Легенды о созвездиях. Живописец

      В южном полушарии неба есть небольшое созвездие. В нём 49 звёзд, доступных невооружённому глазу. С латыни «Pictor» переводится как «живописец» и отображает мольберт художника. Находится созвездие Живописец около величественного Большого Магелланового Облака.
Там, в этом звёздном полотне, сияет диковинная звезда Каптейна, чей путь пролегает против течения Млечного Пути, словно непокорный странник, идущий своей дорогой.

Об этом знают многие…
Но то, что ведомо лишь мне одной, я  сейчас вам расскажу и предположу,  повспоминаю и поразмышляю.

Каменный век.
   В сумрачной пещере, под закопчёнными  сводами, косматый человек сидит у костра.  В его облике – нечто необычное, что заставляет сородичей, ещё не вполне осознавших себя людьми, взирать на него с немым любопытством. Молодой человек не отвечает на обращения к нему;  хотя густая борода и скрывает пол-лица, но люди понимают, что он улыбается;  в его глазах – отблески неяркого вечернего костра, а на лице застыло выражение отрешённой благости…

   Молодой охотник-собиратель перебирает в памяти события минувшего дня. В поисках спелых ягод он случайно спугнул лань, отдыхавшую в тенистых зарослях. Грациозная, коричнево-красная, с белыми пятнами, она умчалась от него длинными прыжками в сторону реки, легко перемахнула через небольшую речушку и скрылась в густой листве на другом берегу.
Эта мимолётная картина – лань в полёте над водой – поразила его настолько, что он замер. Прежде, в подобной ситуации, он, повинуясь охотничьему инстинкту, не раздумывая схватился бы за лук и стрелы. Но сейчас, очнувшись, он с удивлением понял, что упущенная добыча не вызвала в нём ни малейшего сожаления.

   Наполнив туесок душистой земляникой для малых ребятишек, молодой человек уже было направился к своей пещере, как внезапный шквал ветра,  обрушил на землю крупные, увесистые капли летнего ливня, загнав его под нависший каменный козырёк скалы. Громовые раскаты, оглушительные и яростные, сотрясали воздух и землю.
С почтительным страхом  и благоговейным ужасом взирал первобытный  человек на необузданную силу небес – на клубящиеся, зловещие тучи, на огонь, низвергающийся с высоты.

   Недолог был летний ливень. Вскоре порывы ветра погнали освобождённые от влаги тучи прочь, за чернеющие вдали лесные массивы, высвобождая из плена лучезарное солнце.
Охотник, отряхнувшись от водяной пыли, покинул своё  временное убежище. Представшая взору картина заставила его замереть во второй раз за этот день, но на этот раз от иного потрясения.
Яркое солнце ликовало, озаряя не только умытые дождем деревья и травы.

   На выступе противоположной скалы, словно сотканная из света и тепла, под сверкающим каскадом хрустальных брызг небольшого водопада стояла обнаженная девушка. Она, запрокинув голову и воздев руки к небу, играючи пыталась поймать ускользающие струи ниспадающей воды. И вновь неведомое, странное чувство волной захлестнуло первобытного человека. Прежде, при виде нагой женщины, в нём пробуждалась лишь жажда физической близости. Теперь же он ощутил духовное наслаждение, чистую, возвышенную радость, любуясь красотой юного тела.

   В поднебесном мире совершался тихий переворот – рождение культуры из недр дикой природы. В первобытном человеке рождался художник.

   Сидящий возле костра человек  в пещере с закопченным сводом встаёт. Он осматривается, словно что-то ищет. Наконец, поднимает с земли обломок красного камня, зажигает факел и просит сородича, уже готового нырнуть в причудливый лабиринт сновидений, посветить ему. Заинтригованный, тот взял факел и осветил стену.
Молодой человек начинает под сводами пещеры живо писать.
   Из причудливых, четких красных линий, изгоняющих пустоту, из игры света и тьмы, на стене возникает  лань в стремительном прыжке.
Люди пещеры, перешептываясь между собой : «Жизнеподобно.  Как живая…» подходят ближе к стене, зачарованно смотрят на рисунок.

   Старейшина рода понимает рисунок по-своему. Он отдаёт распоряжение, и вскоре десяток крепких парней исполняют своеобразный танец, выкрикивая боевые кличи, настраиваясь на завтрашнюю удачную охоту.

Человеку, нарисовавшему лань, становится душно в пещере с закопчёнными сводами. Отодвинув полог из звериных шкур,  он выходит в ночь.
Ночной мир встретил его непроглядной тьмой, где бледная луна высвечивает лишь контур черной скалы, вздымавшейся ввысь.
 В памяти всплыл образ девушки, увиденной днем у водопада,  играющей с хрустальными струями. Слабая, едва уловимая мысль пронзила его: а вдруг она и сейчас там, танцует в лунном свете?
- Нет, - думает  он, – слишком темно. Но это можно исправить.

Художник возвращается в пещеру, делает из волос животных кисточку, растирает в черепушке красную охру, добавляет в неё жир дикого зверя, и тщательно размешивает, превращая пигмент в тягучую краску.
Через некоторое время, держа в руках деревянную дощечку с кистью и красками, художник выходит из пещеры и направляется к чёрной высокой скале.
 Преодолеть долгий и трудный путь к вершине художнику помогает неукротимая жажда преображения.
   Стоя на краю пропасти, художник тянется кистью к луне, и вот уже бледное пятно расцвело жарким оранжевым пламенем.
И полился на землю дивный лунный свет, освещая тьму.  Мягкое и нежное сияние луны создаёт волшебную атмосферу. Своим лучом касается луна воды, и на речке появляется сверкающая серебром дорожка. 
«Такая ночь хороша для влюблённых», – подумает художник, но вдруг понимает, что в свете новоявленной луны померкли звёзды.
«Непорядок, - решает он. – Звёзды тоже должны светить ярко. Надо добавить краски».
Человек на вершине скалы встаёт на носочки; рука художника с кисточкой   тянется высоко к звёздам.
Но в этот миг, опьяненный полетом фантазии, художник потеряет равновесие и срывается в низ.
Однако Космический Ветер, наблюдавший за дерзким творением человека, успевает на лету подхватить его в падении  и возносит  до небес.

Так в южном полушарии засияло созвездие Живописца – вечное напоминание о силе искусства.
Возникновение живописи – поистине гениальное изобретение каменного века.
Наскальные рисунки, словно красная нить, связало наших предков с нашим миром и вечностью.

   Но имени того, кто на закопченном своде пещеры впервые вдохнул жизнь в изображение лани, мы не узнаем никогда. Пусть же память о нём отзовется в мягком, звездном мерцании созвездия Живописец, напоминая о первозданной магии творчества.