Сказки Леса - Часть 1- Чайка

Часть 1

Чайка

Она легко шагала по песку и ветер раздувал её светлые волосы. Женщина собирала съедобные морские водоросли, выброшенные волнами на берег. Она напевала нехитрую мелодию и улыбалась ярким лучам солнца, выглянувшего после шторма. Скалы и песок, светло-серое море и яркое небо над ним — вот и все, что ее окружало. Но чистота и скупость красок радовали сердце, и об этом говорила её песня. Трудно было сказать, кто её сочинил , она или те, кто жил на этой земле до неё. В голосе женщины растворилась радость и тепло солнечных лучей, а слова, они почти не замечались.
Внезапно взгляд её наткнулся на темную фигуру человека у кромки волн, на мокром песке. Его одежда изорвалась, в тёмных волосах осел песок. Женщина замолчала и осторожно подошла ближе, присела рядом, трогая вену на его шее. Несмотря на зимний холод волн и ветра, человек этот был ещё жив. Женщина с трудом перевернула его на спину, похлопала по щекам, растёрла грудь, и он очнулся.
Женщина помогла незнакомцу приподняться. На секунду юноша прижался лбом к её руке, потом снова поднял голову, огляделся — и странным был взгляд его широко раскрытых глаз, младенчески-синих, словно бы навсегда отразивших цвет волн Северного моря.
—Где твой дом? Откуда ты? — спросила его женщина. — Как твое имя?
Взгляд его приобрел осмысленность. Раздумывая секунды две, юноша так и не нашел ответа ни на один вопрос, совсем слабым голосом он назвал первое имя, что пришло на ум, показалось подходящим по звучанию:
—Дэлон.
—Если можешь, вставай, до моего дома отсюда недалеко…. Я не смогу тебя дотащить, ты – рослый.
Дэлон оперся на её плечо, и они медленно побрели к дому, единственному здесь, на этом голом острове. Изредка юноша оглядывался вокруг, вдыхая незнакомые запахи солёного моря, прислушиваясь к шуму волн. Когда, какое-то время спустя, они сели на песок передохнуть, женщина сказала ему:
—Здесь меня зовут Чайка. Я родилась и выросла в этих местах. До недавнего времени, я жила на этом острове не одна...
Не пугаясь холодного ветра, Чайка сняла с себя тёплую парку и накинула её на плечи Дэлона, заставила надеть. Одежда с трудом натянулась на его плечи, рукава парки были для него очень коротки, но ему стало значительно теплее.
—Вон, видишь тот выступ скалы? За ним мой дом, — ободрила женщина юношу, подставляя под его руку своё плечо.

