Серая Шапочка

Михаил Морозовский

СЕРАЯ ШАПОЧКА
(не сказка, бают было…)

- Привет, Серая Шапочка!
- Хамишь, сам серый! Я же во всём красном! – останавливается, та, что шла до этого по малохоженой тропинке.  - Вот красненькие плавочки, купальничек такой же – сама из красного флага сшила, а соседка горошки нарисовала. Вот бейсболка, она тоже красная. В интернете нашла. Вот сумка, и та уже покраснела от того, что ты сейчас сказал даме!
- Да нет, Серая Шапочка, не хамлю, у нас волков, как у быков и собак, зрение такое – красные оттенки не различаем, всё в сером цвете…
- Лечиться надо!
- Это врождённое!
- Ну тогда мог бы быть хоть джентльменом, что ли, как в Англии. А те, знаешь, как приветствуют незнакомую даму: опускают глаза вниз и сняв котелок, мягко так, на чисто английском: «Мадам, вся Великобритания и её заморские колонии у ваших славных ножек в красных, как и ваше плавочки, и шапочка из Китая, туфельках»! Ну или что-то такое же вежливо-приятное.
- Да что ты, Серая Шапочка, котелок в лесу, как джентльмены в Мелкобритании -  давно вывелись! Так, пугало разные остались… Гадят по малёху, да деньги чужие считают. Не до джентльменства им – некогда, - махнул лапой волк, отворачиваясь в сторону.
- Ну тогда мог бы быть галантен, как француз: сделать реверанс и, скосив взгляд в сторону, сказать правду: «О, мадам, как вам к лицу наряд сей королевско-алый!», ну или что-то в этом роде!
- Я что, похож на хлебнувшего лишнего из Сены? – округлились глаза у чуть испугавшегося такого неожиданного напора волка, и он, резко оттолкнувшись от дерева, выпрямился. – Да и когда этот выцветший цвет вчерашней культуры последней раз что-то стоящее говорил? Буковки всякие… Умный в слова сложит – поседеет! Культура-то у них по музеям схоронилась, там и растворилась.  Париж-то нынче страшней нашего леса… Мож о чём попроще поговорим, например, что это ты всё в сером да сером ходишь, аж с пятнадцатого века?!
- Не в сером, а в красном! – поправляет его, чуть раздражённая Красная Кепочка.
- Ну да, ну да, будь по-вашему, по людскому, - нехотя соглашается волк.
- А большие дяденьки раньше говорили, что красный цвет, цвет жизни, цвет свободы, тепла и те, кто этого не знают, даже средней школы не окончат! … И то, что старым помогать – дело хорошее. Дело молодых!
- А, волонтёрство! Слышал, слышал… Модно… Но что-то это сейчас не про стариков. – волк снова облокотился на дерево и отвёл взгляд от краснеющих от злости глаз Красной Кепочки. – Ну, глазки-то можно и по проще… Голубые тебе больше шли, с ними ты выглядела… ммм… аппетитней, что ли.
- Серый! Если вопросов больше нет, то я пошла… к бабушке, а то сумка плечо оттягивает, - собирается уходить Красная Кепочка.
- А что там у тебя корзине-то? Чем это так не аппетитно пахнет? Не из Мак Дональдца, надеюсь?
- Нет, сама во «Вкусно – и точка» заказала, в микроволновке погрела – ещё горячие! И потом, сколько можно говорить, что и корзинка, тьфу ты -  сумка у меня тоже красного цвета!
-А-а-а! Не самопал… Жаль…  - Серый явно расстроился и уставил взгляд в чуть примятую им от долгого стояния траву. - Пирожки, вроде, как и пахли привлекательней, и на вкус… Вот на вкус уже и не помню, давно было… А где твой шаперон?
- Что это такое? – удивилась Красная Кепочка.
- Ну, раньше ты в шестнадцатом веке по Европе в таком балахоне с капюшоном по лесу ходила, ворон пугала, про-про-про-бабка бабке моей сказывала.
- Чего вспомнил! – удивилась Красная Кепочка. – То ж мне - одёжка! Как в такой в люди-то сегодня выйду, коль вороны и те пугаются – чучелом обзовут, на кол посадят!
- А в Германии в восемнадцатом веке ты, помниться, в платьице и шапочке ходила, пирожки пахучие носила, прабабка те пирожки нахваливала.
- Да и платья сегодня не в моде! Как я жениха-то найду?! Не на пирожки же он залетит?! Если и на пирожки, то не на такие! Ты соцсети хоть иногда листаешь?! Не видел, что ли, как современные девушки женишков заманивают?! Нет уж, на сцену (в широком смысле этого слова) только так, хоть кто-то да клюнет.
