Вадим Шефнер. Обзор

Довольно часто фантастику не считают за полноценную литературу. Но только не произведения Вадима Шефнера. Он – ленинградский писатель, у которого есть, в том числе, и фантастика. 12 января у него юбилей – 110 лет.
"Со многими людьми встречаемся мы в жизни, подмечаем их особые черты, но редко можем понять самих людей. Видим только циферблат, а не механизм. И, быть может, есть только один способ понять другого: это заранее считать, что он лучше тебя". Так пишет в рассказе о военных реалиях «Дальняя точка» Вадим Шефнер. И по тому, как объемно и четко он характеризует персонажей, понимаешь – это не просто слова, это его кредо, его отношение к людям и к жизни.
А персонажами могут быть вполне благополучные мальчишки, как в «Ночном знакомстве», «Счастливом неудачнике», «Миллионе в поте лица», или детдомовцы из «Змеиного дня», «Чужедомья», «Тихой просьбы». Но могут быть военнослужащие - «Дальняя точа» «Наследница» или «Неведомый друг». Или фанатичные изобретатели, ученые как в «Девушке у обрыва», «Запоздалом стрелке» или «Скромном гении». Помимо главных героев, видны и другие персонажи, их друзья, учителя, родственники, и все они делают свои судьбы. Кто-то поле Первой мировой войны, кто-то – в 1960-е годы, а кто-то в ХХII или в ХХIII веке. 
Тексты Шефнера во многом автобиографичны. Он будто бы делится событиями своей жизни. Более того, герои встречаются с автором на страницах, как Павел Белобрысов в «Лачуге должника». Будто автор прогнозирует будущее и закрепляет в нем себя. Отношения же с собственными персонажами он описывает в «Счастливом неудачнике»:
"Странно: всех этих людей я придумывал мгновенно, но стоило мне о них сказать, и они уже как бы начинали существовать, будто это и не я их выдумал". 
Родился Вадим Шефнер в Петрограде, 12 января 1915 году. Мать – Евгения Владимировна, дочь вице-адмирала фон-Линдстрема, отец Сергей Алексеевич, пехотный подполковник, сын основателя порта Владивостока. Происхождение дворянское, чего писатель никогда и не скрывал. Хотя при советском режиме это было, как минимум, опасно. Однако понятия чести оказались важнее. Даже чем получить высшее образование. Шефнер пошел через техническое училище и стал «фабзайцем» - так в шутку назвали учеников ФЗУ – фабрично-заводского ученичества. Будущий писатель объясняет такой выбор: «Знал, что в математике туп и экзамена не выдержу», но это было и безопаснее. К этому времени умер отец, и зарабатывала в семье только мать, нужно было подключаться. Но и, возможно, рабочая специальность - это одна из причин, уберегших его от репрессий. Он стал кочегаром на фарфоровом заводе. В заводской же газете начали печатать его стихи.
В Ленинградский университет Шефнер опять же, поступил на рабфак. С 1935 года его стали регулярно печатать в газетах и журналах, приняли в Союз писателей, издали сборник стихов «Светлый берег». В войну служил, хотя имел белый билет по слепоте на один глаз. Потому об армии он пишет на собственном опыте – например, в рассказе «Дальняя точка»:
"В армии и ещё на железной дороге есть много такого, что человеку постороннему может показаться ненужным, устаревшим и даже странным. М только когда послужишь - поймёшь: что происходит - то и должно происходить, что есть - то и должно быть, и что от тебя требуют - то и нужно от тебя требовать. А если в армии тебе приходится туго, то виновата в этом не твоя армия, а другая, та, которая воюет с твоей или готовится с ней воевать. Конечно, на войне никому не сладко, и мне тоже. Но другим ещё хуже".
При всей автобиографичности прозы Вадима Шефнера, никогда нельзя сказать, что он жалуется, или осуждает что-то. Всегда спокоен и терпим, по-доброму ироничен. Вот, например, как он пишет в предисловии к повести «Счастливый неудачник» об этом:
"Есть люди, которые жалуются, что им не везёт в жизни. Каждую мелкую неудачу они воспринимают как жестокий приговор судьбы, который не подлежит обжалованию. Они начинают считать себя неудачниками, падают духом. Вот я и хочу придать им бодрости и по мере сил доказать, что неудачи часто ведут к удачам, ибо прав арабский мудрец, который сказал: "Из зёрен печали вырастают колосья радости".
Во всем этом тоже чувствуется какое-то глубинное, подсознательное достоинство. «Делай, что должно, и будь что будет», - как писал Луций Сенека.
