Разговор двух философов

(абсурдно-философская миниатюра в одном действии)

Место действия:
В одной неброской кофейнe, известной в провинциальном городе Н-ске, как место встречи разного рода интеллектуалов, близких к театру, кино, академической и около-научной сфере, сидели за чашечкой чая два философа. Их столик у окна с видом на бетонную стену вполне располагал к умному разговору. За стойкой — бариста, который выглядел так, будто когда-то тоже был философом, но под влиянием каких-то причин одумался и переключился на менее умственно-затратный промысел — варить кофе и подавать чай. На столе — парочка газет с карандашными пометками и пачка печенья "Философское", в которой каждая печенька содержит глубокомысленную цитату.

Действующие лица:

Первый Философ — слегка небритый человек в мятом пальто, с серьёзным выражением лица, будто вчера читавший Канта, а сегодня осознавший бессмысленность сотворения мира.

Второй Философ — полная противоположность первому, слегка выбритый человек в свитере, вязанном, похоже, на скорую руку, щеголевато держащий карандаш между сметливыми пальцами. На встречу он, по неизвестной причине, захватил с собой кактус, который одиноко будил воображение в центре свободного стула, стоящего неподалёку.

Первый философ, бросая "пробный шар" для начала беседы, задумчиво произнёс:
— Вот скажи, если я мыслю, значит, я существую. А если перестал мыслить и начал гуглить — каков мой статус?

Второй философ, жуя печенье, как затравку для разговора, не оставил фразу без ответа:
— Сложный вопрос. Недавно я по ошибке спросил у Гугла: "Как стать продвинутым альпинистом за 30 дней". Алгоритм предложил подписку на курс в Тибете и скидку на посещение буддийских храмов в джунлях.

— И что, помогло? — удивился первый собеседник.

— Нет, но теперь мне регулярно приходит реклама снаряжения по скалолазанью и виды вершин, никем пока не покорённых. Кажется, я на полпути к просветлению или сбою в системе — резюмировал второй собеседник.

— Иногда, мне кажется, что мы — всего лишь побочный продукт случайной загрузки Вселенной, — промолвил, глядя в сторону, первый оппонент.
— Да. Меня тоже стал чаще волновать изгиб Млечного Пути, — поддержал второй.

А ведь если посмотреть на мир с высоты, всё становится неважным, — мечтательно заключил первый.

— Особенно, если ты упал с табуретки. Сразу осознаёшь бренность бытия и потустороннюю твёрдость линолеума, — быстро среагировал второй.

— А если подумать: может, наша реальность — это чей-то дипломный проект? — с многозначительным вздохом предположил первый.

— Ну, тогда он, точно, не тянет выше троeчки. Посуди сам: зима в апреле; оскорбительная пародия на картину "Тайная вечеря" Леонардо да Винчи на Олимпиаде в Париже; современный человек причиняет убытки другому человеку или группе людей, не получая при этом никакой выгоды и даже, возможно, неся убытки, — уверенно выпалил второй.

— Мы утратили связь с действительностью, — строго заметил первый философ.

— Не переживай. Это то, что существует независимо от твоих желаний. Особенно если твои желания проигнорированы с профессиональной строгостью, то есть происходит одно, пока ты планируешь совсем другое, — поддержал тему второй философ.

— Так ты хочешь этим сказать, — изрёк первый философ, осторожно подливая чай в треснувшую чашку, — что реальность объективна?
— Утверждаю, — ответил второй философ с видом, будто только что победил Пифагора в шахматы. — Я сегодня в неё даже ногой ударился. Весьма объективно.

— Но ведь ты мог удариться во внутреннюю проекцию материального объекта. Гегель бы сказал, что ты споткнулся о "в-себе-бытие", которое отказалось быть "для-себя"

— Я подозреваю, что Гегель просто часто падал с лестницы и пытался это как-то обосновать, — заметил второй. — Впрочем, его феноменология духа и правда напоминает восхождение по очень скользкой лестнице без перил.

Они оба рассмеялись. Смеялись непринуждённо, как философы, вначале сдержанно, потом с экзистенциальным надрывом, а затем с замедлением, на случай, если кто-то из летописцев вдруг начнёт записывать.

— А вот скажи, — продолжал первый, задумчиво крутя вместо карандаша, неотвечающего требованиям бытия, ложечку, — если Бог всемогущ, может ли Он создать настолько неоднозначную концепцию, что сам не сможет её доказать?

— Уже создал, — ответил второй. — Она называется "онтологическое доказательство". Даже Бог на полпути запутался.

— А как же Сократ? Он бы сейчас задал тебе тридцать вопросов, прежде чем выпить чай.

— Ага. А потом ещё бы сказал, что "Я знаю, что ничего не знаю, но другие не знают и этого", и всё равно оказался бы прав, — усмехнулся второй философ. — Сократ был первым философским троллем. Просто он делал это в тунике и босиком.

Они замолчали, прислушиваясь к непредсказуемым порывам ветра на улице. Это напомнило им поведение разума неопределённого субъекта под давлением постмодерна.
— И всё-таки, — вдруг сказал первый, — зачем мы всё это обсуждаем?

— Потому что истина где-то рядом, — ответил второй. — Но, по несчастливому стечению обстоятельств, у неё слабая ориентация в пространстве, и она редко находит нас первой.

— А если серьёзно?

— Тогда, возможно, в этом мире, полном шумной бессмысленности, разговор двух ищущих — уже акт смысла. Даже если они спорят о том, существует ли смысл.

Первый философ кивнул. Он хотел что-то добавить, но потом передумал, не потому что не знал, что сказать, а потому что знал, что молчание — иногда громче любых трактатов.

— Ну что, — сказал он наконец, — может, ещё по чашечке?

— Только если ты пообещаешь, что мы не уйдём в солипсизм раньше десерта.

Они оба рассмеялись снова — легко, искренне, как люди, которые знают, что истина, возможно, недостижима, но дружба — вполне реальна.

Краем уха слушая интересную и содержательную беседу двух умных людей за столиком, бариста не уставал следить за тем, чтобы у именитых собеседников не кончался чай, никто и ничто не мешало полёту философской мысли. Их вера в то, что иногда самые глубокие постулаты приходят не из томов, а из улыбки собеседника напротив, передалась и ему.
В конце концов, истина, как печенье к чаю, если делиться ею вовремя, становится вкуснее. Особенно, если рядом тот, кто не боится крошек на столе и парадоксов в разговоре!