Наследник СССР - фрагмент 208

Эротически-мистически-философский роман, типа повести (от 2025.02.05)
==========================================================

И с тем Зоха так увлеклась Веником, что уже не жалела о потере Плошки, тем паче, что этот мальчика ей оказался таким доступным на её запросы и желания. И даже стал писать ей свои ранние глупые стишки и дарить свои наброски как рисунки, что её самолюбие очень даже трогало, впрочем, это было не удивительно с её полу-восточными корнями по роду, где девиц не спрашивали кого она любит или нет, а выдавали замуж из-за выгодного колыма. И она уже сама учила его стишки наизусть, к примеру...
    Ты моя звёздочка с тонкими чёрточками
    Такая вся, как много слов красивых
   Мне снящаяся сказочными ночками
   И в поцелуях сладкая как слива
   И я так рад, что вместе я с тобою
    И вновь бегу к тебе на встречу
   Хочу с тобою быть я и зимою и весною
   Не знаю никого на свете лучше...
Прочти строчки такого великого шедевра будущей звезды мировой поэзии, Ульянка бы хохотала до колик, но сам всевышний пощадил её психику, чтобы она не узнала о сём творении Веника для Зохи. С Лузкой же произошла малость иная история, ибо натаскивая Плошку на амурах, как учила «великая» Ульянка, то бишь возбуждая его, а потом понукая проявлять к ней самые сильные чувства... Короче, когда пацан, уже познавший секс с девчонкой, возбуждён, он готов буквально на всё, лишь бы она ему дала (или хотя бы сама ему подрочила, лишь бы облегчиться). Но не смотря на уроки от Ульянки, Лузка сама чего-то там перемудрила с ним, что он её стал брать, даже против её воли. Но это ей самой Лузе так страшно понравилось, что она прямо влюбилась в него. И теперь, даже самой Ульянке было непонятно кто кого там сделал, главное что они типа без ума друг от дружки, и хоть Луза училась в другом классе, Плошка стал бегать к ней на переменках. Ульянка села на парту к Риме, вместо Зохи, что уже сидела со своим возлюбленным «поэтом» Веником, а к Плошке пока пересел бывший напарник Веника, Кебаб, что просто любил это сдобное изделие восточной кухни. На деле он имел имя Лука Бабинов, но с самими «бабами» у него чего-то ни клеилось никак, и теперь Плошка ему внушал свою науку о «бабах», на примере конечно Лузки, а не Ульянки, но без интимных подробностей. Ибо трепаться на стороне о своих подвигах в кроватке, он боялся скорее из-за Ульянки, как ближайшей подружки Лузы. Она же его называла после их встреч без Ульянки, как — Паша или Поша, но ему было до фонаря, лишь бы она ему давала. Но Луза смогла при нём набить себе такую цену, что он пыхтел аки паровоз, дабы удовлетворить её условия и ублажить её, пока она не перегинала палку, рисуясь при нём в «дезабилье», ..и он, не выдержав, грубо валил её в кроватку. Амбиции мальчишки всё-таки были в нём сильны. И так сама того не ожидая Ульянка организовала аж две «семейные» парочки, сама оставшись у «корыта», но теперь упиваясь ради потехи язвочками от Римы, и была пока что этим довольна, как и сама «язва» Рима. И у Ульянки уже созревал страшно-тайный план сосватать кому и такую непрошибаемую занозу как Рима, ибо по силе крутости они были примерно равны, но с переменным успехом, то верх брала Рима, то Ульянка, и это было занимательное соревнование. И Ульянка приметила самого неприметного «рубаху-парня» как Вилиса Сигулдиса, видно родом по предкам из литовцев. Он был с виду свой в доску пацан, но среди самих пацанов, хотя вроде ничем особым там не выделялся, а скорее делал вид, что он парень то что надо. А с девчонками он мог порой трепаться, но только по инициативе самой девахи, и казался с виду простым и доступным, но даже до чисто символического поцелуйчика дело никогда не доходило, ибо он умудрялся как-то откреститься, словно не доверял девчонке. Но и повода и вида такого не подавал, типа он её признаёт на все сто, но... Типа с ним надо было заключать какой-то незримый и неявный договор на поцелуй, чтобы потом на него самого не отразились какие нежелательные последствия. Ещё тот хитрый фрукт почище самого Фимки, право вовсе в сути безобидный и не злопакостный. Ульянка конечно ранее на оного никакого внимания не обращала, но теперь, когда уже малость на амурах взматерела, с чего-то вдруг да обратила и с чего и самой было непонятно. Но Вилис, или Вилли, или Вилс, как-то по мнению Ульянки подходил к образу Римы, но типа её полной противоположности, но именно ей в пару. Конечно сама Рима такого бы отвергла сходу, но Ульянка любила трудности, и считала что его можно как-то того подвести к ней на своём примере, типа чтобы у Римы появилось желание отбить у неё такого женишка, хотя бы, чтобы утереть носик самой Ульянке. Но сам женишок оказался ещё та тайная крепость. Дело было и в воспитании от предка, где активным был именно папочка, что