Научи меня прощать. Книга вторая. Глава 74

Начало повести: http://proza.ru/2020/02/28/1946
Предыдущая глава: http://proza.ru/2025/04/03/1874

*Иллюстрация к главе 74 второй книги: изображение, сгенерированное нейросетью "YandexART - Шедеврум" по описанию автора.

- Мама, я приеду завтра, - голос Нади звучал глухо, словно девушка говорила нехотя.

- Ой, Надюшка, это здорово, - обрадовалась Светлана, - ты уже давно у нас с папой не была. Ты с ночевкой? Надолго?

- Мама, я возвращаюсь домой… - Надин голос слегка задрожал, - вы ведь не будете против?

Светлана на пару секунд замолчала, обдумывая неожиданную новость.

- Что, ты, конечно, мы будем тебе рады, - голос матери звучал радушно, но вместе с тем немного настороженно, - маленькая комната всегда в твоем распоряжении. Тебя и Веры.

- Тогда до завтра, мама.

- Ждем тебя, Надя.

***

Вот она и дома... Надя посмотрела на знакомый подъезд, пока таксист, высокий и широкоплечий мужчина средних лет, доставал из багажника её сумки и коробки.
Много вещей за прошедшее с её отъезда время Надя не нажила, но поднять привезенное ею в квартиру, всё-таки было проблематично.

Задумавшись, Надя уже хотела позвонить матери, как увидела, что подъездная дверь распахнулась и она сама показалась на ступенях лестницы.

- Мама… - Надя была так расстроена, что едва не заплакала.

Конечно, она настроилась на своё возвращение в отчий дом заранее, и разрыв с Володей не был внезапным. Всё давным-давно пережито.

Она думала, что её душа уже отболела, но сейчас, когда она увидела знакомую фигуру матери у порога, Надя поняла, как сильно колотиться сердце.

- Надюша, - Светлана обняла дочь, - всё-таки решилась?

Надя молча кивнула.

- Ну, и ладно, - голос матери прозвучал неожиданно деловито и бодро, - это все твои вещи? Давай, я помогу.

Она подхватила со скамьи пару сумок, предоставляя дочери заняться коробками.

- Идём! – скомандовала Светлана, направляясь обратно к подъезду.

Надя послушно двинулась вслед за ней, радуясь, что догадалась в коробках с вещами прорезать специальные «ручки», чтобы их было удобнее нести.

В полном молчании они поднялись на лифте на нужный этаж, точно так же молча вошли в квартиру.

Светлана, скинув с ног обувь, сразу прошла в маленькую комнату, поставив сумки у стены. Надя, войдя за ней, почти уронила на пол картонные коробки. Выпрямилась, немного растерянно оглянувшись вокруг.

Привычная обстановка, давно знакомая мебель, уют, наведенный умелой материнской рукой в отсутствии дочерей - это бросалось в глаза сразу же.

Опять подступили непрошенные слезы.

Светлана, тонко уловив настроение дочери, улыбнулась мягко.

- Надя, что произошло? Володя тебя обидел?

Девушка покачала головой.

- Нет, мама, Володя меня не обижал, - она сжала губы, снова отрицательно мотнув головой, - вернее, не обижал в том смысле слова, который ты имеешь в виду.

- Значит, всё-таки обидел? – Светлана смотрела на дочь с сочувствием, но в глазах читался недоуменный вопрос.

Она махнула дочери рукой, направляясь к двери.

Надя, выйдя из комнаты, пошла за матерью по коридору.

Войдя в чистую, уютную кухню, где привычно пахло ванилью и чем-то вкусным, жареным, она села за стол.

- Я боялась, что вы с папой меня не поймете, - сказала Надя, уставившись на собственные руки.

- Почему? – удивилась Светлана, присаживаясь на соседний стул, - мы что, разве враги тебе?

- Ну… - протянула Надя, слегка растерянно, - вы же были против развода Веры с мужем… Папа даже ругал Веру, говорил, что это у неё блажь такая…

Светлана вздохнула.

Что верно, то верно. Со старшей дочерью они поступили тогда не слишком правильно. Виктор был настроен категорически против, чтобы Вера бросала Анатолия, полагал, что это всего лишь очередная ссора, которая бывает у всех, в каждой семье…

Выходит, что Надя теперь думала, что точно также непримиримо родители отнесутся и к её разрыву с Владимиром…

- Понимаешь, Надя, - Светлана говорила тихо, слегка опустив голову, - мы с папой сейчас понимаем, что Вера поступила правильно, когда решилась на развод. Ничего хорошего её не ждало в этом браке, ни её саму, ни Катюшу. Разумеется, она сама совершила ошибку, выйдя когда-то замуж без любви, но на то мы и люди, чтобы ошибаться. Непогрешимые на земле не живут… Сейчас ошибку совершила ты, что же нам с отцом теперь, поедом тебя за это съесть? Ты наш ребёнок, наша плоть и кровь, мы же любим тебя…

Она подняла глаза на дочь. Надя так и сидела, потупившись. Светлана продолжила говорить:

- Не буду скрывать, Владимир нам нравился. Когда ты познакомила отца и меня с этим молодым человеком, мне показалось, что тебе, в отличие от Веры, повезло с первого раза, ты встретила свою судьбу. Именно поэтому ни твой отец, ни я - мы не были против, когда вы решили с Володей жить вместе. Мы были уверены, что вскоре будем гулять на вашей свадьбе. Мне очень жаль, что мы тоже ошиблись. Ничего, дочка… В жизни бывает всякое. Надеюсь, учебу ты не думаешь бросать?

