Когда закончатся звезды-2. История 6

История шестая
(о том, что твориться за гранью существующего мира. Астрал.)

«…Я стою в тишине, средь безумной толпы.
Я почти что крылатый потомок Икара.
Пусть постигнет меня справедливая кара,
Но другой не желаю я к Солнцу тропы»
(сборник альфа-поэзии. Том 772)

Дольше всего учиться астралить пришлось Рэю Орбиту. Уничка, Альфред Тимка и Макс Бардье попали в шлюз без проблем. Шлюзом профессор Орлов называл беспредметное пространство - прослойка между нашим миром и миром духа. Как атмосфера вокруг Земли, эта прослойка хранила привычный нам мир от «жесткого излучения» энергий, способных на раз переплавлять свинец в золото, превращать камень в воду и наоборот. Все состоит из вибраций. Если ты имеешь в своих руках регулятор, то ты бог в этом мире. Быть регулятором и нужно было научиться при прохождении в астрал. В реальном, уничтоженном перетворением мире, была масса предохранителей. Эти предохранители не пускали разум к сакральным тайнам. В подвале мироздания с этим было проще, но и здесь Рэй Орбит битый час произнося тренировочные мантры, оказывался, то в трюме «Эндемика», то в собственном прошлом, то в альтернативной реальности. Астрал ему не давался. Астральные тела более способных друзей с печалью наблюдали за ним, не в силах помочь. Астрал - дело личное. Орлов метался над дельта-капитаном шаровой молнией. Хотел старик на длинных радиоволнах подсказать, да не получалось. В конце концов он схлопнулся, оплавив кожух анализатора и присоединился к печальным капитанам.
Сомкнув руки кольцом над головой, палец в палец, Рэй старательно напряг ауру. Из шлюза это было хорошо заметно. Оболочка энергетического тела налилась сиреневым. Орбит стал исторгать из себя гласные в определенном порядке. Реальность дрогнула, как гибкое зеркало. Появилась спираль переноса. Сразу за этим ударила привычная волна солнечного ветра и дельта-капитан всосался в точку. Орлов со вздохом разочарования визуализировал конечный пункт.
- Ба! Да наш герой кажется попал в мир сказок! - воскликнул профессор. В небольшом облаке перед взором капитанов развивался следующий сюжет: Рэй Орбит при полном обмундировании бежал по ущелью. Над ним клубилось мрачное предгрозовое небо, в котором с неприятными визгами резвились старушки в нелепых летательных аппаратах. Метрах в ста за его спиной набирал скорость гигантскими прыжками зеленого цвета дракон о трех головах. Пасти его безвольно колыхались в такт движению грузного тела и неприцельно пыхали струями кипящей огненной жидкости. Орлов сделал пасс обнуления, и дельта-капитан в разгона влетел обратно на мостик «Эндемика». Посыпались измерительные приборы, слетела парочка информационных табул с полки. Орбит уткнулся в спец-стол и завалился на него грудью.
- Алотэ синга торэ! - выругался он, поднимаясь. На кандарийском это значило: «будь проклят тот, кого я не знаю». Страшное проклятие. Им пользовались воины, уходящие в жерло вулкана Гу за Цветами рождения. Печальные капитаны вздохнули.
- Ладно, попробуем еще раз. - дельта-капитан встал в стойку, сосредоточился. Его энергетическое тело налилось лиловым. Из астрала это было видно особенно хорошо. Чувствовалось, что Орбит разозлился не на шутку. Хлопок. Дельта-капитан буквально вывалился в астрал. Правда, без ботинок. Его шикарные тактические ботинки двойной кожи остались в кабине «Эндемика». Макс Бардье заржал.
- Наконец-то, наконец! - сказал Орлов. Парой пассов и странным горловым звуком профессор сформировал на нижних конечностях прибывшего капитана облачные онучи. Те плотно облегли обе ступни.
Орбит оглядел обновку с разных сторон и неопределенно хмыкнул.
- Собственно, все в сборе. - объявил Орлов. Находясь во влажном тумане, все с готовностью поднялись. Астрал был областью сотворенного действия. Плотность пространства видоизменялась в соответствии с намерениями. Орбит собирался уже тронуться в путь. Уж больно хотелось ему избавиться от воспоминаний постыдно затянувшегося перехода. Да и Альфред Тимка о чем-то шептался с Максом Бардье, весело поглядывая на дельта-капитана. Орлов удержал порыв Орбита.
