания, и все же
ни разу ее дети в своей жизни не утаили ничего. Она промолчала, и
ее темные глаза утратили свой блеск.

Алида взяла ее за руку; она снова выпустила ее и заплакала:

—Паула, я все еще так боюсь. Но я все еще так сильно люблю.

Слово любви к Пауле на самом деле предназначено Марселю. Как
Старшая сестра, приносящая Пауле горе от врисагтидж младшей.

—Вот и нашелся тот, кто подошел! она сказала, смотри, потому что услышала, как что-то зашевелилось в
сухих листьях.

—Они могут видеть, что я плакала?

—Нет, нехорошо, не надо, твои глаза не открываются.

И более мягким голосом она сказала, все еще нервничая.:

—Будь мужественной и уверенной, обещала мне?

—Да, да!

—Бедная маленькая сестренка....

Алида улыбнулась, довольная этими любящими словами.

Из-за поворота тропинки появляются Изабелла Орланди и Ян Берлье.

Она взволнованно заговорила:

—Смотри, - сказала она, когда увидела, как две девушки кончают, и показала свою левую руку,
в которой рядом сверкают рубин и изумруд.

—Два сверкающих перламутра!

— Два? - усмехнулась Алида.

—Да, сэр Ландо чванлив и благородно мыслит. Если бы ты был у меня сейчас,
только еще один мой драгоценный камень мог бы показать тебе! Это полный сундук. У меня было кое-что.
винтажное, но все было так красиво, что я не знала, что выбрать, когда
он просто говорит, показывая витиеватый ручной лист: "Бочонок, но все". Маме, чтобы
от удовольствия я почти ничего не держу в руках. Посмотри, какая красивая ручка:
ручка полностью покрыта драгоценными камнями.

—Но твои глаза по-прежнему, ну и ну, - сказал Ян.

—О, это пустяки, такой брильянт может показаться напыщенным и важным! - сказала Изабелла, - и его тоже!
сделай ему бигинки.

Пока она смеялась над экспортом комедии, посмотрите на Паулу с опавшими листьями
которые лежат у подножия огромных деревьев.

Мадам Делоуренс теперь тоже ближе, с капитаном Кибертом и сэром Ландо.

Она расстроена, что ее дочь так надолго задержалась, и рассказала об этом своим гостям.
предложила пойти с ней прогуляться по Эйкебосу. Она снова отдохнула,
теперь дело за Алидой, но его хорошо отличает то, что лицо Алиды красное и что у него самого
Немного растерянно.

—Да, пора нашему герою тянуть время, думает мадам Делоренс.

За ее спиной, как и Марсель, он тоже положил глаз на Алиду. Он видел ее на с
тоской по любви, которая все еще под сомнением. Но только он ударил его
глаза снова вниз, и он чувствовал в тот момент, когда блаженное удовлетворение
любви больше нет сомнений.

Мадам Орланди и старая джонджуффру Сонджон сейчас тоже в "глыбе". Они
подводят Паулу и Марселя к воротам; там они прощаются.

Уровень перед открытыми воротами, на другой стороне улицы играют россыпью
дети на солнце, перед ветхим коттеджем; их волосы растрепаны,
они, анютины глазки, светятся здоровьем, и их походка на маленьких голых ножках.
Они кричали от удовольствия, высмеивали и ссорились друг с другом. Их мама вышла
из-за порога двери. Она фермер с сагаардиге, собакой
уже устаревшим лицом.

— Они бедны, - говорит мадам Делоренс, - и всегда есть, но больше
младенцев. Теперь их семеро....

—Семеро детей! какой ужас! говорит учитель Сонджон и с отвращением поворачивается к нему
к.

— Это просьба Господа, добавьте, что мадам Делоуренс переворачивается.

А мадам Орланди сказала, что Брейриг:

—На картине они выглядели бы красиво, но на самом деле они просто
хитрые и неряшливые.

У фермера есть своя аудитория, и она говорит о бинненсмондсе:

—Ты тоже хочешь есть, но не можешь этого получить!

И она выбирает младшего ребенка земельных участков, на и нажмите на него, Милостивого против
ее грудь.

Изабелла громко засмеялся и сказал ей, а она ему без стеснения
смотреть в глаза:

—Нет, послушайте, дети, я не хочу, не хочу!

Сэр Ландо тянется ртом к заранее приготовленному глимладжи. Компания
смущается от такого грубого и непристойного высказывания, которое предназначено только для
мадам Орланди забавно, потому что она говорит:

—Нет, но эта Изабелла!

Алида дать Паула поцелуй, чтобы попрощаться. И как она так вперед настроения, восхищаюсь
Марсель slapperige красоту ее тела, ее
специальные bevalligheid как должное. Кроме того, его любовь пробудила желание
ее поддерживать и защищать. Он хотел бы передать свою власть этому ребенку
trektouerige: ее слабость наполнила его почти религиозным
страхом.

Паула сейчас наедине со своим братом на обратном пути домой. Она ласкала
дети бедного фермера; у них свои игры, пусть
встанут, и стоят кучкой перед людьми, которые их так рассматривают,
и они почувствовали, что взглядов, не дружески направленных на них, не было.

—Бедные сорванцы! - воскликнула Паула, и негодование все еще светилось в ее черных
глазах. Наше время больше не позволяет вам терпеть.

Фермер заметил эту любовь Паулы и сказал, улыбаясь:

— Что за комок, неправда?—и растут они как угли.

—Бог добр, а мир велик, - говорит Марсель и думает о том, какое
удовольствие всегда получал его отец, видя, как его видят милые малышки.

— Да, сэр Киберт. У моей матери было двенадцать детей; У меня трое братьев в
Париже и четверо в Америке. Они верны, это правда, но они находят свое
существование.

Малыши начинают смеяться вместе с Паулой. Она указывает на ветсаки команды и
говорит:

—Однажды этот комок поможет.

—Да, но теперь есть их у нас осталось только от ушей. Мой мужчина должен быть повседневным
сладким, чтобы деньги поддерживать, а наши старые деньги мы можем держать в одних руках
закрыть.

—У тебя есть запасы?

—Да, примерно столько, чтобы оставить себе конинти!

—Оставляй, но не унывай, - сказала Паула, - идиендаг!

И в красной обложке последней прессы - это серебряная штука, которую она купила.
отложила для себя пару перчаток, чтобы купить.

В лесу Паула встала и сказала брату, улыбаясь:

—Ты спрашиваешь меня не для того, чтобы сообщить новость, ты тогда сам с ней разговаривал?

—Нет, но я понимаю. Она сказала "да", неправда?

—Да, она никогда не отказывалась выйти замуж за сэра Мартенея; это секрет
. Ты любишь ее. С ней все в порядке. В твоей жизни тебе понадобится мужество для
двоих.

Он не вдается в ее последние слова. И даже брат и
сестра больше не разговаривают друг с другом наедине по этому поводу. У обоих есть
благоговение перед внутренним чувством кишейда друг друга. Если их врата откроются
войди вечером, сказал он Пауле:

—Тебе нужно, чтобы мама написала, слышишь: ты мой ангел-хранитель.

—Да, - говорит Паула, - я попрошу ее рассказать прямо сейчас.

Позже вечером, когда Паула ей все рассказала, побудьте с мэм Киберт еще немного.
долгое время спрятались; наконец она мягко сказала:

—Это будет счастьем для нас?

—Она такая нежная и любящая, - ответила Паула.

И старушка повторила снова:

—Что она нашла его еще в счастливом мае! Я бы пожелал, чтобы у него было меньше денег и
больше мужества. Но теперь он любил ее, мы найдем и ее любовь.
Давайте помолимся за них.

Она думает, что их нет по просьбе ее сына, возможно, афгеслаан согласился бы.
возможно, нет.




VI.

СЭР И МЭМ ДЕЛОУРЕНС.


Каждое утро говорите себе Алида Делоуренс, что сегодня она со своими родителями
расскажу о браке, о котором ей нужно было только подумать, чтобы преодолеть его.
чтобы быть от радости; и каждую ночь она, должно быть, испытывала, что это все еще ничего
он не говорил, а затем установил его, но с на следующий день
. Но у нее сейчас очень мало времени, потому что Паула предупредила ее об этом.
мама в определенный день придет поговорить.

Вечером накануне приезда мадам Киберт Алида еще не зашла так далеко, чтобы
с ее родителями нужно поговорить. Обеспокоенная, она первой легла спать, а его
встала пораньше, чтобы выиграть время кастига. Часы тянутся один за другим,
и в ее любящем сердце поселяется страх.

Теперь она уложила свою мать раньше, а затем снова своего отца, чтобы они летели отдельно
чтобы добраться; но, как это всегда бывает с bangerige people go, она считает, что эта
возможность никогда не бывает достаточно благоприятной.

Ее мать сейчас одна в своей комнате. Поспешно она направилась туда, но
неслышно, мягко пробирается снова, так же скоро возвращается, потому что, смотри, ее мама положила
теперь просто напишу: "но лучше оголиться, возвращайся снова".

С румянцем на щеках она снова отправилась на поиски своего отца. Он гуляет по саду.
но посмотрите, теперь он снова стоял только с туинменом, чтобы поговорить.

Так что найдите свою добрую сотню креупеле веронцкульдигинге, чтобы передать ее сообщение.
готово. Но теперь она, наконец, полна решимости поговорить после еды. Тогда почувствуй
Одно из самых вкусных, по ее словам, — сейчас для нее, но опять же из-за вины перед пьюром.

К сожалению, все ее планы рухнули в воду, потому что при взмахе
великолепно кончила мэм Орланди в виде самоорганизующегося газа, шагающего вместе с ней
мопшонджи кладет фисташки ей на руку — она никогда не бывает без него — и начинает
лепечет на свой фамильярный итальянский манер:

—Я пришла, вам не неудобно, нет? Для меня слишком тошно есть дома в одиночестве.
Изабелла с ее kamerbediende в город, чтобы ее наряд слишком
купить. Да, trouery сделать все читается. Моя голова все полностью на
полый.

Мадам Делоренс переполнена ею, но, по крайней мере, она говорит::

— Какая прекрасная мысль, что вы пришли.

И сэр Делоренс серьезным тоном заявил:

—Готовность к браку действительно несовместима с домашним отдыхом.

Теперь все идут в столовую. Мадам Орланди показывает своего щенка и спрашивает:

—Ты позволишь еще, когда мой дорогой сядет с нами за стол, уйти?

—О, конечно. Мы никогда не будем так жестоки с ним, чтобы разлучить тебя.

Синьора Орланди положить фисташки на стул, кроме нее. Она начинается сразу за
ему говорить.

—Моя дорогая вчера и еще такой великой скорби были. Мы были на
посещение дяди Яна Berlier—моя дочь ее "заигрывания". Он живет рядом
Chamberie, в коттедже, который почти похоронил под розой. Старый
хороший вкус, но цивилизованности. Он живой, но там на своем заднем дворе
в покое и забыть людей, а также хорошие манеры. Фисташки имеют его
узурпатор молодого roosboompie; тогда старик так разозлился,
что он его за ворота выставил. Моя честь возросла настолько, что мне
также пришлось сойти на берег, и я это уже сделал; моя дочь поехала, я был там
остался позади. Января ее вечером домой-когда привезут, а потом
всякие verontskuldiginge для его дядя.

—И сэр Landeau ушел? сказать, мэм Delourens, немного в шоке, о
способ мэм Орланди ее материнскими обязанностями соблюдать.

С крупнейшими gelykmoedigheid идет мэм продолжается:

—Сэр Landeau ушел. Теперь он прекрасно зарабатывает. Он будет у моей дочери.
сначала посмотрите, есть ли свадебная спешка. Он выглядит на глаз не иначе
красивый, а у Изабеллы кунссмаак. Но она будет там хорошо обслужена
на ощупь. Мужчина прибегает ко всему, кроме уродства, поскольку мужчина
сначала был красив.

Она глубоко вздыхает о своей утраченной молодости и склоняет лицо над тарелкой
лицо фиолетового цвета под толстым слоем пудры; оно вытянутое
это она сама больше не осмеливается показывать в зеркале.

Горничная предлагает ей тарелку с фруктами; она посмотрела на вас с удивлением и
сказала мадам Делоренс:

—Что, десерта еще нет?

— Нет, - ответила миссис. Делоренс, удивляясь такому вопросу.

—Вот это раздражает.

Мадам Делоренс удивила ее настойчивостью в отношении десерта и готовки.
прошу прощения:

—Да, дорогая Мэм, вы бы нам не сказать, что ты не придешь. Мы не
ожидаем, что честь, что вы сегодня не получите.

—О, да, мэм Орланди, без малейшего смущения, я симпатичная.
если уж на то пошло, и я вас полностью понимаю. Но фисташек было бы недостаточно.
не понимаю. Он прибегает каждый день к своим трем видам еды, чтобы получить и ее.
десерт. Теперь он будет думать, что я его сегодня наказала, а он этого не делал.
не заслужил.

Нетерпеливая мадам Делоуренс пусть поскорее взбивает яичный белок с
сахаром, и это маленькому созданию verafgode дано. Все встают на оф.
стол, но щенок леккербеккиге остается в столовой сзади, динкенде
что там еще какие конфетки будут—хотя хозяйка его к нему умоляюще
зовет.

Горничная видела его, а сейчас хорошо закрыл за
те, за столом сидели, он дает фисташки пинка, что он был в
другой конец роли номере. Фисташки заскулил и зарычал. Но удивлен он не был.
нет: жизнь ежедневно допускала для него такие крайности, и, следовательно, философски относился он
чередование лифкосинга и лопат, передней комнаты и кухни.

Сразу после трапезы поприветствуйте сэра Делоуренса и дам с репутацией делового человека
и вернаамхайд немного комично посмотрит на его "спокойное" лицо,
и он идет в свой кабинет, где его ждет один из его грондхурдеров.
Это вопрос просроченной кредиторской. Фермер спросил, конечно
скидка: werkvolk, но дорого, денег не хватает, а урожай был, но очень
тонкий.

—Что, стройный! - говорит сэр Делоуренс с очевидным жестокосердием, которое
он проявляет по отношению к местным городам и к тем, кто для него хорош, должен быть
печень—шиповник, помоги ему еще раз увидеть, какой он слабый и
никчемный по отношению к своей жене.

—Что, слендер! Где прошлогодний урожай? Что вы с ним сделали?
Вы тогда ничего не продаете? -О, сэр, вы не знаете, насколько низких цен на это вино сейчас нет. - Что вы с ним сделали?

Вы тогда не продавали? Мы
сделали это лучше, но вы сами предпочитаете пить.

Денежные интересы сэра Делоуренса позволяют ему на мгновение осознать важность того, что
его "спокойствие" потеряно из виду, и он хочет просто разозлиться, но там
его взгляд упал на книгу на столе — она лежит между сборником рассказов и книгой
о вапеншильде — и подпись: _ Как сохранить мир с людьми
._ Одна только надпись, которую он купил, и он также прочитал больше
если заголовок этого не делает, что успокаивает его врожденное спокойствие. Он
снова остывает и отсылает фермера прочь под кучей красивых слов, но без
какой-либо скидки.

Пока фермер выходил, а он жаловался, что ничего не выиграет от собеседования
в офис своего отца вошла Алида. Она приносит чашку
кофе, на его вкус поднявшийся, и он рассчитывает на влияние напитка
geurende, произведенного сэром Делуренсом под расписку, следует принимать с
suikersoet glimlaggie. Пока ее отец маленькими глотками потягивает дампенди
наслаждается кофе, она собирается сесть и снова встать и не может оставаться на одном месте
не стоит. Смущенная и испуганная, она произносит простые слова:

—Папа, кого-нибудь, кого ты сможешь навестить, приведи с собой.

— Это хорошо, дитя мое. Твоя мама в приемной. И кто это будет?

—Мэм Киберт, ответ, произнесенный приглушенным голосом, которого было бы достаточно, чтобы
раскрыть тайну девушки ее отцу, если он не сделает все
он давно отказался от своих привилегий как домоправитель и хотел помочь
своим собственным детям понять.

—Мэм Киберт? Но с тех пор, как он стал вдовой, ее больше никто не навещает.
нет. Для нас большая честь, что мы по установленной цене.

И он натянул свою старую позу, поднялся, чтобы выразить свою признательность великому вернаамхайду
поставить, и он добавляет, что все еще есть:

—Она мало что знает о geselskapsmaniere, но она, по крайней мере, хорошая
жена, и ее сыновья обладают неплохим умом.

Алида сочла это замечание недостаточным и тихо сказала:

— Ее муж спас мне жизнь, папа: ты уже знаешь о болезни, которой я
болела?

—Да, да, - поспешно сказал он.

Он напомнил также, что доктерсрекенинг так и не был выплачен, и у него есть только
небольшая петля на сакие, чтобы пройти. Будет ли мадам Киберт настаивать на выплате своего
старого долга? Нет, настолько, насколько она не осмелится; и особенно
теперь, когда ее сын и дочь были так дружелюбно приняты в Шене, будет ли
он хорошо скупится на такие хорошие социальные отношения, чтобы испортить их
гелдпраатджи.

—Она сказала, что придет? - спрашивает он.

—Да, отец.

И она тихо говорит, переворачиваясь.:

—Мэм, Киберт, кончай ради меня.

Сэр Делоренс ходит взад и вперед по комнате; это полезно для его пищеварения
если библиотека — это комната, которой мало пользуются, но хорошо
в частности, как место для этих маленьких гесондхейдов, новеньких; но теперь он остается
за ним следят, потому что именно ему теперь в конце концов стало ясно, что в его доме произошло что-то необычное.
рейв - это.

—Ради тебя? он говорит обеспокоенно.

С помощью заговоров, устроенных колеблющимися людьми, Алида сожгла свои корабли
:

—Ты не хочешь, чтобы я, как хэппи, не видел, отец?

—Конечно, конечно! В частности, мы этого хотим.

И он уже видел всевозможные трудности, с которыми придется столкнуться, чтобы его мирное существование
могло быть нарушено, да, даже его сегодняшняя пищеварительная система. И все же у него есть
прекрасная любовь Алиды, ее нежность, соответствующая его собственному характеру; и с
удовольствие было бы его слабостью, боготворит ее и обращается с ней так, как будто он не в узде
его удерживает страх за свою жену, чьи жесты и гезагвертонирование
он преследует обезьяну, если она отсутствует. Разделенный между столькими разными
aandoeninge, настолько сложный, что он боится быть запущенным, и его lamgoedige
осталось сложное решение, он попросил макет:

—Вы говорите о мадам Киберт, а потом о вашем счастье — я не понимаю.

Алида больше не колеблется.:

—Она протягивает мне руку, чтобы попросить за своего сына.

—За капитана?

—Да.

На более слабом тоне пусть он следует за ней— и в бангеридже попросите, чтобы ее
слова выражают, в чем заключается вся сила ее любви:

—Папа, я умоляю тебя, разреши тебе поговорить с ней, и забери маму тоже примерно.

Его последний выразил слова нет, тогда бы ее отец пусть
из нее есть. Он напомнил, говоря словами только друг к другу, а их окончание и
последние слова он всегда запоминается лучше.

—Мама адо! Всегда, но мама! сказал он с жестокосердием и начал снова ходить взад и вперед
общаться.

Он заверил его только в том, что дверь хорошо закрыта и вдобавок держит ухо востро, чтобы
послушать; и герусгестельд собирается что-то с этим сделать, отплывая бодрым шагом от:

—Твоей матери! Разве ты не знаешь, дитя мое, что мое согласие имеет гораздо большее значение
нет? Так гласит закон — и закон справедлив. В доме должен быть только один хозяин.
так и будет, и если этот хозяин - назначенный домоправитель!

Он быстро взглянул в зеркало, чтобы посмотреть, как он выглядит в своем нынешнем виде.
Похоже, он совершенно выбросил из головы серьезную тему их разговора
потеряв голову, дрожащая девушка боится показать это стиру.
Она должна теперь помимо имени Марселя Киберта выражать? Но, сэр
Delourens вернуться к реальности вернуться и спасти ее, по крайней мере
поэтому в новый акт мужества; он повторил слово в слово то, что его жена
в один прекрасный день сказал:

—Джонкман - герой. Этот героизм делает его, мы - его.

И его жена хотела сказать, что Марсель Киберт отдохнувший, принятый мог быть в таком
Более знатный круг, чем у Шене.

Сэр Делоренс придумывает время, когда его слово не должно быть заложено.
нет —так поторопите его с подростковой свадьбой, чтобы поднять:

—Но я считаю, что вы мирные желания, проявления, дитя мое. Тогда вы не должны
Человек, мир пойдет покорять нет. Вы спокойны и мирно в
природа. Останется ли жить капитан в Чембери?

—Отец, - сказала Алида, вспомнив слова Паулы, женщины из манхэттена
ее муж должен встать и ему не препятствовать в его призвании.

—Его призвание? Теперь хорошо, что он тоже может здесь, у нас, подписаться. В
Солдаты-гарнизон Шамбери - это уитгесогте. Он здесь
перемещен — это достаточно просто. Или, ну, он увольняется. Но ему ничего не принадлежит.
ничего.

Алида ничего не сказала. Ее отец, заметив, что по его щекам текут тихие слезы. Она подняла его, и
он hervind свою истинную природу, которая по своей ploertigheid и зависимость так
куется было. Он нежно пригладил ладонью по ее щеке:

—Не плачь, дитя мое, я хочу тебя счастливой видеть.

Но, увы, полет halfslagtige wilsuiting затмился, как птица перед охотником
, потому что дверь открылась, и мадам Делоренс—наконец-то добралась
мадам Орланди и Онгерус об Алиде, потому что она не вернулась.
не пришла в кабинет интерьера. Теперь сэр Делоуренс:
баасагтидж гудинки, которую он признался в этом перед своей дочерью, но
больше не нашел, и то, что он чувствовал к ней,
полностью перевернутый. Как само собой разумеющееся, он занимает позицию deemoedige
Подчиненного перед менеджером бизнеса. У него отняли все
смелый и нерешительный, как хьюисвадер, в дополнение к избеганию семейной жизни
воплотите комнату в реальность с помощью soetsappige
слова:

—Я шепчу тебе на ухо нашу дочь, жена: она хочет выйти замуж и будет там с тобой.
О чем поговорить.

И Алиде он говорит::

—Там сейчас твоя мама. Обсуди с ней все. То, что она делает, сделано хорошо
.

И он уходит, прежде всего заботясь о том, чтобы сохранить мир во всем мире
.

Мадам Delourens подарила мужу нет ответа получено не было; первый
молоть его позавидовал ему: он не vertrouelike речи представлен
из Алиды не получишь? Она заставила свою дочь полюбить тебя исключительной
и всепобеждающей любовью, и благодаря доминированию тех, кто преувеличен
у мидерлиефде есть все меньше и меньше, сам того не сознавая, восприимчивых
и от природы уже вялый дух ее дочери полностью к сладкому
подчинению доведен. Как владелец собственности, восхищал ее
красотой своей дочери, всей ее юной жизнью; она лелеет
ее все еще как слабого новорожденного ребенка. Как поведет себя сердце, полное радости
и нежности, так постоянную преданность не оценит, не уговорит
таким образом, это не так? Алида заставляла ее, через послушание, угождать всему
своей матери-хозяйке, она чувствовала, что моэдеруг всегда на ней
направленный; любящий пес-охранник парализовал ее силы.

Теперь дверь за ее мужчиной закрылась, оторвав мадам Делурен от участия в
ее болезненном триумфе; она уже настороже перед опасностью, которую он
заранее почувствовал, обхватив обеими руками свою дочь и сев рядом с ней на
тот же самый стул. Она целует ее и говорит ей на ухо:

—Это моя графиня Мартене!

Но Алида ничего не говорит, и слезы текут у нее не переставая.

—Ты хочешь, чтобы его жена, не так ли? И он дал вам ваш отец говорит, в
уверенность в себе. Ничто не может сделать меня более приятным. Нам никогда не придется расставаться
нон—Мартеней дала мне это обещание.

Она хочет, чтобы все сомневающиеся знали о разработке ее плана, и сказала
снова:

—Он будет здесь рангверхогинг получать, а так нет, ну тогда он просто берет свое
увольнение! У вас достаточно дел, вам ничего не нужно делать; кроме того,
geselskapslewe дает достаточно работы.

Постоянные слезы и spraakloosheid Алида позволил ей, наконец,
поймите, что страх основан:

Я забрал своего, а потом обманул, моего ребенка? Отказать тебе в том, чтобы ты была его женой? Может ли он
пожалуйста, не надо?

Да, это так; Алида подтвердила это ударом копыта, и теперь вы знаете
мадам Делоренс с уверенностью знает, что сердце ее дочери отдано Марселю
Киберту. Его собственное " я" было достаточно сильным, чтобы заставить ее пожалеть о том, что она спряталась;
и сразу же она предупреждает о планах провести мероприятие по аннулированию, которое она,
не скрывая и не думая, рассматривает как катастрофу; так же как и контроль со стороны
ее установившееся мнение и предвзятость к слишком закрытым, особенно из-за нее самой
модерхартстог: эгоистичен и не способен приносить жертвы. В
Алида ей на ухо прошептала:

—Ты хочешь быть уверенной, что все-таки не выйдешь замуж. Хотела, чтобы ты еще немного побыла со мной? Я хочу
ты все еще должен любить счастливого, знай—следовательно, я больше не соглашусь с тобой
на меня не смотреть—все, разрядка будет тяжелой, если только я узнаю
в том, что ты счастлива и я каждый мой день своими глазами мог бы убедиться. Но
ты не отвечаешь; это что-то другое?... Может быть, ты к чему-то клонишь?
Сдался без моего разрешения, и ты хочешь, чтобы я это сделал, тигаан?

Этот упрек делает Алиду еще более печальной. Льстивым тоном говорит ее мать.
далее:

—Я не твой лучший друг и доверенное лицо, не так ли? У тебя есть секреты для
меня? Моя дорогая, которых я не заслуживаю. Если вы не сэра Мартенэ любите
, а кого-то другого, тогда вы должны мне сказать, тогда мы сможем
вместе строить планы.

Новая надежда просыпается в девочку к своей груди; наконец она сказала с
suggie:

—Да мама.

—А кто тогда? спроси ее маму, пока она целует ее: У кого украдено мое сердце
самое дорогое? Я приложу ухо к твоим губам, продолжай: называй мне его имя.

Она хорошо знает, что это за имя, но, тем не менее, любит его слышать из дрожащих уст
.

Алида может мягкости не оказывать, сопротивления не оказывает. Она вытерла глаза и
все еще шокируя все свое тело до предела, она говорит:

—Мэм Киберт, обнажись.... Она будет обо мне говорить... и о своем сыне....

—Капитане?

—Да.

—Мой дорогой, какой же ты умный со мной поступаешь!

Она оставила Алиду в покое, села на другой стул и закрыла лицо руками.
Как обычно.

Алида подошла утешить ее.:

—Почему такая умная, мам?

Мадам Делоренс подняла голову и ответила с величайшей печалью в голосе
:

—Потому что я вижу, что вы хотите, чтобы я ушла. Сэр Киберт заберет вас
от нас, возможно, и в Алжир. Кто знает, не попросит ли он меня.
ехать с коммандос не хочет. Те, кто так жадно гонится за славой и опасностью,
возможно, недолго не полюбят. Ты, такая сагаардиг и вресагтиг, как ты можешь
ему лгать?

Она стояла перед своей матерью с неергеславными глазами и тихо говорила:

—О, мама, я еще не знаю, может быть, потому, что я слабая... а он сильный.

Подперев подбородок рукой, Гелен, наблюдает за мадам Делоуренс, ее дочерью.
если бы у нее был свой план, то нет.:

—Я знаю, как он привел к тому, что ты хочешь на нем жениться. Киберты
банкрот на три четверти с тех пор, как доктор лишился долга.
его брат, банкир. Хорошо сказано, что никакого банкрота не было.
нет, что все выплачено. Но никто никогда не знает наверняка. Самоубийство,
разорение — это выглядит, но все очень уродливо.... А потом война на
Мадагаскаре! Да! Я знаю, что он у капитана, изношенный флюсом. Я сделала ему это
также сказала. За это он мог бы заставить меня быть благодарной. Но вместо этого
он хочет, чтобы я лишилась своей дочери. Все наши солдаты болеют лихорадкой на Мадагаскаре,
все до единого, и я не хочу, чтобы ты не заболел. Это мой долг.
на это смотреть. О, я хочу, чтобы ты была просто счастлива видеть. Девственницам нравится
ты знаешь, что жизнь не имеет. Вы, пламенные сердца, воспламеняетесь слишком рано для мужества,
героизма, нааммаак, и тогда вы думаете, что восхищение - это любовь
. Но это не одно и то же, дитя мое. Слишком поздно ты узнаешь об этом. Может быть,
ты придешь раньше, чем сохранится это!

Так что поглоти и уничтожь его короткими решительными словами счастье
Алида, пока именно думает, что она способствует этому. Все дальше и дальше,
девушка продвигалась к широкому оконному проему, который наполовину скрывал ее.;
она снова начала плакать, молча, и заламывать руки.

Мадам Делоренс встаньте со стула и ведите себя оскорбительно дальше:

—Я так и думал, что вы сообразите, как добраться до сэра Мартенэ. Он не сделал
всего, что желательно, нет? Красивый мужчина, красивый внешне, при деньгах. Он
офицер и великолепно смотрится на лошади. Он прекрасно танцует. Я взял его под контроль.
все признаки. И тогда ты тоже будешь рядом с нами. Тогда мы тоже разделим с тобой
твое счастье. Ты хочешь, чтобы нас тогда лишили части?

—Но, мама! сказала Алида.

—Дети все равно неблагодарные. Ты, за кем я, как за ребенком сваккериге, так ухаживал
, и еще раз, когда у тебя болезнь была—ты хочешь, чтобы я сейчас пошел налево.

И по мере смягчения эгоистичной жалобы уходят, она сразу же наполняетсяg:

— Ах, если бы только я была уверена, что ты будешь счастлива! Но если меня нет дома, это значит
следить за твоим здоровьем, каждый день боясь услышать, что ты болен.
есть вера, всегда готовая позаботиться о твоем покое и комфорте, с которой я не согласен.
собственные глаза вас не убедят, даже присутствовать при этом, если это возможно
младенцы были рождены для того, чтобы быть — значит, так и должно быть отныне в моем жалком существовании
быть....

Алида ошеломлена излиянием материнской преданности и любви,
она протянула к матери руки.:

—Мама, мама, я никогда не уйду!

Мадам Делоранс бросила ее в объятия своей дочери, и они обнялись.
друг с другом.

—И я никогда не женюсь: я хочу остаться у мамы.

Половинная победа наступила так скоро, что мадам Делоренс это как-то оценила
должным образом, и не более того, о ее планах пока не говорится при упоминании имени
Мартене.

—У меня есть моя маленькая Алида снова нашла, - сказала она, и прижала ребенка к
ее сердце. Мне еще так много любви. Разве ты не знаешь, как сильно я люблю тебя
нет. Я думаю, что во мне слишком много любви. О, я хочу, чтобы тебе ох как понравилось
рад видеть!

Так что слова сами собой слетают с ее губ в тот самый момент, когда она
сердце ее дочери разбито.

На плече своей матери гелеун, видите, Алида сейчас в кадре - жена
в мешковине прибывает; она идет по авеню платаан домой.
Медленно, гебуи, подойди к мэм Киберт, уверенный в себе, спроси ее о Марселе.
Если Алида увидит, что она приехала, она освободит ее от дрожи под охраной
ее матери.

— Ее не предупредили, - думает Алида. Теперь уже слишком поздно. О, бедная женщина!

Мадам Делоренс удивила ее новым нападением на ее дочь и
подумай:

—Что с ней сейчас случилось? У нее было бы второе помутнение рассудка, если бы она захотела измениться?

Алида отойди от окна: ей слишком больно, чтобы старуха это видела.
она не может этого вынести.

—Как тяжело она еще, должно быть, будет страдать! Я не хочу! Я не хочу! говорит она себе
пока она перебегала от одного стула к другому.

Ее чувство сострадания даже сильнее, чем ее большая, изуродованная любовь.
К неизбежному горю старухи, насколько это возможно
задержка —старуха, которая уже криво ходит среди лингвистов битвы за судьбу
судьба —она ничего не говорит о прибытии мадам Киберт своей матери—ее
мама, которая выскажет жестокий отказ. Ей нравится, когда ее мама там, в
комнату путем всевозможных разговоров заставлять. Ее отец, несомненно, будет этим заниматься.
вопрос на второй план отодвигается, никакого определенного ответа не дают. Нравится это
со слабаками так бывает, что они терпят малейшие неудачи,
она не пыталась ничего предпринять, кроме как вызвать внезапное горе у мадам Киберт, чтобы
спасите, и она признается себе, что уже почувствовала себя не в своей тарелке.
умное "я" старой женщины из нижнего времени — умное, о котором она
впервые заплакала и о котором всегда будет плакать.

После каких-то мгновений тревожного ожидания, мадам Делоренс доложили
принесли, что мадам Киберт находится в прихожей.

—Я иду, - говорит она. Она поцеловала свою дочь, которую она принесла в жертву, и
выходит в коридор. Не успела она закрыть дверь, как Алида, прижав руку к сердцу, проводила ее до двери; но ее рука задрожала, и Алида, прижав ее
руку к сердцу, проводила ее до двери.
она приходит не настолько уверенной, чтобы ей не открывали дверь.

—Мама! - позвала она через закрытую дверь. Я люблю его! Я люблю его! Скажи
"да", молю тебя!

Наконец она открывает дверь, но коридор пуст. Мадам Делоренс
все ушло. У нее, совершенно очевидно, есть последнее, душераздирающее обращение
к аудитории. Ее детская привычка относиться к дочери так, как ей нужно
регвис, помешавший ей получить там какой-либо вес, который можно было бы придать. Неторопливый,
без чего-то, что заставило ее остановить, уверен, что его торговля в liefhebbende
и vooruitsiende мать, она собирается мэм Kibert удовлетворения; и на момент
что она двери в переднюю камеру открытой, она в своем сознании
uitgesogte и вежливые слова ее agtermekaargesit отказ.

Как только Алида обнаружила, что она там одна в комнате, она почувствовала себя своей
совершенно потерянной. Она осталась неподвижно стоять, тяжело дыша, скудден из
беверази, готовая упасть в обморок. Смотрите, она прижала руки к груди.
поворачиваю голову, торопливо спускаюсь по лестнице и выбегаю из дома в сад.
Она побежала навстречу своему горю, чтобы спрятаться в тени
дуба, на том самом месте, где из уст Паулы она услышала, что
Марсель любил ее. Она присела на опавшие листья, она хочет, даже идя на ложь
на мягкие листья и там, так что следите, без движения, как неподвижным и
брошенную вещь.

Это в уголке, полном тайн, где ее юное сердце познает его собственную молодость
, где ее глаза впервые видят красоту и обаяние
природы, где ее душа узревает спасение
схваченная жизнь. Уже считала его место единственным убежищем в жизни
ее смоляное существование сегодня завершилось, и она в унынии думала, что это до смерти.

Она никогда не знала, что Хеланк остался там, в лесу, в тот день. Все
ее слезы были между ними. Она сказала себе, что сказала, что она ее.
жених на свадьбе останется, и никто не будет присутствовать, в то время как
это не его и не могло быть. Но она не понимала, что обещание, возложенное на
нее саму, означает неудачу: так что суди, что она сама тогда непригодна для
настоящей любовной борьбы, беги и побеждай.




VII.

ХУВЕЛИКСААНВРААГ.


Медленно и с трудом приближающаяся мадам Киберт шагает по аллее
платаанбоум. Для этого торжественного случая она надела свое последнее черное платье
, и с особой тщательностью привела в порядок прическу Паулы и ее
свадебную прическу.

—Так выглядят мамы просто красавицами, - заверили ее сын и дочь, когда она
до крыльца Маупаса в экипаже прогуливалась. Хотя его запиской была встреча с Марселем
сегодня для нее была заказана прекрасная карета "Виктория" вместо
их старой машины.

Милосердный книккенд, склонив голову к своим детям, она уверенно
ушел, например, с посланием мира и счастья. Но это его день.
путь очень короток, а странный конь очень быстр. Она хотела, чтобы ее высадили
перед воротами Шене, чтобы они не увидели ее необычную причудливую карету
: это заставило ее смутиться, как человека, который искренен и
Говорит неправду.

—Высадите меня здесь, но на землю, - сказала она кучеру, - я пойду пешком.


[Иллюстрация: Медленно и с трудом идущий мевр. Киберт шагала по
проспекту платаанбоум.]

И она направилась к широкому проспекту, леуненд на своем черном
самбриэлтджи. Ее сердце билось по-прежнему. Несмотря на ее большой левенсмоедский рост,
она по-прежнему боялась: мир отпугивал ее. Она считала мир
тщеславным и легкомысленным, но также все еще боится его. Ее врожденная
искренность и наглость - причина того, что она почти не разбиралась в
преувеличенном стиле поведения и словах alte afgelekte, которые так хорошо поддаются расчету
это эгоистичная или злобная подпочва человеческого разума
скрывать или хорошо скрывать пустоту этого, как человек усыпанную цветами могилу
закрыть. Затем подумайте, что это слишком сильно, что его неловкость в ее привычках, и
это заставляет ее чувствовать себя неловко, не за себя, а за нее.
сын, потому что для его счастья она хочет, чтобы она по-прежнему была привлекательной.

Знаете, тогда это не предвосхищение того, каким не будет будущее ее миссии?
Может ли кто-то тогда с радостью пренебречь требованием услужить ей
дорогой Марсель, который устроил ему за всю его жизнь такое достойное зрелище? Все принадлежит ему
а также его матери, ее любовь ослепила ее больше, чем она осознала
какая привлекательность должна исходить от его высокого телосложения и его огненности
отношение — как у молодого деревца, от неотразимого вида его головы
медведь, его прекрасное, вельбеснедское лицо, полное силы воли, его глаза
особенно отталкивающие или враждебные, поскольку его взгляд жесткий или мягкий—зелено-серый
глаза полны жизни, и поэтому стоит отметить именно их выражение. Что она знает его,
бедный старый моэдертджи, думаю, что все женщины на его лице должны были прочесть:
упорство с достоинством, почти с презрением, подростковый возраст
износостойкость; согласованный стиль гедаардигейда; живость и
решительность в словах и жестах — признаки процветающего вельенда
и богатый духом гестальде лейерсгеардхайд. Нет! он еще не пришел
поколению попперигов-милых пирожных, безвкусных и губчатых — поколению, которое
под лоском светской жизни и под лоском моды-единообразие, все
дор, встраиваются эгоистичные и обанкротившиеся души. Она, она lewenskameraad
будет, любить его, с ним, страдать и смел—она не будет знать,
какой унылой и мирского бытия не значит; он покорил ее сердце и ее
дух обогащается, он будет все источники ее способности эксплуатировать и ее принесет
полный opbloeiing, что красота человека
существует.

