Цепные псы самодержавия. Глава 47

 

                Глава сорок седьмая

  Затем, в тот же самый день, Сердюков пригласил Грабовского к себе в кабинет.
 - У нас будет очень серьёзный разговор, - таинственно понизив голос, предупредил полковник. - Я искренне рад, что вы, Николай Васильевич, будете продолжать службу в Самарском управлении! Очень рад!  В тоже время хочу вас предупредить, что ваша деятельность разительно будет отличаться от функций, которые вы выполняли будучи адъютантом губернского жандармского управления.
 - Я это знаю и понимаю, Михаил Владимирович! - заверил начальника Николай.
 «К чему он клонит?» - вспыхнула у него мысль.

 - Вы будете работать с агентами! Это очень деликатная деятельность! Нельзя допускать ошибок. Каждый ваш шаг, каждое действие вами должны просчитываться заранее. Для того, чтобы работать с секретными сотрудниками, их сначала необходимо завербовать. Это дело очень и очень утончённое, если можно так сказать... Вы, Николай Васильевич, думали уже об этом? - Сердюков впился в него своим цепким взглядом.
 
- Постоянно об этом думаю! - признался Грабовский, - отдаю себе отчёт в том, что мне предстоит. Также мечтаю посвятить всё своё время этой работе.
 - Значит вы морально готовы к серьёзной перемене в свой деятельности? - Сердюков встал из кресла.
 - Уже давно готов!  - Николай тоже попытался встать.
 - Сидите! Сидите! - остановил его полковник. - С чего думаете начать?
 - С «приобретения» конспиративной квартиры, Михаил Владимирович, - немедленно ответил Грабовский.
 - Совершенно правильно! - почему-то обрадовался Сердюков, - я вам даже в этом могу помочь. У меня есть  кандидат  на вербовку содержателя «кукушки».
 - Благодарю вас, Михаил Владимирович! С благодарностью принимаю вашу помощь! - Грабовскому было очень неловко сидеть в то время, как его начальник медленно расхаживал по кабинету.
 
- Деньги из специального фонда на оплату услуг содержателя конспиративной квартиры и агентов вам буду выдавать лично я. Отчитываться вы будете только передо мной. Сразу вас, Николай Васильевич, предупреждаю, что неоправданный расход денежных средств вы должны будете погашать из своего жалования. С этим у нас очень строго! - сурово предупредил Сердюков.
 - Разумеется! Так и должно быть! Ведь деньги казённые, - немедленно ответил Николай.
 - Хорошо, что понимаете!  Далее, Николай Васильевич, для того , чтобы избежать провала конспиративной квартиры, людей, которые не являются секретными сотрудниками, принимать только в других местах. Рекомендую номера в  гостинице  или, на крайний случай, удобное место в трактире.
 
- Я понял, Михаил Владимирович! - облегчённо про себя вздохнул Николай, увидев, что его начальник усаживается в своё кресло.
 - С вербовкой агентов не спешите, но и не тяните время! Действуйте рационально! Особое внимание обратите на «штучников». Среди них попадаются честные и преданные нашему отечеству  люди, но в большинстве своём - это любители сорвать деньги, а потом «испариться». На какой фабрике или заводе начнёте изучать кандидатов на вербовку? - Сердюков опять в упор, не мигая, смотрел в глаза Грабовскому.
 
- С « Жигулёвского пивоваренного завода». Там работает около 1500 человек, а агентурные позиции, насколько я знаю и понимаю, довольно слабы, - объяснил Николай.
 - Очень хорошо! - улыбнулся полковник. - Давайте начинайте! Я всегда вам, Николай Васильевич, готов помочь. Прошу вас с вербовками секретных сотрудников не тянуть! Департамент полиции будет с нас  спрашивать. Больше я вас не задерживаю!
 
 Жизнь Грабовского изменилась. Теперь он уже не бежал на службу ранним утром, а спал до семи часов. Затем с удовольствием тщательно брился и степенно завтракал. Одевался и неторопливо шагал до здания управления.
 
 Сидел у себя в кабинете,  листал розыскной альбом, читал газету, изучал последние инструктивные письма из Департамента полиции или штаба Отдельного корпуса жандармов, разговаривал с поручиком Протасовым. Если было необходимо, помогал новому адъютанту.
 
Николай обедал дома, тоже без всякой спешки. Затем читал, после чего переодевался в одежду приказчика и несколько часов бродил по городу, по-настоящему знакомясь с Самарой.

