Овалы ч. 5 Испания Гл 29 Мария. Гибель Аркадии
ОВАЛЫ
Пятая часть. ИСПАНИЯ
От войны нельзя ждать никаких благ.
Вергилий – Древнеримский поэт (70-19 до н.э.)
Глава 29. Мария. Гибель "Аркадии"
И не осталось никого…
«Десять негритят». Агата Кристи – английская
писательница и драматург (1890–1976)
Быть или не быть – вот в чём вопрос...
Достойно ль смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними?
«Гамлет». Уильям Шекспир – английский поэт и
драматург (1564–1616)
1937 год
В мае месяце Верещагин посетил штаб-квартиру генерала Доницетти – главного советского военного советника в Испании, где решил вопрос с отправкой Насти на Родину. Она была уже на пятом месяце беременности.
– Сеньора – весьма ценный для нас специалист с опытом военной хирургии. Нам очень жаль, амиго Гарсия, но дело – житейское. Через неделю грузовое судно из Барселоны отправится во Францию, там сеньору Гарсия встретят. Из Франции – самолётом до Москвы. Документы для проезда сейчас получите. Не беспокойтесь за неё, путь проверенный, риски минимальные, – устало улыбнулся испанский офицер, отвечавший за логистику, доставку и эвакуацию зарубежных специалистов, – передайте сеньоре Гарсия благодарность от Республиканского правительства за помощь испанским врачам, счастливого пути и наши самые наилучшие пожелания!
– Спасибо, амиго! – пожал ему руку Юрий.
Путь по морю до Франции вовсе не был безопасен. Юрий знал это. Шныряли немецкие и итальянские подлодки, наносила удары вражеская авиация с Балеар. С некоторого времени на аэродромах архипелага, помимо итальянских эскадрилий, базировались подразделения Легиона «Кондор».
***
Мария с Настей торопливо завтракали, как вдруг Мария, зажав рот рукой, кинулась к рукомойнику. Её рвало. Подождав, пока она приведёт себя в порядок, Настя, тронув свой живот, пытливо спросила:
– Маша, ты... теперь, как я?
Марию ещё слегка мутило.
– Как ты, Настия! – утомлённо кивнула она головой.
– Это... немец? – склонив голову набок, пыталась поймать взгляд Марии Настя.
Мария виновато посмотрела на подругу и опустила голову.
– Йес, Настия. Я... люблю его.
– Но он же наш враг! Убивает наших. Он хотел убить Юру! – вскочила Настя.
– Настия, я ничего не могу поделать. Он обещал уйти из Легиона. Мы уедем и будем вместе! – у неё появились слёзы на глазах.
– Мария, как ты можешь верить в это? Юрий сказал, что немца обменяют. Он опять окажется в Легионе и снова будет в нас стрелять. Ему не дадут уйти из Легиона. А если он откажется от обмена, испанцы посадят его в тюрьму или расстреляют – за то, что он уже здесь натворил!
– Я не знаю, Настия! – Мария заплакала, уткнувшись в свою кровать, – он сказал, что у него такой долг...
***
– Герр майор! Из Сото от республиканцев получено радиосообщение на немецком языке. В нём говорится, что обер-лейтенанта Пауля Лоренца, который в плену у испанцев, предлагают обменять на русского пилота, который, якобы, находится в плену у нас, – посыльный с КП подал командиру эскадрильи лист бумаги с текстом.
Майор молча прочитал текст, дымя сигаретой. Он сидел в бриджах и в майке – стояла неимоверная жара. Долгим взглядом посмотрев на солдата, который терпеливо ожидал, вытянув руки по швам, побарабанил пальцами по столу, зевнул и сказал:
– Мы этого русского расстреляли. Позавчера. А теперь возвращайся и позови ко мне офицера связи.
– Яволь, герр майор!
Вошедшему лейтенанту, начальнику радиостанции, майор приказал:
– Свяжитесь с республиканцами и передайте им ответ, что мы будем готовы к обмену через две недели. Якобы, пленного пилота надо, – майор хмыкнул, – подлечить. Тогда же свяжемся повторно и подробно обговорим условия.