«Дворянин во мещанстве» - так называет Александр Лайзерович Шефнера и выносит в заголовок статьи в «Семи искусствах», выпуск 12 за 2017 год. Вот, что он пишет об этом:
«Дворянско-мещанская двойственность Шефнера во многом определила, я так думаю, и его общественную позицию — он не принадлежал к числу диссидентов и сохранял неизменную лояльность по отношению к советской действительности. С одной стороны, здесь сказывалось его понимание воинской, дворянской чести; с другой стороны — определённая интровертность, замкнутость на внутреннем, на личном. Существенна, по-видимому, для Шефнера была и мысль, которую он неоднократно вкладывал в уста своих персонажей, перенявших его биографию: “Меня воспитало государство, и я должен за него стоять. Родителей у нас нет, всем на нас наплевать было, мы без государства бы с голоду под забором подохли, а государство нас выручило. И мы, детдомовские, должны на всякое дело идти в первую очередь.”
Фантастическая часть его прозы – отдельная история. Вот что сам Вадим Шефнер сказал об это в интервью:
«Это не фантастика в общепринятом понятии, а скорее — развёрнутые притчи. Мои герои что-то изобретают, но порою явно неосуществимое, а иногда и вовсе нелепое. Да и герои — не герои, а обычные люди, которых я ставлю в сказочные обстоятельства, и они оттуда выкарабкиваются…»
Он пишет о победе технического прогресса, о будущей жизни всех людей. Как будет жить общество, если… Отменят деньги. Победит коммунизм. Буде общаться с другими Галактиками. А пока… Удалось изобрести «индивидуальные крылья», и… Что дальше-то? Как их донести до людей?
«Быть может, радость - это вид энергии, а неисчерпаемых источников энергии нет. Много радости расходуется на само ожидание радости - и вот, когда мы приходим к цели, цель эта нас не так уж и радует» - думает в «Запоздалом стрелке» Алексей Возможный, изобретатель этих самых крыльев. Путь к выпуску крыльев долог и забюрокрачен. Поэтому Алексей и считает себя запоздалым стрелком. Ведь придумай и испытай он крылья до появления самолетов, люди раньше освоили бы небо. Только, к сожалению, в ближайшем будущем путь любого частного изобретения таким и останется, если еще не усложнится. Шефнер очень хорошо почувствовал социальные тенденции в обществе.
С появлением технологий жизнь упрощается, однако, мораль и нравственность глобально не меняются. Но, с другой стороны, судьба человеческая не всегда нуждается в революции. Если, конечно, не затянули с принятием важных решений:
"Вообще-то важные повороты в судьбах людских зависят порой не от больших событий, не от больших чисел, а от микрособытий и микровеличин. Так сказать, не от царей, а от псарей; не от начальников станций, а от стрелочников. Тысячи стрелочников управляют поездом твоей жизни; некоторых ты и в глаза не видел и слыхать о них не слыхал, и они тебя тоже не знают. Но все решают они".
Так сформулирована эта мысль в «Лачуге должника» У человека же всегда есть выбор. И он отвечает за него – перед собой. Например, в повести «Девушка у обрыва»:
"Один Человек, скажем, решил подняться на вершину горы, а другой - стать на болотную кочку. Человек, не дошедший до вершины горы, поднимется всё-таки выше того, кто стоит на болотной кочке".
Фантастическое будущее Шефнера, как и вся его проза, снисходительна и по-доброму иронична  людям. И при этом – требовательная к людям будущего. Часть морально-этических норм, по его мнению, внедряется школой, независимо от степени одаренности. Вот что он пишет в «Девушке у обрыва» 
"Одно допущенное исключение может породить тысячу, тысяча исключений может породить хаос".
Это закладывается в голов детей. И, возможно, делает из них людей системы. Пусть и при победившем коммунизме и отмене денег. Вот еще:
"Малый обман - это тоже обман. И капля, и океан едины в своей сути".
Понятно, что это все правильные вещи, и вообще, победил разум. Но при этом все равно нужно остаться живыми людьми. И решать, что правильно, что нет придется самим. А он не черно-белый, этот выбор.
Писатель умер в 2002 году, 86 лет, в Санкт-Петербурге. А разговор о прошлом и будущем, им предложенный, продолжают его книги. 


В соавторстве с Андреем Щербаком-Жуковым для НГ-Экслибрис:
https://www.ng.ru/subject/2025-01-15/9_1256_wings.html