Безумие продолжается

11.03.2014. Сегодня Ира явилась в новой флиске, яркой, словно весеннее солнце, и юбке-брюках, а волосы распустила, словно шелковый водопад. Я, окаянный, пропустил этот момент преображения, застряв в разговоре с Иваном. Весь день – ни слова, ни взгляда. Я словно окаменел, чувствуя себя неловким подростком. Боюсь лишний раз подойти, после ее слов о мессенджере. Как к ней подступиться? Последний раз она ранила меня своим желанием пообедать в одиночестве. То притянет, то оттолкнет – игра, в которой мне отведена роль марионетки. Ира избегает моего взгляда, а я ловлю каждый ее жест, каждый поворот головы. День тянулся в этой мучительной тишине.

В обед, как обычно, с коллегами отправились в магазин. Вернувшись, зашли в большую кухню, где за столом восседала Ира в компании Кости и Максима. Лицом к залу – словно нарочно, чтобы я видел. Павел, наш мудрый коллега, бросил: «Не будем мешать молодым». И тут же добавил, с лукавой усмешкой: «Это не мои слова, это Сомерсет Моэм сказал». Александр, недолго думая, пристроился к ним четвертым, прямо возле Иры. О, боги! Сидеть рядом с ней, дышать одним воздухом! Но Александру все равно, она для него – лишь пустое место. Он даже не смотрит в ее сторону. А Ира смеется, показывает забавные видео Косте, и его лицо озаряется лучезарной улыбкой. А если бы я подсел? Она бы съежилась, смутилась, а, скорее всего, просто сбежала бы прочь.

Я же не мог отвести глаз. Смотрел на нее жадно, пристально, как Густав фон Ашенбах на Тадзио в «Смерти в Венеции». Тадзио играл, резвился на пляже, а Ашенбах, прикованный к своему шезлонгу, мог лишь издали утолять свою жажду. Холера подкрадывалась к городу, но для него существовал лишь этот прекрасный мальчик. И в этом созерцании он обретал высшее счастье. Почему эта ассоциация возникла в моей голове? Ведь Ира – девушка, а я… я не гомосексуалист!

И все же, когда я это писал, слезы катились по щекам.

Вечером, прощаясь, она бросила: «Пока, Павел! Всем пока!», и прошла мимо меня, не удостоив даже взглядом. За что она так со мной? Неужели я ей настолько безразличен? То манит, то отталкивает – и эта игра мне противна. Зачем она так упорно твердит о личных сообщениях? Что она хочет этим сказать? Я просто забуду ее, и все. И любовь умрет. Я заставлю себя никогда к ней не подходить. Она меня прогоняет, не хочет моего присутствия.

Костя увольняется, тот самый мальчик, с которым она иногда общалась.

А завтра я объявлю сбор средств на подарок Ире от всей команды. Пусть не только я один скидываюсь.

12.03.2014. Утром написал в чат, прося скинуться на подарок Ире. Иван, душа нараспашку, первым откликнулся, переведя деньги. Потом появилась она – Ира. Рано сегодня пришла. Стояла с Дашей в коридоре, о чем-то беседовали. Я как раз вышел за кофе. Первой увидел Дашу: «Даша, привет!». И тут Ира, вместо Даши, ответила: «Доброе утро!». Кажется, у нее совещание. Я не знал, что оно онлайн, и невольно отвлек ее, вернувшись в опенспейс. Подошел и спросил, будет ли она в офисе 14 марта. Она ответила: «Нет. А что?». Я сказал: «Мы хотим тебя поздравить. У нас есть кое-что… от команды». Ира тихо произнесла, с какой-то плачущей интонацией: «Не нужно…». Мне показалось, она сейчас расплачется. Я попытался смягчить: «Ну это же не от меня, а от всех… Ну 15-го ты будешь?». Ира, уже резко: «Извините, у меня сейчас совещание».

