В пропасть

Осколки четверга

Более десяти лет назад

Мизансцена была проста и повторялась изо дня в день.

Четверг. Вечер. Одинокая девушка Ульяна на кухне за чашкой чая в ожидании мужа. И, наконец, приход любимого супруга.

Любимого, но любящего ли?

В который раз Ульяна в этом засомневалась. Вот и сейчас. Хлопнула входная дверь, и появился Дмитрий. Высокий, широкоплечий, чуть полноватый, но все же красивый мужчина. Почему-то снова угрюмый и недовольный жизнью. Уля, лишь мимоходом взглянув на него, продолжила спокойно пить чай, втайне надеясь, что сегодня обойдется без скандалов.

Однако в этот раз ее муж явно был расположен к выяснению отношений. Девушка настороженно взирала на его дорогой костюм и стрижку. Что и говорить, ее избранник всегда со вкусом одевался, но теперь, увы, не для своей жены.

Они оба знали, почему и в какой момент это произошло. Но Ульяна по-прежнему надеялась, что в их жизни все еще есть хоть чуточку любви, и их брак можно спасти, а вот ее муж, казалось, в это давно перестал верить.

А еще она знала, что сама во всем виновата. Они прожили счастливо, наслаждаясь друг другом, целых три года.

Всего три года…

И словно гром среди ясного неба для Ульяны был звонок очень близкой подруги: «Уля, прости… Твой муж и я…»

Вот и все. Они оказались по разные стороны беды. Ульяна и ее любимый, что как-то легко и просто обвинил, молча, для себя вынес приговор и приступил к исполнению. Казалось, ему так удобнее и проще. Искать и делать кого-то виновным. Он отдалялся все больше и больше, с каждым днем все чаще намекая на развод.

Ах, как же она мечтала о семье и детях… Но за что ее лишили любви, так понять и не смогла.

И теперь, с тоской и печалью глядя на мужа, она снова и снова спрашивала себя — что же еще можно сделать.

— Ульяна. Пора расставить все точки над «и». — неприязненно проговорил мужчина, не глядя ей в глаза. — Мне не нравится твое место работы. Поищи другое, чтобы почаще бывать дома.

Спорить сил не было. Тем не менее она слабо возразила:

— Но мне нравится моя работа, там достойная зарплата и хороший коллектив…
— Коллектив? — муж надменно поднял подбородок. — Или толпы поклонников?

Ульяна вздохнула.
— Господи, что за выдумки!

Она подняла глаза и наконец встретилась глазами в мужем.
Дмитрий развязывал галстук медленно, словно разыгрывал спектакль, где он — главный герой, а она — непокорный статист. 

— Я не просил твоего мнения, Ульяна, — его голос звучал ровно, словно острое лезвие скользило по льду. — Конкретно сегодня — кто это был? Тот, кто «случайно» помог тебе донести сумки? Или тот, что «по-дружески» проводил до машины?
 
Ее пальцы сжались вокруг чашки. Чай уже остыл — ровно как и их постель за последние месяцы. 

— Интересно, — Ульяна подняла глаза, в которых впервые за долгое время зажглась не покорность, а что-то опасное, — а твоя «коллега» и моя подруга Лиза тоже помогает донести бумаги? Или... другие вещи?
 
Тишина. 

Дмитрий задержал дыхание. Его пальцы постукивали по мраморной столешнице — спокойный ритм, спокойный взгляд. Лишь слегка дернулась правая бровь — единственная трещина в маске абсолютного безразличия. 

— Не меняй тему, — он отпил воды. — Речь идет не обо мне и твоих дурацких фантазиях.

Ульяна поднялась. Медленно отодвинула от себя чашку. Медленно выдохнула. На лицо ее упала тень от внезапно погасшего светильника.

— Знаешь, что самое смешное? — ее голос дрожал, она с трудом сдерживалась, чтобы не перейти на крик. — Ты придумываешь пустячные поводы, чтобы от меня избавиться. Ты действительно искренне веришь, что я до сих пор не знаю. Что до сих пор виню себя. За что, Дим? За то, что не родила? Или... за то, что посмела мешать вам с Лизой? 

Его зрачки сузились. На полсекунды он потерял контроль над собой и маска спокойствия и напускной строгости дала трещину.

— Ты заблуждаешься, — он отодвинул стакан идеально ровно. — Но если хочешь развода — пожалуйста. 

Она засмеялась. Горько. Громко. 

— Развода? О, нет, дорогой. Я всего лишь хотела, чтоб ты меня любил! Но сначала... — она потянулась к его телефону, он лежал экраном вниз, как всегда после звонков. 