 Возвращался в управление и до семи часов сидел в кабинете. После адъютантской «каторги» такая жизнь казалась ему раем.
 
Через неделю он завербовал содержателя конспиративной квартиры. В действительности никакая это была не вербовка, а договор о сотрудничестве между унтер-офицером в отставке Пряниковым Александром Алексеевичем, который в прошлом году оставил службу в Николаевском жандармском уездном управлении по состоянию здоровья и переехал жить в Самару, и Грабовским. Пряникова рекомендовал сам Сердюков. Александр Алексеевич с удовольствием согласился, чтобы в его собственном просторном деревянном доме недалеко от Троицкой площади Николай принимал агентов.

 - Мне, Михаил Владимирович, восемь рублей никак не помешают! - сказал он полковнику, который пригласил того на беседу к себе в кабинет.
 После этого Грабовский завёл на Пряникова личное дело «Содержатель конспиративной квартиры Александров».

 Настоящая вербовка агента была впереди.
  Николай достал из сейфа тоненькую серую папку, где у него хранились материалы на возможных кандидатов на вербовку, предоставленные ему Степаном. Первым значился Вологжанин Николай Иванович, рабочий солодильни «Жигулёвского пивоваренного завода».
 
Грабовский развязал тесёмки и вынул из папки две половинки картона и листы бумаги с заметками сделанными им.
 
 Николай  в очередной раз принялся рассматривать портрет Вологжанина, сделанный им со слов Воробьева.
  Морщинистое лицо, мешки под глазами, очень грустные глаза... Редкие волосы, зачёсанные назад, куцая бородёнка...  Мужчине всего тридцать лет, но выглядит он, как старик.
 
Православный. По воскресеньям обязательно ходит в церковь, соблюдает все посты.
  Верный поданный нашего государя. Когда Вологжанин говорит о царской семье, у него от умиления в глазах появляются слёзы.
  Грамотный. Умеет читать и писать. Немногословный. К нему с уважением относятся, как товарищи по работе, так и все начальники.
 Женат. Супругу зовут Мария. Долгое время она не могла родить, но после паломничества  на Святой источник Казанской иконы Божьей Матери, что находится возле села Чириково в Саратовской губернии,  наконец забеременела. Дочь - Анфиса. Пять лет. В последние несколько месяцев девочка сильно болеет. Причину установить не удаётся, ведь Вологжанины обращаются только к знахаркам. На врачей денег  у них нет. Так утверждает сам Вологжанин. Николай без ума от Анфисы, поэтому очень переживает. Говорит, что готов отдать собственную жизнь в обмен на здоровье дочери, если бы  у него была такая возможность.
 Вологжанины живут на берегу Волги, недалеко от пивоваренного завода. Жильё съёмное.
 
«Молодец Стёпка! Очень хорошо «осветил» Вологжанина! Информация исчерпывающая, поэтому он у меня самый главный кандидат на вербовку! Чего собственно я сижу? Пора действовать, Николаша! Поеду я к доктору!» - Грабовский встал из-за стола, спрятал листы картона и свои записи  в сейф, вышел из кабинета.
 
Суббота...  Николай Вологжанин вернулся с работы. В комнатах маленького деревянного домика было неуютно и сыро, ведь с Волги тянул ветер, выдувая всё тепло. Весна выдалась в этом году ранней, но затяжной и  очень холодной.
 На душе у Вологжанина было тяжело.  Ведь уже почитай пятый месяц болеет Анфиска. Чахнет на глазах. Была здоровой и крепкой девочкой и вдруг ...
 
 Раньше Николай ходил в церковь с женой, а в последний месяц только один. Мария оставалась дома с дочерью.
  Завтра вновь пойдёт... Будет просить у Господа, чтобы он даровал здоровья рабе божьей Анфисе. Снова купит  дорогую свечу за двадцать копеек и поставит её за здоровье  дочери.
 
- Коля, садись за стол! Я тебе сейчас обед накрою, - прошептала жена, - Анфиса спит. Сегодня совсем слабая...
 - Макаровна приходила? - тяжело вздохнул Николай.
 - Приходила... Настой принесла... Хотела попоить Анфиску, но та в плачь... - Мария вытерла подолом платья свои воспалённые от слёз и бессонницы  глаза.
 «Полгода назад какая красивая баба была! А сейчас? Кости кожей обтянуты,» - вдруг подумал Николай и сел за стол.
 - Макаровна говорит, что если настой не помогает, значит сглазили нашу доченьку! Сглазили!!! - затряслись от плача плечи жены.
 - Тук! Тук! - кто-то стучал в дверь.
 -  Степановна, наверное? Молока принесла? Утром её то не было почему-то, - Мария пошла открывать.
 