Ира, что с тобой? Какое «извините»? С каких это пор мы на «вы»? Ты, которая когда-то подошла и сладко прошептала мне «чай!», и ты, которая холодно отрезает «я бы хотела пообедать одна» и «извините, у меня сейчас совещание» – это две разные Иры.

Я решил спросить у Даши, стоит ли поздравлять Иру от команды. Сказал, что, как мне кажется, ей это не будет приятно, да и 14-го ее не будет. «Думаю, не нужно», – ответила Даша. «Вообще не стоит поздравлять?», – уточнил я. «Да». «Понял, спасибо».

Я отменил сбор денег и вернул Ивану его 400 рублей.

Все, Ира! Ты больше не увидишь моих глаз!

Днем пошли в магазин за обедами. Открыв стеклянные двери, я увидел, как Ира с мальчиками входят в коридор. Она прошла мимо, не удостоив меня взглядом. Зашла в раздевалку, начала снимать пальто, а я, словно завороженный, не мог отвести глаз (к тому же мы ждали коллегу). Коллега, ожидавший вместе со мной, спросил: «Ждем еще? Или пойдем?». Чуть не вырвалось: «Я смотрю на Иру». Но я промолчал, закрыл дверь, и мы пошли к лифту.

Обедали в большой кухне. Увидев Иру, сразу же прошел с коллегами в противоположный угол. Мне было неловко находиться рядом с ней после ее слов недельной давности. Ира сидела в другом углу, спиной к окну, в компании Нонны и двух незнакомых мне людей. Они оживленно о чем-то беседовали. Ира встала, пошла за чаем. Я украдкой поглядывал на нее.

«Хватит смотреть на Иру!» – твердил я себе. Но взгляд сам собой возвращался к ней, и так весь день до самого вечера. Господи! Когда это кончится! Перед уходом Максим зашел к Ире попрощаться и отпустил какую-то шутку про бритье бороды. Потом Павел вставил что-то про своих детей, которые в детстве спрашивали, когда он сбреет бороду. Ира звонко рассмеялась. Уверен, если бы эту шутку произнес я, она бы и бровью не повела. Я бы смотрел только на нее, и она не смогла бы расслабиться и порадоваться шутке. Я был как на иголках, не мог сосредоточиться, трезво соображать. Ира сказала: «Всем пока!» и ушла, не взглянув в мою сторону.

Боже! Когда закончится этот кошмар?

Вечером ответил Ивану, поинтересовавшемуся, почему я отменил подарок Ире. Постарался объяснить все как есть.

Когда мы будем расставаться, Ира, я скажу тебе, что ты, возможно, играла со мной, не понимая, что подарила мне несколько самых счастливых минут в жизни, когда была рядом.

Как же хорошо, что мы работаем вместе! У меня есть возможность видеть тебя так часто. Если бы мы работали в разных отделах или на разных этажах, это было бы не так просто.

13.03.2014. «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Так рассуждал молодой Евгений Онегин, и так же, видимо, рассуждает Ира.

Сегодня я был измотан работой и дико не выспался. С утра словно включился какой-то «отрезвляющий» тумблер. Ничего не хотелось: ни работать, ни даже смотреть на Иру. Только спать. Сперва, как обычно, заглянул в тренажерку, а потом, сев за работу, обнаружил жуткий завал дел. Удалось лишь вырваться за кофе, и в дверном проеме я мельком увидел проходящую Иру. «Ира, привет!», – бросил я. Она как-то грустно ответила: «Привет!». Знает ведь, как сделать мне приятно. Но ее манипуляции уже вот где сидят. Зачем она играет со мной? То приближает, то отталкивает. То говорит, что ее ничего не напрягает, то выгоняет меня из-за своего столика, когда я хочу присесть и поговорить. И подарок на день рождения не дала подарить! Она, наверное, думает, что так еще больше влюбит меня в себя, но на самом деле только отталкивает. Я не люблю манипуляторов. А влюблен я уже по самое «не хочу». Дальше некуда. Ни одна девушка еще мной так не манипулировала. Мне это не нравится. Не надо мной манипулировать! Я написал ей, что думаю, нам не нужно общаться. Мы и не общаемся, а Ира, кажется, расстраивается из-за этого. Я и не собираюсь с ней общаться.

