4. 3. Египетские мотивы Москвы

          http://proza.ru/2025/04/30/1173


          Приехав в Москву, Иван Константинович не планировал в ней оставаться надолго. Были кое-какие неотложные дела, но, порешав их, он хотел тотчас отправиться в путь на юг, в Крым, в свою Феодосию. Была даже мысль отменить посещение египетских мест в Москве.

          Пролётка с закрытым верхом, обитая тёмно-синим сукном, двигалась по улочкам не спеша умеренной примерно 10 – 12 км/час рысью, так как город после прошедшего ливня напоминал больше болото, в котором можно было при случае и застрять. Да, да-а, такова была в 19 веке нынешняя столица! Рессоры гасили, насколько это было возможно, тряску пассажира, спрятавшегося внутри и закрывшего ноги кожаным фартуком.

          Пассажир о чём-то думал и смотрел в спину извозчика, чья одежда состояла из длинного до пят кафтана со сборками на поясе, из того же материала и того же цвета, что и обивка пролётки.

           – Один плюс: нет пыли, – подумал находящийся в пролётке Иван Константинович Айвазовский.

           Что это был он, мы вами, дорогие читатели, уже догадались...

           Художник огляделся по сторонам.

           – Хотелось бы уехать в родную Феодосию, тем более что в Петербурге мы с Александром основательно так проехали, посмотрели египетскую архитектуру столицы. Но надо оставаться честным перед собой, решение было принято и надо выполнять.

           Отдохнув и переодевшись, Иван Константинович выдвинулся на экскурсию, доказывая, что он слово своё держит даже перед самим собой. Начать решил с осмотра Египетского павильона и Померанцевой оранжереи в усадьбе «Кузьминки». Он знал, что архитекторы Жилярди возвели в усадьбе Голицыных оранжерею. Она предназначалась для выращивания арбузов, гранатов, апельсинов и померанцев, давших название оранжерее. Позднее рядом был построен кухонный павильон.

          Внешне, как оказалось, вполне классическая оранжерея, внутри была прекрасно декорирована в египетском стиле: потолочные росписи в духе эллинистического Египта, колонны с пальмовидными капителями, бронзовая люстра с рожками в виде тех же самых капителей.

          Египетский павильон оказался примечателен фасадными украшениями: те же пальмовидные капители колонн, имитация иероглифических надписей, барельефы с головами фараонов, над входом большое солнце с крыльями и двумя змеями – знак солнечного бога Ра.

          Подъехав к главному дому усадьбы семьи Боде-Колычевых в Мещерском, художник вышел из пролётки и остановился перед центральным входом. Сразу бросилось в глаза окно второго этажа, которое справа и слева как бы охраняют две мужские фигуры в набедренных повязках и наголовных платках-немесах.

          – Да, Египетский колорит здесь очевиден, – проговорил вслух Айвазовский. – Интересно, конкретные ли это исторические или мифические персонажи, а может, и просто обобщенные образы?

          Вокруг никого не было, и Иван Константинович решил не углубляться в историю усадьбы.

          – Трогай, трогай, любезный! На Тверской бульвар! – обратился он к извозчику, – поедем к главному и последнему в нашем путешествии сегодня образцу египетской архитектуры.

           Бульварное кольцо в сегодняшних границах сложилось в 1820-е годы. Но самый первый бульвар, Тверской, был разбит в Москве значительно раньше. В 1796 году на месте снесенного участка стены Белого города появилось уникальное место для променада благородной публики.

           Важного вида господа и дамы с собачками и без неспешно прогуливались по Тверскому бульвару: вели светские разговоры, блистали друг перед другом нарядами, посылая приглашения собеседникам по прогулке на вечерний преферанс, вытеснивший в 40-х годах вист, ломбер и медиатер.
 
           Картам посвящена, кстати, пародия на стихи Лермонтова, которую Некрасов написал в 1844 году:

           И скучно, и грустно, и некого в карты надуть
           В минуту карманной невзгоды…

           Светская жизнь била на бульваре ключом: везде были устроены цветники, фонтаны, декоративные бассейны и обширная галерея, в которой размещалась «Арабская кондитерская».

           Иван Константинович обратил внимание, что за чистотой следила специальная команда солдат: одни ухаживали за посадками, другие – посыпали светлым песком дорожки.

          – Хоть где-то в этом городе следят за порядком! – воскликнул художник, удовлетворённо провожая взглядом военных.