– Будет исполнено, герр майор!
У командира эскадрильи возникла идея по поводу Лоренца: такие пилоты нужны Легиону позарез, а обменять-то теперь не на кого, поторопились с этим русским. Майор надел и застегнул на все пуговицы полевой мундир, поправил головной убор и направился к начальнику разведки Легиона.
***
Мария в грустных размышлениях находилась на ночном дежурстве, когда здание госпиталя потряс такой сильный взрыв, что зазвенели и посыпались стёкла, а с потолка попадала штукатурка. Во всём здании погасло дежурное освещение, которое обеспечивал дизель-генератор.
В коридоре раздавались стоны и проклятия раненых. От пыли было трудно дышать. Началась паника, усиленная темнотой и теснотой. Кто-то звал на помощь, кто-то кричал, требуя носилки, кто-то монотонными повторами просил воды, чьи-то голоса призывали тушить возникший пожар...
Мария кинулась в палату к Лоренцу, который уже шёл на поправку. Она безумно испугалась за его жизнь. Юрий сообщил Лоренцу о скором обмене, и немец воспрял духом, размышляя о том, как в Бургасе после обмена подаст рапорт об увольнении со службы, и уедет с Марией в Штаты, подальше от войны. На его решение повлияло признание Марии, что она беременна. Несмотря на незавидное положение, Лоренц, думал о Марии и ребёнке, испытывая неведомое ему ранее волнение.
В темноте не просто было пробираться по длинному коридору среди носилок с раненными. Они что-то говорили, кричали и цеплялись за её руки и одежду. Дверь в палату была распахнута. У входа Мария в темноте споткнулась о чьё-то тело. Ужас обуял девушку.
Она наклонилась, чтобы пощупать пульс, и ощутила толчками бьющую из сонной артерии кровь. Мария невольно отдёрнула руку. Мёртвым был охранник. Ему перерезали горло. Винтовка валялась рядом.
– Пауль! – вскрикнула она.
Но никто не отозвался. В палате стояла кромешная тьма, окна были плотно задрапированы в целях светомаскировки.
«Как же так? Что произошло?!», – Мария в сильном смятении на ощупь двинулась к койке Лоренца, но в этот момент яркая вспышка словно разорвала мозг, – она получила сильный удар по голове и тут же рухнула без сознания на окровавленный пол.
Лоренца крепко держали, прижав к койке, двое сильных мужчин. Один из них, зажав ему намертво рот ладонью, зло прошипел на ухо:
– Молчи! Не то удавлю!
– По-моему, девку я тоже пришиб, – негромко сказал, выйдя из-за двери, третий, очевидно, старший в группе.
– Лоренц, без глупостей! Идешь с нами ровно и без фокусов, – предупредил он, – автомобиль ждёт нас за оградой госпиталя. Если без приключений, скоро будем в Бургасе.
Пауля рывком подняли с койки.
– Идти можешь?
– Могу, – Лоренц рванулся было в сторону Марии, которая бездыханно лежала на полу, – но его порыв умело заблокировали.
– За что вы так... с ней?! – простонал Пауль.
– Ты что, идиот, Лоренц?! Она своими воплями могла выдать нас и провалить всё дело. Давай, перебирай ногами. Надо выбраться отсюда, пока персонал не очухался и не подали свет.
Группа перемещалась в темноте коридора к запасному выходу.
– Мне обещали обмен, к чему всё это? Куда вы меня тащите?
– Посторонись, посторонись! Здесь раненный, – на испанском бормотал старший, бесцеремонно распихивая в темноте людей и препятствия в виде носилок, каталок и коек. – Нет никакого пленного, нет обмена, Лоренц... Здесь тебя расстреляют, болван.
– Куда делся пленный?!
– Заткнись, Лоренц! Не то прирежу и скажу, что тебя застрелила охрана.