Кроме того, вы знаете, что мэм Киберт тогда еще не была ее дочерью, что ее визит
было объявлено, что ее время спроса нет?

Тогда она присоединилась к buitehuis семьи Delourens—отдохнули, и
еще были полны страха. Она благоговеет перед кеем Марселя, хотя это и не согласуется
с ее желанием; и, несмотря на то, что она сама пожелала бы, она хочет, чтобы она
подчинилась воле своего сына и все свои силы направила на его
будущее; она думает о том, что через несколько мгновений она была ребенком, которого хочет заполучить
в свою семью и в свою любовь, и она готова сделать для нее все, что нужно
сделать.

Прежде чем подойти к платью дьюрбеля, она некоторое время постояла, чтобы отдышаться
и под биение своего сердца уходит успокоенной. Она не видит окна, в котором
Алида стоит и плачет — Алида, которая видела, как она приехала, и ее встревоженное лицо, и
сообщает шоу.

В приемной его принял сэр Делоуренс, и она сочла
это хорошим воортекеном. Мужчина из Никсбедуиденде все еще будет обладать ею.
невозможное из того, что она может сделать, может заставить ее даже позволить вам.
полностью прийти самой. После нескольких шуток, которые он выслушал
уитстамель, по ее словам, потому что она больше не может скрывать цель своего приезда
не:

—Вы все подозревали, сэр, зачем я к Шене пришел.

И его улыбка дружелюбна, ободряющая, и любовь - это улыбка даже в ее старые времена.
В ней выражена ее целомудренная и почти неподвижная арглизская душа.

—Нет, мэм, я совсем не знаю этого. Поверьте, мы очень vereerd с вами
визит. Я сожалею, что моя жена не здесь.

Смущенный, боящийся взвалить на себя неприятную ответственность,
Бедняга не устоял на месте. Он сильно дернул за шнурок
камербеля. Динсмайд кончил внутрь.

— Вы, мэм, сказали, что там люди?

—Я ищу ее, сэр: мадам нет в ее комнате. Мадам не
может быть, в джонджуффру в кабинете сэра?

—Да, да! Беги и позвони ей. И время выиграть, - повторил он еще раз:

—Это жаль, мэм, что весьма прискорбно. Но, видите ли, она, что называется,
девка собирается предупредить ее. Она не может долго держаться подальше: он жалеет меня так
что вам придется подождать.

—То, что я должен сказать, сэр, скажите вы так же, как мадам Делоренс.
мадам Киберт; она полна своего послания, смотрите в пол и думайте там
не обращать внимания на то, каким образом он пытался сэкономить.

Сэр Делоуренс в ужасе подскакивает на своем стуле: он действительно будет один.
должен ли стоять, чтобы ответить на такой неприятный вопрос? Будут ли они его таким образом
подвергать первой атаке? Нет, но пока этого не может быть: его жена должна
обязательно присутствовать на собеседовании.

—Но она придет, я уверен в этом, он говорит Раш-Раш. Ждать
пожалуйста, совсем немного, мэм, моя жена еще старая жалко будет если
его вы не видите. И с ней вы будете гораздо лучше разговаривать, конечно,
конечно. Пока он еще был, но всегда слова о словах, заикаясь, он снова потянул
к belkoord, он может взять его больше нет, и сделать дверь открытой:

— Прошу у вас прощения, мэм, прошу у вас прощения!

Как раз в тот момент, когда он собирается войти, мэм Киберт в конце концов опустила глаза
на пол и заметила его в беклаенсвардиге, беспокойного
в позе. Человек, который был полностью weggesyfer есть еще больше, чтобы оплакивать как
niksbeduidende человек. Ей было стыдно ей за свою часть и думаю:

— Да, конечно, лучше подождать, пока придет мадам Делоренс. К
этой борьбе я пока ничего важного сказать не могу.

Мрачное предчувствие подкралось к ее уверенности в себе. Она сравнивает в
тишине это жалкое болото со своим собственным покойным мужем, который ни при каких
обстоятельствах своего хладнокровия, выдержки и решительности не терял, и
мгновенно все сердца устремились к нему, обратившись и успокоив неужели.

—Какая разница! думаю, она меня обидит, потому что она никого презирать не может. Его
не думать о себе, как она ее собственные сыновья и дочери, мужчины и
женщины добились того, что жизнь мужественно встретить дерево.

До тех пор, пока сэр Делоуренс не обрадовал ее всевозможными разговорами о своем здоровье
, поразив своим влюбленным взглядом на портрет Алиды в детстве:

—Она почти не изменилась, - говорит она себе, - такая чистая, такая мягкая, как мы.
она будет любить! Она прекрасна и дерзка, но она станет сильнее. Мы будем
ее заботу и милосердное отношение. Этим в рамках huisblom мы будем
Крепкий, свободный полевой цветок ... И, может быть, скорее она, чем я.
причина будет в том, что он будет чувствовать себя как дома, будет с нами. Я уже стара, и каждый раз
С каждым годом мне все тяжелее снова прощаться.

Сама себе признается, что делает это, будучи всего лишь бедной женщиной.

Приходит миссис. Делоуренс, наконец, ворвался внутрь, как вихрь. Вресенде
что ее муж все лечит невербальными высказываниями, сказала
она, как только смогла, спустилась по лестнице. Осознание ее жеста
доминирование было недостаточно, чтобы успокоить ее—она не знала, что
Деспот она.

С многочисленными красивыми woordjies сделать ей просить прощения у мадам Kibert, что она так
давно был назначен. Как только мадам Киберт увидит ее, растеряет свою
почти всю свою уверенность в себе. Чего она, собственно, могла ожидать от этой женщины?
красивая и послушная жена, с ее высоким голосом altos, который звучит так снисходительно и
безразлично, в то время как ее нарочитая вежливость вряд ли ее
гордость и кудхартигхейд прячутся. Мадам Киберт сразу понимает, насколько
разными должны быть их представления о жизни и серьезных делах. A
Бездна отделяет их друг от друга. Она имеет спокойное чувство, что все это для нее
весомый, здесь нет вес будет, вот и самоотверженность, мужество,
geeskrag, труд—истинное человеческое благородство—чуть-чуть их силы нужно будет измерить с
мирской поверхностность, которая является его домой как niksbeduidend считать,
но о чем она сообщила тревожную реальность затмила воспринимается в этом
прихожая. Она почувствовала, какая она бедная и старая, и обратилась за помощью к Богу.

Несмотря на то, что мэм все еще вне себя от радости, она Делоуренс, но всегда с
верованиями и комплиментами; и от бангеригейда, который она хорошо знает.
ожидается, она хочет платье. В то время как она является по существу
конечно famielies поговорить, взять мадам Kibert шанс, где, чтобы быть с ней
сообщение вылезет:

—Благодарю вас, мэм, так сказать. Да, мои мальчики хорошо поработали
сделано. И в интересах одного из них, Марсель, я пришел говорить с тобою.

Она думает, что она не на том пути, чтобы понять то, чего она не хотела бы.
пришло так, как не _моес_ пришло.

С нежностью она говорит об Алиде, из ее сердца исходят слова:

—Марсель не мог видеть ее без того, чтобы не обнять. Он все еще помнит
как она однажды сказала ему в детстве: "Мне так приятно рядом с тобой".,
Я хочу остаться с тобой”. Он несет меня к тебе, чтобы она взяла за руку, чтобы попросить за него. Он дает
уверенность, что сделает ее счастливой. Его счастьем всегда будешь ты.
в безопасности.

Мадам Делоренс, в противном случае, как только закончит свои слова, замолчите сейчас, его
как будто старушка таким образом еще больше смущается. Для нее это тоже счастье!
Собака на кротком тоне отправляется к матери Марселя, чтобы:

—Ты знаешь, что у нас нет собственного состояния. Мой сын пошел туда не для того, чтобы думать
нет, потому что он любит. Мой муж говорил своим детям, что больше чести, чем богатства
заброшенный. Пес, хотя он еще молод, Марсель уже ослепителен.
прошлое, которое отразилось на его будущем.

И с достоинством добавь его переворачивание.:

— Это тоже целое состояние.

—Мы очень верующие, - сказал в конце концов сэр Делоуренс. - в нем идет борьба
в нем бушует борьба между страхом причинить боль доброй мадам Киберт
и страхом разозлить его жену.

Бросив один взгляд на него, он прижал к себе жену, заставив замолчать. Какое ему дело до того, что он
с ним соревнуется!?

— Да, конечно, мы очень верующие, - сказала она тоже с расчетливым выражением лица.
Эта честь для нас неожиданность. langsaamheid Мы были
там нет подозреваемых, нет.

Мадам Киберт удивлена и спрашивает себя, что делать дальше:

—Алида действительно не смогла поговорить с ними? .... или я верджек
задержанный?

—Похвалы вашей семье не нуждаются в большем провозглашении, чтобы быть, скажем, мэм.
Более того, Делоуренс нетороплив. Потому что мы знаем, мадам, что ваш муж его
погубил своего брата, чтобы спасти — к сожалению, он не смог предотвратить
самоубийство и ликвидацию нет.

Выраженное таким образом, слово _likwidasie_ означает то же самое, что и
_bankrot_. Мадам Киберт чувствует винигейд этого шва. Она приносит
Послание мира и любви и враждебность входят ей навстречу: те
от несправедливости кровь прилила к ее лицу, и перед глазами потемнело. Без
дополнительных доказательств она теперь знает, что ее дело проиграно; и все же приводит свое
все еще в деле:

— Но никакой ликвидации не было. Капитал и процент—все
освоены. Будем делать по этому поводу существует не сомневаюсь. Честь нашей
семья-это абсолютно безупречных.

Она подумала о мужестве своего мужа и о потерянном хувеликсгельде
о своей бедной Пауле. Откуда же тогда такие жертвы? В одиночку то
богатство, то привилегию благоговения и трепета навязывать?

Ее лайденсбекер все еще не совсем пустой напиток. С той легкостью, с которой
свойственная мирской жизни, мадам Делоуренс, более того, холодная и с
Улыбкой на губах:

—У капитана блестящая карьера. Еще такая молодая, а теперь все!
эретекены получай! Мне нужно, чтобы ты сказала, что никто такого заработок по цене
не как я. Насколько тяжелым оно должно тем не менее, для вас было, когда он был так долго не было
на Мадагаскаре! Мы еще так много о вас думали! Мы заставили вас оплакивать, но и
также позавидовали . . . . И он сейчас полностью выздоровел от такого рода болезни
что за болезнь так медленно заживает?

Партнер теперь сыт: мадам Киберт больше не может отвечать. Если она
попробуй заговорить, она обязательно разразится рыданиями. Это святая святых
ее души, к которой нужно прикоснуться, — ее дети. Пожертвуй только своим состоянием на
фамилиенаам, чтобы покраснеть, отдавая своих мальчиков их родине, обречь их на смерть
но просто на смерть — приходят труелушейд и левенагтигхейд и
недооценил беланджелоусейд и героизм и сузил их до
аскукломпи, которую _die w;reld_ следует называть!

Но мэм Делоуренс уверенно продвигается вперед в своем поведении.
преимущество, благодаря speldeprikke, досаждает ее несчастной жертве в онтвапенде:

—Я ничего не могу сказать вам с уверенностью, мэм, перед следующей встречей. Я буду u
требовать гетрулика для моей дочери Орбринг, и вы скоро получите ее ответ
знайте. В наши дни вошло в моду спрашивать девственниц, как им это нравится
хотелось бы. Но я вполне могу предположить, что перспектива
должна быть отделена от меня, дорогое дитя пугать будет пастушество; к ней так часто прибегают
всегда рядом со мной быть; мы никогда не были друг от друга далеки. Я восхищаюсь тобой
силой. Одна из твоих дочерей - миссионерка, неправда? Двое твоих сыновей
в Азии. Капитан отправляется в Алжир. Тем не менее, насколько ты храбр, и что
приведите пример матерям, которых всегда любят их дети!

—Неужели вы думаете, что они любят меня меньше, чем других матерей? это было бы так
мадам Киберт хотела бы спросить. Да, так хорошо, как я могу, у меня все
losskeuringe носить, и у меня там даже до сих пор под оставались, не
мужество, чтобы лишить тех, кто v;r мне пришлось уйти в большой вызов
чтобы не выполнять, вместо этого я хотел, чтобы они преграждают путь и общества по
они пришли ко мне, чтобы держаться. Я всегда вынужден поощрять их к тому, чтобы они
использовали все свои силы по воле Господа. И, чего вы не знаете
нет, мадам, разделение не уменьшает любовь между матерью
и ребенком, а облагораживает и очищает ее. Это лишило их естественного эгоизма
и наделило их бессмертной красотой самоотречения и
жертвенности, в которой есть радость и преданность.

Но все, что она говорит, ее губы остаются немыми. Позже она снова будет с ней.
малейшие детали этого интервью подчеркивают все.
унизительно осознавать, и даже в ее набожности думать, что это
Наказание для нее, потому что она была слишком высокомерна была на добродетели ее
многочисленные дети.

Мадам Делурен недолго молчит.

—Алида по натуре малодушна. Она все еще так молода, совсем еще ребенок.
У нее все больше и больше заявок, мэм. Это прямо сейчас, но между нами сказано.
Преимущество другого в том, что наша дочь не из наших побуждений уходить
нет. Это то, что тяжело давит на Алиду. Благородство, удача — все приходит по-прежнему
at. Пока еще не капитан, но хотел согласиться не уходить из Чембери,
подать в отставку, чтобы он, мы могли остаться, и рядом с вами тоже! Он тогда еще не был
недостаточно прославлен, чтобы быть удовлетворенным?

Мадам Киберт встала и просто сказала:

— Я не знаю, мэм; Я благодарю вас.

Она поблагодарила своего врага, который подвергал ее таким неоправданно жестоким пыткам. Никогда еще
она не делала ее такой слабой и лишенной чувств.

Мадам Делурен выполняет свой долг; довольная своей победой,
теперь она сожалеет о ней и осыпает ее прекрасными подарками
о здоровье, о ее детях, которые помогают строить новую родину за морем
о Пауле, такой благородной и чистой, какой не хватает в Алиде кум
посетите. Она любит свою дочь—так она сейчас же goedgeefs быть красивыми
слова. Похоже, его на allervriendelikste ее лучшей
девушка подошла к входной двери приносит. За ней приходит господин Delourens на
trippelstappie и не могу получить достаточно небольшой buiginkies нет . . . .

Если мадам Киберт снова окажется одна на проспекте Платаанбом, соберитесь с духом
глубоко вздохните, как человек, побывавший в большой опасности, избежавший ее. Женщине было
плохо и с ней было тяжело. Как хорошо она знала, что ей будет больно, в
ее чувство, и в ее гордости. Что такое подделка макет имеет свое дано
события в мадам Kibert ее семья, где старуха честь на
готово! Ее жизнь, полная ежедневной, невидимой самоотдачи, так и не научила ее
что moederliefde еще проще, размер moederhart можно изменить, как не видишь;
иначе она бы хорошо поняла, что это за хартсгебрек был, что за мэм
Делоуренс привел к тому, что он всеми способами пытался защитить ее находящуюся под угрозой удачу
защищая свое собственное счастье, она действительно борется за счастье своей дочери
.

Но она недолго находит утешение в одиночестве. Она не должна сейчас
возвращаться в Маупас и сообщать вам печальные новости своему сыну? В
думал, что она была его словам, умный не может спасти, что она-посланник
он должен быть, давайте в конце концов, слезы текут, что ее так долго с
усилия отказано.

Лучи медленно заходящего солнца, сверлящие лингвиста, восхваляющего деревья
деревья и бескин, все еще остаются онгелуксдагом в сердце молодого лифхеббенде. Для
первый раз мучить ее в старый дом, чтобы перейти в: она знает, что
там ждут с нетерпением и уверенностью.

Она борется даже больше, чем в другие предстоящие дни, за то, чтобы прийти обескураженной и замедленной.
Этот день давит на нее сильнее, чем шестьдесят лет. Она так долго упрекала себя
если это сработает: она была слишком плоха; почему она могла не отстаивать дело Марселя
более красивым и удобным способом; люди должны комплиментировать
прибегает, почему она не учитывать свои привычки, почему
не они eieliefde немного успокаивал нет; устроить ее сына к нему, также не
в последний раз, чтобы тщеславие не может ее eergevoel то не
момент omgemunt быть в veinsery и loftuitinge нет; она бы ее
тем самым уменьшили? Он такой прекрасный болтун, такой миловидный, почти знаменитый.
почему о ней вообще не заговорили? Но нет, она
всего лишь бедная пожилая женщина, и она не могла думать о лести в таком серьезном
вопросе. И потом, когда она говорила о себе и своих детях, чувствовала его
нежелание teergevoelige души. Как сильна, как она в своей
собственный дом, как только теряет свою силу, как она переступила порог шаг. Так что
она тоже против несправедливости ничего, кроме слез, не имела. The
слезы—сколько раз она не собиралась прятать их в тишине, чтобы
пролиться после прощания, на некоторое время или навсегда: она хотела бы их сейчас
пойти принять душ на глазах у тех, что ее беззакония совершают для них? Так и должно быть, но
должно быть, Господь ее испытал и наказывает, потому что она слишком горда собой. Это
расположение удовлетворяет ее веру; она позволила этому стать ее благом, а его
страдать без языка, и в ее версленхайде create his есть что-то вроде
дроэфгистидже доставляет удовольствие размышлять о своей собственной слабости. Его
думает про себя:

—Мой мужчина! теперь, когда его здесь больше нет, это не значит, что я ничто. Он был моей
радостью и моей силой. Если бы он был еще жив сегодня, тогда случилось бы все остальное
. О Господи, значит, Ты бросил? Я взяла с мужа обещание быть как можно лучше.
чтобы занять его место, и вот, я вижу, что не могу . . . .

Ее отчаяние в том, что она должна разрешить; она больше не может. В конце
аллеи она спрашивает себя, действительно ли у нее хватило сил идти. Ее
дыхание продолжается: она должна стоять спокойно.

—Я не хочу быть здесь, когда они заболеют, - сказала она. Это все, чего она хочет, и
следовательно, команда - это ее последние силы.

Она все еще с трудом добирается до его ворот, и теперь она, в конце концов, сбита с ног.
она опускается на груду камней, обессиленная. Там она отдается ей.
теперь она предается своему горю и снова дает волю слезам, и она не видит,
как несколько любопытных детей подходят к ней сзади. Его свет
ее голова горит, и они разбегаются, как стая вспугнутых птиц. Один из
них постучал в закрытую дверь коттеджа, который стоял там, и закричал:

—Мам, мам, смотри, вот больной мэм!

Дверь открылась, и крестьянин вышел, с ее маленьким ребенком на
ее руку.

—Ой! бедная женщина! Но это действительно госпожа Kibert! В чем дело? Боль? Да
это случается так неожиданно пришел. Нет, никто не должен сказать, что я не
хотите помочь. Твой мужчина подцепил этого энетджи из-за болезни.

И его шоу о смеющемся маленьком ветсакки. Теперь она увидела, что на поникшем лице старушки были слезы.
и она поняла, что дело тут не в
телесной боли нет. Из вежливости она ни о чем не спрашивает, но сказала, все еще листая:

—Ваш хороший человек не хотел от нас денег, предполагайте, что нет. У него есть бедные люди, которых
любили, и особенно дети. Он всегда только смеялся. И как мог
он все еще работает! Мои малыши никогда его не боялись — они были из одной тарелки.
Ели с ним. "Да, у меня тоже есть такой комочек", - сказал он. Это
правда, у нас очень много общего, мэм. Но это хорошо, мужчина никогда не сомневается в такой любви, как
Единственный сын. Мужчина хотел бы, но никто не хочет терять.

Добрые слова снова немного утешают мадам Киберт, и она думает:

—Моего мужа Алида Делоуренс тоже спасла от лихорадки. Но они дали ему
не для более почитаемых, нет: они заставили это забыть. Бедняки не забывают
не так скоро.

—Но теперь я выступаю вместо вас, чтобы помочь! говорит фермер.
Заходите в дом и выпейте чашечку кофе: это снова взбодрит. Давайте посидим
немного и отдохнем.

Мадам Киберт встает и берет протянутую руку женщины. И его
ответ:

—Спасибо, мне ничего не было нужно. Слабость прошла. Какие вы красивые.
малышки. Благослови их Бог! Не то чтобы у меня ничего такого от вас не было, чего бы я не предполагал,
но они ждут меня дома.

—Как пожелаете, мэм Киберт. На днях я принесу вам дюжину свежих
яйца. Нет, не отказывайтесь: для меня это будет таким удовольствием. Кончайте,
молодежь, помогите мадам. Если бы не твой мужчина, тогда было бы так.
сегодня одним меньше, и я всегда остаюсь у тебя в долгу.

—Это очень любезно с твоей стороны, гойендаг.

В конце концов, она снова оказывается на пути в Маупас. Она идет медленно. Время от времени
рада, что она выдерживает до пота на лбу, вплоть до смахивания, почти бесвикенда
под печальными новостями, которые на ней надеты. Когда она возвращается домой, уже поздно.
Заходящее солнце пробивалось своими последними лучами сквозь листву деревьев.

Марсель прислонился к калитке и посмотрел на дорогу. Он увидел свою бедную старую мать.
болезненная-изо всех сил пытается прийти в себя, ее лицо красное, спина потрескавшаяся, совершенно устаревшая
. Он подбежал к ней, и когда он добрался до нее, она разразилась рыданиями.
решить:

—Дитя мое, бедное мое дитя!

Ему нужна ее поддержка, и он просто спрашивает:

—Почему ты не вернулась с коляской? Ты устала и разгорячена.
Это очень неосторожно. Опирайся, но хорошо на мои руки, мы будем бежать медленно.

Поэтому он помог ей сесть на стул в прихожей; а Паула принесла
Накинуть ей на плечи шаль, чтобы повесить. По-прежнему не произнесено ни слова
нет, и все же все уже было сказано. Лоб Марселя потемнел, а глаза
успокоенный, но он ничего не сказал. С первого взгляда он понял;
и хотя битва произошла неожиданно, он должен заставить его оплакивать: он спрашивает
не вдаваясь в подробности.

Его мать вытирает слезы и пот со своего лица. Дрожа, она говорит:

—Не извиняйся, оно того не стоит.

—Как так? удивленно спрашивает Паула.

—Они не хотят, чтобы их дочь не разлучали, и поэтому считают, что они ее так сильно
даниг любят.

Паула спрашивает:

—А саму Алиду?

—Я ее даже не видела. Она уползает — или, ну, они прячут ее
подальше. Ее родители не были готовы к моему визиту. Они были удивлены.
Марсель должен пообещать, что он в Шамбери останется, что он проявит свое уважение, если потребуется
приляжет. Я хорошо видел, что Мартене больше в
них смысла было бы.

—Ба! - Говорит Марсель, и его глаза мечут искры.

И мэм Киберт рассказывает об унизительном собеседовании, которое она выдержала
. Марсель не признался бы в этом, но он чувствует сильную боль, и это
делает его неблагодарным; он позволил ей высказаться против "не".:

—Ты не мог правильно использовать свое слово "не" — это точно. Они тебе не нравятся
и ты этого не скрываешь. Ты презираешь мир и знаешь это.

Он имеет отношение geringagting принято; гордость заставляет его рана еще
хуже. Она ответила ему с нежностью и глубокой печалью:

—Твой отец дал мне этот упрек не сделал. Но, это правда, я зарабатываю
это. И все же я все еще слишком стар, чтобы меняться, и у людей нет меня.
не экономьте.

Марсель разгневан; ему было стыдно за него, но он вышел из комнаты, не сказав ни слова
что бы он ни сказал, чтобы взять свои слова обратно или смягчиться.

Паула все время неподвижна, а спрааклус стоит. Присоединяйтесь к ней сейчас.
скорбящая мать обняла ее и поцеловала с нежностью.

—Не плачь, мама. О, как я презирал этих людей. И Марсель
onregv;rdig. Это было ошибкой с его стороны вы soiets сказать. Я за него
тоже зол.

И из-за ее темных глаз нахмурился ее подмигивающий Броу. Ее мать вытерла слезы
и сказала:

—Нет, Паула, нам не нужно никого презирать. И будь терпелива со своим братом.
Разве ты не видишь, что он умен? Иду искать его.




VIII.

ПЛАНЫ.


В саду Мопаса, где розы уже увядают, в тени
кустарника, у которого все листья пожелтели, узрите Марселя Кибера и
Ян Берлье с картой Африки на камне-туинтафель опгеву
ложь.

— Это путь, которым мы должны следовать, - говорит капитан и указывает пальцем
на длинную полосу красных крестов через Сахаравестин.

С юношеским энтузиазмом спрашиваю Яна:

— Теперь вы уверены, что спецназовец поедет?

—Да, и у нас будет два года, чтобы держаться подальше, по крайней мере, если удастся продвинуться вперед.
могу сказать, что хоеланк, такой долгий и опасный, все же действительно может оказаться дорогостоящим. Я уже
в городе коменданта видел. С сотней или двумя сотнями человек идем.
мы в пути. Но я боюсь, что мы не уйдем раньше, чем через год. И
Марсель серьезным тоном рассказывает, как все будет организовано. И
широкими жестами он объяснил свои слова о неведомой земле, такой обширной
раскинувшейся и однообразной, непостижимой и таинственной, как море.

Ян слушал, и его лицо взглянуть на внимание и мужчина
тяжести. Этот красивый, обходительный джонкмен, всегда полный смеха и шуток, любимец женщин
о ком с первого взгляда можно сказать, что он просто
умение "флиртовать" и блаженный мениртджи играть в гостиной — он демонстрирует,
как когда-то в своей естественной стихии и перед серьезным предприятием
будьте уверены, что у него собственная мужская ориентация, твердая и полная дерзости.
Марсель, который знает его лучше, это всегда знал; и поскольку он от Яна слышал
говорящий как voorkamersoldaatjie, то он всегда говорит: Вы его не знаете.

Мадам Киберт выходит на крыльцо дома.

—Тише! Говорит Марсель и прикладывает палец к губам.

—Знаешь, это еще не значит, что мы не собираемся? спроси Джен, флюистеренд.

—Нет. Она всегда будет еще слишком рано, чтобы услышать.

Она посмотрела в сад, но не увидела двух джонкманов. Она думает, что она
в полном одиночестве, подобрать ей очки—она использовала его в одном или
другой корабль—и медленно проводя ей глаза своим платком. Она очень устала.
и опирается на хоуттрали, за исключением, как увядшее украшение, плетеной ленты из цветов
ontblaarde. И запомните ее.
Мрачный взгляд, окидывающий хорошо известный древний пейзаж.

Опускающийся вечер окрашивает смолистый воздух в пурпурные и розовые тона.
Небесный фрисхейд объявляет о начале осени. Пейзаж
вокруг давайте вспомним очаровательную улыбку умирающей девушки
но все же вспомним ту жизнь. И кажется, что голые земли, деревья и
виноградник, после всего, что у них было, захотели бы еще большего
дарите. Несмотря на это, пейзаж по-прежнему остается лишь его заповедником красоты. Кусты
наполовину лишены своей таинственности, и умирающий аандстрале лежал флуэриг,
собака почти слишком тяжела на их желто-зеленых листьях. Вдоль стены, чтобы пропустить нескольких
выросли их старые лингвистические листья opehang, а мягкие aandwindjie выпустили их
neerstryk на землю. А сверху, на горбу, черным нарисовано золотое поле.
медленно-медленно запрягайте двух волов в плуг—подготовка к работе.
урожай еще впереди. О безмолвном течении природы говорится так:
предсказание возрождения.

Падающий каштан, сверху, с деревьев, позволил Марселю опскрикнуть. И если он
его дорогая старая мать покажет, как она стояла, прислонившись к стене, ее мысли,
полные ее немногих детей, разбросаны по всему миру, тогда это
или он увидел, насколько велика должна быть ее любовь; и он почувствовал также
суеверный страх, который иногда так может преследовать и мучить нас, если мы подумаем о
слабости того, кого мы любим.

—Бедный старый Моэдертджи! Как много раз вы все дрожали за мою жизнь. И это случится.
Погода должна случиться. Карта здесь, передо мной, равнодушная и рассеянная.,
раскройте тайну ваших будущих печалей. Для молока из вашей груди, который
мой ФРС, за жизнь, что ты жизнь дала мне, за мое счастливое
детство и jongelingskap—эх, будь он благословен. Я люблю тебя.
Но, если я хочу уйти, прости меня за это!

Образ светловолосой девушки встает перед его мысленным взором. После отказа он
Алиду Делоуренс до сих пор больше не видел. Разный мужчина, у него есть все
перекладины ооргеклима, которые дуб Шене отделяет от дороги. Там, в
тени, он ждал ее. Зная, что она любит его, он хочет,
за каждый ценный разговор с ней и за обещанную ей вечную верность. Слава, которой он добьется
в далеких землях, и, по словам гедульдо, в конечном итоге достанется ей.
чтобы подарить ему. Но то ли это совпадение, то ли что-то еще, но она никогда не была там после того, как
появился лес.

Ему так нужно будет уйти? Через несколько дней она уедет, чтобы быть — он уже сделал это
отказался просить о продлении срока — и тогда он должен вернуться в
Алжир с Яном Берлье и его коммандос. Он строит всевозможные невыполнимые планы
он размышляет о своем бессилии, как молодой, нетерпеливый конь на оглобле.

— Я хочу убежать прямо сейчас, но сначала я хочу, чтобы твоя мама попрощалась.

—Все еще немного жду, - говорит Марсель. И, затмеваемый принятием решения, он говорит:
fluisterend:

—Послушайте, я хочу поговорить с мадам Делоуренс. Вы хотите мне помочь?

Между двумя джонкманами существует искренняя дружба, что-то в этом роде
бродерлики и рустиги, рожденные из взаимного доверия и согласия в отношении
характера и стремлений. Но их хартсгейме не конкурируют друг с другом.
Это чудо Яна, поэтому, что его друг его сейчас так публично, хотя он это сделал.
все давно заметили. Как скромный зритель, он был настолько поражен происходящим. Он
знает силу воли и гордость Марселя; огромная зависть к нему, интерес к,
все страхи, которые он испытывает к отчаянию, что может последовать—это что-то еще, как его
собственные поверхностные vryerytjies для tydkorting. Он знает, что он должен
рассказать криве, что его друг, подсмотревший такую петлю, попал в коммандос
чтобы отправиться в Африку, что он должен вызывать такую тягу к агитации и работе.

Ян знает или он ничего не знает, и говорит:

—Почему бы тебе самому не пойти к Шене? Это самое простое.

Марсель внимательно посмотрел на него и ответил:

—Ты знаешь, почему я не могу.

И после минуты молчания он уходит следом.:

—Но я хочу, чтобы она, по крайней мере, могла видеть.

—С ней уйти? - сказала Джен, подмигнув.

Он все равно попытался бы пошутить, но ничего не ответил.
ответ - это все, что он получает.

—Посмотри ей в глаза, и ты больше не будешь так разговаривать . . . . Она мне нужна.
Я обязательно увижу ее, прежде чем уйду, возможно, чтобы посвятить годы тому, чтобы держаться подальше. Ее
счастье, также как я обеспокоен тем самым. Там был только моим соединиться,
тогда бы я с моим смарт-можете уйти, не успев оглянуться. Но ей нужно
быть уверенной в своем будущем, она должна понимать, что будущее
принадлежит тем, кто поддерживает. Она будет моей женой, если захочет. Я хочу ее.
просто прошу набраться смелости, сохранить и ждать.

— Это самое высокое требование, - говорит Ян. Он не слишком высокого мнения об Алиде, о ее
смелости.

— Это гемакликсте.

—Да, для тебя, кто проводит весь день на работе, он будет проходить с опасностями и препятствиями, которые нужно преодолеть.
Но его. . . .? -Любишь ли ты меня сейчас? - Спросила я. - Я люблю тебя. . . . ?

—Любишь ли ты меня сейчас? говорит Марсель Энвоудигвег, и в его голосе есть что-то такое
все, что, как считается, запрещено.

— Да, - говорит Ян, а про себя думает: она не знает, что такое любовь.
Изабелла Орланди вышла замуж за сэра Ландо, потому что хотела бы блистать.
Алида Делоуренс выйдет замуж за сэра Мартенея по слабости и потому, что ее
мама мечтала однажды увидеть благородного внука. Девственницы
наших дней больше не знают, что такое великая любовь, и никто
не учит их этому.

Но вслух Ян не посмел этого сказать. На широком, открытом лбу и в
серьезных глазах своего друга он увидел признаки родственной души по любви.
зашевелился.

—Ты хочешь ее обязательно увидеть?

—Совершенно верно!

—Вы все такие домашние в семье Делоуренс. Вы можете легко устроиться с дочерью
поговорить. Я бы попросил мою сестру сделать это, если бы она все еще была там, могла бы
пойти на . . . . отказ.

Он, должно быть, превозмогает свою гордость, которую может выразить последнее слово. И с
определенным обвинением в неуважении он держал голову на плечах, когда говорил:

—Такой отказ - это онрегверд. Родители не имеют права на свой авторитет настолько, чтобы
оставлять деньги на удовлетворение своих собственных предрассудков и эгоизма и из-за
тщеславия разбивать сердце своей дочери. Никто не имеет столько благоговения
для родителей если я не знаю, но тогда мудрости и разума, он ведет.
Паола Алида видел церковь, она была бледна и kwynend. Я _moet_
увижу ее. Здесь нет труэлоушейда, к ней нельзя подойти с
меньшего почтения, когда ко мне относятся так, как будто я обязан ей быть, нет. Что я хотел тебя.
просто скажи, прежде чем ответить мне.

—Это хорошо, - говорит Ян. Немного подумав, он говорит дальше:

—Я хочу, чтобы твои собственные слова повторились, Марсель: посмотри ей в глаза, подумай о
честных голубых глазах и спроси себя, будет ли она выводить тебя куда-нибудь
встречаться.

Марсель постоял немного, потом говорит:

—Это правда. Я не хочу, чтобы там больше думали нет: я уйду без нее
чтобы посмотреть.

Больше никаких жалоб с его губ не слетает. Но его друг - аангедаан
этими простыми словами. Хотя он думает: это и к лучшему, что он
уезжай так, чтобы она не увидела, он так сожалеет, что ему еще предстоит составить план.:

—Послушай, предоставь это дело мне: я скажу тебе, сможешь ли ты встретиться. Его
ты увидишь, без этого я заставлю ее заранее кое-что сказать. Тогда тебе придется солгать, чтобы
сохранить то, что у тебя есть. Это не совсем приятный способ, но те Мартене
меня раздражали, а Делурены - это виндзаки, поэтому экономить на них я не собираюсь
они немного чересчур щеголеваты.

—Ты хотела быть моей мамой, все еще здоровающейся, неправда? Пойдем, мы зайдем внутрь-когда, скажи
Марсель.

Мадам Киберт и Паула неподвижно сидят за своим рукоделием в сумерках. В
глаза матери заблестели, когда она увидела входящего сына; но Паула смотрела
не на это.

—Я иду отдать честь, - сказал Ян.

—Подожди, тебе не до Марселя, не так ли? Вы уже совсем ушли? спросите мэм Киберт.
Потому что ей нравится жизнерадостный Джонкман, и она забудет, что он иногда был таким.
легкомысленным может быть. Она также благодарна за то, что он был лучше, чем мог себе позволить
или могу—Марселю отвлекает забота о печати droefgeestigheid him
как лингвист, обработанный и к которому она питала некий страх.

—Через три дня я буду на борту, мэм. Мой отпуск раньше, чем те
из Марселя.

Паула вскинула голову. Ян прочел в ее темных глазах что-то вроде
упрека, и ее бледность выдавала, что он страдает от боли. Но manifold - это тот, кто
сомневается в том, что говорят глаза или даже румянец на
юных щеках. Это быстрые и мимолетные выражения, которые для нас являются
секретным хранилищем, в котором мы не любим искать, если это выглядит или такие выражения
нам неприятны или даже слишком, но смущены мы не будем. Эта девушка с
ее серьезным лицом и спокойными движениями, с ее skuwe bevalligheid,
отличается большой решительностью, тянет его вверх и отталкивает одновременно.
Он так сильно хочет, чтобы она поговорила по-дружески;
но теперь ее сдержанность парализует его. Ее признание критиков и
уважение были бы к нему возвышенными и сильными; но он понимал, что только он может заслужить это уважение
только он может добиться больших успехов и высокого доверия к
собственный; и он испытывал внутренний страх перед тем, что он называет "высокими вещами". Он
особенно боится быть самим собой, чтобы всерьез спросить, почему она производит на него такое неоднозначное впечатление
. Сколько людей идут туда не за тем, плывут по течению
сомневаются, не желая втайне искать родственные чувства
который за всю свою жизнь другую ставку бы отдал, но за которую тот
большинству людей все заранее страшно!

Мадам Киберт немного продвинется вместе с Яном, к тому же-когда. На треджи
она быстро прошептала ему на ухо:

—Смотри, все же, будь добр к Марселю, так как позже он тоже придет в твой коммандос.
Я прошу тебя сделать это для меня, Ян.

По доверительным словам старой женщины, он ангедаанец:

— Я обещала вам это, мэм, он мне как старший брат.

Он посмотрел в другой раз и восхитился огненным лицом Паулы в ее
мешковине; она стояла на крыльце, но не смотрела на него, ее глаза были
вдалеке установился — и осенний румянец меркнет в горах
. . . .

В тот же вечер Ян отправляется на обед в Шене, где его встречает Изабелла Орланди.
Это незадолго до дня ее свадьбы, но никогда она не была такой распутной, и
она так мало отдает толстякам, как не отдает сейчас. Тем временем, сделайте, сэр
Landeau его пользу с редким ростом денежного рынка; он делает
много денег, применяя современные misleidingsmiddel, и он был бесплатным, поэтому
издалека, на его письма кратко, но четко поздно получилось как
ну он происходит—он хорошо знает силу такая речь представляет.

Был вечер; и Изабелла набросилась на Яна, сидящего на диване позади вечеринки.
папоротники и пальмовые ветви.

Яну нужно было подготовить план для Марселя в export.
План состоит в том, чтобы просто вывести Алиду на прогулку, чтобы привлечь внимание своевременно.
через несколько часов после эйкебоса, где она затем шпионила для Марселя Киберта, уйдет.
Но он не может просить Алиду остаться с ним наедине, чтобы выйти куда-нибудь, он должен быть
надежным союзником. Ян искоса посмотрел на Изабеллу и подумал:

— Возможно, эта, но я могу продолжить ее подсчет?

