Как товарищ Сталин Троцкого запрещал

     Древняя, покрытая седастым мохом, пропахшая порохом мысль, старая, как мир, князя Кропоткина о том, что радоваться какому бы - то ни было запрету способна лишь холопская душа, блистательно подтвердилась дегенератом и бандеровским сукой - автоматчиком Бабченкой, ничтожным вообще - то персонажем информационной действительности, если бы не вклад того же мудака в славное, одобряемое коалой, дело опускания их так называемой демократической и независимой журналистики на подобающий этому непотребству уровень. В говно. Лежащий впродоль киянского подъезда долговязый дятел, помнится, немало насмешил меня, я уже писал о том, как сразу вкурил фуфловость фотки, я тогда еще шоркался возле Потупчик, порадовал ее не только клипом Милен Фарме " Се белль журнэ", но и красочным плакатиком о пользе спиртовой настойки боярышника, что повело, разумеется, к рюссиш кляссик боярынь и бар, что, опять же закономерно, вывело в итог холопство самой крыски, короче, не желая сумбура вместо музыки Шостаковича, слова народные, плагиат. Из Ивлукича. Кушайте, гражданин дегенерат, не забывая ставить лайки и отсылать по имэйлу кровные трудовые евроценты на вспоможение любым сукам - автоматчикам, по всем понятиям совершенно одинаковым, какую бы государственную власть они ни поддерживали.
            Такой хоккей вам не нужен
             Ад Ивлукич
               
     Диоцедозный мутабор божией росы в бесстыжие зенки жидовствующих тринитрариев Новугорода взошел на паперть у Иссакия Соломоныча, выставляя на пробор сбившейся в кучность толпы нарядный тулупчик кверху мехом, отпущая необъятную правдой Марфу Борецкую благословенным пинком козлового сапожка :
     - На, сука !
     Боченясь, он внимательно наблюдал, как летит, пердит и радуется Марфа, размахивая по - куриному короткими руками и что - то крича. До него доносились отрывистые звуки народной речи, а в толпе доброхотные Онисьи уже рвали кальсоны Борецкой на составляющие их ленточки, дабы бросить их под сухощавые копыта буйных шершавостью делегатов Съезда, а это был именно Съезд, так как старославянское наименование  " вече " давно уже было разоблачено ведомством Мединского как русофобия. Пригласили академика Петрика, тот и пояснил как понимающим всем, имеющим уши, что слово  " славяне " происходит не от рабства, а от любомудрия в слове, чем извеку славились славяне с небольшими вкраплениями жидовни, неизбежно облизывающей любой начальствующий зад, слово же гадкое  " вече " оказывалось переработанным вторично из морского святостью термина БЧ, просто на псковщине всегда путали буквы, произнося политический как политицкий, а бэче как вече с утратой не только доверия поднятия с колен, но и ударения не в ту сторону.
     - Топчите, ребята, - рычал мутабор, кощунствуя, - не токмо ленты, но и Марфу - паскудницу, потому после неправедно прикрытого кальмара нет более на Руси пострадавших невинно. Один человек отдыхает по - беспределу, остальные - уголовники.
     - Аааааа, - завизжал какой - то местный регионом журналист, бросая деревянный клин испещренности в Борецкую, - Угольников ! Пидарас. Делал говношоу и отравил миллионы народу, как Шеремет и прочая нечисть.
     - Убей их всех ! - воззвал к Богу мутабор, потрясая руками. - Сам же видишь, Боже, что они все говноеды.
     Бог, сидя в кресле, долго и пристально рассматривал рыжую Милен Фарме, не в силах набраться мужества и спосылать лучшего своего ангела не просто на планету Земля, но в Российскую Федерацию самого умного и стратегичного правителя из всех, что были и будут. Оно, конечно, рыжая не пропадет, но, с другой стороны, вдруг ей так понравится внизу, что и она встанет в бесконечную, уходящую за горизонт очередь желающих получить визы на проживание в могучей стране, куда наконец - то переехали все жены и дочери правящих строго, но чотко вдоль. Жаль терять Милен Фарме, таких больше не делают, это вам не собачонка Пахмутова, то марширующая с Лениным, то кланяющаяся Путину, не видя никакого когнитива, как не видел его казак и таможенник Империи Верещагин, вступая на склизкий путь предательства большевизма в дегенеративном лице товарища Сухова, ведущего гарем Абдуллы в светлое будущее.
     - Светлее некуда, - обещал Сухов вполоборота поспешающему за ним след в след, как волки, гарему, - ежели при белом царе ты за три копейки мог купить овцу, то в светлом будущем эту овцу у тебя отберут, но не забесплатно, а посадят тебя или расстреляют. Главное, товарищи женщины, пережить светлое будущее, включающее в себя военный коммунизм, гражданскую войну, разруху, голодомр, перегибы на местах, волюнтаризм, застой, гонки на лафетах, перестройку, чтобы, миновав лихие девяностые, стройной колонной шагающих вместе влиться в режим жуликов и воров.
    - Жопа какая - то, Сухов, твоя русская цивилизация, - сомневалась в целесообразности старшая жена Абдуллы, спотыкаясь. - Может, ну ее на х...й ?
    - Да вы что, бабоньки, - причитал Сухов, хлопая себя по шинели, пайку, сапогам, а мины кончились, давно, - ежели Канада или Австралия, то там - то нет Малахова и прочих пидоров. Кто почет окажет ветерану ? Кто уважит ?
    - А вон они, - показывала рукой младшая жена.
    На гребне бархана стояли басмачи. Они хватали Сухова и разрывали на клочки, оказывая почет и уважение.
    А в это время чуть севернее.
    - Растерзали, касатики ? - уточнял мутабор, ощущая триумф.
    - Да, - голосовали касатики словом, оглядываясь на придорожный кабак трактира, куда зазывал какой - то гаденыш Волчек, обещая дать прочесть говенную книжку, рассказать про Асисяя давно не актуального и иные весомые вещи, ничем не отличимые от помянутых Суховым южнее и женщинам гарема Малахова и прочих пидоров.
    - Ну и хорошо.
    Мутабор превращался в долгоногого аиста, раздающего каждому по младенцу, увеличивая демографичность материнского капиталу, поминал вслух какой - то Рейхстаг и убывал, бля, на жолтой  " Калине " следом за зловещей стаей стерхов, срущих на бошки псковитян или псковичей, это уж кому как удобнее, хоть и была делюга в Новугороде. Но какая, на х...й, разница, ведь и то, и другое, и третье входило в ареалы русской цивилизации, самой поганой из всех, созданных человечеством на планете Земля за сорок тысяч лет, так как не дала она ничего вообще стоящего в мировую копилку ценностей, кроме производивших слова и слова Толстого и Достоевского, как отметил, немного стесняясь и огорчаясь за Святую Русь, лорд Кеннет Кларк, завершив своей документалкой целую эпоху в телевидении, когда оно, оказывается, иногда дарило познание.