В дом вошёл коренастый мужчина одетый в чёрное пальто, такого же цвета шляпу- котелок. В руках он держал чемоданчик, с которыми ходят врачи. Его названия Вологжанин не знал.
 
От неожиданного появления в их доме незнакомого человека Николай даже вздрогнул. Он встал из-за стола и молча смотрел на незваного гостя.
 Мария в испуге переводила свой взгляд с незнакомца на мужа, потом с мужа на незнакомца
 
- Добрый день! Меня зовут Аркадий Васильевич, я - врач. Мне сказали, что у вас болеет девочка. Вы мне позволите её осмотреть?
 Вологжанины переглянулись.
 - Да... это... как... это... Дочь у нас хворает. Это правда. Вот только доктора мы не звали! Платить   нам нечем, - опустив голову объяснил Николай.
 
- Мне уже заплатили! Не извольте беспокоиться! Так вы мне покажите девочку? - настойчиво попросил Аркадий Васильевич.
 - Конечно! - Николай вышел из-за стола, - пойдёмте, господин доктор.
 
 Аркадий Васильевич нагнулся над деревянной кроваткой и поднял старое суконное одеяло. Девочка проснулась. Она, ничего  не понимая, с любопытством смотрела на усатого незнакомого мужчину.
 - Как тебя зовут, красавица? - улыбнулся доктор. - Не бойся меня! Я - врач!
 - Я и не боюсь... - тихо ответила девочка,- меня зовут Анфиса. Я болею.
 - Я уже вижу, что ты, Анфиса, болеешь. Открой рот и покажи мне свой язычок! Молодец! Ты, красавица, кушаешь хорошо?
 - Нет Не хочется! Не буду я ничего! - девочка рассматривала большие чёрные усы врача.
 - Мамаша, отвечайте на мои вопросы! - не оборачиваясь к Марии, потребовал Аркадий Васильевич.
 - Как скажите... - прошептала Мария.
 - У ребёнка есть кашель?
 -  Иногда кашляет, - вздохнула женщина.
 - Кашель сухой или мокрый?
 - Сухой...
 - Слабость есть у девочки?
 - Да, есть.
 - Сколько времени?
 - Как сколько? - не поняла Мария.
 - Да уже как пять месяцев, - вмешался Николай.
 - Боли в груди? - доктор задал попрос Вологжанину.
 - Есть! Похудела Анфиска очень, как пушинка лёгкой стала...
 
- Всё ясно! - врач повернулся к родителям. - У девочки начальная стадия туберкулёза! Все симптомы об этом говорят. А нездоровый румянец на её щеках  мой диагноз подтверждает.
 - Это что? Чахотка? - с ужасом в голосе спросил Николай.
 - Совершенно верно! Чахотка! - подтвердил Аркадий Васильевич. - Нужно срочно спасать девочку! Кто-нибудь из вас знает грамоту?- вздохнул доктор.
 - Я! - едва не плача от отчаяния, ответил Николай.

- Уже хорошо! Я напишу, что вы должны делать! Пока же запоминайте!  Специальная диета - это основа лечения туберкулёза. Фрукты, морсы, соки, орехи, а также баклажаны, фасоль. Нежирная говядина и нежирная рыба. Творог! Также обязательно вывезти ребёнка на кумысолечение, а по возможности и в Крым. Морские купания и виноград могут поднять её на ноги, - врач направился к столу, сел на стул, достал из  своего чемоданчика тетрадь и карандаш. - Сейчас я вам всё запишу.Через две недели, в субботу, ближе к вечеру я к вам вновь загляну.
 - Господин доктор, мы не сможем оплатить за ваш приход, -потупившись,  заявил Николай.
 - Мне уже оплатили! - Аркадий Васильевич что-то писал в тетради.
 
- А кто? Кто заплатил? - едва слышно спросил Вологжанин.
 - Кто? Вот вам письмо! Прочитаете его после моего ухода и узнаете! - врач протянул Николаю белоснежный конверт.
 
- Господину Вологжанину Н.И. - вслух прочитал тот.
 Никто и никогда в жизни не обращался к нему так! Также впервые Николай видел такие красивые круглые и ровные буквы. Одна к одной!
 