У него нет других кеу, поэтому он должен только попытаться:

—Что ты о нем думаешь, - сказал он, в то время как он был hoofbeweging сделать это
сторона Marthenay, прежде чем мадам Delourens дисплей стенд
в то время как бедные Алида, чтобы его не видеть, в книге, сидеть и
фотографии выглядят, без вкладки, чтобы спасти.

Изабелла засмеялась:

—Кто, Мартене? Он сэр Ландо Алиды. У каждого свой.

—Хочешь, я помогу ему, выберу регион для игры?

—Да, конечно! Это снова будем мы, давайте вспомним битву "бломмифис".

—Теперь да, приезжай сюда, морейгтермиддаг, во вьеруур - тогда я буду здесь.

—Если ты здесь, позволь мне тоже; это говорит само за себя.

—Алида немного бледной последних дней, вы ей сказал: "Вы должны
отвлечение внимания, побольше бывать на свежем воздухе, вы остаетесь слишком много в
дома”. Мы отвезем ее в eikebos, и, в знак от меня, сообщите нам
ее там одну. И если вы видите что-то, вы будете держать их при себе?

—Но я ничего не понимаю во всем этом деле.

—Так и должно быть.

—Скажи мне хотя бы, с кем я увижусь.

—Любопытная Ева! ты можешь найти сохраненный секрет?

—Если ты заставишь меня рассказать это, да.

—Секрет не мой. Если я расскажу тебе, я предатель.

Она посмотрела на джонкмена своими похотливыми, красивыми черными глазами:

—Моя дорогая Джен, я многого не стою, а ты считаешь меня еще меньше
такой, какая я есть. К твоему удовольствию, я буду рисковать, дразня ... и даже
вельвоегоподобными способами.

—Особенно "welvoeglike ways", если ты не возражаешь.

—Но конечно. О, если хочешь, я пойду за тобой на край света.

—Не за что подержаться? - Спросил он с сомнительным проблеском.

Она ответила матовым смешком, обнажив белые зубы.

—Таким же маленьким, как здесь, на моей руке.

Дрожь пробегает по телу Яна от дерзких слов, и он
чувствует что-то вроде горя в присутствии красивой, соблазнительной
Тело. Прежде чем она взяла ее в свой брачный сарай, как в ужасную
пропасть, она испытывала там своего рода распутное удовольствие, стоя на краю
чтобы порезвиться.

Он спокоен, но по нему хорошо видно, какую власть она имела над ним. Его
осмеливается склониться, но все же взять его за руку и по—итальянски сказать-ей
он полуобернулся к бемантелю:

—Я люблю тебя.

Ян больше не думает о Марселе. Но из-за того, что она казалась такой уверенной в своей
победе, он почувствовал, что его возбуждает противодействие, потому что на своей земле
по натуре он фингевоэлиг, трухартиг и почти затворник. И вот он дает
но это не тот ответ, которого она ожидала:

—Так, следовательно, вы, сэр Ландо, оставите меня в покое?

Она находит его немного глуповатым и говорит, что он всего лишь притворяется чем-то смелым
осмеливается, что она даниге просто осмеливается всем хвастаться. Собака, которой он нравится,
по этой причине еще больше. На основании ее похотливого сердца чувствую, что это даже
также очередное колебание, потому что испорченное еще только начинается —это остаток
ее детской невинности, и она почувствовала себя ошеломленной неожиданным
добросовестность Яна. Но этот всплеск - она снова скоро вернется, и ее
ответ таков:

—Я ничего не оставлю без внимания. Мы, мы не позволим тебе мешать из-за того, что я старый.
Я сорокалетний мужчина.

И она уходит, снова слышится двусмысленный смешок.

Он схватил ее и ничего не может с собой поделать, чтобы не покраснеть. Это ужасно для нее. Мимо
растений, из-за дивана, их Алида видит входящими. Она ходила по полу
с вытаращенными глазами или его глазами, когда ходила во сне. На ней
Платье из белого камердока: оно хорошо сочетается с ее светлыми волосами. Эен
одного взгляда на Изабеллу достаточно, чтобы одеться во все детали, чтобы
взять. Ян разозлил ее, и она говорит:

—То, что на ней надето, дорогое, и посмотри, какой у него идеальный покрой. Ты сделаешь
мне только это можешь подарить, мениртджи, как я на тебе женился бы?

—Какой, из моей маленькой зарплаты? он говорит.

—Да, мне нравится, сейчас как-то самочувствие красивое есть.

—Все блестит, это не золото.

— Верно, есть еще бриллианты и другие драгоценные камни.

Наполовину презрительно говорит он.:

—Да, каждый поворачивается спиной к жизни и пытается забыть.
Твоя мама привезла свою собаку, фисташки, мой дядя получил свою розу, а ты получила свою одежду.
Любовь должна быть, но перед этим нужно бороться.

—Мне кажется, ты сейчас ведешь себя мило, Джен.

Теперь Ян снова заговорил о своих планах на завтра:

—Поэтому ты будешь держать язык за зубами, ты завтра что-то знал?

—Клянусь! Теперь ты доволен? Давай, скажи мне сейчас, что это.

Он сначала молчит, но потом говорит:

—Мой друг, Марсель Кибер, хочет кое-что сказать Алиде. Он будет ждать ее
в эйкебосе.

—Так, так! - сказала Изабелла, полная интереса. Но вдобавок нам это и не нужно
нет.

—Послушай: Алида ничего об этом не знает. Если она и знает, то никогда не поедет.

—Такой стомерик!

—Она веселый и замкнутый ребенок.

—Да, до скрупулезности. Но она богата, она может для своего мужчины сделать винтаж. Это в
на этот раз редкая привилегия. Как бы она не отдала предпочтение тому, кому может отдать
капитану Киберту, а не глупому, напыщенному Мартене? Я
держу себя также во многом как капитан — почти так же, как и ваш. Единственное, что он делает, это
пугает меня. Я всегда жду от него кнора.

—Зарабатываешь ли ты сейчас?

—Я это заслужил. Кнор _jy_ меня — но не слишком сильно. Мартене глуп;
а если мужчина глуп, то у него это было надолго.

Мадам Делоренс думает, что эти двое сейчас достаточно долго просидели наедине. Его
подойти поближе и спросить:

—Алиды нет с вами?

—Она вышла из комнаты, мэм, но только что вернулась.

Она уходила от них; и Ян поспешно сказал, чтобы положить конец их разговору.
чтобы сделать это.:

—Вы должны знать, что мадам Делоренс, ее дочь, а не ее отъезд, хотят отпустить
.

—Ах, - сказала Изабелла. Тогда бедняжке Алиде и сэру Мартенею следует пожениться.
Силы воли у нее не больше, чем у цыпленка под ливнем.

И в комедийном шоу добавьте его переворачивание.:

—Мы позволяем незаконной любви поддерживать. И что ты дашь мне за
помощь?

—Попроси, и я дам.

Она пристально посмотрела на него, чтобы заставить его покориться:

—Поцелуй с ваших губ, сэр.

Ян снова в ее власти, и приведи в исполнение свой приговор:

—На джоу, учитель!

Они оба смущенно смеются, а затем минг вместе с другими людьми в комнате.




IX.

ПРОЩАЙ.


День спустя, и все произошло так, как было предвидено.:

Изабелла Орланди и Ян Берлье ведут Алиду Делоуренс в эйкебос, где
Марсель ее напрягает. В углу прохода Алида стоит, подглядывая за
перед Марселем. Две ее там оставить и идти дальше под
bruingekleurde najaarsblare.

Алида была вне себя и возлагают руки на груди. Ее первая мысль -
убежать, но она почувствовала, что у нее подкашиваются ноги и перехватывает дыхание.

—Подожди, пожалуйста, немного, - говорит Марсель серьезно и торопливо.
stemsuitdrukking—что он почти как его собственные признания. Прости меня играть, я
уезжаю в Алжир, а у меня смелости не приходилось делать этого прежде, чем я
свой первый раз увидел.

—О! - сказала она, бледная и дрожащая. Что скажет мама?

Мысль о ее матери заставила Марселя ревновать; он нахмурил брови, собака
продолжай, в той же мягкой манере:

—Алида, я хочу сказать тебе, что люблю. Паула сказала, что ты меня тоже
любишь. Это так? Я хочу это из твоих собственных уст услышать.

Он увидел, как его раздирает и обеими руками обхватил ее шею, просто или она хочет
задыхается. Вся кровь отхлынула от ее щек, и ее взгляд прикован к
опавшим листьям на земле, но она ничего не видела.

Эйкетакке шелестел на ветру с дребезжащим звуком.
Розовый цвет воздуха, исходящий от прямых стволов старых деревьев, возвещает обо всем
конец дня.

Как мягкий заряд, слетают слова с ее губ.:

—Не могу сказать.

Это приятное и чистое признание ее хрупкой души.

Bewo; в сокровенные глубины своего сердца, он смотрел теперь другими глазами на
vreesagtige ребенка, пока она сидела на одном расстоянии шага от него стоял,
с белой шалью на плечах, словно гусеверскининг под
высоким сводчатым потолком проспекта. Длинные ресницы наполовину прикрывали ее небесно-голубые
глаза. Позади нее, между ветвями двери, он увидел, как солнце опускается все ниже, как
Огромный костер, на фоне которого резко контрастируют черные рощи. И от
листьев исходят огненные, жестокие лучи золота и крови.

—Алида, - говорит он, - если ты любишь меня так, как я люблю тебя, обещала мне тогда, что ты моя.
и будешь моей женой.

Наконец она посмотрела на огонь слева от джонкмана. Она видела, что он
из-за нее страдает, и на ее глазах выступили слезы.

—Я не могу . . . . Марсель . . . . Мои родители . . . . Более того, она не может прийти
нет; ее слезы говорят о том, что она хочет сказать.

Он подходит ближе и берет ее за руку. Она больше не отдергивала ее.

Спокойным, непринужденным голосом он говорит дальше:

—Если ты не онгерус, нет, Алида, ты получишь их согласие.
Наберись мужества и жди. Время еще придет. Я только прошу тебя
наберись терпения. Что касается меня, я совершу большие поступки, чтобы заполучить тебя.
Я отправляюсь с коммандос в глубь Африки. С моим освобождением
Я тоже выиграю.

Страх за его жизнь предал ее любовь к нему.:

—Нет, нет, я не хочу этого иметь. Тебе нужно, чтобы твоя жизнь не была так выставлена напоказ.
О, если ты. . . . любишь меня, ты не уйдешь.

—Я пойду, потому что у меня есть твоя любовь, Алида.

—Ты меня еще не знаешь. I'm banghartig. Я всего боюсь. Я всего лишь
жалкое существо. О, какая у меня головная боль!

Рука, которой он не касается, не подносит ее ко лбу и груди.

—Как тяжело у меня на сердце! - Алида! - прошептала она.

—Алида! он страстно говорит: "Ничего не бойся!" У меня есть твоя
любовь, я защищу тебя!

Он наклонил его вперед и коснулся губами руки, которую тот держал.
Побережье заставило ее задрожать. Она говорит с намеком:

—Давай уйдем в себя, то, что мы делаем, неправильно.

—О, нет! Я так сильно люблю тебя. Разве я не твой жених?

Она повторила::

—Это неправильно.

Они смотрят друг другу в глаза. Краски бледнеют, сменяясь синевой.
Дымка стелется между рощами и по лужайкам. Это те самые
таинственные часы, когда кажется, что все замирает в ожидании надвигающейся смерти.
День еще не закончился, но это прекрасный дневной свет, ковер и мягкий вегквиненд.
И тропинка, что поставил его среди деревьев потерять, чтобы быть попеременно
розовые и фиолетовые.

Установка зеркала сунь ему в глаза девушки,—всего
droefgeestigheid умирающей природы.

Никогда еще у него такая реализация получил от нее tingerigheid нет. Никогда
она так сильна, что куизе ощущает потребность в том, чтобы она опиралась на его молодость
не заставляй. Тем не менее, поскольку он был ее nadertrek и vooroorbuig ее побережья до
дай, толкая его аккуратно от руки, и сказал в третий раз:

—Нет, ты не можешь, это неправильно!

Неприступная добродетель, которую, тем не менее, не может скрыть ее любовь,
наполнила его благоговением и трепетом.

—Алида, - говорит он еще раз, - поклянись мне, что ты будешь моей женой.

Но ее ответ снова тот же:

—Я не могу. Мои родители не хотят.

Его удивило, что он все еще, но не продвинулся дальше, чем это было в начале
этого интервью, где его так страстно желали и
от которого будет зависеть их будущее. Конечно, он снова берет слово, сильны в
его люблю и уверена, что он будет соблазнять:

—Алида, Алисия, я уезжаю, возможно, на несколько лет. Но что значит
два или три года, если мужчина кого-то любит? Любовь длится вечно. Я
хочу, чтобы вы дали слово моей дочери, чтобы она взяла его на вооружение; это будет защитная рука над собой
мне нравится, и это подбодрит меня. Алида, мне нужна твоя любовь больше, чем моя собственная
жизнь, или, скорее, у меня в жизни нет любви без тебя. Трудности - это
ничто, если мужчина не любит. Поклянись мне, что ты свое сердце для меня будет сохранена
покуда меня не будет, и эта маленькая рука, которую ты дал мне, и что поэтому
ледяной холод в закладки шахты.

Но она под запретом, и она осталась неподвижной, а спрааклос стоять. Его
никогда в жизни она чего-то по своей воле не делала. Она не знает, было ли это по своей ли воле.
по собственной ли воле не делала. Даже ее любовь делала ее сильной и мучила на
то, каким бешеным и неправильным был ее взгляд.

Итак, он увидел ее стоящей, бледной и слабой; все, чего он хочет, это защитить ее
от ударов судьбы. Но пока она все еще молчала, он сказал снова:

—Алида, я люблю тебя. Уже поздно, ты должна быть в пути. Воздух
такой холодный. Ты позволишь мне уйти, не сказав ни слова, без всякой надежды?

Это захватывающий час дня, когда все кажется мгновением.
мысленно стою перед тем, как в нагскадуви исчезнуть, умереть.
Последний свет вестерхемеля все еще падает на чистый энгельгелаат, на
золотой волос; и ее белый платок сшить против тьмы под
деревья. Она остается стоять так: spraakloos и неподвижно. В то же время подумайте о том, чтобы
невозможная борьба с ее матерью и невозможный брак с сэром
Мартеней. Она не знает, что мы из нашего левенслота можем сделать, если у нас хватит смелости
должны направлять это рукой, которая не дрожит. Двери любви
жизни широко открыты для нее. Черт возьми, она не смеет входить, нет. Что
она все еще заблуждается против Господа, что Он ее единственный, не говоря уже о ней самой
зависит? Почему ее путь все еще не похож и не удобен? И так парализован
страх ее, что у нее нет кеус не мог сделать.

Почему он говорит не его ума не? Он хотел сделать ее такой ущерб, что она является
нужные обещание дал бы. Если бы он тогда попытался овладеть ею, как раньше,
теснее прижать к себе, она бы снова оттолкнула его, в конце концов она бы это сделала.
ее голова легла бы на мужественную грудь.

Но он хочет, чтобы она в ответ на его просьбу, по своей собственной нужде
отдала. Он все еще ждал этого, и чем дольше это длится, тем больше
он жалеет себя, бедное дитя ванкельмоедиге. Нет, это не скамеригхейд,
и не естественный теруггетроккенхейд, причина в том, что она не разговаривает.
Обстоятельства слишком серьезны, то, что она не посмеет выступать как
она чувствовала, что должна. Трудности, с которыми их разделяет, но только
препятствия тщеславия и эгоизма, которые удобно властвуй. Она
люблю его, и все же она молчала.

Он чувствовал, что их пути, старая большая разница. Фиери и возмущаться прямостоячие он
его полная длина с ней. К ней, чтобы поприветствовать, покорить его
однако, его гордость, и он говорит, со снисходительным милосердием:

—Нет, Алида, обещает, но скорее ничего. Твое слово, что ты встретишься с Паулой
данное мне, я возвращаю тебе. Ты слишком слаб, чтобы любить.

И в то время как маленькая холодная рука отпускает его, из-за чего он не двигается, он говорит
еще вдобавок ясно и твердо:

— Дэй, учитель, мы больше никогда не увидим друг друга.

Она видела, как он поспешно скрылся в аллее, где тени
вторглись в ночь всего рондслейпа. Он не смотрел, чтобы не. Теперь его больше нет.
чтобы увидеть это, она все еще ищет его глазами. Раскаты грома дрожат в
аандвинджи. Один из листьев разгадает загадку и станет Алидой, ее волосами в его падении
. При этом объявлении зимы почувствуй его смерть, чтобы вернуть ее
и в ней. Подобно двум юппеленде, появляются жизнерадостные призраки Изабелла и
Снова Ян. Они заставляют ее бьюиглу стоять на том же месте, где Марсель
оставляют ее. Они хотят поговорить с ней, но она, не сказав ни слова, пошла
домой, чтобы скрыть свое горе. Она думает, что там нет Яна Берлье
по секрету взять—он бы ее еще от несчастного случая мог спасти. Она
в своей комнате, держит в руках оставленное и плачет. Но даже несмотря на
ее горе, думаю, не стоит с ним бороться; она отдает себя на волю
жестокой судьбы, которая в ее глазах неизбежна.

Алида сбежала, а Ян и Изабелла с удивлением смотрят друг на друга.:

— Я ничего в этом не понимаю, - говорит он.

—Я понимаю, - говорит она. Это все еще банж! Все мы в наши дни энергичны: мы
хотим наслаждаться, но не отваживаемся. Я знаю только одну, которая из любви к
на край света пойдет в платье от какого-нибудь dubbeltjies.

—Кто?

—Паула Киберт.

Еще до того, как было произнесено его имя, он увидел в своем воображении
огненное его лицо, чистую форму Паулы в ее мешковине. Изабелла
посмотри, что у него на уме, как он справляется. Ревнивая, она подходит ближе и говорит, включив
свой самый льстивый тон:

И какова награда за мое соучастие? Вы все забыли?

Она подставляет свои губы. Он снова вспомнил, что обещал; и пока
Туман, окутанный красками вечера, он дает ей, там, под
деревьями, ее плату . . . .

Марсель сначала посмотрел на Маупаса, когда был рядом. Он видит Шене внизу, в сумраке.
находясь в горах наверху, он видит очарование андлига. A
Длинное облако влоккиге, похожее на рваную ткань, скользит на половине высоты над бергванде
мимо; лучи солнца, которые все ниже, заливают его
тонкий розовый оттенок, такой нежный, что напоминает бергодин с голубыми прожилками.
наполовину завернуть в марлю и муслин.

Он вызывает восторг в своем самоиздевательстве, и он посмотрел, к какому результату
тень над вершинами уходит, слава размывается, а оценка
цвета пусть меркнут. Ему кажется или он легче дышать в
versomberde природы. Легким шагом он направляется к лесу; деревья
все наполовину онтбларские, и сквозь ветви он увидел бледклюриге волкве. В
совы, такие как onheilspelende, духи ночи и осени, зовущие друг друга
с криками о помощи, как крик жертв doodsangstige, который
сердце запоздалого коннекаигангер задержался допоздна.

У ворот Маупаса он встретил свою сестру; она была онгерус и пришла посмотреть
или он уже прибывает. Как только Паула видит его, она знает, чем это кончится
пока.

—О! - Просто говорит она.

Одно слово от него, объясняющее суть дела.

—Она боится за жизнь: мы с ней не одного сорта.

Она берет его за руку и хочет поцеловать, потом говорит, вот, дрожит:

—Послушай!

—Но сов—деревья, их много.

—Давайте быстро уйти. Они меня боятся. В boermense говорят, что их объявить
смерть на.

Он делает безразличное движение рукой . . . .




X.

ОТЪЕЗД.


Трапеза, предшествующая отъезду кого-либо из семьи,
завершается траурным матчем с первым, в котором семья снова участвует
после того, как один из их членов навсегда исчез из их круга. Все
все по-прежнему там, радость под запретом. Каждый тщетно пытается
быть веселым, и трогательные, но бесплодные попытки сделать умнее
еще глубже.

Так это же тихий и напечатано в столовой maupas в, Хотя
солнце inskyn рамками. Марсель будет на вечернем отправлении с
каретой; он должен быть на станции и уехать с шестым поездом. Если
разговор затихает, затем никто больше не переводит его тему на нечастый.
жизнеспособный, время от времени вспыхивающий от незначительного маленького слова к
затем снова гаснущий. Мари, старая гюисмейд, эти расходы возникли из-за того, что
капитан хотел бы поесть; но она покачала головой и сама тоже сожалеет, если
это блюда кухни теругдры -когда они все еще почти полностью заполнены.

После трапезы выбегает Марсель со своей сестрой на улицу-когда, он говорит ей:

—Пойдем, я хочу наших старых вандельпаджи еще раз посмотреть.

В конце концов, они отправятся мимо виноградника в кастайингбом, где
они часто, как дети, играли в прохладе. В дремоте
воды миртджи вдали отражают горы, с которых они спускаются —на фоне
вечерние оттенки всегда самые красивые.

— Давайте теперь обратимся к идущему водопаду, - говорит Марсель.

Перед тем, как он уйдет, у него словно остались еще на время свежие впечатления от всех отдаленных
и заряжающих энергией ниш, которые способствовали формированию его зажигательного
настроения.

Марсель стоял неподвижно, пока он падал сквозь деревья — длинный и тонкий.
вуаль, падающая с высоты ста футов, акционер silwere.
ткань переливается на солнце. Он улыбнулся от удовольствия.

—Нам не надо дальше подниматься наверх, - говорит он. Нам еще надо дойти до леса, а после
пройти ущелье.

Территория раньше всех в Maupas behoor, но по случайности с
их состоянием, их it должно излучать. Но все заведения продаются,
очарование этого остается прежним. Красоты земли не
покупать или продавать: они behoor для тех, у кого глаза открытыми, чтобы
понять и наслаждаться.

Ущелье Форесан глубокое, его склоны густо заросли кустарником.
В некоторых местах можно пройти вдоль склона, пока
кристал-хелдере-ручей в глубине. Там, под длинным навесом, находится
дом мирной, глубокой, всеобъемлющей тишины.

Марсель бежит впереди. Он огляделся и увидел, что у его сестры есть платье вазгераак.
на плющах вдоль тропинки. Прежде чем попросить ее пойти помочь, он говорит:

—Как мило ты выглядишь, здесь, среди деревьев!

—Иди и помоги мне скорее, вместо того чтобы глупости говорить.

Но он делает это не скоро. Яркая естественная мягкость
девичий голос так идеально сочетается с девственной и смущенной обстановкой.
Он не может удержаться от восхищения, глядя на ее мягкость
не трогайте ее, пока она везет ее на заводы в Онтарио.
прогулка с румянцем здоровья на щеках. Прежде чем он даже
по ее словам, она прыгнула вперед, отрываются от пучки ее, сжимая
есть:

—Вы опоздали!

—Браво, Паула! Вы не будете бояться за леса дальних стран
нет. Возможно, у вас еще есть один день там. Вы принадлежите к той же расе, что и вы сами.
братья.

—Я! она говорит, и Искра в ее глазах притупилась, я буду на maupas в остаться, пока я не
умереть.

Сквозь деревья они вновь поднимаются против скосом наружу. С ветерком играть
сквозь деревья, которые все наполовину лишены своего сомертуи. Листья, которые они носят
другая одежда - rooiagtige goudkleur, точно такая же, как толстый ковер из нее
который уже лежит на земле. Уже вечер, и весь лес погружается
в туманности violetkleurige, что есть что-то geheimsinnigs и plegtigs в
сегодня. В окнах фермерского дома горит красное зарево
заходящего солнца.

У дерева omgekapte остаются Марсель и Паула, которые стоят и выходят на улицу.

Среди них видите их тропинку, их столбы; мертвые листья
, которые лежат на них, приобретают розовый и пурпурный цвет. Скотскар с сеном,
на двух волах, запряженных волами, проедьте над ними. На фоне свечения вестерлуга
покажите дыхание из ноздрей волов и его самого каждый раз, как
люминесцентный волки. Это ли земля мирно и с длинными дыхания
большой спящий режим ввести, сад и украли все его зеленым weilande и
blaretooi.

Марсель берет в руки его сестры. Точно так же, как почувствовала его рукопожатие барс.
она была в слезах. Перед часом афскейднима у них было слишком много всего.
в их сердцах накопилось слишком много чувств. Он думает о слабости Алиды, и
Пола думает о нем. Мгновение он молчал из уважения к Пауле.
слезам он дает волю, потом говорит:

—Слушай, тебе нужна мамочка, хорошенькая няня: я, возможно, буду очень долго отсутствовать.

У нее тревожное предчувствие нового несчастья, которое грозит. Затмило
ее саму.

— Ты приедешь в следующем году из Алжира, не так ли?

Он увидел ее милосердной к:

—Я не знаю, сестренка; я смотрю на коммандос, которые ходят по всей
Сахаравестине.

—О, - сказала она, - я так и думала. Вы требуете слишком много мужества, Марсель.
Мама все очень старое и сделано. Сильное давление на нее так же плохо, как для
мы. Вы должны спасти ее.

Он посмотрел на мирное поле и подумал, что это, должно быть, действительно мило.
остаться здесь со своей матерью и сестрой. Но это мимолетное желание,
и он продолжил:

—Но ты, наша хорошая сестренка, должна быть здесь. Я должна быть очень рада, что ушла. . . . . и
Мне нужно забыть. Все равно не для мамы, не рассказывай. Я рассказываю тебе все.
Мама, но слишком скоро, тоже услышит.

Она просто спрашивает:

—Коммандос долго будет отсутствовать?

—С уверенностью ничего нельзя сказать, что нет — вероятно, восемнадцать месяцев.

Она пыталась скрыть свое горе, но не смогла сдержаться:

—Ты не умеешь любить маму, а я не умела. О! пока это возможно, но
была бы та, которой нет у гедурфа, не тебе бы связывать; она была бы твоей
по крайней мере, удерживаемой здесь, чего мы не можем сделать.

Он обнял ее и поцеловал. Уверенный в ее дружбе и спасении,
он ждет, пока пройдет настроение отчаяния. Но Алида - это ее имя, которое он называет
нет. Никогда больше это имя не сорвется с его губ. Он поверил ему
только для того, чтобы признаться в своей любви, сказать:

— Не говори ничего, сьюз; брак отнял бы у меня меньше времени.
Несчастные женщины, которые являются центром внимания своих мужей, мешают! Любовь
в наши дни уже недостаточно сильна, чтобы переносить разлуку и горести, или
Жертва, которую нужно принести. Жаль, потому что мой путь лежал через большой мир.

—Ты забываешь, - говорит она, - что есть женщины, подобные нашему брату Этьену.

Он целует ее и говорит:

—Да, и я забыла, что такой, как ты, тоже. У тебя будет такое же сильное сердце, как у него.
ты полюбишь его.

Она натянула поводья.:

— Не для меня!

Ее слова указывают на внутреннее неприятие того, что он постиг.

Слишком молод, чтобы иметь teenhede жизни ее одолели на всю жизнь, если все
еще солнечный и жизнерадостный хочу; а после смерти ее отца
его слишком низкое ondank и вредные neerbuiendheid переживает—его и ее
мать. Таким образом, ее силы умеряются, но у ожесточенной гордости есть
у нее тоже остается только. Она ничего больше не ожидает от будущего; его
попытайся сама забыть, как забывают все ее. С ее любовью
как сестра и дочь, сделай так, чтобы он ее удовлетворил. Непреклонная в своем достоинстве
и презрении к миру, она хочет быть скрытой силой в своем сердце
пламенное сердце прорастает, больше не ищи. Он знает, что она такая же, как и он, внутри себя
замкнутая и на себя не похожая бекленде нет. Он пытался унизить ее.
руководить, и его великая любовь к ней кроется в его словах:

—Не расстраивайся, Паула: тебе повезет. Это я, кто
говорю тебе это. Ты это заслужила.

Но она перевела разговор на что-то другое и спросила его о его коммандос.

—У меня было много неприятностей, Паула, - ответил он. Наконец-то у меня это получилось
пока что я получил и этого Яна Берлье.

— Так, так, сэр Берлье!

— Да, и он возвращается капитаном, с эретекеном на груди. Самое главное
он обязательно вернется. Пустыня, как и море, делает сердце и голову
просторнее. Мужчина думает, что там "флиртовать" нельзя. Но почему ты называешь его
теперь сэр, а не Ян, как вначале?

Она не ответила. Он поднял на нее глаза и продолжил::

—Давай в салон зайдем, там все темно; нам нужно, чтобы мама больше не была одна.
не уходи.

Мадам Киберт сидит перед дверью и ждет их. Она вяжет пару носков
для маленькой девочки фермера. Каждый раз, когда она смотрела на проспект
сквозь очки, она видела, как подъезжают Марсель и Паула, и улыбалась. Пока
их треджи встают, подносит очки к глазам, чтобы протереть.

—Когда-нибудь вернусь, - говорит она.

Марсель целует ее.

—Мы слишком долго задерживать в лесу. Но вот мы здесь. Это старая
холодно так, что мама должна оставаться на открытом воздухе.

Затем они заходят внутрь, Марсель закрывает дверь. Он садится рядом со своей матерью, надевает
Стул пониже, прислоняется к ней и берет ее за руку. Он посмотрел на
бедного искалеченного рабочего с бесформенными пальцами, без колец, говорящего
о прежней жизни и возрасте. Мадам Кибер знает, где Марсель.
подумай, и она говорит:

—Да, я взяла свое обручальное кольцо на вынос: оно причинило мне боль. Остановка на
Я взяла кольцо, которое носил твой отец, но золото было все такое тонкое, что геслит,
что однажды оно разобьется, как стекло.

И она добавила к этому, как будто это только для нее самой говорили:

—Это еще ничего. Мы _воел_, это еще не все - и это может быть даже то самое
смерть не ломает.

Марсель поиск с глазами на стене старый портрет его матери, что он
полезно знать. Она выделяется как девушка, стройная и чистая, с чем-то
теруггетроккенс в ее позе и с цветком в красивых, длинных
пальцах.

Он наклоняется над увядшей старой рукой, которую держал, и, надавливая, оставляет поцелуй
на. Он думает о том, как она устала, и терниергесла вернулась от
Шене, после неблагоприятного ответа, который она получила, и он вспомнил
а также недобрые слова, которые он ей сказал:

—Мам, я иногда тороплюсь со своими словами.

Она осторожно высвободила свою руку из его и погладила его по щеке. А слева от нее
сияла, но печальная улыбка, говорящая о душе, очищенной щелоком
.

—Тихо! - говорит она, бьюо. Я запрещаю вам делать себе выговор. Каждый день благодарите
Я, Господь, за детей, которых Он дал мне.

Теперь они спрааклу. Их окутывает тишина. Засекайте минуты по времени
неумолимо проходят. Они уже разделены, прежде чем расставание все еще существует.
Но все в стороне, скользя, наслаждайся ими, тогда для мартеленса, их исчезновением.
единение. Ничто так не связывает души, как общность.
заботы и печали нет. Когда они снова будут так вместе в
золотая осень, желтые листья, видимые через окно в
их умирающая красота? Из трех, которые были здесь вместе, двое
Предчувствие, что такого единения больше никогда не будет. Мадам Киберт
тщетно, как всегда, старается оставаться сильной при расставании. У Марселя
тяжело на сердце: он думает об одиноких пустынях Африки, откуда
Мениджен не вернется.

Пришла горничная сказать, что карета запряжена. Для их отъезда потребуется вся ночь.

Они проезжают мимо Шамбери. Под верандой на улице видят Паулу мэм.
Делоуренс и ее дочь стоят. Она видела, какой была Алида дудсблик; но
если это ее брат шоу, то она была удивлена, увидев, что он совершенно
равнодушен, хотя она чувствовала, что он тоже это видел.

На станции, должно быть, они все еще ждут и остаются вместе в зале ожидания. Мэм
Киберт смотрит только на своего сына, который собирается уходить. Она говорит, что затмила:

—Из всех детей ты, кажется, больше всего похож на своего отца.

—Его веры в жизнь у меня нет, - говорит Марсель. Его я никогда не обескураживал
не замечен. В трудную минуту он со смехом поднял голову и сказал: "Пока
Человек еще не умер, ничего не потеряно”.

—С тех пор как он умер, - сказала старая жена, - у меня нет сил.

—Он все еще живет в тебе, мама. Для нас он все еще здесь.

—И в тебе тоже. Ждет меня он.

Марсель целует ее.

—Нет, мам, нам мама еще нужна.

К двери подходит Спурвегбампте и предупреждает их. Их пойти на
крыльцо и увидел двух фонарей приближающегося поезда, а глаза, что их
aanstaar. Их должны попрощаться друг с другом. Никогда мадам Kibert
поэтому горестное чувство. Она обняла своего Марселя, и он улыбнулся ее смелости
отдавать. Ее последнее слово - благословение, пожелание, молитва:

—Чтобы Бог защитил тебя!

Пригнутая к земле, вот ее и наряжают, чтобы она дотянулась, до Паулы своей
под руку, в коляску.

—Не онгеруйся, мама, - говорит Паула. Всего год он отсутствовал.
В предыдущие разы ты была более сдержанна.

Но у нее есть тайное предчувствие, что ее будут пытать. Свенд верхом на их спине
после Маупаса. Там старуха опять настигла страшная
эмоция печали:

—Ох, боюсь, я больше никогда не увижу его.

Паула удивилась ей о чудесной предчувствие опасности, которые ее мама
в одиночку.

—Я не знаю, почему я чувствую этот путь, - говорит старуха. Я чувствую себя так
к сожалению, если в год, когда умер твой отец.

С большой осторожностью ее удерживал, чтобы ради ее дочери. Она берет
руку своего последнего ребенка с мягкой улыбкой, свидетельствующей о том, что она все еще была на свободе
ее юные годы позади; и пока она думала обо всем этом, некоторые
надолго и немного навсегда, говорит она:

—Мое дорогое дитя, теперь ты последний цветок, который остается в мой заброшенный
сад.




_DEEL ВТОРОЙ._




Я.

ТРИНАДЦАТЬ ЗА СТОЛОМ.


—Мы бы, пожалуй, за стол могли пойти.

Сэр Делоуренс осмеливается произнести это громким голосом.

В компании своей жены и под ее присмотром он сразу же убирается подальше
от камина, где горят несколько больших айкблокков, и он летит к
Отдельно стоящему креслу подальше. Хихикая, мадам Делуренс показывает затем
своим гостям календарь, в котором крупными цифрами указана дата, которую следует носить: 25 февраля.

Ма Sonjon ам, вянуть и устаревших, подойди поближе—можно было бы сказать, что
проходя время ей особенно большое значение вдохновлять. Но где она
думать-это чтобы было место, чтобы завоевать у костра. Она приезжает только из Рима
обратно: зимой уделит свое внимание только созданному
юг—там жарко. На последнем лифе, куда должен отправиться Дадигхейдстог,
она внезапно должна разрешить продажу фермера, у которого была задолженность по оплате.
с его платежом. Она греет свои большие ноги и смотрит в календарь.

—Но сегодня 25 февраля 1898 года! - Говорит она, а сегодня 25 февраля 1901 года.
опоздание всего на три года.

Все женщины, кроме Алиды, приходят посмотреть, так ли это; альманах переходит
из рук в руки. Мадам Орланди кладет фисташки на свое сердце с принтом-a
устаревшие фисташки, толстые, наполовину обнаженные и уродливые, с полуприкрытыми веками
вокруг его черных глаз; восхищен и горд, что она заметила, зовет
это исключено:

—А, я понимаю! У вас в календаре есть дата замужества вашей дочери
сохранилась. Сегодня всего три года назад. Какая находчивая и смоляная все-таки мать!
Ее люблю! Теперь я такая, какая есть, мэм, я тоже всегда помню
такие дни.

—Я хочу навестить жену, мама, — говорит Изабелла. -кем теперь стала мэм Ландо?
Вы все забыли, когда я вышла замуж.

—Нет, но эта Изабелла! однако у нее всегда было что сказать смешного.

И, со всем, кроме ловкости Файн, склоняет голову над ней.
мопшонджи, с потоком сладких вурджиев.

Мадам Делоренс— видя, что обсуждать больше нечего, бросила быстрый взгляд на
часы, которые показывали без четверти восемь, а встреча была назначена на то, чтобы они сели.
сьюенур хотела сесть.

—Моя гравиннетджи, ты не видела своего брата Клемента сегодня днем? спроси
- сказала она дочери, которая была рассеянной и тихой.

—Нет, мам, ответь Алиде, флюистеренд.

Через четыре или пять месяцев после отъезда Марселя Алида—ванхопенд, покоренная,
покорная, согласно мудрому совету своей матери, — вышла замуж за графа
Мартене, которая тогда была лейтенантом, служила в Шамбери. В третий раз
сейчас отмечается годовщина ее "удачи". Ее беваллидж
девичья праздность и стройность были распространены в неергедруктейде и
мэрхейд. Ее яркие глаза, ее неергетрокке разинули рот, свидетельствуя
Ингевортельде и глубокий дроэфгистигхейд. Чистота ее черт лица
не была утрачена, но из-за того, что ее скулы
стали более выступающими, нос - красного цвета, а щеки - бесцветными,
прежнее выражение молодости и невинности вместо этого стало стандартом
болезненное смирение и слабость. На левой руке у нее были следы
пыток, которые она пережевывала каждое мгновение своей жизни, и это так несомненно
ее мужчина никогда не будет замечен. Чтобы убедиться в этом, достаточно ли было
взглянуть на него, когда он стоял там, позади нее, со своим
надутым и опухшим лицом, бездумным лицом продвинувшегося вперед
дряхлого человека.

Мадам Делоренс смотрит в окно. Она снова опустила занавеску.
а затем снова смотрит на своих нерешительных гостей. Все так любят поболтать
друг с другом, что, по ее мнению, еще немного подождать. И не без
горечи подумала она про себя:

—Мадам Орланди, которая всегда приходит слишком поздно, сейчас все еще успевает.

The fire послушайте "всех женщин" мэм Сонджон, которая вместе с
гелуфсивером рассказывает о римских катакомбах. Мадам Орланди—открыто
ее отсутствие морального чувства разоблачительно и безвкусно для верджеликинга
чтобы заставить—скажите, что это больше похоже на руины Помпеи, потому что там
такие занимательные фрески, на которые можно посмотреть. Мадам Лаверне и мадам Амбеляр
Амбеляру — старому и почтенному верскинингу - нечего сказать. Мэм
Delourens держать их в дворянство, и всегда говорит от их происхождения.
Они хороши в компании полный, и измерять жизнь до
количество uitnodiginge, что их вам.

