Глава вторая. Игра в прятки с судьбой

Семеро критиков ждали в напряжённом ожидании, пока Воланд решил, кому первому предстоит пройти испытание. После короткого момента молчания, когда все взгляды устремились на магистра, тот указал рукой на фигуру рядом с собой.

— Начнём с господина Ивана Бездомного, — произнёс Воланд спокойным, почти ласковым голосом. — Поскольку он последний свидетель появления мастера, возможно, именно ему удастся пролить свет на сущность утраченного шедевра.

Иван почувствовал внезапный испуг. Как рассказать о произведении, которого он не читал? Он колебался мгновение, но потом выпрямился и твёрдо сказал:

— Прежде всего, скажу одно: книга Мастера прекрасна, несмотря на нелепые нападки недоброжелателей вроде моего коллеги Михаила Латунского. Автор вложил душу в каждое слово, создав поистине бессмертное произведение.

Остальные слушатели заворчали неодобрительно. Особенно активно выразил недовольство Алексей Рыбинский, поддерживаемый энергичным Дежнёвым.

— Ваш отзыв звучит крайне субъективно, товарищ Бездомный, — сухо заметил профессор Лямбдатский. — Где доказательства вашей точки зрения?

Иван покраснел, понимая справедливость замечания. В конце концов, разве можно было доказать существование невидимой книги словами одного поэта?

Тем временем Воланд вновь поднял руку, останавливая возникшие споры:

— Следующим будет господин Дмитрий Дежнёв. Посмотрим, способен ли художник понимать глубины чужой души?

Художник почувствовал холодный пот, стекавший по спине. До сих пор он хранил молчание, надеясь избежать неприятного разговора. Теперь же его очередь подошла сама собой.

— Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что Мастер действительно существовал, — признался Дежнёв негромко. — Вся эта история кажется мне плодом фантазии поэта, страдающего алкоголизмом.

Эффект его откровенности оказался мгновенным. Даже равнодушный к обсуждению Евгений Румянцев вскочил с кресла, возмущённо воскликнув:

— Безответственность! Невежество! Такой подход унижает профессию литератора!

Аналитичный взгляд Воланда остановился на Румянцеве:

— Ваша очередь, Евгений. Что скажете вы о наследии Мастера?

Румянцев долго медлил, прежде чем приступить к ответу. Наконец он поднялся и произнес тихим, сдавленным голосом:

— Моя душа отказывалась верить, что великий писатель мог покинуть нас навсегда. Поэтому я предпочитаю хранить молчание.

И вновь возникла пауза. Все посмотрели на старшего из критиков, Льва Лямбдатского, чей опыт казался решающим в подобной дискуссии.

Однако реакция профессора оказалась совсем другой. Вместо авторитета он вдруг расплакался, повторяя бессвязно:

— Боже мой, боже мой… Зачем вы заставляете меня страдать такими вопросами?

Воланд усмехнулся, довольный результатами первого раунда испытаний. Он знал, что самый трудный выбор впереди.

 продолжение следует...