IV Не Жар-птица

Аннотация

Отец хотел сына, а родилась дочь, да такая, что даже завоевала далекое южное царство, чтобы найти древнее огненное оружие богов. Правда, вместо него я обнаружила в темнице покрытого сажей пленника, которого чуть не убила похоронным обрядом. Теперь с позором везу этого уродца домой и готовлюсь принять наказание, ведь провалила задание. Догадываюсь, что меня ждет: низложение до царевны, заточение в тереме и пышная свадьба, но я лучше умру, чем выйду замуж. Нет, я лучше убью всех женихов, и найденный мной уродец мне в этом поможет.
#4 книга цикла "(Не) Сказки" [однотомник]

Глава 1. Врата Могора

Черные врата рухнули.
Я покачнулась, оперлась рукой о плечо генерала Велета, выплюнула на песок кровь и вытерла рот серебряным наручем, из-за чего губы окрасились алым цветом.
Две черные базальтовые скалы превратились в пыль, открыв путь в проклятые земли, и мое войско двинулась в стеклянную пустыню Могора.
В давние времена, когда миром правили боги, это место было дном океана Мордон, названным так из-за иссиня-черных вод, от которого остался только оплавленный песок, посреди которого возвышался Могорский хребет, похожий на скелет гигантского черного змея.
Земля была пропитана черным колдовством, таким же древним и злым, как затаившаяся в сердце пустыни крепость Ама, к которой я упорно шла, превозмогая сопротивление темной силы.
– Здесь хранится огненное оружие, – сказала я и прищурила синие глаза, рассматривая в полуденном мареве черные вершины гор, тонущие в раскаленном добела песчаном море.
Я крепче сжала рукоять меча и убрала с лица белую, как снег, прядь волос.
Раньше у меня были длинные черные волосы, но они поседели, ведь мне пришлось потратить все силы, даже жизненные, чтобы сломать печать Черных врат.
– Если уйдешь сейчас в отставку, восстановишься через три года. Иначе умрешь, – сказал Велет, бросив тревожный взгляд на меня, своего главнокомандующего, устало опирающегося на его руку.
– Значит, умру, – мрачно отозвалась я, хоть и ослабла настолько, что даже говорить могла с трудом.
Вдруг меня окутал золотистый свет.
Семь белых целителей пытались восстановить мое здоровье, чтобы не отправиться сразу же за мной в Навь, ведь гибель любимой старшей дочери царь Иридана им не простит.
– Отряд «Солнце» идет к крепости. Отряд «Луна» к – руинам, – приказала я.
– Слушаюсь, – ответили генералы Велет и Арий, склонив передо мной головы в серебряных шлемах, украшенных белыми перьями.
Они надеялись, что я сейчас разобью лагерь, чтобы отдохнуть и восстановить силы, и зря, ведь я снова взмыла в воздух, чтобы осмотреться и проследить за тем, как отряд «Луна» идет к развилинам древнего городища черных богов – Гартару, которое, согласно легендам, было построено из железа и могло погружаться под землю.
– Я пойду в Аму одна, – сказала я.
– Нет уж. Вместе пойдем. Не хочу остаток дней провести в темнице, размышляя о твоей глупой смерти, – возразил Велет, задрав голову и приставив руку козырьком.
Он единственный перечил мне, не боясь быть разрубленным пополам, ведь мы вместе учились в Храме Войны и тренировались, к тому же Велет был приемным сыном моего отца, что давало ему определенные привилегии.
– Какое разочарование, дорогой брат, – с издевкой сказала я. – Думала, ты перерос возраст, когда цепляются за юбку старших.
– Не трать личную силу. Не тебе отчет перед владыкой держать.
– Отцом, – бесстрастно поправила я его и полетела к черной оплавленной горе.
Велет отдал приказ, и отряд «Солнце» отправился следом за мной, извиваясь между стеклянных барханов, словно белая змея, пока не оказался перед входом в черную крепость, в которой по легендам было спрятано огненное оружие.
– Следуй за мной. Ама защищена черным колдовством, иначе заблудишься и умрешь, – с усмешкой сказала я сердитому генералу.
– Ты же знаешь, я всегда пропускаю дам вперед, особенно в этом вопросе, – произнес он, пока я, застыв в воздухе, изучала с помощью личной силы все туннели, ведущие в древнюю твердыню.
Как же раздражает.
– Думаю, будет не лишним взять с собой отряд воинов, – холодно ответила я.
– Хоть одна здравая мысль ваше царское высочество сегодня посетила, – пробурчал Велет.
– Это для тебя. Я могу себя защитить.
Генерал отряда «Солнце» нахмурился.
***
Я опустилась на землю и ухмыльнулась, пронзив Велета презрительным взглядом, который он очень не любил.
Отец вручил мне свое оружие – меч Селун, а не ему, потому что я – самый лучший воин Иридана.
Не зря же меня называют Богиней войны.
Никто, кроме меня, не смог сокрушить печать Черных врат. Даже мой отец не смог, но мне это по силам, ведь я рождена, чтобы побеждать – любой ценой.
Земли Могора нестерпимо мозолили глаза всей нашей царской династии, ведь это было единственное черное пятно на белоснежной карте Иридана.
По слухам, отец зачал меня, размышляя об этом досадном упущении, поэтому я так и одержима военным делом и истреблением наших заклятых врагов – змеевичей, потомков черных богов, которые когда-то жили в этих землях.
– Даже не думай о подвигах, – разражено сказал Велет, идя за мной по темному подземному коридору. – Ты едва стоишь на ногах.
– Лучше сам под ноги смотри, – ответила я, освещая мрак лезвием светящегося голубым светом меча. – Под землей залежи магнетитовых руд. Они вытягивают личную силу. Именно поэтому черные боги облюбовали это место. Земная тяга здесь очень сильна.
Велет с каменным выражением лица продолжил идти рядом со мной, игнорируя мою наглую ухмылку.
Он терпеть не мог, когда я намекала, что он не может, как я, преодолевать с помощью меча Селун тягу земли и летать, словно птица.
Подземный коридор был гладким, словно лезвие меча, и черным, как ночь.
Сперва мы круто поднимались вверх, а затем резко опустились вниз, съехав на полусогнутых ногах по отполированному каменному полу.
– Все-таки мастерство Древних удивительно, – нарушил тишину Велет.
Мы уперлись в гладкую черную стену, блестящую в голубом сиянии меча, которым я освещала путь.
– Это дверь. Создана богами. Нам не войти, – мрачно добавил он.
– Не ной, – перебила его я и, играючи, разрубила мечом каменную стену.
Дверь расплавилась и осела, словно тесто, открыв вместительный проем, в который спокойно могли войти трое крепких мужчин, даже раскинув руки и танцуя горянку.
Я вошла в просторную темную камеру, в которой было три запертых черных каменных двери, и, победоносно улыбнувшись, взмахнула мечом, чтобы их разрубить.
Вдруг я ощутила слабое дыхание жизненной силы.
Я неуверенно застыла на месте, но силу оружия было уже не остановить.
Вспыхнула голубая молния, и каменная порода вспучилась, обессилено повиснув на петлях.
Я погасила бушующее пламя Селуна и произнесла:
– Здесь кто-то есть. Я чувствую это.
– Может, здесь что-то и было, но за давностью лет истлело, – отозвался Велет, стоя в центре камеры в окружении воинов.
Я исчезла в одной из черных комнат.
Знаю, Велет очень хотел нырнуть следом за ней во тьму, но воины, повинуясь моему приказу, преградили ему путь.
Снова вспыхнул голубой свет, и я вернулась в чертог, неся на руках обгоревшие останки, смутно напоминающие мужское тело – чудовищно ссохшееся, покрытое черной коростой и уродливыми шрамами.

Глава 2. Погребальный обряд

– Его надо сжечь. Не нравится мне это. Нельзя извлекать на суд Неба и Земли боги знают что. Может, это древнее страховидло какое. Или зараженный магической хворобой, – с нескрываемым раздражением сказал Велет, теребя кончик длинной золотистой косы, переброшенной через плечо.
Мы стояли близ входа в Аму, в которой не нашли ничего, кроме изувеченного пленника, но я еще не потеряла надежду найти огненное оружие, ведь генерал Арий отправился в руины Гартара и, возможно, что-нибудь в них отыщет.
Я не могу вернуться домой ни с чем. Лучше погибнуть в бою, чем разочаровать отца.
– Это пленник, – сказала я. – Замученный насмерть и умерший во тьме. Его тело надо предать воде, чтобы душа достигла берегов иного мира и обрела вечный покой в Нави, – не терпящим возражения тоном сказала я и прикоснулась к обгоревшему лицу пленника. – Это человек…
– Или нечисть, – ехидно добавил Велет, красуясь передо мной в золотых доспехах. – Не забывай, мы во владениях змеевичей, а они не брали пленных…
– У него нормальные глаза и правильное строение черепа, – произнесла я, отодвигаясь от тела. – Это точно не потомок черных богов. Кожа обуглилась, но покровы не искажены проклятием солнца. Чешуи нет. Значит, это не змеевич.
– Я и забыл, что ты знаток чудовищ, – с ухмылкой ответил Велет и скрестил на груди руки.
Я метнула в него испепеляющий взгляд.
– На войне я разрезала змеевичей, чтобы изучить строение их тел, – уже более спокойно продолжила я.
– Надеюсь, мертвых? – поинтересовался Велет.
– Живых я в плен не брала.
– А этого разрезать будешь?
– Нет, ведь это не змеевич.
– Я ставлю под заклад свои волосы, что это именно он.
– Оставь заклад себе, волосы – единственное, что есть в тебе хорошего.
– Посуди сама. Черный, как уголь. Кожа в струпьях и мелких рубцах, как бывает после выпадения чешуи. Мертв уже несколько тысяч лет и до сих пор не разложился. Змеевичи умирают именно так – сгорают на солнце, а потом ими хоть баню топи.
– Струпья образовались из-за механических повреждений кожи и очень толстого слоя грязи и сажи. Пленник был заточен в темнице и вряд ли умер от солнечного света – в подземелье темно, хоть глаз выколи.
– Он мог умереть от солнца, а затем его труп спрятали. Для надежности.
– Тогда почему его останки не сожгли?
– Потому что он преступник, не достойный великого перехода и вечного покоя в мире благих предков.
Я утомленно прикрыла глаза.
– Тебе нужно заседать в Совете Иридана. Не переговорить тебя, не переспорить.
– Я и заседал, пока не разрубил стол в пылу спора, поэтому здесь и очутился, – ответил с улыбкой Велет. – Так я убедил тебя сжечь «это»?
– «Это», как ты говоришь, человек, и мы похороним его согласно заветам предков…
– Твой отец никогда не сделал бы так – не освободил бы врага, а то, что это враг, я уверен, – резко перебил меня генерал отряда «Солнце».
– Наш отец, – с нажимом поправила я. – Наш отец всегда погребал павших в бою – строил ладьи и предавал воде. Наш род свято чтит законы богов, ведь мы – их потомки.
– Тогда подожги ладью. На всякий случай.
– Тело нельзя предавать огню. Только вода и лед, поэтому отнесем тело к реке. Там и сплавим.
– В Алморе? Шутишь? Это такой крюк делать, хотя… Тем лучше. Там не вода, а яд. Расплавит труп так же, как твой меч – камень.
Я положила на спекшиеся веки пленника два кусочка горного хрусталя, и воины уложили его на сделанные из плащей носилки.
***
Генерал отряда «Луна» вернулся с дурными вестями, ведь древнее городище было таким же пустынным, как и крепость Ама.
Значит, древние легенды врут.
В Могоре нет огненного оружия черных богов.
Мой поход на юг войдет в хроники Иридана, как самое долгое, бессмысленное и провальное завоевание раскаленной добела пустыни.
Только сейчас я ощутила, как вымотали меня эти долгие месяцы блужданий по этой оплавленной земле.
Я закрыла глаза и провалилась в сон. Стоя. В полном воинском вооружении, намертво вцепившись в меч.
Вдруг тьма перед глазами закружилась, рассыпалась на части, разбилась на осколки чувств и воспоминаний...
– Не слишком ли сурово вы его наказываете, Богиня? Все-таки он ваш сын, – услышала я незнакомый мужской голос.
– Был моим сыном. Я убила бы его, но он бессмертен, поэтому проведет здесь вечность. Один, – отозвался властный женский голос.
Видение закружилось в безумном водовороте, превращаясь в новый узор.
Теперь я сижу на полу камеры, пытаясь погрузиться в глубокий сон, чтобы не лишиться разума. На мне простая одежда. Все вокруг белое. Солнце нещадно палит из окна в потолке. Я слышу рокот волн, чувствую запах соли...
Землю трясет.
Грохот. Рев.
Пламя закоптило стены темницы, обожгло, покалечило, ослепило, лишило воли и остатка сил, превратило в прах, в сажу.
В ничто...
Внезапно из тьмы меня вырвал тихий звук приближающихся шагов.
Голубое сияние проникло в мою темницу, окутало мягким светом. Я легонько поплыла по воздуху, словно облако.
Чары пали.
Я слышу голоса, знакомую речь. Мне кажется, что я вижу грозовое облако, рассеченное солнцем, а потом меня ослепил жгучий солнечный луч.
– Мертв, – с трудом разобрала я. – Нельзя …пленника… выносить...
Я снова поплыла по воздуху и поняла – меня несут на руках. Хотела пошевелиться, но не смогла.
Стены невидимой темницы рухнули, я почувствовала это. Личная сила опять стягивались ко мне, покрывая каплями росы мое изможденное тело...
– Останки надо сжечь. Не нравится мне все это. Нельзя извлекать на суд Неба и Земли боги знают что. Может, это древнее страховидло какое. Или зараженный магической хворобой, – отчетливо услышала я голос Велета и в ужасе открыла глаза.
Едва уняв бешеное сердцебиение, приказала отправляться в обратный путь.
Земли Могора беспрестанно изводили меня кошмарами и жуткими видениями, мои силы были почти на исходе.
К реке мы вышли на рассвете.
Серое марево плотным облаком окутывало берег каменистой реки.
Рядом не было ни одного деревца, поэтому ладью спаяли из расколотых щитов.
Велет принес тело замотанного в плащ пленника и опустил на дно погребальной лодки.
Я положила правую ладонь на голову усопшего и произнесла заговор разрыва уз:
– Белая река, текущая издалека из Лунного чертога от Белого бога, разорви узы, лиши разум груза, очисти тело, сделай душу белой, наполни...
Вдруг я прервала чтение, ведь не знала имени покойника, и, подумав, решила его имянаречь.
Я закрыла глаза, сосредоточилась, и имя пришло ко мне само.
– Наполни Чаруна покоем и забери в Белое море…
Вдруг полотно на лице мертвеца всколыхнулось, но я решила, что это ветер, и продолжила:
– К Белому острову пусть плывет, Белого бога пусть найдет, встанет перед Белым Престолом и родится духом новым…
Вдруг я оборвала заговор.
Кружево чар развеялось, и видение иного мира исчезло, ведь черная обугленная рука мертвеца вцепилась в край моей одежды.
Велет с яростью обнажил меч и бросился ко мне.
С каким бы удовольствием он отрубил бы эту поганую руку, если бы я резко ему не приказала:
– Зови целителей.

Глава 3. Уродливый пленник

Мы разбили временный лагерь на берегу реки Алмор и наспех соорудили лекарскую палатку.
Велет не находил себе места, когда узнал, что пленник жив, а я, что он чуть не умер – из-за меня, и только Арий был спокоен, как бескрайний океан.
Весь день я не находила себе места и мерила шагами палатку, в которой семеро святых целителей пытались привести в сознание пленника.
«Чаруна», – мысленно поправила я саму себя.
Я едва не лишила его жизни. Его нить духа было в моей руке, которую я чуть не перерезала силой заговора.
Вздохнув, я убрала с лица почерневшую прядь волос.
Конечно, я видела смерть и ее несла, но никогда не убивала детей, женщин, стариков и убогих.
Я нахмурилась и прогнала тяжелые воспоминания о своем первом военном походе и мучительном плене, после которого меня с трудом собрали по частям и вдохнули колдовством жизнь.
Тогда я и дала клятву, что уничтожу всех змеевичей до единого, сотру с лица земли так, что ни следа, ни памяти о них не останется, и любой ценой выполню этот обет.
Никто и никогда не должен проходить через то, что видела, испытала и пережила я.
Нет, Чарун не змеевич.
Уж я бы это точно почувствовала.
Велет и Арий охраняли палатку целителей снаружи, сменив прежних часовых.
Я лично настояла на этом, потому что была не в настроении слушать колкости своих генералов или вникать в их подробные стратегические отчеты.
Мне надо было подумать в одиночестве и решить, что делать дальше с пленником – единственным моим трофеем в этом утомительном и долгом походе на юг.
Что сказать отцу?
В Могоре нет огненного оружия змеевичей.
Отец был уверен, что оно спрятано в Аме, но он, как и древние хронисты, ошибался – здесь пусто.
Я задумчиво почесала кончик носа, поймав себя на мысли, что лукавлю.
Нет, кое-что я все-таки нашла: в крепости был запечатан особенный пленник.
Защиту его темницы смог разрушить только меч Селун, значит, заточившие его обладали равной мощью – это могли быть только боги, но какие именно: черные или белые?
Исторически Могор переходил во владения то белых, то черных богов, как и крепость Ама.
Белые боги не брали в плен черных богов, как и змеевичей, поэтому, скорее всего, пленник – потомок белых богов, человек-птица, дивович, такой же, как и мы.
Если Чарун расскажет о своем прошлом, древних войнах и огненном змеином оружии, его разум стоит того, чтобы пожертвовать жизнями не семи, а семидесяти семи святых целителей.
Отец будет доволен. Я пойду в новый военный поход, и тогда моя свадьба отложится, а коронация – приблизится.
Я бы и дальше продолжила мерить шагами палатку, если бы мои размышления не прервал святой, вышедший из-за ширмы, за которой вспыхивал золотистый свет и монотонно повторялся один и тот же целебный заговор.
– Верховный главнокомандующий, – обратился ко мне целитель и почтительно склонил снежно-белую голову. – Узник жив, но пока без сознания. Его тело сильно повреждено. Боюсь, и разум тоже. Непоправимо.
Я нахмурилась, зная, что в моих серых глазах сверкают молнии.
– Безумие?
– Нет, Верховный главнокомандующий. Перерождение сознания. Пленник потерял память из-за проведенного… белого колдовского обряда, – осторожно ответил святой и  склонил голову, чтобы не встретиться со мной взглядом.
– Я дала ему новое имя и тем самым отрезала память прошлой жизни, чтобы его дух, наконец, упокоился, – сказала я и прикусила губу. – К сожалению, этот обряд необратим.
– Да, Верховный главнокомандующий, – подтвердил целитель. – Но есть слабая надежда, что пленник со временем что-нибудь вспомнит. Существует еще и память тела, ведь хоть по сложению тела он и юноша, но по качеству оного – старик.
Я с интересом взглянула на белое лицо святого, с которого давным-давно стерлись все черты.
– Хочу его видеть.
***
Это была не просьба, а приказ, поэтому целитель с поклоном проводил меня за ширму к покрытому черными струпьями телу Чаруна, которого я хотела досконально изучить.
Итак, его обмыли водой, и угольная корка сразу же вспенилась, обнажив в трещинах запекшейся коросты здоровую, молодую и розовую кожу.
Череп был лысым, но правильной формы – без бугров и шишек, зато кости все были когда-то сломаны и срослись в искореженное месиво.
Даже если он выживет, не сможет ни ходить, ни держать меч.
Надо все сломать и заново срастить.
– Его кости быстро срастутся. Тела потомков белых богов всегда принимают свою изначальную форму, задуманную богом Родом, – вдруг сказал святой, будто прочитав мои мысли.
Я наклонилась к покрытому сажей лицу пленника и вдруг отпрянула, ведь он открыл глаза и вперил в меня черный немигающий взгляд.
– Он пришел в себя, Верховный главнокомандующий. Не бойтесь. Это не чудовище, а жертва, которая провела тысячи лет во мраке. Видите, как сильно расширились его зрачки? Скоро его глаза приспособятся к свету и станут нормальными, – с улыбкой произнес целитель и незаметно покинул палатку, оставив меня наедине с юношей.
Вдруг тишину палатки разорвал смех Ария.
Следом за ним вошел Велет.
Оба генерала сгорали от любопытства, поэтому без моего разрешения вошли внутрь и теперь застыли в замешательстве, увидев мое сердитое лицо.
– Вот это уродец! – удивился Арий, тряхнув огненно-рыжей головой, не сводя удивленно распахнутых глаз с узника.
Велет довольно хмыкнул и перебросил за плечо длинную золотистую косу, перевитую белым шнуром.
– Не называй его так. И не болтай о нем, иначе сестрица тебя на кол посадит.
– В темницу брошу. В Могорских горах, – спокойно ответила я. – Готовьте носилки для Чаруна. Выступаем на рассвете.
– «Чарун», значит, – сказал Велес и едко ухмыльнулся, скрестив на груди руки, затянутые в золотые наручи. – Почему так назвала?
– Увидела на нем чары.
– Может, и зло в нем рассмотрела?
– Я не так слепа, как ты, Велет.
– Его имя похоже на твое. Может, и повенчаетесь заодно?
– Может, и повенчаемся, – также ровно ответила я. – Кто из вас будет дружкой, а кто дружком – решайте сами. И чтобы ни один волос с головы Чаруна не упал, – приказала я и направилась к выходу из палатки.
– Так он же лысый! Эй, Велет! Хватит меня пихать! – снова крикнул Арий и потер ушибленное плечо.
Генералы проводили взглядом мою стройную фигуру в серебристой кольчужной рубашке со свисающей до земли черной косой, после чего Велет отвесил Арию крепкую затрещину.
– Нечего так на будущую царицу Иридана глазеть. У тебя невеста есть, – процедил сквозь зубы военачальник отряда «Солнце» и нахмурился.

Глава 4. Возвращение домой

– Чара вернулась! Ура! Царевна вернулась! И генералы! – кричали жители столицы Иридана, подбрасывая в воздух лепестки роз, разноцветные ленты и вышитые кружевные платочки, на которых красовалась руна «В», что означало – Велет.
Я бы и сама с радостью вышила такой платочек, чтобы восторженно размахивать им перед лицом генерала, ловя взглядом ухмылку самого прекрасного, умного, сильного и талантливого дивовича, ухмылку, предназначенную только мне, обещающую, что в дверь моего дома никогда не постучатся сваты и не заиграет охотничий рог, объявляющий охоту жениха за невестой, ведь он всем в казармах расскажет, какая я редкостная и злобная ведьма.
Как же хорошо, наконец, вернуться домой.
В лазоревом небе парят разноцветные бумажные птицы, которые запускают в воздух дети.
Торговцы раздают прохожим засахаренные ягоды и фрукты в честь нашего возвращения.
Стены домов украшены флагами царского дома – голубой меч в центре зеленого дерева, а шпили Белого дворца – белыми круглыми камнями, сияющими ночью, как лунная корона.
Юноши пересказывают друг другу подробности моего провального похода в южные земли, а зрелые мужи степенно кивают, подтверждая сказанное.
Незамужние девушки, подобрав юбки так, что видны украшенные вышивкой туфельки, спешат на центральную площадь, зажав в кулачках эти проклятые платочки с вышитой руной «В», а их остепенившиеся подруги провожают их мечтательным взглядом, вспоминая, как и они когда-то ждали из похода этого высоко, статного и красивого генерала.
Когда же он, наконец, женится?
Что ж, продолжу радоваться разноцветным лентам и аккуратно срезанным головкам роз в надежде, что после всего этого ужаса меня ждет ломящийся от яств пиршественный стол, которому я рада больше, чем даже встрече с отцом.
– Слава армии! Слава Арию! Слава Велету! Слава Чаре! Слава царю Диву и царице Диве! Слава богу Роду! Ура! Ура! Ура! – кричат горожане.
И вдруг я отчетливо вижу угольно-черный мужской силуэт, затерявшийся в толпе ликующих горожан, который тут же исчезает.
Странно.
Город защищен от любых чар, даже морок красоты нельзя поставить.
Велет машет визжащим от восторга девицам и кивает юношам, своим будущим воинам. Золотой плащ лениво волочится за ним, как и большая половина Иридана, поэтому к его ногам швыряют цветы, ленты, платки и письма, а кто-то даже чулки.
Арию тоже досталась – ему в шлем прилетел белый тряпичный сверток, набив приличную шишку. Громко проклиная всех глупых девиц, генерал отряда «Луна» разворачивает тряпицу и ахает – это было яблоко, на зеленом боку которого красовался алый след женских губ.
Надеюсь, он не будет его есть, ведь это явно любовный приворот.
Мы продолжаем идти по главной улице города, с головы до ног облаченные в броню. Длинные белые перья на шлемах синхронно раскачиваются над головами в такт ходьбы, как и притороченные к плечам цветочные гирлянды.
Я снова вижу в толпе черного мужчину, который опять исчезает в толпе одетых в яркие кафтаны мужчин с длинными косами, перевитыми золотистыми шнурами.
Нынче такая мода в Иридане, что мужчины больше похож на девиц, чем сами девицы.
Что за времена такие?
– Задом наперед передом наоборот слева направо увижу образ Чары, – вдруг отчетливо услышала я чей-то мужской шепот и обернулась.
***
Мой взгляд упал на девицу в лиловом платье, держащую в руках корзину с цветами.
Она не сводила пристального взгляда с нашей троицы в белых доспехах, забыв, кажется, о том, что надо дышать.
Арий снял шлем и приветственно кивнул этой красавице, аппетитно поглощающей засахаренные вишни на деревянной палочке.
– Что уставился! – крикнула нахальная девица и перекинула из-за спины на грудь толстую пшеничную косу, переплетенную розовой лентой.
Людея.
Гордая и избалованная красавица. Жемчужина в золотой короне. Прекрасный цветок, ядовитый, как волчий плющ. Моя младшая сестра, от которой не прочь избавиться добрая женская половина Иридана, и я в том числе.
– Чего лыбишься? На кол посадил кого? Давай, плыви отсюда, рыба помойная! – крикнула младшая царевна Арию.
Вдруг Людее погрозила пальцем рыжеволосая девушка в зеленом платье, и бросила полный тоски взгляд на нашу удаляющуюся троицу.
Я тоже рада тебя видеть, Жилена, моя любимая средняя сестра.
Надеюсь, Храм Жизни процветает, а твой выбор стать его жрицей – лишь временное помутнение рассудка, вызванное отчаянием из-за безответной любви к Велету.
Средняя царевна навестила меня сразу же, как только я пересекла порог своей спальни.
– Ты нужна в лечебнице, – сказала она.
– Раненый? – спросила я и, увидев ее кивок, пошла следом за ней.
Я старалась держаться от нее на расстоянии, ведь до сих пор была одета в мужской доспех.
Жилена пеклась о своей репутации, ведь жрицами могли стать только непорочные девицы.
Меня пару раз окликали воины, принимая за знакомого, а затем кивали и махали рукой, мол, иди, приятель.
Так я миновала Железный переулок, где оружейники продавали латы, мечи, щиты и прочее военное снаряжение, а затем – фонтан с целебной водой, который примыкал к лечебнице.
В лечебнице Жилена сменила праздничную одежду на белый кафтан, надела косынку, скрыв под ней закрученные спиралями волосы, и подошла к кровати, на которой под пропитанной гарью простыней лежало стонущее от боли существо.
– Нужно срочно отделить ороговевший кожный покров, иначе пленник умрет от гнойной хвори, – скороговоркой сказала Жилена помощнице, которая тут же принесла серебряный поднос с ножами, банку с мазью и рулон чистых бинтов.
Я присвистнула.
Никто с такой скоростью не спешит к тебе на помощь, кроме моей сестры и наемного убийцы.
Все-таки она создана, чтобы стать целителем, а не жрицей.
– Пообещай, что перед смертью он хорошенько помучается, – произнес звучный мужской голос.
В комнату вошел мужчина в военном кафтане с длинными золотистыми волосами, заплетенными в длинную толстую косу.
Как же мне надоело везде и всюду натыкаться на Велета.
Самое ужасное, что на него стараются быть похожими все дивовичи.
Вот же стервец.
– Велет, – сказала Жилена и вдруг смутилась. – Я думала ты на пиру, а ты вот где…
– Я не пошел на пир. Решил следить за фигурой и нашей сестрой, которая постоянно куда-то загадочным образом исчезает, – сказал Велет и бросил на меня такой взгляд, будто я должна ему мешок золота. – Так что там с пленником? Чем он болен?
Жилена, наконец, подняла глаза на Велета и промямлила:
– Ничем. Ему просто надо помыться.

