В. Россман о философствовании пунктуацией

Предисловие

На сайте Проза.ру нередко встречаются высказывания некоторых авторов о том, что с расстановкой знаков препинания у них проблемы, однако это совсем не важно. И при этом резко осуждаются те, кто указывает им на пуктуационные ошибки.
Так ли уж неважно, правильно или нет расставлены знаки? Сам я не делаю замечаний авторам в подобных случаях, однако хотелось бы о своём отношении к этому написать.
Часто в текстах отсутствуют запятые и другие знаки. В таком случае текст читать нетрудно. Лучше мало их ставить или совсем не применять – так за постмодерниста автор сойдёт, чем лишние совать.

Да, бывает, что автор расставляет запятые там, где надо и не надо. Даже между рядом стоящими главными членами предложения. При чтении получается этакий спотыкач, сильно вредящий восприятию текста. Почему вдруг сразу после подлежащего перед сказуемым обнаруживается запятая? Да что-то такое помнится автору со школы, а проверить знания неохота. А ведь запятая в простом предложении после подлежащего (или сказуемого) может быть только в особых случаях. Такие предложения называются осложнёнными.

В учебнике «Современный русский язык» отмечается:
«В классе осложнённых принято рассматривать предложения:
1) С обособленными членами (…);
2) С однородными членами (сочинительными словосочетаниями);
3) С вводными конструкциями;
4) С обращениями.

В нижеприведённых примерах данные конструкции я подчеркну.
1)В первом случае обсобляются причастные, деепричастные обороты либо уточняющие полупредикативные конструкции. Возьмём примеры из рассказов Зощенко: «Я, в сильном страхе, боясь за свою судьбу и еле произнося слова, начал лепетать свой рассказ». («Случай в провинции».)
Можете представить себе, что из приведённого предложения убрали бы обособленные конструкции, а запятую после «Я» оставили? А такие случаи встречаются частенько на нашем сайте.

Ещё из Зощенко: «Очень умный и интеллигентный разговор был, но я, человек без высшего образования, понимал ихний разговор с трудом и хлопал ушами». («Обезьяний язык».)

2)Пример из учебника: «Татьяна верила преданьям простонародной старины, И снам, и карточным гаданьям, И предсказаниям луны» (П.)

3)…Поэта, Быть может, на ступенях света Ждала высокая ступень. (П.) «Мы, как делегация, просим… Который сейчас тут с переодеванием, трансформатор» (Зощенко, Случай в провинции).

4)Опять из Зощенко: «А что, товарищ, это заседание пленарное будет али как? («Обезьяний язык»). «Трудный этот русский язык, дорогие граждане!»
Но пора уже перейти к основной теме. Даю конспект статьи из журнала «Вопросы философии». А также извлечения из статьи ещё одного автора по той же теме.

Вадим Россман
Техники пунктуации: знак препинания как философский метод.
 
Вадим Россман указывает на идеологическую функцию знаков препинания как в литературных, так и в философских трудах. Он начинает свою статью о синтаксических привычках знаменитых писателей и поэтов, которые выборочно относились к знакам препинания: к каким-то – с приязнью, к каким-то – с отвращением.
Он отмечает: «Замечены и описаны роль тире у Максима Горького, пунктирно-прерывистой речи Марины Цветаевой, переноса – у Раймонда Русселя и Иосифа Бродского, лестничного построения стиха у Владимира Маяковского, (…) строгая синтаксическая аскеза Эрнста Хемингуэя». (Кстати, из этой статьи я узнал о французском писателе Реймоне Русселе и заинтересовался его творчеством.)

 Про изъятие синтаксиса у постмодернистов я уже упоминал. А вот  Гертруда Стайн в своей «синтаксической мифологии» поступает ещё круче: у неё «точка и запятая приобретают сексуальную нагрузку», для неё «запятая слишком раболепна». В 60-е годы у левацких модернистов пунктуация «воспринималась как проявление буржуазного деспотизма и форма подавления масс».