 Он не выдержал и тут же надорвал край этого белоснежного конверта, вынув из него половину листа очень дорогой мелованной бумаги.
 «Уважаемый Николай Иванович, думаю, что я смогу помочь вашей дочери. Жду Вас в два часа пополудни в номере 105 «Большой Центральной гостиницы» в следующее воскресенье.  Поднимитесь по центральной лестнице на второй этаж и повернёте направо.
 Николай  Васильевич.»
 
 Короткое письмо было написано тем же самым невероятно красивым почерком.
 Грабовский  прибыл в номер 105 «Большой Центральной гостиницы» в 13 часов.  У него оставалось время для того, чтобы что-нибудь перекусить, но Николаю не хотелось.
 
Грабовский нервничал. Не сильно, но душу терзали какие-то сомнения. Ведь это будет его первая вербовка. Для  того, чтобы она прошла удачно, Николай всё продумал, всё подготовил. Оставалось только её осуществить.
 «А вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг произойдёт какой-нибудь сбой? Не может быть! Надо верить в себя! Иначе грош мне цена».
 
В двери тихо постучали. Николай посмотрел на часы. » До назначенных мною двух часов оставалось целых пятнадцать минут. Так не пойдёт! Люди, которые работают со мной должны являться вовремя! Скорее всего у Вологжанина нет часов! Как он сможет приходить вовремя?»
 - Да! Входите! - крикнул он.

 Дверь медленно отворилась, и в номер нерешительно вошёл Вологжанин.
 - Проходите! Проходите, Николай Иванович! - Грабовский изобразил на своём лице улыбку гостеприимного хозяина.
 
Вологжанин мял в руке фуражку и стоял на месте.
 - Так что вы? Проходите! - поручик быстро приблизился к двери, плотно её закрыл и протянул руку Вологжанину, - Николай Васильевич. Рад, искренне рад,  вас видеть. Присаживайтесь за стол! Будем разговаривать!
 
Вологжанин с какой-то необъяснимой опаской присел на самый краешек стула, продолжая комкать свою фуражку.
 - Николай Иванович, я являюсь офицером Самарского жандармского  губернского управления! - объявил Грабовский.
 Вологжанин опустил глаза и промолчал.
 
- Николай Иванович, вы знаете чем  мы, жандармы, занимаемся? - поручик в упор смотрел на своего собеседника.
 Тот молчал, опустив глаза.
 - А вообще, что говорят о жандармах ваши знакомые или товарищи по работе? - поинтересовался Грабовский и сам же подсказал, - уверен, что разную чушь. Например, что мы душители свободы и цепные псы самодержавия. Это так?
 - Да, - наконец выдавил из себя Вологжанин.
 
 Он был одет в старое кургузое пальтишко, надетое на поношенную косоворотку, тёплые шерстяные штаны. Сапоги,  несмотря, на жуткую самарскую грязь были чистыми.
 
 - Я постараюсь развеять ваше ошибочное мнение о нашей деятельности. Жандармский корпус в России существует для того, чтобы беречь нашего государя и наше отечество от разных проходимцев-революционеров, которые хотят их уничтожить. Мы повсюду, даже заграницей, разыскиваем врагов царя и России,  и отдаём их в руки правосудия. Людям честным и преданным самодержавию мы помогаем. Вот я готов помочь вам! Вы же преданный нашему царю подданный? - Грабовский в упор смотрел на сидящего перед ним Вологжанина.
 Тот молчал...
 
» Почему-то не хочет идти на контакт? Я был уверен, что он окажется словоохотливым или ,хотя бы, любопытным, а Вологжанин молчит. Испугался? Может мои слова не вызывают у него никакого доверия, или он их попросту не понимает?»
 
- Господин офицер, а почему вы думаете, что я честный и преданный нашему царю человек? Может быть я нигилист какой-нибудь? Или революционер-бомбист? - выдавил наконец из себя Вологжанин.
 - Я знаю! Ведь прежде чем помогать вам, я беседовал с вашими начальниками. Они все, как один, утверждают, что вы настоящий российский патриот. -  Грабовский произнёс эти фразы очень проникновенно.
 - А если бы моё начальство сказало обо мне другое... Например... - Вологжанин задумался, - например, что я плохой человек, вы бы мне помогли? - он, наконец, поднял свои небольшие светлые глаза и посмотрел в лицо поручика.
 
- Нет, конечно! Зачем нам такие? - моментально ответил Грабовский. - Мы помогаем только своим! - на слове «своим» он сделал голосовое ударение.
 - Ясно! Вы меня, господин офицер, для чего звали? -  теперь Вологжанин не спускал с него своего взгляда.
 