Их мужчины - тафельскуимцы первой воды, и в них есть что-то особенное
в них есть ханкеры-дефтиги, полные предрассудков, которые они легко игнорируют.
мировая роль, совершенно незнакомая с современным миром, но с
Ингевортельде плесирлус. Барон Амбелар, хугруа из цветных, следит за тем, чтобы
вкусно поесть; а граф Лаверне, молодой, несмотря на свою седую голову, уделяет все свое внимание хорошеньким дамам.
neerbuiende. Он только что вернулся из хофситтинга и
сказал группе людей вернуть его, с которыми он, как присяжный, столкнулся.
есть.

—Вы осуждаете вора, но добрый судья отпускает вас на свободу, скажем
сэр Делоренс; и, боясь, что он сказал слишком много, добавляет "Человек".
там спешат на цыпочках.:

— Заметьте, я вообще вас критикую.

Сэр Лаверней смеется, не сдерживаясь.

—Мой дорогой лорд, поскольку мы, жители киндермоорденаара, были бы осуждены, тогда бы мы были осуждены.
никакие девицы больше не смогут попасть внутрь.

—Как bespotlik также сказал сэр Ambelard, чтобы иметь детей! Мужской
стипендии необходимо сначала проконсультироваться. Что ты скажешь теперь, сэр Landeau?

Сэр Ландо признается, что он и не думал о have not. Он
миллионер и ведет ужасную битву в мире бизнеса за
Дождь из золота, о его жене, выливать, чтобы что—как
allesoortreffende проверить ее гордое сердце, чтобы выиграть. Она играет с ним, как
dieretemmer сделать с рыкающий лев, которые угрожают и его спина высокая.
Под предлогом снисхождения к своей равнодушной матери она
отказалась быть с ним, начала ездить в Лион; дважды в неделю он приезжает к ней
В гости на прекрасную "виллу", которую он позволил ей построить.
Она ведет его в труппу, его плечи ссутулились, согнулись под бременем его бизнеса.
И цвет его лица подобен свинцу. И там, в
труппы — подчиненные и ропщущие — восхищаются его опьяняющей красотой
Изабеллы в ее стихии; и без радости он услышал ее громкий смех
к-смех, которым были ее сверкающие белые зубы, давайте посмотрим.

Сэр Амбелард поднес руку ко рту, потому что зевнул от нетерпения, он
тосковал по итмаалу.

Мартене пришлось тотногое замолчать, но теперь он тоже повстанец:

— Это долг Клемента: он точно попал в аварию со своим автомобилем.

Стрелки часов показывали восемь часов.

—Он ни разу не попадал в аварию, — говорит сэр Делоуренс, - просто для того, чтобы
хотелось спокойствия.

Мартеней теперь лишен сострадания:

—Сам он никогда им не был — раньше он был слишком умен. Но и этого достаточно,
под его машиной погибли: куры, собаки, а на днях и пожилая женщина.

—Мы заплатили за это, и даже очень дорого, - говорит мадам Делоранс.
возмущена.

—Теперь бегает своим калекой за ваши деньги.

Рюйтерлик, и без обиняков, расскажи сэру Мартенею, как вооружаются
люди, обращающиеся к китайцам за денежной компенсацией, которую они хотят получить
.

Все единодушны в защите модеспорта, кроме учителя
Сонджон, который против прогресса. В конце концов, приходит молодой Клемент.
внутри радуйся, радуйся.

Его мать приветствовала его. Он не стал просить у вас прощения и сказал со смехом:

—Мы так долго терпели неудачу в деревне. Пострадал автомобиль из order—a
хорошая шутка!

Сэр Амбелард сердит, он говорит себе: "Хорошая шутка!" Так что давайте подождем
с едой! Джонкмен говорит спокойно!

Господь подает каждому руку для леди, и все идут в обеденный зал.
Климент надевает другую одежду. Он возвращается, когда у soepborde все
забрали. Но, убедительным голосом он попросил свою похлебку приготовить и не при всех
поскорее закончить, чтобы пришли и другие гости, чтобы не заставляли себя ждать.

Разные блюда следуют друг за другом. Все снова встают и болтают в чате.
смущенный. Клемент удовлетворил свой аппетит и теперь сгорает от желания
также принять участие в переговорах и отвлечь внимание от него. Он ждет
пока не наступит минута молчания и не затрубит труба, затем выходит к столу:

—У меня есть для тебя важные новости.

—Какие, какие? со всех сторон спрашивали.

Но он идет с удовольствием, чтобы позволить им подождать, и солома всякие
переговоров между ними.

—А то говорят, говорят разное нетерпеливые голоса одновременно.

Все глаза были на него направлены. Но он все еще хочет хоть на мгновение насладиться
и не слышит, что его новости ему пожертвовали. Пока еще есть блюдо для гурманов
скоро будет вурджиен, скажите, что мэм Делоуренс сейчас назовет всех:

—Скажите сейчас!

У Клемента, возможно, их больше нет, они ведут в сад. По крайней мере, он выдержал их.
достаточно долгую паузу из-за своей неуклюжести, чтобы понять, но в своей обычной
грубой манере выражаться он затмил:

—Теперь хорошо! комендант Киберт мертв.

Это выглядит почти онгепасом для таких новостей, особенно в разгар фестиваля
роскошно преподнести это почти идеально — с сиянием, огнями,
прекрасные цветы и ослепительные драгоценные камни, империи дамесрокке и
ключевая идея компании. Это должно быть хорошо для менеджера,
спортсмен, или мы, такие как Клемент, готовы рисковать.

Если упоминается смерть, то это означает, что удовольствие от вечера
не сохранится. А для того, чтобы получить удовольствие, в данный момент нужен мужчина
ему можно предположить, что удовольствие продолжится. Теперь все было по-прежнему, но кто-то еще
неизвестно, какой вид спорта мог быть ушедшим из жизни! Но в случае с комендантом Кибертом это невозможно
знакомство с его семьей, его личностью
и его блестящая карьера неизбежно заставляют компанию быть занятой. Все это
отчеты feel half.

Первой заговорила Изабелла Орланди, и это вызывает сомнение в распечатке.:

—Какие разговоры! В прошлом году мог бы человек, которому соец все еще верил. Он был
затем со своим коммандос в Африке; неизвестный и геваарволле ландстреке.
Но он бодр и здоров, и, кроме того, классно вернулся. Ему все еще всего лишь
тридцать два года, и он уже весь в коменданте и с высокими эретекенами. Он
наш большой человек. Вы все ему завидуете —поэтому хотите, чтобы джул у него сидела.

Она возбужденно разговаривает, двигается взад-вперед на своем стуле и
переводит взгляд слева направо, как будто хочет, чтобы все увидели, как она зла.
есть. Когда Клемент рассказала эту новость, она сама обратила внимание на случай с Алидой,
и она увидела, что кровь ушла от Алиды, как будто
жизнь покинула ее; и смертельная бледность также была на ней
руки, которые у сенуеагтиг начали дрожать, побелели, как тафеллакен.

Климент делает движение рукой:

—То, что вы сейчас тоже все сказали, он мертв. Я восхищаюсь им, как и вы, но
смерть - это он.

—О, отечество! Придержи язык! говорить ма Орланди—она женщина шпионил с испуга
видно, что их тринадцать за столом, и забрать в другой раз, hopende, что она
ошибка.

Торжественно прозвучали слова мэм Сонджон:

—Чтобы Господь сохранил его душу!

—Он жил в нашей стране, умер? спросите сэра Делоуренса. Потому что коммандос есть
с тех пор, как несколько месяцев назад.

Сэр Амбеляр остался равнодушен и съел закуску, которая осталась у него напоследок.
На его тарелке сохранились консервы. И взгляд сэра Лаверни остановился на прекрасном вырезе платья
Изабелла.

Сэр Мартеней поставил свой стакан, он каждый раз пустой пьет, и сказал:

—Едва ли три недели назад я коменданта Киберта еще не видел. Он тогда
на вокзале с поезда шел пешком. Я пошел к нему, но оказалось, что
казалось, он меня больше не знает.

— Наверное, ему было наплевать на знакомство с тобой, - говорит Изабелла.
Она не может оставить это: ей не нравится Алида, ее муж; ему нравится
заставлять его выдавать себя за нее свободнее, когда у него больше нет времени общаться с ней.
больше не играй в карты. Чтобы сделать отпор еще более наглядным, она говорит, переворачивая страницы:

—Несомненно, он испытывал презрение к офицерам, из-за которых их родственник ушел в отставку
.

Мартеней, а именно годом ранее, уволился с военной службы.

— Да, так оно и есть, - говорит Клемент, жестокий. И теперь внимание снова переключилось на него.
он сообщает несколько деталей:

—Шурин Мартеней прав: комендант Киберт в прошлом месяце вернулся.
Он провел два дня у своей матери и сестры на Маупасе, а затем снова уехал
после троепемага в алжирском биннеланде.

—Да, - говорит Мартене, - но сегодня генерал Сервьер на том месте
проезжал, и он сообщает, что неприятель троеперстие там атаковал
есть.

Клемент надел очки и стал наблюдать, как бывший лейтенант дерзит ему.:

— Старый брат, это ты? Ты действительно когда-то интересовался военными делами?

Еще раз взглянув на дудсблек, оставшийся от Алиды, Изабелла говорит:

—Но я ничего в этом не понимаю. Он едва вернулся из еще не закончившегося
Сахаравестина, который длился двадцать месяцев или два года. После
таких экспедиций обычно получают очень длительный отпуск. Он прошел так гладко, без отдыха.
взяли и сразу же снова на фронт отправили? Потому что, если он мертв,
значит, он попал в драку.

Алида взяла в руку букет цветов и понюхала его, ее лицо побледнело.
Гости прятали лицо.

В конце концов, Изабелла уехала в свободный теуэль, к суматохе, которая ее сейчас раздражает.:

А капитан Берлье? Он тоже вернулся из Сахары. У него в то же время
коммандос ведет себя как комендант Киберт. Он также снова с ним, мигеган, чтобы
биннеланд?

Услышал ли Клемент Делоренс по звуку ее голоса, что она онгерус
? Слишком часто, хотя он должен сокращаться под презрение молодая женщина,
никто не спасет их; теперь он там тоже с удовольствием, получая ее немного
пытки:

—Но, конечно, Ян Берлье тоже должен был быть там.

—Скажи наконец, что ты знаешь наверняка? - зло спросила Изабелла.

Мадам Делоренс также настаивает на записке. И Клемент рассказал:

—В городской совет города, как сообщается, поступило от министра, что
комендант Киберт был застрелен врагом при защите заявления
в Сахаре. У них есть рейнджер, который отправил отчеты
его матери, чтобы она принесла.

Там стоял большой kandelaber перед мадам Delourens, так она ее
дочь не видят. Цветы, которые Алида в руке тяжелый
слезы, которые ей удалось заплакать. При всеобщем волнении никто не заклеймит
что она не должна плакать.

—Как он умер? спросите у одной из дам.

—Во главе своего народа, после уже одержанной победы был...
пуля во лбу.

Болит правильная отметина сэра Делоуренса на:

—Это большая потеря для страны.

—Да, ответила жена,—затмил красноречиво стать—мы чтим своих прославленных
память. У нас будет lykdiens сделать, настолько великолепна, что весь
город удивлены будет стоять. Он пришел на наш стенд, чтобы удовлетворить нашу Родину
давайте посмотрим, как настоящий признал заработок и должны компенсироваться в срок, что
бездарность, столь распространенных в нашей стране, которые по зависти к
низкой лестницы затонул.

В тот же день она произнесла фразу, точно такую, как прочитала в газете
.

Алида была удивлена, услышав такие слова из уст своей матери, и
подумала о ее горе.:

—Почему она тогда отказалась мне отдать его?

И Изабелла молчит, потому что думает о Яне Берлье, о котором пока ничего не знает.
уверена, что нет.

Мадам Орланди на мгновение забывает о фисташках и спрашивает:

—Все знаете его мать?

Все смотрят на Клемента. С напускным безразличием, более свойственным ему при жизни.
что касается его бесчувственности, он говорит:

—Теперь она должна знать все. По дороге домой я взял ее с собой; в ней
старый вагон, она была на пути к maupas в.

Никогда не сомневайтесь, что-то почувствовать eienaardigs при этих словах.

Похоже, холод на улице затмил вошедший в удобное
теплая столовая. Instinkmatig стенд сэр Ambelard, чтобы проверить, является ли
кадры хорошие. Дрожь пробегает по компании—их видят в своих
воображение все же. И то, что они видят пожилую женщину, которая была очень
хардкор бьется в ее жизни, и теперь о снег идти домой,
спокойно и мирно, в своем доме благую весть, чтобы встретиться.

Неизбежная катастрофа, которая происходит сейчас, возможно, в непосредственной близости от них
, даже более поразительна, чем далекая и славная смерть
коменданта Киберта в Африке.

Всхлип Алиды нарушает гробовую тишину. С дрожащим от страха голосом
шепчет Изабелла:

— Теперь она это знает.

Матери в компании прячут слезы. И мэм
Делуренс—скоро начнет активно действовать—строит планы рубеклага и говорит
утешительные слова бедной леди, она скоро захочет навестить.

Клемент пропускает все ликстасиегезигте; и тот, кто следит за весельем за столом
, пропускает теперь, когда он допустил ошибку.

Его отец — привязанный к старым формам — невольно поднимает настроение сваармоедиге
Немного из-за байсаака к книге, над которой он еще не задумывался, это
не:

—Вместо того, чтобы рейнджера отправлять, новости отправлять, следует
сам мэр должен отправиться в Маупас.

Сэр Амбелард одевает вечеринку на открытии в разговоре с протестующими
чтобы вы услышали, о чем он долго с хлопотами умалчивал:

—Все наши печали ничего в этом деле не изменят, и мы можем смело
о чем-нибудь поменьше болтать. Прежде чем я пошел на комедию goes, я тоже спрашиваю
всегда сначала или все счастливо после. В компании, как в комедии,
следует ли отбросить траур.

Граф Лаверне тоже так думает, и так хоронят мертвых. Шампанское
фонкель снова в бокалах, как живое золото. Цветочный аромат на
стол, уставленный корзинами с фруктами. Драгоценности женщин
сверкают в свете ламп накаливания. Не без восторга они чувствуют, что снова вернулись
в свою старую стихию дефтигейда и велгеданхейда, которые встревожены
несвоевременными плохими новостями.

Но Алида и Изабелла чувствуют себя раздельно в своем горе.

Компания выпивает за здоровье молодой пары Мартене - потому что
за этот праздник. А затем идут в гостиную.

Алида больше не могла сдерживаться и убежала в комнату своей мамы. В темноте
она отдалась своему горю. У нее все еще было мужество
улыбаться, когда фисдронка на ее съемочной площадке была, а потом заговорила, было
о ее "завидном счастье". О ее удаче! Тщетные поиски этого,
сейчас или в ее прошлом; и как она когда-нибудь найдет это в будущем? С
ясностью ума, которая всегда приходит при лингвистических потрясениях от
судьбы, которую мы угрожаем сокрушить, дэрлиф снова, в своем отчаянии, вспоминает:
ее последняя жизнь была. Своевременные и яркие образы сменяли друг друга.
все ее мрачные дни. . . .

Она не хотела, чтобы жена была из Мартенэ, но она была бессильна
по отношению к самой себе. В своем подвенечном платье она совершает церковный подношение бедным
мужчине, которого она не сама выбрала не делать. И после этого? Она может мечтать
о часе счастья, теплом счастье по современному римскому календарю, присущем ее детскому воображению
о ее башне вурджет? Первый раз в ее супружеской жизни
на нее накатило какое-то благодетельное успокоение, похожее на
туман, связанный с разрушенным полем и наригхейдом, который оно покрывало.
Она забыла ее сердце, чтобы допросить. Ее муж бодрость
у кого-то, кто был занят: он был теперь, а затем на лошадь, у него
военный долг Женя выполнен, у него есть друзья, он ходил на вечеринки.
отдано. Она позволила себе закончить новыми домашними заботами и
многочисленными обязанностями по светскому показу. В отсутствие мужчины
у нее есть мужчина ее мечты, который великолепен своим состоянием и своим лицом,
да, по правде говоря, без изысканных манер, без особого смысла или
остроумный, но со здоровым желудком и тщеславием, в котором он пребывает
непрекращающееся движение за самозащиту. Когда ее маленькая девочка родилась, чтобы стать
иметь, она думала, что наконец-то найдет свое счастье и реальность
забудет.

С того времени, что еще терпимо для нее, ее мысли сейчас
на ее текущее состояние, это всегда дорого. Неожиданные
события имели troepemag из Chamberie быть смещена к
Дальний Восток. Напрасно Мартеней пытался найти замену.
понял: у него это получилось, или его отношение к делу улучшилось. Перспектива его
отъезда, к сожалению, привела мадам Делоуренс в такое бешенство, что его молодая
женщина, будучи достаточно неосторожной, напомнила ему о его обещании перед их женитьбой.
И если эреман, лейтенант для него, будет принесен в жертву: в течение двадцати четырех часов
он принял заявление об отставке. С удовольствием он передал ему свое
желание вести лениво-приятную жизнь, что было невозможно во время его военной карьеры
. И с этого момента он писал все строчнее и строчнее. Он должен
начать со всех баров, которые нужно посетить. Он стал постоянным посетителем
клуба в городе. Он начал играть и выиграл. В то время как его
маленькая женщина медленно восстанавливалась, после ее родов он вмешался
и пресловутые половые сношения Климента с другими женщинами. У Алиды был один день до низости
замечено предательство. Ее регскапенхайд после замужества остался таким же
осталась. Она впервые узнала, что есть вечера, на которых считается неверным, благодаря
жестокому опыту неверности самой по себе. Она вспомнила об этом. Но в
вместо того, чтобы скулдбекентиться и пожалеть о том, чего она ожидала, и что ее
простили бы, если бы она произнесла следующие унизительные слова
услышала:

—Вы хотели, чтобы я поблагодарил вас —что ж, я _het_ ухожу в отставку. Просто отдайте
себе долг, если я попытаюсь, по пути, отвлечься на поиски после
потери моего уважения. Мужчине должно быть чем заняться. У меня есть свое дело.
Целью жизни ради тебя пожертвовали. Что ты мне за это дал?

Упреки ошеломили ее. Ее держат отдельно и
заперли в безмолвной печали; хотя с грустью приходит отношение, соответствующее
ее покорной натуре.

Проигрыш в азартной игре сильно подействовал на Мартенэ. Затем он
начал пить. На ее глазах он пытался изнасиловать ее девушку
Изабеллу, чтобы соблазнить; и, обескураженная, она приняла отпор, который он получил
с тех пор с безразличием. Таким образом, ей приходилось шаг за шагом придерживаться мнения о
ухудшении, причиной которого она, возможно, все еще является. Она могла бы быть там
не безразлична к тому, чтобы остаться, и все же не способна прийти на помощь
попробовать то, что ей уже раньше было невозможно, поскольку у нее этого не было.

Поскольку все ее жалкое существование, о котором Алида так часто упоминала, было пропитано
горем, ее удивляет, что она была там, так страдая. Это ее привычка
один на один с ее мыслями. Она все прибегали стать
их troosteloosheid. И посмотрите, теперь их горечи за ее еще
новый смарт. Другие мрачные мысли всплывают в ее памяти, когда она говорит,
если бы она указала, как много она сама задолжала своей судьбе.
Она вспоминает тот день, когда Паула Киберт, там, в эйкебосе, ее
сердце забилось с небывалой тоской. Она снова увидела красный цвет
заката сквозь деревья, и она снова почувствовала небесное волнение в
своей груди. Она видела, как Марсель своим долгим сходством с ней разговаривает об оорбуиг и о любви
. И теперь. . . . . Теперь она видела его лежащим там, в далекой стране
, под палящим солнцем, с дырой во лбу, бледного и ужасного, с
Укоризненный взгляд на нее. Ох глаза полны боли! как хорошо все-таки знаю его как
их внешний вид! Поэтому он бросил на нее свирепый взгляд, когда она была со своим преступником, мешавшим их счастью,
разрушенному. И в темной комнате она тщетно пыталась поднять глаза, когда
и его глаз больше не видно.

Смущенный и дрожащий, вознеси свою мольбу и слова любви к мертвому:

—Марсель, прости меня. Не надо ради меня так показывать, не надо! Я не знал.
Я был еще ребенком. Это мое заявление об отказе от ответственности. Да, я был труслив.;
Я боялся бороться, выступать перед вами, защищать свою слабость. Я боялся
ждать, любить, беспокоиться, страдать, жить. Но Бог
наказал меня! О, какое жестокое наказание! Делай для меня больше, так что не смотри;
закрой глаза и прости меня! . . . .

Она вздрогнула от звука собственного голоса и прижала руку к груди.
Она чувствовала себя огорченной, как в тот день, когда родился ее ребенок. Из
ее израненного сердца, но, наконец, образ, знание истинной
жизни, во всей ее силе и величии. И с ней вся освобожденная душа обретает свою любовь
Марсель любит так, как он любил ее — в своей силаделе, в своей гордости.
Это через нее он — стремясь все это умно забыть — прошел через пустыню
пошел и там нашел своих прославленных мертвецов. И, может быть, он до сих пор
о ней думал, когда падал. Да, ее самое большое желание сейчас -
знать, что его последней мыслью о ней было "все, что он хотел бы", также было с презрением.
к ее мыслям. Она сравнивает свое нынешнее существование с теми, кто
его порицает; и это вызывает у нее сожаление, что она не может скорее стать вдовой
героя, чем вести неполноценную жизнь с человеком, у которого нет любви
могу поднять или не чувствую . . . .

Дверь комнаты открылась, и появилась миссис. Делоуренс—онгерус, узнавшая, что ее
дочь так долго отсутствовала, плача в темноте:

—Алида, ты там?

—Да, чего вы хотите?

Удивленная таким неожиданным отпором, мэм Делоуренс уходит и возвращается с
лайт бэк. Она находит свою дочь смущенной и бледной и присматривает за ней
afgedroogde щеки, что его слезы лить. Она собиралась выставить ее и ее
обнял. Но Алида оттолкнуть ее. И сердце, что только по материнской линии в одиночку
это, получается шов.

—Мое дорогое дитя, у тебя горе! В чем же тогда дело? Я все еще твоя мать.
Что с тобой сегодня вечером?

Несмотря на ее стремление руководить игрой — что, судя по подростковому рибблингингу, еще не поощряется
, — поймите, что теперь ей, ее ребенку, не нужно печатать "Не надо". Он
ласкал и льстил ей —но все напрасно, потому что если она спросит снова:

—Что с тобой сегодня вечером? тогда ответьте, Алида с ферм голос, который
ее мать совершенно ее чары не:

—Ничего!

Мать переосмысливает два вопроса, которые вертятся у нее на языке. В конце концов—после
она поняла, что смерть коменданта Киберта ну что-то со слезами натворила.
чтобы сделать это, и пока она не смеет раскрывать секрет, на что это похоже.
что—то никсбедуидендс лечить не стал-она спрашивает:

— Это из-за вашего мужа?

— Да, - шепчет Алида, снова поддавшись своей слабости.

Оба они удовлетворены ложью, и их боль сводится к тому, чтобы
неизбежный упрек услышать последним. Они думают о Марселе
Кибер и они говорят о Мартене.

Алида жалуется на свое жалкое существование:

— С нашей стороны было неправильно просить его и его родственницу уйти в отставку.

—Как ты меня обижаешь, дитя мое! Ты бы хотела, чтобы я тогда захотела уйти?

—Разве лучше, что мой муж бросил меня?

—Я бы умерла, - взволнованно сказала мадам Делоренс. Однако вам никогда не понять.
Вы никогда не поймете, как сильно я люблю вас, и с какой любовью я хочу, чтобы вы были счастливы!

И она полностью чувствует то, что говорит.

Обманутая прискорбной жалобой своей дочери, она снова находит свое определенное ответное заявление
, которое беспокоит разум рыбака
героя. Исходя из опыта ее собственной супружеской жизни, может ли она
разочарования от ее существования Алида не испытывает вообще. Разве это
то не судьба большинства женщин? И ее дочери тогда еще не было
но как утешения, которого так не хватает многим другим, убежища к северу от него
моэдерхарта нет?

И в своем воображении Алида увидела другую мать, которая в этот самый
момент выпила горький лиденсбекер до дна — бедную старую женщину, которой она
лайк хотела бы быть, и где бы она была, если бы у нее было место назначения
следовали. Как бунтующие слабаки кончают, она уходит к партнеру
вовне, к его несправедливости по отношению к ее собственной матери.

Они смотрят друг на друга. В конце концов, понять, мадам Delourens ее дочь,
и чувствую глубокую печаль. Там увидел глубокое ущелье возникнуть
между ней и ее дочерью. Оба почувствовали жестокое откровение. Их
разная ориентация—один верит в себя и полностью отдается
мирским предрассудкам: другой тенгериг, кроткий и подчиненный ей
нежность —разница, которую они энергично подчеркивают.

Если они через мгновение после этого неторопливы и снаряжаются в прихожей, то, значит,
никому и в голову не придет пользоваться бесплатной онлайн-англоязычной энциклопедией, которая является разделением между ними, сделанным
не стал.

Изабелла здесь, она ведет разговор на повышенных тонах, задорно, остроумно,
и показывает свои белые зубы. Время от времени она смотрела на всех с ненавистью и
презрением к—своему мужу, своим помощникам, Мартене, Лаверне и особенно
Клемент Делоренс — потому что ни они, ни Ян Берлье не могут сказать, что они все еще живы.

Она видела, что Алида плакала, и позавидовала искренности ее горя.

В момент отъезда есть, и Алида идет с ней в раздевалку
идет помочь ей с пальто, воспользовавшись случаем, чтобы
обхватить Алиду руками за шею, чтобы спасти ее, в конечном итоге сдаться
попытавшись сделать то, что, как ей казалось, она весь вечер подавляла. И она позволила прозвучать следующим словам.
прозвучали слова, которые Алида сразу поняла:

—Моя бедная Алида! Какими трусливыми мы двое все же были! Ой! почему
мы сегодня открыто не наши мертвые не плачут. Наши жизни для них
toebehoor, а мы отказывались дать им это. Давайте мы, бедные,
существование оплакиваем; все это могло бы для нас светлым быть!

—Да, - сказала Алида. Даже оплакивать мертвых теперь по-прежнему предпочтительнее, чем нас.
нынешнее место назначения . . . .




II.

ПОСЛАНИЕ РЕЙНДЖЕРА.


— Я буду в скемердонкере и вернусь, - сказала ей мадам Киберт
дочь, когда ей было в тот день полдень, уехала на машине. Она отправилась в Шамбери
отправилась в фамилисаке, чтобы править в связи с сохранением Маупаса, который
теперь будет возможен, потому что ее дети в Азии — Этьен и Френч — а также
Марсель, благодаря его работе в Африке, столько имели успех.

Солнце все меньше, и Паула идти на паперть, чтобы услышать или перевозки еще
'Т прибыть. Но все тихо. Очень холодно; она собиралась взять свою шаль.
возьми и подожди.

Пейзаж покрыт снегом, и андлиг окрашивает его в розовый цвет.
Оттенок- как румянец девственной скрумваллигейд. Виноградник-ранке и
заборы покрыты тонким слоем инея, особенно заметного в последних лучах солнца.
Кусты голые и больше не хранят секретов, а тонкие веточки на верхушках
выделяются черным цветом на фоне зимнего покрова по современному римскому календарю.

Паула любуется покровом зимы. Его говядины из разжевывать. Просто
как она в интернате дверь, Флорида есть ворона вдалеке, и пусть его
скрипучий голос был услышан—его крылья, как черное пятно против bleekblou воздуха.

—Ongeluksvo;l! говорит Паула, не подумав о плохом вортекене:
мох, сейчас время воронов. Потому что на полях больше нечего добывать
нет, искать их в непосредственной близости от дома.

Она положила два куска дерева на kaggelvuur в переднюю комнату и поставила
котел воду. Затем она берет стакан вина, сахарницу, ложку и
Несколько лимонов и ставит все на маленький столик у камина, пока он
в тишине размышляет:

—Маме будет холодно, когда она приедет домой. Снова светло, и холодно, и мужчина.
замерзший почти в открытом вагоне. Теплый камин и бокал пунша
пойдут ей на пользу — бедная мама!

Она берет книгу и пытается читать, но пока не получается бегло.
Часы показывают шесть часов. Онгерус снова схватил свою шаль со стула и
идите снова на веранду.

Теперь вся ночь. Звезды дрожат на готовом небе — только или
их пробирает холод. Хотя луна еще не показалась над горизонтом
по крайней мере, не темно. Снизу вверх это выглядит как ослепительный свет, и
или на белой бесцветной земле ощущается облегчение.

Внизу, в долине Паула, сверкают огни Шамбери. Его сверлящий взгляд
с нее на эйкестамме, мимо которой должна проехать карета,
или это фонари бьюинде еще не заметили тебя. Наименьший гелуиджи, который
бриз аандра, она услышала. Теперь она сбита с ног тиктаком
ветряная мельница. Затем напугать, за которой она шпионила, поскольку она была крикливой крысой, которую нужно было услышать, такой как
Нудруп. Но ужас снова проходит, потому что она узнает флейту
с соседней фабрики. Долго она так стояла, облокотившись на решетку.
наблюдательная и встревоженная.

Мари, пожилая женщина, которой они в добрые и счастливые дни прислуживали, кончила в нее.
разыщи и попроси ее.:

— Но разве теперь не глупо, учитель, в такой холод оставаться на улице?
нет! А теперь заходите внутрь; мэм, но не раньше, чем разрешите войти.

Паула повиновалась, ничего не ответив. Она села в прихожей к
огонь, чтобы разжечь. Ее обычное мужество покинуло ее. Ее сердце сильно забилось
в груди. Она пыталась заставить себя успокоить тебя — но это не так.

— Старая лошадь трусила, но медленно, - говорит она. Нотариусы всегда заставляют мужчину работать.
дольше, чем вы думали.

Теперь она держится попробуйте ongerustheid покорить, которые каждую минуту
больше. Даже в молитве найти его не kalmering. Там она услышала
передняя дверь открылась.

—Мать приходила? она спрашивает, opspringend, старую Мари, которая стоит в дверях, проходя мимо.

—Нет, учитель, это мужчина, который спрашивает, умела ли старая мадам говорить.

И?

— Он говорит, что он рейнджер и послан мэром.

— Рейнджер? И чего он хочет?

Она еще более онгерусна и говорит, что он, биннегелаат, должен быть таким. Но его
пересиливает ее и принимает посланца мэра, по-видимому, с
величайшим спокойствием.

Сдержанный и безразличный, как люди, которые весь день работают с одним человеком.
это тяжелая работа, чувствовать человека, но при этом понимать, что у него есть важная миссия, которую нужно выполнить.
теперь он стоит так же, как перед Паулой. По дороге туда он никогда
думал, что нет.

Паула говорит ему:

— Моя мама родом из. Но могу ли я получить сообщение, предположим?

Он не говорил, он чувствовал себя неловко, и она взнуздал умножить Паулы
внутреннее беспокойство. Затем он пробормотал:

—Учитель, я должен . . . . Я должен вам сказать . . . .

Свет лампы накаливания упал на его лицо, она увидела смущение и недоумение.
заметьте, это выдало ее самые мрачные предчувствия. Торопливый сплетник
трясу его, мужчина, только что очнувшийся от снотворного:

—Но поговорим, поговорим еще! Произошел несчастный случай? Моя
мать . . . . . на дороге . . . .

Она не может продолжать.

—Нет, - говорит мужчина. Я не знаком.

Затем он снова замолчал.

— Но зачем ты пришел? Если тебе есть что сказать, говори, и
поторопись!

Прямая и пылкая, она берет властный тон, который иногда допускает
за деньги — совсем как Марсель. Такое отношение полностью выводит мессенджера из себя
. Потеряв дар речи, он достал телеграмму из кармана и отдал
своей большой дрожащей рукой девушке, затем он хочет уйти. Паула
красный листок бумаги в ее руке. Перед его глазами все еще разворачивается, думаю, это все
для ее брата. Через секунду ее глаза вытаращились. О! это все, что она говорит. Его
верфроммель сжимает бумагу в руке и дудсблеек. Но его команда вся
ее силы внутри, и она остается стоять, и не проливает ни слезинки. Этому
мужчине, она ради бесчувственного престижа, она хочет показать свою слабость.
Но она должна держаться за стол. Эти движения и ее бледность - все, что она чувствует.
Она чувствует, что ее предали.

Ужасное молчание повисло на обоих.

В конце концов, она говорит без всякого движения:

—Это хорошо. Теперь уходи, но прочь. Спасибо.

Когда он повернулся, чтобы выйти, подумал, что это все еще закон сельского гостеприимства
и говорит:

—Попроси Мари принести тебе что-нибудь выпить.

Но мужчина выбегает из кухонной двери и убегает, как будто за ним стоит убийца
чтобы он был . . . . . .

—Боже! Это правда? вздыхает Паула, теперь она одна. Она доковыляла до
скурстинмантель, держась двумя руками за подставку, но
мешком опустилась на стул. Его говядина на всем ее теле. Она провела рукой по
своим глазам, из которых не брызнуло ни слезинки, и вердваальд огляделся вокруг, как будто она была свидетелем этой ужасной сцены.
хочу исключить, что ее избранник. Там, перед ней, на
камертапите, она увидела своего брата, лежащего с дырой во лбу, из которой
исходила его благородная кровь, его жизнь, посланная небом. О, серьезный левый, скорбный
но благородный, довольный своей участью, как она всегда заботилась о
отказ Алиды; и теперь она увидела это снова, но глаза теперь невидящие,
неподвижные, пристальные — левая сторона чиста, а мертвые спокойны!

Она тихо позвала: Марсель! Марсель! и прячет лицо в ладонях.
Но никакие слезы не подступают к ее умному лицу, не озаряют. Ее брат,
которого она так почитала, которым так гордилась, - это смерть,
смерть! Десятикратный, твинтигмаал, она повторяет это слово для всего ужаса.
искать. Смерть, герой справедливых избавлений! На
тридцать два года жизни - героический и самоотверженный молодой
жизнь оборвалась. О, как мало он был привязан к этой жизни! Все то время, что он был там
с герингагтингом он смотрел сверху вниз; это была встреча с бандиткой
девушки недостаточно, чтобы вызвать у него весь энтузиазм на крыше, не так ли? И невольно
возвращаю Пауле все воспоминания о ее предзнаменованиях его приближающейся смерти.
Это была та самая улыбка, полная уверенности, которая была у нее в тот вечер.
его губы были видны, когда он увидел ее, как раскрылся его хартсгейм. Это были
те неосторожные взмахи руками, которые он сделал, когда их мрачное
предупреждение о совах услышали после его последнего разговора с Алидой. IT
также была — в день его отъезда - там, на стволе дерева в лесу
сидел — мягкий, замечательный афгетроккенхейд, который, кажется, был у него, когда
он говорил о своем будущем. Годы всего, в эту ночь, что он Алида в
последний раз его видели, он перевозит мертвых в нем. Никогда не был он в очередной раз ее имя
упоминается. Никогда не был он в очередной раз намекая на его любовь к ней. Но
у него есть вся вера в потерянную жизнь . . . . . . И в возлюбленную
осталось то, что она с глубочайшим чувством созерцает в своем воображении, обнаруженное
Паула- глубоко удовлетворенное спокойствие, онверстейрбаар, алтыддуренд. И, о чудо,
она издает громкий крик, падает на колени и плачет.

—Да, - подумала она, - покойся с миром. Нашей любви было для тебя недостаточно. И
мы тебя так любили, Марсель. Ты никогда не знал, как сильно я тебя люблю.
не знал. Я не смог встретиться с тобой, чтобы сказать это, но мое сердце
было полно тобой. Почему моя смерть не ушла вместо твоей
нет? Я _тог_ оннуттиг!

Есть еще одна суматоха, о которой ему, скорее всего, сейчас не хочется думать, нет,
но это конец смятению в ее голове: у Марселя есть партнер в
у него был партнер в битве . . . .

Смотрите, она вскочила:

— Если мама сейчас придет!

У нее есть свое забвение. И хотя она, слава Богу, что она сказала ее мать
allerdroewigste новости могу сказать вам, плач его сейчас, а не за то, что он там для
всегда в сон пали на поле чести и победы, но для
ей, что там неторопливо шел по проходу, назад, из темноты за его пределами,
без сомнений, на краю пропасти. Не будет ли этой последней битвы недостаточно
, чтобы старая, проверенная временем жизнь полностью рухнула?
Тщетные поиски Полы после лигплекки. Ее правление - керкхофру.
О, все это ерунда и разночтения: ее сестра Тереза, мертвая на
двенадцать лет жизни; ее отец потерял всю свою власть; ее сестра
Маргриет миссионерка; Этьен и Френч в колониях. Она все еще здесь
просто здесь, совершенно одна, чтобы попросить свою мать помочь старому лингвисту пересечь
одежду. Но теперь он не не может, она будет храброй и
колеблющиеся возрасте с ее опорой власти.

Она вытерла слезы с ее щек.

— Я еще возьму ее, не сейчас, не сразу, не говори, - сказала она. Ей нужно время.
ей нужно быть горячей, чтобы быть и отдохнуть. Я скажу ей сегодня вечером, что Марсель заболела
. Прошлой ночью она совсем не спала. Сегодня ночью она должна хотя бы еще
спи. Завтра ее сердце разобьется вдребезги. Днем боль приятнее.
страдай, как в мерзкую, мрачную ночь. Сегодня я по-прежнему молчу . . . . .

Она спасает свою мать, озлобленную Лиденсбекер. Из далекой страны, где
его душа сейчас покоится с миром, она зовет к себе своего старшего брата: Спаси ее
сегодня ночью! Она все еще так сильно страдала!

Тут она услышала шаги. Поспеши спрятать свою роковую телеграмму.

Мари, старая дева, кончай внутрь:

—Там мэм. Я слышала, как подъехала карета.




III.

ЕЕ ПОСЛЕДНИЙ РЕБЕНОК.


—Добрый вечер, мама.

Мадам Киберт входит в дом, слегка выдвинувшись вперед, закутанная в
старые мантии, которая harebekleding износа. В laaghangende капот
насчет лампы мешает ее бледность ее дочь пометить
пока она целовала ее. Затем она идет к камину.

—О, как прекрасно быть дома, чтобы кончить! И такой мужчина, как я, но из такого старого дома
где мы знали жизнь . . . . и мертвых! Ты еще не знаешь, Паула, как
нам было грустно, когда это произошло, иначе нам, Маупам, пришлось бы уехать?

Она греет морщинистые руки у домашнего очага. Пола подошла ближе
она сзади и сняла шляпу.