Днем был на английском. Занятие прошло отлично, мне очень понравилось. Потом пошел обедать в одиночестве. На этот раз на кухне я встретил не Иру, одиноко сидящую за угловым столиком, а Свету с Ирой, стоящих в тех же позах, что и в прошлый раз, только чуть левее. Ира перекрывала мне доступ к приборам, а в прошлый раз она стояла на пути к горячей воде. На этот раз я не стал просовывать руку под Иру, чтобы достать приборы, а сперва поприветствовал Свету, помахав ей рукой: «Приветики!». Света ответила, а Ира никак не отреагировала. Она стояла отвернувшись и не смотрела на меня.

Я выразительно посмотрел на Иру и сказал: «Ира! Ты не могла бы, пожалуйста, немного отойти?». Ира отреагировала не сразу. Словно была в прострации. Света спросила: «Тебе нужны приборы?». Я ответил: «Приборы! Приборы! Спасибо! Спасибо!». У меня было внезапно хорошее настроение от недосыпа, я был абсолютно расслаблен. Не знаю, может, Иру это злило? Я не понимаю, что у нее в голове. Наконец Ира проснулась (мы абсолютно не совместимы с ней, потому что я такая же точно медлительная соня, как и она, и нам будет очень тяжело общаться, так как мы с ней по характеру совершенно одинаковые и у нас одни и те же проблемы) и резко отпрыгнула от ящика с приборами. Эта реакция напомнила мне ту, что была две недели назад, когда я нечаянно подсунул руку под ее грудь. Наверное, у Иры уже выработался условный рефлекс на мой голос («нужно резко отпрыгивать»). Но на этот раз я ничего не подсовывал, а вежливо попросил ее отойти.

Я удалился от беседующих девушек (хотя «беседой» это было сложно назвать, потому что Ира так и стояла в прострации, а Света сочувственно на нее смотрела – скорее это была немая сцена), и сел спиной ко всем за угловой столик. Ко мне подсела Снежана, которую я встретил по пути на кухню, и мы стали говорить о работе.

Голоса Иры я больше на кухне не слышал. Только вечером я понял, что Ира приревновала меня к Снежане, и потому ушла. Но Снежана – просто коллега. Она не привлекает меня как девушка.

Я за весь день ни разу не посмотрел на Иру. Даже не заметил, во что она была сегодня одета.

А Максим теперь приветствовал меня по-испански. Надо будет завтра спросить: ";C;mo est;s?" И ответить за него: "Tengo mucho trabajo".

Костя, собиравшийся уволиться, передумал. Ира, проходя мимо его стола, бросила: «Когда прощальный стол будет?» Троллила ли она его, не зная о перемене решения? Или просто хотела привлечь мое внимание, заставить меня еще раз взглянуть на нее, выдав первую попавшуюся фразу? Может, ей просто было приятно постоять рядом, чувствуя мой взгляд у себя на спине?

14.03.2014. Сегодня Ирин День Рождения. Ее не было в офисе, как и обещала, но мои мысли весь день были заняты ею. С самого утра ломал голову, как поздравить так, чтобы не переборщить, не обидеть и не смутить. К тому же, она была в оффлайне. Стоит написать – вдруг разбужу?

И вот, когда я уже зачарованно разглядывал ее аватарку, она вдруг появилась в сети с мобильного! Ура! Спасибо, Ира! Сердце забилось чаще. Я написал: «С Днем Рождения, Ира». Ни восклицательного знака, ни цветочка, только праздничная хлопушка. И все. Больше ничего.

Пока писал, заметил, что она снова ушла в оффлайн. Что делать? Сообщение готово. Отправлять! Нажал кнопку.