Группа благополучно выбралась через запасной выход в тыльной части здания. У калитки в ограде никого не было, потому что все кинулись оказывать помощь раненым и разбирали завал у парадного входа, который образовался в результате взрыва, организованного диверсантами Легиона.
В Мадриде, который кишел агентурой франкистов и Абвера, подготовленной группе несложно было выяснить местонахождение Лоренца, навести панику и неразбериху подрывом взрывного устройства в ночное время и беспрепятственно вытащить лётчика из здания. Диверсанты отлично владели испанским языком и прекрасно ориентировались в городе.
Лоренца впихнули в легковой автомобиль, водитель которого после сильно громыхнувшего взрыва в тревожном ожидании нервно озирался, выкуривая сигарету за сигаретой.
– Что-то мне не нравится настроение этого аса, – сказал старший своим товарищам, сидевшим на заднем сиденье с Лоренцем, – свяжите-ка ему на всякий случай руки. Лоренц, для их патрулей, если остановят, ты – диверсант, а мы поймали тебя и везём в штаб, ясно?!
Лоренц подавленно промолчал.
– Я спрашиваю, тебе ясно?
Один из диверсантов больно ткнул Лоренца под ребро стволом пистолета.
– Ясно... суки! – на русском изрёк Пауль.
– Что ты там бормочешь? Плохо лечили что ли?
– Понял я...
– Так-то лучше, Лоренц! – закурил старший.
***
Юрий благополучно отправил жену на Родину, сопроводив её до Барселоны и посадив на корабль, идущий во Францию.
Вернувшись в Мадрид, он поспешил в госпиталь, выяснить готов ли Лоренц к выписке, чтобы произвести обмен. Тут выяснилось, что Лоренц сбежал, убив охранника и чуть не убив Марию. Девушка лежала в отдельной палате с забинтованной головой. Она осталась жива, но получила сильное сотрясение мозга и ничего толком не могла пояснить.
– Я ничего не видела. Было очень темно, Юрий. Пауль не мог так поступить! У меня его... ребёнок. Он говорил, что после обмена уйдёт из Легиона, мы собирались уехать, он радовался ребёнку, – с трудом выговаривала она слова, и слёзы катились из её глаз, медленно стекая по щекам и закатываясь за белые бинты, в которые была туго замотана голова. Под мокрыми глазами темнели большие синяки.
– Мария, мне очень жаль! Я даже не знаю, что тебе сказать и как утешить, – он достал чистый носовой платок и осторожно промокнул её слёзы. – Я отправил Настю домой, она сказала, что тебе тоже надо поступить так же.
– Спасибо, Юрий! Я люблю Настию. Вы хорошие. Но мне очень плохо. Пауль – не мог. Я знаю, потому что он полюбил меня...
Юрий молчал. Ему рассказали про события той ночи. Взрыв от мины наводил на размышления. Вспомнил он и слова Петрова: «Здесь много сочувствующих Франко даже среди медперсонала! ...продажные люди могут и вынести за деньги!»
Как бы Лоренц смог всё это организовать без посторонней помощи? Да и без автомобиля из города не выбраться. Не выбраться даже с автомобилем: по ночным улицам без освещения, не зная города. В конце концов, Лоренц был совершенно уверен в скором обмене, о котором сам Юрий ему и объявил. Что делало опаснейшую авантюру совершенно бессмысленной.
Эти размышления упорно подталкивали к выводу, что Паулю «помогли». А слова Марии о взаимной любви служили только дополнительным аргументом – очевидно, «помогли» против воли Лоренца.
«Если немцы из Бургоса не выйдут на связь, значит, обмен – фикция! Осталось выждать. Они решили выкрасть лётчика, а мы ситуацию прошляпили!», – пришел к наиболее логичному выводу Верещагин.
***
Лоренц из-за не совсем заживших ран с трудом стоял навытяжку перед командиром эскадрильи и с тоской выслушивал нравоучения шефа. Тот в одной руке держал кружку с кофе, а в другой – рапорт Лоренца.