Надя, встрепенувшись, наконец, слегка улыбнулась.

- Нет, конечно, мама. Я буду также учиться и работать. В этом плане в моей жизни точно ничего не поменяется.

- Вот и хорошо. Тогда я разогрею обед, а ты пока разбери свои вещи.

Надя встала со стула и, чувствуя, как отлегло от сердца, вздохнула полной грудью. Кивнув матери, она направилась в свою комнату.

Телефон запищал пронзительно.

«Надо бы поменять мелодию звонка, - подумала девушка, прежде чем взять его в руки, - раз уж у меня началась новая жизнь…»

- Алло? – Наде не слишком хотелось сейчас разговаривать, но Марьяне она не могла отказать.

- Привет, как ты? – голос её старшей подруги звучал обеспокоенно, - у тебя всё в порядке?

- Всё хорошо, не волнуйся, я уже у родителей, - Надя раскрыла одну из привезенных коробок, - а что с тобой такое? Мне показалось, или что-то случилось? Мы ведь расстались буквально пару часов назад…

- Случилось, - было видно, что Марьяне не терпится сообщить Надежде свои новости, - звонил Игорь, сказал, что нам нужно серьёзно поговорить. Как ты думаешь, о чем?

- Марьяна, я-то откуда знаю? – девушка устало вздохнула, - завтра вы встретитесь и всё выяснится.

- Понимаешь, меня не покидает ощущение, что ты что-то знаешь, - призналась та, - ты точно ничего не хочешь мне рассказать?

- Точно ничего не хочу рассказывать, - Надя даже пожала плечами, хотя собеседница не могла её увидеть, - на эту тему мы с тобой говорили.

- Ну, хорошо, - Марьяна, видимо, смирилась, что больше она ничего не узнает, - ты только звони мне почаще, хорошо?

- Договорились, - Надя улыбнулась и положила трубку, принимаясь доставать свои вещи из сумки…

***

Игорь вышел из дома и сейчас стоял на веранде, блуждая взглядом по довольно унылому пейзажу ранней весны.

Снег изрядно подтаял и просел, из-под него уже проглянули мощеные камнем дорожки. Поскольку их постоянно чистили, снега на камне было меньше всего.

Игорь поймал себя на мысли, что волнуется, как школьник перед экзаменом.

Такого рода волнения он не испытывал уже очень давно.

Это было хорошее чувство, приятное, но, одновременно, рождавшее в душе беспокойство и чего уж там, даже нечто, сродни неуверенности и сомнению, что было мужчине совершенно не свойственно…

Только однажды он испытал в жизни нечто подобное: желание защищать и оберегать. Тогда он встречался с Верой.

Вера… Это было так давно. Эта девушка, можно сказать, перевернула его жизнь. О ней, о единственной, он мог сказать: он любил её. Конечно, любил по-своему, эгоистически, желая заполучить этот приз для себя одного.

В этом и состояла его самая большая ошибка. Его неуемный эгоизм всё разрушил.

Теперь он волнуется почти также, как много лет назад. Только теперь в его мыслях другая.

Марьяна совсем не напоминает Веру, она иная… Взрослая женщина, сама давно мать, она не могла похвастаться невинной и хрупкой красотой. Тем не менее, во время встреч с Марьяной Игорь преображался, переставая узнавать сам себя.

Может быть, дело во взгляде? Марьяна смотрела на него совершенно открыто, без опаски, наигранной уверенности, без желания во что бы то ни стало превратить его, Игоря, в свой трофей.

Он давным-давно отвык от таких женщин.

Все, кем он мимолетно увлекался за эти годы, имели вполне определенный расчет, о котором просто кричал взгляд. Он словно говорил: «Я хочу всё это!»
Хочу не его, мужчину, а всё, что к нему прилагается: этот роскошный дом, деньги, возможность каждый год отдыхать за границей, сидеть днями в салонах красоты и под чашечку хорошего кофе перемывать косточки всем знакомым с такими же любительницами посплетничать.

Марьяна была не из их числа.

Да, конечно, она восхищалась его домом, этой верандой или его возможностями, но делала это как-то отстраненно, так, что у него даже мысли не возникало подумать о ней, как об очередной хищнице.

- Знаешь, я тебе завидую, - говорила она, стоя рядом с ним на веранде.

- Чему именно? – интересовался Игорь.