—Не снимай плащ, но ненадолго, мама; ты, конечно, очень замерзла.

Мадам Киберт поворачивает голову и смотрит на свою дочь. Она улыбается ей
напротив. И улыбка, под ее седые волосы, на ней все еще краснея от стыда щеки, в
ее собственные, чистые, голубые глаза, красивые, как najaarsrose еще
продолжают цвести, даже в снегу.

—Мое дорогое дитя, если я покажу, то это делает меня еще жарче, чем
огонь ты для меня была.

Паула стоит на коленях и берет чайник, чтобы:

—Мама, а теперь иди выпей хорошего теплого пунша.

Теперь ее мать затмила то, что она была такой же белой, какой была:

—Но это ты хотела быть такой, дитя мое! Ты довольно бледная и
заболела, а ты мне ничего об этом не рассказываешь. И пожилая женщина тут же вскочила на оф
свой стул.

—О, ничего страшного, мама. Не надо, я не буду. У меня есть, может быть, chew quick-witted
снаружи на крыльце. Я после еды сразу лягу спать.

И чтобы не волновать мать, чтобы успокоить, она
мужество быть есть еще посмеиваясь добавить:

—Уверяю вас, матушка, это вообще ничего.

Она думает, что тот факт, что подвесная лампа в столовой слишком сильно освещает ее лицо, поможет
поэтому она говорит:

—Давай здесь поем, мама, перед камином: так лучше.

—Но стол внутри весь накрыт.

—О, это скоро исправят, мама увидит.

—А теперь, дитя мое. Вы самостоятельно ледяной. И в открытой карете и
Я его тоже, но хорошее чувство.

Паула уже все исправлено, и они надеты.

—У вас ничего не ел, дитя мое. Вы больны. Потом, а теперь иди спать. Я
кровать для вашего согревает и немного чая для вашего макияжа. Теперь я буду _jou_
снова под присмотром.

—Нет, правда, мам, мне ничего не нужно. Мари принесет мне кувшин горячей воды
дай. А теперь маме тоже пора спать. Спокойной ночи, мам. Моя дорогая старушка мампи!

Страстно обняла маму и затем исчезла в своей комнате. Его
не могу больше. Она снимала одежду со своего тела одной рукой.
распустив вручную ее длинные волосы, задуйте свечу и —завернувшись в жевательную резинку
в одеяло — полностью отдайте ее жестокой печали, которую
слишком долго подавляли. Последовательно она чувствовала, там, в темноте,
что такое уныние, бунт против судьбы и, в конечном счете, безграничное
сочувствие всему, что есть в человеке.

Его плач по ее брату, по ее матери, по ней самой. В стороне от стены
скрюченная, погруженная в свои страдания, уткнувшись лицом в носовой платок, забывшая о своем
течение времени и слышать, как ее мать тоже легла спать, не собиралась.

Комната мадам Киберт - наасаан. Она тихонько открывает,
дочку не разбудить, а ночью, чтобы услышать, если
ей нужно кое-что мог бы. Затем, как и каждую ночь перед приготовлением уитклии, она опустилась на колени.
она стояла перед своей кроватью и молилась. Как и каждый вечер, собрала его в своей молитве.
возлюбленные мертвые и живые — разбросанные по всему миру — к ним, чтобы
рекомендовать в защиту Господа; и его переосмысление в ее молитве.
неопределенный пункт назначения Паулы и измученная душа Марселя.

Ее жесткая ненависть и ее преданность делу без того, чтобы она полностью отказалась от всего.
Но теперь, когда она была в своей постели, воображая, что это она, что это она была рыданием, было услышано. Его
послушай, но дай ей снова отдохнуть.

—Пауле поспать, - подумала она. Она была бледна сегодня вечером. Бедное дитя. Боже, помоги ей.
сделай ее счастливой! . . . . Старушке Мари, вероятно, тоже следовало бы пожевать "сообразительный"
есть. Ее глаза были красными, а руки дрожали.

Она сразу выпрямилась, чтобы сесть. Нет, теперь она все хорошо слышит:
всхлип полуверсмурда доносится с кровати Полы. Он резко поворачивает ее к себе и
слышит, как плачет Паула Ванхопенд.

Чрезвычайно встревоженная, она встала со своей кровати. Она чувствовала, что спорт затмил то, что было.
для Полы ее здоровье ничего не значит. Это также думаю сейчас о том, как она
весь вечер у всех в доме чувствовалось грустное настроение. Несчастный случай
это ее возвращение в Маупас и до того, как она вошла в дом.
несчастный случай, о котором вы все знаете, только она нет, и что, должно быть, было плохого, потому что
это перед ней должно быть скрыто. У нее предчувствие исцеления, и
ненавистное присутствие ее древнего знания, мертвого: кто он снова?
затронутый? Какой жертвы он ее снова лишил? . . . .

И пока она пробует и блоотсвует в темноте, продолжает, подбирает все свое:
чего нет, Магрие, Этьена, Френча, Марселя. . . . да, это Марсель!

Она почувствовала, что дверь открылась, она подходит к кровати Паулы и говорит о Пауле
гебуи:

—Паула, скажи мне, что тебе нужно!

Большего она сказать не смеет.

Девушка, застигнутая врасплох своим нарядом, взвизгнула от беспокойства и
пожалела, что выдала всю свою тайну:

—О, моя бедная мама!

—Марсель, разве это не так? - мэм Киберт, затаив дыхание, произнесла она. Плохие новости
о Марселе.

—Моя мама, моя мама! вздыхает Паула.

—Он болен, очень болен?

—Да, мам, он болен!

И Паула, привстав, обвивает руками шею своей матери.

Мягко, но решительно отталкивает мать от себя:

—Он мертв?!

—О! давай подождем до завтра, мама; тогда мы получим новости. Будь сильной,
мама; мы еще не знаем.

—Ты что-то нашла, письмо или телеграмму. Покажи это мне. Я хочу это.
посмотри!

—Но, мама, успокойся же! умоляет Паула прерывающимся голосом, где вся правда во лжи.
-Он мертв! - умоляет Паула.

— Он мертв! он мертв! Повторила мадам Киберт.

Сидя на краю кровати, холодная как лед, она почувствовала, как ее сердце забилось сильнее, и
все левенсмоеды от этого вздрогнули. Тщетно обращается он к Господу,
ее первое отступление в часы raw. Без слез и более резко, чем
когда она плакала бы, жалуясь ему громким голосом:

—О! на этот раз это уже слишком! Я не могу. Нет, кроме того, могу ли я получить свое
не ложись. Всегда у меня есть тема Твоего закона, Боже мой! С
покаянным сердцем я забрал твое имя цене. Но теперь у меня нет больше сил
нет. Я бедная пожилая женщина, и очень бедная, и я перенесла больше страданий
если бы мне было нужно это доказать. Я больше не могу, я больше не могу
нет! Марсель, моя Марсель!

—Моя мама! моя мама! - повторила Паула и крепко сжала ее в своих объятиях.

Она почувствовала, как холодная дрожь пробежала по телу ее матери, которая была неподвижна.
оставалась в темноте, как дерево в ночь, когда ударила молния.
Увидев, как она надевает его, чиркает спичкой и, обняв ее, обнимает
мать недельной давности ведет ее обратно в ее комнату. Она хочет уложить ее в постель.
помоги ей лечь. Но мэм Киберт—пока вольгсам и мик-стриббел
теперь сталкиваемся:

—Нет, стоя, я хочу страдать!

Паула поспешила накинуть халат на свою мать, прежде чем та сама накинулась.
Затем она привела ее в гостиную, где снова развела почти потухшие угли
обмахивая веером. Она разводит большой огонь и ставит на него чайник с водой. Тихая
и беспокойная, она ходила взад и вперед по комнате, в белом камерроке,
бледная под своими длинными черными волосами, которые в изобилии свисали на нее
плечи —она похожа на ангела печали и утешения.

Она отвела свою мать к огню, усадила в большое кресло, укрыв пледом
колени.

Раненая в святилище своего материнского существования, остается старой женщиной
оцепеневшая и неподвижно сидящая, без возможности пошевелить членом, без единой слезинки, в
состоянии терниергеслаэндаотчаяние, хуже самого отчаяния. Она больше не жалуется.
Она больше не молится, она просто смотрит прямо, ничего не видя, и
она молчала. Ошеломленная судьбой, она кажется теперь безразличной. Она почувствовала, что ее
измученного сердца больше нет в ее груди. Она позволила ей уйти вместе с
огромным потоком ее несчастного случая, подобно утопающему, отдающему себя
бездонному океану.

Терпеливо ожидающая Паула расплакалась, и ужасная тишина была нарушена, как будто
Прорвало глубокую подсмотренную плотину, которая ему помешала. Но ее мать остается
по-прежнему неподвижной и безмолвной. Она хочет чего-нибудь выпить. Она продолжает свой
становлюсь на колени, беру ее за руки и зову ее к себе:

—Мама, мама! кстати, о Марселе. Говори еще, мама!

Ответа нет. Начинать сейчас она боится. Так или это связано с
такова только смерть. Вне себя она всхлипнула:

—Мама! значит, я не мать ее ребенку, не мать ее последнему ребенку, не ее Пауле?

Кажется, мадам Киберт очнулась от ступора. Она посмотрела на лицо,
полное печали, которая так встревожила ее, аанстаар. Долгая дрожь сотрясла все ее тело.
Беспорядок. Побежденная, она протянула руки к своему ребенку и к своей груди
гелен, плачущий о нем. Теперь это она, в своей слабости, должна умолять о помощи.

Оставайтесь подольше вдвоем, менгендите их слезы и их несчастья, и
ондервиндуйте сладкую печаль совместного поцелуя в любви.

Когда мать снова находит подтверждение своим словам, она обращается к Господу
чтобы поблагодарить:

—Паула, сердце мое, что я только что сказала? Нет, Бог добр: Он все еще может
больше наказывать. В моих страданиях Он подарил мне ангела, чтобы помочь, и ангел этот
- ты. И я отказываюсь быть сломленным, чтобы быть! Боже мой, Твоя воля жестока, но
гепрезе - это Твое имя!

Теперь, снова набравшись смелости, она просит роковую телеграмму
посмотреть. Неоднократно ей приходится набираться сил, чтобы прочитать,
и затем она сказала Пауле:

—Он пал как герой . . . . Теперь он воскрес в писании своего Бога.

—Да, - сказала Паула, - как завоеватель он, покойный, в лоб себе попал.

Оба молчат. Оба видят светлый лоб Марселя, запятнанный кровью
высокий лоб, который скрывал такой пылкий дух.

Мадам Киберт сжалится над Паулой:

—А теперь иди спать. Завтра тебе все твои силы понадобятся, чтобы твоя старая мама была дома
чтобы встать.

—Нет, я отпущу маму не одну, - говорит Паула.

—Тогда пойдем, помолимся вместе.

Рядом друг с другом преклонившие колени мать и дочь. Долгая молитва старого
мама. Паула устала и села рядом с ней. Но мэм Киберт держится
, поддерживаемая силой, подобной боуменсу; по ее щекам катятся слезы,
она больше не вытирает их. Она умоляла.

[Иллюстрация: Стоящие друг перед другом на коленях мать и дочь. Долгая молитва
старой матери.]

—Дорогой Господь, прими в жертву нашу печаль и невзгоды. Когда тебе придется
крест покойной, был у твоей матери, по крайней мере, в U. Но меня там не было.
у моего сына его нет. Дай мне мужества пройти испытание. Не для меня, мой
Боже, но ради задачи, которую я должен выполнить, ради моих детей, ради
это одно, что вы не пожалел. Она еще очень молоды, чтобы иметь столько
износ. Я весь прибегал к боли и несчастью: но она — защити ее,
будь милостив. . . .

Она перевела ее на Паулу и увидела, что та с бледным лицом откинулась назад
в большом кресле. Несмотря на ее храбрость, девушка плачет во сне
ее опухшие веки все еще влажные.

Мадам Киберт встает, опускается рядом с ней, и я прошу ее положить
голову Паулы к себе на колени. Ее прекрасные черные волосы падают слева от нее
и еще больше подчеркивают ее бледность. Так что пусть дудвермоейдское дитя будет
сон, охраняемый ее матерью.

Ее мать посмотрела ей в лицо, на неподвижные, юные черты лица.
И она также видит, как ее сын лежит там, на песках пустыни, с дырой во лбу
; когда он вытянулся, лежа, она даже больше, чем когда он благородно поднялся.
в жизни рондгеванделя есть. Нежно обратилась она к нему, к:

—О дитя мое! мое дорогое дитя! теперь ты знаешь, что такое вечный покой.
Ты хороший сын, ибо мы были вместе, и храбрый человек. Ничто столь же великое
твое сердце взволновано. Ты видишь нас, не так ли? Ты видишь, как
мы плачем и как разбиваются наши сердца. Наблюдай за нами с Небес, о
Пола. Я уже на пути к своей могиле, к тебе, к твоему отцу. Земля
притягивает меня. Я чувствую это, и ты зовешь меня. Скоро-скоро я буду всегда на вашей
быть . . . . Боже мой, кто будет моими глазами toedruk на мой doodsbed чем вы все мои
детей лишили?

И, обняв Паулу, она прижала ее к себе, полная любви, и начала
снова молиться, умоляя судьбу оставить ее последнего ребенка для нее, чтобы она
спасла . . . .

Морескемцы облегчают скорбящих с помощью Библии. Это день-значит, а
зимняя женщина, которой холодная дрожь света на снегу позволяет бродить. Старая женщина
молитесь о другом конце. Из Божественной ямы она создала свою непобедимую силу. Если ее выберут
из умных, ей нужно даже одержать верх над озлобленными
лайденсбекер выжимает.

Паула просыпается и видит, как ее мать, бледная и холодная, как лед, у нее слабая нога на ноге.
Напрасно она говорит ей, что ей следует отдохнуть и поесть.

Изогнутый и устаревший более чем на десять лет, перейдите к мэм Киберт
ее скриптафельтджи сядьте и начните твердой рукой писать ей
отсутствующие дочь и сыновья, чтобы каждый мог разделить их общее испытание
. . . .




IV.

ROUBEKLAG.


В последующие дни опишите газеты, чтобы все
детали скачать бесплатно, читать онлайн английский язык энциклопедии, которые есть v;r в пустыне, разыгрались это.
К светлой памяти героического капитана Kibert быть
все честь. Его портрет и Левенсбескрюинг появились в газетах. Его
Слишком короткая карьера вызывает сожаление у всех сердец. В своем одиночестве, на
Маупас, охваченный горем, принял мать и дочь молча.
соглашаясь с многочисленными проявлениями сочувствия, которые со всей страны выражали
они ворвались в комнату, к правительству, к товарищам-коммандос Марселя, к
известным и неизвестным людям. Они поддерживают друг друга, чтобы лучше пережить свою потерю
могут понять и вынести; и их единственное утешение вы найдете в молитве и в
их взаимной любви друг к другу.

Смотрите, теперь шикарный мир решает, в кого превратится лидерство
выражение всеобщего сочувствия — в умный мир, который всего лишь вернулся
второй раз к семье Киберт в их честной потере своего состояния.
состояние.

Мадам Делоренс чувствует, что она должна что-то предпринять. Она забирает старого джонджуффру
Сонджон о—в качестве почетного президента Red-Kruisvereniging—до того, как
отправиться в заведение ликдиенс, которое с большим подъемом примет
действие происходит в великой церкви Шамбери. Именно это представляет интерес для того, чтобы
почтить память прославленного покойного под милостивой защитой,
и, во имя всего святого, превзойти его буржуазное происхождение.
Представители власти также будут приглашены присутствовать; они должны будут это сделать
служба что—то предупреждает их - и их отсутствие сделает газеты
политическим контрагентам палку в колеса! В любом случае, все пройдет хорошо.
следовательно, все пройдет хорошо.

Теперь все происходит довольно последовательно — все и вся посредством mekaargesoek, службы
определяют отправленный пользователь; мэм Сонджон и мадам Делоуренс
быть официантом поручено Маупасу, теперь просто еще одному члену семьи Киберт
"разрешения на церковную службу попросить. Мадам Мартене (Алида) уходит
вместе со своей матерью; она хочет, чтобы ее рубеклаг сделал — она двигалась с глубоким чувством!— чтобы
мадам Киберт и к Пауле, и к гедурфу она одна ходить не стала.

Это первые дни Маартманда. Снег тает на мрачных,
грязных полях, на дорогах верспольде. Под лаагангенде, тяжелыми
облаками, окруженный накенде, черными, заброшенными деревьями уициенде, лежит старый
буитехейс там, печальный и заброшенный.

—Я бы все еще добивалась своего, из года в год, в таком месте, которое хотят заживо похоронить.
"похоронить", - говорит мадам Делоренс мадам Сонджон, пока экипаж отъезжает.
"заброшенный грохочущий опри".

—Церковь должна v;r от них, говорит, старый jongjuffrou, с благочестивым
лицо.

Старая душа так и не узнала, что Бог есть везде, а что его нет.
нужно объехать всю страну — особенно те места, где ей хорошо.
есть — чтобы Его не найти.

Старая Мари, горничная, увидела шикарную машину и не осмелилась
отказать во въезде знатным дамам, хотя его сила приказывает
никто потом не опоздал. Как только ее старые ноги ей перенесут, она собиралась сказать
что там есть люди. Мадам Киберт скорбит по этому поводу и говорит:

—Но я еще не сказала, что хочу, чтобы меня никто не видел. Она повернулась к Пауле: У меня
не хватает смелости принимать людей. Почему мэм Делоуренс нам
мешает? Мы ничего ей не сделали, чего она хочет?

—Я еще не знаю, мама, - говорит Паула; она встала, собираясь выйти из комнаты.
уходи.

—Помоги мне принять их, Паула.

Мадам Киберт наблюдает за своей дочерью и видит, как напрягается ее бледное лицо, и
аантоненде определенно хочет перенять ее умение справляться с ситуацией.

—Паула, - взмолилась она, не оставь меня; мне было страшно и мерзко, думать
это. Если человек сделал зло, это скорее забыть, чем когда
один молодец. Если она согласится со мной во время последнего разговора, я не буду знать
что ей ответить. Останься со мной, Паула.

Паула больше не колебалась и подала знак Мари людям внутри
пусть, пока она говорит:

—Я останусь здесь, мам.

Мэм Сонджон лишь немного прибегает к плигплегингу, и пусть слово скажет
мэм Делоуренс:

— Какой жестокий удар для вас! - сказала мэм Делоуренс, в то время как его подход к
мадам Киберт—пожилая женщина, должно быть, принадлежит к группе skoorsteenmantel snatch to can
встает со стула; затем поприветствуйте мадам Делоуренс также от имени Паулы, пока
она почувствовала, как девушка посмотрела на нее холодным и враждебным взглядом. Его пожелание
чтобы Паула вышла из комнаты.

—Да, - сказала мать Марселя, - Бог испытывает нас.

Поэтому она сразу же придает разговору серьезный и религиозный оборот.
Мэм Сонджон возводит глаза к небу, только его одного
требование воззвать к божественному вмешательству в призыве:

—Насколько распространенным все еще является беклаг, который вы получили в своем raw! скажите, мэм
Снова Делуренс. Всеобщее восхищение
героизмом коменданта, всеобщее сочувствие и скорбь. . . .
В наши дни volksheerskappy - это заработок, более недостаточно почитаемый.
Часто смерть даже полной стоимости наградила; и только после
невосполнимая утрата, сожаление мужчина горько, что ты должна позволить в
заработок отметил.

Мадам Киберт смущается, когда говорят о ее ребенке. Она думает о
харсельве: Теперь она хочет попросить у вас прощения, потому что его Марсель оттолкнул ее.;
в конце концов, она поняла свою ошибку и уже там пожалела об этом; но мадам Мартене
не следует собираться вместе: ее присутствие причиняет нам боль.
Пожилая женщина посмотрела на мадам Делоренс, и прояснение в ее глазах
изящно изуродованная левая часть выглядит как луч солнца в голом лесу зимой
. Но Паулу не так-то легко перехитрить, хотя ее там и нет
можно сомневаться, или мадам Делоуренс совершенно без обиняков так говорит
нет.

После минуты молчания, начните сейчас с мадам Делоренс о цели ее визита.


—Таким образом, вы совершенно естественно обнаружите, что у нас есть желание почтить память о ней.
чтобы доказать, что это ценная память. Вся страна примет участие в вашем
сырыми, но особенно людям с хорошей репутацией, которому ваш сын behoor его
семья и ее заработок.

Она создает дыхание слагги, и теперь она почувствовала, что была прекрасна на smooth rid,
быстро обводя взглядом слушателей. Мэм Сонджон встает.
одобряет буйгинки, которые готовит ее худощавое тело.
Алида, замкнувшись в себе, смотрит на скорбящие лица миссис.
Киберт и от Паулы — ее старой школьной подруги. Ей стало так плохо, что она положила руку на грудь.
следует напечатать: рыдания, которые он издавал, душили ее. Она хотела бы
излить свое сердце матери и дочери, но не осмелилась. Его
осторожно попробуйте дотронуться рукой до Паулы, которая лежит рядом с ней. Но
определенно тянет Паулу за руку прочь: ей нечего забывать.

Мощный голос мадам Делоренс снова разносится по тихому океану
гостиная:

—Все главные дамы Красного Креста и высших кругов
затмил побудительный смысл спросить, что есть торжественный ликдиенс
состоится в великой церкви Шамбери. Все пасторы вышли.
периметр обещал прийти. Правительство будет хорошо представлено.
будьте. Служение будет таким же великим и великолепными, поверьте мне, мадам, что это
память о великих покойниках будет достойной.

Не говоря ни слова, мэм Киберт ее услышала; его ответ
простой:

—Я благодарю вас, мэм; и спасибо вам также, пожалуйста, от моего имени всем дамам за их
добрые намерения. В рамках нашей стипендии мы оказываем вам небольшую услугу. Все
было холодно и тепло, пришли все наши друзья. Генерал
коммандос тоже был там, и очень много офицеров. Большое вам спасибо,
но нам не понадобилось еще больше публичных церемоний.

—Да, мэм, я вас хорошо понимаю. Семье это не нравится.
незнакомцы вторгаются в их жизнь. Но здесь особый случай.
Смерть коменданта Киберта - это общественное бедствие. Потеря тебя
сына - это потеря для всей страны. Его жизнь и его смерть - это дело страны
чести. Поэтому неудивительно, что это должны быть вы, если мы окажем ему большую благодарность, не показывая этого. Это
говорит само за себя, что финансовые ресурсы семьи ограничены. Но
давайте _ons_ возьмем это в руки. Отказывать нам в удовольствии нельзя . . . .

Сразу наезд на его несчастную losgelate слово смерть:

—Меланхолия удовольствием котором lykdiens-молитва человеком себя чувствую. В
церемония - это молитва за нас. Ты, такая храбрая Кристин, — можешь ли ты
молитвы отвергают то, что мы хотим предложить? Может, у вас лежит на сердце обратиться к нам?
хотите показать, что у вас на руке?

—Скажем, церковь интересуется церемониями и упражнениями, мэм
Сонджон — ее религия - праалсугтиг и аристократия.

Алида подошла к стене с увеличенным портретом, обнаруженным у Марселя; и напрасно.
теперь она смотрела иначе, чем на ярмарочного джонкмана, которого она так бесстрашно
любила.

Пока мэм Киберт сомневается не в своем ответе, а
о хороших и вежливых словах для формулировки ее ответа. Мэм
Делоуренс предлагает здесь усовершенствование ее собственной скромной модели
lykdiensie, которая так без показухи, напыщенности или лоска, а теперь дополнена
должно быть менее несчастным, капризным и мирским человеком
демонстрация. Это богатство, которое хотят забрать бедность и милостивый человек под
защитой. Так что передай это Пауле; она кипит внутри и внимательно посмотри на нее
мама своими темными глазами, в которых мерцают огоньки, подобные молниям в ночи
. Но мэм Киберт видит в этом требовании не более чем
почтительное отношение к своему ребенку; и хотя его поездка на соревнования — это его, как считала
оннаттиг, — с той стороны, которую она хотела показать, она старалась всячески избегать
то, что вызвало бы наименьшее трение.

Паула боялась, что ее мать боится, и наполовину была уверена, что она
нерешительная — так осмелится ли она сказать ей об этом, прежде чем прыгать:

—Ваш план глубоко опечалил нас, мэм, и мы поставили его в зависимость от прибыли
прайса; к сожалению, нам приходится ездить к оружию, чтобы покрасоваться. Память моего брата
все мы должным образом чтим. Мы не желаем больше публичных выступлений.
если мы уже получили. Бог измеряет Свои благословения в соответствии с ритмом проведения
самых красивых церемоний - нет.

Мадам Делоренс или его искусство не имеют значения для того, что говорит Паула
нет: она поворачивается к миссис. Киберт. Пожилая женщина заметила движение и сказала:

—Да, мэм, все так, как говорит Паула.

Мэм Сонджон почти зашита и закатывает глаза к небу, в то время как
хозяйка Шене — необычная для поперечного нарисованного существа — возобновляет атаку:

—Я могу быть вашим отказом, не заявленным. Мы не просим ничего большего, кроме вашего мы.
сочувствие самым естественным способом проявить. Все дамы, мэм
Сонджон, графиня Лаверне, баронесса Амбелар, согласны со мной. Я
Представляю их у вас. Наш министр также сделает все возможное.

Она думает произвести впечатление на старуху, чтобы пробиться через все упоминания о высшей знати.
Она не знает, и она не может знать, до какой степени безразличия
жизнь мадам Kibert, предпринятыми в отношении мирских дел и людей
нет.

Паула испытывает жалость к своей матери в "верлентайде". Теперь его капюшону пришел конец.
to make.

—В Чембери стало известно, что у нас есть lykdiens, которые хотели бы. Все наши
друзья приехали, даже издалека; были даже незнакомые люди
приходите к нам оплакивать. Но это говорит мне о том, что ваш банк пуст, мадам; Я
хотела в это верить, но нет.

На съемочной площадке она добавила, что еще когда:

—Если мой старший брат, который сейчас является главой семьи, подумает, что дальнейшее
плигплегирование все еще конкретно требуется, то мы хорошо дадим вам знать. Мы
согласимся на его желание поменяться. Моя мать и он один компетентны в этом деле.
что-то делать.

Мадам Делоренс теперь видит, что все усилия напрасны; его позиция на:

—Я сожалею, мэм, что возникшего у нас недоразумения не могу устранить. У меня есть
гостей здесь не ждите. Но я вижу, что ваша дочь имеет на вас большое влияние
имею.

—Я полностью согласна с ней, - сказала пожилая женщина, в то время как она с
усилием поднималась.

Она вполне одобряет то, что сказала Паула, но ей хотелось бы, чтобы все так и было.
сказано было менее властным тоном. Его страх, что ее посетители обидели
возьмет свое, и это мучает ее, и на ее бледных щеках вспыхивает румянец.
В то время как дамы uitgeleide сделать, Марк мадам Delourens огни
свечение на. Она ищет мести, и ей кажется, что ее удалось найти: с каттеридж
спотсуг она наносит старухе удар ножом:

День, мэм. Но посмотрите, вы же видите, есть по-настоящему хорошие! Приятно так! Это удивило
мы и рады этому.

Глаза пожилой женщины полны слез: она спокойна, но слишком чувствительна для
рейтинг onregv;rdige. Старая, скрюченная и сломленная, как вот она, должно быть,
каждая из них исполнена сострадания, за исключением разочарованной жены всего мира
. Так говорит она, в то время как кровь снова отливает от ее щек.:

—Я надеюсь, что Господь сохранит мне здоровье! Моя задача еще не завершена.

Она думает о тех словах, обращенных к Пауле; о том, что ее неопределенное будущее сделает старуху
онгерус и позволит ей все еще цепляться за жизнь. Но входная камера уже позади.
за ними закрыто. Она последовала за дамами к их экипажу, их сидению.,
но проследи, чтобы Алида осталась.

— Я позвоню ей, - говорит миссис. Киберт и снова борется с треджи.

Алида осталась одна в Пауле и в конце концов пустилась на произвол судьбы
ее горе:

—Паула, моя дорогая Паула, ты позволишь мне поцеловать тебя?
О, я тоже так много плачу. Сможешь ли ты когда-нибудь узнать? Мне так жаль
с тех пор ... с тех пор, как его больше нет в живых. О, ты не можешь понять
нет!

Паула стояла неподвижно, неприступен; с трепетом смотрю ее
элегантная молодая женщина, с чистыми и ясными чертами лица, что делало ее
Просьба; и она думала, что прошло,:

—Кому это поможет? говорит она.

И хотя она видела, что у Алиды ввалившиеся глаза и пепельный цвет лица, она говорит
еще вдобавок, сквозь зубы:

— Это не ваша вина, более или менее, что у нас сегодня так, к сожалению, не получается?

Это бедное, влюбчивое дитя отказалось выйти замуж за своего брата, и
об этом она написала ему, когда он уже после смерти начал желать иметь;
после того, как Шене вернулась в последний раз, она много раз говорила
отметила словами, что он так спокойно позволил умереть о смерти.
Ей, которая сейчас здесь, с ней наедине, чтобы поплакать, тогда просто нужно было побыть одной.
маленькое словечко, с которым можно поговорить, снова вдохнуло жизнь в бодрую беминненде
сердце ее брата, а также уверенность в том, что даже опасность в
сдерживании сохраняется. Это маленькое слово она тогда не произнесла, хотя это его
любила. Если бы она не была равнодушна к его любви, то сейчас она бы
не была виновата; но ее трусость была сильнее, если бы ее
любовь.

Алида стоит неподвижно, но всхлипывает:

—О, я все еще несчастливее тебя.

Теперь, по крайней мере, для Паулы или Алиды кажется, что их горе действительно глубже, чем у тебя.
есть. Бьюо заключает в объятия свою старую школьную подругу; и — как в старые добрые времена
на их шутки—так смешай теперь эти двое свои слезы от горя.

—Я любила его, - шепчет Алида.

—Почему ты тогда не согласилась, нет?

Теперь она, наконец, полностью успокаивает ее, и поэтому между всхлипываниями она говорит
:

—Ты, Паула, можешь унять свои слезы, пройдя бесплатный курс. Но мне нужен мой cheery keep
пока я был мертв в своем сердце . . . . Моя дорогая Паула, пусть Бог будет с тобой.
сохрани тебя от необходимости носить то, что сейчас приходится носить мне! . . . . . И это я.
собственный долг, Паула . . . . Ах, это правда, сегодня я скорее была бы его вдовой.
хочу быть, чем той, кто я есть сейчас.

Так что позвольте Пауле узнать, как ее подруга приняла мученическую смерть из-за
внутренний умный. Итак, по виду можно было бы сказать, что Алида была счастлива:
события большого мира едва ли позволили ему услышать об этом в Maupas.
И смотрите, теперь видите, как его затмило немедленное и суровое наказание
налагаемое на тех, кто боится жизни.

Алида опирается на плечо Паулы, только если та умоляет о помощи. Хотя и его.
на ней меховая одежда, а его говядина покрывала все ее тело. Паула целует ее.
она обхватывает ладонями заплаканное лицо.:

—Алида, мне все еще так жаль тебя. Но тебе нужно мужество, чтобы сделать это; ты должна
забыть. Подумай о своем ребенке. Сделать хаар храброй женщиной.

—Я любила его, - еще раз тихо повторила она.

Теперь мадам Киберт вошла внутрь. Она видела, как эти двое обнимают друг друга; и его тоже.
почувствовала, почему они плачут.

—Ваша мама ждет вас, мэм.

Он поискал другое слово и тихо произнес:

—Спасибо за визит.

Это слово прощения. Алида берет старушку за руку и целует ее.
Она вытирает глаза, в последний раз смотрит на портрет Марселя и
торопливо идет в комнату . . . .

Экипаж проезжал через безлистный бум-лейнинг и выезжал за ворота.

Мадам Делоренс была возмущена долгим пребыванием вдали от своей дочери; она выглядела
к ней сейчас, с беспокойством, привязанностью и ревностью. Она тщательно избегает
своих жалоб по поводу отказа миссис. Киберт и по поводу
отношения Паулы. И пока экипаж ехал в эйкебос, она положила свою
руку на плечо Алиды и сказала "Привет", в то время как мадам Сонджон сидела и
смотрела по сторонам:

—Теперь ты видишь, какой мудрой была твоя мать.

Молодая женщина вопросительно посмотрела на нее. Она продолжила:

—Конечно. Я добился, чтобы тебе разрешили пожениться с комендантом Кибертом, тогда
ты стала сегодня вдовой.

Алида не ответила. С ужасом она обнаружила, что ее душа во многих отношениях все еще
совершенно неиспользованный; и она спросила себя, будет ли она вдовой, не меньше
к сожалению, не будет. Разумная судьба, которую мы навязываем, глубже,
но менее удручающая, чем та, которой мы сами обязаны, из-за нас самих
слабость, из-за нашей трусости на всю жизнь. Первый вид разбивания нас
сердца, однако, очищают и укрепляют нас впоследствии. Последний вид изматывает нас
без всякого преимущества пускать, и будем постепенно опускаться все ниже и ниже
прогибаться под удары, чтобы ничего веределендс не смогла. У нее есть лучшее из
двух выбранных? ... Героическая смерть , чтобы оплакивать человека , который является его
прежде всего предпочла бы — похоже, для нее это еще более приятная участь, чем вся ее жизнь
всю жизнь верагтелихейд плакала об этом мужчине, который всегда был ее
партнером остается . . . .




V.

янв..


Семьи, которые вдалеке по несчастью были поражены, что бы они ни делали
не сдавайтесь тому, кто был очевидцем кровавого жертвоприношения, чтобы услышать
расскажите о своих дорогих покойниках, о подробностях, которые так коротки и сжаты
несомненные истины ощущаются в связи с печальным событием,
все эти подробности также заставили бы их раны вновь открыться и их слезы снова пролиться.
позвольте течь. Да, они счастливы даже в своих страданиях, так как их, но они
дотошную правду могут услышать, несмотря на то, что смерть остается менее неясной, и
неуверенность будет убрана днем, как мучение для их духа, а
ночью сменится теснотой снов. . .

Прошло несколько месяцев после потасовки в Сахаре. Из двух
женщин в трауре по Маупасу, одна все еще кроммер, и на ней бледный цвет лица
покинула глимлагги и переехала навсегда в верстерве; у другой прямые и
файер осталась, но ее молодость увяла, она отдает ей горечь и безнадежность.
о том, как проходят ее дни. Окруженный одиночеством и тишиной, идущий к своим.
больше нет дерпта, и не проходил мимо, кроме как мимо бедных.
коттеджи, где всегда их ждут.

Тем не менее, если вы услышите их шаги на песке заднего двора
, тогда подарите им сердца еще ненадолго. Добрый старик создает радость
в роли белангрика, которую он играет, он позволил им не ждать, на
почтовые марки кикенда он тогда назвал all of v;r: "Вот знак Парижа. . .
Китая . . . . Алжира”.

—Спасибо, Раве; Мари на кухне, пусть она тебе чего-нибудь попьет
подаст.

В письмах теперь заключено все удовольствие, которое дом все еще знает. Их приходит
теперь больше, чем раньше. Из дальних стран соревнуются дети миссис.
Киберт друг с другом в ее мрачный старый день, чтобы облегчить их любовь.
Письма из Африки от Яна Берлье; в них говорится только о Марселе и о
его прославленной смерти. В своем последнем письме Ян пишет, что он был в конце мая.
Тогда был майский дом. Сейчас месяц май: все утопает в солнечном свете и цветах.
С тоской смотрят все на Маупас, или там еще никто не появился
в заброшенном бумлайнинге, где кастайинг гордится своим белым
блойзельплюйм , витающий в воздухе . . . .

Джонкмен, который медленно приближается к выступу опстапа, под деревьями, на которых растет старый дом
, больше не является галантным фриром Изабеллы Орланди. Он
было, по крайней мере, всегда была довольно стройная осанка и своим светом собака с постоянным шагом.
Но она gebruinde осталось что-то manlikers, и, похоже, его глаза каждый
вещь более конкретном месте. Его беззаботный jonkheid прошел в
срок службы мышления и воли.

Он ел накануне вечером прибыл. Ранняя помощь он rosevilla
его дядя уйти. Он вдохнул воздух своего пробуждающегося самолета, это был рывок,
о природе херлевенде. Поле все еще выглядит куеригом, и оно есть кое-где.
покрыто фиолетовыми испарениями, такими как джонгв-роу, которые медленно ее
веки опслатываются, она растягивается, и ее слюноотделение улучшается. Так удивлен
Ян пробуждающейся весной, радостью жизни, которая начинается с рассветом. Он
любуется нежной зеленью, которой в мае покрываются поля и деревья, и он
вдыхает аромат мягких молодых листьев на заборах. Он ищет
хорошо известные шпили на фоне повешения — один почти среди зеленых деревьев
похоронен, другой на фоне леса кастайингбоум, как старик, который
в поисках прохлады. Даже скалы гор в морелиге теряют свою
мечтательную ценность. Под небом хелдере улыбается вся природа,
и доверительно сияет своей красотой и очарованием, чтобы предлагать, обещать
дарить фрукты и урожай.

Ян разворачивает его и видит вдалеке, похожее на перламутровую с золотом тарелку,
миртджи лежит, неподвижно спит в морезоне. Под убаюкивающий
солнечные лучи пуск воды похотливые морщинки. В Йонкман шаг. Против
на пригорке стоит Chen;e вилла с открытым кадров в m;rewindjie. Он с удовольствием вспоминает
свою двадцатипятилетнюю жизнь и Изабеллу
с ее прелестными красными губками—скорее для поцелуев, чем для лепета. Он задумывается.
Оглядывается назад и удивленно говорит::

—Почти четыре года я этого места, да и за ней, не видел. Это
мне кажется намного дольше. Я был тогда всего лишь теленком, который с жизнью поиграл
есть. Но он недолго думает о ней. В эйкебосе он услышал, как девушка
поет "пасущихся овец": это старая песня "лифделиджи":

 Наверху, на горе
 так поют маленькие птички.
 Я беру свою смесь
 с собой наверх.
 Я хотел застрелить четвертого,
 но веггевлоэ
 теперь все,
 и ни у кого нет меня, о!

Его голос был чист, как родниковая вода. На повороте дороги
он видел овец, за ними девушка, темные на фоне неба, в
селятся на деревьях через дорогу друг к другу расти. Это дочь
пятнадцати или шестнадцати лет, такая здоровая и энергичная, какой не может быть просто хорошенькая буренуинтджи
. Она снова поет дальше:

 Сердце моего меда
 я затронул.
 О, у меня есть мой милый.
 теперь больно?

Она подошла к Яну; он улыбнулся.

