О немецком языке и русской богословской мысли

На Богословском факультете ПСТГУ навязывается изучение немецкого языка.

Мышление же не может быть оторвано от языка.

То, что мыслилось впервые на немецком, и было записано на немецком, то будет неотделимо от матери немецкого языка.

История языка тесно связана с историей культуры и цивилизации, которые его породили.

И эта материя, языковая, наполняется своей историей, которая складывается из того, что мыслилось и было записано на ней.

То бишь, у каждого языка, языковой культуры – своя атмосфера.

Немецкий язык, например, имеет глубокие корни в европейской философии и литературе, включая как христианское, так и языческое наследие. Это создает особую "атмосферу" языка, которая может не совпадать с атмосферой русского языка.

Разве может быть русская православная мысль быть записана на одном языке с одами Хельге и т. д.?

Мысли, сформулированные в одной культурной и языковой традиции, могут не всегда легко переводиться или восприниматься в другой.

Здесь, мы снова возвращаемся к критерию богословских исследований:

«Богословская наука требует ещё большей корректности. Потому что она – об истине, о Самом Боге, о Слове Божием, она опирается на богодуховненные тексты.»

То есть, вопрос стоит не о переводе, а о миссионерстве. И для того, чтобы такая работа с немецким была возможной, необходимо одновременное исполнение трёх критериев:

1) Каноничные учителя из России, которые бы опирались на богодуховненные тексты и комментарии святых отцов, то есть, на Священное предание.

2) Подготовленная почва немецкого языка: каждому библейскому термину должен соответствовать такой перевод, чтобы смысл не был оторван от исходного значения.

3) Цель. Ради чего? Храм или школа?
—

2025