- Тому, что ты в любое время дня и ночи можешь выйти вот так сюда, во двор. У тебя есть возможность быть на природе, дышать свежим воздухом или любоваться звездами. В городе такой роскоши просто нет.

Марьяна улыбалась, а он пьянел от её слов, понимал, что она имеет в виду именно то, о чем говорит, безо всякой подоплеки, безо всякой задней мысли.

Он пригласил её сегодня сюда, в свой дом для окончательного, самого важного в его жизни разговора и теперь волновался, то и дело поглядывая на циферблат дорогих часов.

Наконец, он услышал шум подъехавшей машины.

Улыбнувшись, Игорь спустился по ступеням веранды и торопливо, едва ли не бегом, бросился к калитке.

Распахнув её, он увидел Марьяну.

- Спасибо за такси, - женщина улыбнулась ему.

- Проходи! – Игорь пропустил гостью вперёд, запер калитку и повёл её к дому.

- Игорь, ничего не случилось? – Марьяна обеспокоенно посмотрела на него, - ты какой-то бледный… У тебя точно всё в порядке?

- Ещё не знаю, - неопределенно ответил мужчина и распахнул перед гостьей дверь.

Марьяна, которая уже не раз была у него дома, привычным движением повесила пальто на плечики у двери, приготовилась снимать обувь.

- Подожди, - остановил её Игорь, - пойдем со мной.

Марьяна удивленно посмотрела на мужчину, однако, двинулась вслед за ним.

Игорь открыл дверь в гостиную, соседствующую с кухней, и сделал приглашающий жест рукой.

Марьяна, слегка робея от неизвестности, осторожно заглянула в комнату.

Тяжелые занавеси скрывали сумрак угасающего дня за окном, небольшой столик был сервирован на двоих.

Живые цветы, искрящееся, в подрагивающем свете свечей, стекло, тихая, мягкая музыка, словно кто-то совсем недалеко аккуратно перебирает то струны арфы, то клавиши пианино…

- Как красиво, - Марьяна улыбнулась, оглядывая стол, - даже скатерть с кистями…

Женщина подошла к столу и тронула скатерть рукой.

- Прошу! – Игорь уже отодвинул стул, приглашая её присесть.

Марьяна опустилась на сиденье и настороженно огляделась, словно ожидая, что вот-вот в комнату войдёт ещё кто-то из гостей.

- Мы одни, - уловив её взгляд, произнес мужчина, - сегодняшний вечер только наш, Марьяна.

Женщина кивнула, снова улыбаясь легко и уже непринужденно.

- Я не хотел заказывать ради этого случая столик в ресторане, - сказал Игорь, аккуратно разливая по бокалам вино, - мне хочется видеть только тебя, а не кого-то ещё вокруг. Понимаешь?

- Конечно, - Марьяна кивнула, - иногда люди мешают. В определенные моменты…

Теперь кивнул мужчина.

- Марьяна, - начал он негромко, когда они выпили по паре глотков и вернули свои бокалы на стол, - я должен признаться тебе кое- в чем…

Женщина замерла, подняв на него испуганный взгляд.

- Нет-нет, - поспешил Игорь успокоить её, - я говорю не о настоящем. Я о своём прошлом. В прошлом я был ужасным человеком...

- С трудом верится, - Марьяна сделала ещё глоток вина, только для того, чтобы не выдать собственного волнения.

Она волновалась… Ещё как!

Она сразу поняла, что это за «серьёзный разговор», на котором настаивал Игорь уже неделю. Ей было стыдно признаться, но она влюбилась…

Поначалу она боролась со своими чувствами. В конце концов, она не девочка, у неё сыновья, она должна прежде всего думать о них. Однако, Игорь и её мальчишки, на удивление, прекрасно поладили. Более того, в обществе Игоря Никита, молчание которого чаще всего посторонние люди называли патологией, начал говорить, да ещё так бойко, что в определенные моменты его просто невозможно было остановить…

- Я хочу рассказать тебе о своей жизни, ничего не приукрашивая, - продолжал в это время говорить Игорь, - я расскажу, а ты сама решишь, нужен ли тебе и твоим детям такой человек, как я…

Игорь говорил долго.

За окном совсем стемнело, и, если бы не плотные занавеси, стали бы видны фонари, освещавшие участок по периметру.

- Словом, я был монстром, Марьяна… - Игорь тяжело вздохнул, выговорив последнюю фразу, было видно, что слова даются ему с трудом, - теперь, когда ты всё обо мне знаешь, я всё-таки рискну и сделаю то, что мечтал сделать уже давно.

Мужчина достал из кармана коробочку.

Кольцо, изящное, тоненькое, блеснуло в свете горящих свечей.

- Только тебя я вижу рядом с собой, - Игорь заговорил совсем тихо, -  я понимаю, что я старше… Я уже далеко не мальчик и, скорее всего, ты мечтала совсем о другом мужчине… Но я могу сделать тебя счастливой, если ты испытываешь ко мне хоть что-нибудь. И мальчишкам твоим я постараюсь стать настоящим другом… Пожалуйста, я прошу, подумай над моим предложением…

- Я уже подумала, - отозвалась Марьяна, - я согласна.

