Брошенки

Мы с мужем – брошенки. А кто мы еще такие сегодня?
Вырастили-вынянчили детей. Думали, что старость у нас будет спокойная, сытая в кругу многочисленных внуков и правнуков. А оказалось…
Выросли дети, женились, внуки пошли, нам на радость и удовольствие. Но жёны своенравные решили место жительства изменить, подальше от нас, спокойнее для них.
Внучек не видим по нескольку месяцев. Приезжают раз в квартал, а то и реже. Мы поляну накрываем на полпенсии. Я всё лучшее готовлю, рецепты новых салатов нахожу, чтобы наша еда не приелась родне, игры придумываю для внучек, чтобы нескучно было. Побывают полдня и обратно домой уезжают.
Понятно, что им с нами, уже пожилыми родителями, неинтересно стало. И разговоры у нас скучные, и квартирка тесная, бедная, и мы больные и старые. Что уж тут говорить?
Хорошо, ещё мы с мужем вдвоём остались. У меня мои подруженьки, кто ещё жив остался, в одиночку жизнь хлебают, как могут.
Я тут одну приятельницу встретила, говорю, что мои дети разъехались в другие города. А она мне в ответ своё горе: мол, твои хоть в других городах, но рядом живут, а мои в Америку улетели. Хорошо ли им там, плохо ли, но держатся за свои места, раз в год в Новогодье на несколько дней прилетают, а так только по Воцапу внуков живьём и вижу, через экран разговариваю.
Да! Тогда нам ещё повезло!
Вдвоём мы в праздники чокаемся бокалами с шампанским, едим праздничную курицу с грибами под майонезом, да телевизор смотрим. Муж телевизор любит, а я в компьютере развлечения нахожу.
На улицу выходим, почти каждый день и видим в микрорайоне одинокие старушки ходят, тоже брошенки. Заговоришь с ними, задумаешься, почему же так происходит? Растим, лелеем, всё лучшее им отдаём, а они – фыр-р-р, и разлетелись в разные стороны. Хорошо ещё без ущерба, а то старушки местные начинают рассказывать, как дети пытаются отдать дачи, квартиры, машины, судятся с родителями до последних трусов. И опять я думаю, что повезло нам. Ничего у нас дети не отбирают, не отсуживают, правда и почти не помогают. Почему-то они и не спрашивают, как мы выживаем после многолетнего труда на государство, как с болезнями справляемся, не нуждаемся ли. Да мы и сами справляемся. Хоть и пенсии маленькие, но, если хорошо распределить эти доходы, кое-что из покупок исключить, то ещё можно до следующей пода… пенсии дотелепаться. И не привыкли мы помощи просить, если прожить можем. А то ведь у них кредиты и ипотеки, запросы другие, не такие, как у нас были. Да и возможности сегодня разные манят молодёжь к лучшей жизни, а «старые вещи» из прошлого в ней неподходящие.
Мы, наверно, сами виноваты! Когда всю жизнь всё лучшее детям отдаёшь, то они и привыкают, что нам ничего не надо, и мы всегда здоровы и радостны. И внучки не звонят, не пишут, у них свои теперь интересы. А когда-то за ручку водила, с миром знакомила, книжки читала, спать под колыбельную укладывала. Теперь только завидую, когда вижу, как бабушка с внучкой идут, разговаривают, смеются, друг другу радуются. Вот так-то…
Но ведь жизнь бьёт по голове за все ошибки. Наши родители уехали от своих строить новую страну, мы уехали из родного гнезда в поисках нового, куда Родина отправила, вот и наши дети продолжают этот же путь. Отрываются от корней своих и как перекати-поле катаются по миру, где-то и застревают. У нас телефонов не было, письма писали, сначала часто, потом всё реже и реже…Может потому и нет в нашей стране спокойствия и благоденствия, что все оторваны от родины, тыкаются в разные места, свой род создают, да меленьким он оказывается, на один-два поколения, отрываются ростки и уходят в другие измерения? Вот и на кладбищах могилы зарастают, никто туда не ходит родственников помянуть да отблагодарить за жизнь и мудрость в них родителями вложенные.
Вот и живём мы с мужем брошенками, пока есть силы, радуем друг друга подарками, ворчим и ссоримся, чтобы жизнь разнообразной казалась, но как только заболеет кто-то, так сразу окружаем его заботой и уютом, чтобы не ушёл раньше времени. Хоть ворчит, скрипит, как колесо смазанное, похрапывает ночью, но всё-таки не один в миру, кто-то рядом с тобой жизнь как может доживает. И кошка между нами посапывает, насторожённо одним глазом поглядывает: здесь ли мы, живы ли, вернёмся ли, если куда-то уезжаем.
Вот кошке совсем не хочется быть брошенкой, иначе погибнет одна в квартире, никто не покормит, не приголубит, по шёлковой шёрстке не погладит...
Так что мы, оказывается, совсем не брошенки. Есть у нас маленький родной комочек, который всегда рядом. Любит, урчит, благодарит за всё и чуть какая движуха – она рядом: нюхает, лапкой трогает, изучает не опасно ли нам. Может сразу порвать, перекусить и выбросить? Сколько раз из шкафа вытаскивать приходилось, потому что с инспекцией залезет, когда никто не заметит, вот и скребётся потом, чтобы выпустили.
Вот так и живём, новости жуём, тревожность в глубину заталкиваем. Но ведь и детям наши внуки отомстят, тоже уедут свою жизнь искать. И будут наши дети тоже брошенками. А ведь можно было, как раньше принято, рядом ставить свои дома и жить большой и дружной семьёй. Крепкой стеной защищать свои традиции и ценности. Под ценностями я ощущаю не богатство, имущество и деньги, а доброту, заботу, любовь, радость, что маленькие ножки весело стучат по дому, хохочут счастливые и спокойные за своё настоящее и будущее, за своих будущих детей и внуков. Потому что большая семья всегда защитит, поможет в беде, наставит на путь истинный. И никто не чувствует себя брошенным.
Мне не хватает общения с внуками, а им тоже нужны контакты с дедушкой и бабушкой. Иногда родителями дети не могут рассказать свои секреты, а вот с бабушкой, как с психологом, обязательно поделятся своей проблемой и получат мудрые советы.
Но такая сегодня современная жизнь: все стремятся куда-то искать лучшую судьбы, оставляют за её пределами больных стариков, а те до самого своего конца чувствуют себя ненужными и всеми брошенными, обиженными на весь мир. А строилась совершенно другое будущее, совместное счастье на долгие годы.
Да, навевают тоску нынешние праздники. Хоть и приезжали дети, правде не со всеми внуками (у больших внуков свои развлечения, зачем им бабушки с дедушками?), но радость была кратковременная, а тоска долгая, на месяцы.
Вот такие мы, брошенки!