– Так значит, говорите, рапорт? – майор, небрежно пробежав глазами написанное, резко тряхнул листком бумаги, – Лоренц, вы отдаёте себе отчёт в своих действиях?! Мы здесь на войне! Боевой и численный состав Легиона отдан приказом Главкома Люфтваффе – Геринга, в который включена и ваша персона, – майор разорвал рапорт на мелкие кусочки и бросил в пепельницу.
– Сказки о добровольцах – для газетчиков и тупого плебса, Лоренц! Выбыть из Легиона можно лишь в трёх случаях – при завершении кампании или же в случае гибели или инвалидности. Ясно ли я выражаюсь?
– Так точно, герр майор! Разрешите вопрос.
– Какие ещё могут быть вопросы, обер-лейтенант?
– Правду ли пишут про бомбардировку Герники, что город уничтожен и имеется множество жертв среди гражданского населения?
– Лоренц, я вижу, что испанцы не только сбили вас, подлечили, но и основательно промыли мозги! Мы, немцы, не должны доверять врагу и его пропаганде. Бомбили военные объекты, Лоренц! У вас ещё что-то?
– Так точно! Мне рассказывали в госпитале про итальянца Примо Джибелли. Мешок с кусками его останков...
– Хватит! – рявкнул майор, – может и было! Но в этой ситуации немцы никак не могли быть замешаны. Это – испанцы или итальянцы. Наши «союзники» – просто животные! Как вам могла прийти такая мысль в голову?!
– Виноват, герр майор! А... почему меня не обменяли, как обещали русские?
– Лоренц, вы верите русским?! Хватит этого цирка, обер-лейтенант. Благодарите наших разведчиков, которые вас вытащили из осиного гнезда коммунистов! Лучше идите и примите новую машину, взамен утерянной вами в бою с русскими устаревшими истребителями! – подпустил иронии комэск.
В этот момент завыла сирена, оповещая о воздушном налёте.
– Я в воздух, Лоренц! Идите в убежище! – майор побежал к своему самолёту.
Три республиканских бомбардировщика СБ-2, вынырнув из плотных облаков, обрушили бомбовый удар на аэродром Легиона в Бургасе. Взметнулись ряды чёрных взрывов, корёжа взлётку и стоянку самолётов, два из которых сразу загорелись. Ярким пламенем рванул заправщик, от которого во все стороны полетели пылающие фрагменты. Сверху атакующим видно было, как мечутся по полю фигурки людей.
Словно опомнившись, заработали вражеские зенитки и зенитные пулемёты. Вверх устремились огненные трассы, пытаясь настичь противника. Два «москаса» неожиданно прошлись на бреющем полёте над стоянкой самолётов, поливая огнём ряды самолётов и немецких зенитчиков.
С взлётки один за другим поднимались в воздух мессершмитты. Они набирали высоту, чтобы ввязаться в бой с атакующими истребителями. «Катюшки» быстро отбомбились и, тоже набрав высоту, на максимальных скоростях ушли на восток.
Майор устремился было за ними, но ему помешал русский истребитель И-16, который прикрывал отход бомбардировщиков. Вот он в прицеле! Однако в момент нажатия на гашетку пулемёта цель сместилась из прицела вверх. Очередь пронеслась мимо. Майор ругнулся и в бешенстве закусил губу – как так?! Комэск слыл отличным пилотом. На фюзеляже его истребителя таращила глаза намалёванная акула, скаля пасть с рядом белых острых зубов.
Вдруг по радио майор услышал свой позывной и узнал голос Лоренца.
– Сокол, я – Адлер! Выходи из боя с этим русским! – Лоренц, надев наушники, с гарнитурой в руках наблюдал, задрав голову, бой с земли.
– Какого чёрта, Адлер?!
– Сокол, этот русский – сам дьявол! Он сбил меня, уходи, Сокол!
– Я раскрошу и сожгу твоего дьявола, Адлер!
– Сокол, Сокол! Русский – сзади! Отвора-а-ачивай!!
– Адлер...