- Что? – переспросил Игорь, не совсем понимая, что сейчас ему ответили.

- Игорь, я согласна, - Марьяна тихонько улыбалась, - и мальчики мои одобрили моё решение.

- Как? – пробормотал Игорь, всё ещё не веря, что это происходит на самом деле, - и мальчики?..

- Между прочим, дети первыми почувствовали, что между нами что-то происходит, - рассмеялась Марьяна, которую сейчас забавляло растерянное лицо мужчины, - Игорь, ты что, не рад?

- Я на седьмом небе от счастья! – Игорь глубоко вздохнул и широко улыбнулся, выдохнув, - просто я думал, что…

- Что меня нужно будет уговаривать и улещивать, чтобы я согласилась выйти за тебя? – женщина снова улыбнулась, - Игорь, но ведь я тоже не вчера родилась… Я вижу, что чувства твои искренние, а то, что было у тебя в прошлом… Знаешь, я считаю, что каждый имеет право на ошибку. Когда-то, много лет назад, ты был другим человеком. Вполне в это верю. Однако, сейчас я вижу перед собой мужчину, который совершенно не напоминает мне того, о ком ты сам только что мне рассказал. Пусть прошлое останется в прошлом, хорошо? В конце концов, мы оба начинаем жизнь с чистого листа, можно так сказать?

- Знаешь… - Игорь одним движением сдернул Марьяну со стула и прижал к себе, - я счастлив, что моя сестра поручила мне купить детскую коляску!

Марьяна весело рассмеялась.

- Я помню, какой растерянный был у тебя взгляд, когда ты бросился ко мне просить помощи.

Мужчина осторожно коснулся губами её губ, и женщина ответила на поцелуй.

- Впервые в жизни я на все двести процентов уверен, что поступаю правильно! - Игорь вдруг вспомнил о чем-то.

- Кольцо! – он с удовольствием посмотрел на коробочку, которая продолжала лежать на столе.

- Хорош жених, - расхохотался он, - предложение сделал, а про кольцо забыл.

- Никогда не поздно исправить ситуацию, - подмигнула ему Марьяна, выставив вперёд руку.

Когда кольцо засияло на её пальце, она почувствовала, что сейчас, в этот самый момент, она, наконец-то, абсолютно счастлива…

***

Две недели, которые Константин провёл в больнице, показались Ольге вечностью.

Конечно, её обрадовал факт, что Аня всё-таки нашлась и ей не пришлось лгать Косте о том, что у их дочери всё в порядке.

Когда её пустили к нему в палату первый раз, Ольгино сердце зашлось от переживаний: настолько резким был контраст лежащего сейчас на больничной койке мужчины с её весёлым, всегда жизнерадостным мужем.

Константин, увидев её, вымучено улыбнулся.

- Привет, Олечка, напугал я тебя… Ты извини. Сам не понимаю, как так вышло.

- Костя, о чем ты? – Ольга бросилась к его кровати, - слава Богу, что всё обошлось! Я говорила с твоим лечащим врачом, он утверждает, что ты полностью поправишься, только придется задержаться в больнице на некоторое время…

- Оля, я уже вполне хорошо себя чувствую, может быть, поедем домой?

- Даже не думай! – голос женщины стал серьёзным, - врач сказал, что тебе нужно какое-то время побыть под наблюдением. Капельницы делать будут, процедуры… Словом, лежи и не возражай. Ты не представляешь, как я за тебя испугалась…

- Хорошо, - Константин слегка нахмурился, но вскоре снова начал улыбаться, - Оля, а как Аня? Ты ничего о ней не говоришь. Ты так и не знаешь, где она?

- Костя, тебе нельзя волноваться! Не переживай, Аня жива и здорова. Просто наша дочь решила стать полностью самостоятельной и решила жить отдельно. Она сняла квартиру. Скоро она сама тебе обо всем расскажет, когда придет тебя навестить.

- Это правда? – мужчина напрягся, - скажи, ты ведь ничего от меня не скрываешь?

- Ничего я не скрываю, - Ольга принялась выкладывать на тумбочку принесенные фрукты и контейнеры с едой, - говорю тебе то, что есть. Если бы у тебя был телефон, ты сам смог бы ей позвонить и поговорить с Аней лично. Но пока, думаю, тебе будет достаточно моего честного слова?

Ольга оглянулась, скользя взглядом по палате.

- Костя, мне сказали, что у вас есть холодильник…

- Есть, - мужчина махнул рукой в сторону двери, - только он в коридоре. Мне мужчины доложили, что он слишком сильно гудел и не давал ночами нормально спать, поэтому его решили вынести в коридор. Кстати, там несколько холодильников, у каждой палаты – свой. На них номера палат написаны.