Ира долго не появлялась. Не отвечала. А вдруг сообщение не дошло, потерялось в момент ее ухода из сети?

Я уже почти смирился с тем, что ответа не будет, но минут через двадцать меня окатило адреналином: пришло сообщение от нее. Просто: «спасибо». Без точки, без восклицательного знака, с маленькой буквы, как она и имя свое пишет – «Ира». Это тебе спасибо, Ира! Ты же не отвечаешь на личные сообщения? Видимо, иногда делаешь исключение. Почему же так нескоро? Я тебя обидел? Ты плакала?

Утром, ближе к полудню, Павел спросил, не знаю ли я, где Ира. Я ответил, что у нее отгул, тут же добавив, не скрывая, что у Иры сегодня День Рождения (она сама об этом написала в приветствии в начале октября прошлого года). Павел тут же заинтересовался, как же ее поздравить, если ее нет в офисе. Я подсказал мессенджер. Потом он спросил, сколько ей исполняется. Я честно признался, что не знаю, добавив, что невежливо спрашивать у девушек возраст. Павел философски заметил: «Когда они в таком возрасте, как Ира, еще можно. Наверное, ей 22». «Как 22?» – промелькнуло у меня в голове, но комментировать я не стал. «А про других наших девушек я знаю, сколько кому лет», – добавил он.

Я попросил у Павла ссылку на цитату Моэма про молодежь и стариков, и он тут же ее прислал.

По дороге в магазин Павел снова вспомнил про Иру и объявил всем: «А вы знаете, что у Иры сегодня День Рождения?» Мне стало не по себе. Не подставил ли я ее? Сам бы я никогда не заговорил об этом, мне неловко. У нас с Ирой…особые отношения. Снежана удивилась: «О, у нее День Рождения?» (хотя пару дней назад я писал об этом в чат). Павел добавил: «Но она взяла отгул». Я поддержал: «Некоторым в День Рождения хочется побыть одним, без коллектива». Снежана, похоже, тут же отправила ей поздравление. Больше об Ире не говорили, ее никто не вспоминал, кроме меня. А я почти все время думал о ней.

В остальном день прошел без особых событий. В перерывах между работой я следил за ее статусом в мессенджере. Вторую половину дня она была оффлайн. Счастливого праздника, Ира!

15.03.2014. Боже мой! Сегодня я общался с Ирой…очень близко.

Она пришла довольно поздно, с большим красным пакетом. «Ну вот, – подумал я. – Наверное, Даша и Света уже подарили ей подарки. А мне она не разрешила…» Но оказалось, что это блины! Много, очень много блинов!

Утром было совещание, так что я пропустил основную часть пиршества. Но в обед, закупившись в магазине, мы с коллегами пошли обедать на большую кухню, и перед этим я заглянул за Ириными блинами. Она оставила их в опенспейсе на свободном месте.

Это были Ирины блины, она принесла их в пакете, касалась их своими руками, и уж точно на них смотрела. Уже этого было достаточно, чтобы с удовольствием их съесть.

Я подогрел блины и собирался было приступить, как вдруг появилась Ира. Сразу подошла к Свете. Мы со Снежаной сидели и ели блины, разговаривая о работе, и я сказал ей: «Сейчас подойду к Ире, поблагодарю за блины». Снежана спросила: «Интересно, она сама их пекла или нет?» Я ответил: «Вот и узнаю». Я подошел к Ире и сказал: «Спасибо за блины! Они очень вкусные! Ты сама пекла?» Ира взглянула на меня, обняв своим удивительным взглядом, едва заметно улыбнулась и произнесла: «Ну…почти…» Ира со мной общается! Она меня не игнорирует! Я вернулся к Снежане и поделился: «Она сказала «почти». Что это значит, как думаешь? Не знаю!» Ира, наверное, все слышала и улыбалась.