даже отгонял мамочку от воспитания пацана. И папаша наказывал Вилли за самые малые провинности и ошибки, стараясь взрастить себе «идеального» наследника его «престола» рода, да и мамаша не жалела и не утешала своего сынка после экзекуций от отца, лишь просто глядя на него добрыми глазками. Но нельзя сказать, что наказания были так какими суровыми, ибо у папаши был свой регламент ценников, типа за мелкие проступки сынок платил по мелкому, за большие подороже. Что приучал сынка и к правильному умению расчёта, как в своих действиях, так отчасти и в финансов, порой выбирая наказание в виде лишения сынка какой части денежек, что ему выдавались на карманные расходы. Тем паче политика цен тут была как и по всей России, кроме что разве дальнего востока, то бишь цены понемногу, но росли, а значит надо было уметь экономить. Потому Вилс выбрал для себя «идеальную» стратегию, быть всем хорошим, но никуда самому не лезть. А тем паче амуры тут весьма сомнительное и рисковое мероприятие, да и девчонок Вилс так толком и не познал, не вылезая из своей внутренней ракушки, где ему было спокойно и хорошо. И он полагал, что пусть лучше сам папаша ищет для него достойную невесту, а там он как-нибудь и сам разберётся или может и папочка чего ему насоветует. Конечно к девчонкам его отчасти тянуло, как мальчишку, но боясь ошибиться, всё время старался удерживать безопасную для себя «дистанцию», даже если стоял рядом. И главное, для него было себя чувствовать спокойно и комфортно, только тогда он чувствовал себя как мальчишка уверенно. В случай даже малейшего казуса, непонятки или мелкого инцидента, он сразу прятался в свою внутреннюю ракушку, и только внешне делал вид, что с ним всё в ажуре, чтобы к нему не было каких претензий. И что он самый нормальный пацан. Ульянка пока таких подробностей о кавалере не знала и изучала его со стороны, но она знала, что со стороны девок о нём нет почти никакой инфы, кроме того что он избегает поцелуйчиков. Так словно он боится, тайно конечно, подхватить от губ девчонок какую инфекцию. И Ульянка порой ловила его взглядом и дарила ему самую обаятельную улыбочку что могла из себя выдавить, с намёком на его сердечко, мол с ней он будет витать в облачках. И тот дарил бодренькую улыбочку в ответ, но тут же старался отвернуться, словно отвлёкся на что-то другое или на какого пацана, и больше не смотрел в её сторону. Но с такой её репутацией в классе, он Ульянку всяко внутренне страшно побаивался, чуя что она способна из него вытрясти всю душу, и его ракушка тут не спасёт. И пока старался держать от неё дистанцию и отчасти укреплять свою внутреннюю оборону, строя дополнительные редуты на пути к его сердечку. И Ульянка поняла, что так его никак не завлечь и никак не раскусить, тем паче тот всё время старался себя окружить пацанами, не высовывая из сей компашки своего носа. Как-то Ульянка стояла близко от косяка входной двери в класс и трепалась с Римой о всяком разном, но постоянно её стараясь подвести к теме амуров и как бы невзначай посматривала мельком по сторонам, тем паче около такой крутой парочки любили крутить и хотя бы парочка любопытных девчушек. Свободные ушки конечно ждали что Ульянка или Рима чего-то такого да ляпнут, что можно будет разнести по всему классу, но ни всегда наши героини разорялись на поржать или подерзить, накапливая эмоции на более подходящее состояние или случай, но что-то может случиться и внезапно. Так Ульянка успела приметить мельком, что вроде как Вилс намылился на выход из класса, скорее по нужде, и как-то бочком, бочком, с самым независимым видом подъезжает ко входной двери. Было похоже, что он готовится проскочить моментально, и Ульянка включила боковое зрение вроде как не смотря в его сторону, и заняла позицию охотницы, готовясь подловить добычу. И только Вилли рванул на выход, как Ульянка, типа пошла от Римы вбок желая куда-то уйти, но так что прямо столкнулась с Вилсом, и, - «Ой... пардоньте! Это с кем я тут так неудачно столкнулась? А может это судьба, и это вышло даже очень удачно? Как считаешь кавалер? Погодите, девчонки, это же сам Виллис, свет очей наших! Единственный наверное нецелованный мальчик из нашего класса! Ты куда-то так разогнался, а я типа тебе помешала? Утешься солнышко я тебя задерживать не стану, но справедливость обязана, как дева, восстановить...». И она резво обняв его, чтобы не сорвался, страстно и крепко поцеловала его в губы, которые он конечно сжал до немогу, но Ульянка, применила и другую методу, передать страсть и чувство через свой с ним контакт. Но долго не тянула на первый раз и почти сразу отпустила, успев сказать, - «А Виллис то у нас похоже деревянный», и отошла в сторонку, уступая ему дорогу, и девчонки что были рядом заржали, а тот с красной моськой выскочил из класса вон в коридор.