Эпилог новой эры Листья на ветру времени

Наступила эпоха, когда звёзды забыли свои имена. Города, выросшие на костях древних капищ, вздымались к небу стеклянными клыками, а в их стенах гудел ветер — не песня Рожаницы, а рёв машин, жующих камень и время. Но на окраинах, где асфальт трескался, давая жизнь одуванчикам, ещё можно было услышать шёпот корней. 

Рада, теперь седая, с лицом, изборождённым морщинами-реками, шла по лесу, которого больше не было на картах. Её ступни, босые и грубые, помнили каждую тропу, каждую яму, вырытую когтями Чернобога. На груди у неё висел золотой лист — тот самый, что когда-то упал с Древа Мира. Он звенел тихо, как колокольчик, зовущий невидимых духов. 

— Они забыли, — прошептала она, останавливаясь у руин алтаря Перуна. Камень, некогда грозный, теперь был расколот, а в трещинах гнездились полевые мыши. — Но ты всё ещё здесь… не так ли? 

Ветер принёс ответ — рокот где-то под землёй, словно сердце мира сделало ещё один оборот. 

***

Новые боги рождались из трещин в реальности. Они приходили во снах: Стример, чьи волосы были сплетены из кодов и молний; Эко, девушка с кожей из мха и глазами, как озёра; Криптос, тень с лицом, меняющимся как курс валют. Они спорили за престолы в небоскрёбах, даже не зная, что их сила — лишь эхо древних имён. 

Один из них — Алгоритм, юноша с серебряными проводами вместо жил — нашёл Раду на краю цифровой пустоши. Его голос гудел, как сервер: 
— Ты носишь артефакт. Отдай его. Старая магия мертва. 

Рада рассмеялась, и в её смехе зазвенели колокольчики из прошлого: 
— Мёртва? Ты дышишь её прахом. 

Она дунула на лист, и он запел. Звук, невидимый для ушей, прошёлся волной по пустоши. Земля дрогнула, и из трещин выползли корни — толстые, покрытые рунами. Они обвили Алгоритма, высасывая электричество из его проводов. 

— Что ты сделала?! — закричал он, рассыпаясь в пыль. 

— Напомнила, кто здесь почва, — ответила Рада, стирая с листа цифровую сажу. 

***

Морана, теперь простая женщина по имени Марьяна, работала садовником в городе. Её руки, когда-то сеявшие лёд, теперь выращивали розы. Белые, алые, чёрные. Дети обожали её, хотя побаивались — в её взгляде всё ещё жила зима. 

— Почему у тебя на шее шрам? — спросил мальчик, указывая на тонкую линию, похожую на след от лезвия. 

— Это напоминание, — она прикрыла шарфом метку прошлого. — О том, что даже лёд может научиться цвести. 

Однажды к ней пришла Жива — не богиня, а учёная в зелёном лабораторном халате. Она изучала растения, способные выжить в радиации. 

— Вы знаете, эти семена… — Жива показала пробирку с зёрнами, светящимися изнутри. — Они растут там, где всё умерло. Как они это делают? 

Марьяна улыбнулась, поливая куст чертополоха: 
— Они помнят. Даже когда все забывают. 

***

Чернобог вернулся в облике блогера Виктора, чьи ролики о «красоте разрушения» собирали миллионы просмотров. Он снимал заброшенные церкви, рушащиеся заводы, леса, задыхающиеся в пластике. 

— Современное искусство, — говорил он, наводя камеру на разбитую статую Перуна. — Смерть как эстетика. 

Но однажды ночью, в лесу, он наткнулся на девочку с белой розой в волосах. Она стояла под луной, её тень была длиннее деревьев. 

— Ты всё ещё боишься света, — сказала она. Его камера треснула, а микрофон захрипел помехами. 

— Кто ты?! — закричал он, отступая. 

— Память, — ответила девочка, и в её глазах вспыхнули звёзды. — Которая тебя переживёт. 

***

Древо Мира проросло сквозь асфальт в центре мегаполиса. Его ствол, покрытый не корой, а мозаикой из стекла и стали, тянулся к небу, а листья светились голубым светом экранов. Люди называли его «КиберДубом», поклонялись как мему, не зная, что в его сердцевине пульсирует искра Рожаницы. 

Рада сидела у его корней, слушая гул соков, похожий на радиоволны. К ней подошла девочка — та самая, что напугала Чернобога. 

— Ты видела их? — спросила девочка, указывая на небо, где дроны складывались в рекламные слоганы. — Новые боги. Они слабее. 

— Потому что они не верят в свою силу, — Рада протянула ей золотой лист. — Возьми. Когда-нибудь он тебе понадобится. 

— Для чего? 

— Чтобы напомнить им, кто они. 

***

Рожаница спала. Её тело теперь было сетью из корней, оплетающих ядро планеты. Её сны становились алгоритмами, предсказывающими кризисы, её дыхание — выбросами углекислого газа. Но иногда, в тишине между секундами, она просыпалась. 

_В такие моменты листья КиберДуба начинали петь. 
_Реки, закованные в бетон, вырывались на свободу. 
_А люди, на миг, чувствовали тоску по чему-то, чего никогда не знали. 

— Помните… — шептала Рожаница, и её голос терялся в шуме городов. — Песня продолжается… 

***

Эпилог внутри эпилога: 

В библиотеке, затерянной среди серверов, мальчик нашёл книгу с выцветшими буквами: «Хроники Первых Богов». Он открыл её, и запах пергамента смешался с ароматом кофе. 

— Вымысел, — фыркнул он, но продолжил читать. 

А далеко на севере, где лёд всё ещё хранил следы Мораны, забилось новое сердце. Ещё не бог, ещё не человек — просто жизнь, жаждущая стать легендой.