Вечером, после всех совещаний, подумал: наверное, Ира скоро соберется домой и захочет убрать блины в холодильник. И, как только эта мысль промелькнула, она подошла к месту, где стояли блины, и задумалась, прикидывая, как бы забрать сразу всю эту кучу блинов с баночками шоколадной пасты и тюбиками сладких топпингов. Я тут же сорвался со своего места (так и знал, что лучше стоять, чтобы видеть все, что происходит вокруг, хотя и без этого я постоянно наблюдаю за Ирой), подбежал к ней, пока никто не опередил (хотя желающих, как оказалось, не наблюдалось), и спросил на бегу, не глядя на нее и не называя по имени: «В холодильник?» Ира уже взяла поднос с блинами и ответила мне что-то так ласково, что ее хрустальный голосок зазвенел у меня прямо в сердце, и я долго не мог понять смысла сказанного. Я стоял как вкопанный, зачарованный ею, глядя ей в рот с широко раскрытыми глазами. Она проворковала что-то вроде «возьмите это и это…» Я ничего не понимал. Был околдован ее чарами.

Не знаю, сколько времени это продолжалось, может, секунды, а может, и минуту. Когда Ира рядом, у меня отключается мозг, я не могу думать рационально. Повинуясь импульсу, я действую иррационально. В конце концов, Ира ушла ставить блины в холодильник, а я взял все остальное – баночки и тюбики – и, боясь уронить их на ковролин, понес на большую кухню. Я не сообразил, что она, наверное, отнесла блины в другой холодильник, потому что мозг был абсолютно отключен. Иры на большой кухне не было. Видимо, она все-таки пошла на малую кухню. Мы не договаривались, в какой из двух холодильников относим продукты, но этого и не требовалось. Мне уже было достаточно нашей первой встречи, чтобы воспоминания остались надолго: она врезалась мне в сердце своим хрустальным голоском. Возможно, она ждала меня возле своего холодильника, но я так и не появился там.

Так мы и не пересеклись больше в тот день. Вернувшись, я протер стол, где стояли продукты, и, вновь встретив Иру, сказал: «Я поставил все остальное, наверное, в другой холодильник». И засмеялся. Я так и не узнал, куда она пошла со своими блинами.

В понедельник я обязательно отведаю еще Ириных блинов. И надо будет объединить блины с шоколадным кремом и топпингами.

Остаток дня мне было очень хорошо. После нашего общения Ира проходила мимо, но я больше не смотрел на нее, а общался в чате с коллегой, улыбаясь. Пусть отдохнет от моих лобовых взглядов.

Еще я заметил, что Ира, когда в офисе возникает неприятная или щекотливая ситуация, просто уходит. Не разбирается, а уходит. Так же она ушла с малой кухни какое-то время назад, когда мы там встретились и я спросил, не напрягает ли ее эта ситуация. Затем я начал говорить ей про ее взгляды. Ее это обидело, и она просто ушла. Так Ира прячется от неприятных разговоров.

Когда она стала собираться домой и прощалась, то привычно сказала: «Всем пока!» А потом, когда проходила мимо меня, я сказал ей: «Пока, Ира». И она посмотрела на меня и кивнула в ответ! Кивнула! Ласково кивнула! Раньше такое можно было только представить и почти никогда не наблюдать! Спасибо, Ира! Хороших тебе выходных!

18.03.2014. Сегодня – день без слов. Ира, как всегда, в своей неизменной флиске, очках, и этих полосатых брюках, будто от костюма клоуна. Ни слезинки, лишь мой взгляд, прикованный к ней. А она – упорно отводит глаза. Молчание, плотное, как вата, обволакивает нас. На мое приветствие – лишь кивок. На прощальное «пока» – даже тени движения, лишь спина, уходящая вдаль. И только короткая переписка о пропавших блинах хоть как-то разбавляет эту пустоту. Блины, испеченные в пятницу, исчезли из холодильника на большой кухне. Ира сообщила об этом – сухой констатацией факта. Кто-то выбросил? Не знаю.