Верещагин, не жалея боеприпасов, от души влепил роковую очередь в хвост мессершмитту и резко ушёл в сторону и вверх. Вражеский самолёт через мгновение взорвался в воздухе с такой силой, что взрывной волной тряхнуло и истребитель Верещагина.
Мессершмитт разнесло на горящие куски. Часть их взметнулась вверх и пронеслась мимо самолёта Верещагина. Другие, кувыркаясь и чадя, падали вниз на аэродром.
Лоренц в шоке наблюдал за скоротечным боем, катастрофой и гибелью своего командира: «Вот ты и выбыл… по одному из «трёх случаев», а ведь только что нагло распекал меня и игнорировал! Неужели Верещагин не блефовал, утверждая про «зелёный» артефакт?! То, как он смог вывернуться из-под удара – невероятно! А заход в хвост? Это просто нереальный фокус!» – сумбурно роились мысли в голове Пауля.
– Это вам за Хуареса! – глянул на горящий аэродром Юрий и наклонами крыльев подал сигнал звену прикрытия, которое с энергичным разворотом сразу ушло в сторону солнца.
Никто не рискнул пуститься за ними вдогон...
***
Лоренц козырнул часовому, который при виде офицера принял стойку «смирно», и постучал в дверь приемо-передающего центра. Дверь открыл лейтенант.
– Что вас привело к нам, герр обер-лейтенант?
– Скажи мне, Хельмут, русские обращались к нам с предложением о моем обмене на русского пилота?
– Яволь, герр обер-лейтенант! Это было два дня назад. Я сразу доложил вашему командиру майору...
– Майор только что погиб в бою, Хельмут.
– Мне очень жаль...
– Майор распорядился дать ответ русским?
– Так точно! Он приказал сообщить им, что обмен состоится через две недели, как только этого пилота подлечат.
– И что русские?
– Дали согласие! Но...
– Что?
– Пилота расстреляли, герр обер-лейтенант, ещё до обращения русских. Так сказал господин майор.
***
Юрий понимал, что Марии нельзя оставаться в Испании. Он периодически навещал её в госпитале и убеждал, что надо уехать.
– Тебе нельзя здесь оставаться, Мария! Доктора говорят, что травма и беременность не позволят тебе справляться с обязанностями хирурга как раньше. Да и подумай о ребёнке! Война – не место для беременных, Мария. Если Лоренц так сильно тебя любит, то найдёт и в Штатах. Оставишь свой адрес мне. Лоренц знает, что мы с тобой дружим, и найдёт способ связаться со мной и выяснить твой адрес. Это – шпион с опытом, – невесело усмехнулся Юрий, – обещаю сообщить ему.
Долгие уговоры Юрия возымели действие. Марии было обеспечено место на французском грузопассажирском судне «Аркадия», отправлявшемся из Валенсии в Марсель с беженцами и ранеными французами из интербригад.
То, что Мария – врач, решило спор с капитаном судна, который не соглашался брать в рейс иностранку.
– Увы, месье, судно перегружено!
– Господин капитан, но кто-то всё же должен на судне досматривать раненых! У вас, я уверен, квалифицированных врачей на борту нет. Так берёте военного хирурга или нет?
Капитан, помыслив, пыхнул дымком из трубки и миролюбиво изрёк:
– Валяйте, месье! Мадам, прошу вас на борт «Аркадии»! Разместитесь в лазарете.
– Я не избалована, месье! Благодарю!
– Это твой единственный шанс, Мария, в Марселе тебя встретят друзья республики и отправят в Штаты, – сказал Юрий, передавая ей поддельные документы на имя испанской беженки.
Они крепко обнялись. В глазах Марии стояли слёзы.
– Я вас с Настией люблю, – сказала девушка на прощание.
С мокрыми щеками она ещё долго не отходила от бортовых поручней «Аркадии», после того, как судно отчалило от пристани и издало надрывный прощальный гудок. Юрий тоже долго стоял и махал ей рукой, пока вечерние сумерки не скрыли фигурку девушки и других пассажиров.