           Первые этажи Тверского бульвара низкие, с рустованными стенами, имитирующими клинчатую кирпичную кладку. В России рустовка, к сведению, появилась в 18 веке. Второй ярус уже намного выше и помпезнее. Тонко разработанная лепнина надоконных украшений, богатые балконные изгибы, нависающие над самым тротуаром пилястры с изящными капителями – гармоничный фрагмент старинной московской застройки 19 века.

           Проехали черешчатый дуб, раскинувший здесь свои кроны с 1814 года, и дом Кологривовых.

           Пройдёт время, и дуб назовут Пушкинским, в честь великого русского поэта, который неоднократно бывал на Тверском бульваре. Здесь же Александр Сергеевич познакомился с 16-летней Натальей Гончаровой. Их встреча произошла в декабре 1828 года, на балу танцмейстера П.А. Йогеля в доме Кологривовых (дом №22). Сегодня на этом месте стоит здание МХАТ.

           – Да-а! Известное место! – Иван Константинович откинулся на спинку сиденья. – Напротив Кологривовых в 1812 году наполеоновские солдаты казнили пленных, которых называли «зажигателями».

           – А вот и особняк Петра Петровича Смирнова. Говорят, что залы роскошного особняка настолько интересны, что каждому можно посвятить отдельную экскурсию, – подумал Айвазовский и вылез из пролётки.

           – Но меня сегодня интересует самый большой из них – Египетский!
Его уже ждали. Шустрый малый, рассыпаясь в комплиментах, юлой крутился вокруг художника, рассказывая, историю дома:

          – Иван Константинович, ох, Иван Константинович, хозяева уехали, но друзья меня предупредили о вашем визите! Очень польщён!

          – Я бы хотел, если это возможно, осмотреть у вас Египетский зал, так как предстоит путешествие в Египет и хотелось бы подготовиться.

          – Я к вашим услугам, Иван Константинович, сейчас всё вам представлю и покажу в лучшем виде! Ну так вот: зал перестроен гением модерна Федором Шехтелем. Он отличается от других не только тематикой интерьеров: во-первых, его окна выходят не на Тверской бульвар, как у остальных, а во внутренний дворик; во-вторых, он самый просторный из всех (площадь составляет 220 кв. м.). Кстати, таких больших залов в египетском стиле вообще нет в особняках Москвы!

          Пройдя мимо двух массивных колонн, которые отделяют Египетский зал от пространства коридора, Айвазовский остановился.

          – Да впечатляет! – проговорил великий маринист.   
 
          Полукруглый парадный зал был выдержан в спокойных золотисто-бежевых тонах. Декор помещения стилистически отсылает полюбоваться росписями египетских храмов: здесь можно увидеть богов и фараонов Древнего Египта, священных жуков скарабеев, змей, рыб.

          – Посмотрите наверх, дорогой Иван Константинович, на потолке изображено золотое солнце – символ божества Амона-Ра, а в центре изображения круглый плафон светильника, создающий впечатление горящего солнечного диска. Плафон не прилегает к потолку, а немного опущен, поскольку светильник соединен с вентиляционной вытяжкой. Это очень подходит для помещения, рассчитанного на массовые мероприятия. Раньше они были регулярно в зале, но теперь здесь обычно проводятся благотворительные выставки.

          – Очень интересно! – произнёс достаточно громко Айвазовский. – Очень интересна техника нанесения рисунков. Она называется «сграффито»: золотистая краска нанесена на изображение, «выцарапанное» на поверхности стены.

          – А какова красота стен, Иван Константинович! Вам нравится?
Айвазовский перевёл взгляд. Стены зала оказались украшенными расписанными арками, напоминающими порталы египетских храмов. Такие же обрамления видны вокруг окон.

         – Согласен с вами! Если забыть о современных стульях, стоящих по периметру зала, и погрузиться в созерцание росписи стен, можно действительно на мгновение перенестись в мир Древнего Египта…

          Айвазовский опять посмотрел на роспись потолка, понравившуюся ему. От светильника, как от диска солнца, в разные стороны расходилось множество лучей, волнистых, напоминающих змей. Пространство свода под лучами-змеями украшено иллюстрациями из жизни египетских фараонов.

          – Действительно замечательно! Я рад, что не зря посетил ваш Египетский зал, жаль не увиделся и не поговорил с хозяевами.

           Расположенные на стенах напротив друг друга два крупных изображения музыкантов вдруг будто ожили и заиграли на арфах музыку, напоминающую о богине радости, музыки и танца Египта Мерет (Мерт), что означает «возлюбленная».

           Продолжение следует. http://proza.ru/2025/05/12/729
           Книга опубликована в Литресе.