Глава 5. Низложение царевны

Скоро должен был начаться торжественный прием, возглавляемый царем и царицей Иридана.
Под гулкий рокот дворцового рога наша победоносная троица – я, Велет и Арий – плечом к плечу шла по золотой ковровой дорожке к Белому трону.
На возвышении на огромном белокаменном троне сидели бок о бок мои величественные и бесстрастные родители.
Отец надел серебряную корону Седун, украшенную тремя селенитами, светящимися в звездном и лунном свете, а мать украсила свои густые каштановые локоны, ниспадающими водопадом до пола, тонкой паутинкой из золотых нитей.
Мы подошли к возвышению и преклонили колено перед владыками, громко произнеся слова приветствия.
Все присутствовавшие в зале склонили головы.
Зазвучала музыка, пошел магический золотой дождь.
Белый мраморный пол окрасился зеленым цветом, превратившись в травяной ковер, а четыре колонны приняли образ дубов, подпирающих мощными ветвями звездное небо – это была колдовская иллюзия, символизирующая начало мирной эпохи Иридана.
Отец поднял правую руку, и звуки музыки стихли. В звенящей тишине он властно произнес:
– Я, Див Седунович, сын богини Седун, владыка Храма Войны, повелеваю мужам Иридана сложить оружие, умыть лицо от крови и очистить помыслы в святых источниках сада Ирия, чтобы вернуться в родные чертоги, ибо настало время мира. Уничтожен и стерт с лица богини Земли, Матери Жизни, враг белых богов и потомков их. Да будет мир! Слава Солнцу и Луне! Слава Небу и Земле! Слава Бессмертным и Древним! Слава генералам и воинам!
– Слава! Слава! Слава! – единодушно взревел тронный зал.
Снова зазвучала торжественная музыка, и царица Дива подняла левую руку, после чего в зале воцарилась звенящая тишина.
– Я, Дива Земуновна, дочь богини Земун, владычица Храма Жизни, повелеваю женам Иридана взять в руки серпы, умыть лица потом и наполнить сердце любовью в саду Ирие, чтобы собрать плоды, ибо настало время жатвы. Плодоносят священные рощи, и Древо Жизни цветет. Да наступит великая жатва! Слава Солнцу и Луне! Слава Небу и Земле! Слава Древним Бессмертным! Слава женам и матерям!
– Слава! Слава! Слава! – снова исступленно громыхнул тронный зал.
Велет краем глаза покосился на мое недовольное выражение лица, ведь я не любила великую жатву.
Мои руки были приучены к оружию, а не к плетеным корзинкам, в которые жены и матери  Иридана собирали живительные молодильные яблоки.
Он улыбнулся, чтобы, видимо, меня сказать мне какую-нибудь колкость, но сдержался – царь торжественным жестом снова призвал всех к молчанию.
– Я, Див Седунович, сын богини Седун, владыка Храма Войны, повелеваю Чаре Дивовне, наследной царевне и Верховному главнокомандующему армии Иридана сложить оружие и вернуть божественный лунный меч Селун, в каменный ларь. Да будет так!
Этот обряд повторялся после каждого военного похода, и каждый раз я руку на отсечение была готова дать, чем вернуть меч в хранилище, тем не менее, я на вытянутых руках передала отцу легендарное оружие белых богов.
Он взял в руки меч и беззвучно произнес заговор, чтобы запечатать его силу, ведь этот клинок множество раз уничтожал царства, топил континенты, иссушал океаны и делал еще что-то, о чем хроники белых богов скромно умалчивают.
Нет, ни один дивович, каким бы мудрым и справедливым он не был, не должен владеть такой огромной силой, ведь никто не устоит перед искушением абсолютной власти.
Кроме меня, потому что я избрана для этого богами.
Вдруг мои руки затряслись, но я быстро совладала собой – стиснула зубы и сжала кулаки.
Проклятие.
Если мне еще раз придется вернуть Селун, я убью отца и сравняю с землей Иридан.
Словно в подтверждение моих мыслей он пронзил меня стальным взглядом, твердым и острым, как лезвие меча, и по моей спине пробежал холодок.
Не мог же отец прочитать мысли?
Скорее всего, у меня все это написано на лице.
– Я, Див Седунович, сын богини Седун, владыка Храма Войны, повелеваю Чаре Дивовне, наследной царевне и Верховному главнокомандующему армии Иридана сложить полномочия Верховного главнокомандующего и возложить на свои плечи звание наставницы Храма Войны с тем, чтобы передать свой опыт и знания потомкам. Да будет так!
***
Вдруг мое сердце перестало биться, словно меня хватил удар, а затем застучало так громко, словно кто-то забил в колокол.
Я стиснула кулаки так сильно, что на ладонях выступила кровь, затем сорвала с плеч белоснежный плащ Верховного главнокомандующего и отдала отцу последнюю реликвию, которой обладала.
Велет потрясенно закрыл глаза, явственно понимая, какая пропасть теперь разверзлась передо мной.
Наставница Храма Войны, хранительница заупокойного железа…
Меня просто отправили в ссылку в каменную башню, где я отныне буду стирать ржавчину с мечей и ткать гобелены по мотивам своих походов, а все потому, что я не нашла огненное оружие змеевичей.
Это наказание.
Это месть.
У меня больше нет отца.
Царь вдруг загадочно улыбнулся и поднял руку, но призывать к тишине было не нужно – все молчали, не зная, к худу или к добру меня сделали наставницей Храма Войны, и чем это грозит Иридану, у которого больше нет Верховного главнокомандующего.
– Я, Див Седунович, сын богини Седун, владыка Храма Войны, повелеваю Велету Дивовичу, царевичу и генералу отряда «Солнце» армии Иридана сложить полномочия генерала.
Началось.
Из-за провального похода сейчас полетят головы у всех.
Царь молча смотрел на хладнокровно снимающего золотой плащ названного сына, который протянул его на вытянутых руках, даже не изменившись в лице.
Молчание затянулось.
Что ж, возможно, Велет сделал что-то не так или царь решил, что с его обязанностями лучше справится кто-то другой.
Возможно, более талантливый, чем он.
Не первый раз его понижают в звании. В последний раз его изгнали из Совета Иридана.
Ничего страшного, он просто начнет все сначала или попробует что-нибудь новое, ведь у него множество талантов, не то, что у  меня.
По тронному залу прокатился недовольный рокот.
Царь поднял руку, и в зале повисла душная и липкая тишина.
– Я, Див Седунович, сын богини Седун, владыка Храма Войны повелеваю Велету Дивовичу, царевичу Иридана, возложить на свои плечи звание Верховного главнокомандующего армии Иридана, чтобы стать хранителем божественного лунного меча Селун. Да будет так!
Тронный зал взорвался приветственными криками и торжественной музыкой, затопившей его снежной лавиной.
Велет принял белоснежный плащ Верховного главнокомандующего, встал и поймал мой полный жгучей ненависти взгляд, а после я, словно пьяная, не слышал и не видел ничего – ни того, как царь назначил Ария генералом отрядов «Солнце» и «Луна», ни того, как царица объявила начало пира.

Глава 6. Обгоревший труп

Это бы самый ужасный день в моей жизни.
У меня больше нет меча.
Я никогда больше не почувствую сокрушительную мощь в своей руке.
Никогда не взлечу в небо. Никогда не расколю небесный свод. Никогда не разрежу земную твердь. Никогда не отомщу за себя и погибших воинов. Никогда не сожгу змеевичей. Никогда не заточу Чернобога. Никогда не уничтожит темную силу…
Лучше бы отец просто меня убил. Отныне у меня вместо сердца – дыра. Мне нужен этот меч.
А еще мне нужно выпить.
Природа не терпит пустоты и единственное, что может сейчас ее заполнить – это чара вишневого вина.
Нет, десять чар вишневого вина.
Или даже бочка.
Я сидела за столом в своей комнате, положив голову на скрещенные руки, и не хотела идти на пир, да и вообще больше жить не хотела.
В моем бытии не будет больше ни походов, ни войн, ни могущественного оружия, ведь царь отправил меня в отставку.
Да, разрази гром, в очень почетную отставку, но все это не имеет никакого значения, ведь звание наставницы Храма Войны – это просто дань уважения моим прошлым воинским заслугам, красивое «ничто», ведь у меня больше нет власти.
Армия мне больше не подчиняется.
Все, что мне останется – это сидеть в башне Храма Войны, как старой деве, и переписывать отчеты о походах Велета.
Догадывалась, что это еще не все. Царь не просто отправил меня в отставку, но замыслил дело куда более гнусное и подлое – выдать меня замуж.
Я была уверена, что неспроста он подослал ко мне служанку, которая к сегодняшнему пиру должна превратить меня из грубой мужички в наследную царевну, которая в ближайшем будущем сядет по правую руку от мужа, чтобы заботливо подливать ему вино в кубок и послушно кивать головой.
Я бросила взгляд на дубовую кровать, заправленную серым бархатным покрывалом, на котором лежало красное платье, вышитое золотой нитью и украшенное корундами.
Только однажды я видела мать в подобном платье – на фреске, изображающей ее свадьбу.
Нет, красное платье я никогда не надену.
Лучше смерть.
Лучше кровавое погребальное полотно.
– Вилена! – крикнула я.
Из угла погруженного во мрак покоя выскочила испуганная девушка, похожая на стебелек спелой пшеницы.
– Какой цвет символизирует печаль, скорбь и утрату? Отвечай, – грозно приказала я, откинувшись на спинку стула.
– Белый, – дрожащим голоском ответила Вилена.
– Вот и неси сюда, что побелей да поскромней. Живо. Я в крайне дурном настроении – даже убить могу.
Служанка птицей вылетела из покоя, оставив меня наедине с тяжелыми мыслями.
Отец еще пожалеет о своем решении.
Все они еще пожалеют.
Решили избавиться от меня.
Ненавижу.
***
Белое платье Вилена принесла очень быстро – я даже не успела сжечь в печи свой военный кафтан, который раздраженно сорвала с себя и яростно покромсала ножом.
Облачившись в нежный белый шелк, расшитый серебристым бисером возле изголовья, я удовлетворенно кивнула – просто, строго и уныло, как и подобает для этого вечера.
Служанка с опаской прикоснулась гребнем к моим длинным прямым черным волосам, как вдруг снова испуганно застыла, огорошенная новым вопросом:
– Скажи-ка, когда воин умирает, какую прическу носит вдова?
– Никакую, – тихо ответила Вилена. – Волосы распускают и ходят простоволосыми сорок дней.
Я резко опрокинула на пол деревянную шкатулку с украшениями, и та с грохотом разбилась, изукрасив мраморный пол золотыми булавками, серебряными гребнями и заколками с драгоценными камнями.
Вилена, тихо всхлипывая, продолжила расчесывать мои смоляные волосы. Увидев прядь седых волос, она попыталась ее спрятать, но я схватила ее за руку и остановила.
– Оставь. Пусть все видят, чего мне стоила печать Могора.
– Да, цесаревна, – робко отозвалась Вилена, после чего принесла серебряный поднос с пудрой и румянами, который я в гневе отшвырнула, разбив хрупкие фарфоровые коробочки, украшенные искусной росписью.
– Нет! Никаких красок! Я же и так красива, правда? – зловеще спросила я.
Служанка вдруг упала на колени и испуганно разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.
– Для чего ты сюда пришла? – грозно спросила я, нависнув над девушкой. – «Ведьма она, кровь на войне пьет, глаза у мертвецов ест, с воронами летает», – так обо мне говорят, но ты не поверила слухам, а зря. Так для чего ты здесь?
– Служить… вам.
– Так-то лучше, – уже спокойно ответила я. – Если действительно хочешь здесь работать, следуй одному правилу – служи только мне, иначе убью. И прекрати реветь. Ненавижу слезы.
Последние слова я уже произнесла с ледяным спокойствием, снова превратившись в холодную царевну, после чего подозвала служанку и прошептала ей на ухо:
– Скажи царю, что я чувствую слабость и спущусь позже.
Вилена кивнула, вытерла рукавом платья глаза и выпорхнула из комнаты.
Убедившись, что в отражении зеркала я выгляжу именно так – уставшей, слабой и уродливой, я спустилась в дворцовый сад и незамеченной добралась до лечебницы.
В погруженной во мрак палате горел одинокий светильник, освещая неподвижно лежащего на кровати пленника, с ног до головы замотанного в пропитанные кровью бинты.
Воняло гарью.
Надеюсь, короста уже сошла, а струпья зажили, и пленник все это время находился в беспамятстве – это спасло бы его от страшной боли, которую должна была причинить процедура удаления запекшейся кожи.
Задумавшись, я шагнула к больному и чуть не споткнулась о кучу срезанной черной плоти, лежащей на полу рядом с постелью.
Странно.
Жилена тщательно следит за чистотой лечебницы и не допускает подобного беспорядка.
Присмотревшись, я различила в очертаниях обгоревших нечистот изувеченное женское тело.
– Тебе не кажется. Это девушка, – вдруг мрачным тоном отозвался из тьмы Велет, резко шагнув из угла палаты. – Она помогала лечить найденное тобой чудовище, которое ее в итоге и убило.
Вдруг пленник забился в конвульсиях, изо рта пошла пена, затем припадок также внезапно прекратился, как и начался.
– Удобно обвинять того, кто не может за себя ответить, – дрожащим от ярости голосом сказала я, стиснув кулаки. – Почему ты здесь? Где охрана? Где лекари?
– Я уже вызвал подкрепление.
– Может, армию Иридана сюда вызовешь, Верховный главнокомандующий? – злобно спросила я. – Мы же ловим особо опасного преступника, который не может даже пошевелиться.
– Чара! Почему ты меня не слышишь! Это сделал он! Когда я пришел и увидел обгоревшее тело, то сразу все понял…
– Что именно ты понял? Что беспомощный пленник заживо сжег девушку, а потом лег на кровать и спокойно заснул, – с издевкой произнесла я и скрестила на груди руки. – Думаю, ты давно здесь стоишь, мог бы придумать что-нибудь и получше…
– Что здесь происходит! – воскликнула Жилена, бесшумно выпорхнув из тьма коридора. – Святые Иридана! Я же просила больше не приходить сюда, пока пленник не очнется! Ну и бардак вы учинили! Отец и мать себе места из-за вас не находят! Арий трезвый! Людея не танцует! Велет, почему ты такой бледный? И ты, сестрица, выглядишь просто ужасно. Тебе, правда, так плохо? Вид болезненный – жуть. О, боги!
Вдруг она резко замолчала, испуганно прижав ладонь ко рту.

Глава 7. Страшная клятва

Пир был в самом разгаре, когда мы вошли в царский чертог.
Арий поправил волосы, втянул и без того плоский живот и откашлялся, намереваясь пригласить Жилену на танец, которая тут же впорхнула в кружок незамужних и глупо хихикающих девиц.
Велет снял украденный у меня белоснежный плащ Верховного главнокомандующего и набросил мне на плечи, видимо, думая, что я замерзла.
Я никогда в жизни не жаловалась на озноб, скорее – на жару, поэтому в моей комнате никогда не топят печь.
Скорее, он хочет напомнить мне, что я – сверженный идол.
Жилена, улучив момент, все-таки сбежала с пира, но Арий не был намерен сдаваться.
Сегодня он хотел снова признаться ей в любви, а если опять откажет – поцеловать, а если ударит в ответ – поцеловать руку, а если оттолкнет – крепко обнять, а если убежит – догнать, подхватить на руки и унести в опочивальню, а на следующее утро пойти к царю и просить ее руки, а если царь откажет – похитить и сбежать на край земли, а если за ними погонятся – он знает тихое и надежное местечко, где их никто и никогда не найдет.
Он будет ходить на охоту, а сестра – собирать травы и ягоды, вынашивая их пятого сына, а после он упадет царю в ноги и попросит признать внуков законными наследниками.
Этот грандиозный план по захвату Иридана и моей сестры я слышала на каждом привале.
В целом, план Ария был беспроигрышным, только одного он не учел – его будущая жена скоро даст обет безбрачия и станет жрицей.
– Чему улыбаешься? – спросила я медноволосого военачальника, толкнул его в бок.
– Первенцу своему. Огнебрасом назову. Как тебе имя?
– Так же, как и твое – так себе. Назови его лучше в честь деда. Тогда, глядишь, он и брак твой благословит, – с ухмылкой ответила я, опрокинув в себя кубок вина.
Арий удивленно округлил глаза, а затем запрокинул голову и громко захохотал.
– Забыл, что ты любопытная, как кошка. Вечно суешь нос в чужие дела, – сказал он и ткнул в плечо кулачищем подошедшего к нам Велета.
– Если бы ты меня в них не посвящал, я бы и не совала. Меня сводит с ума мысль, что Иридан захватит твоя рыжеволосая династия, – ворчливо ответила я. – Вот ответь мне, почему ты такой рыжий и похотливый? Не потому ли, что в твоем роду были летающие огненные змеи? – спросила я и коварно прищурилась, просчитывая в своем хмельном уме вероятность того, что сегодня Арий превратился в огненного зверя и сжег в пламени безумной страсти девицу, которую принял за мою сестру.
Великан снова оглушительно захохотал, ведь смутить его было невозможно.
– Убежала твоя невеста. В лечебницу. Если выпьешь это вино с личной силой, догонишь на Птичьем перекрестке, – сказал Велет и с улыбкой протянул другу кубок с золотистым напитком.
– Не пью я больше. Завязал, – вдруг серьезно ответил Арий. – Отцом готовлюсь стать. Хочу целый полк мальчишек от Жилены. Не зря же народная мудрость гласит: «Не любись на хмельное тело, иначе зачнешь красную деву».
Теперь настал черед Велета громко хохотать.
Арий скрестил на груди ручищи и грозно выпучил глаза на Верховного главнокомандующего.
– Ну, а твоя невеста где?
Велет неопределенным жестом обвел рукой пиршественный зал, вдоль стен которого стояли разодетые девицы, которые бросали на самого завидного жениха Иридана томные и многообещающие взгляды.
– Которая из них? – нетерпеливо спросил Арий, который, видимо, хотел вывести друга на тонкий задушевный разговор о любви. – Чара, небось?
Велет едва не выплеснул на пол вино из кубка – то ли от ужаса, то ли от волнения, ведь я к подобным шуточкам уже привыкла.
– Едва ли, – тихо ответил золотоволосый братец, устало проведя рукой по раскрасневшемуся лицу.
– Давай уже признайся, – посоветовал Арий и треснул друга по плечу так, что у того хрустнула спина. – Вдруг это взаимно, а ты не знаешь. И зря воду льешь.
– Что, прости, лью?
– Чара, он плачет по ночам из-за любви к тебе.
– Я?!
– Ты.
***
Арий никогда не видел Велета плачущим из-за любви, да и вообще плачущим, как и я, впрочем.
– Признайся уже, иначе тебя кто-нибудь опередит. Кто-то более смелый, чем Верховный главнокомандующий.
Велет глянул на друга так, словно мечтал, чтобы его поразила молния – прямо здесь и сейчас в самый разгар пира.
Шутки о любви уже начали меня утомлять.
Я бы с большим удовольствием поупражнялась бы с мечом на заднем дворе, чем слушала эти бредни.
– Доблестные и отважные мужи Иридана! – вдруг громко и торжественно произнес царь, и звуки музыки тут же стихли. – Моя старшая дочь, цесаревна Чара Дивовна, вошла в благодатный возраст, пригодный для брака и продолжения рода, поэтому я, царь Иридана, Див Седунович, объявляю соревнование между женихами за ее руку, которое начнется в первый лунный день нового месяца! Пусть победит наисильнейший! Да будет так!
Все потрясенно молчали.
Чего-то подобного я и ожидала, но скорее солнце встанет на западе и сядет на восходе, чем это случится.
Яростно опрокинув в себя кубок вина, я громко объявила:
– Я выйду замуж за того, кого убить мне не дано! Кто меня силой победит, кто мою волю подчинит! Всех проигравших я убью, ведь победителей люблю! Слово мое – замок, а ключ – у моих ног!
– Да будет так, – после долгой и тягостной паузы подтвердил владыка Иридана, после чего царская чета покинула молчаливый и угрюмый пиршественный зал.
Никому больше не хотелось ни веселиться, ни пить, ни танцевать.
Вдруг я ощутила, как пол под моими ногами трескается, и я падаю в пропасть, хотя, возможно, я слишком много выпила вина.
Арий помог мне дойти до лавки, на которую тут же рухнул и выпалил:
– Не смотри на меня так, Чара! Не буду я участвовать! Мне Жилена нужна! Жаль, что за ее руку бой не назначили – я бы всех порвал! А что тебя победить невозможно – это все знают, поэтому никто участвовать не будет! Своя жизнь дороже! Вот увидишь!
Это признание меня слегка успокоило.
Арий с трудом встал на ноги и крепко хлопнул по спине Велета, который даже не шелохнулся.
– Устал я что-то. Пора мне не покой, – глухо произнес Верховный главнокомандующий, будто вещая откуда-то из-под земли.
– Какой еще покой? Пир в самом разгаре! Рано уходишь! – расстроено воскликнул Арий.
– Не будет больше пиров в Иридане. Только похороны, – тихо произнес Велет, хищно прищурив глаза. – Чара сильное слово произнесла, значит, и, правда, убьет слабого жениха. А если кто сильнее нее сыщется, того я и сам убью. Слово даю. Да будет так.
Арий испуганно выпучил глаза и затряс квадратной головой, обрамленной огненными кудрями.
– Да вы с ума все посходили! Пили из одного отравленного куба? Поубивают они друг друга! Ну-ну! Ты это тоже, завязывай с вином Велет! Видишь, куда тебя несет! Уже готов половину Иридана в Навь отправить, чтоб царем стать! Эх, была бы только Чара характером поскладнее, а то ведь лютая – страсть! Если кровь с утра не прольет, то вечером выпьет! Если с вечера не выпьет, то с утра прольет! Не зря же Упырицей кличут! Эй, Чара! Не смотри так злобно, словно не друг я тебе, а враг!