 Далее идёт речь об использования знаков препинания как философского метода. Философия 18 века, например, исходила из принципа: «понять вещь – значит её классифицировать», поэтому для неё на первом плане выступают двоеточие и запятые.

Россман подчёркивает важное различие между аналитическими и континентальными философами в использовании пунктуации. Континентальная, то есть, европейская философия изобилует знаками препинания, которые могут нести множество функций. Разнообразные эмоции «обрамляются в вводные предложения, оговорки, вздохи, выражения уверенности и сомнения».
Аналитическая философия (по преимуществу английская и североамериканская) «пытается приглушить эмоции и взамен предложить языку строгую синтаксическую дисциплину».

При этом приводятся положения Теодора Адорно, некогда писавшего о знаках препинания. Этот философ ассоциирует континентальную философию с культурой, аналитическую же – с цивилизацией. Отсюда и разница в синтаксисе проистекает.
Вадим Россман приводит примеры излюбленных знаков препинания у различных философских направлений. Для феноменологии это – «заключение в скобки». Об основателе этого направления говорится: «Скобки Гуссерля, таким образом, призваны выявить соблазны до-рефлективной и до-феноменологической наивно-реалистической позиции».

Особый символический характер знаков препинания отмечается в психоанализе. Чтобы понять сбивчивую речь пациента, психоаналитик должен расставлять в рассказе подопечного о своих сновидениях и других бессознательных опытах, знаки препинания – так считал видный представитель психоанализа Жак Лакан.
Экзистенциалист Хайдеггер больше всего любил вопросительный знак. Вопрос становится у него символом его типа мышления. Он также часто применяет дефис, «переносит синтаксичность из предложения в слово», при этом «обнажая новые скрытые смыслы».

Русский философ Владимир Соловьёв с раздражением относился к запятым, не всегда ставил их, если считал лишними в каких-то местах, поскольку для него они были «символами отчуждения и профанной женственности».
Карл Маркс оказался оригинальным не только в содержании создаваемого учения, но и в синтаксисе. До него никто из мыслителей не философствовал восклицательным знаком. Это подхватил затем Ленин и другие марксисты.
Восклицательный знак вовсю использовал и Ф. Ницше.

Французский литературовед Ролан Барт выше всего ценил многоточие, указывал на «незвершённость и открытость любого текста интерпретации».
В аналитической философии главными становятся точка и тире. Витгенштейн решающее место отводит точке. «Предложения философских трактатов должны быть маленькими и тяжёлыми как свинцовые шарики». Основоположник американской аналитической философии прагматического образца У. Куайн идёт ещё дальше. Он отрицает некоторые знаки препинания. В своей пишущей машинке он устраняет вопросительный и восклицательный знаки и вместо них встраивает несколько математических значков. Цель – избавиться от мистики и отринуть всё вопросительное и непонятное.

В. Россман рассматривает две теории, которые в 20 веке глубоко повлияли на литературоведение: применение кавычек и раскавычивание прямой речи. Это связано с постмодернизмом. Жак Деррида («О грамматологии») со своей деконструкцией приходит к отчуждению человеческого «я». Основным символом у него становятся кавычки, которые, мол, обнаруживают «истинную» природу слова. «Поэтому, пишет Деррида, в кавычки следовало бы заключить абсолютно всё, что отчасти и делает в своих сочинениях, утяжелённых часто, помимо юродивого языка и многочисленных кавычек, ещё и прочими диковинными синтаксическими инструментами вроде косых линий и квадратных скобок».

Знаменитый литературовед Михаил Бахтин не выпячивает роль пунктуации. Он доказывает, что русский язык более симпатизирует прямой речи, чем западные языки. «В русской литературе, в отличие от западной, не автор вторгается в речь героя, а, наоборот, речь героя вторгается в авторскую речь. Она постоянно раскавычивается».