Капитан "Аркадии", Жан-Луи Бертье, нервничал и не выпускал изо рта трубку – маршрут опасен, но судно с потушенными огнями он обязан вести.
***
Тем временем немецкая субмарина U-34D, из морской группы «Нордзее» *, под командованием Рольфа Бергмана рыскала у берегов Испании безо всяких опознавательных знаков.
Изначально базой лодки была итальянская Ла-Специя *. Бергман имел приказ: «Выйти к берегам Испании и приступить к военным действиям, не поднимая флага и по возможности не обнаруживая себя!» Экипаж действовал в итальянской морской униформе.
На заматеревшего Бергмана, чью обрюзгшую физиономию обрамляла теперь рыжеватая бородка, временами накатывало помешательство, пугавшее членов экипажа. Однако жаловаться или писать на капитана доносы желающих не находилось.
В принципе, Бергман безупречно управлял судном, а приступы накатывали в боевой обстановке. Рольф был беспощаден. Ему всюду мерещились вражеские корабли. Он бредил пиратской славой. Очевидно до сих пор сказывалось воздействие на Рольфа артефактов.
И в самом деле, кровожадный Бергман, заметив утром рыбацкую шхуну, приказал всплыть. Рыбаки при полном штиле с ужасом глядели, как рядом из чрева моря всплыло черное стальное чудовище, с которого водопадами низвергались потоки воды.
– Унтер-офицер Улаф Рёпке! Уничтожить врага! Дайте им как следует прикурить! – скомандовал Рольф Бергман артиллерийскому расчёту, кинувшемуся к орудию на палубе.
Немцы с близкого расстояния расстреляли беззащитное судно из орудийной установки, даже не пытаясь выяснить его принадлежность. Бергман, высунувшись из рубки, курил и с ухмылкой смотрел на муки тонущих рыбаков, взывавших к спасению:
– Свиньи! – констатировал Рольф, – ваше место на дне, – и захохотал, как помешанный, – расчёт, в лодку! – рявкнул он артиллеристам.
Субмарина медленно ушла под воду и, подняв перископ, продолжила поиски неприятеля, пересекая водные маршруты между Испанией и Францией. Однако здесь курсировали и военные суда испанцев и англичан. Бергман хорошо знал это и не собирался ввязываться с ними в открытое сражение.
– Гидроакустик! Где они? Где корыта этих красных свиней? Наши торпеды скоро заржавеют! Поднять перископ! Старпом! – заводил себя Бергман.
– Герр капитан, мы уже потопили сегодня одно судно. Может, вернёмся на базу? – старпом Ганс Фогель пытался утихомирить шефа.
– Не-е-т! Они – здесь, я чувствую это! – рявкнул Бергман.
В этот момент гидроакустик громко доложил: «Контакт! Грузовое судно, курс норд!»
Бергман залился хохотом:
– Видишь, Ганс?! Судьба ведёт меня! Ах, какая жирная посудина! – с нездоровым азартом глядел он в перископ, – она наверняка набита коммунистами, и мы покажем им, что такое Кригсмарине, – прильнув к перископу, бормотал Бергман.
– Приготовиться к торпедной атаке!
***
Капитан «Аркадии» Бертье испытывал беспокойство. Это была интуиция старого морского волка. Он не расставался с биноклем, оглядывая морские просторы в поисках белого буруна от перископа подводной лодки.
Но атака субмарины всё равно застала моряка врасплох.
– Капитан, торпеда! – закричал вахтенный.
Быстрый след торпеды, пущенной с близкого расстояния, заметили поздно. Бертье, ругаясь, отдавал яростные команды в машинное отделение, требуя увеличить ход и орал на рулевого, менявшего курс судна. Перегруженное судно разворачивалось смертельно медленно.
Увернуться не удалось. Страшный взрыв с грохотом разорвал борт «Аркадии».
Судно дрогнуло и стало быстро крениться – в пробоину хлынула вода.