Глава 8. Соляные купальни

Меня отстранили от расследования в лечебнице – на этом настоял Велет, но я все равно нашла способ в нее проникнуть.
Каждый день я навещаю Чаруна, который уже окреп настолько, что может самостоятельно выходить на улицу.
Сейчас я вижу, как он накинул на голову капюшон, задержал дыхание и прижался к стене лечебницы, чтобы никого не видеть, точнее, никому не показываться на глаза.
Он действительно выглядел, как чудовище.
Его тело покрывали кровоточащие черные шрамы, словно внутри него росло ветвистое угольное дерево.
Итак, что же мне о нем известно? Действительно ли он преступник и убийца?
Велет настаивает на этом, потому что я нашла его в древнем проклятом царстве черных богов.
Он был заточен в темницу. Я освободила его, чуть не убила, дала имя, а затем привезла в Иридан.
Что ж, не густо.
Пленник ощутил мой пристальный взгляд и обернулся.
Все мне низко кланялись, дрожа от страха, но Чарун меня не боялся, ведь я, единственная, кто не смотрел на него с ужасом или отвращением.
Что ж, два чудовища нашли друг друга. Теперь Чаруна боятся не меньше, чем меня.
Вдруг я ощутила на себе пристальный колючий взгляд и обернулась.
Это был снова Велет.
Теперь он тоже приходил в лечебницу каждый день, никогда близко не приближаясь ко мне или к Чаруну.
Больше никто моего подопечного не навещал, и это было к лучшему, ведь он не хотел никого пугать и даже не обижался, когда его называли Уродцем, а все с легкой руки Ария, который должен уметь держать рот на замке и открывать его только в двух случаях: когда пьет и когда ест.
Солнце уже начало клониться к закату, когда за Чаруном пришла рослая и крепкая девица, чтобы отвести в купальню, после которой кожа нестерпимо зудела и отходила лоскутами.
Жилена обещала мне, что он быстро поправится, если будет принимать эти жгучие ванны, поэтому я наказала ему терпеть боль и не жаловаться, хотя о чем это я?
Он нем, как рыба.
Надеюсь, он понимает мою речь.
– Уродец! Давай живей! Никто на тебя не таращится! Никому ты не нужен! Страшный шибко! Залезай, иначе ковшом огрею! – крикнула Баира, приставленная мной ухаживать за Чаруном в качестве покаянных работ за хулиганство.
Юноша неловким движением скинул плащ и на его забинтованном теле снова вспыхнули кровавые змейки.
Он осторожно спустился в купальню, наполненную ледяной водой, из-за которого его тело всю ночь будет полыхать в огненной лихорадке.
Баира иногда подливала в бассейн горячую воду, на мгновение отрываясь от жадного созерцания юношей, которые, не стесняясь, бродили по купальне полунагими – все, как на подбор, высокие, стройные и мускулистые красавцы.
Неслыханное дело.
Никогда бы не подумала, что соляная водолечебница станет такой популярной среди воинов Велета, которых он регулярно направляет сюда, чтобы следить за мной и Чаруном и обо всем ему докладывать.
А рассказать было о чем.
В купальню я всегда приходила в доспехах и с оружием под предлогом того, что я заглядываю сюда после тренировок в Храме Войны.
Я опасалась нападения на моего подопечного, поэтому и приставила к нему мою будущую ученицу, Баиру, которая славилась кулачными боями, метанием молота и ворчливым характером.
Правда, мой характер был намного хуже, ведь мне все не нравилось: то она слишком мало льет горячей воды, то слишком много, то целебной соли слишком мало кладет, то слишком много, то слишком темно под навесом, установленным специально для Чаруна, то слишком светло, то мазь слишком вонючая, то она ничем не пахнет или вообще смердит непонятно чем.
***
Баира с большим трудом справлялась с ролью девы милосердия, поэтому старалась угодить мне с утроенной силой, тем самым заставляя Чаруна страдать еще сильней.
– Не трогай, я сама намажу, – распорядилась я, и девушка с трепетом передала мне банку с мазью.
– Так точно, Богиня Храма Войны!
– Я же просила так меня не называть.
Юноша от неожиданности вздрогнул и смущенно отстранился.
Он уже сидел на лавке, замотанный в толстое полотенце. Его задубевшие от сукровицы бинты размякли, их нужно было заменить, смазав шрамы травяной пастой.
Этим тоже обычно занималась Баира, ведь девы милосердия были почему-то очень заняты, когда нужно было перевязать Чаруна, ведь он был уродлив, точнее, просто нестерпимо и безобразно отвратителен.
Я хотела снять с него бинты, намазать мазью и перебинтовать, и он вдруг чего-то испугался, отчаянно замотав головой, но я была непреклонной.
– Не упрямься, а то ковшом огрею, – строгим тоном сказала я и улыбнулась. – Не бойся, сильно больно не будет, потому что будет очень сильно больно.
Я с жадным любопытством рассматривала его черные шрамы, опутавшие тело зловещей паутиной, а затем осторожно коснулась одного из них, вызвав жгучую дрожь.
– Смотри и учись, Баира. Твоими ручищами только мечом махать, а не за ранеными ухаживать, – со вздохом отчитала я девушку и нахмурилась. – Неправильно ты мазь наносишь. Надо только на магические жилы, а ты – на все тело.
– Жилы? Что еще за жилы? – спросила Баира, рассматривая спину Чаруна, покрытую зеленой травяной пастой, под которой таились длинные черные шрамы.
– Магические жилы, по которым в теле течет личная сила. Ты колдовству училась? Нет? А воительницей стать хочешь. Запомни, чтобы взять в руки меч, нужно сперва десять лет отучиться в Храме Жизни, а затем еще двадцать – в Храме Войны, иначе так и будешь всю жизнь ковшом махать.
Баира подобострастно затрясла головой, прикусила губу и ткнула в спину Чаруна пальцем, измазанным целебной мазью, попав в магическую жилу, что принесло новые страдания юноше и усилило его смущение, ведь я осуждающе покачала головой и нежно провела холодной рукой по его плечу.
– Вот так надо. Как же тебя так угораздило все магические жилы разорвать, а Чарун? – вдруг спросила я своего подопечного.
– Заживут когда-нибудь жилы эти? – недоверчиво спросила Баира, подавая мне скрученные чистые белые бинты.
– Да. И очень скоро, – тихо ответила я и задумалась.
Чарун снова превратился в неподвижную забинтованную тряпичную куклу.
Я отступила на шаг и изучила свою работу оценивающим взглядом, удовлетворенно кивнув.
– Корми его только плодами Древа Жизни. Одно яблоко за раз, – тихо поучала я Баиру. – И помалкивай об этом. Поняла?
Девушка кивнула и убежала на кухню, бережно прижав к груди холщовый мешок с гербом Ирийского сада.
– Я знаю, ты пока не можешь говорить, но ты же понимаешь мою речь, верно? – мягко спросила я.
Юноша в ответ кивнул, попробовал шевельнуть губами, и вдруг на его лице вздулись жилы, и черные шрамы снова лопнули.
Я жестом остановила его и прикоснулась холодной ладонью ко лбу, проверяя, не мечется ли он в горячке.
– Попробуешь, когда восстановишь личную силу, – сказала я.
Чарун кивнул.
– Когда тебе станет лучше, заберу в Храм Войны. Я знаю, тебя здесь боятся. Ничего страшного. Меня тоже все боятся. Отличаться от других – не плохо. В этом большая сила, – сказала я ему и ушла.
Я знала, что он с тоской смотрит мне вслед, но с Баирой не забалуешь.
– Чего застыл, Уродец! Видишь, цесаревна хочет, чтобы ты был здоров, как бык! Шевели оклумками и топай спать, иначе ковшом огрею! – грозно прикрикнула она.

Глава 9. Любовное признание

Я взлетела по ступеням башни Храма Войны, чтобы посмотреть с высоты птичьего полета на синеющий вдали горизонт.
Храм был вырезан из цельного куска скалы и выглядел, как огромный меч, вспарывающий острием небеса. На открытую всем ветрам площадку вела спиральная лестница, в которой было триста шестьдесят пять каменных ступеней.
Именно их, кряхтя, одолел Велет в полном воинском облачении, чтобы поговорить со мной с глазу на глаз.
– Преследуешь меня? – нелюбезно спросила я своего бывшего первого генерала. – Или тебе мало того, что лишил меня власти и меча? Хочешь еще и мой храм к рукам прибрать?
Я обернулась и пронзила грозным взглядом невозмутимое лицо Велета, держащего в руках шлем, украшенный белыми перьями.
– Я пришел отговорить тебя. Не делай этого, – серьезным тоном произнес он и вдруг с трепетом шагнул мне навстречу.
– Не делать чего? Не прыгать с вершины? – с ухмылкой спросила я и скрестила на груди руки.
– Не выходи замуж, – ответил Верховный главнокомандующий, а затем решительно добавил. – Ни за кого. Кроме меня.
Я отвернулась от Велета, с тоской глянув на острую кромку далеких черных гор.
Могор.
Я так и не отомстила змеевичам.
Жизнь в золотой клетке Иридана – не для меня.
И мне безразлично, кто станет мужем.
Я убью любого.
Даже Велета.
– Нет, – решительно ответила я. – Сказала, что убью любого, кто слабее меня, и сделаю это. Хочешь – вступай в армию смертников. Я помню, как на тренировках лупила тебя, как девчонку. Тебе конец. Со временем моя сила возросла и многократно увеличилась.
– И моя тоже. Как и любовь к тебе, – холодно отрапортовал Велет, словно мы были на военном совете.
Я рассмеялась, громко и зло, и заправила за ухо выпроставшуюся из косы прядь черных волос.
– Вот как ты заговорил, когда узнал, что отец ищет мне мужа, чтобы передать ему трон, – сказала я и снова усмехнулась. – Ты всегда мечтал о власти, Велет. И теперь желаешь забрать у меня корону Иридана.
– Я хочу править вместе с тобой, – уверенным тоном произнес Верховный главнокомандующий.
– Не будет этого никогда. Запомни мои слова, – с угрозой в голосе сказала я и вплотную приблизилась к жадному до власти брату, намереваясь припереть его к стене. – Трон и меч – мой!
– Если хочешь, я отдам их тебе, – вдруг тихо произнес Велет.
– Хочешь… отдать… их… мне? Они! Всегда! Были! Моими! – яростно крикнула я и вцепилась в него, словно мы были на тренировке, но вдруг он крепко обнял меня и прижал к себе одной рукой.
– Я одолею тебя, – прошептал мне на ухо Верховный главнокомандующий и легонько оттолкнул от себя, а затем быстро спустился по крутым ступеням лестницы, убегая от моих сверкающих ненавистью глаз.
Какое-то время я постояла на каменной площадке Храма Войны, а затем взмахнула руками и шагнула в пропасть.
Раньше я часто так делала – прыгала с вершины башни, чтобы с помощью личной силы оттолкнуться от земли и немного пролететь по воздуху, но на этот раз, обесточенная злобой, я не рассчитала свои силы.
Меня поймал Велет и мягко опустил на зеленый травяной ковер, которым был покрыт холм военной славы.
– Я спас твою жизнь, значит, ты должна спасти мою. Не убивай меня на состязании. По крайней мере, сразу, – с тенью улыбки произнес он.
– Я никому ничего не должна. Особенно тебе, – сквозь зубы произнесла я. – Это был твой выбор – спасти меня. И ты еще об этом пожалеешь. Клянусь.
Сказав это, я направилась в сторону лечебницы, чтобы уже во второй раз за день проведать Чаруна.
Велет проводил меня задумчивым взглядом.
Лучше бы он сдох.
***
– Чарун! Пошевеливайся там! Ты вообще меня слышишь? Или ты только на Уродца откликаешься? – крикнула я юноше и широко улыбнулась, помахав рукой.
Мой подопечный испуганно отступил вглубь аллеи, где на него не падал солнечный свет.
– Чара! Ты снова здесь? Ну, сколько можно! Ты прямо, как Людея, бездельницей стала. Ходишь туда-сюда, глупостями отвлекаешь, – с улыбкой пожурила меня Жилена, которая пришла понаблюдать за Чаруном, чтобы убедиться, что его можно выписывать из лечебницы.
– Как мой суженый поживает? – игриво спросила я, приобняв сестру.
– Какой суженый? Чара! Ты снова пьяна! – осуждающе воскликнула сестрица, зажмурила нос и покачала головой.
– Чуть-чуть, – призналась я. – Заглянула по пути в корчму «Золотой лис» и чарочку вина опрокинула. Для храбрости, так сказать.
– Храбрости тебе и так не занимать, – со вздохом ответила Жилена. – Вот объясни мне – что это ты на пире такое учудила? Теперь мужчины боятся мне на глаза показываться! Знают ведь, что мы крепко дружим! Даже в лавку за мазями не ходят!
– Да тренируются все они. Я мимо казармы шла – видела. Готовятся от моей руки умереть, – мрачно ответила я, внимательно рассматривая Чаруна, который подошел к нам и замер в трех шагах, опустив взгляд. – Как он?
Сестра вздохнула и развела руками.
– Все так же. Соленая вода ему не помогает. Черные струпья застыли, как доспех. Почти не спит и не ест. Все время молчит. Всех избегает. Прячется в темноте. Странно это, очень странно. Может, он болен какой-то древней неизлечимой хворью? Как… змеевичи?
Я нахмурилась, сжала губы в тонкую ниточку и решительно шагнула к юноше, властно дернув его за подбородок, чтобы заглянуть в глаза – черные, как воды иссохшего океана Мордон.
– Нет в нем ничего змеиного. Было бы так, убила бы на месте, – серьезным тоном ответила я и бесцеремонно сбросила с головы Чаруна капюшон, обнажив его иссиня-черные, с глубоким фиолетовым отливом, волосы, отросшие уже до плеч.
Юноша, казалось, побледнел даже под черными шрамами, когда я расшнуровала на его груди его белую льняную рубашку и ткнула в темные нити, испещряющие во всех направлениях его тело.
– Когда я чуть не убила его возле реки Алмор, увидела его колдовскую мощь. Он точно колдун или был им, поэтому и выжил в Могоре. Только один клан белых богов славился чарами – морские. Раньше они жили в океане Мордон, пока он не высох. На это намекают руны, начертанные на одном ветхом камне, на котором ты обычно толчешь растения в ступке.
Сестра вдруг покраснела, как мак, и виновато замолчала.
Она хотела как-то оправдать свое безответственное поведение, ведь должна хранить каменные книги, а не использовать их для готовки зелий, но я перебила ее.
– Не надо. Сейчас опять будешь ныть. Забудем об этом проклятом камне. Важно лишь то, что Чарун – не змеевич. Род морских богов жил в глубинах вод. У них белая кожа, которую жжет солнце. Они не едят растения, ведь питаются водорослями. И почти всегда молчат, ведь предпочитают мысленную речь. И соленая вода в купальне ему не подходит, потому что Мордон изначально был пресным. Конечно, это все мои догадки. Вряд ли ему столько тысяч нет. Короче, я забираю его. С сегодняшнего дня я начинаю готовиться к битве не на жизнь, а на смерть – за свою свободу и трон Иридана. И мне нужен помощник в Храме Войны, чтобы тренироваться на мечах – пять раз в день. Нет. Десять. Ты готов?
Чарун уверенно кивнул.

Глава 10. Тренировочный бой

Велет стоял на тренировочном поле, облокотившись на древко копья, наблюдая за тем, как на ристалище, принадлежащем Храму Войны, я учила новичков стрелять из лука.
И это было ужасно.
Я завязала себе глаза и поставила живую мишень, которой опять стал мой верный помощник – Чарун.
Отойдя от меня на сто шагов, он остановился и аккуратно поставил себе на темечко зеленое яблоко – магический плод Древа Жизни, покорно ожидая мучительной смерти.
После того, как я возглавила Храм Войны, от желающих освоить военное дело не было отбоя, но почти никто не проходил вступительное испытание, которое я называла «уроком доверия», ведь для этого нужно было пройти через то, что уже в третий раз за день проделал Чарун.
Сперва я стреляла из лука с открытыми глазами, и, конечно же, попадала в мишень, которой была доска с нарисованным на ней змеевичем, затем я завязывала глаза черным платком и делала мишенью крохотное зеленое яблоко, в которое тоже попадала, но и этого мне было мало, поэтому я приказывала Чаруну поставить яблоко себе на темя, наливала чару вина, которую залпом опустошала, закрывала глаза платком, натягивала лук и…
В оглушительной тишине свистнула стрела, и две половинки пульсирующего жизненной силой яблока упали на белый песок.
Чарун наклонился, поднял их, бережно отряхнул, а затем засунул в рот.
– Как тебе это! – крикнула я своему помощнику, и тот в ответ замотал головой.
– Тоже нет? Ты также привередлив, как и твоя госпожа! – воскликнула я, рассмеялась и достала из мешка нежно-голубое яблоко, мерцающее перламутром, словно огромная жемчужина. – Может, это? Сорт «Синяя птица»! Если тебе и это не понравится, я сожгу Ирий!
Я снова рассмеялась, наблюдая за тем, как понуро ко мне плетется помощник за новой целебной мишенью.
У меня было хорошее настроение, ведь это была уже третья чара с вином за утро.
Велет отвернулся и раздраженно приказал новобранцам прекратить на меня глазеть, иначе он отправит их на «урок доверия», после чего они мгновенно с удвоенным рвением продолжили тренировку.
– Верховный главнокомандующий, вас вызывает на бой цесаревна, – с поклоном объявил Велету мой глашатай.
Стиснув челюсть, он снял белоснежный плащ и усмехнулся, подумав, что сейчас преподаст мне урок.
Новобранцы снова забросили свою унылую тренировку и облепили каменные столбы с цепями, отделяющими их поле от тренировочного поля Храма Войны.
Я демонстративно выпила еще чару вина и сняла броню, взяв боевой посох, хотя все в Иридане знали, что мое любимое оружие – меч.
Велет последовал моему примеру: снял белый доспех, пригубил воды из фляги и обнажил меч.
Я начала неловко обходить его по кругу, даже пару раз споткнулась, шла, словно пьяная, но это была уловка, о которой знал Велет, а новобранцы – нет, думая, что их военачальник с легкостью одолеет хмельную девицу.
Уловкой было и отсутствие брони, и боевого оружия.
Я напала первой – как он и ожидал.
Удар был сильным, словно я хотела проткнуть его насквозь, но это был обман – просто проверяла его.
Велет уклонился от моего посоха и перекатился по белому песку, мягко встав на ноги, словно барс.
Так мы и будем танцевать – я буду вести, а он подчиняться, пока правила не изменятся, и он не нанесет мне в конце сокрушительный удар.
Я снова ударила посохом, размашисто и по диагонали, так ловко и быстро вращая древком, что казалось, будто на Велета напала огромная деревянная бабочка.
Он с трудом отбил мой стремительный выпад, хотел подсечь по ногам, но я подпрыгнула, оперлась на древко и вдруг оказалась за его спиной.
Ему бы не поздоровилось, если бы он пропустил мой удар в спину, от которого стал отвыкать, тренируясь с Арием.
***
Зрители ахнули.
Велет рухнул вперед и пружинисто отжался, услышал, как просвистело над головой лезвие, кувыркнулся вперед, вскочил на ноги и резко обернулся, бросив мне в лицо горсть песка.
Я отступила на шаг, прикрыв глаза, и это спасло ему жизнь, ведь мой посох теперь украшало стальное жало – потайной меч, который делал мое оружие вдвойне опасней.
Злобно ухмыльнувшись, я снова напала на него, целясь ему в голову другим концом посоха, в котором могло быть спрятано все, что угодно: нож, отрава или едкая пыльца.
Велет приготовился отразить удар, но я вдруг резко оборвала атаку, и замерла, словно истукан.
Узор смертельно танца был скомкан и разрушен, посох замер, так и не достигнув цели, и вдруг распахнулся перед его лицом, как цветок, ослепив светом.
Я воткнула ему в грудь лезвие клинка, ведь мой посох распался на две части, став клинком и жезлом.
На белый песок капнула кровь – не моя.
Бой был закончен.
Три стремительные атаки, и Велет – мертвец, хотя мне хватило бы и одной, просто я решила над ним поглумиться, и напомнить о том, что на войне нет никаких правил.
Зрители разорвали напряженную тишину восторженными и возмущенными криками. Кто-то выкрикивал его имя, а кто-то – мое.
Велет жадно опустошил флягу с водой и вдруг пошатнулся и упал лицом в песок. Вокруг него мигом собралась толпа дивовичей и на руках отнесла в лечебницу.
– Чарун! Очнись! – крикнула я своему помощнику, вырвав его из оцепенения.
Юноша схватил меня за запястье, боясь, что я сниму с его головы капюшон и увижу, как он некрасив, но я лишь довольно хмыкнула:
– Так-то лучше! Значит, сорт «Синяя птица» тебе подходит. Судя по хвату, ты стал намного сильнее. Ты все рассмотрел? Я для тебя бой провела. Какие три правила искусства войны я тебе показала?
Чарун смущенно потупился и с трудом пробормотал:
– Правило первое: лучшая защита – нападение. Правило второе: война –  обман. Правило третье: используй слабости врага.
Я с силой хлопнула своего помощника по плечу, оставив под его темно-синим ученическим плащом фиолетовый кровоподтек, который, уверена, Чарун, будет бережно лелеять, вспоминая о многочисленных прикосновениях своей госпожи: толчках, хлопках, пинках и затрещинах.
– Ты мой лучший ученик! Прирожденный воин! Толковый и смекалистый!
Юноша застенчиво улыбнулся и вдруг, осмелев, посмотрел мне прямо в  глаза, о чем тут же пожалел.
– Твои глаза похожи на ясные звездочки, – вдруг с улыбкой произнесла я и ушла, оставив его стоять в одиночестве в сгущающихся сумерках.
Надо было навестить Велета, чтобы выяснить причину его недуга.
Раньше он не падал в обморок.
Надеюсь, это не из-за любви ко мне, а из-за какой-нибудь смертельной болезни.

Глава 11. Тайный недуг

Жилена примчалась в лечебницу первой, а я – сразу за ней.
Для моей сестры нет ничего важнее, чем спасение жизни, особенно если это жизнь Велета, поэтому я оставила их наедине, спрятавшись за шкафом с описанием болезней дивовичей.
Ничего страшного, я подожду.
Пусть уже, наконец, объяснятся.
Сестра уже переоделась в белое льняное платье и, заправив волосы под косынку, украдкой глянула на себя в настенное зеркало.
Велет давно пришел в себя, но из лечебницы его не выпускали. Девы милосердия очень хотели его осмотреть, но Жилена не оставила им ни малейшего шанса.
– Я здоров и чувствую себя хорошо, – отчитался он, увидев идущую к нему сестрицу, которая вдруг подняла руку, как любил делать царь, и важно произнесла:
– В стенах лечебницы все решения принимаю я, Верховый главнокомандующий. У тебя нет здесь власти. Окажешь сопротивление, и я промою тебе кишки.
Лицо Велета удивленно вытянулось, а затем он громко рассмеялся.
– Твое место не в лечебнице, а в пыточной, – с улыбкой ответил он, а затем небрежно перебросил на грудь длинную золотистую косу и повернулся к Жилене обнаженной спиной, чтобы она изучила с помощью колдовского видения его мускулистое и крепкое тело.
– Каждый должен делать то, что умеет лучше всего: я – лечить, Чара – убивать, а ты – балагурить. Ты должен не армию возглавлять, а ватагу скоморохов, – серьезно ответила сестра и вдруг нахмурилась.
– Твое тело в привычной для тебя не норме, – недовольно сказала Жилена ухмыляющемуся Велету, который перебросил свою длинную косу за спину, чтобы сестра изучила его грудную клетку. – Ты здоров, если не считать полуденной слепоты, медленного кровообращения, трех неправильно сросшихся переломов, аллергии на пыльцу, осколка меча, застрявшего в кости и избытка желчи и это только внешний анализ. Странно… Откуда у тебя сажа в легких? – вдруг удивленно спросила она, положив мягкую ладонь на его обнаженную грудь.
Верховный главнокомандующий вдруг нахмурился и отшатнулся от нее.
– Я воин, сестрица, и бываю в таких местах, куда Чернобог носа не сунет.
– Не поминай лихо, пока оно тихо, – суеверно прошептала Жилена и покраснела под напряженным и пристальным взглядом Велета, который вдруг тихо спросил:
– Ты же сохранишь мое состояние... в тайне?
Сестра покраснела так, будто ее ошпарило кипятком, и, смущенно потупив взор, кивнула.
Велет надел военный кафтан и требовательно протянул открытую ладонь.
– Ах, да, мазь! – воскликнула сестра и всплеснула руками, бросившись суетливо перебирать баночки с целебной пастой, одну из которых осторожно вложила в его большую и сильную руку.
– Вообще-то мне нужен был крем от морщин, – с насмешкой произнес Велет. – Скажи, почему не включила их в мою книгу болезней? Как и окаменение связок, шумы в сердце, головные боли, потерю памяти, судороги, белые пятна на теле, которые сами появляются и исчезают. Чем на самом деле я болен? Что ты скрываешь от меня? И что ты уже знаешь?
С каждым словом Велет надвигался, словно скала, на трепещущую сестру, пока не прижал ее к стене, властно перекрыв ей путь к отступлению.
Оказавшись, наконец, в этой желанной ловушке, Жилена часто задышала, румянец залил ее лицо и шею, глаза влажно заблестели, а пухлый рот слегка приоткрылся.
Красивое лицо Велета было так близко от ее хорошенького личика. Их губы почти касались друг друга. Она вдруг закрыла глаза, а он…
Холодно отстранился и ушел, оставив нас неудовлетворенными, ведь сестра теперь сгорала от желания, а я – от любопытства.
Что не так с этим самовлюбленным болваном?
Я тут же нашла книгу болезней и, осмотрев Велета, открыла ее и сразу же разочарованно захлопнула – она была пустой, как и книга Чаруна.
***
– Чего застыл? Испугался?
Я стояла рядом со своим помощником на влажной, покрытой изумрудным мхом, каменной террасе, с которой открывался захватывающий вид на самый высокий водопад Иридана – «Дидон» или «Драконий клык».
Это была отвесная стена воды, которая падала с высоты птичьего полета в узкую и глубокую каменную чашу и выныривала на поверхность в виде одноименной быстрой речки.
Чарун не сводил завороженного взгляда с водопада, который манил его отнюдь не прекрасным видом, а чистой и яростной силой, которую источала земная твердь.
О, да.
Он это чувствовал, как и я.
– Нравится? – спросила я и ткнула Чаруна в бок пальцем, заставив поморщиться от щекотки.
– Нравится, – послушно ответил он.
– Прыгать будешь?
– Буду.
Я звонко рассмеялась, хлопнула своего помощника по спине, который уже спокойно выдерживал мои удары, ведь с каждым днем становился все сильней.
Не знаю точно, какая именно реликвия ему помогла – пресная вода, заколдованные яблоки или тренировки с мечом, но только Чарун, наконец, начал вылечиваться от своего тайного недуга.
Заметив, что я снова пристально изучаю его лицо, он еще ниже надвинул на лицо капюшон, оставив мне для обзора черную ниточку губ.
Я достала из заплечной сумки нежно-голубое яблоко, которое требовательно протянула своему помощнику.
Он нехотя взял перламутровый плод, осторожно его надкусил, поморщился и медленно пережевал.
Вдруг в уголке его рта появилась капелька крови, которую он тут же поспешно вытер.
Бедняга.
Он даже нормально есть не может из-за этих шрамов, хотя странно это: яблоки-то целебные.
– Очень. Кисло, – помолчав, сказал Чарун, со вздохом принимаясь за второй плод, который я ему тут же заботливо вручила.
Съев «Синюю птицу», у которой была темно-синяя мякоть, едко окрашивающая рот, он обреченно протянул руку за третьим плодом.
– Вот же обжора! Хватит! И так двойную порцию съел! – воскликнула я, тоже перепачкав рот яблочной синевой, после чего туже перепоясалась, готовясь к смертельному прыжку.
– Не надо, – вдруг сказал Чарун и повернулся спиной к водопаду, широко расставив руки в оградительном жесте. – Опасно. Я сам.
– Не поняла, кто из нас двоих тут самый сильный? – недовольно спросила я и уперла руки в боки.
– Я, – вдруг ответил юноша и улыбнулся мне краешком рта.
– Вот же нахал! Весь в свою госпожу! – воскликнула я и звонко рассмеялась, после чего, сгруппировавшись, с силой оттолкнулась ногами от каменной террасы и прыгнула в пропасть, утащив за собой Чаруна.
Ветер! Брызги! Холод! Вода!
Мы упали в центр каменной чаши в бурлящую пенную воду, которая утащила нас в темную глубину, а затем, протащив по извилистому подводному коридору, выплюнула на поверхность возле грота «Три чаши».
Я вынырнула первой, охая и потирая синяки и ушибы, а затем оглянулась в поисках Чаруна.
Он появился следом за мной, с мокрыми синими волосами, сияющими глазами и озорной улыбкой на лице.
С тех пор я больше не видела его уродливых шрамов, хотя они по-прежнему испещряли его тело.