- Так не годится. - объявил он. - Если вы хотите блуждать здесь до скончания времен, я, конечно, составлю вам компанию, но хотелось бы напомнить о неотложных делах!
Друзья со вниманием обратили взоры к учителю.
- Берусь доставить вас на противоположную грань астрала. - сказал Орлов. - Ваша задача просто уцепиться за шлейф моего скольжения.
- Не понял. - ответил Орбит.
- Это просто. - успокоил профессор. - Я материализую хвост в виде веревки. Когда начнется движение, крепко хватайте ее. Остальное - мое дело.
Все равно никто ничего не понял, но все согласно закивали. В следующий момент Орлов стал истончаться. Зрелище было комичным и неприятным. Человеческие черты терялись. Ноги стали скручиваться и образовали приличной толщины канат с узлом на конце. Передняя же часть туловища становилась змееподобной. Голова профессора Орлова превращалась в образ смертоносной королевской кобры. Надулся капюшон, раздвинув ребра на шее, и вся эта неприличная мутация двинулась вглубь тумана. Друзья стали цепко хвататься за канат, пока тот не ускользнул совсем. Потеряв опору, капитаны, как на детской карусели, медленно вращались вдоль натянувшегося каната. Иногда сталкивались и потихоньку переругивались. Так продолжалось достаточно долго. Впрочем, время в астрале понятие относительное. В какой-то момент канат разветвился, превращаясь в две ноги профессора Орлова. Мгновение и вот учитель уже стоит среди барахтающихся в упругом тумане учеников. Первым справился Рэй Орбит. Поднялся на ноги. Это было важно для него. Следом встал Альфред Тимка, Уничка и Макс Бардье. Орлов молча кивнул в сторону. Метрах в пяти от них колыхалось в вертикали поверхностное натяжение водной глади. Стена. А может быть это была иллюзия. Уничка увидел отражение четырех фигур.
- А почему четыре? - спросил приват-полет у остальных.
- Побудете здесь с мое, - ответил Орлов, - тоже перестанете отражаться. Бессмысленная трата энергии. Кстати, в вашей обычной жизни, это тоже лишнее. Советую не отражаться. Вообще нигде и никогда. Единороги об этом знают.
Возражений не нашлось. Хотелось о многом расспросить профессора, но был, явно, не самый подходящий момент.
- Там, за этой гранью, находится мир Темных Лордов. - сказал Орлов. - Сказано неверно. Правильнее было бы сказать - отсутствует мир Единых Душ. Если вы понимаете, о чем я… Чтобы вас слегка успокоить, сообщаю, что я побывал там. Всего один раз. Израсходовал несколько лет земной жизни на переход. Окунулся на мгновение. К сожалению, большего не успел. Началась вся эта история с перетворением.
- Профессор, - проговорил Макс Бардье в задумчивости. - так, а может это вы разбудили Темных Лордов?
Орлов посмотрел на доктора, как на ребенка, который сказал глупость.
- Я - что? Я - ничего… - стал оправдываться Бардье.
- Ничего-ничего? - спросил Уничка.
- Ничего-ничего, - с готовностью подтвердил Макс. - Абсолютно ничего!
- Я смогу перенести всех нас на ту сторону. - продолжил Орлов. - Остальное имеет такую многовекторность развития, что я не решусь давать сколько-нибудь точные прогнозы.
- Возьмемся за руки, друзья!34 - профессор протянул обе руки. Одну Альфреду Тимке, вторую - Рэю Орбиту.
- Это цитата? - спросил магистр, известный своей эрудированностью.
- Ты, как всегда прав, мой друг! - ответил Орлов. Он закрыл глаза и обратил лицо ввысь. Там, белыми простынями, хлопали на несуществующем ветру пространства материи. К магическому кругу присоединились Макс Бардье и Уничка. Только Уничка закрыл глаза, чтобы соответствовать моменту, как прогремел гром. Этот звук проник в мозг, как заполняет вода пустой чайник. Болезненный зуд в макушке, давление в ушах, онемение тела. Приват-полет дернулся, но было поздно. Странное оцепенение сковало его. Тело отказалось повиноваться. Скосив глаза, приват-полет заметил, что тело доктора трясло, как в вибрирующем кривом зеркале. Распухший в животе и на голову, Бардье истончился в грудной клетке, и уж совсем сузился к ступням. В следующий момент профессор Орлов праздничной шутихой выстрелил вверх и тут же превратился в звук, вторя раскатам удивительного грома. За ним последовали Орбит и Тимка. Даже смешной доктор, кувыркаясь, полетел за остальными. Уничка запаниковал. Он подумал, что не сделал чего-то важного. Стал затравленно озираться, осматривать себя, но ничего не происходило.
