Непознанное

НЕПОЗНАННОЕ
«Investigabiles viae Domini или Viae Domini imperceptae sunt».
Апостол Павел. Евангеле.
Эрика шла по песчаной полосе океана и наслаждалась
утренним лёгким бризом. Умиротворение не покидало её с того дня, когда она прилетела на этот небольшой остров в Индийском океане. Из окна бунгало, где её разместили хозяева,
пригласившие к себе в гости, открывался вид на бесконечное
водное пространство. Цвет этой водной глади напоминал холст
художника, изображённая на котором картина, имела странную
возможность меняться в зависимости от настроения и количества красок, имевшихся в данный момент у её создателя.
Палитра требовала разнообразия цветовой гаммы, умения
ловко смешивать краски, как бы играя в некий калейдоскоп,
вращающийся с разной скоростью вокруг невидимого центра.
Голубые, ярко — лазоревые цвета охотно уступали место
краскам закатного неба, — неистового, завораживающего. Здесь
воцарились яркие оттенки розового и бардового, сиреневого,
пугающего своей мрачностью, и даже иссиня-чёрного.
В этом непредсказуем мире, созданных природой картин,
все заботы суетного города отступили, амбициозные желания
остались в мире кровожадного мегаполиса. Любовь, с её бушующими страстями, воспринималась, как неизбежный каждодневный труд, не позволяющий сделать передышку на беспрерывном конвейере борьбы за место. Вера во всепоглощающую любовь, искреннюю и радостную, давно покинула Эрику. Да и что в ней такого особенного в этой любви? Разве
нельзя в одиночку наслаждаться красотой мира? Общения,
требующего напряжения нервов, достаточно и на работе. Эстетическое удовольствие можно получать в театрах и картинных галереях.
Но исподволь, особенно в моменты присутствия в мире красоты и меняющихся звуков пространства, возникала диссонансом беспокойная нота, нарушающая гармоничный строй мелодии
покоя. Тело сопротивлялось этому, грозившему сбыться состоянию — умиротворённому существованию без любви. Оно устало
надрываться в тренажёрных залах, выматываться на работе,
спускаться бесчисленное количество раз по склонам горнолыжных трасс, и, доведенное до состояния усталости, — уступать прихотям души, целомудренной и капризной, не желающей считаться с необузданными плотскими потребностями тела.
Размышляя и философствуя на тему любовных катаклизмов,
Эрика не сразу заметила, что у кромки берега, совсем недалеко
от неё остановилась немолодая пара.
«Ну, вот, и эти двое проводят время вдвоём и, вроде бы,
счастливы», — с грустью подумала Эрика. Она остановилась
и решила понаблюдать за парой.
Мужчина и женщина некоторое время стояли на берегу,
вглядываясь в даль, затем синхронно вошли в воду и поплыли.
Что то насторожило Эрику во взгляде женщины. Всё её внимание было обращено на спутника, создавалось впечатление, что
она незрячая, а он является её поводырем. Эрика решила подождать, когда они выйдут из воды. Намеренно задержалась
у прибрежного кафе, села за столик и заказала чашечку эспрессо. Отсюда было удобно наблюдать за парой, которая привлекла
её внимание.
Поразила синхронность их движений. Создавалось впечатление, что эти двое — мимы, танцующие на сцене театра пластики и жеста. Мимы, исполняющие команды, заданные какой-то
программой, управляющей их поведением. По алгоритмам этой
программы, в зависимости от времени дня, под лучами солнца
один является тенью другого. В лучах рассветного солнца она
является его тенью, а в лучах закатного — он становится тенью
её. Что же будет в полдень? Стряхнув с себя странные предположения, Эрика улыбнулась, допила кофе, и только тут вспомнила
о этих двух, заставивших погрузится в грёзы.
Назвать эти размышления чем-то иным было глупо,
по крайней мере смешно. Тем временем пара вышла из воды
и по улице, уводящей от моря, скрылась из поля зрения Эрики.
Мысленно сопровождать их в узких лабиринтах улиц небольшого города было сложно и неинтересно. Казалось, что средой
их обитания может быть только простор водной глади или бескрайние степные просторы. Хотелось наделить их неземными
образами.
Эрика вспомнила своё изобретение — фэнтези, когда в институте патентоведения преподаватель предложил свободную тему: изобрести любой прибор, который не известен и который можно запатентовать, прибор, отвечающий одному из необходимых свойств — новизне изобретения. Она тогда представила описание прибора по которому можно находить в толпе того единственного, предназначенного только тебе. Профессор поставил ей отлично, изобретение отвечало полностью поставленной задаче: уникальность и безусловная практичность.