В. Россман подчёркивает утверждение Бахтина о множестве модификаций прямой речи. «Например, слияние голосов героя и автора («замещённая прямая речь») или контрабандное привнесение голоса героя в авторское повествование». Далее говорится о важном значении устного слова в русской традиции: «Обилие знаков препинания, задача которых как раз и состоит в том. Чтобы подчеркнуть интонации говорящих, привносит в письмо элемент устной речи».

Россман сравнивает этих двух мыслителей и подчёркивает их различие: Деррида опасается искажения письменной речи устной, Бахтин же выступает против порчи устной речи письмом. Одному дорого письмо, другому – диалог. «Оба деконструируют текст и бунтуют против автора, но Бахтин от имени героев, а Деррида от имени читателя-интерпретатора».
В статье Вадима Россмана имеется ещё немало интересного. По этой теме в интернете я как-то обнаружил любопытную работу, немного коснусь её ниже.

Дополнение
На тему, обозначенную в названии, Ольга Гайдамачук из Харьковского политехнического института в 2017 году написала статью «Грамматологическая диагностика пунктуации», опубликованную в научном журнале, кажется, в Белгороде.
Ольга Гайдамачук провела также весьма интересное исследование, в котором пишет и о возникновении пунктуации, и о проблемах с её использованием, и о предпочтениях разных мыслителей. Она рассматривает также и статью Вадима Россмана, где-то дополняя, а где-то критикуя её.
Так, она отмечает:
«Небольшой экскурс в историю западноевропейской и древнеславянской пунктуации показывает, что среди её сторонников и противников были (обобщая) как рационалисты, так и иррационалисты. Пунктуация представляется неизбежной стадией на пути развития письменного разума. И её роль в философском тексте еще не изучена сполна».

Любопытно то, что пишет Ольга Гайдамачук о Жан Жаке Руссо. Французский писатель-классик и философ, утверждает она, в пунктуации видел пользу, но в то же время и негатив – её «примитивность». Руссо хотел бы ввести «звательный знак».
«Еще Руссо хотел бы видеть в письме специальные знаки для иронии. А вопросительный знак он считал излишним по причине изменённого порядка слов в вопросе, который не используется в других типах предложений».

Ольга Гайдамачук подчёркивает: к знакам препинания кроме десяти известных принадлежат также функционально особенные пробелы и абзацы (заглавная буква в начале предложения также функционирует как пунктуационный знак). Современные исследования свидетельствуют, что в целом пунктуация облегчает чтение, помогая читателю сориентироваться в тексте. Она напоминает: «На сегодняшний день самым богатым в обозначении эмоций является язык интернет-среды (неформального общения) с его экспрессивными эмотиконами, выражающих широкий спектр «ситуативных настроений».

Работа Гайдамачук содержит богатый материал, чрезвычайно любопытна и познавательна. Кто пожелает, легко может найти в интернете данную статью.

Заключение

Вернёмся к статье Вадима Россмана. В конце он подводит итоги, где подчёркивает, что синтаксис – не просто разбивка текста:
«В пунктуации крупных философов мы часто находим важные ключи к пониманию их философских позиций. Синтаксис не безразличен к философской позиции (…). Он может рассказать о философии не меньше, чем некоторые её содержательные аспекты». И далее – «Необходимо признать самостоятельное «сообщение» пунктуации и её право на голос и независимость».
И в этом смысле о правах пунктуации можно говорить также в отношении произведений литературоведов, литературных критиков и писателей.

Источники:
1. Вадим Россман. Техники пунктуации: знак препинания как философский метод. Вопросы философии. – 2003.- N 4, с.68 - 76
2. Современный русский язык: Учебник / Белошапкова В.А., Земская Е.А., Милославский И.Г., Панов М.В.; под ред. В.А. Белошапковой. – М.: Высш. Школа, 1981
3. Гайдамачук О.В. Грамматологическая диагностика пунктуации. Научный результат. Вопросы теоретической и прикладной лингвистики. – Т. 3, N 2, 2017