Хмель и завязь Сибири

                Земля-то велика, да люди текучие.
                А. Черкасов

Во многих сибиряках есть аристократическая кровь. Как-никак самодержцы сюда веками спроваживали на перевоспитание неугодных сподвижников. Среди них попадались высокородные.
Во мне – тушите прожектор – аристократа не найдёте при любом освещении.

По семейным преданиям всё предельно просто.
Родители матери попали в Бирилюсский район, Красноярского края по Столыпинской реформе. Выехали из Белоруссии в поисках свободной земли, воли и лучшей доли. Обосновались в деревне Успенка, работали в колхозе, растили детей.
Дед, уходя на фронт в сорок девять лет, оставил на плечах бабушки дочку и пятерых сыновей. Домой не вернулся. Пропал без вести на Карельском фронте в начале апреля 1943 года. Благодаря святому труду поисковиков Подмосковья и Карелии его память увековечена в Подпорожье на воинском мемориальном захоронении.
Бабушка одна поднимала ребятишек. Голодали. Учились. Трудились. Старший сын после войны перебрался в Абакан. Со временем переехали сюда братья и сестра. Здесь же судьба свела моих родителей.
По отцу всё иначе. Прапращур деда проходил в XVIII веке военную службу в Семипалатинской крепости. Отслужив, отправился вместе со своими однополчанами в поисках счастья на Восток. Они обосновали село Красная речка на Чулыме в Енисейской губернии. Земли здесь плодородные, есть лес для стройки. Река. Приволье.
Колхозники дед и бабушка жили на транссибирской железнодорожной станции Критово.
Отсюда в тридцать пять лет ушёл мой дед на войну. Наматывал на колёса ЗиС-5 бесконечные километры фронтовых дорог от Наро-Фоминска до Берлина. Остался живым-здоровым, вернулся с наградами домой к жене и двоим довоенным сыновьям. Родился послевоенный третий.

Сюда отец привёз из Хакасии в Критово молодую жену. И появился у деда внук. Он меня любил. Первый, от старшего сына!
Короче, я не дворянин. Из крестьян вышел.

В годы освоения целинных земель мои родители вернулись в Хакасию. Отец трудился мастером на стройке, поднимал коровники, телятники, кошары – всё, в чём нуждались совхозы области. Позже мы перебрались в областную столицу. Отец строил Абаканвагонмаш, Абаканский крановый завод, фабрики Искож и ПОШ в Черногорске. По его стопам некоторое время следовал и я. Молодость и романтика… Работал сварщиком на строительстве краевой ударной комсомольской стройки. Хакасская бройлерная птицефабрика поднималась рядом с селом Подсинее.
 
О посёлке я знал со школьных лет по книгам Алексея Черкасова. Сказание о людях тайги в трёх книгах давно заняло почётное место на книжной полке.
Первым вышел роман «Хмель» в 1967 году тиражом около трёх миллионов. Роман-газету в нашей семье выписывали много лет подряд. Тетрадки журнала в мягкой обложке с золотисто-рыжеватым цветом переходили из рук в руки. Друзья родителей занимали очередь. Книга вызвала необыкновенный интерес.

Почему? Понятно! В книге описывались события не столь уж отдалённых времён, а места и подавно знакомые. До Каратузского района рукой подать, а Подсинее вообще в шаговой доступности. Отец там даже объект сдавал.

Он расспрашивал стариков о прототипе главной героини, но никто не помнил старицы.
Это ничуть не убавляло интереса читателей к трём сказаниям, состоящим из тридцати завязей. «Чёрный тополь» и «Конь рыжий» – последующие книги романа-эпопеи – они вышли в течение пяти лет после первой – пользовались у читателей таким же успехом. Книги отражали события крутых, изломных, судьбоносных лет.
Россия – страна перемен. Без них нет развития. Люди относились к ним всегда по-разному: ждали, требовали, но и опасались. Так уж повелось на Руси. Перемены случались хорошие, да только зачастую несли беды и испытания. Но, как в песне поётся, она «только крепче выходила из огня». Закалялась. Росла. Ширилась. Прирастала новыми территориями.

Особую роль в истории страны играла Сибирь. Земля дикая, неудобная, опасная. В то же время и щедрая. Сначала одаривала пушниной, орехами, минералами, лесом и рыбой. Позже отсюда пошли рожь, мясо, шерсть и мёд. Потом нашли уголь, металлы, газ, нефть, золото и алмазы. Но всегда наши края не скупились на опасности, с которыми сопрягалась романтика.

