Психоделический опыт Джона Ханны

Джон Ханна, описывая свой психоделический опыт, погружает нас в мир, где границы реальности растворяются, открывая пространство для встреч с таинственным и непостижимым. Его рассказы, начинающиеся с 1987 года, раскрывают два ярких эпизода, которые не только демонстрируют силу психоделических веществ, но и поднимают глубокие философские и онтологические вопросы о природе сознания, реальности и взаимодействия с иными сущностями. Эти опыты, связанные с ЛСД и псилоцибиновыми грибами, выходят за рамки личных переживаний, затрагивая темы контакта с нечеловеческими формами существования, культурных контекстов и возможного влияния этих встреч на человеческую психику и общество.

Первый опыт: Фейри и магия викканской песни

В 1987 году Джон Ханна впервые испытал психоделический опыт под воздействием ЛСД, который он описывает как встречу с «развоплощённой сущностью». Этот эпизод произошёл во время прогулки с группой людей, среди которых была женщина, практикующая викканство — современную языческую традицию, уходящую корнями в древние духовные практики. Во время прогулки викканка начала петь на гэльском языке, незнакомом Ханне. Хотя слова были непонятны, мелодия и её второстепенные тона поразили его своей красотой, которую он описывает как «навечно прекрасную».
Под воздействием ЛСД песня викканки стала катализатором удивительного видения. Листья, кружившиеся вокруг, начали трансформироваться в двенадцать фейри — крылатых существ, напоминающих иллюстрации художника Брайана Фруда, известного своими работами в жанре фэнтези. Эти фейри были не просто галлюцинацией: они казались «прочными», светящимися и блестящими, каждое существо обладало собственной индивидуальностью, игриво двигаясь среди листьев. Это зрелище, по словам Ханны, было «действительно волшебным». Когда песня закончилась, фейри растворились, вновь превратившись в листья, оставив Ханну в состоянии глубокого изумления.

Этот опыт можно интерпретировать как взаимодействие психоделического состояния с культурным и духовным контекстом. Викканская традиция, с её акцентом на связь с природой и магическими силами, могла усилить восприимчивость Ханны к образам, связанным с фольклором и мифологией. Фейри, фигурирующие в кельтских легендах как существа иного мира, стали для него зримым воплощением этой связи. Важно отметить, что Ханна подчёркивает уникальность этого видения: ранее под действием ЛСД он не сталкивался с подобными явлениями. Это говорит о том, что психоделический опыт не был просто продуктом химического воздействия, а результатом сложного переплетения сознания, окружающей среды и культурных ассоциаций.

Второй опыт: инсектоидная сущность и телепатический контакт
Спустя десятилетие, в 1997 году, Ханна пережил ещё более интенсивный и тревожный психоделический опыт, на этот раз под воздействием «героической» дозы псилоцибиновых грибов (четыре грамма) во время кемпинга на острове Озеро в Неваде. Этот эпизод выделяется своей глубиной и сложностью, поднимая вопросы о природе психоделических встреч и их возможных последствиях.

Лёжа в палатке с закрытыми глазами, Ханна погрузился во внутреннее видение, которое привело его к встрече с инсектоидной сущностью, напоминающей насекомое размером с маленькую собаку. Сущность имела длинный, комаринообразный хоботок и изначально была повёрнута к Ханне спиной. Когда она заметила его внимание, то резко повернулась, издав громкий жужжащий и визжащий звук, который Ханна интерпретировал как предупреждающий сигнал. Это стало началом телепатического общения, в ходе которого сущность раскрыла свою природу.

По её словам, она существовала в другом измерении и питалась человеческими мыслями и эмоциями, которые служили одновременно валютой и источником энергии для её вида. Разные типы мыслей и эмоций имели разную ценность: интенсивные чувства, такие как страх или любовь, были особенно ценными. Хоботок сущности, по ассоциации Ханны, выглядел угрожающе, наводя на мысль о её способности «высасывать» ментальную энергию, возможно, вместе с жизненной силой. Сущность сравнила себя с паразитическим насекомым, питающимся кровью или кожей, но подчеркнула, что её воздействие ограничено и не наносит серьёзного вреда.
Однако Ханна ощутил, что сущность могла скрывать полную правду. У него возникло тревожное чувство, что такие существа могут играть более зловещую роль, возможно, влияя на человеческие конфликты, войны или катастрофы, чтобы стимулировать интенсивные эмоции, которые служат их пищей. Этот опыт оставил его в состоянии неуверенности и размышлений, которые продолжались долгое время.