Прошли годы. Нигде и ни кем за это время не создана формула изобретения такого прибора. Ни одного авторского свидетельства не получено, не запатентован он и как изобретение.
И случится ли изобрести его когда — нибудь, да и возможно ли было бы применить в мире людей? Эрика задумалась и потерянно огляделась, как бы испугавшись, пришедшей неожиданно мысли-предположению:
«А, может быть, это мужчина с клоном, сопровождающим
его на прогулку, забрёл на берег океана. Побродил по прибрежному пространству, искупался в море и быстро, чтобы не привлекать внимания удалился к себе в дом, где можно коротать
время с себе подобным, лишенным всех тех качеств, которые
неизбежно присутствуют в каждом индивиде, наделённом собственными чертами и качествами. Уже только этим несоответствием, зачастую не оправдывая ожидания партнёра, раздражая и настраивая против себя».
Внезапно возникшая мысль, недолго беспокоила Эрику.
В который уже раз, проходя мимо палатки-мастерской, останавливалась она перед картинами, которые были выставлены для
продажи тайским художником. На всех полотнах было стилизованное изображение Будды, выполненное в особой технике. Сочетание цвета на работах не оставляло Эрику равнодушной.
Завтра уезжать домой и жаль расставаться с этими картинами.
Эрика нерешительно, чтобы не побеспокоить молодого художника, отдыхавшего на топчане, установленном в глубине магазинчика, вошла внутрь мастерской. Парень встал и остановился рядом, услужливо приглашая посмотреть и на другие работы,
доставая их из большой картонной коробки.
Внимательно просмотрев картины и выбрав именно те, которые были выставлены на витрине, Эрика попросила их упаковать, а сама пошла в обменный пункт. Необходимо было поменять евро на местную валюту. Около обменного пункта стояла та
самая женщина, которую Эрика в фантазиях нарекла клоном.
Улыбнувшись нелепости своих предположений, Эрика решила
заговорить с женщиной:
— Вам не кажется, что вчера курс евро был несколько лучше?
Вопрос был скорее риторическим и задан исключительно,
как необходимость заполнить паузу в ожидании своей очереди.
То, что она услышала в ответ привело в изумление. Такую информацию можно получить лишь в сводках теле-обозревателей,
оповещающих об экономических показателях на рынке денежных отношений, и из уст профессиональных аналитиков. Растерянная Эрика делала вид, что слушает и понимает. Наконец, женщина завершила свой монолог и спросила.
— Вас удовлетворил мой ответ?
— Да, да! Большое спасибо.
Ответив, Эрика протянула двести евро хозяину обменного
пункта. Тщательно пересчитав два раза латы, таец, передавая их
Эрике, проговорил.
— Ох, уж эти клоны! Неужели в ближайшее время парламент даст согласие на массовое производство этих управляемых супер современных систем. Полуденное солнце палило так, что продолжать беседу не хотелось. Услышанное казалось абсурдом.
Массажные салоны, расположенные один за другим, зазывали клиентов. На другой стороне улицы располагались лавки с дешёвым ширпотребом. Рядом красовались лотки с экзотическими фруктами. Действительность не вселяла никакой надежды
на вторжение в жизнь новейших достижений цивилизации.
Объяснив услышанную информацию, как сбой в работе перегревшегося на солнце мозга, Эрика забежала в супермаркет
и купила сок Нони, в подарок знакомым, две бутылки тайского
рома, несколько пачек чая, корейскую косметику. Потом зашла
в мастерскую художника.
Картины, бережно упакованные, готовые к транспортировке,
дожидались хозяйку. Оплатив и поблагодарив мастера Эрика отправилась домой. Вечером, наблюдая за небом, которое стремительно меняло оттенки в лучах закатного солнца, прощаясь
с океаном и мысленно оценивая, что ещё нужно успеть сделать
сегодня, мимолётно вспомнила она события уходящего дня и ухмыльнулась, родившемуся в голове невероятному предположению, да ещё и подкреплённому репликой кассира, скорее всего
относящейся к какому — либо иному событию.
Всплыла, заученная в университете, фраза из Евангелия —
Investigabiles viae Domini или Viae Domini imperceptae sunt.
Что ж, буду следовать изречению св. апостола Павла:
«О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как
непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его».
«Неисследуемо» или «неисследимо» — то есть — данное
невозможно описать словами или познать.
Или, может быть, всё — таки, это уже удалось осуществить
кому-то с Божьей помощью?
«Каждое мгновение жизни — это ещё одна возможность»,
Габриэль Гарсиа Маркес.