Дмитрий подался к ней. Его рука вцепилась в ее запястье, и в первый раз в своей жизни Ульяна увидела в его глазах холодную ярость и желание ударить.
 
— Больно! 
— Не переходи черту! — он зашипел ей прямо в лицо.
Ульяна не отпрянула. 
— Уже перешла, — она вырвала руку и потерла запястье. — Когда закрыла глаза на твою ложь!
— Хватит! — резко оборвал он ее. — Это ты во всем виновата!
Ульяна, опустив плечи, отвернулась и направилась к двери.

— Мне кажется, что бы я ни делала, я навсегда останусь виноватой!
Хлопнула дверь, и наступила тишина.

Дмитрий замер посреди кухни. Его отражение в черном окне показалось ему неправильным, кривым и размытым. Мужчина, резко развернувшись, грохнул кулаком по столешнице, с затаенной злостью наблюдая, как рассыпаются по полу его документы, опрокидывается Ульянина чашка, заливая идеально чистую столешницу мутными брызгами ушедшей безвозвратно любви.

В голове не было ни одной стоящей мысли. Ульяна просто шла по улице, даже не понимая, куда она идет.

Город медленно растворялся в дымных сумерках, но Уля ничего не замечала. Ноги несли ее куда-то сами, по тротуарам, которые казались сейчас бесконечными.
На очередном повороте Ульяна остановилась и подняла голову. Посреди бледного еще неба висел кривобокий месяц, словно выдолбленный из куска камня. Такой же одинокий, как она. В его неровных очертаниях Ульяна вдруг увидела себя: и свой несчастливый брак, и предательство подруги, и эту странную пустоту на сердце, которая с каждым днем становилась все больше и больше.
 
Первая слеза скатилась неожиданно, обожгла кожу. Потом вторая. Потом их стало слишком много, и она задохнулась от собственных рыданий.

«Дура, — усмехнулась Ульяна, вытирая щеку. Слеза оставила на руке влажную дорожку.  — Ненавижу!»  — прошептала она, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.

Но кого? Мужа? Лизу? Себя — за то, что не смогла удержать, не смогла быть достаточно хорошей? 

Она не умела и не любила плакать. Всхлипнув и все еще пытаясь сдержаться, Уля рванула по улице, спеша скрыться не столько от незнакомых людей, сколько от самой себя. Воздух рвал легкие, ветер холодил мокрые скулы. Но боль не уходила, она все глубже забиралась внутрь, давя на сердце и мешая дышать.

Месяц, все такой же бесформенный на потемневшем небе, смотрел на нее сверху безмолвно и равнодушно. Ульяна снова вытерла лицо рукавом — смазанная тушь оставила на ткани черные пятна, как следы ожогов.
 
В каком-то дворе между безликими новостройками Ульяна наткнулась на лавочку с холодными металлическими поручнями. Она рухнула на нее, не в силах больше держаться. 

В этот миг ей казалось, что ее жизнь кончена.

Мир, сжавшийся до точки собственной боли, внезапно взорвался странными звуками. Откуда-то сверху донесся топот, свист рассекаемого воздуха, и вдруг прямо перед ней, с глухим стуком на землю рухнуло чье-то тело.
Ульяна замерла, не в силах осознать, что делать с этим внезапным вмешательством в ее безрадостное существование.

Молодой человек в тренировочном костюме, маленькой шапочке и спортивных перчатках с прорезями лежал перед ней, распростершись прямо на асфальте, а она боялась даже пошевелиться.

Наконец, она вскочила и, склонившись, попыталась определить, дышит ли он. Утерев слезы, Ульяна приложилась ухом к груди и услышав, что сердце стучит и причем довольно равномерно, перевела дух. А потом осторожно пошевелила его за плечо.

— Молодой человек, — позвала она, хриплым от слез голосом, — вы живы? Господи, я ведь представления не имею, как вам помочь!

Тут Уля застыла на миг, вспомнив, что можно позвонить и вызвать скорую, но, оказалось, что она совершенно не помнит, где ее телефон. Взяла ли она его, выбегая из дома, или же он остался лежать на столе. Стоя на коленях на асфальте и лихорадочно проверяя карманы, она не заметила, как молодой человек медленно открыл глаза, молча наблюдая за ее поисками.

— Привет, — прозвучало рядом с ней.

Ульяна вздрогнула, и телефон, который она все-таки нашла, с глухим стуком выскользнул из ослабевших пальцев. Она с удивлением и испугом смотрела на парня, и в ее широко раскрытых глазах, сквозила нелепая надежда, что это не дурной сон.
Он слегка приподнял голову, и их взгляды встретились.