— Добрый день, сэр Ян, - сказала она и склонила голову.

—Значит, вы меня знаете? - удивленно спросил он.

—Но уверен. Я дочь фермера с Маупаса.

—Жаннет?

—Да, чтобы служить вам.

—Но вы были так высоки, как мой kapstewel, и теперь вы больше, чем
koringhalme.

Нет ничего, что мы так сильно позволили бы вам почувствовать, как течение времени в качестве
детей, что здорово, и которых у нас видят немногие. Девочка почувствовала себя польщенной
и начала смеяться, и ее радость оказалась заразительной. И хотя его дальнейшего
выходит, она снова запела последний куплет:

 Сердце мое меда
 я не затронуты.
 О, у меня есть моя дорогая
 теперь больно?

И джонкмену, который всегда был неподвижен, стоя у
дуба, разнеси по ветру последние, едва слышные слова гехурда.:

 Немного, но только...
 но это сводит меня с ума!
 О, поцелуй меня на прощание —
 и неотложные дела закончились.

Он снова и снова устремлял свой взор на формы природы, которые окружали его,
на молодого бумблера, на волнистую траву вейланда, на
дева, которую ее юность носит, как переполненный винбекер. Он вдыхает
ароматы полей и свежесть кустарников. А воздух старого
туисплека снова наполняет его жизненной силой.

Теперь, когда он почувствовал, что проходят прекрасные дни, теперь он хочет быть там
в полной мере насладиться. Молодежь не придает значения своему существованию, не так как
своих гедагтелу они преследуют весело, легкомысленно и рассеянно,
и все время, но одинаково ускоряют и убивают. Это смертельная опасность,
это страсть, это liefdesmart или aanblik of the dead, это глубоко
печаль, которую они затмили, останавливает перед ontmaskerde
лик жизни — как человек в конце туинпада встретил холодную надгробную плиту
видишь под розовой шкурой — те, кого ночь не знает, будут
он с таким же рвением, как и мы, наслаждается исчезающим великолепием света и
формы, которые снова будут потеряны во тьме?

В разгар своего утра в Джонхайде Ян лучше осознает это сейчас.
Другое, более темно-синее небо, другая выжженная и голая местность обладают своей собственной
чувствительностью, отточенной и доведенной до совершенства. И тем более у других, droewiger
aandoeninge его сердце при рецидиве хитом, как резца
скульптор попал камень и ненужные куски пусть wegspat к
изображения позволяют возникает. Чувство благодарности пусть он получит в полной мере
и воскрешающие чувства, которые дарит ему этот вурьярсмур, в связи с
принесенным с собой кровавым утром, когда пал его друг. Такой дудвал
его командир после победы, поездка на западный лоб, о котором думал его седалище
, таким веркильдовым сердцем, полным любви, было
столько дерзости и мужества, сломленных, как дерево в цвету — смотрите, вот что!
мы показываемся на тщеславии человека и в качестве контраста —днем больше!
дарите света! Есть, до того бледное лицо Марселя, растянувшись на земле,
чистое, серьезное и мирно в своей неподвижности—красота, тишина
удовлетворено, так спокойно, что он никогда не забудет, так трогательно в
среды и обстоятельств—есть он пошел на приятные ощущения в жизни,
от всего сердца, без страха и необходимости в вечной работе
смерть по адресу.

Старые ворота Маупаса, как всегда, открыты. Ян бежит дальше в
кастайинглайнинге. Он вдыхает аромат цветов. Он знает, что там
через мгновение снова потекут слезы, болезненные, но доброжелательные, и что он - тот самый
унылый заработок, из-за которого старые раны снова откроются. Гравий хрустит
под его ногами.

Мадам Киберт сидит на веранде и работает, стиснув пальцы, в прохладном морелуге.
Она встала и проверила, кто посетитель. Она увидела джонкмана.

—Ян, это ты? Я еще так по твоему желанию!

С первого взгляда он заметил на ней следы перенесенных испытаний.
У нее есть кроммер и грейер. Но с благоговением осознаю, что он тоже на ней.
на ее лице, как у вермерде, прежнее умиротворенное выражение.

—Мэм, о, мэм!

Торопливой бурей он подбегает к дереву, и, будь это, конечно, так, подойди, наклонись
он был около нее и поцеловал ее.

Она тщетно пытается не заплакать и шепчет имя Марселя.

—Пойдем в дом, - сказала она. В гостиной нам будет легче с ним разговаривать.

Она идет, с трудом продвигаясь вперед. Она открывает дверь и зовет:

—Паула, это Ян Берлье.

—Я действительно пришел вчера вечером, - говорит продавец. И я пришел с доставкой пораньше.
потому что хотел бы поскорее захотеть увидеть.

—Это очень мило с вашей стороны. Я хорошо знал, что ты скоро придешь. Разные дни.
Все, что у нас есть, - это забота о пути.

Паула кончает внутрь и подает Яну руку. Ее красивые черные волосы, дайте ей
матово-бледный цвет лица сбываются. Пожара нет больше в ее глазах
нет. Еще более благородно и в вертикальном положении, чем раньше, носить его гордость ее кающимся
сердце. Хотя Ян был полностью занят скорбной историей
то, что ему рассказали, удивило его в молодом, серьезном лице и в
Левенсгерингу показалось странным видеть эту напряженную позицию, и она с удивлением обнаружила, что
он изменился: с годами он стал бесстрастнее и тверже.
принял позу — что-то вроде Марселя.

И в маленькой прихожей бюитехейса, куда проникает солнечный луч через
закрытые ставни, вызовите свидетеля его смерти, героя, еще раз из
жестокая африканская земля, где он покоится, где он пал за свою страну, и
верните его в его семейный круг. Молодо он выглядит, большой, стройный и
мускулистый, с поднятой головой, властный, одаренный большинством, что свойственно его внешности
чувствуется, анвоэрдерсджи, народное спокойствие, которое
главное подчеркнуть.

На пианино видите портрет Яна Итса в розе-омкрансте.

Он говорит о нем так, как ему хотелось бы: просто и с достоинством
в манере. У него хороший, правдивый способ рассказывать. Его слово прогоняло все.
слабость и отчаяние, он ободрял и утешал, и знал даже смерть раньше.
установить как завершение предназначения. Две женщины плакали в
его прибытие, но приятным его история теперь в их сердцах.

Его партнер не видит не падает. Был только рассвет, когда раздалась стрельба.
позвольте ему прыгнуть; его люди немедленно собрались вместе. В
командир, немного дальше враг немедленно атаковал.
Сержант, который был с ним, рассказал мне, как он погиб. Я был на
левом фланге, он в середине. Он снял их с позиционного выстрела
а затем погнался. Против красного морлуга я выбрал его черное скадубилдское поле
видно. Сержант показал ему на duikie в местах, где возможно
еще один враг может притаиться. Он делает шаг вперед, чувствует, что за ним наблюдают
лоб, секунду стоит неподвижно, ощетинившись, а затем с боем падает на землю
.

Мадам Киберт закрывает лицо руками, а Паула заливается слезами
ее глаза, хотя она пыталась овладеть собой.

—Он больше не волновался, — говорит капитан дальше, -ему не было больно.
не было. Смерть поразила его в средоточие его мыслей: справа
его лоб. И он обратился к своей мысли о родине и к тебе.

И к Богу, не так ли? прошептала бедная мать.

— Да, слава Богу. Мне пришлось заказать керри вместо него. Но у него есть все.
победа уже достигнута. Когда я, наконец, смог обыскать его,
на расстоянии в сторону, потертый, под пальмой. Зря я о нем
загнул. Наш врач мою скорбную глянул—он дал ему все расследование.
У нас же есть братья, которых мы создали. Я любил его так, как
ты любишь его. И там я нашел его плачущим, как ты, во имя твое.
И я видел эту скорбную радость, не так ли, смаак.И.
спокойный, безмолвный покой, который он видел в мертвых, был. Это было
для него выражением вечной красоты. А я его так вижу в моем
напоминание тогда я вам просто мысли sieleadel и власть. Вечер
ранее он по-прежнему со мной meegegaan ко мне, чтобы остаться. Это был хелдере
звездная ночь. Мы много говорили о старом доме. Он говорил о тебе и
о Пауле, он дал тебе незадолго до того, как увидел. У него нет меланхолии
предчувствия не было, но и за смерть он никакого страха не испытывал. В
Кармане своего пиджака он достал это письмо, которое я принес, — в нем есть свои
ощущение последних ударов сердца.

Мадам Киберт узнает свой собственный почерк; она посмотрела на левую руку полностью.
медерсмарт. Если бы ее слова могли дойти, она сказала:

—А теперь, теперь он покоится с миром Божьим. Ян, скажи мне, где он похоронен?

— На поле боя, мадам, между двумя другими офицерами такого же ранга;
у его ног лежат солдаты-рыбаки.

Паула говорит:

—У нас спрашивают информацию о том, кто там что натворил
следовательно, он может быть Чембери. Он будет покоиться здесь, в нашем
семейном склепе, у моего отца, который, как и он, на поле чести
неергеслае, у моей матери Терезы.

Ян наблюдал за ней. Он знает, что семья Киберт, но бедна.
Успокаивающий, уверенный, почти властный, он хочет, чтобы их драгоценный и
убыточный план побоялся:

—Зачем его обратно забирать? Место, где он лежал, носит название его победы.
Там он торжествовал. Какая могила ему больше подошла бы? Был бы
он когда-нибудь лучшим памятником, о котором можно было мечтать?

—Они отвезут его туда и скоро забудут.

—Нет, Паула, это все же не так. На всех могилах есть надписи, и о них следует хорошо заботиться.
На его могиле написано его имя, его звание и три избавления, о которых она говорит при жизни. ..........
...........

Пола отвела взгляд и задумалась, а глаза Яна были прикованы к ее прекрасному-его-лицу. Всегда
замужем за своим братом, повторила она:

—Мы хотели бы, чтобы он был так похож на дигтеби, что мы хотим почувствовать, преклонить колени перед камнем
это прикрывает его.

—Ты все еще владеешь его памятью, его разумом. То, что осталось от Марселя, - это
все же нечто иное, как его бренные останки.

—Да, мэм Киберт, поблагодарите его бессмертную душу.

Сестра Марселя не проникает к вам дальше. Но Ян заметил, что
слезы на ее щеках играют роль.

—Он был нашей гордостью и моей жизнью, - всхлипнула она; и более мягким голосом пропустила его замечание мимо ушей
: Он давно предчувствовал свою судьбу.

— Такова была воля Господа, - сказала ее мать. Мы знаем Его пути. Иногда
Он смотрит на нас так жестоко, что нашему кругу приходится роптать. Тем не менее Она
доброта безграничная.

Ян - бьюоэ. Он берет в руку дрожащую, резную старую руку и, полный
благоговения, такого, с каким Марсель тоже когда-то поступил, запечатлевает на ней поцелуй. Он
встаньте и, две женщины-ансиенды, говорит он, по-прежнему серьезным тоном.
этот последний панегирик мертвым — возможно, с ним еще предстоит что-то выяснить.
о Пауле, которая по-прежнему чувствует себя наименее утешенной, и о мисмоедигсте, которая:

— Да, его короткая карьера была завершена. Благодаря своей воле, своему мужеству он достиг
Наглядный пример сделан. Не должны ли мы скорее позавидовать ему, вместо того, чтобы
он не оплакивал? Без страха он привел мертвых на встречу с силой. Мы знаем
где или когда смерть является нашим ожиданием? Он позволяет нам встречаться каждое мгновение. Важно это
в одиночку: без страха и не переставая использовать все наши силы
объединиться для достижения нашей цели. Нам нужна мертвая честь, собака.
кроме того, в жизни сохраняется уверенность.

Ее темные глаза, которые снова вспыхивают, когда она смотрит на Паулу, джонкмена, чтобы; он
придал ей новую смелость. Тогда он больше не легкомысленный молодой офицер
какие глупости вытворяют с девушками-флиртуньями? Если она вспомнит, то
она обнаруживает, что к ней всегда относятся с некоторой снисходительностью
терпимость, возможно, это было смутное чувство онгеопенбаарда
грустно. Syself, в ее гордости, думал, что она была очень сильна; теперь
она чувствовала, что если она уважает себя и что Яна хочет заработать
без swakkerigheid горечь и восстание из ее сердца должны быть
хотя, что им там накапливается, как опавшие листья в лесу, в
зима.

— Вы уже совсем разошлись? спросите мэм Киберт, немного печально.

Ян хочет ее утешить, поговорить с ней обо всех узах, которые ее еще связывают.
жизнеописатель. Он расспросил о других ее детях: Магриет, которая
миссионерка, и ее сыновьях в Азии.

—Сколько всего детей у Этьена?

—Ожидается третий. Я до сих пор никого из них не знаю, но, о, я...
у меня есть их любовь, как последняя радость, которую Бог дал мне все еще изливать. Их имена
Моуриц и Франсина, так звали моего мужа и меня. Тех, кто придет, будут звать Марселями
.

—А если это будет девочка?

—Тогда Марселла. Смотрите, вот портреты двух самых старших.

— Они не слишком продуманны? говорит Паула.

—Да, девушка смотрит на тебя, у нее твои черные глаза.

—О, она будет намного красивее.

—Я этому не верю, - сказал торговец, в то время как портрет мадам Киберт
возвращается; и с милой улыбкой, его лицо выглядит таким молодым, он говорит
все еще листая:

—Значит, это недостаточно красиво? Тебе трудно угодить.

Невольно придай Пауле румянец, новая жизнь вспыхнет на ее бледном лице
и придай ей еще один статус — так создай луч солнца с бриллиантом. В своем
отчаянии она полностью осознала свою красоту с потерянных глаз,
и с радостью она обнаруживает, что теперь она снова принадлежит ей.

Яну было приятно видеть, что эти двое на мгновение забыли о своем уме, так что сохраняйте
он рассказал с расспросами о мальчиках и о том, где они на самом деле живут.

—О, скажите, мэм Киберт, я могу у вас все иностранные имена не запомнить; Паула
может это сделать лучше, чем я.

И Паула рассказывает нам, как там дела у ее братьев. Все идет хорошо, но у них есть
много работы, и никто со старой родины, они не хотят прийти на помощь.

Просто и доходчиво она все расскажет. Ян опгетое:

—Здесь нет будущего для мужчины, я собираюсь им помочь.

—А твоя военная карьера? скажите "мэм Киберт", пока джонкман встает.
чтобы уйти.

—У меня нет такой петли, как у Марселя; одна потеря - это слишком много
время и сила. Но теперь болтаю я, мэм.

Они выходят на крыльцо; фасад дома закрыт
листьями и цветами жимолости, розы и мелкокрута. Они опираются на
в stoeptralies. Этот lentem;re-это праздник для всех глаза на ее
остальные красотки. Небо полупрозрачные и тонкие. Голубая дымка — признак
прекрасной погоды—зелень смягчает причудливые формы гор. Под в
долина скрывает керкторинки города в тени
кастайинг-дома. Ближе к полю густо-зеленый цвет
только в ворджааре их можно увидеть. Шелест молодых кукурузных полей колеблется
на ветру, который веет вербыдваалом; в саду деревья, земля
все усыпано бело-розовыми лепестками их весенних цветов,
и все еще распускаются бутоны на их ветвях. Два линдебома,
в углу двора, распространяющие в воздухе свой аромат, и
кастайингбом на аллее украшают свои темно-зеленые гебладерты белыми
гроздьями цветов.

Они слышат от вечного песня weergeboorte; они
свидетельство о непрестанной обещание плодотворной земли
werksame один.

Перед ними и возвращающий их на место джонхейд года — образ
самой размеренной жизни. Свенд смотрит на них всех так же; все трое думают о
Марселе, и этот всегда прекрасный день делает их печальными.

Согнутая и уставшая, неергедрук от своих воспоминаний, пропустила мадам Киберт
ее дочь с капитаном дальше к воротам. Она видела, как они продвигаются вперед, подумай
в тишине, которая, возможно, может произойти, доверься будущему Паулы, когда
Богу, и еще раз погрузись в события в одиночестве
перед тем, как ее дух выбрал то, что было сказано Яну.

Паула и Ян приветствуют друг друга в конце аллеи. В свою очередь Йонкман
в другой раз, и следовать глазами стройную-гибкую напоминали, что между
деревья deurgly. В тот же момент наблюдаю и за Паулой. Совпадение преследует.
Краска бросилась ей в лицо. Чтобы он не подумал, что она это выразила. сделала.
нет, она развернулась и храбро подошла к нему сзади.

—Ян, - говорит она, - бьюо, я просто думаю об этом: мне недостаточно уволиться,
ради моего брата, который также более или менее брат для тебя, ради моей матери, которая
твои письма и твой визит все же доставили мне такое удовольствие, что я нашел в ее печали что-то новое.
Вы очень дружелюбны были и у нас. Я чувствовал, что я до сих пор
пришлось сказать, поэтому я вернулся к тебе.

Ее ontroering сделать ее красота более гуманным и ярким.

—О, нет! ответь торговцу, не будь таким данигом, спасибо тебе, что нет; Я тогда им не был.
Партнер Марселя - нет. А до того, как мы стали нашими отцами, все были равными.

Без лишних слов можно обойтись, они остаются друг другом, так что встаньте и покажите.
Они чувствуют чудесную верлентайду, они хотят, чтобы этому был положен конец,
но также и не хотят. Ян видит на щеках Паулы оттенок длинных
ресниц, подчеркивающий ее пылающие глаза, этот опущенный взгляд.

—Послушай, - сказал он в конце концов. В куртке Марселя было только одно письмо:
последнее от твоей матери. Но этот портрет перевернулся. Я думал, что
Он у меня, но тебе пришлось отдать.

Он дает ей полустертый билет, который она увидела между деревьями.
Мопаса, две маленькие девочки десяти или двенадцати лет — одна блондинка, другая
другой коричневый, у одного милое личико, которым все восхищаются,
другой выглядит так, будто он в движении: это сами Алида и Паула.

—О! - воскликнула Паула. И тусклым голосом спросила:

—Он никогда не говорил о ней?

—Нет, никогда.

Билет выпал из ее руки и с сухим привкусом упал на песок.
дорога. Теперь она ей больше не нравится в этом, без всякой гордости за нее.
отношение оплакивает его неумолимую судьбу ее брата—благодаря
любви после его смерти, направленной, и он знал это.

Ян берет ее за руку.

—Да, там, в Африке, я много раз думал: как неправильно и глупо
идти навстречу судьбе, но работать — почему бы не за моего не взяли, вместо
Марселя? Обо мне еще никто не оплакивал.

Что она могла ответить? Там только пламя вспыхнуло из ее глаз. Она выбирает
оформите билет вручную, прежде чем Ян успел опуститься до этого.:

—Спасибо, Ян; приходи скорее; ты докажешь нам, что это хорошее начало.

Он мгновение смотрел на нее, а затем ушел. Она медленно идет в сад
купить, дома-когда. Она любит цветы, она взяла розу, и, на первый
когда-то в этом году ее немного приятно розой пахнуть.
Смерть ее брата придала ей другое и неожиданное значение.
получила; и про себя она повторила слова Яна, в то время как сама она
оживляющий урок, который она чувствует:

—_Онс мертвых чтит, но и уверенность сохраняет в жизни._

Эти слова, разве не краткое резюме, стимул к настоящей жизни
что карьера героев такая же, как в драгоценном крагафтрекселе?
_Die_ велик, который не скупится на усилия, которые они не должны прилагать,
и то, что в их короткой или долгой карьере a afdruksel делает их бездушными
от всех страхов и слабостей. Таким образом, она получает удовлетворение и утешение от
самой эмоции, которая приводит ее в замешательство. И хотя это прекрасно.
вкус отменный, поклянись, что отныне она будет смело носить свое тяжелое платье,
без горечи и без ропота. Ее "забытый джонхейд" будет
не бесполезным не быть, поскольку это познакомило его с миром, отдающим в качестве добровольной жертвы
. И когда она присоединилась к своей матери, цветы Марселя поливают
дарят, обнимают свою бедную старушку, как будто свой возраст хотят защитить, чтобы
ее заботе доверили, как будто у нее было обещание нового мужества с печатью
хочет подтвердить и хочет показать, что она мыслит в соответствии со своей новой философией жизни.




VI.

ИЗАБЕЛЛА.


С приставкой в кабинке или "ложе" первого ранга, на сиденье,
посадите мадам Мартене (Алиду) и мадам Ландо (Изабеллу). Все
глаза и brilletjies, которые направлены на них, предлагая их как свою красоту
посмотрите — первое с bedeesheid, второе экспрессивное и определенно. И
потрясающие своей красотой тизеры хорошо бросаются в глаза. На Изабелле надето
вечернее платье из тонкого желтого шелка с разрезом в несколько слоев, так что ее
идеально светлый вырез от dunne приятно видеть; и, к полному изумлению ее
вырез еще больше подчеркнет, когда наденешь его черную фервеллинтовую повязку с
бриллиантом чистейшей воды. Нежная Алида в платье из
черного кружева, без единого драгоценного камня; и оправа, и цвет - она выражает
выбрала, чтобы не попадаться на глаза—хорошо сидит на ней fyne blondheid.

Позади дам разместились экскаваторщик Мартене, сэр Ландо и капитан Ян
Берлье. Пьеса, которая игралась сегодня вечером, называется "Ифигения в Тавриде"
Глюка. На первом такте оркестра, подобном хронометражу opmekaarvolgende
волны, тишина и внимание в зале стали навязчивыми, Мартене исчез
скрытность агентом полиции из "логе". Через мгновение он был в доме
доббельсааль. Когда его жена оглянулась, она увидела, что он ушел. Одинокая
после несчастного случая, и пока она была подругой Марселя, так что, увидев ее, подумай
она с меланхолией о том, что могло бы быть, но чего нет. Изабелла
теперь ждите с терпением и напряженным вниманием кошки своего шанса заполучить
в конце концов, ее желанная добыча обретет силу, и она даст ей бекоорлихейд
пора делать свою работу, потому что она чувствовала за своей обнаженной шеей, там, где находится корсет из ее
черных волос, дыхание джонкмена позади нее.
Сэр Ландо чувствовал, что его разрывает между двумя мыслями, между
желанием быть в непосредственной близости от toef из его работы в n-cruel, fair woman, и
петля к лессалу, чтобы пройтись пешком и по газетам, чтобы проверить, как обстоят дела на денежном рынке
сцена его бесконечной борьбы.— Он уходит.

Оставшись один, насладитесь божественной музыкой Jan now — просто и спокойно,
как линии греческого храма. То, что он слышит, - это движение
мольба к кузе Диане, направленная Ифигенией: вопросительная к ней
богиня к ней, но довольно милостивая, чтобы позволить тебе умереть, если ее забанят
к пустынным берегам Тавриды. Движением вперед ее
молодого тела, раскинутых рук, прямых и гармоничных морщин
ее белого одеяния, благородства в ее позе и ее чистой светлой
слева изображен певец — но в живых телах — старомодный
мрамор, неподвижная твердь которого всегда формирует другую эмоцию
будоражит души, чувствительные к красоте, и чье влияние сохраняется до сих пор
со временем оно всегда ослабевает. Половина начинала понимать, что такое высокая осада этого
искусства, с энтузиазмом подбадривая людей, когда.

Изабелла огляделась и с удивлением увидела, что в глазах Яна вспыхнул огонек
опгетонхейд — он оглядел ее спиной к происходящему. Затем она прошептала ему:
и он наклонился, чтобы ощутить вкус ее кожи.

После первой промышленной встречи Алида обратилась к капитану с просьбой пригласить ее на "
доббельсаал", а ее мужа забрать. Разве она не дала ему что-нибудь спросить
нет? Но она не осмелилась и оперлась только на руку сэра Ландо. Это все.
теперь, когда все ушло, только Изабелла пришла в себя, и она поманила Яна к себе.
спускаться.

—Ты знаешь, - говорит она, - что я убью всех, кто будет плакать?

—Моя смерть? Но тогда вы немного поторопились с этим.

—Да, стало известно о смерти капитана Киберта; и когда вы были там с ним.
там, рядом. Откуда мне было знать, что тебя не постигнет та же участь?

—В этих прекрасных глазах я действительно плачу?

—Целый вечер.

—Они горят и сверкают так, что твои слезы высохли.

—Они рады снова видеть тебя, Ян. И брутаальвег, - она посмотрела на него
горящими, восхищенными глазами. Между ними двумя мгновенно возникло счастье.
восстановить прежние дружеские отношения для них было так приятно
. Она увидела, что он достал перчатку. Она тоже выдергивает волосы, и на ее
пальцах, полных золотых колец, его украшают кольца ее бывшего партнера.

— Тебе нравятся драгоценные камни, - говорит он и при свете рассматривает тонкие уитлопенде
пальцы с розовыми ногтями на ее белой руке.

— Да, - ответила она, - тогда у меня возникла мысль, что у меня, по-маленькому, все сокровища мира
у моего мишки.

На его губах играла неуверенная улыбка.

—Мир слишком велик, мадам, чтобы держать его в руке.

—Посмотри, какой красивый зеленый с этим изумрудом, Джен.

—Мне больше нравится полевой зеленый.

И ярко-синий цвет этого сапфира.

—Он не такой чистый, как небесно-голубой.

—И этот рубин.

—Кровь красивее.

—И эти жемчужины.

—Я больше люблю слезы.

—Теперь да, тогда ты можешь быть удовлетворен, потому что слезы я пролил.

—И слезы, мадам, был их же чистой воды, как
бриллиант на шее?

—Не очень-алмазов нет? Искры, что он стреляет вперед, один-единственный.

Они улыбаются удовольствия от их verliefderige перепалку, как два
sabelskermers друг другу с приветствием оружие. Только или его наслаждение от букета цветов
вдохните в молодую женщину, жаждущую молодой жизни. Ее
грудь поднимается и опускается под ее мягкой кожей, какая она полная
допустим, формы, и на ее белой коже видны прекрасные
ветви голубых прожилок видны вплоть до того места, где они исчезали под боками
пыль. Безупречный крой и повешенное пальто хорошо смотрятся на фигуре
Тело волмаакскуна, увенчанное королевскими ярмарками
слева и черные как смоль волосы. Ему достаточно лишь наклониться к чистому цветку, чтобы сорвать его.
срывание —редкий, живой оргидееблом. Стебель за ним, когда он согнут,
расправленные листья —вибрирующие в лу эндвинджи-предлагают цветок
ему. Почему бы ему не сорвать цветок? Тогда он знает красоту
о цене, которую нужно установить, и юноша, который, к удовольствию опгефлера, будет?
Но если бы он не ценил, тогда он не был бы в присутствии
радости, выражение глубокой дроф-гистигхейда, которое одно только и известно, что
возникает, когда человек сталкивается со смертью.

—Я еще так долго тебя ждала, - сказала она изменившимся голосом, что
он слишком долго тосковал.

—Ты действительно ждал меня?

— Я все еще жду тебя.

Оркестр заиграл для второй операции. Алида и сэр Лаверней
возвращаются в "ложу" — сэр Ландо занял свое место в "сэре Лаверне"
сдался, потому что предпочел бы остаться в лессале со своими берсоординками, чем
слушать музыку droefgeestige, которую он все еще не понимает, и
который так отличается от опереточных дочерей.

Медленно разворачивается старомодная драма на сцене. Но
музыка — опвоедатель тихих и целомудренных душ — не может Яна больше очаровывать
нет. На уровне перед ним, между черным фервеллинтом и керслефом, смотри
это белая плоть Изабеллы, и он представил ее такой мягкой, какой она должна быть
. Она отвела взгляд в сторону, и он увидел ее свое лицо: взглядом он проследил за
тонкой линией ее носа, пока его взгляд не остановился на ее красных губах — прекрасных
губах, рабски готовых служить ему. Потому что она ничего не сказала: _Ек все еще ждет
тебя?_ Чего он все еще ждет? Потом он заметил, что равнодушен стал
за бесчисленными поворотами жизни, в этой женщине самегеват в
ее необыкновенная красота, как у добрых восточных роз в "рейкфлесси"
одна крошечная капля настоя содержит тысячу роз? Африканское
солнце, затем его холодная кровь, сделанная вместо того, чтобы сиять в разливе? Он
все еще молод и не женат, с кем бы он больше мог наслаждаться своей джонхейд и
свободой?

Светлая головка, которая так привлекает его внимание, теперь снова возвращается к тому, что было раньше, а теперь таково:
его взгляд остановился на ее волосах — которые, по его оценке, были густыми — на ее шее и
плечах. Это крутится у него в голове: на мгновение он закрывает глаза и клянется, что он
это горячее желание удовлетворит его поглотителем.

В момент капитуляции позвольте музыке услышать для него аккорды
глубокого и настойчивого джемоэдсоединения — величественного и неторопливого, даже при том, что
неистово, умно, что их следует интерпретировать. Его натянутые нервы вибрируют. Его
чувствительность, головокружительная от взглядов на наслаждение, он с радостью впитывает небесную
музыку, как высохший цветок росу.

На месте происшествия Орест и Пилад оспаривали друг у друга привилегию, которую один
за другого умертвили на суровых берегах Тавриды одного из
их в качестве жертвы потребовали. Это глубоко мрачная борьба, в которой
благотворная дружба даже превзошла внутреннюю любовь.

Ян пытался противостоять несвоевременному влиянию музыки
и сцены, потому что это полностью противоречило его приподнятой зависти. Но
его воля парализована и он не может долго оказывать сопротивление. У него есть жизнь, в
все его выражения красоты, любви к сопротивлению, чтобы предложить подвезти
совершенное искусство, которое он понимал и восхищался, которых целомудренная besieling
все низменных желаний, всех ненавижу и beuselagtigheid из наших сердец losruk,
как сорняки из сада пугайтесь, так что бесконечно дорогое
лучшее растение может зацвести: святой стремление к любви и преданности.

Теперь он чувствовал, что уже возвысился над поклонением своей жене.
Им овладело Желание жить по-настоящему, другими жизнями, равными
жизни. Невысокого мнения о том, что он герой перемены; он хочет вернуться,
но почувствовав его, затем снова воспрянул духом. С непреодолимой силой побуждает его прошлое
используй его для своих воспоминаний дальше: Он снова вместе со своим другом.
Марсель, на вестинтоге, где он, в одиночестве и опасности, из-за нехватки
и стремления, чувствуя, что жизнь творит во всем своем величии, потому что он
тогда понял, что направление и ценность есть. И о брате
бродят его мысли о сестре. С самого начала он сегодня каждый
ум Паула запрещена. Он пришел к ней, мгновение назад, даже не
полностью забыть? Почему сейчас она снова затмевается в его сознании,
и почему музыка кюизе, которую он слышит, так способствует
ее безвременному появлению в его памяти? Он пытается воссоздать ее образ
выезжать, но он поехал туда, чтобы покаяться.

—О! он подумал, почему она все еще не так красива, как эта?

И снова его взгляд устремляется на красивое декольте и плечи, просто интересно, есть ли там свет
эмит, который заставил его принарядиться. Но с молчаливым восторгом, пес, не задумываясь над этим.
грубость своего сравнения он, по крайней мере, признал:

—У Паулы волосы красивее; если они распущены, то обязательно должны доходить ей до колен.
кончай.

Изабелла повернула голову и рассмеялась вместе с ним.

"У Паулы глаза тоже красивее", - снова подумал он. И в своем воображении он снова увидел, как ему показывают
черные угаппели с их блицлигте. Но в этих глазах был
упрек, и он хорошо понимал, что они говорят: "Почему ты относишься ко мне
с таким небольшим уважением? посвети Пауле спросить его. Возможно, я пытался — только
как это по Вашему—на ваш соблазнить с дисплеем и Маня
манеры? Он меня, в твоем присутствии, либо отсутствует
sedigheid и достоинства? Если ты не моя любовь, тогда оставь меня в покое
в моем уединенном существовании; не заставляй меня, целомудренную джонхейд, унижаться из-за этого образа
не превращай его в воплощение твоей похоти. И
если ты любишь меня, о! если ты любишь меня! почему же твоя любовь тогда недостаточно сильна
достаточно, чтобы заставить тебя поддаться рывку очарования, которое ты не знаешь, твое ли это.
жизнь из хорошей ставки не пошлет. Приди ко мне, пока ты еще
свободный и невинный. Позволь мне на твоем лбу и в твоих глазах ничего не обнаружить.
низкого и подлого нет. Я не знаю, была ли я красивее, но у меня есть
твоя любовь, такая дорогая, что эта женщина никогда не сможет понять этого.

Он уже не похож на тех чонгкерелей, которые идут по жизни с зашоренными глазами.
По отношению к вам. Этот вид jongk;rels не очень большие поля
видим, что кроме дорогу менее путешествовал пути их harstogte не врет, и что каждый день
плодородных семян, полученных из человеческих стремлений. После того, как Ян только сейчас обратил внимание
на желание момента, он заметил карту
все его существование распростерлось перед ним, и он прочитал из своего происхождения и
своего прошлого — откровение своего будущего. Рассматривая это таким образом, поймите, что любовь к
нему имеет другое значение. Вместо похоти, познакомьте его с
очарованием общности умов и внутренней силы,
возникающей из душевного покоя и спокойного, домашнего существования.
Вместо мимолетной, яростной борьбы он ставит наслаждение
прочным счастьем и благополучием гонки.

За те три недели, что он сейчас полностью вернулся, передайте Яну все многообразие от Маупаса.
ушли. И это были не просто две осиротевшие женщины, которых нужно было утешить.
Ее fierheid, ее серьезные и глубокие чувства, через свою молодость,
Справедливая трезвости для него, очевидно, упражнения полу
непреодолимое влечение от него. После каждого посещения он должен был самостоятельно
сюрприз признаю, что сдержанным и благоразумным noointjie сердце
полный жизни обладают, как готовой к жизни с энтузиазмом, чтобы насладиться, как
ее смарт-носимых без пустить пыль в глаза. О поразительном пути сердец
лифхебенде, о том, что есть удовольствие в возвращении их любви к
пойти, чтобы они могли увидеть, как это повлияло на время, поэтому он сравнил
нынешнее увлечение, которое Паула проявляет к нему, со смутными воспоминаниями
о прежних днях, когда он все еще был рядом, играл с дикой, веселой
Паулатджи. Верджетенд, что она забыла о себе, воображая, что он ему, что это
Старая тенденция заключается в том, что детство сохранилось. С ясновидением
инстинкта, прежде всего, он чувствовал, что его будущей мощи и нормальной
ход его жизни там искать, и нигде больше. Так что люби
он тогда молодых пригласит, как мужчина в тридцать лет пожизненную любовь: с
уверенность и нежность. Ее чарующее присутствие наполнило его сердце
новым покоем.

Теперь между ними снова появляется страстная Изабелла. После замужества из-за денег
вне себя от радости, она предается своему "флирту" прежних дней со всеми своими невредимыми
плотскими желаниями, со всей бурей своего измученного сердца. У нее осталось
больше приданого Яну, чем ее собственному мужу, сэру Ландо. Она
ждала его возвращения. И когда она снова увидела его, она была еще
привлекает серьезность и глубина на лице молодого человека читать,
если его sorgloosheid и веселье прежние времена; она в haarselwe
сказала, что ей больше не придется ждать, и, чтобы доставить ему удовольствие, она вывесила свою
красоту перед ним, как флаг.

Что ж, сама того не зная, это ее счастье - быть здесь, в "ложе"
места, где в любой момент он одержит победу. Весь вечер она
все сомневалась в своих словах красивому молодому офицеру, чтобы уловить что-нибудь.
уитгериг — он очень сдержан, а также очень осторожен в своих словах.

Занавес опускается, индустрия закрыта; теперь у нее будет возможность понаблюдать за тем, как
прерванный разговор снова завязывается в узел.

Охваченная нетерпением, она немедленно посмотрела на него и, выразив такое
обрадовавшись, что он хорошеньким рядом с ее декольте может выглядеть, она спрашивает:

—Что ты так сидишь и думаешь? Я отметил, что мы не имеем к музыке
слушал его.

—У меня есть две красивые женщины думали.

—Это слишком много.

Двумя своими глазами, острыми, как стрелы, она пыталась добраться до твердого лба, чтобы
проколоть и суметь прочитать.

Нетерпеливый и жаждущий ее счастья, которое она от себя хочет обеспечить, стоит
на нем и говорит:

—Мужчина сшит здесь из тепла. Пойдемте, капитан, проводите меня на "
вандельзааль.

И если она вышла под руку с Яном, она выглядела как вриеридж Лаверне.
с выражением лица, которое говорит: "поприветствуй уджи!" потому что он посадил ее и няню. И когда они
вышли в коридор, опираясь всем весом своего чувственного тела,
на руку Яна.

Он остается неподвижным, но тихим, и она спрашивает с беваллидж бедисдейд:

—Джан, разве я не красивее?

—Берегите спину, мэм, это говорят глаза людей?

Да, глазки на всем платье-для выравнивания венделсааля именно на них два
направлены. Проходящие мимо женщины смотрят на ее платье и прикидывают покрой и
стоимость его; а ее очаровательные прозрачные руки и декольте привлекают внимание
всех. Она постучала веером по пальцам Джен и ответила:

—Ты, что ты говоришь наедине, это все, о чем я прошу.

—А твой старый хранитель, там, в "ложе"? спрашиваю Яна, посмеиваясь.

—Он делает мои сообщения.

Мысленно жестнув Пауле, он или она не сближается.
не отмечай, и не без определенного усилия, он почувствовал округлую руку
искусительницы на своей. Густой румянец на лице молодой женщины
жена лишь наполовину скрыла выражение разочарования.

— Ты все еще помнишь, Ян, эйкебо в Шене?

—Да, - говорит он, а сам думает о том, как там определенно складывается судьба Марселя.

—Я бы так хотел еще раз с тобой туда сходить. Ян, скажи мне сейчас прямо:
если бы я была все еще молодой девушкой, ты бы тогда была больше похожа на меня?

—Сейчас ты красивее, но другая. Я всегда вижу твоего мужа позади тебя.

— Твои шутки глупы, Ян, - сказала она, теперь она увидела, что сэра Ландо там нет.
нет. Она повторила::

—Значит, ты его боишься?

—Вовсе нет!

—Ты находишь его несносным?

—Да.

— Значит, он должен быть приятным, если ты со мной . . . . "флиртуешь"?

Он рассмеялся и сказал:

—Конечно.

—Но это забавно.

—Да, она все еще его жена.

Теперь она снова рассмеялась; наполовину прикрыв лицо веером, она говорит:

—Да, в некотором смысле так.

—Подожди.

У нее голос детей, которые достались кнору.

—Я больше никогда этого не сделаю, слышишь.

Он посмотрел на нее так, словно она там перед ним стояла, полностью ему отдавшись.
Почему он все еще сопротивляется пробуждению удовольствия в
такой прекрасной форме?