Капитан попытался крикнуть. Не получилось. Разве может кричать наполненный чайник? Возникли какие-то неприличные звуки, которые размягчили жесткую конструкцию его тела. Появилась невыносимая легкость бытия. Уничка, как ему казалось, закричал еще громче и рванул вслед за друзьями, теряя последние клетки определенности.
Когда человек теряет индивидуальность, последнее, что он чувствует - прилив удушающей тошноты. Все выворачивает наружу. Вроде и тела то уже нет, а все равно выворачивает. Пока не приходит полное безразличие ко всему. В этом состоянии можно находиться долго, наверное, вечность. У тебя нет никаких побуждений к действию. Это состояние - королева лени! Не осуждаемая, и не обсуждаемая. Уничка наверняка бы замер в этом комфортном отсутствии состояния, но тут кто-то ему шепнул:
- Пора… - это был голос профессора Орлова, и проник он непонятно откуда. Уничка даже не понял куда он проник, так как его самого не было. Заново учась действовать мыслью, Уничка принялся осознавать. Оказалось, что это возможно. Тут же приват-полет понял, что он занимается очень важным, единственно важным в этой жизни делом. Ему открылось, что в обычной жизни он не делал и сотой части тех усилий по осознанию, что ему были дарованы природой по факту рождения. Далее, Уничка осознал свое новое зрение и различил фигуры друзей. Он видел не тела, он видел суть. Фигуры менялись в своей телесности, исходя из того, что Уничка видел в каждом из своих спутников. Профессор Орлов был огненным смерчем, с которого то и дело слетали огненные брызги. Рэй Орбит неожиданно оказался причудливым металлическим кристаллом с тысячей острых граней. Альфред Тимка выглядел как ртутный человек. В нем отражался огненный смерч, от чего магистр мерцал рубиновыми всполохами. Макс Бардье оказался потоками шипящего пара. Он то сворачивался в бурлящий шар и закипал, то стремительными языками лизал окружающее пространство. Себя Уничка, как ни старался, осознать не мог.
- Друзья мои, - обратился профессор Орлов к присутствующим. - Если мы обрели способность осмысления и видим формы друг друга, это означает только одно - мы достигли цели. Мы в Единой душе и она заражена. Наша способность воспринимать, это подтверждение того, что заражение Единой Души произошло. Время, отпущенное нам на контакт с этого момента ограничено! Время жизни Единой Души - тоже. Нам нужно поторапливаться. Кстати, спешу вас обрадовать, мы потеряли год, одиннадцать месяцев и шесть дней. Рекорд!
Уничка по привычке торговца перевел все это в недополученную прибыть по «патогену». Сумма выходила значительная.
- Итак, - деловито транслировал профессор. - что мы имеем? Так, так. Неплохо. Металл. Вода. Ртуть. Огонь и… Уничка! Ты здесь?
- Я здесь! - с готовностью ответил приват-полет, но в душе зародился неприятный холодок.
- О! Слышу! А где же ты?
- Не знаю.
- Очень интересно!
- А что, - осторожно спросил Уничка, - так не должно было случиться?
- А кто его знает? - ответил Орлов. - Статистики на этот счет не ведется. Ну ладно, побудь пока так. Только не отставай, если что. А то ищи ветра в поле…
- И что мы теперь будем делать? - спросил Альфред Тимка.
- Магистр, вы должны знать, что любое созданное человеком физическое явление требует изначальных данных, анализа, систематизации и эксперимента. Я не говорю о характеристиках материи и времени. Ну это понятно.
Магистр выжидающе молчал. Остальным тоже было интересно. Когда врач, к которому вы стоите в очереди, выходит из кабинета в коридор и начинает рассказывать, что именно он будет с вами делать - это всегда очень интересно.