В его синих, цвета грозового неба, глазах читалась удивительная смесь нескольких чувств сразу: и насмешливый огонек, и удивление, и смущение.  И уж совершенно отчетливо в них сквозил интерес и любопытство, согревающие душу куда лучше любого сочувствия.

— Вы… вы в порядке? — спросила Ульяна, все еще не в силах отвести от него взгляд.
Он слабо улыбался, его голос с легкой хрипотцой был мягким и глубоким.
— Вопрос на засыпку, — он медленно приподнялся на локтях, не отпуская ее взгляда. — Если не считать слегка помятого самолюбия — в полном. А вы? — его взгляд скользнул по ее заплаканному лицу. — Похоже, не мне одному сегодня немного не повезло в жизни?

 Она заметила, как он сжал кулаки, и ее собственные ладони, в которых еще отдавалась боль от хватки Дмитрия, непроизвольно сжались в ответ. Странное созвучие, общая нота боли, на миг отозвалась в обоих.

— Давайте я вызову скорую. — предложила Ульяна, протягивая ему руку.
Аккуратно опираясь на ее ладонь, он неспешно сел и еще пристальнее оглядел склонившуюся к нему девушку. Почему-то мир вокруг внезапно сузился до точки ее склоненного к нему красивого лица, и его накрыло резкой, оглушительной тишиной. Тряхнув головой, чтобы отогнать внезапное наваждение, молодой человек оглядел ее мокрые от слез глаза, и дрожащие ресницы.

— Понимаю, что падение на асфальт — не самый романтичный способ познакомиться, — произнес он с легкой долей сарказма, — но можно я все-таки спрошу, как тебя зовут.

Он видел ее замешательство, и его вопросительный тон и теплый, хоть и насмешливый взгляд чуть не заставили Улю расплакаться снова.
— Я просто… — начала она, но слова словно застряли в горле. — У меня и правда не самый лучший день.

— Знаешь, иногда нужно упасть, чтобы понять, как подняться. — он заглянул ей в глаза, и в этот момент Ульяна поняла, что он немного больше, чем просто странный парень, который упал рядом с ней.

В нем была какая-то искра, что заставила внезапно почувствовать себя как минимум живой, несмотря на ее собственные беды.
— Может, ты и прав, — тихо ответила она, и ее голос стал чуть увереннее. — Но я не знаю, как это сделать.

— Знаешь, в паркуре есть простое правило: падение — не провал, а лишь точка отсчета для нового прыжка. — его ободряющий взгляд был полон иронии к самому себе. — Так что давай считать точкой отсчета наше знакомство, а там посмотрим.
Он легко поднялся и, протянув руку, помог ей встать.
— Меня зовут Артемий. А тебя?
— Ульяна, — чуть помолчав, все-таки ответила она. — Слушай, а это твое... хобби? Или работа?

— Скорее, образ жизни, — он слегка усмехнулся, отряхивая колени. — Немного непривычный способ искать новый путь. Даже если для этого нужно сначала упасть.
— Это и есть паркур? — Уля скептически подняла бровь, оглядывая его с ног до головы. — Никогда в жизни не видела живых паркурщиков. По телевизору это выглядело... менее болезненно.

— Мне тоже приятно познакомиться, — ее рассуждения его смешили и почему-то задевали за живое. — Оказывается, падать с высоты — это не самый плохой способ завести друзей.

Ульяна почувствовала, что внезапно именно сейчас ей захотелось улыбнуться. Никто не отменял ее проблем, жизнь по-прежнему норовила подставить ей подножку, но впервые за этот бесконечный день Уля почувствовала, что, возможно, все не так уж и скверно.

Они скомкано попрощались и разошлись — два силуэта, растворившиеся в наступающем вечере.

Ульяна возвращалась домой. Город, укутанный в уютную черноту, зажигал фонари, будто невидимая рука рассыпала по улицам капельки светляков. И каждый из них — словно крошечная частица надежды, зажигался в темноте ее души.
Ветер, качая верхушки спящих деревьев, ласково шевелил ее волосы и шептал на своем таинственном наречии о чем-то новом и неизведанном.
А высоко в небе, в прорези между крышами, висел все тот же молчаливый месяц — одинокий, но уже не безразличный, давая ей понять, что одиночество — не приговор, а лишь временная остановка в пути.

А на душе у Ули было непривычно странно и светло, будто кто-то ослабил невидимые нити, державшие ее на привязи у старой боли.

Она шла, и ей дышалось легко и свободно.

Потому что даже если ты упал, ты всегда можешь подняться.