- Я принесла тебе куриной лапши и пюре с паровыми котлетами. Они куриные, такие тебе точно можно. Думаю, это нужно будет убрать…

- Не волнуйся, оставь на тумбочке, я потом схожу к холодильнику. Ты не переживай, Олечка, нас хорошо кормят. Лучше расскажи, ты поговорила с Аней?

- Костя, подробно я с ней не говорила. Только узнала, что всё в порядке. Прошу тебя, не волнуйся. В конце концов, мама Зина права: невозможно вечно держать Аню возле себя. Она выросла, её привлекает независимость… Что же, пусть будет так, как она хочет. Она сама зарабатывает, судя по всему, неплохо, раз сумела снять квартиру без нашей помощи. Поэтому предлагаю оставить всё, как есть, Костя. Сейчас важнее твоё здоровье.

Мужчина помолчал. Было видно, что он что-то обдумывает.

- Наверное, ты права, наконец, вздохнул он, - просто Аня стала взрослой слишком быстро. Я всё никак не могу привыкнуть к мысли, что она вполне может себе позволить жить самостоятельно. Она, действительно, придет?

- Конечно, - Ольга кивнула, - Аня порывалась ехать в больницу немедленно, как только узнала, что тебя увезли в кардиологию, это я её отговорила. К тебе тогда ещё не пускали, поэтому мы договорились, что я позвоню ей, сообщу новости и заодно скажу, когда и как к тебе можно будет попасть. Так что, если хочешь, она сможет навестить тебя уже завтра.

- Пожалуйста, Олечка, - Константин оживился, - позвони ей, пусть приедет завтра, если сможет. Я просто хочу лично поговорить с Анютой…

- Я ей обязательно всё передам, не волнуйся, - Ольга поправила сползший с плеча белый халат, - лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Столько говорим, а я о самом главном не спросила.

- Сейчас уже лучше, - Константин вздохнул, - первые пару дней было не по себе. Вставать запретили… Только до туалета разрешалось дойти. Кололи чем-то без конца. Какую-то штуку в руку поставили, смешное название такое, я не запомнил. Медсестра сказала, что это для того, чтобы каждый раз вену иглой не тыкать.

- Это "флексюля", - тут же ответила Ольга, бросив взгляд на руку мужа, - проще говоря, это внутривенный катетер. Обычно его ставят, если человеку предстоит целый курс капельниц или внутривенных уколов, или кровь из вены нужно часто забирать на анализ.

- Странная штуковина, - констатировал мужчина, с подозрением оглядывая то место, где бинт охватывал сгиб локтя.

- Зато весьма полезная, - улыбнулась ему Ольга, - не волнуйся, её сразу же снимут, как только у тебя закончится курс лечения.

Она провела рукой по бледной щеке Кости.

- Пожалуйста, соблюдай режим и все предписания врача, хорошо? Что тебе принести в следующий раз? Только свои научные книги не проси, пожалуйста. Я же знаю, что у тебя сразу же возникнет соблазн перетаскать в больничную палату половину твоей библиотеки!

Мужчина не выдержал и рассмеялся.

- Обещаю, что об этом просить не буду. Можешь принести мне плейер? С наушниками? И ещё диски с моего стола.

- Прямо все? – Ольга уставилась на мужа с подозрением, - только если на них не лекции по средневековой Европе!

- Там только музыка, - улыбнулся Константин, - классическая, в основном. Но есть и подборка «Золотых мелодий».

- Хорошо, я всё принесу.

Ольга наклонилась и поцеловала мужа.

Костя немного ожил после прихода жены и выглядел уже не таким осунувшимся.

- Аня придет к тебе завтра в первой половине дня, а я загляну ближе к вечеру, хорошо?

- Конечно, - мужчина с сожалением смотрел на то, как Ольга складывает в сумку пакетики, откуда она доставала контейнеры с едой, - я буду ждать!

- Главное, поправляйся поскорее, Костя! Всё, до завтра.

Ольга погладила мужчину по руке и стремительно вышла из палаты.

***

Аня появилась у отца на следующий день, как и обещала Ольга.

Тоненькая фигурка в белом халате испуганно стояла в коридоре, сжимая в руках пакет, разрисованный крупными, неестественно красивыми цветами.

Константин как раз вышел из палаты, чтобы положить в холодильник полупустой контейнер, в котором Ольга принесла ему картофельное пюре.

Пюре он съел сразу, а вот куриные котлеты и холодными оказались весьма вкусными.

- Папа…

Аня смущенно переминалась с ноги на ногу, видимо, не решаясь до этого момента заглянуть в палату.

- Аня! – Константин искренне обрадовался дочери, - Анюта, подожди, я сейчас выйду в коридор. Только накину халат поверх пижамы!

Девушка кивнула, всё также нерешительно поглядывая на любопытствующих мужчин всех возрастов, которые оценивающе оглядывали симпатичную посетительницу.

Когда Константин вышел из палаты, они устроились на диване, обитом искусственной кожей, который стоял в небольшом закутке, полном кадок с живыми фикусами.