- В своих исследованиях мира Единых Душ, я смог найти некоторые изначальные параметры. Наш мир создан по одной незамысловатой формуле. На практике, как теперь понятно, не было учтено несколько факторов, но в целом - формула гениальна в своем изяществе. Я неделю пребывал в состоянии безудержного катарсиса, когда мне открылась эта истина. Уверяю вас, это сродни благодати Божией. Редкие моменты, когда разум входит в гармонические колебания с душой человеческой и через это постигает предвечный Замысел. Думаю, что Исаак Ньютон, Леонардо да Винчи, Френсис Крик35 и Стивен Хокинг36 меня в этом поддержат. Так вот, через доступные нам среды, повторяю – огонь, вода, ртуть, металл и… «не пойми, что», мы постараемся транслировать умирающей Единой Душе уточненную формулу нашего мира. Очень надеюсь, что наша задумка окажется, чем-то вроде гениального сна для Дмитрия Менделеева37. Надеюсь, что Единая Душа вскочит со смертного одра, прокричит «Эврика», вторя Архимеду сиракузскому38, и тут же излечится, так как миссия наша будет выполнена, и мы радостно покинем этот удивительно негостеприимный мир.
- Я все понимаю, конечно… - начал было магистр, но его перебил Рэй Орбит:
- Лично я понимаю, что ничего не понимаю!
- Рэй, - миролюбиво ответил Орлов, - именно поэтому ты всегда брал не талантом, но усидчивостью.
- И не жалею об этом! - ответил дельта-капитан, - Но все же…
- Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?
- Учитель! - не выдержал Тимка, - Перестаньте говорить загадками!
- Да уж какие тут загадки! - ответил Орлов. - Как я могу объяснить курсанту-первогодку основы «теории инверсивного хроноса»? Простите уж меня, друзья мои, но у нас сейчас нет времени для дополнительных лекций. Я просто буду использовать ваши энергии для составления этой формулы.
- Это не больно? - осторожно спросил Уничка.
- Это забавно. - сказал профессор. - Насколько я знаю, на это время вы обретете слияние с моим знанием и опытом, так что вынужден вас предупредить - не увлекайтесь. Небезызвестный вам Сергей Потоцкий потерял свою личность в том числе и из-за такого вот «погружения». Жаль, я тогда не знал. Обязательно бы его остановил.
- А что делать мне? - спросил Уничка из своей бесплотности.
- Я работаю над этим. - ответил Орлов. - Интересная сущность у вас, приват-полет сенсор третьего разряда, Элан Вантаблэк Уничка. Вы, друг мой, голый потенциал. Спящая форма. Очень интересно.
- Ун, проснись! - сказал Макс Бардье, широко улыбнувшись. - Или нет, лучше - соберись, тряпка!
Капитаны рассмеялись. Уничка попытался собраться, но у него ничего не получилось.
- Элан, вы - феномен! - произнес Орлов. - Ваша сущность ближе всех к миру Единых Душ и нам это должно помочь! Это же надо, какой артефакт попал к нам в руки!
Уничка чувствовал себя пойманной рыбой, которую расхваливает рыбак-везунчик.
- Вашу энергию я заложу в основу нашей формулы! - продолжил профессор. - Должно сработать.
С него и начали. Уничка почувствовал, как его тянет в сторону. Ощущение такое, будто только сошел с карусели, а вестибулярный аппарат все еще носит тебя по кругу. Потом сознание заполонил звон. Вспышка и приват-полет слился с сознанием профессора. Первое, что он почувствовал - это восторг. Как серфингист на гигантской волне, Уничка обозревал просторы профессорского сознания. От фантастических и парадоксальных дерзновений захватывало дух. Богатейший опыт мегалитическими утесами уходил в первородный мрак чистого разума. Горы догадок и интуитивных предположений тонули вершинами в кучевых облаках идеалистических воззрений. Внезапно стихии столкнулись. По небу, искря окалиной, полумесяцем прошла циркулярная пила. Это Орлов задействовал Рэя Орбита. Раздался звук похожий на шипение тысячи змей. Окалины падали и гасли в напряженных потоках агрессивного пара. Так явился Макс Бардье. Он хаотично рушил и горы, и утесы. В пространстве носилась каменная пыль. И пришел огонь. Он сжигал все на своем пути. Трехмерное пространство превратилось в плоский пергамент. На нем отобразилась вереница картин такого далекого, родного мира - планеты, звезды, галактики. Уничке показалось, что он узнал пару созвездий. Затем на пергаменте проступил человек. Контуры его ртутной змейкой прорастали на ландшафте двухмерного пространства. Человек ожил, шагнул в трехмерный мир и исчез. Пергамент потерял очертания на поверхности. Зрительные образы вспучились выжигаемой краской и застыли в неопределенности.
- Трудно! - услышал рокот сверху Уничка. - Не могу держать!
Произошел удар и все осознанное покрылось сетью трещин. Еще удар, и осколки брызнули во все стороны. Ничто возвращалось.