Глава 12. Новая жертва

Мне снилась вода, черная и глубокая, которая затягивала меня на дно, в кружащуюся бездну. Тело болело так, словно я сгорела на солнце, превратившись в угли, а затем черная короста на мне треснула, словно прохудившийся кафтан, и разошлась, обнажив белый и гладкий кожный покров.
Я не верила своим глазам – у моих ног лежала скомканная рваная пленка, шероховатая на ощупь, которая была очень похожа на черную змеиную кожу.
В страшном волнении я подбежала к напольному зеркалу, которое всегда держала плотно задрапированным, и резко сорвала тяжелую синюю ткань – из отражения на меня смотрел прекрасный юноша, сияющий, как полуденное солнце.
Я ущипнула себя за руку, затем помотала головой, наблюдая за тем, как огненный красавец в отражении повторяет за мной все движения, провела рукой по белому и упругому торсу, и улыбнулась.
Из моих пальцев вдруг посыпались искры.
Деревянный пол мгновенно вспыхнул.
И вдруг ночную тишину безмятежно спящего города разорвал громкий и тревожный рев, похожий на крик сотен звериных пастей.
Я внезапно проснулась в холодном поту и подскочила к окну.
Ночью было светло, как днем.
Зажгли фонари?
Нет.
Зарево пожара. Горит Храм Жизни.
Я распахнула окна, чтобы что есть мочи крикнуть высыпавшим на улицу воинам-стражам:
– Жилена! В Храм! Быстро! – рявкнула я. – Прочешите город! Каждый дом! Здесь огненный змей!
В какой-то безумной панике я отпрянула от окна, пытаясь унять бешеное сердцебиение.
Я знала, что видела во сне огненного змеевича. Покрытого черной коростой. Юношу.
Нет. Не может быть. Только не он.
Я перепоясалась мечом, накинула на плечи плащ и понеслась стрелой к Храму Войны, где в комнате прислуги жил мой помощник. Ударом ноги я вышибла ветхую дверь.
Мой взгляд упал на жухлую черную кожу, лежащую у ног незнакомого юноши, а затем я, обнажив лезвие клинка, грозно уставилась на него, с трудом узнав в нем Чаруна.
На его теле больше не было уродливых черных шрамов. Теперь он сиял молочной белизной, как покойник.
От него прежнего вообще ничего не осталось, кроме длинных иссиня-черных волос. Даже глаза его изменились, превратившись в расплавленное стекло, подсвеченное звездным светом.
В тот миг я все поняла.
Мучившие меня сомнения окончательно развеялись. Теперь я точно знала, кто он.
Крепче стиснув рукоять меча, я медленно произнесла:
; Змеевичи не могут сбросить черную коросту, ведь из-за проклятия солнца, наложенного белыми богами, она прикипела к ним навеки, поэтому они и носят морок, но я отчетливо вижу кто ты.
Чарун дрожащей рукой расправил на полу сброшенный ороговевший кожный покров, вытянув его во всю длину.
– И… кто же я? – тихо спросил он, и я тут же, усмехнувшись, ответила:
– Один из нас. Потомок белых богов, на которого было наложено древнее заклятие. Я знала, что если приведу тебя в место силы, на водопад Дидон, ты исцелишься. Твои разорванные магические жилы сможет восстановить только подобная мощь.
Юноша с ужасом рассматривал огромный черный змеиный чехол, который никак не мог принадлежать потомку белого бога, и я понимала его сомнения.
Если бы я в свое время не проводила вскрытие змеевичей, то сама бы легко обманулась.
– Спрячь это, – приказала я и схватила его за руку, твердую и холодную.
Вдруг в дверь его комнаты громко и настойчиво постучали.
***
– Открывай, Уродец. Змеиная проверка пришла, – требовательно произнес мужской голос.
– И поживее! Иначе в тюрьму бросим! – раздраженно крикнул другой голос.
– Тише ты. Это же любимец цесаревны…
– Да хоть самого царя! Перед законом все равны!
Чарун бросил испуганный взгляд на черную кожу, затем на сундук, в котором хранил кафтаны, а после – на меня.
Конечно.
Трудно будет объяснить страже, что я делаю среди ночи в спальне своего помощника, одетая в полупрозрачную ночную сорочку, но я постараюсь быть убедительной.
– Уродец, ты там спишь?
– На счет «три» ломайте дверь, – глухо приказал третий голос. – Три!
Дверь резко распахнулась, и в комнату вошли двое воинов-стражей Велета, за которыми в спальню вошел и сам Верховный главнокомандующий, покрытый с ног до головы сажей.
Мысль резанула, как меч: он только что с пожарища и хочет схватить Чаруна, на которого давно точит зуб.
Я резко дернула юношу к себе и сбросила на пол свой плащ.
Теперь никто из них не будет смотреть на эту проклятую кожу, ведь я почти обнажена, да и к тому же – в объятиях прекрасного незнакомца.
– Чара? – опешил Велет и тут же отвел глаза. – А это еще… кто?
– Любовник, – сухо ответила я. – Наслаждаюсь, так сказать, последним днями вольной девичей жизни. Зачем пожаловал? Я только начала развлекаться.
Велет замолчал и крепко сжал кулаки, готовясь, видимо, к драке.
Только этого не хватало.
Мою честь не надо защищать. Она и так давно уже поругана.
– Пошли! Все чисто, – сказал один проверяющий и пихнул в бок второго.
– Да какой там чисто! – воскликнул тот и нахмурился. – Мы еще сундуки даже не проверили…
Через мгновение воины-стражи поспешно скрылись из вида.
Совсем скоро город охватит новый пожар: новость, что я предаюсь разврату прямо в Храме Войны со своим подчиненным. Надеюсь, это отпугнет женихов. И Велета – тоже.
Кому охота прослыть рогоносцем?
– Не трогай ее. Или я за себя не ручаюсь, – тихо сказал Велет и бросил на Чаруна полный ненависти взгляд, после чего снял свой плащ и набросил мне на плечи, силком уведя за собой в коридор башни.
Я обернулась и встретилась взглядом с помощником.
Надеюсь, он догадается спрятать черную кожу в сундук? Чего он так боится?
Надо разузнать все о проклятии солнца и оборотническом даре у Жилены, а также провести эксперименты с образцами этой отмершей ткани. Хоть бы Храм Жизни сильно не пострадал в огне. Мне потребуются многие редкие ингредиенты и материалы.
– Что с сестрой? – спросила я у окаменевшего Велета, который, к моему удивлению, впервые не читал мне нотаций о моем неподобающем поведении или виде или том и другом.
– С какой именно? – сквозь зубы спросил он, продолжая тащить меня уже за собой по улице.
– Людея – подкидыш. Что с Жиленой? – с нескрываемым раздражением сказала я.
– Мертва, – с ноткой какой-то мстительной радости ответил Велет.
– Не смешно.
– А я и не смеюсь. Сгорела в пожаре. Кто-то поджег Храм Жизни, зная, что она будет допоздна работать. Ее тело уже нашли, но его почти не опознать…
Я застыла, как вкопанная, абсолютно не веря услышанному, потому что это чушь. Ложь. Моя сестра не могла умереть, потому что это – Жилена, благословленная самой богиней жизни. 
– Моя сестра жива. Я чувствую это, – уверенным тоном произнесла я, резко вырвав свою руку из его мертвой хватки.
– Удивлен, что ты можешь чувствовать хоть что-либо, кроме похоти, Чара, – злобно ответил Велет и хищно прищурился. – Я опознал ее. На ее шее был амулет жрицы.

Глава 13. Похороны царевны

Мастерицы не просто ткали редкие ткани, а плели настоящие полотна судьбы, ведь умели предсказывать будущее – вышивали видения, которые посещали их во сне или наяву.
Мать, сидя на высоком деревянном треногом стуле в центре зала, задумчиво созерцала их и собирала воедино разрозненные кусочки мозаики, пытаясь охватить мыслью события прошлого и будущего, чтобы растолковать их и предотвратить.
Вот и сейчас под мягкий стук коклюшек царица изучала невидящим взглядом узорчатый саван, в который будет облачено тело Жилены, ее любимой дочери.
– Это убийство, – глухо произнесла мать, и все мастерицы, услышав ее слова, прекратили работу. – Я вижу образ мужчины. Они знакомы. Спорят. Из его пальцев вырываются огненные искры…
– Кто это? Имя! – крикнула я и вцепилась в ее руку, случайно разорвав полотно видений.
Чары задрожали, сорвались и упали, как утренняя роса, оставив на белом лице царицы две влажные бороздки, которые она тут же бесстрастно вытерла.
Вдруг в ее чертог ворвалась заплаканная Людея, бросив на меня полный ненависти взгляд.
Мать сдержанно улыбнулась младшей дочери и поднялась ей навстречу, но не для жаркого материнского объятия, а для формального приветствия.
Впрочем, меня она встретила также холодно.
– Выпей успокаивающей воды и выбери наряд для похоронного обряда, – как можно ласковее произнесла мать и указала рукой в сторону грубо сколоченного стола и такого же, похожего на трухлявый пень, стула.
Я нетерпеливо провела рукой по черным волосам, зачесанным в высокий хвост, и небрежно отряхнула синий кафтан.
– Мне ты совсем ничего не предложила, – угрюмо сказала я, но закончить свою мысль не успела, ведь следом за Людеей в чертог вошел Велет.
– Я удивлен, что тебя не бросили в темницу после того, что ты натворила, – холодным тоном произнес он. – Ворвалась в лечебницу, похитила тело, затем разрезала и хладнокровно изучила...
– Бесчувственная тварь! – крикнула Людея, сжав кулаки, и тут же взяла себя в руки, встретившись с осуждающим взглядом матери.
– Я не была уверена, что это сестра, – мрачно отозвалась я.
– А сейчас уверена? – с издевкой спросил Велет и приподнял бровь.
Я промолчала.
Да.
Ошибки быть не могло.
Это действительно было Жилена, у которой незадолго до смерти было далеко не целомудренное свидание с мужчиной.
Более того, в ее обугленной руке был зажат клочок его одежды.
– Почему ты не в форме? – вдруг спросила я Велета, изучая его невозмутимые черты лица пристальным взглядом.
– Сгорела, ведь я тушил пожар, пока ты развлекалась с могорским пленником, – спокойно ответил он и вдруг привлек к своей груди притворно зарыдавшую Людею.
– Что ты делал ночью возле Храма Жизни? – резко спросила я и прищурила глаза.
– Делал обход.
– Один?
– Да. Я за кое-кем следил.
– За кем?
– Это допрос?
– Это вопрос. Я хочу знать, где ты был и что делал прошлой ночью, ведь где была я, что делала, а главное – с кем, ты и так прекрасно знаешь…
В наш разговор вмешалась мать, чтобы напомнить нам о скором начале торжественной церемонии прощания с Жиленой.
Я со скучающим видом бегло просмотрела гобелены, мельком остановив свой взгляд на замотанной в тряпицу руке Велета.
Ожог?
Очень странно, как и то, что амулет жрицы был надет на Жилену после того, как ее сожгли.
***
Деревья сбросили листву, стыдливо оголив темные стволы. Изумрудная трава пожухла, а сад Ирий превратился из девицы в старицу, ведь лютый мороз внезапно превратил весну в осень.
Похоронная процессия шла через центральную улицу и рынок к площади, на которой стоял каменный постамент.
Жители города хмуро расступались перед нами, словно мы были ножом, рассекающим земную плоть.
Я бросила взгляд на каменный постамент в виде ладьи, на котором лежало замотанное в белую ткань тело сестры.
Рядом стояли деревянные ростовые идолы, которые почему-то напомнили мне мертвецов, и даже роскошные праздничные наряды, в которые они были облачены, не смогли избавить меня от ощущения, что скоро кто-то умрет.
Небо громыхнуло.
Поднялся сильный ветер. На башнях взмыли белые флаги.
Верховный главнокомандующий поднял руку, в которой держал Селун. В меч ударила молния. Лезвие полыхнуло синим пламенем. Велет подошел к каменному помосту и поджег тело Жилены.
Заиграла музыка.
Жрицы Храма Жизни выпустили из клеток белых голубей и произнесли прощальный заговор:
– Птицы небесные, к чертогам богов летите, душу царевны Жилены на крыльях несите. Пусть душа ее упокоиться, небесными слезами умоется...
Снова громыхнуло.
Пошел дождь.
Значит, боги приняли ее душу.
Хорошо.
Быстрым шагом я удалялась от места проведения похоронной службы, думая о сражении с Велетом, которое определит, кто следующим сгорит на этой каменной ладье – я или он.
Он явно что-то знает.
И что-то скрывает.
Или кого-то.
Например, тело первой сожженной жертвы, которую похоронил в спешке где-то на территории Ирийского сада, аккуратно замяв расследование.
Именно поэтому я намерена откопать труп, чтобы вычислить убийцу и жестоко ему отомстить.
Уверена, что это сделал один и тот же человек, если это вообще – человек.
Змеевич.
– Чарун? Откуда ты здесь? – удивилась я, случайно заметив помощника.
Он стоял в тени, отбрасываемой кроной старого ветвистого бука с узловатыми ветвями.
Его темно-синие волосы были заплетены во множество тонких косичек и собраны на затылке. Одет он был в новый синий кафтан, блестящий, как озерная гладь, тронутая ветром.
Одним словом, был до безобразия красив и до ужаса неприличен, ведь в городе объявили траур.
Юноша схватил меня за руку и вдруг с жаром прошептал:
– Я знаю, кто убил… царевну. Это… я.
Я застыла на месте, усмехнулась и, став суровой, как зимний ветер, покачала головой.
– Ты получил серьезную травму в Могоре, – мрачно произнесла я и заглянула в ее потемневшие, как грозовые облака, глаза. – Из-за этого тебе всякое мерещится. В ту ночь мы были вместе. Даже при всем желании ты не смог бы так быстро очутиться на противоположном конце города…
И вдруг меня осенило.
Храм Войны и Храм Жизни – самые крайние западные и восточные точки столицы.
Как Велет так быстро пересек ее с востока на запад?
Не на крыльях же он летел?
Или…
Я в глубокой задумчивости отстранилась от юноши, и он с мрачной решимостью взмахнул рукой и сотворил в воздухе черную пульсирующую сферу, вспыхнувшую синим огнем, придал ей форму черной птицы, которая с хриплым криком взмыла в небеса, а затем растаяла, как дым.
– Темная сила, – наконец, произнесла я, нарушив звенящую тишину. – Древняя черная магия.
– Это как посмотреть. Мне больше напоминают ворону, – с улыбкой сказал Чарун, хотя глаза его совсем не улыбались.
– Шутник, – ухмыльнулась я в ответ, хотя мне было совсем не смешно. – Когда ты научился колдовать?
– В ночь пожара, – ответил он. – Мне приснился огонь, я в нем горел, а потом я увидел… свою… черную кожу. И все понял.
– Что понял?
– Что я – убийца.
– Ты не убийца, а дурак, – с раздражением в голосе ответила я и прикусила губу. – Пообещай, что не будешь на каждом углу всем доказывать, что сжег мою сестру.
Вдруг я услышала подозрительный хруст веток и резко обернулась.
За нами кто-то следил.

Глава 14. Жестокое нападение

Мне снова снился сон.
Я сидела на каменном бортике фонтана и рассматривала маленькую зеленую ящерку, которая смотрела на меня немигающим желтыми глазами, слегка приоткрыв рот.
Ее привлекла прохлада и влага, а меня – тишина и покой.
Вдруг ящерка, гревшаяся в последних лучах заходящего солнца на моей ладони, испуганно вздрогнула и спряталась в складках одежды, нырнув в нагрудный карман синей рубахи.
Я услышала топот ног по каменной мостовой и обернулась – ко мне шли три хмурых воина-стража с изображением полумесяца на серебряном нагруднике.
– Эй, Уродец! Сюда иди! Разговор есть!
– Вставай, давай!
– Поднимай свой зад, порченый, иначе так отделаем, что даже цесаревна не узнает!
Были они высокими и рослыми, с длинными светлыми волосами, заплетенными в косы, скрученные на затылке в тугой узел.
Двое из воинов встали поодаль, настороженно поглядывая по сторонам, а один застыл передо мной, широко расставив ноги и скрестив на груди руки.
– Сюда иди, чудло! Или ты глухой? – с угрозой в голосе сказал он, и я послушно повиновался, за что и получил сильный удар в живот, который заставил меня от боли согнуться пополам.
– Чтобы духа твоего здесь не было! Усек, порченый? Если понял, о чем толкую, кивни, и мы на том расстанемся. Нет у меня желания руки о тебя марать, – грозно рыкнул на него главарь и смачно плюнул на землю.
Я с трудом распрямилась и встала, прикрыв руками нагрудный карман, в котором пряталась ящерка.
– Не понял, значит? Братцы, давайте-ка ему доходчиво растолкуем. Не разумеет нашу речь этот порченый змееныш.
Меня окружили трое воинов и начали бить. После второго удара я упала на землю и перекатилась на живот, сжавшись так, чтобы защитить грудь от ударов.
Я чувствовала, как боится и трепещет ящерка, как бешено колотится ее крохотное сердечко.
Один из воинов прекратил меня бить и с тревогой спросил, схватив за волосы:
– Ты еще жив, гаденыш?
– Смотрите-ка, братцы, он лыбится. Видно нравится ему битым быть, – сказал главарь и снова сплюнул на землю.
– Может, в фонтане его выполощем? Живая вода смоет побои, – опасливо посоветовал первый.
Кивнув, главарь оторвал меня от земли, под которым растеклась лужа багровой крови, и окунул с головой в обжигающе холодную воду.
– Хватит с него. На сегодня, – сказал главарь и, наконец, меня отпустил, после чего обмыл руки в фонтане. – Если расскажешь кому, что сегодня было – язык вырву, а если покажешься на ристалище – голову отрежу. Понял, чудло?
Я едва заметно кивнула.
Да, я все поняла.
Воины ушли, оставив меня, избитую до полусмерти, лежать на каменном бортике фонтана.
Сил подняться у меня не было, но и оставаться здесь было нельзя.
Я посмотрела на черное звездное небо и вздохнула.
Ящерка выползла из нагрудного кармана и замерла на моем лице, пощекотав кожу кончиком раздвоенного языка.
– Чара, – вдруг отчетливо произнесла я свое имя и улыбнулась.
И вдруг проснулась в своем покое.
Это был Чарун.
Снова вещий сон.
О, боги!
Все это началось в Могоре. До похода на юг в проклятые земли мне никогда не снились вещие сны, и теперь в каждом из них я вижу приближение смерти.
Первый раз мне приснился вещий сон, когда я чуть не убила похоронным обрядом Чаруна. Второй – накануне смерти Жилены, где я видела убийцу и огонь, а третий…
Не воплотится. Никогда.
***
– Кто это сделал? – жутким голосом спросила я воина, стоящего передо мной на коленях с низко опущенной головой.
– Я, цесаревна, – глухо ответил он, и получил от меня звонкую пощечину.
– Лжец! Тогда я по-другому спрошу! Кто приказал тебе сделать это?
Мужчина угрюмо замолчал.
Ухмыльнувшись, я, бледная, как полотно, окинула взглядом двух воинов, тоже стоявших передо мной на коленях, вспоминая сцену жестокого нападения на моего помощника, беспомощно сжавшегося в комок посреди пустынной улицы.
Он не звал на помощь.
Даже не сопротивлялся, хотя мог спалить их дотла синим огнем, но не сделал этого.
– Трое крепких воинов-стражей Велета избили моего помощника. Это позор для армии Иридана. Их надо бросить в тюрьму, а отдавшего приказ – убить, – с трудом сдерживаемой яростью произнесла я.
Велет устало потер виски.
Царь терпеливо уже выслушал все стороны конфликта и властно поднял руку, призывая всех к молчанию.
– Дочь моя, ты сложила полномочия Верховного главнокомандующего армии Иридана, поэтому позволь Велету решить это дело и справедливо наказать обидчиков твоего помощника, – усталым голосом произнес в тишине он.
– Да будет так, – покорно ответила я, хотя меня до сих пор била дрожь от клокочущего внутри гнева.
Я первой покинула тронный зал, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Велет последовал сразу же за мной, выслушав приказ найти виновного и наказать по всей строгости согласно законам Иридана, даже если этим человеком окажется его соратник или близкий друг.
– Царь уже знает, кто это сделал, – сказал мне Велет, догоняя меня быстрым шагом. – И я, кажется, тоже догадываюсь.
Мы шли к ристалищу, как вдруг услышали громкий голос Ария, который пересказывал новобранцам какую-то очередную сплетню.
Прислушавшись, я поняла, что он говорит обо мне и Чаруне, в подробностях пересказывая, как я откопала его в тюрьме Могора, чуть не убила похоронным обрядом на реке Алмор, а затем спала с ним прямо в Храме Войны, чем вызвала гнев Богини Смерти, которая в отместку забрала с собой невинную Жилену.
Стиснув челюсть, Верховный главнокомандующий подошел к другу, приказал воинам построиться на тренировочном поле, а затем, убедившись, что никого поблизости нет, смачно врезал Арию по лицу.
Удар был такой силы, что оторвал бы голову любого нормальному человеку, но для Ария это был удар средней силы, который только подзадорил его – наконец-то рука его друга окрепла настолько, что они смогут, наконец, как следует подраться.
– Свяжите его, – приказал Велет, позвав двух крепких воинов-стражей, которые принесли зачарованные медные цепи, в которых раньше царь держал Индрик-зверя, пока окончательно не приручил эту змеиную гадину.
– Велет! – крикнул Арий, когда его в цепях поволокли в сторону темницы, расположенной в южной оконечности города. – Ты спятил? Что я сделал? Объясни!
Но Верховный главнокомандующий ничего объяснять не стал, лишь устало прикрыл глаза, мысленно вырвав из своей окровавленной груди порочный шип – свою дружбу с Арием, который согласно законам Иридана, будет заточен в темницу, обрит налысо, жестоко избит, а затем навсегда изгнан из царства.
Он станет преступником, которого ждет смерть, если он когда-либо вернется обратно.
Это его люди из отряда «Луна» напали на Чаруна, и отдать им приказ мог только их военачальник и никто другой.

Глава 15. Тайная связь

Я проснулась засветло, чтобы вручить Арию деревянную табличку со знаком вечного изгнания, но то ли встала утром не с той ноги, то ли косу противосолонь перевила, да только злой была, как волчица.
Все началось с пустоты – в казармах, на тренировочном поле и даже в Храме Войны.
Мне почудилось, что объявили войну, а меня забыли позвать.
Мотнув головой, я отвесила себе звонкую пощечину, чтобы выбить дурь из головы, и вышла на мощеную камнем улицу, недоумевая, почему в столь ранний час она переполнена снующими туда-сюда воинами.
– Список! Список уже здесь! – услышала я крик и приблизилась к серому обелиску в центре площади, на котором были высечены имена участников смертельно опасного состязания за мою руку.
Перечень этот был настолько длинным, что мастерам в каменоломне пришлось изрядно потрудиться, чтобы найти и вырезать столь массивный и высокий столб.
Я прикоснулся к холодному камню, и мое сердце болезненно сжалось, ведь я ощутила близость смерти.
– Базальт, – со знанием дела произнес Велет, который везде и всюду следовал за мной, словно пес.
Я промолчала, чтобы не привлекать внимание, ведь была одета, как мужчина.
– Гмыра? Ты с дуба рухнул? Упырица тебе голову откусит, а хрен в печи запечет! – со смехом крикнул воин рядом с Велетом.
Мужские голоса наперебой стали выкрикивать имена бойцов, готовых рискнуть своей жизнью за возможность стать царем Иридана.
Имени Велета в списке не было.
Пока.
Я продолжила свой путь в темницу, и едва не столкнулась с куда-то спешащей Людеей. Она была в таком смятении, что даже меня не заметила, хотя, возможно, на нее так действовало обилие на улицах привлекательных мужчин.
К моему сожалению, Велет продолжил за мной следить и, уверена, был где-то рядом, поэтому я юркнула за каменную ограду, спрятавшись в тени чахлого деревца.
Чрез мгновение Верховный главнокомандующий уже стоял посреди улицы, выискивая меня зорким прищуренным взглядом.
– Почему так бледен? Ты болен? Что сказал отец? Ты просил ее руки? Он ругал тебя? Велел казнить? На тебе лица нет, Велет! Скажи что-нибудь! – внезапно набросилась на него с расспросами младшая сестра.
– Оставь. Меня, – с трудом произнес Верховный главнокомандующий и грубо оттолкнул девушку. – Не до тебя. Совсем.
Людея испуганно отпрянула от Велета, но затем, вдруг набравшись мужества, бросилась к нему на грудь и обняла, пылко и крепко.
– Нет. Не отталкивай меня. Не сейчас, – горячо прошептала она, дрожа всем телом. – Я всю ночь глаз не сомкнула, ждала утра, обелиска. Думала, если имя твое увижу, то со скалы брошусь. Разобьюсь насмерть. Не мила мне жизнь, если мужем моим не станешь. Не отдам тебя Упырице...
Он снова грубо оттолкнул ее, но Людея и не думала сдаваться – вцепилась в него, словно клещ, и все твердила что-то о своей нелепой любви.
– Как же я от тебя устал, – произнес Велет и снова высвободился из цепких девичьих объятий.
– Велет! Не уходи! Останься со мной! Я упрошу родителей! Они нас благословят! – в отчаянии кричала ему вслед Людея.
Ну и дела.
***
– Все забыли о тебе. Друзья – предали. Возлюбленная – умерла. Родители – отказались. Правители – осудили несправедливо. Никому не нужен ты, Дубина, кроме меня, – услышала я вкрадчивый голос Велета, стоя в тени на ступенях темницы.
Пока я петляла по городу в надежде избавиться от слежки, он каким-то образом опередил меня.
Арий раздраженно отмахнулся от друга, затем снова вскочил с каменной лавки и с яростью вцепился в прутья решетки.
– Если скажешь, что именно видел в тот день, я похлопочу за тебя. Царь – помилует, Чара – простит и ты быстро вернешься на службу…
– Не веду я переговоры с предателями! С кощеями не якшаюсь! – взревел Арий. – Это из-за тебя, гниль подколодная, все с ума в Иридане посходили!
Раздался тихий и зловещий смех Велета и в круглое пятно света, отбрасываемое чадящим факелом, шагнул ухмыляющийся Верховный главнокомандующий.
– Чара знает? Отвечай паскуда! – без обиняков набросился на Велета Арий.
– Нет, – ответил он. – И так должно остаться. Ты понял, Дубина?
– Я может и Дубина, да только одного не понял, – прорычал в ответ Арий и еще сильнее вцепился в прутья, словно хотел их раздвинуть и вырваться на свободу. – Зачем ты это сделал?
– Что именно? – напряженно спросил Велет.
– Я молчать не буду!
– Что же ты все это время молчал? Почему не сказал, что застал меня с Жиленой накануне ее смерти?
В темнице повисла липкая тишина.
– Я думал, что мы – друзья, – глухо выдавил из себя Арий. – Знаю, сердцу не прикажешь, но ты… не любил ее. Я знаю, ты ее никогда не любил. Ты никогда не смотрел на нее так, как на Чару. Зачем спал с ней? Это ведь из-за тебя она умерла…
– Слышал я одну легенду, – вдруг резко перебил Ария Велет. – Все хотел спросить, да было некогда, – с ехидной улыбкой продолжил Верховный главнокомандующий. – Говорят, тебя младенцем в чане с зельем искупали, ведь предсказано было, что силища твоя и дурья башка тридцать три несчастья принесут Иридану. Это правда?
Вдруг Велет прервал свою речь и прислушался.
Через мгновение послышался робкий стук каблучков.
Я с глухим отчаянием втиснулась в темную нишу, проклиная сегодняшний день, который не задался с самого утра.
В подземелье по винтовой лестнице спустилась замотанная в дорожный серый плащ девушка, в которой я сразу узнала младшую сестру.
– Убирайся прочь! Живо! – грозно приказал ей Велет, но царевна упрямо его проигнорировала, поэтому ему пришлось силком вывести ее на улицу.
Дождавшись, пока тишина в подземелье не станет глубокой и вязкой, как и болото, я осторожно выбралась из своего укрытия и подошла к клетке Ария.
Я протянула руку сквозь прутья и осторожно убрала буйный рыжий локон, чтобы увидеть его лицо – похудевшее и изможденное.
– Не бойся. Не зверь я, – с горькой улыбкой произнес он, зажав мою холодную ладонь в своей горячей ручище, – хоть и в цепи закован и в клетке сижу.
– Ты болен, – сказала я, приложив ладонь к его лбу. – У тебя жар.
– Давно уже болен. Неизлечимо. Любовью эта болезнь зовется, – грустно ответил великан и на миг отвернулся, вытерев глаза рукой.
– Мне нужна твоя помощь, – помолчав, произнесла я и отчаянно вцепилась в прутья решетки. – Я знать всю правду о ночи пожара, Жилене, тебе и Велете.
– Правду? – удивленно переспросил Арий и нетерпеливо брякнул медной цепью. – Какую правду?
– Прекращай дурить, – злобно прошипела я. – Велет тебе не друг. Не надо его защищать. Зачем на Чаруна напал?
Арий вдруг оглянулся и тихим голосом ответил, не сводя пылающего взгляда с моего бледного лица:
– Не отдавал я такого приказа. Оговорили меня. Когда Велет стал Верховным главнокомандующим, его отряд «Солнце» отдали мне. Эти трое – не мои люди, а Велета. Это он приказал избить Уродца.

