Наша Гелла

Наша Гелла

В те далекие и счастливые времена, когда моя жена Аня работала на кафедре спецфортепиано в Ташгосконсерватории, у нее были очень близкие приятельские отношения с одной из своих коллег по работе. Они часто бывали друг у друга. Эта приятельница жила в собственном доме недалеко от Паркентского базара. У нее была замечательная, необычайно доброжелательная по отношению к гостям, немецкая овчарка по имени Гелла (вообще говоря, принято считать, что у собак и кошек не имена, а клички, но я настолько сердечно отношусь к представителям животного мира, что предпочитаю считать, что у них именно имена!). Эта мудрая собака просто-напросто обожала мою жену. Когда Аня подходила к калитке дома своей приятельницы, Гелла выбегала из помещения, чтобы выяснить, кто пришел. Убедившись в том, что гостьей является Аня, она молниеносно разворачивалась и стремглав бежала к своей хозяйке, издавая при этом такие голосовые звуки, что Анина подруга тут же понимала, кто к ней пришел. После этого начинались ласки: Аня обнимала и гладила Геллу, а Гелла облизывала Аню, как говорится, с ног до головы. В нашем доме никогда не было ни кошек, ни собак, причем вовсе не потому, что их не любили мы с Аней и наши дети. Все дело заключалось в том, что я буквально с момента рождения был аллергиком, чрезвычайно негативно реагирующим на шерсть кошек, собак, коз и кроликов (а также на парфюмерные и лекарственные запахи).

Но однажды все резко изменилось. Я думаю, что все читатели моих повествований отлично помнят строчку песни «Пять минут» Людмилы Гурченко из фильма «Карнавальная ночь»: «Но бывает, что минута всё меняет очень круто! Все меняет раз и навсегда!», замечательной песни, написанной композитором Анатолием Лепиным на стихотворный текст Владимира Лифшица. Нечто подобное случилось и в нашей семье. В «лихие» 90-е годы наш сын Максим работал в частной фирме, главный офис которой располагался в Алма-Ате, и по этой причине Максиму довольно часто приходилось выезжать туда в командировки, причем такие поездки осуществлялись на автомобиле этой фирмы. Поехав туда с коллегами по работе в конце 90-х в очередной раз, они остановились ночью «по нужде» в казахстанской степи. Ответив должным образом на «зов природы», они вдруг услышали, что из травы раздается какой-то странный писк.  Включив фонарик, они обнаружили новорожденного щенка, который явно звал на помощь. Судя по всему, собака местных скотоводов ощенилась, пастухи собрали новорожденных щенков и унесли с собой, а этого малыша в кромешной тьме не заметили, и он был явно обречен на гибель, если бы Провидение не позаботилось о нем, послав во спасение моего сына с коллегами, которые его пожалели и забрали с собой (ничего случайного в нашем мире не бывает!). 

Это были уже времена, когда в Алма-Ате вовсю работали частные гостиницы, персонал которых стремился максимально окружить постояльцев заботой и вниманием, поскольку это позитивно отражалось на доходах владельцев отелей (и их персонала тоже, что немаловажно!). Сотрудницы гостиницы очень дружелюбно отнеслись к появлению в их заведении новорожденного щенка, и твердо пообещали Максиму, что они будут заботиться о нем, как о своем собственном чаде, все то время, пока он будет проживать в их отеле. Слово свое они с честью, целиком и полностью, сдержали. Все семь дней, в течение которых Максим находился в их городе, они денно и нощно тщательно и профессионально заботились о щенке. 

Когда Максим ночью вновь вернулся домой, мы, заспанные, вышли к дверям, чтобы порадоваться его возвращению. В его руках была плетеная корзинка приличных размеров. Указав пальцем на нее, Максим вдруг сказал: «Радуйтесь, я привез вам внучку!». Мы буквально остолбенели от его слов. Он, развернув материю, вынул из нее чрезвычайно симпатичного щенка, и поставил его на пол. Щенок попытался ходить по полу, но то и дело падал набок. Мы с Аней слегка встревожились, что из-за его шерсти у меня возникнет приступ аллергии. Но Сильные мира сего, послав нам милого щенка, позаботились и о том, чтобы его появление никак не отразилось на состоянии моего здоровья. Это был стопроцентно великолепный подарок всей нашей семье.! Мы влюбились в него мгновенно, окончательно и бесповоротно! И эта славная девочка ответила нам своей громадной взаимной любовью. Мы дали ей имя Гелла, в честь той замечательной немецкой овчарки Аниной приятельницы, которая обожала в свое время Аню.

Большую часть заботы о нашем новом члене семьи взял на себя я, закупал на базарах и в магазинах необходимые продукты, готовил для нее еду, кормил, поил и выгуливал ее. Она росла, что называется, не по дням, а по часам, и в течение относительно недолгого времени превратилась в довольно крупную, чрезвычайно красивую собаку. Специалисты прояснили нам и ее происхождение: она оказалась немецкой пастушьей собакой породы «ховаварт», весьма редкой в Ташкенте. Должен сказать, что нам несказанно повезло: она была «соткана» из одних достоинств: была совершенно доброжелательной по отношению к людям, необычайно ласковой, обожала всех нас, членов ее семьи, и позволяла нашим внучке и внуку делать с ней все, что им вздумается (хотя между ними тоже существовала большущая взаимная любовь).

Особенно она радовалась поездкам на нашу дачу, расположенную за Джумабазаром. Когда в доме начинались приготовления к такого рода вояжу, Гелла, будучи чрезвычайно умной, молниеносно понимала цель этих приготовлений и буквально ходила за нами по пятам, всем своим видом умоляя нас не забыть взять ее с собой. Окончательно успокаивалась она только после того как оказывалась внутри автомобиля. Приехав на дачу, она обязательно, в диком восторге, некоторое время носилась по периметру дачного участка. Но нашу ташкентскую квартиру Гелла тоже очень любила, поэтому с большим удовольствием ехала и в обратном направлении.

Аня была профессиональным музыкантом, я тоже был огромным любителем музыки, обожавшим свинг, симфоджаз, босса-нову и советскую песню, имел громадное количество магнитофонных записей и грампластинок, поэтому в нашем доме музыка звучала практически постоянно. Оказалось, что и Гелла тоже очень любила музыку. Мало того, она имела, к тому же, и абсолютный музыкальный слух. Когда она слышала узбекские макомы или трубу обожаемого мной Луиса Армстронга, она тут же прибегала к источнику этих звуков и в унисон начинала подвывать в точном соответствии со звучавшей мелодией. Но самым любимым ею музыкальным произведением была колыбельная Клары «Summertime» из оперы Джорджа Гершвина «Порги и Бесс» в исполнении Луиса Армстронга и Эллы Фитцджеральд. Тут уже она, как говорится, «отрывалась на всю катушку», становилась третьей в дополнение к этому феноменальному дуэту.  Слухи о ее несомненном музыкальном таланте расходились, как круги на воде, и наши знакомые «валом валили» тогда к нам, чтобы лично убедиться в правдивости такого рода молвы. 

Прожила Гелла в нашей семье свыше шестнадцати лет, что считается очень хорошей продолжительностью жизни для крупной собаки, и все эти годы были, несомненно, счастливыми для нее и для всех остальных членов нашей семьи.

Борис Пономарев