- Это своеобразный «живой уголок», - усмехнулся мужчина.

Выглядел он уже лучше, хотя лицо всё ещё оставалось бледным.

- Ну, что же, дочь, рассказывай… - начал он разговор, посматривая на присмиревшую девушку.

- Папа, ну, что рассказывать… Мама ведь уже обо всем тебе доложила, разве нет?

- Я хотел бы услышать всё, так сказать, из первых уст. Скажи, неужели тебе жилось настолько плохо, чтобы сбегать вот так, украдкой?

- Мне показалось, что так будет лучше, - Аня пожала плечами, - я знала, что так просто вы с мамой меня не отпустите.

- Допустим, - Константин не смотрел на дочь, -  тогда что означают твои слова из записки: «… я больше не буду вам мешать и портить вам жизнь». Когда это ты нам с мамой мешала?

Аня замялась.

- Извини, папа, - сказала она, наконец, -  я писала записку, когда была очень сердита на вас. Тогда мне казалось, что я пишу правильные слова.

- Ой, Анюта, - мужчина покачал головой, - ты даже не понимаешь, что натворила. Думаешь, что мы посадили бы тебя под замок? Так, что ли? Если тебе так сильно хочется побыстрее окунуться в море взрослых проблем – милости прошу.

Он грустно улыбнулся.

- Тебе сейчас кажется, что мы с мамой принижали тебя, ограничивали твою свободу, но на самом деле мы просто хотели, чтобы ты дольше наслаждалась юностью, понимаешь? Одно дело, когда у человека совершенно нет никакой поддержки и рано окунуться во взрослую жизнь – это не выбор, это просто суровая необходимость. Тебе зачем нужно было нырять в эту прорубь так рано?

- Папа я всего лишь хотела жить отдельно, -  Аня нахмурилась, -  я сейчас хорошо зарабатываю и могу себе позволить снимать жильё. Я всего лишь воспользовалась собственными возможностями. Что в этом плохого?

- Ничего плохо в этом, конечно, нет, - Константин слегка вздохнул. – Ну, что же… В конце концов, это первое твоё взрослое решение. Если ты так хочешь – мы с мамой уже ничего не можем с этим сделать.

Аня недоверчиво взглянула на отца.

- Что, ты даже не будешь меня ругать? -  спросила она недоверчиво.

- А зачем? – мужчина пожал плечами, - ты изменишь своё решение, если я сейчас начну давить на тебя?

- Нет, конечно, - девушка упрямо сжала губы, - я уже всё решила.

- Вот видишь, -  мужчина откинулся на спинку дивана, - ты сама ответила на свой вопрос. Нет смысла в бесполезных ссорах. Живи отдельно, раз уж тебе так претит сосуществование с родителями под одной крышей. Только давай договоримся, что ты хотя бы будешь регулярно звонить мне или маме, чтобы мы знали, что у тебя всё в порядке. Договорились?

Аня молча кивнула. Потом протянула отцу пакет.

- Это тебе, - сказала она смущенно, - это фрукты разные. Мне сказали, что те, у кого проблемы с сердцем, должны обязательно съедать каждый день полкило фруктов!

- Спасибо, - Константин забрал у дочери пакет, с любопытством заглянул в него, - оооо… Бананы! – обрадованно произнес он, - отлично! А то вся палата апельсинами пропахла. Всем страждущих почему-то только апельсины несут.

- Здорово! – обрадовалась Аня, - значит, я угадала. Я ничего не готовила, извини. Мама сказала, что тоже придет к тебе сегодня, она наверняка наготовит всего…

- В этом я не сомневаюсь, - взгляд мужчины наполнился теплом, когда он подумал о жене.

Аня это заметила.

- Папа, ты очень любишь маму? – спросила она осторожно.

- Да, Анюта, я её очень люблю, - ответил отец, - но к чему такие вопросы?

- Ты будешь её любить даже если узнаешь о ней кое-что неприятное? – Аня старалась говорить непринужденно, но Константин уловил в её голосе явное напряжение.

Мужчина усмехнулся.

- Аня, если ты имеешь в виду ту давнюю историю с поставщиком, то можешь не волноваться. Я знаю все подробности произошедшего.

- Все? – голос Ани был полон недоверия.

- Все, Аня. Я знаю об этой истории всё. В подробностях. И я уверен, что твоя мама ни в чем не виновата. Во всяком случае в том, что ты ей успела мысленно приписать. И если я, твой отец, муж твоей матери, считаю, что тебе не в чем её упрекнуть, значит, так оно и есть. Давай договоримся, что мы последний раз вспоминаем с тобой эту историю. Ты поняла меня?

- Да, - Аня кивнула, взгляд её оживился. – Ты правда не против того, чтобы я жила отдельно?

- Аня, я не собираюсь становиться врагом собственной дочери, - Константин поднялся, - ты извини, я немного устал. Привык здесь лежать часами, как барин.
Мужчина невесело усмехнулся.