Глава 16. Скрытая злоба

– Вот же дуреха, – сказала я и глубоко вздохнула. – Долго она там сидит? – спросила я у дворцовой служанки, и, услышав, что почти весь день, осуждающе покачала головой.
– Вон отсюда. И чтобы духу твоего здесь не было, – грозным тоном приказала я ей и вошла в спальню Людеи, ликуя про себя, что теперь у меня появилась наперсница в борьбе против Велета.
Комната сестрицы была погружена в полумрак.
На полу в беспорядке лежали скомканные платья, большая часть из которых была небрежно утрамбована в деревянный ларь. Безжалостно опустошенная шкатулка для драгоценностей стояла на туалетном столике, как нищий у храма, молящий о пожертвовании.
Гора подушек и одеял на кровати была похожа на терем, в котором томилась красная девица, которую обещал спасти и взять в жены прекрасный царевич, но почему-то не смог, точнее, не захотел.
Все в Иридане обсуждали выходку младшей царевны и осуждали за распутное поведение, ведь она среди бела домогалась Верховного главнокомандующего, да еще при всем честном народе, осрамив тем самым благородное имя своего отца и царя.
Я подошла кровати и так громко чихнула, что смогла бы воскресить и мертвого, но тряпичная гора на кровати даже не шелохнулась.
– Долго ты еще будешь реветь, как белуга? – спросила я и плюхнулась на постель рядом с тканевым коконом, в котором спряталась Людея, упорно не желающая ни разговаривать с кем-либо, ни показываться кому-либо на глаза. – Или мне Велета позвать, чтобы он тебя мечом выкурил?
Из-под одеяла послышалось приглушенное всхлипывание, но подушечный бастион стойко продолжал нести оборону.
Я перевернулась на другой бок и резко ткнула пальцем в одеяло, которое вдруг испуганно вздрогнуло.
– Знай, тебя все осуждают, кроме меня. Ты, конечно, дура, но зато смелая, – со смешком произнесла я. – Ты должна была схватить его за яйца, чтобы довести это распутство до брака. Любой ценой. Потому что я его убью, помяни мое слово, ведь он не пройдет отбор...
– Я ненавижу тебя, – вдруг отозвалась глухим заплаканным голосом Людея и громко высморкалась. – Он… не любит меня. Он любит… тебя, дрянь.
– Да никто в целом мире не любит меня! – раздраженно воскликнула я и сжала руку в кулак. – Все боятся меня, да и только.
– Велет любит тебя!
– Ой, да не глупи! Велет любит только себя самого. В этом он со мной схож, словно брат родной, только метит высоко – хочет царем стать, а не горстью пепла, как наша несчастная сестра…
– Не говори так о нашей сестре! – снова подала голос Людея.
– И ты его до сих пор защищаешь? – полным горечи тоном спросила я. – Он виноват в смерти Жилены. Он соблазнил ее. Теперь и тебя совратить хочет.
Людея вдруг выглянула из-под одеяла, обнажив опухшее от горьких слез красное лицо и злобно усмехнулась.
– Не надо мне так завидовать. Велет – далеко не обычный дивович. Ты совсем его не знаешь. Твои чары на него не сработают, так что и не думай даже его приворожить, чтобы отбить у меня…
– Знаешь, что, Людея? Да пошла ты! Делай, что хочешь. Мне, откровенно говоря, на тебя плевать.
Я вскочила с пуховой кровати и бросилась прочь из мрачных и унылых покоев сестрицы, которую любовное разочарование не ожесточило, а превратило в еще больший приторно-сладкий кисель.
Так ей и надо.
Пусть использует ее и бросит.
Зато потом будет знать, что нельзя верить мужчине, который проводят перед зеркалом больше времени, чем самая красивая царевна Иридана.
***
Я в спешке выбежала на задний двор, настороженно оглянулась, и лихо перемахнула через каменный забор, на который взобралась по виноградной лозе.
Дальше мой путь лежал через тенистые улочки, мощеные диким камнем, к Храму Войны, где жил Чарун.
Я остановилась в закоулке и, отдышавшись, изобразила на лице глубочайшее равнодушие и высокомерие, чинным и полным достоинства шагом прошла мимо ристалища, на котором без устали тренировались мои женихи.
Никто из них не бросил на меня ни одного полного вожделения взгляда, не издал не единого восторженного крика, обращенного к моей царственной персоне, ведь я – и есть тот самый злобный дракон, которого надо победить, чтобы освободить царевну – путь к трону.
Хорошо, что мой помощник не гонится за властью, предпочитая всему этому тишину, одиночество и выполнение моих тайных поручений.
Я приказала ему проникнуть в сад Ирий под предлогом скверного самочувствия после того злосчастного нападения и сорвать плод Древа Жизни, а после неспешно бродить по округе и искать следы свежего захоронения.
Кстати, осквернение захоронений карается в Иридане небесной казнью – семью ударами молний.
Интересно, выдержит ли он небесную казнь, если его поймают за раскопкой могилы?
Он должен был уже вернуться в свои покои и принести улики.
Увы, в последнее время у меня все идет не по плану, по крайне мере, не по моему.
Все началось со звука шагов.
Сперва мне показалось, что меня снова преследуют воины-стражи Велета, но затем я услышала характерный металлический цокот подкованных каблуков.
Только один мужчина во всем Иридане носит такую обувь, и это точно не Чарун.
Обернувшись, я увидела своего преследователя – высокого, статного, золотоволосого Верховного главнокомандующего, облаченного в доспех.
– Стой, – приказал он, но я и не думала останавливаться, ведь для меня он – никто.
Пустое место.
Жалкий приемыш, которого подобрал в разрушенном змеевичами городе царь Иридана, чтобы воспитать преданным генералом, словно меня, дочери-воительницы, ему было не достаточно. 
Я подчиняюсь только приказам царя, в отеческом чувстве которого жестоко разочаровалась.
Если он пожелает, чтобы я бросилась со скалы в пропасть, я безропотно выполнит его волю, а больше – никого в целом мире.
– Эй, Уродец! Стой! – крикнул Велет.
Я обернулась и вдруг увидела выскочившего из-за угла Храма Войны дерзко ухмыляющегося Чаруна, который застыл в сумраке, словно вкопанный, вместо того, чтобы скрыться от Велета.
– Зачем прячешь? – продолжал допрашивать его Верховный главнокомандующий, надвигаясь на него, словно штурмовой таран. – Ты же змеевич… Верно, гаденыш? Я точно знаю это. У меня чуйка на таких, как ты. Давай, покажи себя. Я видел, как ты превратился в ту огненную тварь. Значит, ты такой же, как и… Впрочем, пусть лучше сама увидит, – тихо добавил Велет, явно разыгрывая передо мной какой-то спектакль.
Чарун спокойно выдержал его холодный и полный злобы взгляд, и когда Велет занес руку для магического удара, не дрогнул и не отстранился, только прикрыл ладонью что-то, спрятанное под плащом на уровне груди.
Вдруг острая колючая льдина резанула его по животу и отбросила на десять шагов, заставив содрогнуться в мучительном сухом спазме, изукрасив его красивое лицо кровью.
Нет, это не стон, а смех.
Чарун смеется.
Смеется над жалкой попыткой заставить его обратиться в змеевича на моих глазах и явить миру всю свою темную силу и злобное коварство.
О, да!
Если бы у меня была прежняя желанная военная мощь, Чарун бы сейчас не лежал в луже собственной крови, слушая, как высокомерно тает вдали мерный стук металлических каблуков Верховного главнокомандующего.

Глава 17. Змеиная кожа

Ровно три дня я не покидала Храм Войны, размышляя над тем, не тронулась ли я умом.
Может, Чарун – змеевич?
Может, Велет действительно прав?
Может, это Арий в приступе ревности убил Жилену и сжег тело, чтобы скрыть преступление?
В любом случае я все сегодня узнаю, ведь Чарун добыл сожженные останки первой жертвы.
Пока на царском ристалище на этапе предварительного отбора ломаются копья, мечи, кости воинов, дерзнувших посягнуть на мою руку и трон Иридана, я провожу дни и ночи в саду, разбитом на заднем дворе Храма Войны, возясь с жухлыми, хлипкими и почерневшими костями, которые поливаю вонючей помойной жижей, добытой из запасов покойной сестры, чтобы найти хоть какой-то след, указывающий на личность убийцы.
Не самое подходящее время для занятий медициной. Я точно спятила, раз возомнила себя жрицей Богини Жизни.
– А я уже было решила, что ты не придешь, – не оборачиваясь, произнесла я, продолжая изучать кости. – Твоя кожа где? – быстро пробормотала я.
– Прямо перед тобой, – спокойно ответил Чарун. – На моем теле.
– Сам снимешь или мне срезать? – невозмутимо спросила я, изучая пристальным взглядом помощника.
Чарун с легкой улыбкой на губах взял в руки нож и надрезал кожу на руке, став жутким и пугающим, как ростовая статуя Черного бога.
– Что ты делаешь? – удивилась я.
– Сброшенная мной кожа пропала, поэтому я отрезал свою, чтобы ты сравнила следы на телах двух… жертв, ведь убийцей, скорее всего, являюсь я…
– Постой-ка, – сквозь зубы пробормотала я. – Куда она делась? Я же просила спрятать в надежном месте.
– Я так и сделал – спрятал в сундуке, но вчера в Храм Войны приходила Людея. Узнала, что ты занята, решила не беспокоить. Шел дождь. Она промокла и попросила дать ей плащ, и я…
– И ты, как болван, оставил ее на мгновение одну! Я же приказала никого не впускать в Храм! Даже царя! – в ярости крикнула я, а затем, немного успокоившись, продолжила:
– Эта мелкая зараза вынюхивала здесь что-то. Она любит ковыряться в чужих вещах и тайнах, чтобы потом шантажировать секретом. Но это мы сейчас легко исправим: влюби ее и соблазни и дело с концом.
– Что… я… должен… сделать? – ошалело переспросил Чарун, явно опешив от моего нового приказа.
– Ну, переспи с ней, – ответила я ему, внимательно наблюдая за тем, как его красивое бледное лицо наливается краской. – Заберешь кожу, бросишь ее, а память – сотрешь.
– Нет, – сказал, как отрезал, юноша.
– Так ведь красавица она. Самая желанная девица Иридана. Или ты больше… по мальчикам? – легкомысленно пошутила я и тут же пожалела о своей затее, ведь Чарун посмотрел на меня так, будто я на его глазах превратилась в огромную змею.
– Я лучше просто сожгу ее, – с мрачной ухмылкой вдруг ответил Чарун и взмахнул рукой, после чего в его ладони вспыхнуло иссиня-черное пламя.
– Людею? – ужаснулась я.
– Кожу. Мы были одним целым, думаю, я смогу спалить ее на расстоянии.
– С бывшей любовницей также поступишь? – вкрадчиво спросила я, внимательно наблюдая за выражением лица Чаруна, который вдруг нахально мне улыбнулся.
– Я однолюб, поэтому – нет.
– Тогда приворожи сестру. Колдовать ты умеешь, я точно знаю, – с хитрой улыбкой произнесла я и вдруг поймала смущенный взгляд Чаруна.
– Если бы я умел… привораживать, то давно бы это сделал, чтобы быть с той, кто мне нравится, – глухо произнес юноша и вдруг сжал кулак, и иссиня-черный огонь растаял, превратившись в дым.
***
Людея нежилась в теплой молочной воде с лепестками алых роз и эфирными маслами, неспешно цедя из хрустального бокала вишневое вино с ягодами и специями, чтобы забыть унижение, которому ее подверг жестокий Велет.
– Ирма! Окати меня еще разочек ледяной водой, да вина горячего подлей, – приказала своей дворцовой девушке младшая царевна и отставила на мраморной бортик бассейна пустой кубок, а затем набрала воздуха побольше и дыхание задержала, чтобы не заверещать при прислуге, когда холодные струи коснуться ее разгоряченного тела.
Сегодня вместо Ирмы свою сестру обслуживаю я.
Людея даже не догадывается, насколько низко я пала.
Я даже готова тереть ей спину, замотанная с ног до головы в мокрую шаль, чтобы выведать, где она спрятала черную кожу.
И главное – для чего, точнее, для кого.
Приняв очередной ледяной душ, который мигом отрезвил и смыл, как, видимо, казалось, сестре, все следы позора с нежного тела ее, Людея снова пригубила вино и, судя по ее блаженной улыбке, явственно представила себе прекрасное лицо бессердечного Велета, которого стала любить еще сильнее.
Пока я хлопотала над ведром с горячим молоком и чаном с сосульками, она сокрушалась о своей попранной гордости и поклялась всем богам – черным и белым, отомстить Велету не только за то, что он отверг ее искреннюю любовь и пылкую страсть, но выгнал голой на улицу, когда она пришла к нему в спальню ночью, чтобы отдаться.
– Как я сразу не догадалась! – воскликнула Людея и хлопнула ладонью по воде. – Это подарок Велета! Они вместе на змеев охотилась, шкуры с них снимали! Все понятно! Ясно, как светлый день! Вот почему она этой кожей так дорожит! Заперла в сундуке! Никогда ее обратно не получит! Велет мой! И его подарки – мои!
О, боги.
Я не на шутку разозлилась, поэтому сперва окатила ее ледяной водой, чтобы сбить с нее спесь, а после вылила ей на голову вино, которое растеклось по молочной воде кровавыми разводами, окрасив ее в розовый цвет.
Не успела Людея испугаться или даже крикнуть, как я вцепилась ей в волосы и с головой окунула в воду, борясь с желанием ее утопить.
Когда она, наконец, вынырнула, еле дыша и отплевываясь, и увидела рядом с собой меня, то ее чуть не хватил удар.
– Я пришла обменять твою жизнь на украденный тобой подарок, – развязным тоном произнесла я и хмыкнула. – Ты никому не скажешь, что я храню змеиную кожу, а я буду молчать о том, что ты по ночам отдаешься Велету.
– Ложь! – яростно возмутилась Людея. – Не наговаривай на меня! Я не порченая – в отличие от тебя! Тебя отодрало целое змеиное полчище! Злобная шлюха!
– Жаль, что я ничего об этом не помню, – с мрачной ухмылкой ответила я. – Иначе после возвращения из плена возглавила бы Храм Любви и стала бы ночной жрицей…
– Заткнись, Чара! – рявкнула Людея.
– Не надо мне так завидовать. Звание первой шлюхи Иридана принадлежит не мне, а тебя, сестрица, – сказала я приглушенно рассмеялась.
Сказав это, я злобно вцепилась в ее мокрые волосы, планируя всю ночь пытать ее, пока она не сознается, где спрятала черную кожу, но она, подавив глухой стон боли, сразу же указала мне на растянутое на позолоченной раме черное вытянутое полотно, на которое, оказывается, любовалась во время купания.
Представляю, как удивится Чарун, когда узнает об этом.

Глава 18. Огненное перо

Все мои злоключения начались с мести.
Если бы в тот роковой день я не пошла бы к Людее и осталась бы в своем покое, то не сидела бы сейчас в подземной камере с зарешеченными окнами и запертой на девять замков железной дверью.
Уж больно мне хотелось посмотреть на безуспешные попытки младшей сестры осрамиться.
Люблю ее унижать и позорить, потому что она бестолочь.
Ради этого даже пришла в ее чертог и впервые за долгие годы поговорила с ней больше получаса, но когда узнала, что она умерла, страшно расстроилась, пошатнулась и чуть не упала.
Велет тогда успел схватить меня за руку и в этот миг стал раздражать меня так же, как и обгоревший труп Людеи.
Оставалась слабая надежда, что я все же рухну в обморок и сломаю себе шею, чтобы до конца жизни не сожалеть о том, что последними моими словами сестре были пожелания ей наискорейшей гибели, и кто-то удовлетворил мою застарелую детскую обиду.
В покой Людеи ловко проскользнула незнакомая мне девица и, ловко миновав воинов-стражей, шепнула Велету, что видела в толпе дивовичей Чаруна – он ранен, находится при смерти и молит о встрече – со мной.
Скрежетнув от досады зубами, я побежала следом за незнакомкой, которая привела меня в темную и сырую пристройку Храма Войны, где веками ржавели сломанные мечи и погнутые доспехи.
Оказалось, что мой помощник случайно поскользнулся на каменной лестнице и целых три раза упал на ржавый осколок меча, чтобы в одиночестве истечь кровью.
Я охотно в это верю.
Месть – она такая.
Знаю, потому что часто попадаю в подобные неприятности, список которых длиннее, чем родословная белых богов.
И вдруг дверь в пристройку с грохотом захлопнулась, меня поглотила тьма, и я вдруг вспомнила сон, из которого меня вырвали грубые толчки Баиры-горевестницы.
Мне снилось, что кто-то прижал меня к себе и крепко поцеловал, похотливо ощупал грудь и ягодицы, а потом грубо повалил на кровать и поспешно задрал подол моего платья, и, с силой раздвинув ноги, навалился всем телом, нетерпеливо заерзав.
– Проклятие. Только не сейчас, – хриплым голосом произнес мужчина и со стоном превратился и на моих глазах в чешуйчатого огненного змея.
Я увидела отвратительного монстра с лысым шишковидным черепом и большими красными выпученными глазами.
Дикий ужас овладел мной и придал силы бороться, я попыталась сбросить с себя чудовище, но не смогла.
Змей явно хотел со мной совокупиться, и это было настолько противоестественно, страшно и противно, что я отчаянно закричала, но мои крики никто не слышал.
Грязно выругавшись, он наотмашь ударил меня по лицу, а затем со стоном наслаждения овладел моим телом. Быстрыми и резкими толчками он довел самого себя до безумного исступления, после чего исторг в мое тело…
Огонь.
Я дико кричала, пока змей не излил в меня свою злобную огненную похоть, а затем, крепко прижав к своему жилистому чешуйчатого стану, он снова принял свой человеческий образ.
И я запомнила его.
Это было последнее, что я увидела – его покрытое сажей красивое лицо.
Я встала и на трясущихся ногах подошла к зарешеченному окну подземной камеры, затем к запертой двери пристройки, а после – к Чаруну, который уже вытащил ржавый осколок меча, и рана на его теле, полыхнув огнем, моментально затянулась.
Сперва я хотела умереть, а после, хорошенько поразмыслив во мраке, страстно помолилась богам, чтобы выжить любой ценой и убить отогретого змея на груди.
***
– Ты вычислил и схватил всех убийц, Велет. Я горжусь тобой, словно ты – мой родной сын, а не приемный, – спокойно произнес царь Иридана, стоя лицом к закованному в кандалы Арию, распятому на окровавленном каменном столбе. – А ты еще повиси перед казнью и подумай обо всем головой, а не тем местом, которым испортил мою дочь, после чего жестоко убил. Изверг.
Великан хотел что-то ответить, но совсем обессилел.
Вряд ли он выберется из этого подземного мешка живым.
Палач сломал ему руки, ноги и ребра, и, возможно, отсек то, чем он обычно думал, когда смотрел на мою среднюю сестру, хотя, надеюсь, что это не так.
Велет с невозмутимым лицом стоял рядом с царем и пристально смотрел на того, кто действительно сейчас угрожал его жизни – на меня. В его глазах был молчаливый вопрос, в моих – молчаливый ответ.
Чарун был прикован к соседнему пыточному камню.
Он молча буравил его немигающим взглядом черных глаз, и если бы мог убивать силой мысли, то Велет был бы давно мертв.
Радовало то, что, по крайней мере, Чарун еще мог шевелиться, благо, что царь не приказал сломать ему шею – вот тогда ему точно бы не поздоровилось.
Не знаю, смог ли бы он исцелить эту рану точно так же, как и полученную ударом ржавого меча.
– Чарун – так тебя назвала моя дочь при воскрешении, – произнес царь. – Видно, мало ты гнил в тюрьме Могора. Одну тюрьму на другую сменил. Что скажешь в свое оправдание?
Велет искоса глянул на моего помощника и вдруг усмехнулся.
Чарун и глазом не моргнул – как молча висел на цепях, так и продолжил висеть, словно в статую превратился.
– Может, он умер, владыка? – с надеждой спросил Верховный главнокомандующий, но его царь ответил:
– Змеевичи так легко не сдаются. Он или спит с открытыми глазами, или летает духом по подземелью, чтобы, когда вернется личная сила, сбежать. И убить всех нас. И тебя в том числе, Чара. Ты привела в дом убийцу. Я никогда тебе этого не прощу, – с отвращением добавил он и покинул пыточную камеру.
Я последовала за ним.
Интересно, как Велет сумел добыть неоспоримые доказательства, подтверждающие, что Арий и Чарун убили моих сестер?
Мое любопытство привело меня в Малахитовый зал, где совещались царские советники и вероломный приемный сын.
Обычно здесь перемывали кости не только царю и его семейству, но и всем подданным, замеченном в том или ином проступке, а так как Иридан местами, особенно в подземной его части, был сосредоточием лиха, то разговоры в этой палате почти никогда не умолкали, но только не в этот раз.
Изумрудно-зеленый зал совещаний был залит тишиной – черной, ядовитой, шипящей.
Все девять советников, сидящих полукругом за каменным столом в форме полумесяца, были пригвождены к креслам, словно мухи, насаженные на иголки.
Возле стола стоял Верховный главнокомандующий.
На его теле была сияющая алмазная броня, а на руках – серебряные перчатки. Длинные золотистые волосы были собраны в толстую косу, которая бесшумно волочилась за ним по мраморному полу, словно хвост. В правой руке он держал лоскут обугленной ткани, а в левой – отрезок черной кожи.
– Наконец-то явилась, – со зловещей улыбкой произнес Велет и указал мне на одно пустующее место.
– Что это? – резко спросила я, сев в кресло.
– Кафтан Ария и змеиная чешуя, – с ледяным спокойствием ответил Велет.
– Ложь, – возразила я.
– Увы, – с ухмылкой ответил он. – Этот кафтан был на Арие в день смерти царевны Жилены, а это – я нашел возле купальни царевны Людеи, а затем все остальное – в комнате могорского пленника.
Вдруг черный шмат кожи в руке Велета вспыхнул синим пламенем, а затем превратился в красное огненное перо.

Глава 19. Истинное лицо

Верховный главнокомандующий застыл посреди зала, как белокаменная статуя, на лице которой было вырезано…
Какое же это чувство?
Растерянность? Недоумение? Разочарование?
Он пристально смотрел на огненное перо в своей руке, которое источало нестерпимо жгучий яркий солнечный свет, словно багряное солнце, и не верил своим глазам, как и все присутствующие.
И я в том числе.
– Что-то не похоже на чешую огненного змея, – саркастическим тоном нарушила я тишину Малахитового зала. – Если мои глаза, конечно, не обманывает какое-нибудь колдовство…
– Да, это морок, – тут же подхватил мою мысль Велет, вцепившись в нее, словно утопающий за соломинку, и тут же поплатился за свою ошибку, самонадеянно попытавшись разрушить змеиные чары магическим заговором. 
Перо вспыхнуло, словно факел, опалив руку Верховного главнокомандующего, и упало на пол.
Вдруг пространство чертога колыхнулось, словно по воздуху прошла рябь, затем воздух всколыхнул порыв ветра, и огненное перо превратилось в сияющего, как закатный луч, юношу с длинными иссиня-красными волосами в таком же цвета кафтане, который дерзко улыбнулся мне тонкой ниточкой алых губ.
Чарун!
Велет бросился на него, как коршун, и ударом руки впечатал в каменную стену, продырявив малахитовую плиту, но юноша с легкостью уклонился от его удара, словно щеголь от надоедливой девицы.
Мои глаза широко распахнулись.
У Велета была нечеловеческая сила.
У Чаруна – нечеловеческая скорость.
– Уродец? – удивленно спросил Верховный главнокомандующий, будто не веря своим глазам, и осторожно обошел по кругу моего неузнаваемо преобразившегося помощника.
– Могорский пленник, – прошелестел по залу испуганный шепот советников.
– Убийца, – рыкнул Велет и со всей силы пырнул Чаруна мечом, который не достиг своей цели только благодаря невероятной ловкости моего помощника, который приковал к себе внимание всего зала, одна половина которого беспрестанно бормотала защитные заговоры, а другая – не сводила восхищенного сияющего взгляда с его нахально ухмыляющегося лица.
Готова поклясться, что Верховный главнокомандующий никогда так сильно не ненавидел Чаруна, как в это мгновение: за то, что он больше не был уродцем, и за то, что он им никогда не будет, по крайней мере, в моих глазах.
– Стража! Отведите его в тюрьму и заприте, – суровым тоном приказал Велет и сжал кулаки. – Уродец может быть опасен…
– Тогда и себя заодно запри в тюрьме, братец, – с усмешкой вступилась я за своего помощника. Ты тоже можешь быть опасен. И причастен к смерти сестер. Только вот тебя никто не проверял. Но я этим займусь, – холодно добавила я и обменялась с ним испытывающим взглядом.
Велет хотел что-то сказать, но, видимо, передумал и ограничился презрительным молчанием.
– Что же это тогда… такое? – дрогнувшим голосом вдруг спросил один советник другого, указывая на Чаруна. – Все, что мы знаем об огненных змеях, противоречит этому… юноше. Он точно не может быть змеевичем…   
– Он может быть ими заколдован, – вступил в разговор Велет. – Магический красный огонь под запретом в Иридане, ведь его используют огненные змеи, которые поддерживали его с помощью жестоких кровавых убийств, поэтому их еще называют «кровавичами»…
– Откуда ты столько знаешь о них? – резко спросила я. – Это тайные сведения из библиотеки Храма Войны.
– Узнал. От кое-кого. В день посвящения в Верховного главнокомандующего, – с легкой ухмылкой ответил Велет, и вдруг произошло то, чего я меньше всего ожидала.
***
Внезапно на зал обрушилась звенящая тишина и мрак. Все застыло, словно кто-то выплеснул из Малахитового зала пространство и время, оставив в нем меня, Чаруна и Велета.
Это было похоже на прыжок в темное и холодное озеро, на сон наяву, которому я впервые была рада.
Верховный главнокомандующий мягкой кошачьей поступью подкрался к Чаруну, застывшему в непроглядной тени неподалеку от моего кресла, и зловещим шепотом спросил:
– Ты всегда видел… меня?
– Я был уродлив, а не слеп, – холодно ответил Чарун. – Кто ты и что тебе нужно.
Я мысленно поздравила себя с победой и благословила свой провальный поход в Могор, ведь если бы не он, я бы никогда не узнала правду.
Велет расправил плечи и гордо выпрямился, чтобы предстать перед юношей в ослепительном блеске своего показного величия, но этот дивный морок, видимо, не обманул Чаруна, как меня, ведь он пронзил моего приемного братца глубоким темным взглядом, а затем с улыбкой отвернулся.
– Ты знаешь, кто я… такой? – осторожно спросил Велет, приблизившись вплотную к Чаруну в этом вязком безвременье.
– Я даже не знаю, кто я такой, а до тебя мне и дела нет.
– Ты не очень-то разговорчив, – с усмешкой сказал главнокомандующий, –  для змеевича.
– У меня нет желания с тобой говорить. И я не змеевич.
– Неужели? Тогда почему мы говорим на черном змеином наречии? – с деланным удивлением спросил Велет и приподнял одну бровь, оставаясь внутри собранным и холодным, как готовая поразить цель стрела.               
– Потому что я понимаю множество наречий и говорю на множестве языков. И даже понимаю то, что вещает твой убогий и жалкий разум, – спокойно отозвался Чарун, настороженно прислушиваясь к чему-то во тьме.
– Ты чересчур высокомерен для кровавича, – невозмутимо продолжил светскую беседу Велет и усмехнулся. – Кстати, хочешь дам тебе совет?
– Нет.
– Держись подальше от Чары, – предостерегающим тоном сказал Верховный главнокомандующий и вдруг коварно улыбнулся. – Она моя, дружок.
– Я тебе не друг, змей, – зловещим тоном ответил Чарун.
– Только Древний Бессмертный может услышать и понять другого Древнего Бессмертного. Только черный бог может понять другого черного бога. Только змеевич может распознать другого змеевича, ведь наша проклятая черная кровь – не водица, – тихо произнес Велет и его прекрасный образ треснул, как узкая одежда, обнажив клокочущую алую тьму. – Мы с тобой на одной стороне. Мне нужно древнее огненное оружие богов. Раздобудь его, и тогда никто в Иридане не узнает, что ты тоже... змеевич.
Велет снова облачился в доспех из чар ослепительной красоты и растворился во тьме, в которой я застряла, словно муха в паутине.
Он думает, что продолжит дергать меня за крылышки, как пойманную в силок бабочку, как это было с Жиленой, Людеей, моим отцом и матерью, да и всеми жителями Иридана, не догадываясь, что я теперь всегда буду видеть его истинное лицо сквозь змеиный морок.