- Как для чего? Помочь вылечить вашу дочурку! Ведь ей всего пять лет! Она ребёнок и должна жить. Что вам сказал доктор? - надавил на самое больное Грабовский.
 - Кумысолечение, а также поездка в Крым. Возможно не одна... Однако, господин офицер, это стоит очень больших денег. Мне столько не заработать! - Вологжанин вздохнул и сунул фуражку в карман своего пальто.
 - Так сколько стоит кумысолечение? Насколько я знаю оно наиболее эффективное средство против туберкулёза? - спросил Грабовский.
 
- Я узнавал... Дорого для нас, рабочих людей. Большая и, говорят что одна из лучших, это кумысолечебница доктора Постникова. Здесь  лечебный сезон начинается 1 мая, а заканчивается 15 сентября. Курс лечения стоит от 25 до 100 рублей! Это только кумыс! Также нужно что-то есть и где-то жить. Съёмное жильё 25 рублей в месяц!  Есть маленькие кумысолечебницы, где всё дешевле, однако  и они мне не доступны! у меня ведь оклад всего 22 рубля 75 копеек в месяц. А вы, господин офицер, говорите ...
 
- Называйте меня по имени и отчеству! Пожалуйста! Я для вас Николай Васильевич. Уверяю вас, что любая кумысолечебница в Самарской губернии будет вам вполне доступна!  Ведь я сказал, что мы вам поможем, но... - Грабовский сделал паузу, - если вы, будете помогать нам!

 - А чем  же я могу вам помочь? - с раздражением
 поинтересовался  Вологжанин.
 
- Как чем? Работать на нас! Работа оплачивается, и вы будете иметь дополнительный заработок, который вам поможет оплачивать лечение дочери! - медленно произнося слова, пояснил Грабовский.
 - А как это работать на вас, господин оф... Николай Васильевич? - Вологжанин с искренним удивлением смотрел на него.
 
- Очень просто! Искать и разоблачать врагов нашего царя и нашего отечества! Деятельность, конечно, очень  деликатная, но вы, Николай Иванович, справитесь! Я уверен в этом. Думайте! - Грабовскому хотелось курить, но он терпел.
 - Не буду я думать! Я согласен! Говорите, что нужно! - выпалил Вологжанин.
 
Тогда я вам даю, Николай Иванович, бумагу, ручку с пером и чернила. Грабовский встал, подошёл к шкафу, куда поставил канцелярские принадлежности, когда снял номер.
 - Пишите! - он разложил их перед Вологжаниным.
 - А что писать? - тот изумлённо пробурил его своими глазами.
 - Я вам буду диктовать. Вы, самое главное, не торопитесь! Разборчиво...

 Вологжанин с какой-то опаской взял ручку, потом отложил её в сторону, удобно расположил лист бумаги перед собой. Вновь взял ручку. Глубоко окунул перо в чернильцу.
 - Готов я... - на бумагу упала большая капля чернил и превратилась в большую  синюю кляксу - Ой! Как же это? - растерялся он и закусил нижнюю губу.
 
- Прошу вас, Николай Иванович, не торопитесь! Не волнуйтесь! Вот вам новый лист бумаги! Начинаем! Посередине напишите слово » Расписка». Получилось? - поручик посмотрел, как Вологжанин выводит буквы.
 Получалось у него плохо, хотя Николай Иванович от старания даже кончик языка высунул.
 
 - Написали? Хорошо! Далее, ниже, с заглавной буквы, продолжайте! Я, Вологжанин Николай Иванович, даю свою добровольное согласие на сотрудничество с представителями Самарского жандармского губернского управления в разоблачении деятельности врагов нашего государя и отечества.
 Обязуюсь хранить тайну и соблюдать все необходимые методы конспирации.
 Донесения буду подписывать агентурным псевдонимом. Выбирайте себе псевдоним, Николай Иванович. Какой вам нравится!
 - Извиняйте меня, Николай Васильевич, а что такое конспирация? Как это слово хоть пишется? - поднял на Грабовского глаза Вологжанин.
 
-  Понятие слова «конспирация» я вам объясню позже. А вот псевдоним это ... это... - поручик прервался, думая как легче и понятнее объяснить, - скажем, что это прозвище, по которому вы будете проходить по документам в нашем ведомстве. Фамилию  ведь нельзя знать никому, кроме меня и моего начальника. Вы же, Николай Иванович,  будете являться секретным сотрудником. Секретным! - повторил Грабовский.
 