На борту началась неописуемая паника. Бертье отдал приказ на эвакуацию, и моряки пытались спустить спасательные шлюпки. Команда вытаскивала на палубу беспомощных раненных. На Марию, помогавшую раненым в лазарете, упала тяжелая балка, сломав ей ногу и убив пару человек рядом. В это время в борт вошла вторая торпеда и завершила трагедию.
Бертье стоял на своём капитанском месте, крепко зажав погасшую трубку в зубах. По щеке его стекала кровь. В стекло рубки медленно ткнулась головой погибшая иностранка с закрытыми глазами и спокойным, как во сне, лицом. Но её быстро завертел поток. Вода, с хрустом выломав дверь, стремительно хлынула в рубку.
Через двенадцать минут волны сомкнулись над «Аркадией». Около дюжины живых людей ещё держались на поверхности, уцепившись за плавучие обломки судна. Море было на удивление спокойным. Издали к месту трагедии спешило небольшое быстроходное судёнышко. Радист «Аркадии» перед гибелью успел подать сигнал SOS…
***
«Контакт! Грузовое судно в дрейфе, дистанция десять кабельтовых *», – вновь громко доложил акустик.
– Поднять перископ! Самый малый ход! Приготовиться к торпедной атаке. Фогель! Я вижу две вражеские подлодки!
Субмарина стала подбираться к цели на самых малых оборотах.
– Герр, капитан! Разрешите глянуть в перископ!
– Смотри, Фогель, смотри! Ещё две крысы! Будем топить!
– Герр капитан, это – наши! Союзники. Итальянские лодки! Я вижу по силуэтам!
Субмарины находились в надводном положении.
– Герр капитан! Они передают больного с борта на борт! Это – наши! – севшим голосом повторял старпом.
– Прочь! Это враг! – лицо Бергмана побагровело, он грубо оттолкнул Фогеля от перископа, – торпедная атака двумя, с правого борта!
– Торпеды к пуску готовы!
– Интервал пятнадцать секунд, пли!
Фогель двумя руками крепко схватился за голову и забился в угол. Лодку сильно тряхнуло одной, затем второй взрывной волной.
– Твари! На корм рыбам вас! – орал Бергман, – Фогель, заполняй вахтенный журнал! Экипажу выдать порцию рому! Это записывать не надо, Фогель!
Бергман ещё раз удовлетворённо прильнул к перископу: над поверхностью моря полыхало разлившееся топливо. Там был ад… Он радостно захохотал:
– Штурман, курс на Балеары! Идём на отдых в Маон *!
***
Дым сигарет закручивался в ленивых спиралях под потолком, смешиваясь с запахом рома и жареных морепродуктов.
За столом в отдельной комнате кафе «Марина» в Маоне собрались люди, которые знали друг друга, но давно не виделись: Рольф Бергман – капитан субмарины, вернувшейся из похода, командир базы – Дитер Лоренц, его сын Пауль Лоренц и Вилли Дейс, постаревший, но ещё бодрый капитан грузового судна «Принц Ойген», друг семьи Лоренцев.
Его судно теперь участвовало в военных поставках Германии в Испанию, доставляя на Балеарский архипелаг самолёты, бомбы, торпеды, оружие, боеприпасы и военное снаряжение. Рядом за другим столиком сидели старпом, штурман и старший механик.
Было душно. Потный Бергман, стоя с гранёным стаканом в руках, хвастливо вещал:
– Господа! Я сегодня потопил судно с коммунистическим сбродом! Они думали спастись во Франции! А до это мы пустили ко дну патрульный катер республиканцев. И – внимание, господа! – сразу две подводные лодки коммунистов, которые были без опознавательных знаков, отправили на дно наши красотки-торпеды. Это серьёзная победа моего доблестного экипажа и немецкого оружия, друзья. Хайль Гитлер! – вскинул он руку в нацистском приветствии.
– Хайль! – вяло встали присутствующие, выпили и сели.
– Но, если лодки были без опознавательных знаков... – начал было кто-то.
– Мы их опознали по силуэтам, это были республиканские субмарины! – грубо перебил говорившего Бергман, – никаких сомнений!