Глава 20. Болезнь царицы   

– Мама? – позвала я, войдя в спальню после стука в дверь, на который никто так и не ответил.
Комната была пуста. Все вещи лежали на своих местах, и толстый слой пыли покрывал столики с засохшими цветами.
Я нарочно отстала от похоронного кортежа, чтобы разыскать мать, которая после смерти младшей дочери больше не выходила из своей спальни.
Мы должны были вместе проводить Людею к каменной ладье, чтобы ее дух отправился к благим предкам в божественный Чертог Забвения.
Это бы нас хоть немного бы объединило, хоть на краткий миг, ведь в глубине души мы обе не любили ее, просто я никогда не боялась об этом говорить, за что и прослыла злой ведьмой.
Говорят, что до моего плена было все иначе. После него я сильно изменилась, став другим человеком.
Человек ли я вообще?
Порой мне кажется, что я действительно Упырица, живой мертвец, одержимый жаждой мести.
Решив, что мать вызвали по каким-то срочным делам в лечебницу, я поспешила туда, но ее там не оказалось.
Посидев на лавочке возле фонтана и подумав, куда еще она могла пойти, я направилась в чертог с вытканными на полотнах видениями прошлого и будущего.
Очень странно.
Сад возле ее покоев выглядел так, будто его поразила какая-то хворь: деревья потемнели, став почти черным, ветки ссохлись и покрылись лишайниками, а листва побурела и опала, словно в Иридане наступила осень.
Стая ворон кружилась над опустевшим чертогом, в котором не было ни полотен, ни мастериц, ни царицы.
Что случилось? Где же она?
Я побрела обратно по опустевшему городу, жители которого провожали на площади дух младшей царевны.
Может, мать в Храме Жизни?
Сделав круг, я посетила и храм, жрицы которого в один голос ответили, что царица Дива к ним не приходила.
Я побежала в сторону дворца, надеясь, что я с ней просто разминулась, но, когда, запыхавшаяся, ворвалась в ее покой, он был все также пуст и холоден.
На всякий случай я заглянула в спальню Людеи, в комнате которой все было перевернуто вверх дном так, словно ее обыскивал вор.
Вдруг сонную и мрачную тишину столицы разорвал громкий раскат грома.
Мой взгляд упал на распахнутое настежь арочное окно, на подоконнике которого застыла царица.
– Мама, – спокойно произнесла я, дрожа внутри. – Не надо…
– Все оставили меня… Я осталась одна в этом омертвелом дворце, – в каком-то горестном забытьи бормотала она. – Смерть принесет забвение и покой… Мне надо только шагнуть в пропасть… Закрыть глаза и прыгнуть… Я полечу, как небесная птица… В Подлунный мир белых богов… Где буду счастлива… Вечно.
Я осторожно залезла на каменный бортик, вцепившись рукой в колонну в виде ствола дерева.
– Прыгай, – настойчиво бормотала она. – Прыгай, прыгай…
Вдруг я схватила ее выпростанную косу и резко дернула. Мать с криком рухнула на каменный пол дворцового покоя.
Ветер гулял по комнате, посвистывая в деревянные свистульки в виде птиц, подвешенных на лентах к потолку, звуки которых складывались в моем расстроенном уме в недовольный тонкий голосок Людеи:
– Трусиха. Даже попрощаться не пришла. Ничего. Я подожду тебя. Здесь.
***
– Это смертельная порча, владыка.
Безликий святой целитель сложил руки в благоговейном жесте и вдохновенно помолился древним богам, хранителям небес, звезд и лун, прося их смилостивиться над матерью и вернуть ей разум.
– Не может быть, – произнес царь Иридана, взяв за руку супругу. – Это невозможно. Я бы почувствовал любую угрозу, особенно смертельную порчу...
– Может, она просто захворала от горя. Или от усталости, – раздраженно поправила я отца.
– Как же ей было больно, как же ей было больно, – в полубреду повторила мать, блуждая по нашим лицам отрешенным и пустым взгляд. – Мертвы наши дочери, и Чара лежит в могиле…
– Отец, о чем это она? Я еще жива! И слышу, как бьется ее сердце! У матери горячие руки. И лоб! Это жар!
Святой целитель снова склонился над бормочущей царицей и провел руками над ее головой, словно разгоняя невидимые тучи.
– Она больна. Невидимая хворь. Старая болезнь вернулась, – спокойным тоном произнес он. – Беда не приходит одна. Смерть дочерей окончательно ее лишила душевного покоя.
Будто в подтверждение его слов мать начала метаться на постели, судорожно сжимая и разжимая кулаки, и вдруг с ее губ сорвался стон.
– Чара… лежит… в гробу... но она… живая, – следом за матерью повторила я и удивленно посмотрела на отца. – Что это значит?
Святой целитель и царь вдруг молча переглянулись.
– Что это значит? – требовательно повторила я свой вопрос и попыталась прочесть ответ на лице целителя, настолько старого и безликого, что мне казалось, будто я смотрю на полный диск луны.
– Это пророчества, – бесстрастно ответил старик. – Царица Дива до замужества была жрицей Храма Жизни и могла предвидеть будущее, но после вашего рождения утратила эту способность... Или не утратила, а передала старшей дочери в роду? – вдруг задумчиво произнес белесый святой.
– Ты видишь будущее? – спросил меня отец, и я недовольно хмыкнула. – Значит, видишь. С самого твоего рождения я жду, когда ты пробудишь в себе эту мощь. В нашем роду истинной властью обладают только женщины, поэтому мужья берут их имена. Я стал Дивом, взяв имя твоей матери. Запомни: только овладев этой силой, ты станешь царицей Иридана. И Велет составит тебе достойную пару, хоть сейчас ты этого и не понимаешь. Это ведь он спас тебя из плена змеевичей. Узнал, где тебя держат, напал на крепость и сжег всех дотла. Заживо. Если бы не он, ты давно бы умерла, а Иридан остался бы без защиты и будущего. Не упрямься, дочь. И не тоскуй по сестрам – в мире богов их ждет лучшая жизнь. И не ищи убийцу. И не мсти. И забудь о могорском пленнике, ведь он чудовище, а не человек. Я не просто так запер его в золотой клетке. Он опасен.
Это была самая длинная речь, которую я услышала от отца за последние годы, и она привела меня в дикую ярость.
В страшном волнении я схватила мать за руку и попыталась вернуть полученную от нее силу, но вместо этого едва не провалилась в бездонную холодную черную дыру.
Святой целитель осуждающе покачал головой и отстранил меня от нее.
– Что с ней на самом деле? – снова требовательно спросила я.
Безликий святой вдруг опустил глаза, и, поразмыслив над чем-то, а, может, испросив совета у духов или богов, ответил:
– Она медленно умирает. Это цена передачи магического дара новой царице.
Я злорадно сверкнула глазами и понимающе усмехнулась, и, поймав на себе суровый взгляд отца, воскликнула:
– Это ложь! Я ощутила черное колдовство! Когда взяла ее за руку! Это не порча! И не дар! Это проклятие! Я вижу смерть!
– Так и есть, Чара. Теперь это твое бремя. Ты будешь видеть Богиню Смерти, как и твоя мать, но не для того, чтобы ей помешать, а для того, чтобы с ее помощью победить врагов, ведь мы – клан воителей, – сказал царь и на его застывшем, будто маска, лице, промелькнула тень улыбки, а затем оно снова стало непроницаемым, как мрамор.

Глава 21. Смертельный бой

За мою руку и трон Иридана билось тридцать шесть дивовичей, из которых после трех кругов боев осталось всего трое.
Я была уверена, что среди них не будет Велета, но нет. В самый последний момент он начертил на каменном обелиске кровью свое имя.
Заточив себя в Храме Войны, словно в остроге, я готовилась к трем смертельным боям.
Вести о победах и поражениях на царском ристалище я получала через голубиную почту.
Снова услышав шум крыльев, я обернулась, отложила в сторону меч, подошла к окну и, сгорая от нетерпения, прочитала записку, примотанную к голубиной лапке.
– Ирмегост, Колотар, Велет, – пробежала я взглядом список имен и сожгла письмо, ощутив разочарование, расползшееся ядом по сердцу, ведь в глубине души надеялась, что увижу среди участников и… другое имя, хотя это было невозможно, глупо и нелепо.
Я покачала головой и осушила залпом кубок вина, наполненный личной силой, которая поможет мне продержаться три боя.
Возмущенно курлыкнув, голубь улетел, выронив на каменный подоконник свернутую трубочкой записку.
«Приходи сегодня ночью в сад за башней», – жадно прожгла я взглядом письмо, написанное острыми, словно пики, магическими рунами, которые тут же исчезли.
Неужели, это Чарун?
Как он выбрался из золотой клетки?
Она же блокирует темную магическую силу...
Еще никогда с таким нетерпением я не ждала ночи, даже зачем-то переоделась в алый кафтан и украсила волосы красной лентой, что никогда прежде не делала, и, взяв с собой меч в потертых черных ножнах, выскользнула в полночь из храма, юркнув в темную и заросшую аллею.
Возле расколотого фонтана ко мне из тьмы шагнул мужчина в черном плаще, держащий в одной руке меч, а в другой – кожаную сумку.
Я хотела броситься ему на шею и задушить в объятиях, но сдержалась, и, бесшумно подойдя к нему, с укоризной произнесла:
– Чарун, негоже меня на тайное свидание приглашать. Нехорошо это. Вдруг расчувствуюсь, и завтра никого убить не смогу…
– Чарун? – вдруг насмешливо отозвался Велет и сбросил капюшон, заставив меня инстинктивно отшатнуться от него. – Пожалуй, доложу царю, что его дочь тайком встречаешься с убийцей. Вот он обрадуется.
– Тогда и о себе доложить не забудь, – сквозь зубы процедила я.
– Он знает.
– Что знает? Что ты убийца? Или огненный змей?
Велет ухмыльнулся, шагнул ко мне, пронзил колючим взглядом и произнес:
– Забудь, что правду знаешь, забудь, что меня ненавидела – это был дурной сон, ты меня настоящим не видела…
– Смешно, – мрачно отозвалась я и обнажила меч. – На меня не действует твои чары.
Вдруг земля гулко задрожала, а затем мои ноги сковала невидимая цепь.
Тяга Земная! Ее могут пробуждать только змеевичи! Вот ты и признался, Велет!
– Я принес тебе кое-что, – вдруг прошептал он, склонившись к моему уху. – Он сам не смог прийти, поэтому просил тебе передать…
Из кожаной сумки Велет достал отрубленную мужскую руку, покрытую иссиня-черными жилами.
– Не переживай. Так легко он теперь не умрет, когда я знаю, что он – твой возлюбленный, – зловеще добавил он и исчез в ночи, оставив меня пригвожденной к земле.
***
Рассветало.
Ирмегост был первым.
Царь Иридана благословил его, как родного сына, ведь этот рослый, крепкий и сильный воин стал сиротой в юном возрасте, ожесточив сердце боями и покрыв тело шрамами.
И хоть он был красив и полон сил, от него разило холодом, как от покойника.
Так я ощутила, когда встретилась с ним взглядом на боевом ристалище.
Он, затянутый в легкую броню, кружил вокруг меня по обледенелой траве, острой и скользкой, как шипастая драконья голова, и насмешливо ухмылялся мне, затянутой в тяжелую броню.
В мертвенном молчании мы только что вытянули жребий – Ирмегосту выпало копье, а мне – лук и стрелы, после чего мы разошлись в разные стороны.
Неравные силы, неравная броня, неравное оружие и самое главное – неравные шансы, а также отсутствие любых правил.
Все, как в жизни в условиях реального боя.
Правда, у меня есть одно преимущество: я могу их убить, а они меня – нет, зато им разрешено меня лупить до тех пор, пока я не взмолюсь о пощаде.
Вот только, боюсь, молить о пощаде буду не я, а они.
Я мгновенно скинула тяжелый доспех и закинула за спину колчан со стрелами, после чего бездарно все их потратила, заманив Ирмегоста в смертельную ловушку, ведь он решил, что, безоружную, он с легкостью меня одолеет.
Проклятие.
Ненавижу стрельбу.
Лучше бы мне выпало копье.
Словно услышав мои мысли, он метнул в меня копье, в надежде, видимо, пробить мне ногу или подсечь, но я ловко уклонилась, перехватила оружие, лихо раскрутила, и, собрав всю свою мощь, с яростным криком пронзила Ирмегоста насквозь, пригвоздив к земле, словно бабочку.
Он трепыхнулся и обмяк, повиснув, как тряпичная кукла.
Кровь алым потоком хлынула на поле.
Сурово громыхнул горн, знаменуя окончание первого смертельного боя…
В полдень на боевое ристалище вышел Колотар.
Он встретил меня ледяным молчанием, пристально изучая цепким взглядом мое застывшее лицо.
Ему достался меч.
Видимо, небеса благоволили ему, потому что мне выпал боевой топор, который я с трудом оторвала от земли.
Он выбрал заранее спланированный, продуманный и технически отточенный бой, учел вес моей брони и оружия, степень усталости и физическую силу с поправкой на Могор.
Колотар мог стать хорошим архитектором, может даже, ученым, если бы не допустил одну-единственную ошибку – поверил своим глазам вместо того, чтобы довериться инстинктам, ведь я нарочно двигалась по полю, как медведь, допуская нелепейшие промахи.
Я терпеливо подстраивалась под его шаг и дыхание, а затем сломала его систему дерзким и стремительным ударом, в который вложила весь остаток сил. Голова Колотара отделилась от тела и покатилась по травяному ковру, оставляя кровавый след.
Я перевела дух и посмотрела на сгущающиеся над горизонтом тучи.
Тишину разорвал гулкий звук горна.
Второй бой закончен…
Вечером нам обоим выпали мечи.
Велет напал первым.
Я с трудом отбила выпад, чуть не свалившись под тяжестью внезапно нахлынувшей усталости, которая придавила меня к земле, как гора, едва только ухмыляющийся Велет ступил на ристалище.
Это было похоже на оцепенение, сковавшее меня в саду, но оно было намного сильнее.
Намного.
Отчаяние, ярость и злость затопили меня и вырвали из вязкого болота, в которое незримо превратилась земная твердь.
Велет едва успевал отбивать серии моих смертоносных выпадов – хаотичных, безумных, непредсказуемых.
Я билась насмерть.
Каждый мой удар мог стать последним для Велета – он это знал, как и то, что я не отступлю, не пощажу и не сдамся.
Вдруг я упала на одно колено, с трудом опершись на меч, и он, сделав пируэт, выбил у меня из руки меч.
Мы схватились в рукопашном бое, который перерос в яростную борьбу.
– Сдавайся, – глухо произнес он.
Разозлившись, я с такой силой ударила его головой по лбу, что, готова поклясться, он впервые в жизни потерял сознание из-за девицы.
Я хотела отрубить ему голову, но не дошла до меча, ведь кровь залила мне глаза, а затем меня поглотила тьма.

Глава 22. Магическое испытание

Дивовичи плотным кольцом окружили Храм Войны, который безопасности ради оцепили войска Велета, а все потому, что поединок с ним закончился ничьей, и я предложила провести дополнительное состязание – магическое.
Испытание полетом.
Меня, как девицу в старину, заперли в башне военной славы. Жених должен был подлететь к окну моей светлицы, взять на руки и спуститься со мной на землю.
Так он докажет не только свою доблесть, но и право стать следующим царем Иридана, ведь способность к магическому полету – это наследие белых богов, наших предков, точнее, предков дивовичей, которые издавна почитали божественных небесных птиц.
Змеевичи, потомки черных богов, способностью к полету не обладали, поэтому Верховный главнокомандующий его никогда не пройдет. Это разоблачит его порочную суть и откроем всем глаза на то, что он – коварный огненный змей. Слишком долго он дурачил всех в Иридане.
Я в задумчивости подошел к окну и поискал взглядом в толпе дивовичей золотоволосую голову Велета.
– Где же этот змей, – пробормотала я, перекидывая через плечо тугую черную косу, по которой струилась личная сила. – Он обязательно что-то предпримет, ведь знает, что это ловушка.
В этот миг на травяное поле вышел Верховный главнокомандующий, и мое сердце невольно забилось быстрей – из-за ненависти.
Велет, прищурившись, смотрел на вершину башни. Его примеру последовали многие дивовичи, так что я оказалась под прицелом множества любопытных взглядов.
Он должен был взмыть в воздух и приземлиться на смотровой площадке Храма Войны, с которой мы когда-то давным-давно любовались горизонтом, мечтая завоевать весь мир и разрушить все змеиные царства.
Теперь же мы, хищно переглянувшись, решили, во что бы то ни стало, победить, даже если придется шагнуть в пропасть.
– Только посмотрите на нас. Два сапога – пара, – мрачно, хмыкнув, произнесла я. – Почему бы нам просто… не умереть в один день?
Заиграла торжественная музыка, знаменующая собой начало магического состязания.
После приветственных слов царя и оглашения условий состязания, дивовичи с затаенным нетерпением скрестили взгляды на могучей фигуре Велета.
Сперва он замер, как врытый в землю истукан, с отрешенным видом, словно все происходящее его мало заботило, а после, сгруппировавшись, упав на одно колено, коснулся рукой земли, и, легонько подпрыгнув, с трудом взлетел вверх и вдруг закашлял кровью, чуть не рухнув вниз.
Дивовичи громко вскрикнули, а затем восторженно захлопали, когда Велет совладал с собой в воздухе и продолжил медленно и верно подниматься вверх.
Я нахмурилась.
Проклятие.
Он не должен был взлететь. Особенно без меча Селун. Это морок. Змеевичи не летают.
Нет, здесь явно замешано что-то другое, какая-нибудь змеиная магия…
В бешенстве я выглянула в окно и встретилась взглядом с ухмыляющимся Велетом, внезапно ощутив резкий толчок в грудь, который отбросил меня на несколько шагов назад вглубь комнаты.
Не может быть.
Снова перегнувшись через подоконник, я почувствовала, как меня толкает вверх какая-то невидимая сила, густая и тягучая, словно болотная испарина.
Мое отчаяние сменилось ужасом, когда я поняла, что Велет ступает по воздуху, словно по ступеням невидимой лестницы.
Это не магический полет, а тяга, отталкивающая от земли.
Хитро.
Он ползет вверх, как ящерица, отталкиваясь от недр земли.
Что ж, это подло и коварно и очень в духе змеевичей.
Уверена, что если бы сейчас упала камнем вниз, то этот магический поток подхватил бы меня, и я взлетела бы даже выше дворцовых шпилей, а если бы шагнула чуть в сторону, то… сразу разбилась бы насмерть. И Велет со своей черепашьей скоростью не успел бы меня подхватить, а если бы и спас, то только в образе огненного змея.
Посмотрим, что ему дороже: власть или жизнь.
***
Я должна победить любой ценой, поэтому забралась на подоконник и шагнула в пропасть.
Вдруг земля содрогнулась, издав низкий утробный звук, похожий на вой раненого зверя, и я резко взмыла стрелой вверх.
– Тын железный, отворись! Сила темная, явись! Встань передо мной, как трава перед горой! От царевны улетай, а меня не покидай! – услышала я хриплый крик Велета, который с холодной решимостью наблюдал за моим стремительным падением вниз.
Он держал руки раскрытыми, готовясь поймать меня, чтобы затем также медленно спуститься вместе со мной вниз, словно с трофеем.
Твердь земная незримо раскололась и выпустила на волю сонм черных, как ночь, духов, запертых в земных недрах. Они закружились смерчем вокруг Велета, и, превратившись в видимых только мне черных воронов, вцепились в полы его кафтана.
Вдруг толпа зрителей ахнула, когда небеса с грозным криком распорола огромная пылающая птица с ярким кроваво-синим оперением и, вцепившись лапами в мой торс, сделала круг над Храмом Войны, а затем стремительно взмыла в небеса.
– Жар-птица! – где-то кричали внизу. – Огненная птица! Семаргл!
Я сразу поняла, что это – Чарун, ведь это его перо я видела в Малахитовом зале, но моя радость вдруг сменилась ужасом, ведь небо внезапно потемнело.
Где-то далеко внизу земля треснула и раскололась, будто началось землетрясение, и, возможно, так оно и было.
Жар-птица нырнула в облака и опустилась ниже, позволив мне увидеть земной разлом, который на моих глазах превратился в бездонный провал, из которого, словно гады из болота, хлынули невидимые черные тени.
Это была темная сила, призванная из самых недр Велетом.
Грянул гром, а затем тучи распорола молния, одна из которых ударила в Храм Войны.
Мы опять взмыли вверх, огибая по кругу огромную небесную воронку, созданную из туч, в которой клокотала вырвавшаяся из-под земли разрушительная мощь.
Снова вспыхнула молния, задев крыло жар-птицы, которая с громким криком сложила крылья и рухнула вниз. Мое тело пронзила волна непреодолимой земной тяги, которая со страшной силой потащила меня, как огромная цепь с грузом – утопленника.
Я упала на поле и неподвижно застыла в луже собственной крови.
Вдруг треснуло так, будто лопнула небесная твердь. Земля снова задрожала, и Храм Войны начал рассыпаться, словно картонный домик. 
По траве  зазмеились новые трещины глубоких провалов.
Башня упала.
– Кто-нибудь! Спасите мою дочь! – кричал отец, стоя на коленях перед моим телом.
Велет наклонился ко мне, заглянул в остекленевшие глаза, провел над ними ладонью и незаметно вложил мне в руку маленький черный камень.
– Поздно. Она умерла, владыка, – мрачно отозвался он и едва заметно ухмыльнулся.