Освоение огромных просторов от Урала до Тихого океана активно пошло с начала дома Романовых. Неизведанные просторы за Каменным поясом были малонаселёнными. В семнадцатом веке набрало обороты переселение людей из центральной России. С некоторыми оговорками процесс можно сравнить с колонизацией Дикого Запада в Северной Америке. В одно время проходили. Главное отличие: там аборигенов считали людьми второго сорта, изводили, в Россию принимали на равных, несли им новые знания, медицину, культуру.

Кто, как и почему сюда ехал? Один переезд сравнивают иногда с двумя пожарами. Это, конечно, преувеличение. Нетрудно сняться с места, чтобы перебраться на соседнюю улицу или в соседнее село. Гораздо сложнее преодолеть тысячи километров пути. Не каждый может оторваться от родных мест: от дома и земли, от погоста, на котором лежат предки, от привычного климата. Всё бросить, сорваться в путь-дорогу с неизвестным концом. В новых местах приспособиться и обустроиться. Смельчаки находились.

Вслед за казаками-первопроходцами на восток отправились предприниматели, искатели счастья. Сюда в глушь и опасности на перевоспитание или погибель высылались государственные преступники. Сюда же в поисках спасения и покоя уходили раскольники. Всех объединяли свободолюбие и дух авантюризма. Помимо веры в Бога, была и вера в русские «авось» да «небось».
В середине девятнадцатого века на вольные просторы хлынули раскрепощённые безземельные крестьяне. К началу ХХ-го население новых земель выросло вчетверо. Реформа Петра Столыпина почти удвоила количество сибиряков.

Казачья вольница и свободомыслие декабристов, твёрдокаменные догмы старообрядцев и вера в счастливую путеводную звезду у тех, кто переселялся «планово», смешивались здесь с непокорностью вышедших на свободу каторжан. Всё умножалось на азарт промышленников. Вот из всех этих пассионариев, как их называл Гумилёв, из людей «текучих» по определению Черкасова, сформировались сибиряки, а у них выплавился особенный характер.
Его опалила революция. В него привнесли изменения переломные годы коллективизации и индустриализации. Об этот характер в 1941-ом под Москвой сломали зубы фашисты. А Сибирь в годы войны приросла стратегически важными заводами и шахтами. Геологи нашли несметные богатства. Суровое время дало мощный импульс их использования.
Пришёл на нашу землю мир. Восстановление разрушенного хозяйства и новые задачи требовали огромных материальных ресурсов. Малонаселённый край их давал, но притягивал новых людей.

Освоение целины, возведение Красноярской ГЭС принесло новые штрихи в жизнь. Дружно соседствовали русские и хакасы, чеченская семья и украинская в совхозе Советская Хакасия на безымянной улице под номером один, где мы жили после переезда с центральной усадьбы (она теперь на дне водохранилища). Вместе отмечали праздники, радовались полёту Гагарина, устанавливали на растяжках антенны радио… а в двухэтажном общежитии куролесили так называемые «вербованные» и «стиляги», высланные из центральных регионов на перевоспитание.
Самое интересное, что с течением лет они (те, кто не уехал) изменились. Осибирячились!

Поднимались новые города и посёлки, в них создавались предприятия. Везде требовались рабочие руки. Параллельно шли: переезды сельчан в города и приезд новых людей из разных концов СССР. Кто-то по комсомольской путёвке к новой жизни, кто-то за длинным рублём – сорвать деньги и назад. Не все оставались из первых, не все уезжали из вторых.

Ключевые приметы двух столетий, тенденции освоения и развития громадных территорий, подводные камни в бурном потоке времени и кристаллизацию особенного человека отразила трилогия Алексея Черкасова. Пролетели десятилетия, сменились поколения, а книги остались востребованными. Они интересны читателю. Значит, автор верно отразил в них этот мир.
Он показал, что в истории освоения, заселения и развития Сибири спрятаны корни, которые подпитывают крону – характер местных людей. Сибирь – это гигантский шейкер для смешивания народов, нравов и судеб. Гены аристократов и каторжников, казаков и коренных обитателей, энтузиастов советского периода и авантюристов всех времён – вот в чём бродильное начало.
И живут они могучие как кедры, непокорные как скалы, стойкие и выносливые! Но питательная среда одна – земля сибирская и – шире – русская.

Края эти надо не покорять, не доить безжалостно и бесконечно, не ждать, когда России могущество Сибирью прирастёт, а относиться к ней как бриллианту в короне империи. Беречь, холить, заботиться о ней и людях земли этой. Тогда на лозе времени и на груди нашей Родины будут новые цветы и новые завязи!