«Ира, привет. Ты свои блины в пятницу в каком из холодильников оставляла? На большой кухне или на маленькой?»

«на большой кухне»

«Они куда-то делись. Не могу найти. А шоколадные кремы в банках еще здесь, которые я относил»

«на большой кухне два холодильника»

«)) я второй не заметил. Но там тоже нету. Ну ладно. Может кто-то утилизировал»

После этого – тишина. Ни звука, ни буквы. Спасибо, хоть не сочла за личное обращение эту переписку.

Вечером, по дороге в Ростелеком, слезы сами собой покатились по щекам. Что делать дальше? Как жить с этим невыносимым желанием общаться, когда нельзя?

Я оформил отпуск. Завтра отдам распечатку Ире. Пусть хоть так, через бумагу, мы поговорим.

19.03.2014. Господи! Сегодня я коснулся губами ее волос, и меня чуть не убило счастьем!

С самого утра я стоял, вросший в пол, и ждал Иру. До полудня не садился на свое место, боялся пропустить ее. Время тянулось, как патока. Около 12:15 мне почудился ее голос? Может, померещилось. Коридор пуст. Спина заныла, ноги отказывались держать, но я стоял. Нельзя было сесть, вдруг она пройдет, а я не увижу? Наконец, не выдержав, рухнул в кресло – и в тот же миг появилась Ира. Наверное, видела меня из коридора, но я упустил этот момент, поглощенный работой. Чуть не пропустил её, повернулся только, когда она проходила мимо.

Как обычно, она бросила: «Всем привет!». Я собирался перехватить ее, протянуть заявление на отпуск, но испугался и не решился заговорить, хотя всю ночь, все утро мечтал об этом. Ира прошла мимо. Когда она добралась до своего места, еще не успев открыть сумочку, я подошел, предвкушая разговор, заглянул ей в глаза и спросил, нужно ли ей сейчас отдать новое заявление на отпуск. Ведь подать его можно будет только 29 апреля. Она ответила: «Нет, не нужно. Когда будете подавать новую заявку, тогда и отдадите. А пока можете убрать его и похранить у себя». Слова теряли смысл, ускользали из памяти. Кажется, она не обращалась ко мне на «вы». Говорила спокойно, рассудительно, без намека на обиду или злость, совершенно нейтрально. Я только и смог выдавить: «Угу», с той же вопросительной интонацией, как когда-то Ира, соглашаясь перенести совещание на четверг.

Она, как и в последние дни, была в очках и строгом полосатом костюме. Не помню, был ли в ее носу пирсинг. Возможно, она его сняла.

Ира ужасно кашляла весь день. Мне было так жаль ее! Я сам недавно страдал от такого же кашля, мучился несколько месяцев, пока не пошел к лору и не вылечил его. Но написать ей об этом означало нарушить негласный запрет на личные сообщения, и я промолчал.

Вспоминаю, как-то предложил ей леденцы от кашля, а она отказалась.

День тек своим чередом. Я работал. Ира занималась своими делами.

В обед мы на мгновение пересеклись на большой кухне, где Ира обедала с Дашей и еще парой коллег-мужчин. Я помахал Даше, она ответила тем же. Мы с моими коллегами сели за соседний столик. Ира была рядом, ее хорошо было видно. Она ела, разговаривала с коллегами, но довольно быстро закончила и ушла. Мы остались, беседуя с Елизаветой, смешной девушкой из другого отдела. Она шутила и смеялась, но разговор с ней не вызывал интереса. Елизавету пригласил Павел, который зачем-то начал рассказывать интимные истории о том, кто с кем встречался из наших знакомых коллег. Хорошо, что он обо мне ничего не знает, а то бы и это выложил.