Глава 23. Вечный сон

Такая нелепая смерть.
Мне стыдно, ведь я мечтала умереть в бою.
Я стояла возле трупа и смотрела на свое бледное и застывшее лицо, скованное мертвенным оцепенением.
Странно, если я умерла, почему до сих пор связана с телом золотой нитью?
Вокруг меня хлопотали целители, которые осторожно поместили мои останки на носилки и под прикрытием вооруженного отряда Велета понесли в лечебницу, хотя мне самое место было на каменной похоронной ладье.
Я вынужденно полетела за ними следом, легкая, как облачко, наблюдая за выбегающими из покосившихся домов жителями, которые в спешке седлали коней и покидали разрушенную столицу.
Улицы завалены обломками зданий, залиты кровью.
Лечебница переполнена ранеными. Здесь также искали убежища те, кто не смог покинуть город или кому некуда было идти.
– Дорогу! – кричали воины. – Расступитесь!
Мое тело принесли в лечебный чертог.
Как глупо. Меня уже не спасти. Лучше бы помогли живым.
Я сокрушенно покачала головой, хотя у меня больше не было ни рук, ни ног, ведь я превратилась в невидимую пульсирующую сферу, наполненную огнем.
– Нет, нет. Она жива, жива, – без устали твердил ворвавшийся в зал отец, бросившийся помогать целителям, которые перекладывали мой труп с носилок на застеленный белой скатертью стол.
Следом за отцом в чертог вошел перемазанный сажей Велет, зажимающий рукой окровавленное плечо, и начал крушить столик с лекарствами и мазями в поисках какого-то чудодейственного зелья.
Трое воинов следом за ним приволокли изломанное тело Чаруна и положили на соседний стол.
– Дайте меч! – приказал Велет. – Его надо обезглавить! Срочно! Только Селун может его убить!
Я снова осуждающе покачала головой и скрестила на груди руки, по крайне мере, мне так показалось.
Вот же подлец.
Даже сейчас он думает только о мести.
И власти!
Этот меч принадлежит мне! Это легендарное оружие белых богов!
В посмертье меня радует только то, что Велет не сможет им овладеть, ведь является потомком черных богов.
Жрецы врут, когда говорят, что мертвецы ничего не чувствуют. Я в бешенстве. И готова убивать. Ради этого можно даже воскреснуть. Наверное, так и становятся упырями…
Только сейчас я поняла, что все это время он искал древнее огненное оружие змеевичей, поэтому сопровождал меня во всех походах, дотошно изучая вместе со мной хроники Древних.
Неужели отец так и не понял, что пригрел на груди ядовитого гада?
Вдруг девы милосердия истошно завопили и спрятались за спинами воинов, которые обнажили клинки и направили их на Чаруна, тело которого начало само собой сращивать сломанные кости, соединяя воедино разорванные жилы и куски плоти.
Уже через мгновение на столе лежал прекрасный и здоровый юноша в красно-синей одежде, украшенный огненными перьями.
– Поздно, – мрачно пробормотал Велет. – Это из-за него Чара умерла…
– Она выпрыгнула в окно, – дрогнувшим голосом перебил его отец. – Я видел это своими глазами…
– У царицы Дивы недавно был такой же порыв, владыка, – с поклоном ответил один из белесых целителей. – Это родовая порча. Она передалась царевне, когда та взяла за руку владычицу…
– Она жива! Жива! – вдруг крикнул другой целитель, который все это время внимательно осматривал мое тело и теперь вцепился, как душевнобольной, в мое запястье. – Сердце бьется! Еле слышно! Царевна жива!   
Семеро белых целителей снова попыталась меня исцелить, вливая в мое тело реки жизненной силы, но тщетно – мое состояние не улучшилось, ведь мой разум сковала какая-то черная немочь, из-за которой я погрузилась в вечный сон.
Святые старцы, обессиленные и обесточенные, упали на пол.
Велет наклонился к моему лицу и, сделав вид, что прощается со мной, тихо прошептал:
– Спи вечным сном, Чара. Я буду часто навещать тебя в долине Спящих Царей. Клянусь.
***
Когда солнечный диск скрылся за острым краем Алатарских гор, похоронная процессия достигла царской гробницы.
К сожалению, меня не сожгут, потому что я не умерла, а навсегда запрут в кварцевом саркофаге, который будет стягивать из воздуха жизненную силу, чтобы поддерживать мое тело нетленным.
Не может быть участи хуже.
Я проведу вечность в одиночестве.
В этой проклятой долине спят вечным сном пораженные черной немочью древние властители Иридана, медленно превращаясь в мумий из-за родового проклятия, которое передается вместе с даром предвидеть смерть.
Отец, склонив голову, задвинул массивную каменную крышку хрустального гроба, на котором было вырезано рунами мое имя – «Чара», и последним вышел из усыпальницы, чтобы навеки запечатать меня в кварцевой горе.
Он прекрасно понимал, что я никогда не проснусь: за века существования Иридана ни один мертвец из долины Спящих Царей так и не пробудился.
Спящие вечным сном могли пережить не только тысячи лет заточения во мраке гробницы, но и целые эпохи, появление новых земель, осушение морей и даже переворот небесного свода, поэтому их хоронили высоко в горах, чтобы даже спустя тысячи лет они смогли выбраться на волю.
Но ни один из них так  не проснулся.
Я уже все решила.
Стану упырем и буду вечность преследовать Велета, пока он не пронзит мое сердце колом, после чего утащу его за собой в Пекло.
Я не спасла и  не защитила свой народ, не уничтожил змеевичей и приемного брата, огненного змея, жажда власти которого превосходит даже его коварство.
Велет что-то сделал со мной.
Он вложил мне в руку маленький черный камушек, после которого меня сковала мертвенная каменная неподвижность.
Уверена, что это змеиная магия, о которой ни святые целители, ни дивовичи ничего не знают, ведь черпают силу из небесного источника.
Почему я сразу не заподозрила Велета? Он же всегда интересовался недрами, а не небесами…
Я проникла в усыпальницу и попыталась рассмотреть камень в своей руке.
Это черный базальт.
Из него построена крепость Ама в Могоре и Черные Врата, магию которых я с таким трудом разрушила, а все из-за темной подземной силы, что питает в том месте твердыню.
Могорский пленник.
Он был заперт долгие тысячи лет в базальтовой темнице, которая тоже сковала его вечным сном и превратила в живой труп, как и меня.
Это сделали черные боги.
Только так они могли одолеть белого бога – сковать черной немочью, используя вредоносные для небесных божеств силы тяги земной.
Меня превратил в окаменевшую куклу какой-то жалкий осколок, а Чаруна смогла остановить только темница, вырезанная в недрах базальтовой горы.
Он не просто дивович, оборотень или жар-птица, а древний могущественный небесный бог.
Велет, скорее всего, догадывался об этом, поэтому и не хотел его выпускать, он бы даже убил его, если бы смог, если бы не я, если бы не грозный меч Селун в моей руке…
Осознание роковой ошибки и испытанное глубокое потрясение лишило меня последних сил, как и отца.
Он устало прислонился к стене моей гробницы, неподвижно застыл в задумчивости, словно мраморное изваяние, как вечный страж.
Именно таким его и застал Велет, когда вошел в гору в поисках слишком долго отсутствующего царя Иридана.
Устало проведя рукой по лицу, Верховный главнокомандующий вернулся обратно к дивовичам и сообщил, что владыка Иридана умер, не пережив горя утраты любимой дочери.

Глава 24. Восхождение Велета

Велет стоял перед моим гробом, судорожно вцепившись в прозрачную крышку, пытаясь скрыть с помощью морока следы того, во что он превратился, чтобы сдерживать меня в вечном сне, ведь я каждое мгновение пыталась пробудить свое тело.
Мне даже удалось пошевелить пальцами на руке, после чего Верховный главнокомандующий даже соизволил навестить меня.
Левую сторону его некогда красивого лица теперь покрывала черная змеиная чешуя, а левый глаз потемнел, став колодезной дырой.
Я злорадствовала.
Дивовичи никогда не примут его истинную суть. В их глазах он проклят, как и все змеиное племя.
Велет прекрасно это понимает.
Он надел золотую маску и снова превратился в прекрасного витязя.
– Когда я был мальчишкой, мечтал о ратных подвигах и огромном дворце на небесах, но превратился в чудовище. Я живу с этой страшной тайной, которая жжет меня каленым железом, отравляя дни и ночи страхом. Знай об этом, Чара. Надеюсь, это немного утолит твою ярость, – с легкой усмешкой произнес Велет. – Увы, я никогда не стану царем Иридана, пока ты мертва. Подумай, что для тебя важней: твоя гордость, твоя месть или твоя свобода. Я вернусь завтра и немного уменьшу тягу. Постучи по крышке саркофага, если решишь стать моей женой.
Велет вышел из гробницы и пошел по длинному прямому коридору, похожему на след от удара меча.
Я сверлила взглядом его спину, молча проклиная его.
На следующий день он вернулся.
Вот уж и, правда, убитый горем возлюбленный.
– Иридан полыхает яростью и тонет в междоусобных боях, как ладья, застигнутая штормом в море, – торжественно произнес Велет заранее приготовленную речь. – Твои сестры мертвы, ты спишь вечным сном, владыка скончался, царица больна, но хуже всего то, что я, Верховный главнокомандующий, временно занимаю трон и правлю в качестве наместника. Из-за этого царство разделилось на два лагеря: тех, кто предан мне, и тех, кто предан Арию. Кстати, он сбежал из темницы – не без помощи могорского пленника, который внезапно исчез, превратив в огненные руины лечебницу, поэтому все теперь думают, что это он – огненный змей. Улицы обагрились кровью – вооруженные отряды дивовичей схлестываются, чтобы выяснить, кто прав, а кто виноват. Я хочу остановить эту резню, и ты должна мне в этом помочь. Твое чудесное пробуждение и наш брак вернут в Иридан мир и покой. Я даже готов стать вторым «Чаруном». Если согласна, постучи дважды.
Велет взмахнул рукой, и меня мгновенно засосало в тело, из которого вытекла клубящаяся тьма.
Я с трудом пошевелила затекшими пальцами левой руки и попыталась избавиться от черного камушка в правой, но не смогла даже поднять руку – огненный змей вернул мне силу только для стука по стенке гроба.
– Ничего, я подожду. Твой сон будет долгим, но не вечным, Чара, – спокойно произнес Велет. – Дивовичи никогда не примут меня, поэтому я их всех убью, затем покорю змеевичей. Они подчиняться мне, ведь я их царевич. Владыка убил моего отца, змеиного князя Индира, но пожалел меня и забрал с собой в Иридан, чтобы воспитать, как родного сына. Он всегда знал, что я огненный змей, и закрывал глаза на мои случайные… убийства. Я должен был стать мечом в его руке, а ты – щитом. Когда я начал меняться, то возненавидел себя, затем – его, но больше всех – тебя, Чара. Ты никогда не видела во мне равного, мужчину. Мне пришлось вырезать родичей, чтобы спасти тебя из плена, но тебя не зря называют бесчувственной ведьмой. Ничего. Нам просто нужно время. Я почти бессмертен, ты – питаешься моей силой. Со временем не останется ни дивовичей, ни змеевичей, ни Иридана, ни Змеиного царства. Давняя вражда забудется, и тогда в этом мире останемся только мы вдвоем.
***
В Малахитовом зале за каменным столом в виде полумесяца сидели советники царя Иридана, которые прошли под его началом все походы и войны.
Все они признавали власть правящего царского дома, которая передавалась по женской линии от матери к дочери, одну из которых Велет должен взять в жены, чтобы законно править Ириданом.
Этот подонок приволок меня на заседание совета, чтобы отомстить за мое гробовое молчание в долине Спящих Царей.
Он сделал это с помощью такого же маленького черного камушка, к которому привязал меня змеиным заговором, словно обережного духа удачи к амулету.
Верховный главнокомандующий сидел во главе стола на месте царя, и покачал головой, одну половину которой надежно скрывал золотой маской, пряча то, что нельзя было никогда и никому показывать – принадлежность к роду огненного змея.
– Царица Дива еще жива, хоть и лишилась разума, – спокойным и холодным тоном произнес Велет, – а все ее дочери умерли. Цепь престолонаследия разорвалась…
– Нет такой цепи, которую нельзя перековать, Верховный главнокомандующий, – возразил генерал Борх, сидевший теперь по правую руку от Велета. – Женись на царице. Нам нужно соблюдение древнего ритуала, чтобы получить поддержку правящих семей, армии и народа…
– Или найди способ пробудить царевну Чару и консумировать брак, – с ухмылкой добавил генерал Готар.
Да уж.
Непростой у него выбор: жениться на безумной царице или мертвой царевне.
При мысли о браке с моей матерью, прекрасное лицо Велета едва заметно скривилось, хотя, возможно, эта гримаса была адресована мне.
Я знаю его порочную тайну – единственную слабость, способную его погубить, и, обладая злобным и мстительным характером, обязательно предам его или убью.
Управлять моей волей с помощью чар соблазнения или принуждения будет нелегко, ведь я по какой-то загадочной причине не поддаюсь змеиной магии, хотя он может сковать меня земной тягой и превратить в покорную калеку, и это намного хуже, чем вечное заточение в долине Спящих царей.
– Так и сделаю, – ответил Велет и с ухмылкой прикоснулся к маленькому черному камушку, который теперь носил на золотой цепочке на шее под кафтаном.
– Тогда поспеши, – сказал седовласый генерал, сидящий напротив Велета. – Заделай царевне приплод и убедись, что это мальчишка. После междоусобицы утвердим новые правила престолонаследия. Страсть, как надоела эта бабская волокита.
– Решено, пусть это будет так, – единогласно подтвердили другие советники.
Велет задумчиво оперся локтями о стол, сложив пальцы треугольником.
Все в нем было фальшиво и наигранно, начиная от нарисованной красоты, заканчивая приворотным мороком, но зато он был искусен в интригах и умел держать язык за зубами – в отличие от меня.
Он решил подавить мою волю и сделать марионеткой, ведь я знаю о его секрете.
– Ходят слухи, что царевна Чара спуталась с могорским пленником. Служанки говорят, что он каждую ночь приходил в ее покои в Храме Войны и уходил только под утро, – тихо произнес один советник.
Волна негодующего шепота прокатилась по залу.
Велет откинулся на спинку кресла и с мрачной решимостью произнес:
– Если бы это было так, то я отрезал бы могорскому пленнику не руку, а кое-что другое.

Глава 25. Свадьба с покойницей

Велет приказал генералу Борху любой ценой привести жреца и царицу в долину Спящих Царей, а также взять под контроль все дома и улицы города, чтобы пресечь кровопролитие на время его отсутствия, затем отправился в свой одинокий и стылый покой, чтобы, наконец, снять золотую маску, которая безжалостно натирала ему лицо, принять ванну с лепестками алых роз и благовониями и переодеться в свадебную красную одежду, расшитую золотыми нитями и россыпью корундов.
Расчесав перед огромным напольным зеркалом длинные волосы, Велет приложил ладонь к отражению и прошептал:
– Кладу на себя землю-огневицу, заговариваю на любовь всех девиц я. Буду тянуть красу их да любовь, чтоб забурлила моя змеиная кровь, чтоб стать молодцем красным, дивовичем прекрасным, чтоб печалились обо мне и тосковали, не видя меня, безумно горевали: в миру, в пиру, на земле и в воде – везде. Буду я, как солнце, как ясная луна, как морская теплая волна, среди всех мужчин – такой буду один, лишенный старости, изъянов и седин. Слов моих не забыть, не зашептать, словом сильным не отчитать!
Вдруг по обезображенной змеиной чешуей коже Велета прошла рябь, и оно разгладилось и засияло, как лица на фресках, изображающих солнечных богов.
Вот же гад.
Питается любовью и красотой девушек, хотя меня все это время Упырицей называли.
Видимо, ощутив волну гнева от черного медальона на шее, в котором был заточен мой дух, Велет усмехнулся и ласково погладил черный окатанный камушек.
– Не о такой свадьбе я мечтал, Чара. Хотел, чтобы весь Иридан пил и веселился, царь соединил наши руки, а царицы связала их красным узлом, сестры с заплаканными глазами проводили тебя в опочивальню, где бы ты познала огненную любовь своего мужа. Но все рухнуло, когда ты соединила себя и могорского пленника обрядом парного имянаречения. Теперь мне придется его убить, ведь он такой же, как и я, и хочет того же – тебя. Уверен, ты думаешь, что нашла своего героя. Спасителя. Невинную жертву. Как жаль, что ты ослеплена его божественной птичьей формой. В Храме Войны ты не изучала так глубоко хроники Древних, как я, иначе давно бы уже поняла, что забывшие прошлое – обречены на его повторение. Но я этого не допущу.
Вот же краснобай. Врет, как дышит. Ну-ну, поверю я тебе, мечтай.
Велет надел золотую маску, взял окованный железом небольшой красный ларь, и вышел из дворца, держа путь в долину Спящих Царей.
На улице смеркалось.
Закат был похож на резаную рану, словно кто-то вспорол темную синеву небес мечом, чтобы на землю пролились реки крови.
Я думала, что Велет прикажет вынести из гробницы мое тело, которое затем принесут в Храм Любви, где в Иридане заключались все браки, но он уверенным шагом проник в кварцевую гору, где его уже дожидался небольшой вооруженный отряд, которому он приказал охранять вход в царскую усыпальницу, после чего в сопровождении Борха и матери вошел в мой похоронный чертог.
– Кощунство! – крикнул мужчина, стоящий возле моего саркофага. – Царевна мертва! Брак с покойницей – неслыханное святотатство!
Борх обнажил меч и упер его лезвие в грудь кипящего от возмущения жреца.
– Читай свои дурацкие стишки. И вырежи имена брачующихся на парных камнях, – хриплым голосом приказал генерал и злобно ухмыльнулся.
Велет в звенящей тишине отодвинул крышку хрустального гроба. 
***
Я думала, что Велет ради проведения свадебного обряда хотя бы облачит мое тело в красный шелк, но он этого не сделал.
Он не пробудил меня, не извлек из гроба, а просто крепко обхватил пальцами мое запястье, будто надел наручник.
– Начинай, – грозно приказал он жрецу, и тот, судорожно сглотнув, начал бубнить текст свадебного связывающего заговора:
– Есть в западной стороне море Легедон, в том море есть остров Иридан. На том же острове выросло Древо Жизни Ирдис, на том же Древе – корень и ветви, на тех же ветвях сидит жених-сокол и невеста-голубка, связанные алой ленточкой судьбы, узлом любви вечной связанные…
В этом месте жрец вдруг оборвал свою речь и испуганно посмотрел на пустые руки царицы, которая должна была соединить жениха и невесту алой нитью, чтобы скрепить перед богами и людьми наш союз.
Борх ударом сапога пододвинул к ее ногам деревянный красный ларь.
Мать наклонилась и достала из него длинную и толстую красную нить, больше похожую на веревку, и в нерешительности застыла, обводя блуждающим и потерянным взглядом гробницу.
– Владычица! – взмолился жрец. – Нельзя живых и мертвых браком соединять! Это против божественных законов! За это небеса покарают Иридан! И Яблоневый остров сгинет в пучине вод!
– Заткнись, старик, – рыкнул Борх и упер острие меча в грудь жреца, одежду которого тут же пропитала кровь.
– Продолжайте, владычица Дива, – приказал Велет и его голос отразился от стен гробницы властным звенящим эхо.
Чары принуждения!
Мать пошатнулась, но так ничего и не сделала, только вперила в меня невидящий взгляд и беззвучно зашевелила губами, повторяя одно и то же слово – мое имя.
– Царица безумна. И не сможет завершить обряд, Верховный главнокомандующий, – мрачно отозвался генерал. – По крайней мере, без соответствующего давления…
Свободной рукой Борх выхватил из ножен кинжал и прислонил его лезвие к шее царицы.
– Мне нужны живые свидетели, чтобы завершить этот обряд, а затем его подтвердить, – ледяным тоном ответил ему Велет, а затем посмотрел на лицо матери. – А вот жена-калека мне не нужна. Я убью ее. Или оставлю жить, окружив заботой, роскошью и покоем до конца ее дней. Все зависит от вас, царица Дива. Сейчас в ваших руках не алая нить брачных науз, а жизнь вашей последней и единственной дочери. Подумайте, как для нее будет лучше: умереть от вашей руки или жить с надеждой на исцеление, ведь вы прекрасно знаете, что Чара до сих пор жива.
Я бы лучше предпочла смерть, но мать никогда не разделяла моих стремлений, поэтому молча соединила мое запястье и руку Велета красной нитью, после чего жрец с явным облегчением продолжил читать свадебный заговор:
– …Да будут чувства их глубоки, как корни Древа. Да будет брак их крепок, как ствол Древа. Да будет плодовит он, как ветви Древа, на которых взвевают плоды вечной жизни. В любви и радости, в горе и болезни, навсегда и навеки объявляю Велета Дивовича и Чару Дивовну мужем и женой перед лицом всех благих предков и белых богов. Да будет так!
Едва жрец произнес последние слова, как Велет наклонился и обжег мои холодные и неподвижные губы страстным поцелуем, и все присутствующие, кроме моей опечаленной матери, склонили головы в поклоне, ведь огненный змей, наконец, стал царем.

Глава 26. Ночной гость

– Владыка, но… обряд еще не завершен, – дрогнувшим голосом произнес жрец, когда все присутствующие молча направились к выходу из гробницы. – Мне нужны парные рунные камни, чтобы вырезать наузы вечной любви.
Велет ухмыльнулся и незаметно достал из моей сжатой ладони тот самый маленький черный камушек, из-за которого мое тело сковало черная немочь, а также снял с шеи и свой черный амулет с привязанной к нему моей душой и отдал жрецу.
Неужели он на этой пойдет?
Я же сейчас проснусь и заору на всю долину Спящих Царей, громогласно обвиняя его во всех преступлениях.
Странно, но ничего не изменилось.
Видимо, для пробуждения требуется больше времени.
Хоть бы мне только удалось сдвинуть могильную плиту…
– Владыка, вы сами нанесли на рунные камни имена? – удивился жрец, рассматривая две черных окатыша. – Это... это же… черный базальт?
– Да. Я заранее вырезал Селуном наши имена, чтобы не утруждать вас непосильной работой, ведь базальт невозможно повредить, особенно, если он закален огнем, – спокойно ответил Велет и снова вложил маленький черный камушек в мою ладонь, а затем вернул амулет с моим духом на шею. – Что-то еще? – спросил он и насмешливо приподнял бровь.
– Да, владыка, – мужественно добавил жрец, дрожа от страха, как в горячке. – Ваш брак должен быть подтвержден… консумацией!
Велет пожал плечами и резким движением сбросил на пол алый расшитый кафтан, оставшись в белой нижней рубахе, а затем снова наклонился к моему спящему телу и сдернул погребальное полотно.
Не знаю, как далеко зашло бы это безумие, если бы жрец возмущенным криком не остановил владыку Иридана от осквернения тела покойницы и гробницы сверх всякой меры срамным и богохульным непотребством.
– Вы же сами настаивали на подтверждении консумации, и я с радостью готов к ней приступить – хоть прямо сейчас, – с ядовитой издевкой отозвался Велет и, дождавшись ухода разгневанного служителя Храма Любви и моей растерянной матери, шепнул генералу, что после подтверждения советом Ирана обряда бракосочетания, всех свидетелей надо тихо и незаметно убить.
– С удовольствием, владыка. Этот жречишка после заседания всплывет брюхом кверху. – Но как поступить с… бывшей царицей? – с сомнением уточил Борх.
– Запри ее в башне с большим окном и проследи, чтобы оно всегда было открытым, – спокойно произнес Велет и осторожно взял на руки мое неподвижное тело, направившись вместе с ним к выходу. – Возьми отряд людей и рассредоточь их по всем корчмам в городе, в красках расскажи им все, что здесь было и добавь от себя то, что не было, а могло бы…
– Но зачем вам это, владыка? – удивился генерал, следуя за Велетом по прямому и длинному коридору к выходу из кварцевой горы.
– Не спрашивай, иначе мне придется убить и тебя, Борх, – мрачно отозвался царь Иридана, и его подчиненный молча кивнул.
Мое тело привезли во дворец под покровом тьмы, обмыли, переодели в праздничные алые одежды, украсили драгоценными камнями и уложили на брачное ложе.
Всем служанкам строго-настрого запретили говорить обо всем увиденном и услышанном во дворце и тут же распустили по домам, щедро наградив за молчание.
Я, наконец, осталась наедине с Велетом.
Пусть делает с моим телом все, что захочет. Все равно я в него никогда не вернусь, даже если избавлюсь от черной немочи.
Я лучше умру, чем проведу ночь со змеевичем.
***
– Какая жалость, что я вынужден провести нашу вторую брачную ночь вот так – в ожидании, – с улыбкой произнес Велет, налил себе в бокал свадебного вина и удобно расположился в кресле возле кровати. – Помню, какой страстной ты была в нашу первую ночь в Змеином царстве. Я с таким трудом похитил тебя, с еще большим – овладел, и с непосильным – освободил, поэтому так люблю тебя, ведь ты – моя самая тяжелая победа. Жаль, что пришлось сжечь твою память. Я очень старался, чтобы не повредить твой разум, не сжечь тело и не ранить чувства правдой о том, что тебе все это очень понравилось. С тех пор отныне и навсегда ты принадлежишь мне, Чара. Запомни это. Если не веришь мне, то завтра утром совет Иридана снимет слепок с твоего тела, и жрецы Храма Любви расшифруют печать моего следа, которая настолько сильна, что уничтожить ее сможет только… огонь, – с ухмылкой добавил Велет и посмотрел в окно.
Не верю.
Это ложь.
Он говорит это специально, чтобы меня позлить, чтобы камень на его шее мелко дрожал, источая лютую ярость.
– Ну-ну, Чара. Ты боялась змеевичей, и я тебя пугал. Я даже перевернул Иридан вверх тормашками, и все ради тебя. Я устал, устал постоянно скрываться и соответствовать твоим недостижимым божественным требованиям. Я прошу о малом: просто позволь управлять тобой и у тебя будет все, что пожелаешь. Просто бойся меня, люби меня, делай все, что я скажу, и я буду твоим рабом, – с каким-то мрачным трепетом произнес Велет и погладил свой амулет.
Вдруг что-то ярко вспыхнуло, будто молния, громыхнуло, и витражное окно спальни разбилось вдребезги. На пол со звоном посыпались разноцветные осколки.
– А вот и гость, – усмехнулся Велет, встал и обнажил меч. – Быстро же разносятся сплетни.
Я не верила своим глазам! Это был Чарун! Он пришел за мной!
Метнувшись иссиня-красной молнией к моему телу, он ловко увернувшись от удара Велета, провел рукой над моим лицом, а после застыл в противоположном конце спальни.
Двигался он с невероятной скоростью, будто парил в воздухе.
Велет по сравнению с ним был дохлой черепахой.
– Ты опоздал. Мы поженились. Я убью ее. Сожгу, как и других, – сказал змей и окружил мое тело огненной стеной, которую вдруг начал сужать, грозно сжав кулак. – Но я верну ее тебе, если ты… отдашь мне древнее оружие богов. Я знаю, что оно у тебя. Я знаю, что оно – это ты. Ради тебя я перевернул этот проклятый мир. Я устал постоянно скрываться и жить во мраке. Я прошу о малом: просто позволь управлять тобой и у тебя будет все, что ты пожелаешь. Делай все, что я скажу, и я буду твоим вечным рабом. Клянусь.
Вот же двуличный гад!
Нечто подобное он только что говорил и мне!
Уверена, он всем нечто подобное говорит, меняя только имена!
Наверное, этот какой-нибудь змеиный заговор принуждения или очарования.
Что же ему надо на самом деле надо?
Я?
Власть?
Оружие?
Неужели, весь мир?
Чарун все также неподвижно стоял в углу комнаты, будто превратившись в камень под пристальным взглядом Велета, на красивом лице которого даже выступила от напряжения испарина.
Неужели он поддался его змеиным чарам?
Нет!
Не может быть!
Ты же древняя жар-птица! Божество! И твоя воля – намного сильней!
– Нет, – хрипло ответил Чарун, и, полыхнув синим пламенем, метнулся к Велету, чтобы сорвать с его шеи черный камень и вылететь птицей в окно.