—Изабелла! - прошептал он.

В свою очередь, она снова посмотрела _hom_ в его глаза и, сияя от
удовольствия, вложила свою мягкую руку в руку торговца.

—Ян! мой дорогой Ян!

Мгновение радует их обоих спасением от обещанного удовольствия и
опьяняющим очарованием, которое создают авиакомпании jonkheid airlines. Раздается звонок в дверь:
презентация начинается снова. Сильно взваливают на них свою удачу, спрааклу
и медленно отступают к концертному залу. Наверху, на мраморной лестнице, остаются.
они останавливаются, чтобы перевести дух. Ее триумф заставляет ее перейти в режим бекентнис.:

—Ты не знаешь, как ты мне ongerustheid не трепещи, Ян. Я
действительно, все верили, что говорили люди.

Расплывчато-онгерусный, и с сердцем наполовину беклемского, он спрашивает:

—А кто тогда сказал, что люди?

—Что ты любишь Паулу Киберт.

Он позволил руке упасть на бедра и спросил изменившимся голосом:

—Кто тебе это сказал?

—О! - сказала она, встревоженная и бледная, как будто лежала у его ног и в пустыне
своего счастья. Просто по волшебству одного имени, которое она называет. И эти
имя, по своей глупости она сама захотела это выразить. Достаточно того, что она
Яна просто показала, насколько велико ее поражение; и возмутилась, потому что
она была настолько затмеваема, что с ее небес упало, усугубляя это еще и ее глупостью:

— Да, эта надменная малышка с ее принцес-маньерскими штучками должна быть твоей
хорошо знать, как ее поймать; если бы я знал. Бьюсь об заклад, что она сама ее игра
все давно с тобой играли. Как все старые-молодых подружек, это она на
охота. Работает, но после нее: она ждет тебя.

Теперь чародейка сама вернула его к его истинной любви, он увидел ее
с состраданием к:

—Изабелла, раньше только от тебя зависело стать моей женой. И
сегодня вечером ты могла заметить, насколько я слаб и насколько сильна ты. Так подобает
тебе не так говорить.

Она ничего не ответила. Вверх-и-вниз-идти ее грудь показывает, что
шторма там в нее суетились. С ее красотой аллесурвинненде отдай свое предпочтение
сражайся дальше, признай ее поражение и отдайся ее горю.
Поражение застает ее неподготовленной. Слишком долго, хотя она всегда могла рассчитывать
на счастье своего избавления. Ее флирт, плотская любовь
знает только восторженный восторг или отчаяние, и невоздержанна в
лифдескермутселинг.

Они остаются стоять в одиночестве на балконе, над лестницей; все люди находятся внутри.
концертный зал. Пустота вандельсаале кажется чересчур большой для Изабеллы
. Она взяла ее руки к горлу, как если бы она сшила, и
заряд в конце концов ее глаза Яну; это заставляет его сердце больно умен, чтобы
увидеть это прекрасное создание. Теперь, когда она перенесла горе, ничего не чувствую.
больше лагов или гемин.

—Ян, - всхлипнула она едва внятным голосом, - у тебя все хорошо получилось.
видишь: нет женщины, которую ты любишь так сильно, как Паулу. Ты будешь
счастлив, а я был очень несчастен. . . .

Больше она ничего не может сказать, но затем берет руку
молодого человека и запечатлевает на ней поцелуй. Он почувствовал слезы на своей руке упасть, и,
как его опять, голову задрал, увидел слезы по щекам катятся. Его
восстанови ее настолько, чтобы она могла сказать с жалким проблеском.:

—_dit_ теперь жемчуг, Ян?

—Твои слезы duisendmaal стоят большего.

Он заключает ее в объятия и целует в глаза. онверсигтиж
афскейдсомхелсинг чуть не довел их до обморока. Сколько здесь пар
не все aanmekaargeketen пострадали не от последствий таких нескольких секунд
о смелости и юношеских устремлениях? В любви повсюду опасность; мы
плоть так слаба, и мы хотим так колебаться . . . . Дверь, которая открыта, - это
их спасение. Они возвращаются в свою "ложу".

—Из-за того, что я боялась, я рисковала своей жизнью, промахнулась, - сказала она.

На остаток ночи я полностью забываю о том, какой силой она обладала.
обладание красотой, она, к сожалению, замкнута в себе, она ненавидит свою красоту.
платье и драгоценности, и она предпочла бы восхитительную бедность настоящей любви
собственный. Остаток вечера она провела с покорителем —ондерданигером и
крагтелозером в роли орвоннена - его взгляд по-прежнему прикован к красоте, которая ему никогда не принадлежала
будет. Прежде чем вспыхнет пламя его желания, сожги это для него
пока. Прежде чем он встанет на прямой путь к своей цели, иди.
посмотри, ему все еще предстоит битва за то, чтобы достичь вожделения — и не без подсказки.

Когда она вышла из дверей "Дома-когда уходить", он помогает ей с
белым покрывалом, которое он прикрывает белую наготу ее шеи и плеч
бережет. И только теперь, когда она ушла, он почувствовал радость от того, что он был ее баасгерааком,
и думал, что он непринужденный и свободный для целомудренной, огненной чоннуи, что вся его
исполненное сердце — сердце, которое было так полно мужества и в то же время так слабо.

Алида почти не разговаривала с Яном весь вечер. Он застал ее за работой.
ее видели с мужем. Ходят слухи, что Мартеней белангрик
потерпел поражение при игре в кости и что он так демонстративно встречается в коридоре
с некой леди из высшего света. Без подростковых сплетен
обрекайте Алиду на унылое существование, с сердцем, которое само по себе - все.
ожидая худшего. Кто поможет ей сейчас обрести ее огромную удачу? Он
больше не ожидает счастья. Ее натура слишком тонка и отзывчива к нему, чтобы
утешаться с генуэзцами мира, в то время как заброшенность в
ее дом и пустота в ее сердце. Ее маленькая девочка одна удерживает ее на месте.
удерживает от отчаяния. Она делает ее великой с преувеличенной любовью и не знает,
это также обезоруживает ее для ее будущей жизни.

Но сегодня вечером присутствие Яна снова причиняет ей боль.
давайте вспомним событие там, в эйкебосе.
Шене была слишком слаба, чтобы добиться своего счастья ценой
комфортная победа над собой или даже ценой обещания
ожидание и терпение, которые необходимо иметь. Она хотела, чтобы Ян все-таки попросил ее кое-что тебе рассказать
о смерти коменданта Киберта. Но этот вопрос не о ней.
из уст само собой вырвалось: разве это уже не было бы неверно по отношению к ней, если бы она, казалось, на этот вопрос ответила бы
нет? Скрупулезно, загрузите эти новые смарт-версии тоже, но о ее внутреннем
вдовстве.

Так что она, следовательно, так и не узнала, что Марсель в момент своей смерти
на портрете у него была блондинка-блондиночка, что сделало его таким
принесло на ярмарки презрение к мертвым.




VII.

ТАЙНА ПАУЛЫ.


У Яна в городе есть открытая карета, поезжай за ней и помоги своему дяде сесть в нее. В
на простынях опгескик в черном сюртуке и цилиндре, с борщевиком, высоким воротником и
перчатки перэлгриса, а в руке его трость с набалдашником.

— Я чувствую себя очень неуютно во всем этом дефтигейде, - сказал он своему кузену.

Он сожалеет, что ему в туинклере пришлось раздеваться. И мужчина сказал бы, что собирается
уехать в долгое путешествие, потому что Ян, должно быть, слышит всевозможные сплетни в связи с
его agterblywende roosboompies.

Ян заверил его, что собирается с этим разобраться.

—Но, дядя, забудь, особенно о своем сообщении, нет.

—Представь себе! сказал старик, опвиппенд. Я хорошо опубликую твое сообщение
приношу извинения, все было бы моим лучшим, роза тоже завяла, пока меня не будет.

Дядя едет в Мопассан к мадам Киберт просить руки Паулы.
для своего племянника Яна. Карета скрылась за углом. Ян нетерпелив и
взволнован; вместо того, чтобы внутри-когда ехать, шагом, он медленно идет по дороге
следующий, за каретой дальше. Таким образом, он раньше встретится со своим дядей.
если он вернется; и, возможно, тогда он вернется до вечера, чтобы еще успеть побыть наедине
после Маупаса пойти и поговорить с ней, которая тогда была его невестой, и будет.
Он посмотрел на солнце, которое, нисколько не торопясь, садилось за горы, и он
проклял долгие летние дни в вервеленде.

После вечера комедийных рассказов испытайте то же чувство, что и у джонкмана.
сердце все еще сжимается. Он влюбляет Паулу в ее мужество и стойкость,
а также в таинственную необъяснимую привлекательность, которую на нашем
проявляют черты лица, цвет глаз, лингвист
копытце, сходство и все достоинства женщины, в которой мы читаем
впереди страховки и радости нашего будущего, или
будущий полноценный пандус для собаки - приятное мучение. Благоразумный Чоннуи,
ее пылающий взгляд наполнил его сердце нежной любовью; прежде всего
она убедила его стать истинной целью нашего человеческого существования, чтобы
цель—цель, которой нет, заключается в том, что мы являемся началом и концом
все в нас самих, однако, не стремимся к тому, чтобы мы были бескорыстны и оставались прежними
связи образуются между предыдущим и предыдущим поколениями. Где бы он когда-нибудь
Благородная спутница можете найти, храбрее, standvastiger, beradener? Она
рос, как молодое растение, которое черпает силы из плодородной земли. Ее
семья - гарантия ее добродетели. Просто немного солнца
ей не хватает до полной зрелости. Любили бы ее с тем
теплом и светом, которыми нельзя наделить? И какая радость видеть , как она защищается
подобно цветку, почувствовать, что в нем есть какая-то частичка смысла, чтобы
снова ощутить вкус алте-тяжелого, проверенного джонхайда, который можно дарить в течение дня
уйди, пусть она пожалеет, что это было не так скоро, исчезни!

Она заставит его полюбить себя; возможно, она уже влюблена в него. Был бы он замечен неправильно
или он время от времени брал ее и устраивал ей небольшой сюрприз
тайные девственницы чувствовали, несмотря на достоинство и terughoudenheid
что все ее руководство beweginge? Его взгляд то и дело замечал румянец
на ее щеках, частое моргание ее глаз, и особенно
манера держаться, взгляд, такой чистый, такой трогательный, такой быстрый, такой направленный на него
невольно добрый? И теперь, если он вспомнит, посмотрите
значит, это не для него или он тоже разделял отвращение, которое она испытывала вообще
возможностей позволить обернуться против Изабеллы Орланди нет? Изабелла Орланди—он
у нее по-прежнему не видел; он также никогда не увидите их снова; он
по-прежнему чувствует себя своего рода суеверный страх за нее, и он запретил альте
прекрасный образ в своем уме; его унизить его и напомнить ему жестокий к себе
слабость. Но , будучи возлюбленным Паулы Киберт , он чувствовал в себе достаточно сил , чтобы
тяжесть всего мира можно носить. Разве это не признак настоящей любви
нет, если от этого все наши силы возрастают и у нас появляется такая большая уверенность?

Другие сомнения все-таки в чувство его сердца пришли. При вступлении в брак
отделите свое любимое сердце от земной и социальной жизни
и именно таким образом, через возникающие на пути трудности, научитесь
любовь к пониманию того, что означает человеческое существование в целом,
и что его нужно защищать; страсть, напротив, пытается заставить это
забыть или уничтожить. Семья Киберт небогата, и что он
самостоятельные обязательные заговоры - это тоже немного. Хотя он был любимцем военной службы
и не без печальных последствий попрощается нет, он чувствовал себя не тем
бероепсаанспорирующим—как Марсель, например,—что такое мужчина, если это правда, в
плечи захватывают и заставляют выйти за пределы него только дискомфорт и
ожидание несчастного случая - это. И он должен учитывать смертных нужд
его следующий huishoue.

Без труда он его lewensplan получилось: он был колонистом в
Французский и Этьен Kibert в Азии. Все они так часто писали своей матери
, что им нужна помощь в надлежащем расширении их работы.
Он ребенок и внук крестьян, и есть это стремление в
ему свободного, спокойного времяпровождения на свежем воздухе. Его жена не будет бояться
чтобы быть с ним на море ехать: она сделает его сильным макияж для жизни
битвы и приключения. Кровь старого врача Kibert—безразлично
опасность—кровь старая мать—со своей несокрушимой верой, что все
испытания для нее терпимо сделать—это кровотока в венах
девушка, которую он любит.

С эгоизмом, присущим влюбленным, забудь Яна только об одном человеке,
обо всех его планах на будущее; или, скорее, не задумываясь, он строит их сейчас
План, как лишить эту единственную сладость в горьком, существует
. Храбрость мадам Киберт является для него надежной гарантией.
судя по мужеству Паулы, она достойна матери; но он не осознает, что он
от бедной женщины не потребуется величайшей жертвы: ее последнего
ребенка, которого она так беспокоилась, она сжимала в объятиях, и которого Бог ее
все же пощадил.

Пока он был таким образом на пути Маупаса, его счастье встретиться с ним в сумерках
и восхитительный воздух летнего вечера заставляют старую Мари открыть дверь
для его дяди. Она впустила его в гостиную, и пока у нее было приглашение уйти
позвони, подумай, что это такое:

—Какие планы у парня в его черном сюртуке и цилиндре?

Старик остается неподвижным перед вазой с розами в центре
подставка для стола. Он рассматривал их как дигтеби, так что казалось, будто он их желанный опруик,
и, о чудо, он поднял руки вверх в величайшем изумлении. Так что позовите мадам.
Киберт, что он стоит там. Он с трудом здоровается с ней, сразу после выставки собак
цветы и восклицает:

—Вон тот! Увидимся?

—Да, - удивленно сказала она.

—Где ты пропадал?

— О, я больше ничего не знаю, сэр.

—Невозможно! Вы должны знать. Отвечайте!

И чуть менее дерзко сказал старый розегек, затем снова:

— Пожалуйста, пока, мэм. Это очень белангрик.

Мадам Киберт сейчас пытается вспомнить, что к чему.:

— Мой сын имел в виду черенки из Сиены. Мы ее здесь посадили
и она очень красива.

—А! Я не знал, что это синезубая роза! И название вам известно
конечно, нет. Здесь никто не знает названий цветов.

Мадам Киберт знай улыбается, что его имени не знает.

И тут началась старая болтовня, длившаяся добрых полчаса, о постыдном
пренебрежении ботаникой в системе образования.

Мадам Киберт, обратившись к чему-то другому, вряд ли может сказать здесь хоть слово и
есть накладные. Она заверила его, что ей ничего не известно о названиях, но, по крайней мере,
нужно оставить много цветов.

Но парень сейчас очень взволнован, и еще больше нужно сохранить. Он
рассказал ей историю и названия роз в зарубежных странах. Мэм
Киберт хорошо понимает, что цель его неожиданного визита такова: тот, кто просто за
она сеет жизнь, а его ближние невнимательны, это должно быть что-то хорошее.
будь им уитгедриве, это не может быть ничем иным, как требованием
при вступлении в брак. Ты думаешь, что она относится к Пауле, которой не было дома, и которая была бы так счастлива
, если бы она вернулась. Пожилая женщина попыталась перевести его слова на другую тему.
оцените для ведущего:

—Как у тебя дела с Яном? Мы его всего несколько дней не видели, он
здесь слишком мало кончил.

Но старый бломмегек не спешит со своим сообщением. Он, в конце концов
так далеко, что он воскрес из ВАЗа.

—О, с января все пойдет хорошо, - сказал он равнодушно, а потом сразу же снова:

— Да, этот вид, так сказать, здесь неизвестен. Я назову название.
Могу я взять этот дубль, мэм?

— Конечно, сэр, - сказала миссис. Киберт. Его страх - все, по чему она скучает, что видела
о его сообщении.

—Большое вам спасибо, мэм, я хочу успеть с ним поработать, пока он не завял.

Он ушел с цветком. Он остался стоять в дверях и таинственным
тоном, который позволил ей напрячься, сказал:

—Я открою вам секрет: с помощью колоса и повторной прививки у меня вырастут новые листья розы
. Вы это увидите. У нее еще нет названия. Я отдам его тебе
имя дочери: _мевру Паула Берлье_. У моей кузины будет это имя, но оно будет красивым
найди.

И без его послания по-другому разрешить получается, замечательно.
старина Чибис в отъезде— его роза в руке и его глаза устремлены на нее.

Мадам Киберт умеет улыбку не подавлять.:

—Бедный парень! Он забыл нас всех из-за цветка.

Ян продолжает путь, его встречает дядя, и все они почти у эйкебоса. Он
слышит стук колес экипажа по гравию, и там он увидел это, у
ветвей деревьев. Он побежал, хотя это опдранс:

—Ну что, дядя?

Яна почувствовала себя успокоенной, потому что парень держал цветок в воздухе, как завоеватель.

—Смотрите, смотрите, эта роза имеет самое большое значение в моей коллекции!

—То, что она мне идет! отрывисто говорит Джен. Она говорит "да" или "нет"?

Парень позволил тебе щеголять розой, которая упала и ударила его по рукам, закрывая голову:

—О, моя христианская община ...! Я сумасшедший. Я совсем забыл спросить!

Ян наблюдал, как он медленно приближался к:

—Я возвращаюсь сейчас, сейчас-сейчас.

—Нет, я иду к себе; возвращайся к своим цветам, дядя, они снова возьмут с тебя плату.
притихший принеси.

И так Ян к Маупасу.

Парень смотрел ему вслед, пока он не скрылся за поворотом дороги. Потом драй
он опустил лицо и сказал, что кучер должен кататься на тележке. Впервые в жизни
дома, в Розвилле, ему было невесело.

Ян застал мадам Киберт в саду Маупаса. Она улыбнулась, увидев его;
и он почувствовал себя отдохнувшим, чего не знала доброта благородной жены.

—Добрый день, Джен. Твой дядя был здесь, ты знаешь об этом?

—Да, мэм, он перевозил мою левеншупу, и он не смог приехать.
должен вам сказать.

—О, прости его. Он живет в мечтах, и мечты его - блумрик.

С беваллиджем уиверигхейдом она берет за руку джонкмена.

—Но назначь свой визит. Я понимаю язык цветов.

Они сидели в клиптафельтье под деревьями. Ян поцеловал ей руку.
Они должны понимать друг друга во всем.

—Так вы знаете, что я люблю ее? сказал молодой человек, бьюо.

И более твердым голосом добавил, что он был там в:

—Как бы я ее мог не любить, мэм?

—Она достойна, - говорит Паула своей матери. И она думает о своем новом будущем.

—Я верю, что она всегда была любима. Только у меня есть собственное сердце, которого я не знаю.
не. Если мужчина еще молод, то, может, смысла жизни еще нет.
ну и не отличишь. . . . И я тоже люблю тебя навсегда.

—Да, - серьезно сказала она. Перед мужчиной, связанным с ним вечным обещанием,
ты должен быть уверен в себе. И я уверен в тебе.

—В Пауле я найти в себе мужество Марселя обратно, и его fierheid. Она так
довольно листать. Я буду судьбы благословения, как это так, что его для меня
сохранились.

— Ты должен благословлять Бога, Ян. Только от Него исходит наша сила. Да, Паула
Хороший ребенок. Хотя я ее мать, я могу с гордостью сказать. С радостью
Я дарю ее тебе. Тебя всегда так путали с моими собственными детьми,
а для Марселя ты был братом.

—О, мадам, вам так приятно слышать разговоры . . . . Но о себе?

—Не расстраивайтесь, Ян, Паула отвезет вас. Но вам нужна она для этого.
спросите себя . . . . Но вы должны быть уверены, что все хорошо обдумали ваше существование? Вы
знаете, мы не богаты. Если Паула согласится стать твоей будущей женой, то мой
мы с сыном Этьеном пожинаем плоды Маупаса и отказываемся от тебя. После того, как
виноградник срезан, получилось немного; но это все, что у нас есть.

Она отдает все и находит для этого другое оправдание.

—Нет, мэм, - говорит Джен.

—Позвольте мне теперь высказаться против: понимаете, я хочу, чтобы от меня все отступало. У меня мало чего есть
необходимого для жизни. Этьен, что он может сделать, присылай мне регулярное пособие;
Я отдала ему все, просила его делать меньше, но он не хочет. Тебе стоит подумать
о твоей будущей семье, Ян.

—О, мэм, где деньги, которые, казалось, стояли рядом с сокровищами, хранящимися в Пауле?
ее сердце покоится. Но не верю ли я, что альте эдельмоэдидж предложит мне удочерение?
нет. Я думал о нашем будущем. Этьену нужен кто-то на его месте.
помощь в колониях. Он говорит об этом во всех своих письмах. Что ж, я предлагаю ему свою
сотрудничество по адресу. Он был у меня в прошлом месяце, все это написано.

—Ах, так! значит, ты хочешь, чтобы твою жену увезли вон туда!

В этот момент Ян вижу Паулу на крыльце —она просто туйсгеком. А он
не замечает, как не стреляют глаза мадам Киберт, полные слез. Если это она
еще раз покажи, она уже была готова к новой жертве, которую требует от нее Бог,
и спокойным голосом она ответила ему:

—Что у Бога есть планы благословить! Там моя дочь, Яна. Слишком долго она в
одиночество и страдания живым. Она нужна удача. И как счастливы
будет ли она с вашей любовью! Ее джонхейд, о котором она забыла, будет
она снова почувствует себя снова. Я разрешаю тебе, Джен, сказать ей, что ты
ее любишь.

И, дай Пауле, чтобы они были так близки, она говорит, что они летают, переворачивая:

—Я дарю тебе мое последнее и самое дорогое дитя.

Поторопись, стэппенд и апрайт, подойди к Пауле на задний двор, к ним,
в тень кастайинг-дома. Немного тесновата в своем
черном платье, приветствует своего парня, что она напротив него кончила. Светло-красный
оживил ее цвет лица, в то время как ее темные глаза заблестели. Его поцелуй
ее мать:

—Я родом от фермера. Завтра мы будем яйца и масло доставать.

Мадам Киберт своим материнским взглядом обращает обоих в одно и то же. Она встала с
своего стула:

—Я иду заканчивать ужин. Экскурсируй меня, Ян. Прекрасный вечер. Вы
можете еще немного поиграть в рондвандель, пока солнце не сядет. Прогуляемся до
леса у водопада, а потом скоро вернемся, дети.

Энергичная и уверенная в себе, она не может пренебрегать своими детьми, чтобы
не звонить. Помимо друг друга и легкой поступи, она видела, как они уходили, нарастая
.

—Сколько ей еще? скажите "мэм Киберт" самой себе.

Он всего на полкопейки длиннее. И все же он выглядит великолепно. Они красивая пара.

Они исчезли среди деревьев. Медленно, потому что на сердце у нее тяжело, шагает
пожилая женщина к дому. Она заканчивает свою самую большую жертву и
сказала себе:

—Паула, моя дорогая, теперь о моей потере . . . . Я желаю, чтобы ты была счастлива
может быть; как послушный ребенок, ты это заслужишь. Будь счастлив — это
все, чего я прошу у Бога . . . .

Ян и Паула идут по тропинке среди попульербоса, он позади, а
она впереди.

—Давайте пройдемся до соснового бора, - говорит она, - сквозь ветви, мы сможем тогда
аандруд на горы посмотреть.

Он остался стоять:

—Не лучше ли нам остаться здесь?

И он показывает ей старый ствол дерева, которым может служить сиденье. У нее была последняя записка.
сидела с Марселем на их последней прогулке перед его отъездом. Она вспоминает
тот день назад и почти неохотно спускается вниз. Он ничего не замечает из
слов Яна нет. Мало прибегают к более чем подумать, ведь
ее бедности и в перспективе остаться позади, чтобы быть, у нее не было
ум к любви или к браку. Она думает, что так было всегда.
чувства прежних дней незаметно сделали ее такой тщеславной.
страдала и тщательно оберегала свое отверженное сердце. Она позволила себе
уговорите его сесть. На мгновение усадите их так, чтобы они были прижаты друг к другу.

Солнце полностью скрылось за горой. У них есть войлок или что-то в этом роде
в непосредственной близости от них находятся хайлигсы и гехаймсинниги: aandstilte, aanswewend
о ландшафте. Поднимите к их ногам спелые зерна этих стран, мягко помашите ими
вверх—вниз на ветру - как легкие гольфы медленно кружатся по вегстервенде на
морском берегу. Чуть дальше, суровые и величественные,
большие кусты уже спят. И вера на горизонте, гордая тем, что они такие
дневной свет все еще в глазах, сияние, последние гирлянды во всем великолепии их
оттенки розы и фиалки.

Безмятежность природы вызывает у Яна радостное волнение и ускоряет
биение его сердца. Он посмотрел на нее сверху вниз, и это восхитило его.
он хотел сказать, потому что снова узнал в ней беваллигейду
о ее джонхейде и о файерхайде всей ее семьи.

До боли очевидно, что она все же напомнила ей нежные слова Марселя, сказанные здесь
на том же стволе дерева в ночь его отъезда в Африку:
_пола, не расстраивайся; надеюсь, ты все еще будешь счастлива, малышка_. Поскольку
Джен вернулась, она приняла ее в ее тяжелом положении подходящей, без горечи и без
слабость. Да, она чувствовала своего рода смиренное счастье, которым она удовлетворилась.
установилась после стольких потрясений. Является ли _dit_ тем счастьем, на которое рассчитывал Марсель? И
вридсаамхейд аандуур снова последует за ней, превозмогая ее.
стремление к спасению иного рода. Но она не знает, что этот час настал.
не наступил.

Ян решил сейчас заговорить.:

—Паула, я велел твоей маме рассказать тебе, какие у меня планы на будущее.

Она посмотрела на него своими черными глазами.

—Твой верлофтид закончился? Ты скоро снова уйдешь?

—Я не собираюсь возвращаться к своему коммандос.

Удивленная, она ждала более близкого расположения.

Ее глаза вспыхнули:

—Я собираюсь подать в отставку.

—Ты, Ян! О, это неправильно с твоей стороны. Тебе еще нет тридцати лет,
ты был эретекеном, и ты идешь по своей карьере, чтобы все испортить! Что бы сказал Марсель
это сказало?

—Марсель, это было бы хорошо найти, Паула, потому что я по-прежнему буду служить своей стране, на
Пути, который не менее полезен. Вместо солдата, будь я.
Колонист. Я пошел к твоему брату Этьену Писаному; он может закончить свою работу в одиночку.
Я собираюсь помочь ему. -О! - Воскликнул он. - Я собираюсь помочь ему.

—О! она говорит, что они не будут счастливы, если нет! Они знают, как сильно ты любишь Марселя
хадила. Ты попросишь их сказать ему то, что ты сказала нам. Ты будешь
познакомься с моими племянником и племянницей, которых я до сих пор даже не знаю.

Тень распростерла его над равниной и начала подниматься по
изгибам гор. По мерт-джие вдалеке скользит пурпурная дымка
дымка, постепенно переходящая в розовато-голубой оттенок андемеля. И
вечерний покой опускается на неподвижные предметы земли,
как небесное благословение.

Яна встает и остается так, как стояла до нее.

—Твои братья будут еще счастливее, если узнают, в чем заключается мой план. И с
неергесловными глазами он говорит более мягким тоном:

—Этот план для меня имеет очень большое значение. Твоя мать все знает
об этом.

Он посмотрел на нее и, к своему удивлению, заметил, что она его еще не понимает
нет. То, что она сама, как забытая, прекрасна для него; и, наконец, с глубокой
серьезностью и чувством он произносит решающие слова из:

—Паула, я люблю тебя. Разве ты не хочешь, чтобы моя жена была со мной, поехала со мной за море
?

Спрааклуз, она сейчас стоит, и будь дудсблек. На
ее грудь что-то давит, она поднимается и опускается, и это показывает, какая буря разразилась в ее сердце
. Но она продолжала молчать.

Он продолжает:

—Я люблю тебя, Паула. Разве ты не знала этого? Когда я снова был в Алжире
Я выздоровел, такой храбрый. . . . . и такой красивый.
Нет, не качай головой. В пустынях, я все еще это знаю,
Марсель, мой манифольд, расскажет тебе, как твоя мать поддерживала тебя. И там,
в пустыне, поскольку у меня есть тот или иной образ или поддержка, необходимые мне
силы, чтобы проснуться, моя смелость, чтобы прошептать, тогда это зависит от _jou_, что
Я подумал. Я хорошо это вижу, я всегда всех любила, из
нашего детства, когда мы вместе играли и смеялись. Мое счастье в тебе
руки, Паула, ты хочешь мне не давать?

Она не отвечает. Она такая бледная, как будто вся ее кровь вытекла из вен.
теруггедринг. Он берет ее за руку. Она больше не оттягивала его. Он ждет, полный
уверенности, спокойствия, его сердце переполнено надеждой.

Не имея ничего, на что можно было бы смотреть, она установила свой взгляд на мирный пейзаж. В
скалы отражают скорее он из ondergegane солнца. Всего
- природа собирается укрыться в тени, что предшествуют сну.

Разве это не то блаженство, которого не предсказывал Марсель Хер, здесь
в том же месте, просто спокойной ночью?

Пока она все еще молчала, останься, почувствуй, как Ян сжимает свое сердце.
Его голос звучал иначе, чем когда он повторил это в третий раз. -Паула, я люблю тебя.:

Почему ты молчишь? — Спросила я. - Я люблю тебя. Почему ты молчишь? Я умоляю тебя, ответь мне.

Нежно забирая ее руку из своей, пока она говорила:

—Нет, нет, я не хочу!

Рыдания заглушили ее голос, и ей захотелось сбежать из своего дома-когда.

И теперь он чувствовал, как ночь проникает в его сердце. Он презирал ту жизнь,
которую любил, и он завидовал Марселю там, где он покоится, в песках Африки
Марсель, который уже является высшим вкусом покоя.




VIII.

МАДАМ КИБЕР.


Мадам Киберт ждет своих детей на веранде. Ее руки скрещены на
решетке. Голова склонена. Губы шепчут молитву. Глубокий покой,
подобный тем вечерам, когда на землю опускаются после погожего дня, теперь тоже воцарился.
слева от нее - вид, который все еще мокрый от ее слез. Несколько роз выглядывают наружу
из-под наполовину увядшего плюща и колышутся на ветру, так что их
листья разбросаны, и их аромат в grypies wegsteel.

Она увидела вернувшуюся Паулу, расстроенную и всхлипывающую, тщетно пытающуюся удержаться на ногах
-Паула, в чем дело?:

скажи мне . . . . . она стояла на ногах и говорила:

Не отвечая ему внутри - и в своей комнате.

Мадам Киберт отступает на несколько шагов позади нее. Но он думает, и
снова остается стоять. Она накинула на плечи шаль, спустила treedjies
вниз и изо всех сил, насколько позволяли ее старые дрожащие шаги, которые ей хотелось надеть, направилась к "
boomlaning in". Она стояла у больших ворот, ведущих на дорогу, и говорила себе
:

— Возможно, он еще не закончил. Паула так быстро разошлась по домам.

Она посмотрела наверх. Вокруг она слышала только пронзительный монотонный клааггелуид
крики, да время от времени шарканье лингвиста кастайинга, говорящего на
ветерок. В нетерпении она подождала несколько мгновений, а затем увидела черное
скадубельд Яна вдалеке. Он идет с головой и телом гебои. Если
он рядом с ней, она сразу видела по его лицу, что он опечален и хочет надеяться
это так. Выражая свое горе, он заметил, что она там стояла у столба
ворот нет. Когда он проходил мимо Лайк степ, она окликнула его:

—Ян!

Удивленный своим именем, услышав зов, он поднял глаза и заметил старую женщину; она
печально улыбнулась ему. Он здоровается и подходит ближе.

—О! он сказал это так, словно жаловался своей матери. Я очень несчастен.

Она протянула руку.

—Ян, дай мне руку. Пойдем в наш салон. Там темно и холодно.

Удрученный, он повинуется.:

—Мэм, вы знаете, что это не относится к тому, что вы когда-либо снова окажетесь здесь, внутри.
Но я отведу вас к месту назначения.

С полей доносится финальный крик. И по шелесту деревьев
он увидел в небе последние проблески исчезнувшего солнца.
нагскадуви упрямо продолжали битву в этот день.

Спрааклу шагают рядом друг с другом. У треджи он хочет попрощаться.
бери, но она говорит:

—Заходи внутрь. Я хочу с тобой поговорить. Паулы в приемной нет.

Он хочет отказаться. Безразличный, он отдает тогда, но когда следует за ней. Он чувствует себя как
Осужденный, которому мало кто верит в утешительные слова его благодетеля,
но он все равно слушал.

Войдя, она повернулась к нему, взяв его двумя руками за волосы, глядя своими
нежными глазами в его глаза, и сказала:

—Она отказалась быть твоей будущей женой?

—Она сбежала.

—Ян, мой дорогой Ян, ты ее не понимаешь.

Дружеское приветствие - бальзам на его смаРТ, но сломал маленькую
силы, которые он до сих пор oorhet. Он закончил в слезы свободно, чтобы лопнуть.

—О, это такое так! он говорит. Она не любит меня, и я люблю ох как много
ее.

Она опустила руки Йонкман свободные, и наклонился nadinkend на столе.
Теперь она хочет дерзнуть, это что-то серьезное. Может ли она завладеть сердцем
своей дочери? Уверена ли она, как мать, что она достойна того, чтобы дьюргекык ее имел?

Она подумала о джонкмане, о том, что ей нравится ее сын, и она хотела бы назвать его так, и она думает
благодаря его вере и мужеству. Прежде всего, думаю, что это благодаря Пауле, ее горящему сердцу и
ее будущее. Теперь она была уверена в своей правоте, видя, как Ян улыбается,
и наконец сказала:

—Ты действительно упустил это, Ян, у Паулы твоя большая любовь.

Он покачал головой.

—Нет, нет, мэм. Я не прошу никаких заявлений. Позвольте мне уйти сейчас.

—Неужели присутствующие матери больше не знают, что происходит в
сердцах их дочерей?

Она сначала одумается после, а потом заполнит до:

—Паула,с любовью к тебе. Ты не понял, что она собой пожертвовала ради меня
нет.

—Ради тебя? Как так?

И наблюдательным он посмотрел на мадам Киберт. Его молодость, которую она не могла победить, не терпела
нет, и он уже чувствуете новый агитации надежды. Между тем удивлен, что это ее
не то, чтобы он был ее мысли читать не умею, и это звучит почти как
прошу прощения из ее рта, как она говорит :

—Ты просил ее не говорить тебе, что твой план - уехать в Азию?

—Да.

—Она не хотела оставлять меня одну, нет, Джен. И поэтому она заплакала и
убежала. Но у нее есть твоя любовь: разве ее слезы не доказывают этого, не так ли?

Он увидел теперь, как он просто о себе думает; без единого слова стоит
он был там, перед старухой, он был полностью уверен, за кого он
было одинокое и печальное существование до того, как подготовить для нее то, что а
час назад даже не было слышно никаких жалоб, когда он просил ее
отдать ему ее последнего ребенка.

При этом он всегда был молчалив, впереди шла мэм Киберт, спокойная и неторопливая:

—Она не хотела меня оставлять в одиночестве позади.

И к дрофхайдвербергенде глимлагги добавь его переворачивание, когда будешь:

—Тебя это удивляет, Ян?

Он остается неподвижным, но тихим, и я пытаюсь сделать его сильным против бездны
заставляя его схватиться. Но пожилая женщина продолжает мягким, но
решительным голосом:

—Это неправильно ее Ян. Она любила меня раньше она любила
есть. Сегодня она сохраняет больше вас, чем меня, но она знает, что еще. Его
мой vreug было, вся моя сила даже. Поздно вы столкнетесь с тем, что
преданность это значит. Она так на мою придавало то, что она сама
для хочет жертвовать. Но я не хочу, не хочу нет. Боже, этого бы тоже не было.
нет.

Джонкмен плачет. Она берет его за руку:

—Она оглянулась назад, но в жизни нужно смотреть вперед. Отцы и матери
могут дать своим детям жизнь, но не наоборот. Это закон
Природа. На все воля Божья. Не грусти, Джен, она будет грустить.
твоя жена печалится. Я пойду, она выберет для тебя. Но пообещай мне сначала, что
вы будете любить то, что ты всегда за нее будут очень осторожны, что вы ее
счастливым сделают. Мой Паула заработал пока так.

Января постарайтесь не за его слезы не сдержать. Это глубокие слезы.
жажду прокатиться к чуду самоотречения. В своей искренней любви и
любящем восхищении он почти не делает различий между матерью и
дочерью, считая друг друга достойными взаимной жертвы ради своего счастья.

И ему самому, ослепленному своей любовью, не приходило в голову, что эта
любовь —жестокая, как у древних богов — требование жертвы, искупительная
жертва благородного сердца, которое разрывается на части.

Внезапно он низко поклонился и прижался губами к ее руке таким движением,
как будто она была святой.

—Я бы перед тобой хотел преклонить колени, - прошептал он. Будь благословенна среди всех женщин.

—О Джен, что ты там скажешь?

Он продолжает::

—Но я приношу тебе твою жертву. Мы будем здесь, на родине, когда
ты останешься. Паула, тебе не придется уходить.

Но мэм Киберт уже ушла. В конце прихожей, чтобы сделать свой
Открыть дверь. На пороге она обернулась и сказала ему:

—Подожди там, пока я не приду снова.

Она ходила по своей комнате и вышла в комнату дочери, без
звук. Носится на запах сада, стащить умирающего,
таинственный aandgloed у окна и в зеркала
teruggekaats, вместе с boomblare теперь, как черная тень,
против света контрастные. В сумерках она увидела пола, сидя на конце
ее кровать, gekromd на своих коленях, bewenende ей потерянное счастье.
Добровольно и без всякой слабости она потеряла его . . . . И пусть теперь она
не считается прекрасной, далекой, обетованной землей, куда она никогда не войдет
нет? И она наслаждается своим горем, своей старой, пылкой любовью, о которой
никто никогда ничего не узнает, — своей любовью, о которой она думала, что она сама
она давно задыхалась, а теперь в ее горе возродилась. Она наслаждается
так, что она чуть не петли, но теперь умереть.

Она вздрогнула, из ее горе, она почувствовала поцелуй ее мамы
ее волосы.

—Паула, почему ты плачешь? Ты, должно быть, храбра в любви, раз тебе это нравится.
была на испытаниях.

Дочь прыгает дальше, и, зная, что сумерки - это признаки ее
при попытке наполовину скрыть, немедленно защитить свое поведение:

—Мама, мама не знает, что там произошло. Я его не любила. . . .
Его предложение было таким неожиданным, мне было так забавно, что оно мое
Немного туповато избитое. Мама, это в первый раз, пойми маму. . . .
Но я не люблю его, уверяю маму. . . . . Я не могу иначе
нет.