- Единая Душа! - прогрохотал Орлов. - Борется. Ее иммунитет включился. Не могу держать!
- Что делать, учитель? - спросил Уничка. Ему показалось, что больше никто не имеет связи с профессором.
- Вы свое дело сделали. - ответил Орлов. - Пора уходить.
- Как, учитель? - спросил приват-полет.
- Не могу держать! - это была не жалоба, а констатация факта. - Я остаюсь…
- Учитель!
- Не перебивай! Мало времени! Я стану опорой вашего перехода. Из Астрала вас выведет Тимка. Он теперь может. Пообещай мне, что не остановишься, торговец! - Уничка уловил легкую улыбку в знакомой интонации. Улыбка эта давалась говорившему через огромное напряжение. - У тебя очень интересная сущность… И важная! Не забывай об этом!
В следующий момент приват-полет почувствовал себя камнем, выпущенным из пращи. Тьма и ощущение полета. Так было долго. Несколько минут или несколько веков. Уничка не разобрал. В итоге он вонзился в мягкое время и сполз в формирующееся пространство. Рэй Орбит, Альфред Тимка и Макс Бардье были уже там.
- Что здесь происходит?
- Что это было?
- Где мои ботинки?
У всех было множество вопросов и ни одного ответа.
- А где Орлов?
- Почему у меня руки в волдырях?
- А я не слышу на одно ухо!
Уничка увидел себя. Какое это было радостное событие. Он существовал! Он перестал быть голым потенциалом и спящей формой.
- Альфред, - позвал он магистра. - Орлов сказал, что ты выведешь нас из астрала.
- Я? - удивился Тимка.
- Да, ты.
- А где, все-таки, Орлов. - магистр выглядел растерянным.
- Орлов остался в мире Единых Душ. - ответил Уничка. - Это было единственным условием нашего возвращения.
- Он знал… - магистр произнес это утвердительно. Лицо его стало печальным.
- У нас хоть получилось? - спросил Рэй Орбит.
- Учитель сказал, что мы свою задачу выполнили.
Помолчали. Орбит рассматривал свои босые ноги. Облачные онучи его исчезли.
- Ладно. - магистр принял решение. Сомнений в нем больше не наблюдалось. - В путь. Здесь нам больше делать нечего.
В астрал оказалось выходить проще, чем возвращаться из него. Во-первых, нужно подготовить сознание. Это как с птицами. Взлет не таит в себе опасность разбиться, а вот камнем упасть обратно - это запросто. Если войти в привычные измерения с растянутым до всеобщности сознанием, можно остаться дурачком. Во-вторых, нужно точно выбрать место в пространстве. Вернуть Рэя Орбита в его ботинки из двойной кожи, оставшиеся на мостике, было делом достойным опыта профессора Орлова. То, что дельта-капитан оказался зажат между крайним шпангоутом и обтекателем, казалось удачей. Полчаса и роботы достали бледного капитана, практически не попортив обшивки. Макс Бардье сконцентрировался в трюме, в шести метрах над полом. Благо, успел зацепиться за цепи подъемного крана. Тем и спасся. Уничка оказался в шкафу медотсека. Первым делом он услышал голоса Боника Верховицера и Сарова Беннестера. Ученые произносили тост за благополучное возвращение команды. Тост явно был не первым. Когда Уничка появился в помещении из шкафа, вид ученых соответствовал моменту. В их расширенных зрачках плясал огонек истинной веры. Только потрогав Уничку во многих местах, ученые возрадовались ему, как своему товарищу.
Сам Альфред Тимка переместился с наибольшим комфортом. Извинившись перед каждым, магистр попросил через полчаса собраться на мостике. Уничка хотел в душ. Наскоро приняв доклад дежурного робота, он поспешил в каюту и предался космическому гедонизму. Ровно через полчаса все были на мостике. Рэй Орбит успел облачиться в новенький офицерский комбинезон. Макс Бардье контрастировал длиннополым полосатым банным халатом. Его мокрые волосы были зачесаны назад, а резиновые шлепки издавали неприятные чавкающие звуки.
- Пардон муа, - извинился доктор за свой домашний вид.
Альфред Тимка эти полчаса не уходил с мостика. Связь со многими городами на севере пропала. Те, кто откликнулся, говорили странное. Выяснилось, что песок седьмого уровня стал вести себя агрессивно. Песчаные бури, которых здесь никто никогда не видел, теперь атаковали города несколько раз в день. Плотность песка в потоках и сила движения увеличивались. Подвал мироздания менялся и это была катастрофа.