- Понятно! - вздохнул Вологжанин. - Тогда мой псевдоним «Верный»!  Я написал! Что дальше?
 - Подпишите и не забудьте указать сегодняшнее число, месяц и год. 20 апреля 1888 года. Спасибо! - поручик со вздохом взял лист бумаги, на котором корявыми буквами, со множеством ошибок, была написана расписка о сотрудничестве.
 
 Вологжанин уткнулся взглядом в стол и молчал.
 - А теперь, Николай Иванович, расскажите мне о том есть ли среди ваших товарищей по работе враги нашего отечества? - вкрадчиво поинтересовался Грабовский.
 - Конечно же есть! - не думая ответил Вологжанин. - Один Борька Жуков, сукин сын, чего стоит!
 
- А в чём проявляется его враждебная деятельность? - заинтересовался поручик.
 - Как в чём? В неуважении к нашему царю, которого он именует «кровопивцем», а ещё к губернатору. Его Борька зовёт вором! - возмущённо объяснил Вологжанин.
 
- Так! Так! Это очень важно для нас, Николай Иванович! Вот вам лист бумаги. Пишите! «Я, секретный сотрудник «Верный» сообщаю, что Жуков Борис, который является работником и т. д....» Дальше я подскажу. - Грабовский подвинул к собеседнику чернильницу.
 
Вологжанин тяжело вздохнул, резко окунул перо в чернила, высунул кончик языка от старания и принялся писать.
 
От агента «Верного» шёл тяжёлый дух шерсти старого кургузого пальтишка. Смазные сапоги источали тошнотворный запах дёгтя. Однако Грабовский на это не обращал внимания. Он чувствовал себя победителем. «Завербовал! Завербовал! Теперь нужно Вологжанина учить, объяснять, давать конкретные задания, и будут результаты. Обязательно будут!»
 
«Верный» скрипел пером, вздыхал от того, что оно брызгало чернилами во все стороны. Иногда останавливался, смотрел в потолок и продолжал писать.
 «Бог ты мой, как он старо выглядит! Какие глубокие морщины на лбу! Щёки запали. Редкая щетина, козлиная бородка, заострившийся нос...» - поручик наблюдал за муками Вологжанина.
 
- Всё! Написал! - наконец объявил тот, - число тоже писать?
 - Конечно, Николай Иванович! Будьте так добры! -вежливо попросил Грабовский.
 Он взял лист бумаги, покрытый мелкими кляксами и косо исписанный неровными, какими-то квадратными, буквами.
 » Я секретный сотрудник «Верный» сообщаю, что рабочий склада   Жигулёвского пивоваренного завода Жуков Борис Евлампиевич называет нашего государя кровопивцем, паразитом, нахлебником. Самарского губернатора хулит тоже. Зовёт его вором и дармоедом. У Жукова есть дружки, которые его слушают и поддакивают ему.
 Секретный сотрудник «Верный».
 
- Спасибо, Николай Иванович! Во  ваш месячный оклад! - Грабовский вынул бумажник, вытащил из него красную десятирублёвую ассигнацию и добавил ещё два билета коричневого цвета. - 12 рублей!  Хочу вам, Вологжанин, объяснить о том, что ваш оклад может увеличиваться без всяких ограничений. Если вы, конечно, будете активно нам помогать! Прошу написать мне расписку о получении  этих денег!
 
- Как это? - спросил Вологжанин и тоскливо посмотрел на письменный прибор.
 - Так и напишите: мною секретным сотрудником «Верный» получено вознаграждение в 12 рублей. Подпись и сегодняшнее число, - Николай положил перед только что завербованным агентом чистый лист бумаги.
 
 Вологжанин вздохнул начал писать.
 - Вот, Николай Васильевич, готово! - с облегчением вздохнул он минут через десять.
 - Вот и чудненько! Чудненько! Вы, Николай Иванович, будьте спокойны: мы вам поможем поставить Анфису на ноги, но а вы, в свою очередь, должны нам помогать. Вот ваше первое задание! Слушайте! Вы должны установить тесный контакт с Жуковым. Стараться разговаривать с ним как можно чаще! Если будет у вас такая возможность. Ничего не расспрашивайте! Только слушайте и постарайтесь сделать так, чтобы он увидел в вас настоящего друга или, по крайне мере, близкого приятеля. В следующее воскресенье  жду вас в этой гостинице. Только возможно в другом номере. Парню за стойкой у входа назовёте моё имя и отчество, и он вас направит туда, где я вас буду ждать! - Грабовский  встал из- за стола, давая понять своему собеседнику, что сегодняшняя встреча закончена.