- Конечно, папа, прости, я об этом не подумала, - Аня тоже вскочила с дивана.

- Я ведь сам позвал тебя в коридор, значит, подобная прогулка и беседа были мне по силам, - ответил мужчина и заторопился в палату, - иди, Анюта и не забудь о том, о чем мы с тобой только что договорились.

- Хорошо, - Аня робко обняла отца, чмокнула его в щеку и поспешила к лестнице, ведущей на первый этаж…

***

Уже немолодой, но вполне ещё крепкий мужчина, стоял у окна особняка, глядя, как в воздухе кружится запоздалый, мокрый снег. Для тех широт, где он жил до сих пор, снег был редкостью, и он уже забыл, как это здорово – смотреть, как кружатся в воздухе холодные, белые хлопья.

Когда он последний раз видел настоящий снег? Брал его в ладони, мял в руках, заставляя рыхлую, холодную массу превратиться в плотный, жесткий снежок с гладкой, почти ледяной поверхностью?

Это было много-много лет назад… Наверное, когда ему было ещё двадцать… Или двадцать пять… Он уже не помнил.

Он покинул страну давно, не сожалея, не сокрушаясь, не оборачиваясь.
Покинул, так и не уговорив её поехать вместе с ним. Она сказала, что не хочет жить на чужбине, не желает быть вместе с ним, даже несмотря на все его деньги, связи и возможности.

Да, он был богат. Можно сказать, что он был сказочно богат, особенно по меркам людей из страны, которую когда-то покинул. Состояние его семьи, когда они уехали на чужбину, было не маленьким… Отец, прирожденный делец, очень удачно вложил деньги в нефтяной бизнес и теперь, после его смерти, ему оставалось только продолжать дело, приносящее баснословные барыши.

Да, он был богат. И вместе с этим, он был страшно, ужасающе беден.

Не раз он предпринимал попытки отыскать её, вернуть, если придется – заставить её быть с ним, но каждый раз, в самый последний момент, отменял собственные приказы. Он понимал, что принудить её к чему-либо означало окончательно потерять ту тонкую, последнюю связь, что ещё оставалась между ними.

***

Потом она заболела…

Он метался тогда по-своему роскошно обставленному кабинету, пытаясь сделать хоть что-то, но он сражался с противником, который был ему не по зубам.

Смерть – это самый страшный враг, она не желает считаться ни с чьими желаниями или мольбами. Она приходит вот так, неожиданно, быстро и неумолимо, и просто забирает то, что тебе дорого.

Он едва не сошел с ума тогда. Хотя, возможно, и сошел.

Нет, в делах он оставался таким же мертвенно холодным, безразличным ко всему на свете, кроме собственной выгоды, дельцом, но вот в остальном… На своей жизни он поставил жирный крест. Окончательно перестал появляться на светских вечерах, даже на деловые встречи выезжал только в случае самой крайней необходимости, когда дела требовали его личного присутствия. Всё остальное он переложил на самого преданного из своих людей…

Преданность… Ооооо… Он знал, что за деньги можно купить даже настоящую верность.

Только вернуть её ему деньги не могли. Или могли?..

***

Он вернулся. Он вернулся туда, откуда когда-то так поспешно уехал.

Всё для того, чтобы быть ближе к её могиле.

В последние годы его одолевали сны...

Сначала радостные и счастливые, они потом перерастали в жуткие кошмары, причинявшие ему настоящие душевные и физические страдания.

Он не знал, как с этим бороться, он стал одержимым идеей вернуть её, снова почувствовать запах её волос, получить назад возможность прикоснуться к нежной коже руки, ощутить тонкость длинных, «музыкальных» пальцев.

Она не была красавицей в настоящем смысле этого слова. Наверное, кто-то даже сказал бы, что её внешность не слишком впечатляет. И всё же…

Она была довольно высокой для девушки, но её фигура, приятно округлая в тех, где надо, местах, была настолько пропорциональной, что окружающие обращали на неё больше внимания, чем на лицо. Лицо же, напоминающее сердечко, с мелкими, острыми чертами, тоже притягивало взгляды.

Только он один знал, насколько очаровательным может быть это волшебное, сказочное, как у неземного создания, лицо.

***

У него осталось несколько фотографий.

Когда её не стало, он приказал отыскать самого талантливого портретиста, какого только могли позволить найти его связи и деньги.

Художник сразу понял, что от него требуется. Портрет вышел необычным и потрясающим одновременно.

Живописцу хорошо заплатили, и он улетел, очень довольный своим округлившимся банковским счетом, сожалея только о том, что эту его работу, несомненно, самую выдающуюся и самую талантливую, никто никогда не увидит.

Никто, кроме этого страшного, угрюмого человека, который навещал его время от времени, пока он работал над этим странным заказом.

***

Теперь он жил только этой своей одержимостью.