Перед вечерним совещанием тоска сдавила грудь невыносимо. Я дал себе слово, что если встречу Иру в коридоре, позову ее по имени и, когда она остановится, скажу, что мне тяжело и попрошу совета. Но она словно чувствовала меня, старательно избегала наших встреч. Когда я был в опенспейсе, она выходила, а когда меня не было – она сидела внутри. Знала, что любая встреча может закончиться неприятным для нее разговором.

Перед совещанием я подошел к коллегам и позвал их на совещание плачущим голосом. Ира это слышала, и, наверное, решила сжалиться надо мной.

Она решила приманить меня, порадовать каким-то необычным способом.

Один коллега, Костя, длинноволосый парень, с которым Ира фотографировалась на корпоративной премии, заполнял анкету для командировки в наш филиал. Он сидел слева и спереди от меня в проходе, потешаясь над вопросами. Ира подошла к нему, после того, как со всеми попрощалась, наклонилась низко, почти касаясь его (знает, как разжечь во мне ревность), спросила, как дела с анкетой, и, не уходя, стала смотреть, как он ее заполняет. Стояла так несколько минут, общаясь с Костей. Они громко разговаривали и смеялись. Я не выдержал и подошел к ним, встал рядом с Ирой, чуть позади и справа. Не видел ее лица, но всем телом ощущал ее присутствие. К нам присоединился еще один парень, кажется, Александр, так что мое поведение не должно было вызвать подозрений. Ира услышала, что я подошел, когда я начал комментировать анкету и смеяться над ее вопросами (помню вопрос: «Имя матери (литературное название)»). Я все ближе и ближе наклонялся к Ире и, наконец, незаметно для окружающих, скользнул губами по ее волосам. Дальше – провал в памяти. Я чуть не потерял сознание. Ира стояла и не уходила. Возможно, она заметила мое прикосновение, почувствовала мое горячее дыхание над шевелюрой, но не подала виду. Я коснулся ее едва заметно, мои губы коснулись лишь одной пряди ее пышных волос. Передо мной всплыла ее старая аватарка со слезами и копной волос. Эта картина длилась, казалось, целую вечность. Затем Ира, решив, что с меня достаточно счастья, выпрямилась и ушла. Я не выдержал и пошел за ней, набирать воды.

Может быть, это и случайность? Ира просто решила поинтересоваться у коллеги, как идет заполнение анкеты, а я совершенно случайно оказался поблизости, встал рядом и просто случайно коснулся ее волос? Возможно.

Не знаю, куда пошла Ира, наверное, прощаться со Светой, но она исчезла. Я пошел в малую кухню за водой и, возвращаясь в опенспейс, увидел Иру, одетую и готовую к уходу! Я подошел к ней почти вплотную, стараясь выглядеть прилично, ведь вокруг были люди, и, глядя ей прямо в глаза, сказал: «Ира, пока!». Она кивнула и тут же бросила идущему позади меня Алексею: «Алексей, пока!». Наверное, я светился от счастья, и она это заметила. Не знаю.

Я вернулся в опенспейс ошарашенный и счастливый. Не мог шевелиться, был в оцепенении. Сидел, смотрел в одну точку и переживал произошедшее. Так продолжалось минут десять. Затем, наконец, собрал вещи, попрощался и ушел домой.

По дороге немного всплакнул, но это были слезы счастья – ведь я пообщался с Ирой, пусть и таким странным, нетрадиционным способом.

22.03.2014. Ира возникла сегодня словно из ниоткуда, как раз в тот момент, когда я убегал за кофе. Разумеется, ее приход я пропустил. Вернувшись, я вошел в опенспейс, машинально поздоровался с Павлом, и, развернувшись, увидел ее. "Привет, Ира!" – выпалил я, глядя на нее в упор. Она лишь кивнула в ответ, безмолвно.

Мы словно жили в разных измерениях. Ни разу за день наши пути не пересеклись: ни в коридоре, ни в столовой. Я ее почти не видел. Она то входила, то выходила из опенспейса, но я всегда оказывался либо снаружи, когда она была внутри, либо наоборот. Какая-то злая ирония судьбы.

