Сенокос, грузди и пауки

Лето в детстве для меня всегда было связано с полями и сенокосом. Я часто сбегала с отцом на луга, лишь бы не мыть посуду. Правда, мою хитрость раскусили быстро, и гора тарелок ждала меня до самого вечера. Пока отец косил траву, я бродила по полю, собирая дикий щавель, полевой лук или составляя букеты из полевых цветов.

В один из таких дней он вдруг тихо позвал меня:
— Алёнааа, иди сюда быстрее. Я что-то тебе покажу.

Его голос был полон волнения, как у ребёнка, который только что нашёл клад. Я побежала туда, где он стоял. И, если честно, со стороны он выглядел так, будто действительно обнаружил сокровище: глаза блестят, улыбается. В высокой траве лежало маленькое гнездо. Нет, гнёздышко. И в нём, словно самые драгоценные вещи - несколько крохотных яиц.

— Смотри, — шёпотом сказал папа, — какие они маленькие.
— Дааа, — ответила я тоже шёпотом.
— Давай отойдём отсюда, а то, наверное, птица волнуется, если нас видит.

Мы отошли в сторону, чтобы не тревожить её, и отец продолжил косить траву. Я осталась стоять, задумавшись. В моей голове звучала особая тишина — в тот момент я поняла, как важно быть внимательной. Внимательной не только к людям, но и к каждому звуку и движению вокруг. Как важно замечать то, что скрыто, что остаётся незаметным для большинства.

У меня всегда было ощущение, что отец знает каждую полянку, каждый лес. Он частенько говорил:
— Помнишь, тот лес, где мы с тобой тогда видели зайца, который задал стрекоча от нас? Нет? Ну там ещё берёза стояла, у которой ствол кривой.
А я сидела и думала: «Когда это было? В каком лесу?» Когда мы ехали с ним на мотоцикле, мне казалось, он знает все дороги наизусть. Вот завяжи ему глаза — и он без ошибки повернёт там, где нужно.

Со временем я начала понимать, что любовь к лесу, к полям, к каждой мелочи вокруг — это было не просто что-то внешнее. Это стало частью меня. Я училась замечать то, что другим казалось пустяком: едва слышный треск кузнечика в траве, лёгкий след зайца на влажной земле, пушистый хвост белки, мелькнувший на дереве.

Грибная пора — это особое время. Мы с утра собирались в лес, наливали в термос горячий чай, брали с собой куски хлеба с маслом, корзины — и отправлялись на мотоцикле на «охоту» за грибами. У отца была поразительная способность: он видел грузди там, где, казалось, и близко не было никакого бугорка. Вот идёшь следом за ним, смотришь под ноги — ну нет этих груздей нигде! И тут папа:
— Стоп! — садится на корточки и начинает разгребать землю там, где секунду назад ничего не было видно. Или покажет, где копнуть — присядешь, разгребёшь, а там груздь! Особенно он любил собирать маленькие груздочки, не больше полутора сантиметров в диаметре. Их потом солили отдельно, в пол-литровые банки.

Насобираем грибов, сядем где-нибудь отдохнуть: папа достанет термос, разольёт горячий чай, развернёт хлеб с маслом. А я среди грибов отыщу груздь с самой красивой ножкой, обдую от земли, отломлю — и в прикуску с хлебом уплетаю за обе щеки.

А ещё были лесные пауки. Они натягивали свои сети между деревьями и терпеливо ждали добычу. Но они явно не ждали меня — я вечно влетала в их паутину. Я не понимала, как отец проходил сквозь их ловушки. А я же… иду следом, высматриваю грибы — и бах! Передо мной висит жирный чёрный паук в своём прочном гамаке-паутине и смотрит так, будто я — муха. От страха я почему-то начинала чувствовать себя какой-то Дюймовочкой, а паук вырастал до гигантских размеров…
— Паааааааа! — отчаянно кричала я на весь лес.
Отец спокойно оборачивался и показывал рукой, где можно обойти. Но не тут-то было! Пауки меня окружили со всех сторон! Тут я вообще переставала понимать: как я сюда прошла, если сзади тоже паутина? Мир сужался, сердце колотилось, а я стояла на месте и не могла пошевелиться.

Теперь, когда я иду по лесу одна, мне кажется, что он всё ещё идёт рядом. Его цепкий взгляд, его удивлённое «Смотри, смотри!», его умение радоваться простым вещам — всё это осталось со мной. И каждый раз, замечая что-то удивительное, я будто возвращаюсь туда, в детство, на сенокос, к папе, к нашему маленькому открытию среди трав.

А в прошлом году, в августе, я пошла в лес. Просто погулять. Привести мысли в порядок. О грибах и не думала. Но грузди… Они соблазняли меня как могли. С собой — ни сумки, ни пакета. Тогда я оттянула низ футболки, завязала узел, и груздь за груздем оказывались в импровизированной авоське.

Маленьких груздочков, как любил папа, не нашла. Но думаю, это была репетиция для большой охоты. А лес, наверное, улыбался.

Кстати, паука я тогда тоже встретила. Он висел на тонкой нитке-паутинке и раскачивался туда-сюда, туда-сюда. Я удивилась, как такая тонкая паутинка выдерживает такого большого паука.
— Давай ты на минутку перестанешь раскачиваться, — предложила пауку, — и я быстро пройду. Хорошо?
Не отводя взгляда, я обошла этого восьмилапого гиганта.
— Нет, надо найти длинную палку, — подумала я, — с моей способностью вляпываться в паутины она очень даже пригодится. Больше безоружной в лес — ни ногой. Палка в лесу — вещь стратегическая. И неважно, что с ней я выгляжу как странница из древнего эпоса. Главное — уверенность!