Как Баба Яга над златом чахла

Года два с половиной, до школы, я жил с бабушкой в Ленинграде, в старинном доме на Вознесенском проспекте. Он тогда ещё назывался проспектом Майорова.

Бабушка моя была вынуждена ухаживать за лежачей старшей сестрой, и взяла меня с собой, а родители остались в Москве. Я был очень рад и гонял по Ленинграду как полоумный.

Наш дом на Вознесенском, 8 известен тем, что на его стене висит мемориальная доска, которая гласит: "в этом доме с 1847 года по 23 апреля 1849 года жил Ф. М. Достоевский".

Он снимал комнату в квартире Бреммера на третьем этаже. Там были написаны рассказы и повести "Слабое сердце", "Честный вор", "Ёлка и свадьба", "Чужая жена и муж под кроватью", "Белые ночи".

Кажется, до революции в этом доме, кроме всего прочего, находилась женская гимназия, которую потом перестроили под коммуналки.
Помню высоченный четырёхметровый потолок с антресолями. Неудобно: ни окна помыть как следует, ни шторы повесить.

Четыре комнаты, огромная, метров двадцать кухня, гигантская ванна, в которой жильцы мыли сразу по несколько детей, велики в коридоре, кошки, старый эрдельтерьер...

Соседи очень дружили, но не все. В одной комнате жили мы втроём, в другой - добродушный еврей дядя Нумка с русской женой Клавой, в третьей - хорошая многодетная семья, а четвёртую занимала древняя иссохшаяся старуха с крючковатым носом и клюкой, которой она громко долбила по длинному коридору.

Мы все её побаивались и между собой называли Бабой Ягой, до чего она казалась нам страшной. Эта Яга никогда никого не пускала в свою комнату, быстро выскальзывала из неё и так же быстро заскакивала обратно. Она была нелюдимой и неопрятной. Говорили, что Яга родилась в начале двадцатого века, то есть в конце семидесятых ей было под 80.

Рассказывали также, что в прошлом они с матерью были очень преданы своим бывшим хозяевам, которым служили и которые после революции укатили в Париж.

В общем, эта Баба Яга тенью бродила по нашей коммуналке, шарахаясь от всех и в то же время пугая своим страшным видом. Готовила она совсем мало, одевалась бедно, видимо, считала копейки.

Однажды жильцы поняли, что давно не видят Бабу Ягу - ни в коридорах, ни на кухне, ни в других общественных местах. Через три дня начали бить тревогу, вероятно, уж и запах пошёл.

Пришли к нам тогда и врачи, и милиционеры, и дворник дядя Гриша. Когда взломали дверь, перед изумлённой публикой возникла удивительная картина. Мёртвая Баба Яга мирно лежала на железной кровати, а вокруг неё - на столе, на комоде, на этажерке, да просто на полу сверкали старинные пузатые вазы, синий хрусталь, изящные серебряные светильники, массивные канделябры, фарфоровые статуэтки. Я видел такие только в Эрмитаже. Все ахнули от этого великолепия.

Было так много народу, ещё и с понятыми, что, видимо, неудобно было кому-нибудь что-либо украсть. Поэтому всё это "буржуйское" добро, вместе с золотыми и серебряными ювелирными украшениями, было сдано по описи в надёжные руки.

Позже мы узнали, что если бы Яга в своё время продала бы эти драгоценности, то могла бы безбедно жить до своего последнего часа. Но выходит так, что она до последнего часа наивно ждала возвращения своих господ.