Ее мать смотрела на нее с искренней любовью, как если бы его полноправным партнером хотите понять
молодой, непоколебимая преданность, кто не хочет признать, и в
отчаяния в нем было упорство.

— Пойдем со мной, Паула, - сказала она в конце концов. Ян тебе все рассказал.
нет. Ты должна поскорее убежать. У него не было времени сказать это.
Я иду вместе с вами двумя.

Как цветы, которые, после того, как ливень, и капли воды сверкают, как
драгоценных камней, так что Рэй появился проблеск радости от
заплаканные слева. Она обнимает за шею свою мать. Если
мадам Киберт все еще сомневалась бы в своей тайне перед Паулой, то этой
внезапной перемены в Пауле вполне достаточно, чтобы во всем убедиться.

—Мам, это правда? Как нам там еще повезет! . . . . . У меня есть мама
и все же люблю так сильно.

Мадам Киберт улыбнулась, она хорошо понимала, что последнее слово за кем бы то ни было.
еще задано.

—Я хорошо знал, - тихо сказала она, в то время как его Паула гладит ее по щеке, как
vanmelewe, когда она была еще маленькой была. С волнением созерцаю ее зарождение
счастье, которому Провидение дало ей шанс что-то надеть
. И молча благодарит своего Господа за то, что Он исполнил ее желание.

Застенчиво, без того, чтобы ее мать посмотрела, спрашиваю у Полы:

—Он уже ушел?

—Он все еще там.

Она покраснела, но причина в темноте, скрывающей это от глаз ее матери.

— Пойдем, мы вернемся к нему, когда, скажем, мэм Киберт. Она берет Паулу за руку
и ведет ее внутрь, в прихожую:

—Ян, вот твоя жена.

Она вложила их руки друг в друга. Они смотрят друг на друга, чтобы не. A
Вкусные ontroering набухают в груди, и наполнить его благодатью и
skuheid жизни—лицензия секреты плиты божественной силы.

Яна - первая, на кого падают его глаза, и любимый объект его показа.
спасение. У Паулы слезы на глазах, ее красота поубавилась,
но выражение ее гордости также смягчено, и она наделена
ондерданигер, человеколюбивая, что также выражает ее отношение к капитуляции.
Ее вруувесвакхейд добивается того, что он любит ее еще больше. -Могу ли я теперь верить в свое счастье? - Спрашиваю я. - Я люблю ее еще больше.

—Могу ли я теперь верить в свое счастье? в конце концов, говорит он.

Со вздохом облегчения она ответила:

—О, да!

—Паула, я люблю тебя.

Почти неслышным шепотом она произнесла эти слова, обращаясь к:

—Ян, я люблю тебя.

Теперь она тоже посмотрела на него, и они улыбнулись друг другу. Но тут же посмотрела ему в глаза
и, уверенная теперь в своем счастье, сказала:

—Мама поедет с нами вместе в Азию. Там, напротив, мы будем все вместе,
кроме сестры Магриет, миссионеров.

Теперь Ян понял, что kragargument мэм Kibert используют
сердце ее дочь знаю. И хотя он сомневается в том, что пойдет
старушка и сама понимала, что это всего лишь левентье от доброго сердца
, он пойдет, но если он так же рад, как и они.

—Дети мои, дорогие мои дети! скажите "мадам Киберт". Бог дарует нам великую
радость. Чтобы Его благословение снизошло на вас, на ваш дом и семью! Ян,
обними своего жениха!

Он прижался губами к ее все еще растрескавшейся щеке. Итак, они уже в своей первой встрече.
примите следы smart present, чтобы показать, что их
каждый живет своей жизнью, как в уме, так и в радости.

В другом конце комнаты посмотрите, мадам Киберт, на портрет
Марселя. Но все это настолько мрачно, что в ее воображении было больше, чем на портрете.
Ян и Паула воспринимают его облик. Сейчас к ней приходят Ян и Паула.:

—Марсель будет доволен, - говорит он. Теперь я верю, что он - это все, что знало мое сердце
до того, как я дала о себе знать.

И Паула вспомнила слова своего брата: _Moenie ongerus be: когда-нибудь
ты все равно будешь счастлива._

Тот, кто уже носил на лбу знак смерти, и
на встречу смерти шел размашистым шагом —он, когда в будущем
увиденное глазами, которые были открыты, предназначалось для другого мира; и должен ли человек
из жизни, скрытой от родства душ с дьюрсиеном и
секрета их назначения? . . . . Ее сестринская привязанность к
ее брату делает общение с ним приятным для нее.
ее любовь к Яну.

—Теперь я иду домой, - сказала Ян Пауле.

Ей сразу стало жаль. В то время как она уже думает только о своем
будущем муже, причиняй боль при первой разлуке.

Мадам Киберт камм туссенбей:

—Уже поздно. Останься только у нас, Ян, и поешь вместе. Вы будете мало чем удовлетворены
должно быть. После еды вы можете вернуться в свою розвиллу.

Он поколебался.:

—Я не могу, мэм. Мой дядя будет там. Я дала ему немного гриппа.
немного угощу по дороге, и я не хочу, чтобы он был еще более обременительным.

—Приведите его завтра вместе с нами поесть, скажите мэм Киберт. Скажите ему: "Мы".
мы поставим на стол самые красивые розы.

Как Ян Маупас, оставим их на всю ночь в эйкебо. Жизнерадостный и беззаботный
Он торопливо спускается по склону, как будто это прямой и легкий путь - это
его будущее существование. Это тот же скос, что и у Марселя однажды ночью.
opgehardloop—со светящейся грудью любви и voorproef опасности
на его сухие губы . . . .

Осенью Паула оставить только во сне. Она приняла любовь с мужественным сердцем,
с подвижной суровостью, которая для нее не является смягчением в добродетели,
но подкреплением. У нее есть то, что было у опдранса в юности, - сражаться
вуренде со смертными проблемами и душевными горестями, подобно антилопе, у которой
крутизну уберите, а хлопья шерсти в пучок оставьте позади. Теперь почувствуй его прикосновение.
она была на прогулке по флэтсу — с мягкой травой под ее босыми ногами. Перед ней
оттуда только свет на горизонте. И что бы ее ужаснуло, когда она снова
когда-нибудь понадобится подняться? Поддержит его тогда, сейчас не на сильной руке, а почувствовав его.
ее собственного мужества тогда не хватило?

Но это все долгий сон, так как ее старая мать все еще бодрствует и молится:

—Боже мой, - прошептала бедная старушка, - впервые в жизни!
Я говорю неправду. Прости меня. У меня двое детей все еще друг на друга похожи.
отдай. Вы создали их друг для друга, созданы. Идите к их счастью раньше, чем к моему?
Я слишком стар, чтобы идти с ними вместе. Я могу использовать своих мертвых, чтобы не уходить.
Земля тянет меня тоже ко всем; в конце концов, я тоже получу "позвони мне". Здесь я хочу часы
о Твоем пришествии, ожидание. Но дай мне сил, о мой Бог, на последнее прощание.
с самообладанием, чтобы носить. Я так часто обращаюсь к Пауле с ее любящими
заботами; и, лишая меня единственной земной радости, напоминаю Вам обо мне
о том, что мы не для нас безвозвратно должны быть связаны с делами
мир. Если она уйдет, забери мое сердце с собой, Ты полон удачи.
создан до того, как Ты сломаешься. Заранее я приношу Вам уже свои печали, чтобы,
поддержите Вас, орвлоедигсте, излейте благословение на моих мальчиков, Ян тоже листает, и на
мои дочери, те, кто жив, и те, кто умерли...

Она еще долго так молится. В своей вере она, наконец, соглашается; и если она
наконец засыпает, то с миром.




IX.

ЕЕ ПОСЛЕДНИЙ РЕБЕНОК.


Земля покрыта снегом, так что шагов людей не слышно
словно призраки, они ходят по ней, этой зимой, по дороге
к церкви в Шамбери. Instappend в церкви узнает друзей друг друга и
приветствует свендов копытцем.

Прогулка за прогулкой, потому что она боится поскользнуться на замерзшей земле,
пусть мадам Киберт обойдет другого, но мимо пройдет тот, кто сильнее его. И все же
она по-прежнему одним из первых, ведь она до сих пор хранит ее старой привычке всегда
слишком рано на место. Она идет совершенно отдельно ставят, и без
haarselwe там в молитве. Она остро нуждалась в божественной защите
и умоляла ее всем сердцем. Сегодня она получит ее.
горькое одиночество должно войти. Настал момент, когда она родила своего
последнему ребенку нужно вынашивать, единственному, которого она все еще держала на руках, и
Бог пока пощадил. До трех уедут ли Паула и ее муж из
Шамбери к своим братьям, чтобы отправиться в Азию.

Свадьба состоялась несколько месяцев назад в вольтроке. Молодая пара из Гехуде
когда первые недели своей супружеской жизни собираются провести в
ни с чем не сравнимой прекрасной части страны — густо-зеленой равнине
Шабле, на озере Леман, окружено высокими горами хоббелидж, вплоть до
их вершины покрыты лесом бегроид—вердераф с остро заостренными вершинами, покрытыми вечнозеленой
снежный, ярко-белый афстекенд на фоне неба клаарблу, ночной наглоеиенд в
свете заходящего солнца. Там, на веселом курорте, где
небо ярко-прозрачное, подарите файне клевроорганж природы
Приятное поздравление с днями, которые, однако, слишком быстро проходят.
Душа должна быть там, в полном одиночестве, подумал он. Хемелджуэльф отражает его в зеркале
вода озера, которая сейчас бликблоу, а затем снова стала темно-синей.
Земля напротив, кажется, неохотно пропускает воду и воздух резко друг от друга
отделиться и нанести на поверхность промазку илблу, чтобы смягчить.
Особенно осень придала подвижную красоту этой башне.
гармония оттенков, почти вегстервендских, позволяет самесмять, закаляя
из somervreugde, изливается изобильная нота; и
в стежках воды и вайланде, равнинах и горах, преобразиться в
пынликверлангенде с похотливой улыбкой, которая заставляла его чувствовать себя слабым и чувствовать
хотите насладиться, и не скупитесь на пререкания и дурманящий микс the loop
к жизни и любви прикасаться с предчувствием приближающейся смерти
нельзя.

Паула и Ян ощущают очарование падения. Они дышат этим
жестоким очарованием. Они видят, как листья на деревьях
приобретают тысячи прекрасных мимолетных красок, как виноградные лозы до самого
берега моря одеваются золотым платьем, чтобы умереть в богатой красоте. Итак
их молодежь уже предупреждена, они чувствуют, насколько непостоянна любовь
какова ее цель в ней самой, глядя на нее, и, поскольку привязанность считается поставленной задачей,
ее долговечность не знает воли в обществе взаимного доверия.
уверенность в себе и желание создать семью.

Они возвращаются в Маупас, если падают урожаи, а страны и
сады - искупленный народ ландбоузорге. Паула держится за свою мать
как за мечту о будущем, которое можно забыть. И будущее давит
тяжелым грузом на те несколько часов, что эти двое все еще вместе. Мадам Киберт была
ее дочь хорошо расскажет, что она решила остаться дома. Ян
так хорош, что весь его план отъезда хочется отбросить. Характер и
, доблесть молодого человека, geeskrag из jongvrou денежной
обстоятельства их семьи бокам—все это указывает, что они должны
колонии должны выйти на свои силы должным образом, может развиться и
новый дом, чтобы выиграть. Этьен также всегда говорит все больше и больше о том, что они должны прийти
что она гарантирует хорошие результаты и большой успех.
Он умоляет свою сестру, чтобы их мать тоже начала приводить, добираться туда, как объект
об их совместных заботах и любви, о счастливой старости, которая пройдет. Опыт
но определенно откажи мадам Киберт. Я все еще слишком стара, сказала она, когда Ян и
Паула попросили ее продолжать. Я никогда не ездил так, как между
Маупас и Шамбери, как я смогу выдержать долгое морское путешествие? Я буду
просто доставлять вам хлопоты. Я останусь здесь, и поворота к повороту, чтобы вы в
мои поручения. Вы скажете мне, моих внуков, которых я не знаю, и
которую я люблю, как я делаю мои собственные дети любили еще до их рождения.
А затем улыбкой она привлекает их внимание, чтобы ее глаза наполнились слезами.
Но в тишине она подумала про себя: "Я чувствую, что Бог звал меня. Сейчас, сейчас
сначала моя задача, вольбраг. Я ближе к мертвым, чем к живым. Если
Я одна, я больше люблю своего ухажера и мою маленькую Терезу: они ждут
меня на церковном дворе. Особенно мое сердце будет привязано к Марселю, представившему, что там отдыхает
вера в Африке. Нет, я совершу еще только одну поездку, и это будет
к тем, кого я люблю. Те, кто еще жив, мне больше не нужны
нет. Конечно, я буду молиться за них — только отсюда, а потом и оттуда. Я могу
ничего другого больше не делать. . . .

Паула каждый день делает все возможное, чтобы доказать своей маме свою любовь. У них впереди
еще столько лет вместе, их хлеб со слезами съеден. Джонгв-роу делают ее
почти упреком в ее собственном счастье, теперь, когда она в отпуске; и ее
мама хочет ее, но всегда еще больше ощущает удачу.

—Я Марк, где ты должен думать, - сказал Ян, как он слез участвуйте в Пауле в ее глазах.

—Я люблю тебя, Ян, - ответила она, - Я люблю тебя выше всех в
мира. Но его. . . .

Он поцеловал ее и ответил:

—Я не ревную, Паула, и я также понимаю твой ум . . . .

У Яна был составлен план относительно переезда пожилой женщины в ее резиденцию, если они будут в отъезде
будет: зимой она снимет комнаты, чтобы переехать жить в Чембери: его воля
здесь будет меньше афгесондерда, чем на Маупасе. Его от-gestribbel, и
сказал:

—Ты не бремя для меня нет.

Как дни проходят мимо, чувствую, Паула ей поднять сумку, а мужество
мадам Kibert все больше. Как вид Преображенского носит его до сих пор на
ее глубокие ямочки на лбу, в ее светлые глаза, на ее бледные щеки,
в afglansing ее души. По ночам она разговаривает с двумя детьми об их
будущее, и душ в их сердцах тоже есть свои упования на Бога—доверие
это полностью зависит Провидение оставить все приготовлено с
решительность, смелость и силу. Они всегда будут думать об этом учении,
на собственном благородном примере, казалось бы, созданном таким образом.

Так что друг против друга, аангедрук, словно путешественники сквозь грозу, которой угрожает опасность, вкушают вкус.
они все еще наслаждаются счастьем своего последнего единения до печального афскейдского рассвета.
рассвет.

Ян и Паула все еще спят, когда мадам Киберт тайком встречается с ней.
Бог - это высшая сила, позволяющая отправиться на поиски того, что ему просто необходимо получить.

Тогда она поставила в церкви. Она имеет больше нужно мужества, чтобы спокойствие.
Час печали, пропустить, искать его сил и терпения на него, что все
человеческие страдания носят и не жалуются.

Мадам Киберт сидит немного поодаль в темном углу, погруженная в свои мысли.
собственный туалет. Мысленно она снова возвращалась к последним годам своей жизни
и находила так много поводов для благодарности Господу. Он дал ей благословение
подарок, о котором она так долго с беспокойством просила, — счастье
ее дочери? Паула, ее собственная Паулатджи — у нее есть она, ну, не самая дорогая
из всех ее детей, но она является самым щадящим, и ее поддержка в
испытания ее старость; как часто она не благословение Господне на
ее afgesmeek, потому что Паула особенно горе семьи
вареные! И ее дочери теперь афгебеде благословение дарить, разорванное
Господом сердце матери. Но дай Лорду сейчас прокатиться
прайс хочет знать, как она могла быть такой глупой, чтобы роптать против Его воли
и хорошо, как она может умудриться в одиночестве проклинать это его
сегодняшняя ночь наступит, как ранняя смерть? И она говорит в своей молитве:

— Нет, нет, я сам не буду сокрушаться, нет; мы еще не скоро.
нужно сделать что-то, чтобы оправдать нашу слабость. Боже мой, Ты
поддержи меня в моей нужде. Сегодня вечером я хочу быть сильной. Они будут моими.
Не смотри, что не плачь. Я бы, однако, не с ними, могу пойти с ними. У вас есть
предупредила меня, что мои силы были исчерпаны, и тогда, моя работа выполнена.
Мои дети продолжат лучше, чем я. Я благодарю тебя за то, что Ты, по Своей
доброте, все же позволил увидеть счастье моей дочери. Я продолжаю нести ее
под Твоей защитой во время долгого морского путешествия, а также ее мужа, который также
мой ребенок стал . . . . Я также ношу перед Твоими головными уборами, Боже мой, другого
левентжи, которые все еще находятся в пробке во тьме и неопределенности, левентжи из
Небольшой wesentjie еще впереди, что мои глаза никогда не увидят, что мой
руки не будут встречать на земле. Также к здоровью,
Ум, сила воли и покорности Твоей святой воле. Дай ему долгую жизнь
, несмотря на то, что он был Твоего роста и мог хорошо служить. Пусть он усерден и будет сильным
в том, что хорошо; пусть он не боится ни смеяться, ни плакать: пусть
он будет верклустигом; и пусть он будет для своей матери тем, кем он был для меня
есть . . . .

Если мадам Киберт обхватит голову руками, что она, наклонившись вперед,
и сделает, она увидит, что священник закончил включать в себя службу. Его упрек
ее в том, что она не послушала проповедь или песню. Но она обнаруживает,
что она была в своей молитве, безмятежность и покой нашли то, что она искала.

Люди встали со своих мест и медленно покинули церковь. Мэм
Киберт выйдет на снег, в унылый зимний город, чтобы понять, что она
увидит возвращение на станцию . . . . одна.

Когда она возвращалась по Маупасу и по ступенькам коридора, заставленного сундуками и сундуками
оказывается, она застает свою старую девку Мари занятой приготовлением ужина.

По ее словам, сэр вышел в экипаж, чтобы обсудить кое-что.

— Не поев? спросите мэм Киберт — заботливая, как всегда.

—Он не хотел.

—А мадам?

—Какая мэм? Ах да, мисс Паула. Однако я могу не обращаться к ней.
мэм, не говоря уже о . . . . разве это не смешно? . . . . учительница находится
в своей комнате. . . . Если человек состарится, то забудет ты все дела, и
Я больше ничего не стою.

— По-другому и быть не может, Мари: мы оба старые.

Но оба забываем, что им нужно делать, и думаем о комнате на
руки; старая дева сняла очки и провела рукой по глазам
.

Дрожащими руками мадам Киберт в последний раз дает своей
дочери доесть шоколад так, как она любит. Затем она идет послушать
к двери спальни и слышит, как Паула вздыхает. Она постучала, осторожно вошла и
обнаружила Паулу в слезах.

Мама, о мама, мне действительно нужно уйти! У меня нет смелости больше.

Мадам Kibert поставить чашку, и положите ее ямочками руки на
лоб ее дочь:

—Моя дорогая, я хотел, чтобы ты еще ни разу не подавала, а у меня есть вот это
бутерброды позволят тебе кончить, ты так любишь поесть.

Она наклонилась вперед, и пока его Паула берегла, она тихо сказала:

—Сохраняй мужество, Паула, так угодно Богу! Любовь твоего мужчины дает мне
уверенность, что ты будешь счастлива. И не за мое ongerus не быть.

Но слезы не отставать, но. Января зайти, и увидеть в друг друга
оружие. Он думает, что это Паула старается утешить свою мать.

— Мы придем снова, мама, - сказал он. Я обещал тебе, мы придем снова. Наступает еще один год.
Этьен с женой приезжают, а через год приезжаем мы.

Но когда пожилая женщина подняла глаза, он с удивлением заметил, что она не плачет, и
что это она нуждается в утешении.

—Куда я денусь за эти два года? подумала она. И спокойно и серьезно ответила
своему:

—Ян, ты должен свою жену еще очень любить. Если ты вервег, тогда эти мысли
придают мне сил. Бог добр, и Он присматривает за нами. Разделение будет
узами, скрепляющими нас. Наши мысли и наши сердца остаются едиными. Если есть
уверенность в любви, то подразумевайте дистанцию, но ее немного.

С той торжественностью, которую, вероятно, не намеренно придают ее слова.
нет, идите к старой матери, чтобы:

—Любить друг друга, выходя замуж. Занимайся любовью с вервелендой и
не порти тедерхайд. Ярость от этого и от вашего взаимного доверия,
сила воли и настойчивость для вашей жизни. Смотрите вперед. Если ты
сочувствуешь нашим мертвым, мне, пусть это тебя не обескураживает,
но пусть это распространяется на лучшее понимание твоего джонхейда и всего, что Бог
это ожидаемо.

Ян и его жена взяли ее за руки, и послышались ее вздохи.

—Да, - сказала она, все еще переворачивая страницу, как будто она видит будущее, смотрит вперед, на твои
планы, на твоего будущего отпрыска. Дай своим сыновьям и дочерям храбрые
сердца, и пусть они также предстанут настороже, с глазами, которые из твоих собственных
последних сил приложат, чтобы видеть.

Они плакали оба, пока старая мать дудкалм оставалась. И ее решение:

—Я благословляю тебя. Тебе, Паула, за твою благочестивую бдительность по отношению ко мне и за
твою заботу о твоих братьях. И за тебя, Ян, за твою дружбу с Марселем,
и за все счастье, которое я могу прочесть в этих глазах, если они полны
слез . . . .

Мадам Киберт поезжайте с ними на вокзал. Встретьте их там.
кроме того, еще есть несколько друзей, с которыми молодые уезжающие приходят поздороваться.
Дядя января является siekerig, но у него есть служанка отправляется с букетом
цветы. Стенд Алида комплект—бледная и худенькая, хотя она имеет густую pelskleed в
у: она ждет подходящего момента, чтобы поприветствовать Паулу. Паула видит ее.
встает и подходит к ней; мгновение они колеблясь, а затем они
в объятиях друг друга. Паула видит, как появляется ее старая школьная подруга, и тихо спрашивает:

—Еще не всегда так печально?

—Всегда другая. Но ты, Паула?

Пока они вместе делают шаг в сторону мадам Киберт, спросите Паулу, приуроченный к
ее:

—Алида, докажи мне дружбу: сходи еще, а потом к маме, присмотри за ней.
и напиши мне, как обстоят дела с ее здоровьем.

—Я обещаю тебе это.

Алида остается стоять одна, а бьюо отводит Паулу обратно к ее матери и Яну. Нравится
всегда, когда наступал момент расставания, последнее слово старой женщины было
Молитвой:

— Чтобы Бог защитил тебя!

Но когда поезд, на котором они уезжают, исчез, она прижимается лбом
к нему и чувствует, что он был ледяным, и она думает:

— Давно пора. Мое мужество возросло.

Она вынуждена сесть на кушетку в приемной дердекласа. Те
путешественники, которые приходят и уходят, заняты своими проездными билетами и своими сундуками
и не видят даже старую женщину в ее сутулости, которая сидит там в одиночестве и плачет
нет.

Она снова стала бедной, слабой, страдающей смертной. Но она, по крайней мере,
силой обладать и до самой последней минуты ее отчаяния, чтобы сохранить в тайне для
ее дети.

В поезде отпечатки января его wenende женщину к груди. Она прислонила свою
голову к сердцу, которому она полностью отдалась, и позволила
своим слезам вырваться наружу. Он понимал, что это так, но ему все равно нужно остаться. Он ласкает
просто аккуратно ее щеку ладонью, и тогда и сейчас он склонился вперед, к
трепетное побережье давления на глаза, которые он слез не могла сдержать.
Она подняла голову, и Ян заверил ее,:

— Когда-нибудь мы вернемся, Паула.

Она покачала головой, сомневаясь, что ее это утешит.

—Ты для меня все, Ян, - прошептала она; и тут она снова заплакала.

Он начал теперь о ее матери говорить.:

—Паула, какой пример мужества и самопожертвования она подает нам. Этого мы
до сих пор никогда не забываем! И если у нас это есть, ей, возможно, стоит подражать, что
затем мы продолжаем вспоминать о ней. О, если бы те, кто не из вас, родились,
какими она может быть! Возможно, у него было твердое и храброе сердце! Что он свое
предназначение принимает без опаски, чтобы дать рукам повиснуть, опдать ему, по
не бояться за жизнь, за смерть тоже, не бояться: это просто
бесплодные души, которые теряют самообладание при мысли о смерти.
Что Бог, наши дети будут защищены, а также ее такой, как мы были там, чтобы уехать с
рваное сердце.

—Да, - ответила она теперь, - это тоже моя молитва. Это Бог, что для мамы
удовлетворение и молчаливое согласие дали то, что она, по-моему, хотела принести.

В ее молодой жизни было много часов печали. Но она думает, что
это все еще самое тяжелое. Она думает, что это смерть, которую она почувствовала. Но это
жизнь — жизнь в ее верховенствующем волнении, — которую она чувствует в самой глубине
своей души. И это высшая жизнь, в которой ее любовь чиста, и те
священное пламя материнской жертвенности, которое все больше и больше наполняет его
встретится. Когда-нибудь она поймет, что самая благородная, сокровенная, полноценная жизнь
жизнь заключается в полной отдаче собственного сердца и самопожертвовании.

Поезд проплывает над эйкебосом Маупас, а Ян и Паула все еще смотрят
Оказавшись снаружи, на хорошо известный древний пейзаж. Ветви деревьев
покрыты снежинками, словно маленькими белыми листьями, которые искушает заходящее солнце
; и иней на виноградных лозах, сияющий в аандстрале, как
ослепительный кантверк.

Даар, и нигде больше, свою жизнь она не провела тотногтоэ, даар провела
она познакомилась с жизнью, со смертью, с любовью. И его мысли
для юной, гордой малышки какая высокая грудь или бумага, потому что она ее мама
няня.

—Поцелуй меня, - сказала она мужу.

Он обнял ее и исполнил ее желание. И это побережье, вызвав святой
ontroering в их бытие, потому что они чувствуют в нем не только Тере
объединение тела и души, но и ее длинные, благочестивым
преданность к своей матери; они также чувствуют таинственное проспекте
смысл их общества своей расы и нации; это повышает их
lewenshoeveelheid и участвовать в их любви что-то onsterfliks Ми . . . .




X.

МОЛЧАЛИВОЕ СОГЛАСИЕ.


С трудом стоя мадам Kibert на диване, где она села на
плачет. Во всем она видела странный народ взад и вперед, проходя мимо, и как ее
скорбь их глаза скрывает. Она думает про себя:

—Здесь я, однако, могу оставаться недолго.

Она, наконец, встала и должна держаться за стену, чтобы стоять. Его
спросите себя, хватит ли у нее когда-нибудь сил, чтобы добиться дома.
Она чувствовала _nou_ только ее слабость и старость как перетащить лингвиста
ее за плечи. Она вспоминает тот день, когда она aangesukkel в
бесконечно-длинной аллеей Chen;e. "У дверей вокзала", - подумала она
со сваригхейдом на долгую дорогу домой-когда. Прибегла к "никогда не взимать плату" за
чтобы заставить себя не думать, что она там, даже ни к одному из хуурритуйе
занять эту позицию там.

На стадионах она начала переступать, опираясь на зонтик, осторожно, чтобы не поскользнуться на снегу.
осторожно, чтобы не поскользнуться на снегу. Усилие, которое она приложила, должно дать результат,
отвлекая ее внимание от ее горя. Но каждый раз, когда у нее появлялся момент
замерев, она шептала имя Паулы—Паула, ее никогда больше не поддержат.
поддержки не будет. Не забывай следовать за двумя ее дорогими путешественниками, с которыми
ее счастье в порядке.

—Теперь они все даар или даар . . . .

Если речь идет о брюгги-гоу в тробеле, ручье с бурным течением,
она на мгновение задержалась на ногах и прислонилась к бругрелингу, чтобы перевести дух. Там
она услышала, как тихий голос воскликнул:

—Мэм, вы позволите мне побыть с вами, чтобы начать уходить?

Это Алида, которая видела, как пожилая женщина колебалась и с трудом преодолевала дорогу.
на станции у нее появились первые симптомы, она вернулась домой; она не знала, старая ли это женщина.
жене нужна помощь — согласно ее обещанию Пауле — тогда или его ей, но
онгестурд должна уйти в глубоком горе. Но теперь она увидела, что миссис.
Киберт больше не может этого делать, она подходит ближе.

Мадам Киберт так устала, что его забава плохо отразилась на джонгвру.
Она шла мрачная и рассеянная. Алида всегда готова взять ее за руку.
чтобы хорошенько утешить, нужно сказать ей, как будут рады ее дети.
если они встретятся друг с другом там, в Азии. В дверях, чтобы поблагодарить Паулу Хер.
тепло поблагодарила маму за ее старания.

—Но я все равно помогу с лестницей, - говорит мадам Мартене.

— Это очень любезно с вашей стороны, спасибо.

И если они находятся на вершине, и сказал, Мадам Kibert:

—Останься еще на минуту, чтобы отдохнуть. Я пошла тяжелая на руку geleun, в
всю дорогу.

В ее глазах было что-то смрадное, скорбное запустение
созерцай ее дом. Это огорчает Алиду, и она сказала, что она
Немного потерпит.

Она последовала за старухой в ее спальню, в тот день также в качестве вуркамертье
сервировка — ставится ширма перед кроватью.

Старушка Мари, все еще опечаленная отъездом жюффру, принеси сюда
телеграмму:

— Вот телеграмма, - сказала она; и с угрюмым видом это шикарная мадам
Мартене к.

С трудом, из-за своей неприязни, заставьте мэм Киберт открыть телеграмму. Красная
Обертка, в которой могла лежать смерть, заставляет ее никогда не быть более открытой без беспокойства
нет. Но за ее ярким цветом лица следили. Пока она читала, Алида смотрела на нее.
невольно оборачиваюсь к мебели, похожей на подлокотник — почти простой клоостерлик.
И тут ее взгляд упал на увеличенный портрет Марселя. Она подходит ближе
, чтобы посмотреть. Портрет был сделан после его возвращения из пустыни в качестве
коменданта; в глазах у него сильный взгляд онгенакбаархайда. И
ясно, что она снова увидела тот день, когда он разговаривал с ней в
лесу Шене.

Мадам Кибер подняла голову от телеграммы и увидела, что Алида там
перед портретом одна. Теперь она сожалеет, что держала ее там, в комнате
принесли. Но когда она развернулась и пошла к вернувшейся старушке, Барс Алида
залилась слезами.

—В чем дело?

—Мэм, о, мэм!

И джонгвру, рыдая, выложила свою тайну матери Марселя.

—Я любила его. Если бы ты знал, как сильно я его люблю!

С большим сочувствием мадам Киберт джонгвру смотрит на то, что ее сын устал
сделал для своей жизни. Паула рассказала ей, что у Марселя в тот момент,
когда он убивал, во внутреннем кармане его куртки был портрет
светловолосой девочки. A Meisie_kind_, да, это она, бедная
дитя, у которого была душа избранного человека!

—Бедное дитя, - сказала она, поглаживая рукой Алиду по щеке, которая
в изнеможении опустилась на стул возле кровати.

Несчастье, которому подверглась сейчас старуха, чтобы утешить его, позволило ей проявить свой собственный ум.
забыто, и мгновенно к ней вернулись ее присутствие духа и ее мужество
.

—Алида, дитя мое, успокоилась!

Но мэм Marthenay рыдала в конце. В конце концов она приносит слова, которые
все еще на ее губах пришел, и что перепросмотр ее
вся жалкое существование.

—Почему я не его вдова? Тогда я была бы менее несчастна, если бы была
как сейчас.

Тихо сказала мадам Киберт.:

—Но вы не хотели, чтобы его женой была она.

—О, да, _ek_ хотел быть популярным, потому что я любила его; но мои родители столкнулись.
примечание.

Она обвиняет не только свою маму.

Но старуха покачала головой, и, надербыкая, сказала она еще мягче,
при этом она все время гладила Алиду по щеке:

—Бедное дитя! Ты не знала, что значит любить.

Алида хочет чая, но старуха уходит к:

—Нет, ты не знал, что такое любовь. Как мужчина, ты отдаешь свое сердце,
тогда это навсегда. А любовь дарует силу, терпение и выдержку. Ваш
мама нуждается свою удачу хотел—но на h;ar сторону. Она думала, что хорошо
не время, сын мой. Обвиняемый ее не обвинили только
себя. Несомненно, мадам Delourens поддался, как ваша любовь
невозвратное осталась. Потому что она любила тебя, и она бы узнала
чтобы увидеть, что объект вашей любви ей стоило.
Нет, ты не жена Марселя, нет.

[Иллюстрация: Бедное дитя, - сказала она, поглаживая рукой щеку
Алиды, которая в изнеможении сидит на стуле возле кровати.]

Алида рыдает.:

—Я его _на_ любила.

Вне себя от горя, она все еще цеплялась за свою бесполезную любовь.

В шоу "Ферма" мэм Киберт продолжает: "Иди".:

—Ты боялся за свою жизнь. Твои родители боялись за твою жизнь. В
жизнь, Алида, это не забава и события Idle мира.
Жить, значит чувствовать, что ты обладал душою, и что вы его полностью
собственные. Это любить, любить со всеми вашими силами, ибо всегда,
до конца, до selfopoffering. Не должно быть страха перед
усилием, ни перед великой радостью, ни перед великим горем: все это только
откровения нашей человеческой природы. С тех пор, как проходят дни, вы должны создать
человеку хорошие условия приема, которые никогда не проходят. Девушка, которая собирается замуж,
прими участие в труде и опасностях, а не для того, чтобы быть больше
легкости в поиске или легкомысленных удовольствий нет. Сама по себе ее преданность делу принесет ей
большее наслаждение творить. Этого ты не знаешь.

Теперь Алида внимательно слушает и думает про себя:

—Никто из моих никогда не говорил "нет".

Мадам Киберт, идите к:

—Даже в этот момент, когда мое сердце переполнено словами, я не могу иначе
не так, как благодарить Бога за его обильную доброту. Ты сам удивлен этим, мой
дитя, в такой день, как этот, я испытываю еще одно счастье. И все же
правда ли это: я _и_ счастлив. Если бы Бог попросил меня восстановить связь с моей жизнью
начать, я бы начал все сначала. И все же у меня были видения, в которых мой самый дорогой
был, видел холод и бьюиглу; и я видел мертвых, известных в самом жестоком виде.
мода для матери: если бы он был ее ребенком, то вервег принадлежал бы ей.
Но в моем муже, в моих сыновьях и дочерях жило все мое сердце.
Я вкусила божественную доброту, которую может дать мужчина. Моя жизнь была
полной, потому что я была предана их жизни. Сам я никогда не плачу.
И теперь я тоже не чувствую себя одинокой. Мои мертвые составляют мне компанию, а те, кто
жив, не покидают меня. Смотри, эта телеграмма, которую я передала Этьену
получена. Он знает, что Паула сегодня от меня уйдет; и от имени всего святого
говорю, он - мое мужество. Мне это было нужно.

—Мэм! - сказала Алида, целуя ей руку.

— Да, дитя мое, у меня есть своя жизнь, у меня есть жизнь любимого. И я
могу умереть, даже в одиночестве, даже если чужие руки понадобятся моим глазам
тодрук: Бог дал мне справедливую долю счастья. И смерть будет моим долгсамом
и удовлетворенным; и если он придет.

В ее ярких глазах сверкнуло странное очарование. Теперь Алида спокойна.
и наблюдайте за ней, чтобы быть полными благоговейного восхищения.

—Все еще разговаривая так со мной, она умоляла мадам Киберт остановиться.

Пожилая женщина долго и нежно смотрела на нее. Потом погладила еще раз ее по щеке и
говорит:

—Дитя мое, ты должна мне что-то пообещать.

—О, мэм, все, что захочешь.

—Не думай делать больше с Марселем. У тебя никаких прав на них нет. Продолжайте свою
текущую жизнь, во всей ее полноте и без угрызений совести, Бог хочет видеть, что
у вас достаточно мужества, чтобы ослабить прежние оковы. Это было неправильно с вашей стороны
вы передали своему мужу его заботы, чтобы он позволил вам лечь. Работа - благородство нашего
дней. Отследи его, чтобы найти что-нибудь, чем он сможет занять тебя, опдат.
твоя ошибка снова стала очевидной.

—Он бросил меня, мэм.

—Возможно, причиной этого было безделье. Попытайся заставить его простить.
Ходи на советы сердцем. Пусть он сам покидает свою сферу управления
участвует в gemeentebelange — так что есть еще многое, чего я не знаю
нет. И тогда вы увидите, что все наладится. Вы все еще можете быть счастливы
будьте. Ваша дочь сумеет помочь. Женщина, у которой есть ребенок
когда-нибудь оплакивала? Культивируйте добродетель в юной жизни, и будьте здоровы, и
стойкость. Ты нуждаешься в ее любви не в своих интересах, а для
_haar_ благополучия. И мир Господень снизойдет на тебя.

—Ах, - сказала Алида, ontroerd, если вы хотите договориться, чтобы поставить меня вниз, и когда на тебя здесь, в
получил, и так говорить со мной, тогда я буду еще раз проверять новые мужество творить.

Она думает, что их нет, что ее присутствие - болезненное воспоминание.
не заходите к мадам Киберт. Пожилая женщина больше не колебалась ни секунды
: разве это не Бог просит ее также помочь этому бедному слабому созданию
еще не помог?

—Кончай так часто, как тебе это нужно, - вот ее простой ответ.

Если мадам Мартене в отъезде, забираю свой портрет Марселя и ставлю его
за ширму, рядом с ее кроватью, пока она думает:

—Вот он ближе ко мне, и может Алида его больше не увидит. Поскольку она заставила ее
весь долг мужественно захотеть выполнить, тогда необходимо, чтобы она больше походила на его образ.
не видеть.

Тогда преклони колени и молись:

—Отец, Ты, Кто моя сила, помоги мне. Я сейчас вам дается все
Я люблю. У меня сейчас ничего для тебя больше, чем моя печаль. Взять его
от меня. И защити всех, кого я люблю, мертвых, которые в Твоем небесном покое
и живых, которые должны выполнять свой долг как люди . . . .

Когда он поднимается к старой Мари, чтобы помочь накрыть на стол, слева от нее возникает очарование
священного мира — мира тех, кто убивает без страха
встречай и иди за ними, жизнь, принятая без слабости.


КОНЕЦ.

[1] Имя Киберт произноситься соответствующим образом в качестве имени
Joubert.

[2] Фамилия Берлье произносится соответствующим образом, чем фамилия
Вилье.

[3] Это для того, чтобы использовать то, что делает мать.