Мужчина приложил ладонь к оконному стеклу, словно проверяя его на прочность.
Толстая, прозрачная поверхность была обжигающе холодной. Он отдернул руку, посмотрел на свою ладонь и, отвернувшись от окна, направился к выходу из кабинета.

Спустившись вниз, он миновал длинный, просторный коридор, и вышел на огромную лестницу, ведущую на нижний этаж здания. Там, на первом этаже, у него был ещё один кабинет, куда запрещалось заходить даже прислуге. Только двое людей человек бывали там, кроме него – его личный помощник, которому он полностью доверял и его жена, служившая ему также верно, как и её муж.

Отперев дверь, мужчина вошел в комнату.

Ничего примечательного, кроме роскошной обстановки: мебель тяжелая, из красного дерева, вся в витиеватых узорах, плотные шторы, полностью закрывающие окна,

картины на стенах и огромное, в рост человека, зеркало, на одной из стен.
Подойдя к письменному столу, он нажал кнопку. Зеркало в красивой, резной раме, отъехало в сторону, открывая проход.

Маленькая, узкая лестница вела куда-то вниз, на цокольный этаж.

Мужчина, нырнув в проход, быстро спустился по лестнице, слыша, как зеркало за его спиной с тихим щелчком возвращается на своё место.

Дверь, которую он открыл, тяжестью больше была похожа на огромный сейф, хотя выглядела, как обычная входная дверь, обитая кожей.

Чуть в стороне от неё находился специальный кодовый замок и сложный набор цифр знал только он один.

Комната, куда он вошел, чем-то напоминала будуар.*

Это было довольно большое помещение, справа и слева от которого располагалось по ещё одной двери. Правая дверь вела в огромную гардеробную с зеркальными шкафами и многочисленными полками для обуви и одежды. Левая – в ванную комнату.

Огромная ванна, душевая кабина, раковина и зеркало – всё здесь было устроено удобно и со вкусом. Даже горшки с искусственными цветами в виде вьющегося плюща, смотрелись живо и органично.

Она любила плющ.

Он помнил, что только это растение стояло у неё дома, расползаясь огромными, длинными плетьми по всем стенам крошечной, но уютной квартирки. Здесь, в этой ванной, невозможно было держать настоящие цветы, но искусственные стебли с мелкими, ярко-зелёными, резными листочками смотрелись хорошо.

Мужчина прикрыл дверь ванной, в очередной раз убедившись, что всё содержится в исключительно-образцовом порядке.

Сама комната была обставлена более скромно и напоминала обычную женскую спальню: большая кровать, кресла, письменный стол у одной из стен, огромный трельяж с зеркалом, уютные бра на стенах.

Если бы не полное отсутствие окон, комната бы ничем не отличалась от любой другой в обычной многоэтажке. Разве только размерами и дороговизной мебели.

Однако, кое-что было здесь очень примечательным.

Портрет.

Он висел на одной из стен, прямо напротив входной двери. Огромный, написанный на настоящем холсте.

С портрета на него смотрела она. Его Ада.

В любимом платье с рисунком из только что распустившихся яблоневых цветов, рассыпанных по светлой, отливающей легкой голубизной, ткани.

Лицо девушки было выписано настолько тщательно и объёмно, что казалось живым, особенно здесь, при искусственном освещении.

Скоро, совсем скоро они снова будут вместе и тогда уже – навсегда.

Он снова станет счастливым. У него будет Ада.

Он сделает всё, чтобы она тоже была счастлива с ним. Ему ничего не надо…
Он просто должен знать, что она рядом, что она у него есть.

Мужчина улыбнулся.

Если бы кто-то в этот момент увидел его лицо, он бы ужаснулся, насколько неестественным было его выражение.

Однако, он был совершенно один здесь, на нижнем этаже огромного здания старинного особняка, который он выкупил, заново отстроил и превратил в свой дом, в свою неприступную крепость.

Мужчина постоял ещё несколько секунд, глядя на портрет, снова улыбнулся, вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь…
_______________________
*Будуар – (фр. boudoir (от bouder «дуться»)) — комната, принадлежащая женщине: ванная, гардероб, кухня и/или спальня. Термин будуар появился в XVIII веке. Так стали называть часть комнат, принадлежащих женщине и предназначенных для купания, одевания и/или сна. В 1777 году во дворце Фонтенбло появился будуар Марии-Антуанетты. Будуар можно считать аналогом кабинета для мужчины. По словарю Даля, будуар — "дамский кабинет", комната, где светская женщина проводит день свой и принимает близких. В более поздние периоды будуары использовали для создания предметов искусства, посвящённых женщине. Именно спальни элитных куртизанок было принято называть будуарами. В многочисленных произведениях искусства, в частности, скульптуры, живописи соответствующей эпохи, сюжет разворачивается в интерьере будуара. Так, на картине Уильяма Хогарта «Будуар графини» из цикла «Модный брак» (1743—1745) художник изобразил графиню, которая во время утреннего туалета, принимая многочисленных гостей, кокетничает со своим возлюбленным.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2025/05/14/69