Анализ и интерпретация

Оба опыта Ханны — с фейри и инсектоидной сущностью — иллюстрируют ключевые особенности психоделических переживаний: их способность открывать доступ к иным уровням реальности, их зависимость от контекста и их потенциал вызывать как восторг, так и тревогу. Рассмотрим эти аспекты подробнее.
Культурный и духовный контекст. Первый опыт подчёркивает влияние окружающей среды и культурных элементов на психоделическое восприятие. Песня викканки на гэльском языке, её духовная практика и природная обстановка создали условия для видения, связанного с кельтской мифологией. Фейри, как архетипические образы, могли быть активированы в сознании Ханны благодаря его знакомству с работами Брайана Фруда или общими культурными представлениями о волшебных существах. Это подчёркивает, что психоделические опыты часто опираются на существующие ментальные и культурные структуры.

Онтологическая неопределённость. Второй опыт поднимает более сложные вопросы о природе реальности. Инсектоидная сущность, с которой Ханна вступил в телепатический контакт, представляется как автономное существо, существующее в другом измерении. Её описание своей природы — питание мыслями и эмоциями — перекликается с идеями из эзотерических и философских традиций о невидимых сущностях, взаимодействующих с человеческим сознанием. Однако Ханна остаётся скептичным, подозревая, что сущность может скрывать свои истинные намерения. Это отражает характерную черту психоделических переживаний: они часто оставляют ощущение амбивалентности, сочетая чувство реальности с неуверенностью в её интерпретации.

Психоделические сущности и их роль. Описание инсектоидной сущности вызывает ассоциации с концепциями «машинных эльфов» Теренса Маккенны или архетипических образов, описанных Карлом Юнгом. Эти сущности часто воспринимаются как независимые агенты, обладающие собственной волей и целями. Ханна предполагает, что такие существа могут манипулировать человеческими эмоциями, возможно, даже провоцируя конфликты. Эта идея перекликается с мифологическими представлениями о демонах или духах, питающихся человеческой энергией, и поднимает вопрос о том, насколько психоделические опыты могут быть не только внутренними, но и связанными с внешними онтологическими реальностями.

Эмоциональное и этическое воздействие. Если первый опыт с фейри был полон восторга и волшебства, то второй оставил Ханну в состоянии тревоги и сомнений. Встреча с инсектоидной сущностью вызвала вопросы о её потенциальном влиянии на человечество и о том, насколько безопасны такие контакты. Это подчёркивает двойственную природу психоделических переживаний: они могут быть источником вдохновения и ужаса, открывая как красоту, так и тёмные аспекты сознания.

Связь с философскими и научными идеями

Опыты Ханны можно рассматривать в контексте идей Бруно Латура, изложенных в акторно-сетевой теории (АСТ). Латур подчёркивает, что реальность состоит из сетей взаимодействий между человеческими и нечеловеческими акторами, включая вещи, идеи и даже нематериальные сущности. В этом смысле фейри и инсектоидная сущность могут быть интерпретированы как актанты — участники психоделической сети, которые влияют на восприятие и действия Ханны. Их «реальность» не обязательно должна быть объективной в традиционном смысле; она проявляется через их способность создавать различие в опыте.

Кроме того, опыт Ханны перекликается с идеями Германа Узенера о «мгновенных богах» (Augenblicksgoetter). Фейри, возникающие из листьев, и инсектоидная сущность, появляющаяся в видении, можно рассматривать как мимолётные проявления нуминозного — божественного или иного, которое вспыхивает в определённый момент и исчезает, не оставляя материальных следов. Эти встречи подчёркивают, что психоделические состояния могут возвращать человека к архаическому восприятию реальности, где каждая деталь мира потенциально несёт в себе божественное.

Заключение

Психоделические опыты Джона Ханны — это не только личные переживания, но и окно в сложные вопросы о природе сознания, реальности и взаимодействия с иным. Его встреча с фейри, вызванная викканской песней, раскрывает красоту и магию психоделического восприятия, усиленного культурным контекстом. Напротив, контакт с инсектоидной сущностью под действием псилоцибина поднимает тревожные вопросы о возможных паразитических аспектах таких встреч и их влиянии на человечество.
Эти опыты подчёркивают, что психоделики не просто изменяют восприятие, но открывают доступ к уровням реальности, которые остаются недоступными в обычном состоянии. Они заставляют задуматься о том, что мы называем «реальным», что такое сознание, и о том, как оно взаимодействует с нечеловеческими сущностями. Вопросы, которые поднимает Ханна, — о природе этих сущностей, их намерениях и влиянии — остаются открытыми, приглашая к дальнейшим исследованиям и размышлениям. Возможно, ответы лежат не в объективной реальности, а в способности психоделиков расширять границы человеческого опыта, позволяя нам увидеть мир глазами, полными удивления и неопределённости.