Мне понадобилось сдвинуть понедельничное совещание на полчаса раньше. Собрав остатки мужества, я подошел к ее столу. "Ира, не могла бы ты перенести понедельничное совещание на полчаса раньше? Буду очень благодарен!" Не помню, что именно она ответила. Ее слова будто вонзились мне в сердце. В голосе звучали плачущие нотки.

Вскоре после этого Ира прислала уточняющий вопрос по совещанию. Когда все было улажено, я поблагодарил ее в мессенджере, сопроводив благодарность дежурными смайликами.

Зачем мы так друг друга мучаем? Люблю ли я Иру? Не знаю. Но думаю о ней постоянно. Мысли о ней преследуют меня.

Сегодня вокруг Иры вился Максим. Ему явно небезразлична Ира, он словно мотылек, летящий на свет. Утром он подошел поздороваться, днем "корпел" над какой-то задачей в системе, то и дело подходя к Ире, чтобы "уточнить детали", а вечером "случайно" поинтересовался, получилось ли что-нибудь сделать. Ира со смехом ответила, что нет, и Максим, заразившись ее смехом, тоже засмеялся. Я украдкой наблюдал за ними. Он наклонялся над ее монитором, почти касаясь ее волос своей головой. А она… Она не обращала на это внимания, точно так же, как игнорировала и мои попытки привлечь ее внимание, когда я, бывало, опускался на колено рядом с ней и заглядывал ей прямо в глаза. Никакой реакции.

Но Максим, в отличие от меня, куда более настойчив. Он без умолку болтает с Ирой, часто подходит к ней, они оживленно общаются, и она смеется, когда он что-то говорит. Если ему что-то нужно, он своего добьется.

Максим! Давай, действуй! Женись на ней!

Вечером Ира, как обычно, засобиралась домой, бросив дежурное "Всем пока!". Но на этот раз, кажется, дождалась меня с совещания (хотя я не уверен, ждала ли она именно меня, просто так совпало).

Выйдя из опенспейса, Ира направилась, видимо, к своей раздевалке.

Через несколько секунд за ней последовал и Максим. Это выглядело крайне подозрительно.

Мои нервы не выдержали, и я вышел вслед за ними. Максим, словно невинный агнец, одевался возле раздевалки. Иры рядом не было (у них с Ирой общая раздевалка, один шкафчик на двоих). Я бросил Максиму "пока!" и, словно лев в клетке, начал нарезать круги вокруг офисных помещений.

Что за глупость! Что за идиотизм! Вечером я должен работать, а вместо этого охочусь за Ирой!

Сначала я заглянул в малую кухню. Иры там не было! Куда она подевалась? Наверное, в туалете. Я подождал еще немного, но так и не дождался ее. Зашел в большую кухню – там ее тоже не было. Снова проверил малую – пусто. Ее нигде не было! Значит, она ушла домой, но, возможно, они договорились с Максимом встретиться где-нибудь и пойти куда-нибудь вместе! Ну и пусть идут! Пусть поскорее женятся!!

Хватит этого идиотизма! Я не люблю Иру и не хочу ее видеть! Это самообман! Я сам все это придумал! Когда я рядом с ней, все чувства исчезают! Я просто смотрю на нее в упор, и не остается ничего! Я сам загнал себя в этот тупик, постоянно думая о ней!

Вдобавок ко всему, я, рассеянный, забыл ключи от дома где-то в офисе. Надеюсь, они на моем столе или в ящике тумбочки.

Так прошел этот день. Я так и не поговорил с Ирой, не открыл ей своих чувств (хотя сомневаюсь, что ей это нужно), и даже не попрощался. А ведь через неделю – отпуск. У меня есть еще неделя, чтобы попытаться с ней поговорить. Боюсь, что с моими темпами я не успею. Только бы больше не спрашивать, не обижается ли на меня Ира – это ее точно взбесит. Бедная девушка!