- А не боишься до бабушки-то в таком виде и не дойти? – как-то уж совсем не уверенно, говорит Серый.
- Это почему же?!
- Ну, женихи разные налетят, то бишь поклонники, и всё на память о встречи-то и растащат! И будешь ты как эти… на «гэ», которые – не пойми в чём, не пойми на чём!
- Это ты опять про Европу? Эмигрант чё ли? – упирает руки в бока Красная Кепочка. – Да-к «эти» же не съедобные, ими же отравиться можно!
- А ты ела? – удивляется волк.
- А ты?! – вопросом на вопрос отвечает Красная Кепочка, начинающая краснеть от укусов комаров и мошек.
- Этих… Нет… Не аппетитные они какие-то… Не настоящие. Толи дело ты! – снова начинает набираться смелости волк. – Вон тебя как комары любят.
- Да уж… Мама говаривала: «Не стой в лесу, двигайся, иначе съедят»! – хихикнула Красная Кепочка.
- Так мож, пойдём в кусты, а?! Пообедаем… Вместе… - пытается наглеть, набравшийся смелости Серый.
- Щас как дам корзинкой по носу! – взрывается Красная Кепочка и сильно размахивается увесистой сумкой.
- Но, но… - прячется за ствол дерева волк. – По сценарию ты вежливая, приветливая, обходительная и аппетитная, - пытается успокоить Красную Кепочку Серый.
- Ты где такой сценарий читал! Двадцать первый век на дворе! – хихикает Красная Кепочка. – Деревня! Сказочек начитался, да?! Ты ж, Серый, совсем не в теме!
- В чём в чём?! – удивляется волк.
- Ну, стариковатый ты, какой-то волк, не современный, что ли...
- А что значит – современный?! Как это? – ещё больше теряется волк.
- Двадцать первый век! Нынче девушки должны быть стильными, мобильными, любвеобильными … А волки должны быть бизнесменами и дарить девушкам...
- Цветы, что ли?! – пытается вставить слово Серый.
- Точно колхоз-совхоз село большое! Цветы сам нюхай! Девушкам надо дарить…
- А давай я лучше тебя съем, пока ты совсем в своём двадцать первом веке не испортилась! – храбрится волк, вновь отрываясь от дерева и выпрямляясь.
- А вот это видел! – ловко выхватывает из сумки электрошокер Красная Кепочка.
- Упс! – падает от неожиданности Серый. – Совсем не по сценарию дело пошло, - шепчет он, отползая в кусты.
- То-то! – гордо поднимает голову Красная Кепочка и направляется слегка натоптанной тропинкой мимо кустов с волком.
   Волк медленно выползает из укрытия и оглядывается по сторонам, присаживаясь, тихо шепчет себе под нос: – Правильно бабушка говорила: «Не верь красивым, последнюю шкуру если не снимут, то испортят»! Попадалово!
- Стоять, боятся! Сильно боятся и дрожать! Руки поднять вверх, рылом в землю! – пулемётной очередью бьёт по ушам волка скорая, громкая речь.
  Волк падает навзничь, прикрывая уши лапами.
  Над ним стоят два бравых дяденьки в камуфляжах, направив на него дробовики.
- Бабу в красном, что наш банк вчера грабанула, видел? – суёт ему фото под нос тот, что пониже ростом.
- Чего?!
- Ты что, глухой? – сердится тот, что повыше!
- Не было здесь никого, кроме Серой Шапочки! – старается быть убедительным волк.
- Какой-такой серой?! Ты что дальтоник? – начинает сердиться тот, что пониже и поплотнее.
- И потом, молодая она, девочка ещё… Какой-такой банк, одни мини-бикини в голове, да пирожки в корзинке… – совсем теряет уверенность Серый.
- Да ты, старый, ещё и слепой! Ей же за сороковник давно! А в корзинке – пачки денег! Куда пошла-то, хоть это видел?!
- Туда, - показывает в усмерть напуганный волк куда-то в противоположную от направления Красной Кепочки сторону.
- Пристрелить его, что ли? – говорит высокий.
- Старый… Серый…  Глухой…  Слепой… Пенсионер, поди… Сам издохнет.
- Может – бандит?! – выдвигает своё видение ситуации (при которой пулю всё же можно истратить) тот, что выше ростом.
- С такими проплешинами?1 Не смеши! – урезонивает его полненький, сытенький. - Да и пулю на эту облезлую шкуру жалко – дорогая! Объяснительными потом замучают: «куда дел, на лево не толкнул ли?» - говорит пухленький и громко командует: - За мной!
   Оба быстро скрываются по еле заметной тропинке за кустами.
- Вот те здрасьте, какие нынче страсти! - снова отползает в кусты волк. – Блин, говорила бабушка: хочешь правильно видеть мир – имей очки и чисти уши…