Чайка привела его в свой дом, целую неделю Дэлон жил полностью под ее попечением. Как видно, она давно жила одна и во всем привыкла полагаться лишь на свои силы. Но не было заметно, чтобы она сожалела об этом — без страха смотрели на мир её серые глаза, а лицо, загорелое и обветренное под солнцем, все же не потеряло нежности черт. Почти каждый день она уходила недалеко в море, на свой легкой лодке, такой хрупкой на вид, что Дэлон не решился бы и возле кромки воды в неё взобраться.
Немного придя в себя, Дэлон стал помогать хозяйке в работе. Чайка временами слегка подшучивала над ним, видя как он неловко распутывает сети. Однажды, бросив окончательно запутавшуюся снасть на песок, юноша в сердцах воскликнул:
—Тупица! Урод!
И отошел к соленым волнам, забредая в них по колено. Когда Дэлон вернулся, Чайка ласково обняла его за плечи, заглянула в глаза:
—Ну что ты так рассердился? Хочешь  ни слова больше от меня не услышишь? Перестань.
Дэлон глубоко вздохнул:
—Ты так заботишься обо мне! А я ничем не могу отплатить, ничего у меня нет, ни умения в работе, ни сил!
—Ничего мне не нужно, — ответила ему Чайка, — не думай об этом.
Так Дэлон прожил на острове Чайки несколько недель. Чайка показала ему рыбачьи дома на том берегу, в устье небольшой реки. Учила его управлять лодкой, это сооружение уже не казалось юноше таким ненадежным. Дэлон быстро учился. И хоть откровенно сказал Чайке, что из своей прошлой жизни мало что помнит, порой его знания и умения проявлялись совсем неожиданно. Среди голых, обточенных ветрами скал острова Дэлон нашел для них съедобные травы, серые, как дым от костра, растер их и смешал с обычной мукой из сушеной рыбы и водорослей. И Чайка почувствовала прилив сил. На щеках ее заиграл румянец, глаза больше не смотрели так глубоко из-под бровей.
Однажды Дэлон спросил ее:
—Отчего ты не живешь на той стороне, в поселении, вместе с другими людьми? Ведь так тебе было бы намного легче.
Женщина чуть-чуть нахмурилась, ответила не сразу, но всё же ответила:
—Потому что меня считают колдуньей… Считают мой глаз недобрым. И ни один мужчина не женится на мне снова. Меня могли бы даже убить, но они боятся гнева Стихий, к которым, как они говорят, я принадлежу. Ещё и поэтому меня зовут только именем птицы.
—Ты могла бы уйти к другим людям, в совсем другое поселение , может быть, далеко отсюда, и там найти себе мужа , если бы захотела, —заметил Дэлон.
 Чайка отрицательно покачала головой.
—Нет. На этой земле жили мои предки и  я останусь жить здесь. Но почему ты так говоришь? Разве хочешь уйти?
Дэлон промолчал, до времени. Не море звало его, и с каждым днём все сильнее становился этот зов.
В погожие дни Дэлон и Чайка уходили на ту сторону острова, где он отыскал скудную растительность, да ещё птичьи гнезда. Они взбирались на высокую скалу над морем и долго стояли рядом, любуясь открывающимися просторами безбрежного, вольного царства волн.
—Иногда мне кажется, что если я упаду вниз со скал, случайно или намеренно, я не разобьюсь, — сказала ему как-то Чайка. — И если во время шторма мою лодку разобьют волны, я не погибну... Просто… стану другой.
Услышав её слова, Дэлон вздрогнул. Он сел на камни и стал глядеть на море, что спокойно серебрилось перед ним... Он смотрел долго, все больше погружаясь в глубину своего сознания, но ничего не мог отыскать там. Только неясные обрывки слов, обрывки спутанных и забытых видений. Юноша бессильно закрыл лицо руками. Чайка присела рядом с ним на камни.
—Пойдем домой, — сказала она тихо.
Дэлон секунду помедлил, не давая малодушным слезам скатиться из глаз, потом, легко поднявшись на ноги, подал ей руку. И до вечера, до того времени, как в очаге совсем прогорели тлеющие угли, они провели этот день беззаботно.
Когда же северный ветер впервые сменился на несколько дней более тёплым, южным, Дэлон сказал Чайке, что должен уйти. Она не стала плакать, глаза её остались сухими, лишь горько заметила:
—Первого мужчину отняло у меня Море. Второго отнимает Дорога... Видно, на роду моем написано провожать тех, кого я полюблю! Только северный ветер остаётся со мной, только его крылья навсегда укроют мое одинокое гнездо!
Дэлон крепко прижал её к груди, и эту последнюю ночь они провели вместе, не думая о том, что ждет их завтра.
Наутро он ничего не стал ей обещать, всё уже было сказано, он чувствовал не меньшую тоску. Впервые он испытал с женщиной радость, и вот уже должен был уходить. " Но если я останусь с ней, на этом острове, то ничего больше ни о себе, ни об этом мире не узнаю," — подумал Дэлон , и все-таки сумел проститься. Рано утром отправился в путь. Навсегда сохранилось в его сердце лишь одно, нежное имя – Айлла…
Больше никогда не видел он женщины-Чайки.

...Шагает по дороге странник. Он одинок в пути. С ним только ветер — вечный попутчик бродяг. Что потерял он, какую жертву потребовала с него Дорога — самая верная женщина на свете? Что нашел он на этом пути? Проходит он мимо чужих домов, глядя на свет в их окнах, и думает о том, ждет ли его кто-нибудь в конце пути, есть ли на свете окно, которое горит для него?