Глава 27. Тайное убежище

Жар-птица вспорола небеса, изогнулась дугой и, поймав воздушный поток, камнем упала в узкое, темное и мшистое ущелье, на дне которого бурлила холодная горная река, берущая свое начало на белоснежной вершине горы Алатар.
Чарун крепко вцепился в золотую цепь, на которой болталась моя крохотная черная темница.
Я мужественно вытерпела все его замысловатые кульбиты.
Он, казалось, так и норовил броситься в пропасть.
Безумная пляска и прыжки по облакам сменилась тихим и спокойным полетом вдоль русла горной реки, петляющей среди скал.
Чахлые и приземистые деревья жадно вцепились корнями в скалы, шатрами нависая над ущельем с гладкими стенами и оплавленными краями, словно это был след червоточины огромного подземного змея.
Жар-птица летела на запад, затем повернула на юг, вылетела из расщелины на каменистое плато, окруженное темным лесом.
Я узнала это место – видела на ветхих картах в Храме Войны, когда изучала историческую географию Иридана.
Мы были возле руин твердыни белых богов.
Остовы сожженных дотла замков до сих пор были видны на склонах трезубца, словно обломанные зубы.
Жар-птица сделала несколько кругов над каменным основанием, на которое затем мягко опустилась, тут же превратившись в Чаруна, одетого в изорванную синюю одежду.
– Помоги мне встать, – вдруг прохрипел Арий.
Он лежал на траве и вымученно улыбался Чаруну, который холодно смотрел на него.
– У меня переломаны не только руки, но и ноги. Считай, это плата за твое спасение, Уродец. Без меня ты никогда не нашел бы это место.
Чарун молча взял Ария на руки и спустился вместе со своей ношей по оплавленным ступеням в полуподвальный зал, осторожно положив великана на покрытые плащом камни.
– Так-то лучше, – сказал великан и тяжело вздохнул. – Мои жилы разорваны. Я истекаю личной и жизненной силой. Наверное, сегодня помру. Здесь.
– Не здесь, – ответил Чарун. – И не сегодня. Скорее всего, завтра: ты поднимешь бунт в городе и выведешь из него людей.
– Как? – горько усмехнулся рыжеволосый громила. – Я не такой живучий, как ты, змей.
– Я не змей.
– Кто же тогда? Верховная жрица Храма Жизни? – с ухмылкой спросил Арий. – Я своими глазами видел, как ты вырастил новую руку вместо отрубленной, словно какая-то ящерица.
– Я долго наблюдал за ними в лечебнице, вот и научился, – угрюмо ответил Чарун. – Я также наблюдал за работой целителей, поэтому сегодня вылечу тебя. Это и будет платой за мое спасение, Дубина. Без меня ты никогда не отомстишь за смерть своей возлюбленной.
Арий вдруг осклабился в широкой улыбке, которую даже можно было принять за дружелюбную, если бы не рассекавший лицо шрам.
– Твоя-то возлюбленная хоть еще жива? – участливо спросил великан, со стоном перевернувшись на другой бок.
– Да, – коротко ответил Чарун.
– И ты полетишь ее спасать, пока я буду отвлекать войска Велета?
– Нет.
***
– Ты спятил, змей? Любовь к Чаре – это единственное, за что я тебя уважаю!
– Если еще раз назовешь меня так, я расплавлю твои кости, – спокойно ответил Чарун и провел рукой, окутанной огненной сферой, над телом распластавшегося у его ног Ария, который едва смог подавить крик боли, когда его кости, плоть и жилы начали сами собой срастаться.
– Давным-давно на этом самом месте стоял один из моих замков – крепость Азор. Раньше меня звали Чермигилом, и до изгнания из клана белых богов я был вторым генералом Подлунного царства, – сказал Чарун, закончив выправлять тело Ария.
– Ох! Не может быть! Значит, ты и есть тот самый падший летающий гад из легенд? – удивленно спросил рыжеволосый великан, с наслаждением разминая затекшее из-за долгой неподвижности тело.
– Да, я и есть тот самый Черный Змей из ваших преданий, но я не змеевич. И не черный бог.
– Кто же ты тогда? Уродец?
– Для уродца я слишком красив.
– Понимаю. Знавал я одного такого же самовлюбленного говнюка, который при виде себя от радости присыкивал. Сразу видно, что вы одного поля ягоды.
– Неужели ты научился говорить намеками? Пожалуй, переименую тебя из «Дубины» в «Словоблуда».
– С кем поведешься, от того дерьма и наберешься, – проворчал Арий и довольно хохотнул. – Я уже все понял, ваше божественное святейшество! Не дурак! Дураки генералами не становятся!
– Удивлен, что у тебя это получилось.
– А ты, святейшество, раскрой свои глаза пошире! Глядя в них, я вижу такого же влюбленного болвана, каким был сам! Ну же? Какой у тебя план? Спасаем царевну, а затем убиваем гада?
– Скорее, наоборот. Пока Велет жив, царевна не очнется.
Тень сомнения промелькнула на лице Ария, что не укрылось от цепкого взгляда Чаруна.
– Не веришь мне? – спросил он и показал рыжеволосому генералу маленький черной камушек. – Я снял это с шеи Велета.
– Лучше бы голову с его шеи снял, – недовольно проворчал Арий. – На кой ляд нам эта хрень?
– Это его именной камень. В нем заключена часть его личной силы. Он не человек, хоть и кажется таким. С помощью этого камня можно вынудить его принять свою истинную форму, чтобы морок пал, иначе он снова зачарует всех, и тогда город запылает в огне. Мне придется все сжечь…
– Поэтому ты и хочешь, чтобы я всех вывел? Понял, не дурак! Дурак был бы – не понял!
– Арий, я очень сомневаюсь, что ты вообще понимаешь, что на самом деле я такое…
– Ой, все! Не нагнетай жути, святейшество! Ну, подумаешь, обрушил ты в прошлом пару-тройку лун, развязал с десяток мировых войн, создал на коленке тьму змеевичей, потому что тебе позарез нужны были воины, да и попыхивать любил какой-то огненной трубкой, которая торчала в твоей  летающей заднице, поэтому за глаза мы называем тебя Черножопом. Что вылупился на меня? Я в Храме Войны, между прочим, историю изучал и про Чернобога, то бишь Черного Змея, тебя, все знаю, как мать родная. Жаль, никто мне не поверит, что я тебя, живого, встретил. Ну да ладно. Лучше дай Слово, что убьешь Велета. Тогда я, так и быть, построю первый в Иридане Храм Черного Змея, и даже буду регулярно поливать алтарь свиной кровью, как это любят делать твои почитатели. Удивлен? Не знал? Это ты им приказал этими мерзостями в храмах заниматься? Судя по твоей вытянувшейся харе – не ты. Тогда я от твоего имени им при встрече объясню, что ты любишь поджаривать на огне ублюдочных змеиных предателей, а не драть в задницу…
– Ты закончил?
– Кстати, за что тебя в Могор бросили?
– За то, что превратил океан в пустыню.
– Встал не с той ноги? – хмыкнул Арий.
– Упал не на то крыло, – мрачно ответил Чарун и снова принял образ иссиня-красной огненной птицы, на спину которой с громкой бранью забрался Арий, крикнув, что до усрачки боится высоты.

Глава 28. Небесное оружие

Второе задание, которое должен был выполнить Арий, было для него наипозорнейшим. Одно дело – организовать бунт и вывести людей из пылающего города по подземным туннелям, а другое...
– Бред какой-то. Это морок, – сказал Арий, стоя на одном колене перед жар-птицей близ входа в каменоломни.
Дивовича мутило.
Видение перенесло его сперва к Храму Войны, затем – в лечебницу, после – в Малахитовой зал, и в конце – в долину Спящих Царей.
– Ты все сам видел. Велет женился на мертвой царевне, – тихо произнес он, внимательно изучая маленький черный камушек, в котором я до сих пор обитала.
Чарун! Да услышь ты меня! Я здесь!
– Бред какой-то, – упрямо повторил великан.
– Проникни во дворец и выкради тело Чары. Стань воином-стражем, который днем и ночью будет ее охранять, пока я не убью огненного змея.
Эй! Вы там спятили? Это опасно!
– Да ты спятил! – в страшном волнении повторил за мной Арий, твердо и крепко став на ноги и грозно уперев руки в боки. – Дымом что ли надышался? Хочешь покойницу воскресить? Не похожа она ни на спящую, ни на зачарованную! Мертвица мертвицей! Уж поверь мне, я на поле боя на таких насмотрелся! Да и где это видано, чтобы покойники с того света возвращались?
– Не поэтому ли вы сжигаете их молнией на площади, чтобы они никогда не возвращались? – с лукавой усмешкой спросил Чарун. – Не поэтому ли вы прячете тела избранных в гробницах, чтобы они вернулись к жизни через тысячи лет?
Арий в нерешительности застыл перед жар-птицей, о чем-то напряженно размышляя.
– Я сделаю это, но с одним условием, – дерзко ответил он и нахмурился.
– Слушаю.
– Следующим царем Иридана стану я. Ни Велет, ни ты на эту роль не подходите. Вы оба – порченые нелюди: женитесь на мертвицах, а затем их воскресаете. Даже если царевна каким-то чудом оживет, не быть ей царицей после того, что она учинила в честь замужества. Таких девиц обычно держат в башнях, чтоб они до конца своих дней размазывали по стенам содержимое ночных горшков…
– Не так уж ты и глуп, – с тонкой улыбкой ответил Чарун и взмахнул руками, которые начали медленно превращаться в иссиня-красные крылья. – Просил о мести, а выторговал царство. Но я согласен. Мне все равно, кто будет править Ириданом. Или его руинами. Управься до полдня. Змеевичи страдают от наследственной хвори – солнечной болезни, поэтому с трудом переносят свет, и, чтобы не превратится в угли, тратят очень много личной силы. Я вызову его на бой, когда солнце будет в зените. Он сбросит маску, и тогда его власть над Ириданом падет. Вместе с тобой на задание пойдут лучшие воины, которых когда-либо исторгала из себя Богиня Мать Сыра-Земля.
Вдруг к нам бесшумно подошли высокие, статные и крепкие воины, правда, закованные с головы до ног в легкий черный доспех.
– А это еще кто? – с подозрением спросил Арий. – Доброго здравия! Говорю, доброго здравия…
– Это змеевичи, – спокойно ответил Чарун. –Они общаются только на своем наречии и очень хотят отомстить Велету за резню в их царстве. Кровь за кровь.
– Да ты вконец спятил, Уродец, – потрясено ругнулся рыжеволосый великан и смачно сплюнул на пол. – Да они же предадут нас! У этих гадов ничего святого нет!
– Есть, – мрачно ответил Чарун. – Это я.
***
Жар-птица парила в небе над мертвенно тихим, словно погост, городом.
Арий, как и обещал, поднял восстание и вывел свои войска и мирных жителей из столицы.
Змеевичи, как и обещали, окружили город и отвлекли войска Велета.
Царь Иридана, как и обещал, явился в полдень на опустевшую белокаменную площадь, чтобы сразиться с Чаруном, который вызвал его на честный бой, проломив стену в зале совета.
О, боги.
Такое чувство, что все начитались кодексов чести и правил хороших манер, забыв, что мы на войне, которую выиграет самый искусный лжец.
Или безумец.
Чарун, сделав в воздухе последний круг, плавно опустился на белокаменную брусчатку, тут же приняв образ человека, в тело которого тут же втянулись острые, как бритва, огненные перья.
Казалось, он был сделан из металла, жидкого и тягучего, мгновенно застывающего и вспыхивающего, и в то же время чудилось, что он чувствует, мыслит и действует, как обычный человек.
Святые Небеса, да что же он такое?
Отец, ты бы очень удивился, узнав, что наш заклятый враг теперь сражается на нашей стороне – один и без какого-либо оружия.
Знаю, ты назвал бы его глупцом.
Я думаю также.
И Велет тоже.
Не зря же он достал из хранилища меч Селун, который способен разрезать пополам скалу.
Он убьет Чаруна, ведь это оружие было выковано белыми богами, чтобы убивать таких же бессмертных, как они сами, даже если те выплавлены из железа.
– Я думал, ты сбежишь, – надменно произнес Чарун, медленно обходя Велета по кругу. – Это смелый поступок для труса, который боится увидеть свое лицо.
– Люди узколобы, как, впрочем, и боги, – ответил огненный змей и ухмыльнулся, настороженно следя за каждым движением противника. – Увы, миром правит большинство.
– Нет. Единицы.
Велет напал первым, ведь его золотое самолюбие дало звонкую трещину.
Чарун отскочил в сторону, взмахнул рукой, зачерпнул воздух, собрал в кулак и метнул сферу в змея, который рассек ее, будто рисуя кошачий зрачок.
Громыхнуло так, будто на площади взорвалась молния.
Ударной волной огромной силы выбило стекла, вырвало двери, раскрошило барельефы, по стенам домов пошли трещины, каменная плитка вспучилась и оплавилась, словно на нее вылили кислоту.
Если они продолжат так сражаться, то от города останутся одни руины.
Велет, наверное, тоже так подумал, ведь его следующий удар должен был превратить врага в гору обугленных останков. Он мелко изрезал воздух огненной сеткой и швырнул в Чаруна, но он взмыл в воздух, снова собрав в руке над головой шарообразную молнию.
Думаю, после второго такого удара площадь превратится в дымящуюся воронку.
Очень жаль.
Добыча белого мрамора в каменоломнях нынче очень затратна.
Чарун швырнул в Велета лихо закрученный воздушный узел размером с голову ребенка, и огненный змей, изловчившись, высоко подпрыгнул и разрубил ее вдоль, как яблоко, дольки которого превратились в огромные грозовые вихри, безжалостно срезавшие все башни, дворцы, обелиски, арки и статуи до самых городских стен, словно Богиня Смерти взмахнула гигантской косой.
Проклятие! Нет! Это мой город! Им-то все равно, а мне здесь все восстанавливать!
Не могли они где-нибудь в поле помериться яйцами и выяснить у кого они птичьи, а у кого – змеиные?
Маленький черный камушек, к которому я была привязана, вдруг лопнул.
Чарун перестал кружить в пылевом облаке над выгнутой, словно линза, площадью и, с мрачной ухмылкой, расплавил на своей ладони остатки моей темницы, одновременно собирая в воздухе над головой новую шаровую молнию размером с голову Ария, который даже по меркам дивовичей был великаном.
Просто безумие!
Это небесное оружие полностью сотрет с лица земли Иридан!
Чарун, остановись!
Велет! Бестолочь! Сделай что-нибудь!

Глава 29. Падающая звезда

Вдруг я услышала страшный грохот, будто небесный свод раскололся надвое, и меня вышвырнуло обратно в свое тело.
Я открыла глаза и с шумом вдохнула воздух – так, будто меня только что вытащили из воды. Из ослабшей ладони выпали две половинки маленького черного камушка. Я проснулась, значит…
Значит, Велет мертв.
А Чарун?
– Отнеси… меня… на… площадь, – хрипло приказала я несшему меня на руках Арию, который чуть не подпрыгнул на месте, когда мертвая, по его мнению, царевна заговорила, но бежать по подземному коридору он так и не перестал.
Пол ходил ходуном, с потолка сыпалась пыль и земля, а стены были готовы вот-вот захлопнуться, как ловушка.
О, боги!
– Это… предсмертное… желание, – злобно прохрипела я, и Арий, тихо выругавшись, резко нырнул в боковую галерею, чтобы через несколько подъемов и спусков, наконец, выбраться на поверхность.
Мы стояли на развороченной улице возле превращенной в гору обломков мастерской.
Земля глухо вздрагивала под ногами. На голову сыпались обломки зданий. Пыль стояла столбом. В небе клубились грозовые тучи, готовые разразиться молнией.
Арий, перепрыгивая с одной вспученной плиты мостовой на другую, добежал до площади и застыл на ее краю, чтобы убедиться, что с Велетом покончено.
Но нет.
Он стоял, черный, как сажа, возле глубокой воронки, из которой вырывалась клокочущая темная сила, засасывающая в подземные недра Чаруна.
Тяга земная! Она сковала его так же, как и меня! Он даже не может руку поднять!
Вдруг Велет обернулся, и я увидела его искаженное яростью лицо, покрытое змеиной чешуей.
– Не смотри, Чара! Я не хочу, чтобы ты запомнила меня таким! – крикнул он, продолжив погружать Чаруна под землю.
Все пропало.
Ничто не может одолеть этого огненного змея, даже древнее божество.
– Что встал, как пень! – вдруг рявкнул на Ария Велет, черты лица и тела которого все больше расплывались, приобретая змеиный облик. – Беги отсюда! Беги же!
Вдруг Чарун на миг сбросил с себя груз земной тяги, вырвался, подпрыгнул и с криком отправил в небо яркую алую вспышку, тут же рухнув обратно на колени.
Велет с грозным рыком снова пригвоздил его к земле и опять обернулся.
Вместо его красивого лица на меня смотрела вытянутая шипастая змеиная морда с острыми, как бритва, клыками. В узких алых прорезях глаз полыхал огонь. Одежда и доспех клочьями висела на нем, оголив пластинчатый хребет, а длинные передние лапы свисали почти до земли.
– Бегите, глупцы, – злобно прошипел змей и ударил кулаком по земле.
Вдруг нас отбросило назад огромной невидимой волной, а затем, застыв, мы повисли в воздухе, в котором теперь плавали, как рыбы в воде.
Велет с диким ревом окончательно принял свою жуткую форму и взмахнул длинным черным хвостом, ударом которого отправил нас в стремительный полет за черту городских стен, исторгнув на прощание из пасти облако багрового пламени.
Вдруг небо заалело.
Падала огненная звезда, оставляя за собой черный дымчатый след.
Последнее, что я помню, было ощущение резкого сокрушительного удара, после чего на мир пала тьма.
***
Город полыхал несколько дней.
Вместо белокаменной твердыни на его месте теперь обугленная воронка, на дне которой с трудом откопали под пористой железистой глыбой какое-то чудом сохранившееся обугленное и изломанное мужское тело.
Арий не хотел доставать его из ямы, предлагал насыпать над ним курган и забыть о нем, но я не подчиняюсь ему, хоть и большинством голосов членов совета его избрали новым царем Иридана.
Пусть знает свое место, ведь я родилась царицей и ей и умру, даже если буду править только своей холщовой палаткой.
– Мы все обязаны ему жизнью. Это он спас всех нас. Только благодаря ему никто не пострадал, – все повторяла я, как заведенная, стоя на холме, откуда открывался чудесный вид на синеющие вдали горы, белую пелену снегов долины Спящих Царей и глубокую черную воронку. – Мы должны его похоронить, как подобает герою.
– С ума сошла, Чара? – спросил Арий и нахмурился.
– Видимо, я все же пошла в мать, а не в отца, – холодно ответила я и скрестила на груди руки.
– Ты упряма, как тысяча огненных змеев и жар-птиц. Проклятие. Не пойми меня неправильно, Чарун был неплохим, так сказать, черным богом, он даже почти стал моим приятелем, да и Велет до своего превращения в змеиного гада бы моим другом, но… Это из-за них наш город лежит в руинах. Из-за них мертва твоя семья. Из-за них Иридан расколот на два лагеря. Из-за них я рубился бок о бок со змеевичами. Святые Небеса! Если бы можно было вернуться в прошлое, я бы сломал тебе обе ноги, чтобы ты никогда не пошла в Могор.
– Думаешь, во всем виновата… я?
Арий тяжело вздохнул, провел могучей рукой по отросшей гриве рыжих волос и произнес:
– Я этого не говорил, Чара. Просто есть тайны, которые должны такими и остаться. Не надо раскапывать воронку и кого-то там с почестями перезахоранивать. Я даже не хочу знать кто это именно из них двоих.
– Это Чарун. Я уверена. В прошлый раз он выглядел также, когда я нашла его в темнице, – дрогнувшим голосом ответила я и резко отвернулась, чтобы тайком смахнуть предательски выступившую слезу.
– Ну, вот и разобрались. Вырежем обелиск с его именем и водрузим возле ямы. Делов-то.
– Нет, Арий, – ледяным тоном ответила я. – Мы все обязаны ему жизнью. Это он спас всех нас. Только благодаря ему никто не пострадал…
– Да что ты заладила, как заколдованная! Тебя, может, святому целителю показать?
– Лучше себя покажи, – с недоброй ухмылкой ответила я. – Когда мы летели по воздуху в сторону леса, тебя недурственно приложило сосной. Удивительно, как мы вообще тогда выжили...
– Да уж. Вопросов больше чем ответов, – наконец, хоть в чем-то согласился со мной Арий, – но я не хочу ничего знать. Пусть хронисты сами голову ломают, как это вышло, что на город упала небесная звезда, а наш остров до сих стоит, как ни в чем не бывало, хотя должен кормить рыб на дне Легедона. Чудо, никак не меньше.
– А что по этому поводу говорят змеевичи?
– Да ничего они не говорят. Немые они. Шипят, паскуды, и языками шевелят. И, вообще, почему ты меня о них спрашиваешь?
– Потому что ты вчера с ними брагу пил. Вот за этим самым кустом, а потом до утра валялся там пьяный…
– Чара, цыц! Негоже царю валяться под кустом! Не было такого!
– Арий, ты мой друг, и я тебя не выдам. Никто не узнает, что ты вчера заключил с ними тайное долгосрочное перемирие и отдал даже часть разрушенных штолен в качестве платы за военную помощь, – с коварной ухмылкой произнесла я, наслаждаясь смущенным видом рыжеволосого великана.
– Я все понял. Дурак был бы – не понял. Откопаем твоего героя, – с тяжелым вздохом ответил он.

Глава 30. Возрождение из пепла   

Мне не давала покоя одна мысль: почему Велет в тот роковой день спас меня и Ария?
Чем больше я над этим размышляла, тем меньше в этом было смысла.
Он обвинил лучшего друга в убийстве моей сестры, а меня превратил в живого мертвеца и заточил мой дух в амулет и все для того, чтобы захватить трон Иридана.
Зачем он тогда спас нас в тот день? Отшвырнул невидимой волной? Почему не утащил нас за собой в Пекло?
Это просто бессмысленно.
Он поднялся по окровавленной лестнице из наших разрушенных жизней и судеб, что в итоге спасти… друга и невесту?
На его месте я была бы злодейкой до конца – убила бы всех, чтобы не одной томиться вечность во тьме.
Я покачала головой и пошевелила прутиком затухающие в костре угли, зябко укатавшись в плащ.
Завтра в мою палатку принесут тело Чаруна, которого я облачу в белый саван и снова похороню, правда, на этот раз он не очнется, ведь никто не может пережить удар огненной звезды, даже древний и могущественный бог.
Или может?
Я подняла голову и посмотрела на алмазную россыпь на черном небе, удивляясь про себя, откуда прилетела эта зловещая огненная звезда. Расчеты дворцовых звездочетов были всегда точны, никто не ожидал беды с неба, ведь небо – это наша святая и добрая стихия, которую мы почитаем наравне с Отцом богов.
Вдруг перед моим мысленном взором пронеслись воспоминания, как Чарун создавал из воздуха шаровые молнии, способные превратить все живое в песок.
К сожалению, никто не поверил мне, когда я рассказала о сцене боя между Велетом и Чаруном. Все решили, что мне это приснилось, ведь я была в вечном сне, и мой разум блуждал между мирами.
Готова поклясться, что Чарун вышел бы победителем в той битве, ведь его небесное оружие было намного мощнее. Если бы он швырнул в Велета ту огромную шаровую молнию, то от Иридана ничего бы не осталось.
Если бы на город упала звезда такой мощи, от Иридана тоже ничего бы не осталось – это подтверждают все, а что если…
Я снова покачала головой и даже пригубила немного вина из фляги, настороженно прислушиваясь к стрекотне сверчков.
…А что, если Велет пригвоздил жар-птицу к земле подземной тягой, не дав ему швырнуть ту сокрушительную молнию?
…А что, если он с помощью этой тяги скрепил земные недра и потому остров устоял?
…А что, если это он был героем?
Я снова раздраженно мотнула головой, чтобы выбить из головы эту дурь.
Велет – огненный змей и самый отвратительный из всех возможных убийц, подлецов и лжецов, я должна люто ненавидеть его всем сердцем, но почему-то не могу.
Второй глоток вина растекся приятной теплотой по телу, и я вздохнула.
Нет. Чарун не мог хладнокровно обрушить звезду, чтобы убить Велета и заодно всех нас. Это был просто несчастный случай. Совпадение.
Может, змеевичи умеют управлять атмосферными явлениями?
Точно нет. Они черпают силу из земли, поэтому даже взлететь не могут, но зато могут от нее оттолкнуться для недалеких перемещений по воздуху. Именно так мы и спаслись.
Тогда, выходит, что отчаявшийся Чарун, осознав, что не вырвется из власти земной тяги, просто обрушил нам на голову звезду, потому что владеет только… силой небесной?
Так сказать, победа любой ценой.
Я снова тяжело вздохнула и, наконец, перевела взгляд на сидящего напротив меня змеевича, ставшего лучшим другом Ария после совместного попойки. Он часто приходил погреться возле моего костра, почему-то считая, что мы отлично поладим, ведь я вытащила из Могора его древнее божество.
– Так почему вы заточили генерала Чермигила в тюрьму? – спросила я своего молчаливого гостя, не надеясь получить какой-либо разумный и не шипящий ответ.
– Этос… сделали… белесые, – вдруг ответил змеевич и на миг смешно высунул раздвоенный язык. – Онс… обрушилс… луныс... Ис-са любвис.
– А ты мне нравишься, – произнесла я и снова глотнула вина. – Завтра поможешь осмотреть труп.
***
Арий не остался на осмотре трупа Чаруна, возложив на мои хрупкие плечи все заботы об организации погребения.
Змеевич помог мне переложить черное, обугленное и искореженное тело на застеленный белым полотном стол, после чего торжественно отступил, почтительно склонив голову.
Я хладнокровно принялась за осмотр.
Выглядел он неплохо, для того, на кого недавно упала огненная звезда.
Кости были раздроблены. Кожа покрылась толстой угольной коркой. Форма черепа была правильной округлой формы. Конечности нормальной длины. Глазницы округлые, не вытянутые, наподобие змеиных.
Все выглядело так же, как и в прошлый раз, когда я осматривала Чаруна.
Со скорбным вздохом и взяла за край белое полотно, чтобы замотать его в импровизированный погребальный саван, но мой молчаливый помощник вдруг меня остановил.
– Чарас… этос… нес… Сзмей, – старательно прошипел он, снова забавно шевеля раздвоенным языком.
– Знаю. Это Чарун. Помоги его облачить, – с горькой усмешкой ответила я.
– Этос… нес… Чорсн... Сзмей! – уже по слогам прошипел змеевич, видимо, думая, что я такая же сумасшедшая, как и моя мать, раз теперь дружу с заклятыми врагами.
– Я поняла!
– Нетс!
– Почему ты такой упрямый?
– Кожас… этос… чешуяс, – снова прошипел змеевич и ткнул черным пальцем в обугленную корку на теле Чаруна. – Сожгис… мойс… палес… такой жес!
Почему-то я вспомнила, как вот также препиралась с Велетом в лечебной палатке, когда впервые осматривала могорского пленника. Он тоже доказывал мне, что я нашла змеевича. Это воспоминание вызвало на моем лице улыбку.
– Я не буду тебя поджигать, хотя, клянусь, порой очень этого хочу. Особенно сейчас, – ответила я помощнику, который в ответ молча показал мне раздвоенный язык. – Это не змеевич. Кожный покров не деформирован. Это просто следы механического повреждения...
– Нетс! Сзмееевис! – яростно прошипел змеевич и вдруг выглянул из палатки и что-то дико и зловеще прошипел на своем жутком наречии. – Сейчас… телос… сзмеевиса… принесутс! Зожгемс! Увидис!
Я удивлено приподняла бровь и уставилась на дотошного змеевича, который мигом вызвал переполох в нашем небольшом лагере, вынудив заглянуть в палатку Ария, который приказал не вносить ко мне больше никаких трупов и самое главное – не создавать новых и не пытаться оживить уже принесенных.
– Этос… другойс… видс… Огненныйс… Змейс, – продолжал терпеливо шипеть над моим ухом помощник, пока я осторожно срезала тонким железным ножичком краешек обгоревшей плоти, чтобы убедить его в своей правоте. – Чудовищес... такихс… нельсяс… убитьс…
Вдруг я застыла, как статуя, но не из-за слов змеевича, к которым я почти не прислушивалась.
Под толстым слоем копоти я нашла крохотную золотую пластинку, отливающую багровой чернотой.
Из моих рук выпал нож, я потрясенно шагнула назад, и вдруг обугленный мертвец с силой вцепился черной изувеченной рукой в мое запястье.
– Чара, – едва слышно прохрипел он.
Нет, не может быть.
– Велет?