Расстрел

- Отмените смерть!
Я стоял у стены из старых кирпичей и смотрел на стрелков, направивших на меня расстрельные ружья.  Я не помню марок винтовок и только истошно повторил приказ сержанта:
«Отмените смерть!»
Солдаты опустили ружья, вперед вышел сержант:
- Зачем вы кричите. Начальство далеко, а меня был приказ расстрелять.
- Чей приказ? – хриплым голосом прошипел я.
Сержант услышал меня.
- Мой командир приказал.
- А ему кто?
- Трибунал…
- Но я не военный человек. Я писатель. Вы совершаете ошибку!
- В армии никто не совершает ничего. Мы только подчиняемся. У нас устав! А по уставу я подчиняюсь капитану Блогову.
- Что за дурацкая фамилия?
- Какая есть. У меня Наливайко. Но я не хохол. У вас тоже не очень красивая – Сивобылов…
- Это известная фамилия. Миллионы людей читают мои романы, повести и рассказы.
- Известные люди заранее меняют свои фамилию. Как вы только смогли прославиться? Я вас не читал. Может прочту, когда пойду в сортир и оторву лист от книжонки на гвозде…
Тогда, кто отменил?
- Вы. Да вы же пьяный уже. Расстрел теперь - дело супруги.
- Капитана? Мы просто все ею пользуемся, но приказов её не исполняем!
Какая мерзость. Какой натурализм! Да что это такое вообще? Расстрел, солдаты, сержант, супруга капитана… Но пью с поэтом Романовым!
Я поднял голову. Открыл глаза. Поэт сидел передо мной и рассматривал что-то в своем бокале, наполовину заполненном вином.
- Не могу понять, что пью? Глеб Львович.
- Шампанское.
- А вы знаете, что это такое? Один умник по телеку рассказывал, что пузырьки – это отходы жизнедеятельности бактерий!
- Да какая там деятельность! Меня только что расстреливали во сне.
- Много в Вас пуль запустили?
- Не успели, я заговорил им головы…
- Как и своим читателям? Пишите всякую ерунду и гонорары не знаете, куда девать.
- Знаю. В Фонд детей моя Марья Сергеевна ежемесячно отправляет.
- Проверьте. Не верю я вашей Марье Сергеевне: уж больно изысканно одевается.
- Не ваше дело рифмоплёт!  Вот уже интриги раскручиваете…
- А давайте выпьем за…
Поэт оглянулся вокруг, ничего не нашел и закончил тост:
- За всё!
- И за капитализм, что выскочил  у нас, как чирей в неприглядном месте?
- Кто вам сказал, что вам должно быть плохо? Ну кто?
- Счас. В передаче «Воскрешение невоскресаемого» очень умный телеведущий, кажется Огарков, сказал, что мы самая нормальная страна с нормальными капиталистическими отношениями!
- Это вы мой роман цитируете.
- Вот оно как? Классик у нас за столом?
- Это ресторан. Стол наш до счета официанту.
- Ошибаетесь, всё здесь ваше, и роман, и Огарков и этот стол! Изыди!
И поэт в свою очередь уткнулся носом в салат перед собой.
Ну всё, кажется, допились. Почему меня во сне не расстреляли?
Я позвал официанта, расплатился и вызвал такси другу. Водителю все подробно рассказал. И пригрозил, что перезвоню его хозяину.
- Сам я хозяин, - хмыкнул таксист.
Я дал ему деньги, а сам пошёл домой по плохо освещённым улицам. Весенний ветерок быстро привёл меня в трезвое состояние, потому что подумал, зачем я пил с этим поэтом? И тут же себе ответил, потому что он хороший парень и старается быть похожим на поэта из «Мастера и Маргариты». И все вокруг кривляются под его героев.
Недалеко от дома сел на скамейку и задал себе вопрос: смог ли я написать роман о дьяволе, Боге и НКВД? И кивнул сам себе головой, смог бы, будь у меня другая жена.
Моя Марья Сергеевна не интересуется, чем я занимаюсь в кабинете по ночам. Ей, оказывается, удобно, когда меня нет в кровати и никто её не толкает к стене. Может правда, она даже и не знает, где находится Фонд Детей. И все мои похвальбы перед членами союза писателей – пустое и нечестное с моей стороны? Да и вся моя жизнь пустое мероприятие? Чьё?
Я застыл у скамьи и, поражённый этими мыслями, спросил себя, зачем идти домой? Чтобы снова вместе с домашними тапочками быть затянутым в мерзопакостное существование?
Нет, только расстрел перед самой зашарпанной стеной в мире!
Но сейчас не стреляют по желанию клиента. Сейчас цивилизация!
И я побрёл дальше, минул свой дом, оставил позади торговый центр, завернул в небольшую улочку и остановился перед вывеской районного военкомата.
Конечно он был закрыт. На мой стук через минуты две вышел капитан, поправляя китель и пустую кобуру, спросил:
- Что вам, гражданин?
- Запишите меня куда ни будь!
- Утром приходите с паспортом и военным билетом.
- У меня жена строгая, спросит, где хочу воевать?!
- Пожалуй, вы приняли на грудь…
- Принял и на грудь, и в грудь, сам не знаю куда.
- Тем более…
- Более не получилось бы, поэт уже спился.
- Тяжёлый случай. Но, давайте по-серьёзному.
- У меня с собой есть. Вот коньяк Хен-неси…
- Что же... Тогда заходите. Я капитан Крепко!
- Писатель Сивобылов. К сожалению, не на «о»!
- Это к нашей общей радости!
Мы долго говорили обо всем на свете. Под утро капитан приказал дежурному водителю отвезти меня домой.
- Приятно видеть интеллигентного человека в патриотическом порыве.
- Не смейтесь, Павел Андреевич! Заявление я оставил у вас на столе. А с документами подъеду сегодня. Не беспокойтесь. Я старый артиллерист, в координатах разберусь!