– Молодец, капитан! Я горжусь тобой, Рольф! Ты должен быть представлен к награде! – поднял стакан старый Лоренц, – верно я говорю, старина Вилли? Мы раздавим эту республиканскую сволочь!
– Верно, верно, – негромко отвечал Дейс. Он медленно вращал стакан в руках, делая вид, что не слушает разговор за соседним столиком.
Там старший помощник Фогель и штурман Бергмана, напившись, вели пьяный разговор. Старший механик перебрал и спал, свесив голову на грудь.
– Я потрясен, старик! Бергман наш совсем сошёл с ума, – пытался, понизив голос и наклоняясь близко к штурману, громким шёпотом говорить Фогель, – рыбацкий траулер, гражданское судно под французским флагом с беженцами – беспощадно утопил и смеялся, как умалишённый. Но последнее! Две потопленные подлодки были наших союзников!! Они просто дрейфовали, перегружали больного! Мы преступники, старик! Понимаешь? Нас надо расстрелять!
Штурман схватил за руку Фогеля:
– Что ты несешь, Ганс! Не может быть! Бергман болен на всю голову, но... такое!
– Я сам видел, старик! В перископ. Сказал, что это наши, а он – «пли»!
– Это ужасно, Фогель! Давай, выпьем за их невинные души и за наши грешные. Гореть нам в аду, Ганс! О, Боже!
В смежном с комнатой зале шумно отмечал завершение похода экипаж субмарины и моряки с судна Вилли Дейса. Сдвигались с грохотом кружки с пивом, пьяный кураж набирал ход.
– Наши парни расслабляются, они заслужили, – усмехнулся Дитер Лоренц, – Вилли, почему грустишь, дружище?
– Не нравится мне весь этот шабаш, Дитер! В соседнем кафе грустят союзники. Республиканцы потопили две их субмарины. Никто не спасся! У тебя не возникает никаких мыслей по этому поводу? – осторожно спросил Дейс.
Но старший Лоренц, прилично приняв спиртного, не уловил нюанса.
– Это война, Вилли, война! Потери... без них не бывает! Выпьем за их упокоение!
Рольф Бергман, раскачиваясь на стуле, расходился всё больше и уже перешёл на крик:
– Четыре судна за один выход! Четыре! Да сам Эрих Редер * позавидует моему счёту! – он ударил кулаком по столу, опрокинув бутылку. Особенно это французское ведро... «Ар-ка-дия»! – с издёвкой произнёс он, похабно хохотнув. – Когда торпеда попала в трюм, эти крысы метались и визжали, прыгая за борт. Они думали спастись. Ха!
Бергман внезапно замер. Он схватился за тесный ворот рубашки, безуспешно пытаясь его ослабить. Пальцы не слушались, дёргаясь в судороге.
– Беженцы? – завопил он, – н-нет... нет, это были... чудовищные змеи! Красные скользкие змеи! Они ползли и ползли из иллюминаторов! – Бергман резко вскочил, опрокинув стул. – Я видел! Они хотели меня укусить! Он повалился на пол, корчась в конвульсиях...
«Нордзее» * – морская группа Германии во время Гражданской
войны в Испании 1936-1939 г.г.
Ла-Специя * – город и порт на побережье Лигурийского моря в
итальянском регионе Лигурия.
Кабельтов * – расстояние, один кабельтов равен 185,2 метрам.
Маон * – небольшой городок и порт на острове Менорка, Балеары.
Эрих Редер * – командующий Кригсмарине до 1943 года.
Продолжение следует: http://proza.ru/2025/05/15/1506
Картинки взяты из открытого доступа в Сети и сгенерированы с
помощью нейросети Шедеврум
02.05.25
пгт. Отрадное Московской обл.
Свидетельство о публикации №225050201110
Люди, страны, континенты.
Достойно.
Валерий Ковалевъ 25.05.2025 21:29 Заявить о нарушении
Добра!
Олег Шах-Гусейнов 26.05.2025 00:25 Заявить о нарушении